Малта тряхнула головой, разгоняя видения прошлого. Дверь наружу, сказала она себе. Мне нужна просто дверь наружу. Просто выход из погребенного города!
Коридор тянулся все дальше, мимо комнат для репетиций, мимо маленьких мастерских, необходимых театру. Вот комнаты костюмеров, а если пройти в эту дверь, можно было освежиться и отдохнуть за рюмкой вина. Тут делали парики, а тут можно было раздобыть любой грим…
Когда-то давно, когда вместо тишины и запустения здесь бурлила жизнь. И театр был истинным сердцем города, ведь нет искусства выше того, которое само притворяется жизнью…
Малта торопясь бежала мимо, мимо, но глубоко в ее сердце неупокоенная память доброй сотни артистов оплакивала свою печальную участь…
Дневной свет, наконец забрезживший впереди, был таким тусклым и серым, что сперва показался невсамделишным. Последний участок коридора оказалось порядком-таки поврежден. Пропала джидзиновая полоска, а фонарь мерцал, иссякая. Значит, следовало спешить.
Тесаный камень стен утратил здесь покрытую фресками штукатурку. Каменные блоки выпирали вовнутрь, по ним плясали блики с воды. Отметины на стенах подсказали Малте, что коридор затоплялся, и, по-видимому, не единожды. Наверное, река наведывалась всякий раз, когда разбухала от дождей. Какое счастье, что сейчас здесь было относительно сухо, если не считать податливой грязи под ногами!… Малта давным-давно оставила все мысли об одежде, но вот сатрап с Подругой, шлепая и чавкая по жиже следом за нею, без конца фыркали и шипели.
Веранда и лодочная пристань, которыми когда-то оканчивался коридор, теперь лежали в развалинах. Идти стало труднее, но Малта, не обращая внимания на протестующие возгласы своих спутников, стремилась вперед, держа курс на дневной свет впереди. Ветры и дожди нанесли в остатки коридора уйму грязи и опавшей листвы, давние землетрясения расшатали и обрушили камень…
– Вышли!…-закричала Малта, обернувшись.
Вскарабкалась на останки перевернутых лодок, протиснулась в грязную трещину и неожиданно оказалась снаружи, в свете раннего утра. Она дышала и не могла надышаться свежим воздухом, радуясь свободному пространству вокруг. Она и не осознавала, пока не вышла сюда, как угнетали душу постоянная темнота и толща земли над головой. Остались позади и сонмища шепчущих призраков. Она как будто пробудилась от долгого сумбурного сна. Она начала было тереть лицо, но остановилась. Руки были грязными и шершавыми. Ногти – те немногие, что остались несломанными, – были сплошь забиты землей. Одежда превратилась в мокрые грязные тряпки, один башмак оказался потерян… В кого она превращалась? Где побывала?… Она еще недоуменно моргала, когда из трещины появились сатрап и Подруга. Тоже отчасти перемазанные, но отнюдь не настолько, как Малта. Она с улыбкой повернулась к ним, рассчитывая на благодарность. Но государь сатрап лишь недовольно осведомился:
– Ну и где город? Чего ради было приводить нас в этот никому не ведомый закоулок?
Малта огляделась… Повсюду стояли деревья. Их подножия лениво обтекала серая вода. Они стояли на большой заросшей кочке посередине болота. Блуждая под землей, Малта успела потерять всякое представление о сторонах света. Решив наконец, что восток – это там, где солнце восходит, она поискала глазами Трехог, но густой лес не позволил ничего разглядеть.
– Мы выбрались выше по реке. А может, и ниже…-пробормотала она.
– Очень полезное наблюдение. Особенно если учесть, что мы стоим на крохотном островке, – высказался сатрап.
Малта полезла выше, чтобы оттуда хоть что-нибудь рассмотреть, но только увидела, что сатрап оказался прав. В самом деле кочка посреди болота. Невозможно даже сказать, в какой стороне река, в какой – трясина. Всюду лишь чудовищные серые колонны деревьев.
– Придется идти назад, – с упавшим сердцем проговорила она. Снова встречаться с призраками ей совсем не хотелось.
– Нет!!! – взвизгнула Кикки. Села прямо на землю и разрыдалась: – Я не хочу назад в темноту! Я не могу!… Я не пойду!…
– Нет никакой нужды возвращаться, -раздраженно заметил сатрап. – Мы, помнится, перелезали через какие-то лодочки по дороге сюда… Эй, девка! Ступай найди одну, какая получше. Вытащи ее сюда и отвези нас в город! – Он огляделся и с гримасой отвращения извлек из кармана платок. Расстелил его на земле и уселся: – Я буду ждать здесь! – И покачал головой: – Скверно эти торговцы обращаются с богоданным монархом. Придется же им пожалеть о подобном обращении со мной…
– Быть может, – услышала Малта свой собственный голос. – Но гораздо больше мы жалеем о твоем обращении с нами!
Ее разбирала злость. И презрение к этим титулованным ничтожествам. Она трудилась чуть не половину ночи, выводя их тоннелями наружу, и вот какова их благодарность! Ее обзывают девкой, велят приволочь лодку и везти их в Трехог!…
Малта отряхнула изодранную юбку и сделала перед сатрапом издевательский реверанс:
– Малта Вестрит, дочь торговцев Удачного, желает государю сатрапу Касго и его Сердечной Подруге Кикки всего самого наилучшего. Я вам не девка на побегушках, чтобы вы мной помыкали. И с этого мгновения я вам не подданная. Счастливо оставаться!
Откинула с лица мокрые волосы и шагнула обратно к трещине, набирая полную грудь воздуха… Да. Она могла сделать это. И она это сделает. Когда она вернется в Трехог, за сатрапом пришлют. А пока пускай посидит здесь. На кочке в болоте. Может, это ему хоть маленький урок смирения преподаст…
– Погоди! – воскликнул сатрап. – Малта Вестрит?… Та девушка с летнего бала?…
Она оглянулась через плечо. И простым кивком подтвердила сказанное им.
– Оставишь меня здесь – и я не пошлю никаких кораблей выручать твоего отца! – заявил он с царственным великолепием.
– Твои корабли?… – Малта рассмеялась. И сама заметила, что не без сумасшедшинки. – Твои корабли!… Да ты вовсе и не собирался помогать мне. Удивляюсь, что ты вообще помнишь тот наш разговор…
– Притащи лодку и отвези нас в безопасное место. Тогда и увидишь, умеет ли джамелийский сатрап держать свои обещания.
– Вероятно, умеет. Примерно так же, как и уважать жалованные грамоты, выданные его предками, – презрительно фыркнула Малта. Повернулась к ним спиной и стала спускаться в дыру.
Издали, из глубин коридора, донеслось нечто вроде аплодисментов – очень далеких, но тем не менее громоподобных. Малту заново охватила жуть. Утонуть в воспоминаниях… Теперь она доподлинно знала, что означали эти слова. Удастся ли ей пересечь город еще раз и сохранить свою самость?…
Она заставила себя продолжить путь. Снова перелезла через лодки, отметив про себя, что они гораздо меньше пострадали от времени, чем ей показалось вначале. Они были обиты снизу каким-то металлом. Малта карабкалась через них, и на руках у нее оставалась белесая пыль. Из глубин коридора долетел новый взрыв аплодисментов… Малта продолжала медленно идти им навстречу, но тут ей в лицо ударил внезапный порыв ветра. Полетела пыль. Малта закашлялась… Когда же она отряхнула ресницы, то увидела, что воздух в коридоре помутнел: в нем висела тонкая пыль. Она остановилась и стала смотреть, не желая признавать того, о чем уже догадалась. Коридор обвалился. Больше здесь пути не было.
Ее так и качало от усталости. Но потом она заставила себя выпрямиться и поднять голову. Вот отгремит все – тогда и отдыхать станем. Она неторопливо вернулась к сваленным в кучу лодкам и с большим сомнением их оглядела.
У той, что лежала на самом верху, были переломаны банки. Малта подобрала щепку и узнала дерево. Кедр! Отец называл его «деревом вечности»… Малта принялась выпутывать верхнюю лодку из общей кучи, чтобы посмотреть, как сохранилась лежавшая ниже.
– Рэйн! Рэйн, мальчик мой, ты должен проснуться! Ты нужен нам!…
Он перекатился на бок, отворачиваясь от знакомого голоса и тормошащих рук.
– Отстань, – пробормотал он и сунул голову под подушку, успев, правда, удивиться, почему это он спал прямо в обуви и одежде.
Бендиру, в отличие от матери, было мало свойственно ласковое обхождение. Он схватил младшего брата за лодыжки и сдернул с постели. Рэйн полностью проснулся, пока летел на пол. И мгновенно пришел в ярость.
– Бендир, – укорила мать старшего брата, но тот и не подумал раскаиваться.
– Нет времени нежности разводить! Он должен был вскочить сразу, как только забили в набат! И мне нет дела до его несчастной любви, а до его похмелья – и подавно!
Эти слова мигом смели и гнев Рэйна, и его сонливость.
– Набат?… Обвал в городе?…
– Рухнула чуть не половина проклятого города, – коротко пояснил Бендир. – Пока ты тут на бровях ползал, случилось два толчка подряд, да каких! Народ там роет изо всех сил, но это же сколько времени требует!… А ты знаешь город как никто. Ты нам нужен! Пошли!
– Малта? – спросил Рэйн взволнованно. – Что с Малтой?
«Она была в чертоге драконицы… Успели ли ее вовремя вытащить?»
– Забудь ты о Малте! – грубо оборвал брат. – Побеспокойся лучше о том, что сатрап и его женщина либо заперты там, внизу, либо вовсе погибли! Чего доброго, еще получится так, что мы их привезли сюда по реке, надеясь защитить, а сами погубили…
Рэйн кое-как поднялся. Он был полностью одет. И даже обут. Он пятерней пригладил непослушные кудри:
– Я готов… Так Малту вытащили оттуда ночью?
Он спросил об этом просто так, чтобы окончательно убедиться. Уж верно, брат с матерью не были так спокойны, если бы она где-то там затерялась.
– Тебе приснилось! – по-прежнему грубо бросил Бендир.
Рэйн так и замер на месте.
– Нет, – проговорил он твердо. – Мне не приснилось. Она отправилась в город, в чертог Коронованного Петуха. Я же говорил вам. Отлично помню, что говорил! Я сказал, чтобы вы обязательно вытащили ее оттуда. Вы что, не сделали этого?…
– Она больна и лежит в постели, а не бродит по подземельям! – теряя терпение, воскликнул Бендир.
Мать, однако, лишь побледнела при этих словах. И даже схватилась за косяк двери, словно опасаясь упасть. И с трудом выговорила:
– Кефрия приходила на рассвете… Малты не оказалось в постели, и она подумала, что…-Она покачала головой, глядя на сыновей. – Она подумала, что Малта, может быть, с Рэйном… Мы пришли сюда, но, конечно, здесь ее не было… А потом ударил набат, и…-Янни задохнулась и замолчала. Но потом решительно добавила: – Но как бы Малта смогла добраться до города, не говоря уже о том, чтобы проникнуть туда? Она со времени приезда из постели-то не особенно выбиралась… Она ничего там не знает и понятия не имеет, где чертог Коронованного Петуха…
– Сельден, – перебил Рэйн. – Ее братишка. Он весь Трехог облазал с Уайли Крейном. Са свидетель – я лично раз двадцать, не меньше, гонял Уайли вон из старого города… Если Сельден стал с ним водиться, наверняка и он там уже все входы разведал. Где он, кстати?
– Не знаю, – в ужасе отозвалась мать.
– Предположения, предположения! – вмешался Бендир. – Там есть люди, Рэйн, которых не «может быть», а точно замуровало! Сатрапа с Подругой, не говоря уже о землекопах семейства Винтальи. Они только начали раскапывать помещение рядом с тем, где нашли росписи с бабочками. И еще две семьи держали там людей на ночных работах… Короче, некогда нам беспокоиться еще и о тех, кто там, «может быть», оказался! Надо сосредоточиться на тех, о ком мы в точности знаем…
– А я со всей точностью знаю, что Малта внизу, – с горечью проговорил Рэйн. – И даже знаю, где именно. Она в чертоге Коронованного Петуха. Я уже говорил вам об этом ночью. И сейчас я перво-наперво отправлюсь за ней…
– Ни в коем случае! —рявкнул Бендир, но Янни перебила:
– Хватит спорить! Рэйн, иди и копай! Главный тоннель ведет и к чертогу Коронованного Петуха, и к покоям, отведенным сатрапу. Если пробьемся – попадем и туда, и туда.
Рэйн бросил на старшего брата взгляд человека, которого предали:
– Если бы только вы меня послушали ночью…
– Если бы только ты вчера был трезв! – парировал Бендир. Повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Янни и Рэйн поспешили следом…
Растаскивать и переворачивать лодки, выбирая в тесноте развалин самую лучшую, оказалось делом нелегким. А тянуть выбранную наружу – еще труднее. Кикки показала себя существом полностью бесполезным. Устав хныкать, она просто заснула. Сатрап попытался было помочь, но иметь с ним дело было все равно что со взрослым младенцем. Он просто не имел ни малейшего понятия о ручной работе. Малте потребовалась вся ее выдержка, чтобы не наорать на него. Да и то она только и делала, что напоминала себе: год назад и я сама такой же была.
Он попросту боялся работать. Не умел крепко держать, не знал, как пускать в ход свою силу, выволакивая лодку наружу. Одним небесам ведомо, каким образом Малта удержала язык за зубами. К тому времени, когда они извлекли лодку из трещины на кучи листьев снаружи, ноги совсем не держали ее. Сатрап же, отряхнув руки, смотрел на лодку и так сиял, словно сам единолично справился с нею.
– Что ж, для начала неплохо, – сказал он затем. – Теперь принеси весла, и можно двигаться в путь.
Малта сидела на земле, прислонясь к дереву.
– А не хочешь сначала проверить, – сказала она, с трудом удержавшись от должной язвительности, – плавать-то эта посудина не разучилась?
– С какой бы стати? – Он с видом бывалого мореплавателя поставил ногу на лодочный нос. – По мне, выглядит она отменно!
– Дерево ссыхается, если надолго вынуть его из воды. Нужно сперва спустить лодку на мелком месте, дать чуть набухнуть… тогда и видно будет, насколько сильно она течет. А вода… Если ты раньше об этом не слышал, так послушай теперь. Вода реки Дождевых Чащоб разъедает дерево. И тело тоже разъедает. Поэтому, если обнаружится хоть малейшая течь, нужно будет из чего-то непременно сделать пайолы*… [Пайолы – съемный деревянный настил в трюме судна.] А кроме того, я слишком устала, чтобы прямо сейчас садиться грести. И мы не знаем в точности, где Трехог. Если подождать до вечера, мы, возможно, увидим сквозь деревья огни. И сбережем таким образом немало времени и сил…
Сатрап смотрел на нее сверху вниз, не зная, гневаться ему или пугаться.
– Ты отказываешься повиноваться мне? – спросил он наконец.
Малта не дрогнула под его взглядом.
– А ты собрался погибнуть в реке?
Он так и взвился:
– Не смей говорить со мной тоном, приличествующим лишь Подругам!
– И в мыслях не держала, – ответила Малта. И подумала, случалось ли вообще кому-то раньше говорить ему «нет». Она со стоном поднялась на ноги. – Помогай! – сказала она и принялась толкать лодку в сторону топи.
Его помощь заключалась в том, что он соблаговолил убрать ногу. Малта, мысленно плюнув, спихнула лодку в неглубокую стоячую воду. Привязать ее было нечем, но и течения, способного ее унести, не наблюдалось. Оставалось надеяться, что лодка так здесь и останется. От усталости Малте вдруг стало совсем на все наплевать.
Она посмотрела на сатрапа, продолжавшего уничтожать ее взглядом, и сказала ему:
– Если не собираешься спать, сходи поищи весла. И присмотри за лодкой, чтобы не уплыла. Она лучшая из тех, что там лежали, да и то не слишком надежна…
Говоря так, она отрешенно думала про себя: «А ведь где-то я уже слышала такой тон…» Потом сообразила. Это ее бабушка всегда так с ней разговаривала. И теперь она хорошо понимала почему. У нее ныло все тело, а земля оказалась такой твердой…
Уснула Малта мгновенно.
Рэйн так и не смог убедить их. Он предпочел просто ломиться вперед. Если бы он стал дожидаться, пока они полностью разгребут завал и расчистят главный проход, прежде чем двигаться дальше, Малта наверняка будет мертва к тому времени, когда он до нее доберется… Рэйн ужом ввинтился в узкий промежуток между упавшими глыбами и добрался до участка коридора, оставшегося неповрежденным. Здесь кончился тонкий трос, который он тянул за собой. Рэйн прижал его конец тяжелым каменным обломком. И нарисовал на стене свой значок «звездным мелком». Этот мелок имел свойство ярко вспыхивать даже на малейшем свету. Когда сюда проберутся другие, они сразу поймут, что он побывал здесь и отправился дальше. Он и до того расставлял такие же метки, пробираясь через завалы и заодно указывая, где самые безопасные проходы и откуда следует начинать восстановительные работы. У него на такие вещи было внутреннее чутье.
Встреча с матерью Малты превзошла его худшие опасения… Он встретил Кефрию возле тоннеля: она помогала тачками вывозить оттуда мусор. Повязки на ее поврежденной руке потемнели от грязи. Когда он спросил ее, не видела ли она Малту, долго сдерживаемое волнение сразу проступило у нее на лице.
«Нет, – выговорила она хрипло. – И Сельдена тоже не видела… Но ты же не хочешь сказать мне, будто они там, внизу?…»
«Конечно нет! – солгал он, хотя у самого все так и сжалось внутри. – Уверен, они вот-вот объявятся. Скорее всего, они вместе отправились гулять по Трехогу. И небось гадают сейчас, куда это подевались все остальные!»
Он силился говорить убедительным тоном, но получилось плохо. Кефрия разглядела ужас в его глазах, и у нее застряло в горле рыдание. Не в силах смотреть ей в глаза, Рэйн кинулся вниз, к погребенному городу. Он не стал обещать ей, что всенепременно разыщет и вернет ее сына и дочь. Один раз он уже солгал ей…
Несмотря на обилие свежих завалов, Рэйн уверенно пересекал свой город, так хорошо знакомый ему. Он знал его надежные и ненадежные места не хуже, чем силы и слабости собственного тела. Он велел землекопам отказаться от одного тоннеля, с уверенностью объявив его бесповоротно потерянным, и направил их к другому завалу, который они с легкостью расчистили. Бендир настаивал, чтобы Рэйн с фонарем и картой в руках обошел все места работ и дал людям советы. Рэйн наотрез отказался.
«Я буду работать с теми, кто пробивается по главному тоннелю к чертогу Коронованного Петуха. Вот доберемся туда, спасем Малту – тогда и ставь меня куда пожелаешь. Но не раньше!»
Кончилось тем, что они едва не сцепились. По счастью, мать вовремя напомнила братьям, что засыпанные комнаты сатрапа и его Подруги находились в той же стороне. Пришлось Бендиру нехотя кивнуть, уступая. Тогда Рэйн взял все необходимое и пошел. Он нес в заплечном мешке воду, мелок, веревки, свечи и трутницу для огня. На поясном ремне звякали орудия землекопа. О фонаре Рэйн беспокоиться не стал. Другим людям он был бы необходим для работы. Ему – нет.
Торопливо двигаясь по проходу, он чертил мелком по стене чуть повыше угасшей полоски джидзина. Город воистину умирал: сколько он ни пробовал, полоска в упор отказывалась светиться. Вероятно, ее разорвало на множество частей, отчего она и прекратила работать… Рэйн скорбно подумал о том, что, должно быть, упустил свой последний шанс разгадать тайну светящегося металла.
И вот он добрался до покоев, где они разместили сатрапа. На самом деле это была одна из красивейших комнат среди когда-либо обнаруженных, вот только сатрап и его Подруга вели себя в ней, как в хлеву. Касго явно никакого понятия не имел, как вообще ухаживать за самим собой… Рэйн, правду молвить, вполне понимал, зачем нужны слуги. У его собственной семьи были наемные помощники, занимавшиеся готовкой, уборкой, шитьем. Но чтобы слуги надевали тебе на ноги башмаки?… Причесывали?… Что же за мужчиной это надо быть, чтобы в самых простых повседневных нуждах требовалась посторонняя помощь?…
Из-под двери покоя медленно сочилась вода. Рэйн попытался открыть ее, но с той стороны на дверь навалилось нечто слишком тяжелое. «Скорее всего -целая стена земли пополам с грязью», – подумал он мрачно. Он принялся колотить в дверь и звать во весь голос. Ответа не последовало. Рэйн прислушался к тишине… Он попытался вызвать в себе жалость к этим двоим, погибшим столь нелепо и страшно, но мало что получилось. Ему только вспоминался взгляд сатрапа, направленный на Малту у него на руках… От этого воспоминания у Рэйна даже теперь свело судорогой плечи. Жидкая грязь подарила сатрапу смерть гораздо более милосердную, нежели та, которую учинил бы ему Рэйн… вздумай сатрап посмотреть на нее так хотя бы еще один раз.
Он пометил дверь мелком, давая знать землекопам: «Безнадежно». Пусть лучше проведут несколько последующих дней, пытаясь оказать помощь живым. Мертвые тела могут и подождать. Рэйн отнял мелок от стены и пошел дальше.
Еще дюжина шагов, и он споткнулся о неподвижное тело. Он с проклятием свалился на пол, но тут же принялся щупать и шарить кругом. Человек оказался невелик ростом, тело было еще теплым…
– Малта!…-вырвалось у него.
– Нет… Это я, Сельден…-ответил из темноты голосок.
Рэйн подтянул к себе дрожащего мальчика. Сельден совсем замерз. Рэйн сел на пол, устроил его у себя на коленях и принялся растирать ему руки и ноги, спрашивая:
– Где Малта? Где-нибудь здесь?
– Не знаю… – У Сельдена стучали зубы, по телу волнами пробегала дрожь. – Она пошла внутрь. Мне было страшно… А потом землетряхнуло… Она не вышла, и я отправился ее искать… Я себя заставил…-Он пытался рассмотреть своего спасителя в темноте. – А ты – Рэйн, верно?
Слово за слово – и постепенно Рэйн восстановил всю картину случившегося. Он напоил мальчика водой и зажег свечку, чтобы тому было не так страшно. В неверном трепетном свете Сельден выглядел сущим маленьким старичком. Все лицо у него было в грязи, одежда пропиталась земляной жижей. Волосы прилипли к голове. Он не мог толком рассказать Рэйну, куда забирался в своих поисках. Только о том, как он звал и звал сестру, а она не откликалась и Сельден шел все дальше. Слушая его, Рэйн успел проклясть все и всех. Для начала Уайли, показавшего Сельдену тайный лаз в город. Потом и себя, за то что не проследил и не велел хорошенько закрыть покинутые тоннели от любопытных и вездесущих мальчишек…
Две вещи в рассказе Сельдена внушили ему безотчетный страх. Во-первых, по словам мальчика, Малта пошла сюда с намерением отыскать драконицу. С чего бы?… Это было достаточно скверно само по себе, но, когда Сельден упомянул музыку, которую она якобы слышала, Рэйн больно прикусил губу. Как могла она услышать ее?… Она же родилась в Удачном. А ведь ускользающие мелодии даже среди уроженцев Чащоб дано было слышать очень немногим! И тех, кто обладал такой способностью, старались держать подальше от древних тоннелей. Именно поэтому Рэйн никогда не сознавался ни матери, ни брату, что тоже слышит ее. Те, кто слышал музыку, рано или поздно тонули в воспоминаниях. Так говорили все, работавшие в подземельях города. Даже отец. Отец слышал музыку, но продолжал там работать. Пока в один прекрасный день его не обнаружили одиноко сидящим в темноте, а вокруг него – небольшие кубики черного камня. Он потонул в воспоминаниях города и совершенно забыл свою собственную жизнь. Когда его нашли, он играл в эти кубики, словно младенец…
– Сельден, – негромко заговорил Рэйн. – Мне надо идти дальше. Я знаю дорогу в чертог, где находится драконица, и думаю, что Малта тоже этот путь отыскала. Так что… – тут он глубоко вздохнул, – решай сам. Ты можешь остаться здесь, и через какое-то время тебя подберут землекопы. Может, к тому времени и я уже вернусь с Малтой. А можешь пойти со мной, и мы вместе поищем ее. Ты понимаешь, почему я не могу прямо теперь вывести тебя на поверхность?
Мальчик потер лицо, отскребая корки ссохшейся грязи.
– Потому что она может помереть, пока ты будешь ходить туда и обратно. – И он тоже вздохнул. – Знаешь, я поэтому же за помощью не побежал, пока еще помнил дорогу, а сам дальше полез, хотя было страшно. Я тоже подумал, что вдруг помощь опоздает…
– Ты настоящий маленький храбрец, Сельден, – сказал Рэйн. – Правда, храбрости необязательно было тебя сюда заводить… но ты все равно храбрый. – Он поднял мальчика на ноги, потом встал сам и взял его за руку: – Пошли. Поищем твою сестренку.
Сельден так стиснул свечку, словно от этого зависела сама его жизнь. Он был полон азарта, вот только сил у него осталось немного. Некоторое время Рэйн примерялся к его усталым шагам, а потом, не слушая возражений, устроил маленького подземельщика у себя на спине. Обоим нашлось дело: Сельден высоко держал свечку, Рэйн чертил мелком по стене. Они быстро продвигались вперед…
Даже неверный свет маленького трепещущего огонька был поистине безжалостным. Он ясно показывал Рэйну все то, чего он предпочел бы не видеть. Его город сдавался… Толчки, случившиеся минувшей ночью, превысили отпущенную ему меру. По всей вероятности, еще некоторое время город просуществует в виде разобщенных фрагментов былой целостности – отдельные крылья, разрозненные покои, но достаточно быстро все обратится в прах. Земля поглотила город очень, очень давно. А теперь она его переварит. Мечта Рэйна когда-нибудь увидеть древний комплекс полностью расчищенным и залитым солнечным светом не имела будущего.
Он решительно шагал вглубь, мурлыча себе под нос песенку. Мальчик у него за плечами помалкивал. Если бы он не так твердо и ровно держал свечу, Рэйн, пожалуй, решил бы, что он уснул там. Мурлыканье Рэйна скрывало иные звуки, те, которых он не желал слышать. Отдаленные стоны деревянных балок, готовых рассыпаться от перенапряжения… Шлепанье капель, журчание текущих струек воды… и – на грани слуха – бледное эхо голосов минувшего, смеха и говора давно умчавшихся дней. Рэйн очень долго приучал себя мысленно отстраняться от них, не прислушиваться слишком внимательно, но сегодня, пока он скорбел об окончательной гибели города, воспоминания буквально наседали, силясь впечататься в его мозг. «Запомни нас, запомни нас!…» – словно бы умоляли они. И он наверняка поддался бы, не будь он так занят мыслями о Малте. До встречи с Малтой он только и жил этим городом. Он не решился бы и думать о том, чтобы пережить его разрушение. «Но теперь у меня есть Малта!» – яростно твердил он про себя. У него была Малта, и он никому ее не отдаст. Ни этому городу, ни драконице, пусть обречено на гибель все прочее, что он любил, – Малту он не отдаст!…
Дверь в чертог Коронованного Петуха была слегка приоткрыта. Хотя нет… При ближайшем рассмотрении оказалось, что ее выдавило из коробки. Рэйн мельком покосился на драчливую птицу, ставшую гербом его семьи. И спустил Сельдена на пол:
– Подожди здесь. Внутри слишком опасно.
У мальчика округлились глаза: Рэйн впервые вслух произнес слово «опасность».
– Тебя может там пришибить?…-спросил он встревоженно.
– Уже пришибло, – ответил Рэйн. – Давным-давно… Постой здесь. Держи свечку!
Если Малта была жива и в сознании, она должна была уже услышать их голоса. И наверняка отозвалась бы… Но она не отзывалась, а это значило, что ему придется искать ее тело и надеяться, что к тому времени дыхание жизни еще не покинет ее. Рэйн знал со всей определенностью, что она добралась сюда. Он без особой надежды хлопнул ладонью по джидзину у входа… Слабое сияние, едва ли способное что-либо осветить, растеклось из-под его руки, как медленный липкий сироп. Он заставил себя постоять неподвижно, дожидаясь, пока оно не окружит весь чертог…
Разрушения здесь были изрядными. Хрустальный купол подался в двух местах, и под ним на полу выросли целые курганы земли. Сверху, сквозь дыры, свешивались корни и болтались обрамления прозрачных вставок. И… нигде никаких следов Малты. Рэйн медленно обошел чертог, не отнимая руки от светящейся полоски. Ему стало плохо, когда он добрался до первой вскрытой панели с торчащими из нее рукоятками механизмов. Вот оно, то, о чем он давно догадался… то, что он так долго разыскивал… обнаженное по нелепой прихоти землетрясения…
Добравшись до второй панели, пребывавшей в таком же состоянии, Рэйн невольно нахмурился. Зажег еще одну свечку и убедился в том, что и так уже понял. Механизм был освобожден от слежавшейся земли человеческими руками. При свече были заметны маленькие отпечатки ног на полу…
Стало быть, Малта здесь побывала.
– Малта!…-позвал он.
Но не дождался ответа.
А посреди громадного чертога лежало и молчало гигантское бревно диводрева. Рэйн страстно хотел знать то, что наверняка знала драконица. Однако коснуться бревна – значило снова ввергнуть себя в ее полную власть. А ведь их связь – вернее, короткая цепь, на которой она держала его, – так счастливо разорвалась. И очень скоро земля обвалится, погребая ее, освобождая его от нее уже навеки… Если он не коснется бревна, она до него так больше и не доберется. И до Малты, потому что ее разума она могла касаться лишь при его посредстве…
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |