Еще до того, как он сказал это, Йесон уже понял, что именно интересует внезапных визитеров, а точнее кто. Скрывшийся в спальне Кюхен явно боялся, если не этих людей, то их начальства, и вряд ли согласился бы спокойно пойти с ними.
- Нет, я ничего и никого не видел, - врать не хотелось, но и выдавать певца Йесон не собирался. - Я совсем недавно сюда переехал и еще ни разу не встречался со своими новыми соседями, так что помочь вам не смогу.
Телохранители переглянулись, решая что теперь делать, а потом коротко поклонились.
- Спасибо. Извините, если разбудили.
Лишь захлопнув дверь, Йесон понял, что у него слегка подрагивают от напряжения руки. Странно, раньше он такого за собой не замечал, но нервная работа сильно влияла на физическое и психическое здоровье, поэтому, пообещав себе, что как только все закончится, он посетит врача, журналист отправился собираться.
Кюхен из спальни так и не вышел, и решив, что оставит этот разговор на другой раз, он положил на кухонный стол записку и громко хлопнул входной дверью, извещая тем самым о своем уходе.
Если бы какое-то шестое чувство заставило его обернуться, и бросить последний взгляд на окна собственной квартиры, Йесон бы заметил как слегка приоткрылась балконная дверь. Но он слишком торопился и не видел, с каким вниманием Кюхен следил за каждым его движением до тех пор, пока он совсем не пропал из виду. В левой руке вышедшего на балкон певца, с чуть сбившейся бинтовой повязкой на запястье была зажата записка с наспех написанной фразой: «Можешь оставаться столько, сколько захочешь».
Глава 9
От Автора: Очень хочется ответить на каждый отзыв, но времени почти не остается, простите =((Буду исправляться.
Сейчас в сюжете начинается самое интересное, и в каждой главе тайна Кю будет потихоньку раскрываться.
Большое-прибольшое спасибо всем кто читает, комментирует и остается с героями!^^
«... череда произошедших событий пугает. Я никогда не считал себя трусливым человеком, но тайна, которую Кюхен скрывает, словно паук оплетает сердце холодной липкой паутиной страха. Черная иномарка и два телохранителя служащие неизвестно кому, его попытки самоубийства и столь резкие перемены в поведении. С каждой минутой все больше и больше вопросов, но ни на один из них пока не получается найти ответ...»
За спиной послышались звуки быстро приближающихся шагов, и, не желая, чтобы у кого-то была возможность прочитать написанное, Йесон быстро захлопнул крышку ноутбука, надеясь, что он успел автоматически сохранить текст.
- Хорошо, что ты все же пришел, - Чонсу придвинул к столу свободный стул, явно готовясь к долгому разговору, которого журналист совсем не желал. Обида на друга, и слабое, но явно ощутимое разочарование не давали возможности все обсудить, путая мысли и сдавливая горло, лишая тем самым возможности сказать хоть слово.
- Я не знаю, что именно происходит сейчас в твоей голове, и почему элементарные инстинкты самосохранения еще не заставили задуматься о всей хреновости сложившейся ситуации. Поэтому считаю, что имею полное право открыть тебе глаза на происходящее.
- Да-да, и для этого ты выбрал самый подходящий момент, - Йесон горько усмехнулся.
- Ты прекрасно знаешь, что я не выбираю время и слова, - в голосе редактора послышалось раздражение, - а просто говорю то, что чувствую. И, черт побери, я говорил и говорю — это все ничем хорошим не кончится. И если бы у меня было право запретить тебе продолжать работать с этим Чо, я бы не задумываясь им воспользовался, но ты не ребенок и сам принимаешь решения.
- Вот именно, Чонсу, - журналист с нажимом произнес последнее слово. - Я сам все решу.
Редактор уже хотел что-то ответить, когда его окликнул сидящий за соседним столом сотрудник и, похлопав друга по плечу на прощание, парень поспешил выполнить свои прямые обязанности.
- Ты всегда можешь положиться на меня, - шепнул он в последний момент.
Йесон еще долго наблюдал за передвижениями Чонсу по офису, прислушивался к разговорам, из которых можно было заключить, что дела их журнала идут довольно плохо.
Чтобы не сидеть на месте и хоть чем-то помочь коллегам, он вызвался пойти на сегодняшнюю пресс-конференцию с недавно дебютировавшей группой. Лишь подъехав к залу, где должно было происходить мероприятие, парень вспомнил о том, что оставил на столе свой ноутбук.
***
За весь день Йесон ни на секунду не забыл об оставшемся в его квартире Кюхене, и сейчас, поворачивая в замке ключ, ему было интересно ушел он или все же принял решение остаться. Квартира встретила его темнотой и тоскливой тишиной, подтверждающей, что сейчас он в который раз остался один. Не стоило и надеяться, что певец, с такой настороженностью относящийся ко всему, сможет быстро довериться ему, не знакомому по сути человеку.
Хотя мысленно он был далеко, тело продолжало совершать привычные движения и, включив чайник, Йесон отправился в спальню переодеваться, но так и застыл на пороге не в силах пошевелиться. Кюхен никуда не ушел. Уютно свернувшись на кровати, с подложенными под голову ладонями, он спал, едва заметно улыбаясь во сне. Черная рубашка Йесона чуть сбилась, обнажая светлую кожу на животе. Сейчас певец казался таким уютно-теплым, настоящим. Не было показных масок безразличия и холодности к окружающим, не было затравленного взгляда. Только в этот момент Йесон в полной мере осознал тот факт, что Кюхен был и всегда будет всего лишь обычным молодым парнем, в чем-то еще немного по-детски наивным. И не важно, какие тайны скрываются в душе, что именно сделало его таким. Кюхен был обычным человеком, которого почему-то хотелось оберегать.
***
Обхватив чашку горячего кофе ладонями, Йесон аккуратно подул на напиток, прежде чем отпить. На Сеул давно уже опустилась ночь, Кюхен продолжал спать, прижимая к себе одной рукой подушку. Нарушать этот покой сейчас хотелось меньше всего, поэтому журналист вышел на балкон, тихо прикрыв за собой дверь.
На черном, безоблачном небе одна за другой зажигались звезды, а полная луна заливала город жемчужно-белым светом, придавая ему какой-то мистический оттенок.
Йесон уже давно не видел столь красивой картины, вообще не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя настолько спокойным. В голове не было ни единой мысли, хотелось всегда стоять так, глядя на мерцающие звезды в далеких галактиках.
Звезда, что сияет в небе
Звезда, сверкающая так далеко от меня,
Похоже, ты попала мне прямо в сердце.
Он не сразу понял, что мягкая, наполненная бьющей через край нежностью песня — это не забытая мелодия из детства, вытащенная из глубин собственных воспоминаний. Йесон слышал ее сейчас, совсем рядом с собой, и этот бархатный, немного дрожащий голос мог принадлежать лишь одному человеку.
Звезда, чей образ выгравирован у меня в груди
Звезда, сияющая в моем сердце
Мне кажется, что это ты.
Слышишь ли ты мой дрожащий голос? Моя звезда...
Чувствуешь ли ты мое сердце?
Ты — моя звезда...
Кюхен тихо пел, стоя за его спиной. Настолько близко, что журналист чувствовал его ровное теплое дыхание. Хотелось обернуться, но неясный страх сделать что-то не так заставлял остаться на месте, боясь даже лишний раз моргнуть. Мир, обычно такой огромный, волнующий, сейчас казался чем-то далеким и нереальным. Сейчас в мире Йесона было лишь звездное небо, и окутывающий невидимым шлейфом голос Кюхена. Впервые журналист понял, что он всего лишь малюсенькая одинокая песчинка в этой огромной вселенной.
С давних пор, я знал, что ты та самая
О которой я мечтал. Позволь нам быть вместе.
Даже если пройдет время, надеюсь, ты будешь сиять всегда.
Отдам свое сердце только тебе...
Звезда, чей образ выгравирован у меня в груди.
Звезда, сияющая в твоем сердце, надеюсь, что это я...
Я буду вечно любить тебя.
Мои глаза будут смотреть только на тебя.
Будешь ли ты смотреть только на меня?
Позволь нам...быть звездами друг для друга.*
Песня еще звучала, хотя Кюхен давно перестал петь. Она растворялась в летней ночи, и подхваченная слабым ветерком неслась вперед к далеким звездам. Стоило наверно так и замереть, медленно глубоко дыша, но чувства требовали выхода, рвались на свободу, и Йесон не удержался.
- У тебя самый прекрасный голос, который я когда-либо слышал, - за последнее время он привык врать, но сейчас был честен как никогда.
Хотелось обернуться, посмотреть на Кюхена, что он и сделал, но в следующую секунду понял, что что-то произошло. Таким испуганным певец еще никогда не выглядел. На его лице отразилась безумная смесь чувст: неверие в происходящее, ужас, словно он увидел на перед собой какого-то монстра, паника. Широко распахнутые глаза подернулись мутной пленкой, а искусанные губы что-то шептали, но так тихо, что не было не единой возможности расслышать хотя бы один звук.
- Кю... - Йесон сделал шаг, медленно протягивая вперед руку, а в следующий миг, казавшийся таким слабым певец оттолкнул его от себя. От удара об стену грудь перехватило, выбивая из легких весь воздух, а на глаза навернулись слезы боли. Через их пелену Йесон увидел, как Кюхен быстро выбежал в комнату. Хотелось что-то крикнуть ему в след, но лишенный возможности вдохнуть, журналист не мог произнести не звука, из горла вылетал только хриплый кашель.
С трудом поборов себя, он наконец смог встать на ноги и именно в этот момент внизу хлопнула дверь. Перегнувшись через подоконник, Йесон успел увидеть как Кюхен быстро свернул за угол и пропал из виду.
Снова повторялась безумная бессонная ночь, только теперь он не сидел под дверью чужой квартиры, а бегал по району, заглядывая в каждый двор, на каждую детскую площадку. Надеясь, что вот-вот заметит вдали знакомый силуэт, но нет. На улицах не было ни единого человека, и в конец отчаявшись, журналист все же вернулся домой когда часы показывали начало пятого утра. Даже не раздеваясь, он упал на смятую кровать, и мгновенно уснул, прижимая к себе подушку, которая все еще слабо пахла ванильным шампунем.
А утром, разбуженный звонком раздраженного Чонсу, он спешно собрался и, закинув на плечо любимую сумку, побежал вниз по лестнице, ведь на работе надо было быть через пятнадцать минут. Вот только стоило входной двери распахнуться, на секунду ослепляя его ярким солнечным светом, Йесон застыл на месте, не в силах пошевелить даже пальцем.
У подъезда стояла знакомая черная машина, а один из вчерашних телохранителей как раз открывал заднюю дверь для Кюхена. На секунду они встретились глазами, но певец сделав вид, что ничего не заметил, тут же забрался в салон. Машина тронулась с места и в последний момент через приоткрытое окно журналист увидел того, кто сидел рядом с Кюхеном. Йесон не верил своим глазам, ведь этот человек был хорошо ему знаком, да его знали наверно все жители Кореи. Ким Ёнун — владелец крупнейшей корпорации по производству машин и электроприборов во всей Азии, а в более узких кругах известный как Канин.
Использован текст песни Kang MinHyuk - Star.
Глава 10
Он до упора вдавил в пол педаль газа, заставляя стрелку спидомитра приблизится к отметке в сто двадцать километров. Надо было спешить, чтобы не потерять из виду нужную иномарку и в то же время быть достаточно осторожным, чтобы его не заметили. Сейчас Йесон порадовался тому, что купил именно эту, популярную в Корее машину. Они были достаточно быстрыми и встречались на каждом углу, совсем не выделяясь из общего потока, в отличии от той же черной иномарки, за которой он следовал.
Йесону хотелось наконец получить ответы на свои вопросы, коих сегодня стало еще больше. Сначала, когда он увидел садящегося в салон машины Кюхена, которого искал почти всю ночь, захотелось громко и немного истерично рассмеяться, ведь вся ситуация казалась нелепой, до критичного абсурдной. Но даже в таком состоянии Йесон в первую очередь думал, как лучше поступить, извлечь из сложившихся обстоятельств максимальную выгоду. И какое-то шестое чувство сейчас подсказывало, что этот шанс нельзя упускать, что он может дать ответы на многие вопросы.
Выезд из двора заблокировал подъехавший слишком близко мусоровоз, от чего черная иномарка остановилась. Казалось, что сама судьба подталкивает Йесона к определенным действиям. И он решился, бросившись более коротким путем к своей машине, припаркованной за углом дома.
А теперь, следуя за уезжающим в неизвестном направлении Кюхеном, парень гадал, что же произойдет дальше, куда приведет его эта дорога. Чонсу был прав, говоря что он влез в какое-то болото, вот только теперь шансы выбраться из него были равны нулю. Оставалось лишь идти вперед, готовясь к чему угодно.
Черная иномарка приехала в дорогой частный район, где бедная машина Йесона выделялась сильнее чем на многолюдных улицах Сеула. Поэтому пришлось оставить ее в нескольких кварталах, благо журналист и так уже понял, куда именно приехал. Особняк Ёнуна выделялся даже среди этих богато отделанных коттеджей. Кованые ворота, огромный кирпичный забор, из-за которого видна только крыша дома, да аккуратно постриженные кроны деревьев. Не желая привлекать внимание охраны, Йесон остановился в отдалении, чтобы понаблюдать за происходящим, но тут же отступил за угол, когда ворота вдруг открылась, и один из телохранителей вывел под руки сопротивляющуюся женщину в бедной одежде.
- Чтобы мы вас тут больше не видели, - донесся до журналиста его презрительный голос, и, отряхивая помятый костюм, парень скрылся из виду.
Женщина еще немного постояла у входа, словно надеясь, что они снова откроются и, хотя Йесон не мог этого видеть, ему было понятно, что она горько плачет. Лишь через несколько минут, немного успокоившись, женщина наконец направилась в ту сторону, где скрывался журналист, вытирая на ходу лицо рукавом кофты.
- Извините, - парень и сам не понял, почему решил окрикнуть ее. - Меня зовут Ким Чонун, я журналист.
- Журналист? - она всхлипнула в последний раз.
- Да. Понимаете, я видел как они вас выгнали и никак не могу придти в себя. Не понимаю, как этот Ким Ёнун мог так поступить.
- Молодой человек, - шаг в его сторону, и парень почувствовал исходящий от женщины сильный запах дешевых духов смешанный с чем-то неприятным, тошнотворным. Он инстинктивно попытался отстраниться, но жажда знаний, оказавшаяся сильнее, не дала этого сделать.
- Я знаю об этом человеке кое-что, что вам будет интересно услышать, - прошептала ему на ухо женщина. - Но я не могу рассказать это просто так.
- Понимаю. Я готов заплатить за информацию, - вот он, шанс узнать что-то новое, найти нужные зацепки. - Мы можем поговорить в другом месте?
- Сейчас мне не очень хорошо. Может быть вы приедете завтра ко мне домой?
Йесону хотелось знать все прямо сейчас, не теряя ни минуты, но он понимал, что не в праве настаивать, поэтому записал нужный адрес и, договорившись о времени встречи, отправился к своей машины. Эта женщина вызывала двойственные чувства. Журналисту было жаль ее, хотелось как-то помочь, к тому же по ее состоянию и одежде было видно, что она сильно нуждается в деньгах, но в то же время было в ней и что-то отталкивающее, неприятное, как тошнотворно-приторный аромат духов, окутывающий ее тело.
Но сомнений в том, что она что-то могла знать не было, и Йесон был точно уверен, что завтра в двенадцать часов, он будет стоять перед дверью ее квартиры, томимый жаждой знаний.
На работе он пробыл совсем немного, лишь поговорил с коллегами о предстоящих проектах, и записал собственные мысли в файл-дневник хранящийся на ноутбуке. Из-за Кюхена он не мог приносить его домой, поэтому опять оставил на работе, убрав в один из ящиков стола.
Уже уходя, журналист заметил на полу яркие листовки, которые наверно выпали из сумки.
Он собирался уже выбросить этот мусор, но в последний момент взгляд зацепил слово «метеоритный» и Йесон быстро разгладил бумажку, внимательно вчитываясь в текст. Это было приглашение на организованное городским планетарием мероприятие. В августе должно было случиться интересное астрологическое явление — метеоритный дождь «Гамма Делфинидс», который можно было лучше всего увидеть с перечисленных ниже мест в Сеуле.
Это напомнило ему о Кюхене, и о той ясной ночи, в которой растворилась нежная песня о далекой звезде. Йесону хотелось увидеть этот дождь своими глазами, но еще больше хотелось, чтобы певец увидел его тоже. Пообещав себе, что если удастся, они обязательно сходят вместе, журналист аккуратно расправил смятый листок и убрал его в ежедневник.
***
Немного поговорив с младшим братом по пути, и узнав, что тот собирается приехать в Сеул с друзьями, Йесон бросил машину в нескольких кварталах и, купив немного продуктов, пошел домой пешком. Раньше он часто оглядывался по сторонам в поисках Кюхена, ждал что вот-вот встретит певца на лестнице, но сегодня усталость победила, отгоняя на задний план все мысли кроме навязчивого желания поспать больше четырех часов.
Перед завтрашней встречей стоило набраться сил, поэтому Йесон быстро принял душ, и тут же отправился в кровать, не взирая на то, что часы показывали лишь начало десятого.
Первый раз за последние три недели он спал спокойно и почти без сновидений.
***
Он нажал на кнопку звонка и дверь тут же открылась, его явно ждали с нетерпением.
- Доброе утро, надеюсь я не очень рано? - на часах было без десяти двенадцать.
- Здравствуйте, господин Ким, - женщина улыбнулась, и отошла в сторону, пропуская гостя в квартиру. Она была в стареньком, немного выцветшем, но по прежнему красивом платье с забранными вверх волосами. Йесон постарался не дышать глубоко, боясь, что от приторного аромата духов может закружиться голова. Казалось, что в квартире все облито ими, воздух был спертым и липким, вызывая желание распахнуть настежь плотно зашторенные окна.
Они устроились на кухне, и пока журналист готовил к работе диктофон, женщина разливала по чашкам растворимый кофе, к которому за все время разговора никто так и не притронулся.
- Постарайтесь рассказать все, что вспомните, я не буду перебивать. В конце, если будет необходимость, задам уточняющие вопросы, - объяснил Йесон и нажал на кнопку диктофона.
- Это случилось почти восемь лет назад, зимой. Тогда ничего не предвещало беды для моей счастливой и дружной семьи, но в декабре две тысячи пятого года, из-за экономического кризиса, фирма моего мужа получила очень серьезный урон. Он был разорен, кредиторы забрали у нас все до последней копейки. Шикарная квартира, машина, мы с мужем потеряли все в тот год.
Женщина неожиданно залилась слезами и готовый к этому Йесон, достав из кармана чистый носовой платок, вложил ткань ей в руку. Лишь через пять минут, немного успокоившись и размазав по лицу потекшую тушь, женщина наконец взяла себя в руки настолько, чтобы продолжить свой рассказ, который пока никак не был связан с интересовавшим журналиста человеком. Но следующие ее слова заставили его буквально застыть на месте, не веря собственным ушам.
- У нас с мужем был сын. Замечательный мальчик — Кюхен, - она снова начала плакать, а у Йесона сердце замерло в груди. Захотелось вскочить и силой заставить ее замолчать, перевернуть стол, опрокидывая чашки с кофе и вазочку с печеньем. Сделать что угодно, лишь бы она больше не открывала рта, но он продолжал слушать, а диктофон зажатый в руке записывал каждое слово.
- Я... Я всегда хотела, чтобы он вырос умным и воспитанным, поэтому отдала его в самую престижную школу, водила по выставкам и даже наняла учителей пения. Знаете, господин Ким, у моего мальчика потрясающий талант к пению...
Йесон знал это. Его песня про далекую звезду продолжала отдаваться в голове даже в эти минуты.
- И когда мы разорились, понимаете, у нас не было денег даже на еду, что уж говорить о достойном образовании сына. Все друзья мужа отвернулись, когда он обнищал, не помогли даже тысячей вон. Мы голодали, жили в жутких условиях, и тут появился он — Ким Ёнун. Тогда я еще ничего про него не знала, не думала, что он окажется настолько страшным человеком. Он сказал, что хочет помочь, дал мужу работу в своей фирме, а сына забрал к себе, потому что было очень холодно и ребенок заболел воспалением легких. Он предложил, чтобы Кюхен жил у него, обещал, что даст ему хорошее образование, поможет. И знаете, я тогда богу молилась за здоровье этого человека. Думала, что он наш спаситель.
А потом оказалось, что Ким Ёнун просто украл у нас ребенка. Когда я попыталась придти в больницу, меня не пустили; когда просила встречи, телохранители просто выбросили на улицу, даже ничего не сказав. А еще через месяц мы с мужем узнали, что нас лишили родительских прав. Этот ублюдок украл у меня любимого сына! - неожиданно взвизгнула она, глядя на Йесона немного безумным взглядом. - Я не видела его с тех самых пор, меня просто вышвыривают на улицу, словно я какой-то посторонний человек, как вчера например.
Я прошу вас разоблачить этого мерзавца, чтобы он наконец получил по заслугам за свои поступки, - мать Кюхена схватила журналиста за руку, крепко сжимая в своих ладонях. - Прошу вас!
Несколько минут женщина громко плакала, поливая слезами руки Йесона, пыталась успокоиться и вновь заходилась в приступах рыданий. Наконец придя в себя, принесла из комнаты старую, еще черно-белую фотографию, на которой были запечатлены трое: она, высокий статный мужчина, так похожий на певца, и сам Кюхен, которому здесь было от силы лет шесть. На снимке он широко улыбался, держа мать, которую явно очень любил, за руку.
- Это мой муж, - женщина слабо улыбнулась. - Несколько дней назад был ровно год с тех пор, как его не стало.
Услышав это, Йесон вспомнил недавнее состояние Кюхена. Возможно парень знал о смерти своего отца, поэтому так сильно напился и почти довел самого себя до самоубийства. Хотя его маме это знать явно не следовало.
- Спасибо за ваш рассказ, - тихо прошептал он, выключая диктофон и пряча его в сумку. - Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы помочь вам.
Женщина подняла на него заплаканные глаза, словно ожидая чего-то.
- Господин Ким... - она замялась, - у меня сейчас очень тяжелое положение, поэтому я бы хотела получить деньги за рассказ.
- Ах да, - журналист потянулся к висящей на стуле сумке, - сколько?
- Триста тысяч вон.
На улице было по летнему тепло, но Йесона морозило. Услышанное холодило кожу, заставляя дрожать словно в приступе лихорадки. Теперь становилось понятно, что именно произошло с Кюхеном, сделав его таким, каким он есть сейчас. По сути, он был рабом Ёнуна, который наверняка заставлял его работать на себя. Сейчас Йесон тоже ненавидел этого человека, хотя раньше не испытывал к нему столь резко негативных чувств. Но главным оставалось одно: Кюхена нужно было как-то спасать.
От Автора: вот и положено начало разгадке тайны Кюхена. Пишу, а самой страшно за парней, и их отношения.
Глава 11
Song Ju Eun — Bi Chun Moo Ga
Чувствуя, как его трясет, Йесон почти в слепую нащупал в бардачке сигареты и, чиркнув зажигалкой, глубоко затянулся. Он не курил в машине, но сейчас боялся, что просто может не удержаться на ногах, поэтому наплевал на собственные правила. Первая сигарета догорела быстро и была заменена следующей. Лишь держа в пальцах четвертую, Йесон почувствовал, как начинает постепенно приходить в себя. За свои двадцать семь лет, он многое успел повидать, сталкивался с многими людьми и разными ситуациями, но в такой оказался впервые. Чонсу ошибся — это было не болото. Скорее какой-то Бермудский треугольник, в который его затягивала все глубже и глубже. Возможно, шанс спастись все же был, если бы он попытался выплыть один, но теперь на шее Йесона висел тяжкий груз ответственности за Кюхена, и он просто не праве был его бросать. «Значит умрем вместе», - промелькнуло в голове и он горько усмехнулся безнадежности собственных мыслей.
Несколько часов, пока уровень бензина не достиг нуля, парень катался по Сеулу, пытаясь привести мысли в порядок и хоть как-то успокоиться.
Все происходящее казалось страшным сном, вот только столь долгожданного пробуждения никак не было. Наконец встречный ветер из открытого окна, и наполненный вечным движением мегаполис сделали свое дело, помогли придти в себя. В голове потихоньку зрел план дальнейших действий, и, не теряя ни минуты, парень набрал знакомый номер, в ожидании ответа снова закуривая.
- Чего тебе? - Хичоль был не исправим.
- Хен, мне очень нужна твоя помощь, - он не знал, правильно ли поступает, прося об одолжении этого человека, но другого выхода сейчас просто не видел.
- Может тогда скажешь прямо, чего хочешь?! Я мысли читать не умею.
- Ты же знаешь Ким Ёнуна? - можно было и не спрашивать, вряд ли есть человек, которого Хи может не знать.
- Допустим.
- Устрой мне с ним встречу, пожалуйста.
Смех друга еще долго отдавался в голове, но все же Хичоль пообещал что-нибудь придумать.
***
Уже в который раз Йесон испытывал потрясающее по своей силе чувство де жа вю, вот и сейчас, устроившись в глубоком кресле с книгой, он прислушивался ко всем звукам, доносящимся с лестничной площадки, ожидая чего-то. Он пытался читать, но забывал смысл даже раньше, чем заканчивал строчку. Все мысли и чувства были сконцентрированы сейчас на происходящем за стеной, в соседней квартире.
Наконец послышался звук открывающейся двери и легкие шаги, которых парень ждал с таким нетерпением. Он не хотел снова звонить и разговаривать с пустотой, лучше было высказать все, что накопилось, глядя Кюхену в глаза. Поэтому, не медля больше не секунды, Йесон отложил книгу и выбежал на площадку. Певец, уже начавший спускаться по лестнице, увидев его, ускорил шаг.
- Кю, постой! - он протянул вперед руку, в попытке задержать.
Отвлеченный этим певец, на секунду замедлился, оборачиваясь, а в следующий миг его нога соскользнула со ступеньки. Нелепо взмахнув руками, в попытке ухватиться за что-то, Кюхен все же не удержался и, пролетев расстояние в несколько ступенек, упал на спину, громко всхрипнув. Йесон бросился к нему, не имея возможности отвести взгляд от задыхающегося певца.
- Кюхен, Кю, - было страшно смотреть в его широко распахнутые, вылезшие из орбит глаза. Журналист не знал, что нужно предпринимать в такие моменты, нужно ли делать искусственное дыхание. Поэтому, действуя больше по наитию, он опустился рядом на пол, помогая Кюхену сесть, прижимая его к себе.
- Дыши же, пожалуйста, - умолял он, чувствуя как бешено бьется под его ладонями чужое сердце. - Давай же, вместе со мной.
Плавный вдох и глубокий выдох, снова и снова. Впервые Йесон понял, как важен был для людей этот процесс. Такому естественному ощущению как собственное дыхание никто не придавал должного значения, а ведь в нем заключалась жизнь. Вдох и выдох, монотонные действия, словно замкнутый круг, но без этого нельзя было жить.
Постепенно ритм дыхания Кюхена начал выравниваться, пульс вернулся в норму, но журналист не спешил разрывать кольцо рук.
- Зачем? - голос певца слабый, ему явно было тяжело говорить.
- Что? Я просто испугался за тебя.
- Нет. Зачем ты вообще все это делаешь? - он попытался отстраниться, но Йесон еще крепче сжал руки, не давая этого сделать.
- Я... - он чувствовал, что должен сказать что-то важное, дать Кюхену понять, доказать ему, что хочет помочь. «Доверяй мне», - подумал он, но в слух произнес совсем другое:
- Потому что люблю, - в тишине темного подъезда это прозвучало неожиданно громко и уверенно. - Я делаю это, потому что хочу быть рядом.
Певец молчал, не шевелясь, но Йесон чувствовал, как бешено забилось его сердце после этих слов. Уже не отдавая отчета в собственных действиях, журналист освободил одну руку, продолжая прижимать певца к себе, и, скользнув пальцами по точеной скуле, сжал подбородок, заставляя обернуться. Он чувствовал себя спятившим идиотом, раз решился на такие радикальные меры, но Кюхен не вырывался, лишь выжидающе смотрел. Не разрывая зрительного контакта, Йесон потянулся к нему, чувствуя как сердце буквально разлетается на части от страха сделать что-то нет так, и снова все испортить.
Он настолько давно никого не целовал, что почти забыл как именно это делается, но стоило прикоснуться к сухим губам, почувствовать теплое дыхание, как все страхи и мысли отошли на второй план, остались лишь обостренные до предела ощущения. Кюхен просто застыл, не отвечая, но и не отталкивая, а Йесон продолжал нежно целовать, старался вложить в эти прикосновения все, что хотел донести до певца.
«Я все знаю», - словно пытался сказать он, крепче, с отчаянием, сжимая хрупкое тело в своих объятиях. - «Знаю, и поэтому хочу спасти, защитить. Сделаю все, что в моих силах, только, пожалуйста, доверься мне.»
Журналист отстранился, заглядывая в темные глаза, ища в них что-то напоминающее отвращение, или ненависть к нему, но Кюхен отвернулся, скрывая взгляд.
Легкое касание пальцами лица, подушечки скользят по гладкой коже от лба, к линии подбородка, случайно задевая какую-то точку, заставляя певца едва слышно зашипеть от боли.
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |