— Ради Бога, переживу. — Улыбнулся Костя, и погладил щеку Карины. — Все равно, ты ничего не ешь, практически. Не страшно.
Она слабо фыркнула в ответ. И тут же скривилась сильнее прежнего.
— Слушай, мне очень нравится твой одеколон, но давай, ты пока не будешь злоупотреблять им? — Теперь, по-настоящему жалобно попросила жена.
Учитывая то, что вечером он принимал душ, а утром еще и не думал ничем пользоваться, Константин пришел к выводу, что в ближайшие месяцы ему вовсе придется отказаться от любых средств, имеющих хоть какой-то аромат.
— Договорились. — Он немного отстранился и посмотрел в ее напряженное лицо. — Ты как? Готова попытаться встать и спуститься в столовую? Или принести что-то сюда.
— Я не хочу есть, Костя. — Голос Карины прозвучал жалобно, словно у маленькой девочки.
Да и выглядела она измученной. Ему до ломоты в зубах не хотелось ее заставлять. Но у Кости имелись четкие предписания врачей, удивленных состоянием Карины не меньше него самого.
— Хорошая моя, ты же знаешь, что тебе станет лучше, как только что-то съешь. Мы же вчера пробовали. И позавчера. — Так теперь начиналось каждое их утро. Но ему ли жаловаться?
Да и понимал Костя, что она не капризничает и не впадает в истерику. Карине действительно было плохо. И пусть, частично, настолько тяжелый ранний токсикоз вызывал как раз подсознательный страх и отторжение Кариной своего состояния, он и не думал ее упрекать.
Валентин, уже успевший за эту неделю по его распоряжению (да и по собственной инициативе) изучить «тонны» специализированной литературы по психологической стабилизации беременных (что не являлось его профилем), вчера очень доходчиво все объяснил Соболеву. После того, как закончил вычитывать ему.
С еще одним вымученным вздохом Карина открыла глаза и покорно села в кровати. Костя приобнял ее за плечи, поддерживая, пока она пережидала новый приступ накатившей тошноты.
— Сейчас спустимся, Фил снова причитать начнет, что ты отощала. — Попытался развеселить ее Костя.
Хотя, видит Бог, он и сам был согласен со своим эконом, трясущимся теперь над Кариной пуще курицы-наседки. За эти дни его жена умудрилась потерять в весе. И это беспокоило всех.
— Судя по тому, что мне известно о беременных, через несколько месяцев вам с Филом придется волноваться уже о другой стороне проблемы, и ограничивать меня в еде. — Ехидно, несмотря на самочувствие, заметила Карина.
И поднялась, медленно, плавно. Откинула с лица волосы, так, что солнце заиграло на светлых прядях, которые до жути ему нравились. О чем он, правда, не рискнул сообщить Карине, просто заметив, что ее новый образ «прекрасен», как и старый, впрочем. Хотя, самому себе, Соболев не мог не признаться, что расценивает эту, проступившую в ней мягкость, как свою награду. Что-то, типа, медали «За отвагу» в его молчаливой, но упорной борьбе. За то, что, несмотря на ее давние слова: «кто ты, а кто я?», все равно ввязался в борьбу за свою женщину.
И Константин любовался женой при любой возможности.
Вообще, Карина не утратила, на его взгляд, ни грамма своей привлекательности. Может, он просто озабоченный? Не полезь к ней тогда, когда ему сказали оставить жену в покое — и не было бы сейчас проблемы…
Карина вдруг тихо засмеялась, заставив его вопросительно вздернуть бровь.
— Знаешь, это почти дико на мой взгляд, но, кажется, впервые мысль о том, что я могу стать толстой — пугает меня. — Призналась Карина, принимая предложенную им руку. — Всю жизнь я старалась сделать что угодно, лишь бы стать образиной, а теперь — боюсь этого.
— Ты не станешь образиной. — Он рассмеялся. Совершенно искренне. — Думаю, даже если очень постараешься, ничего не выйдет. И толстой, тоже…
— Бред. — Карина уже хмурилась. Смены ее настроения теперь иногда вгоняли его в ступор на пару секунд. Приходилось быстро перестраиваться и угадывать, о чем же она думает. — Я презирала истеричек всю свою жизнь. Все эти закатывающие глаза дамочки, которые хватались за свои животы и требовали от окружающих повышенного внимания… Боже, они вызывали у меня отвращение! А теперь? Я говорю, как они! «Я стану толстой!». И тебе приходится меня успокаивать. — Огорченно протянула Карина. — Прости. — Она почти виновато глянула на Костю.
Ему потребовалось приложить усилие, чтобы продолжать казаться расслабленным. Одно «минное поле» он прошел. Здравствуй новое, чтоб тебя!
Что ей говорить и как успокаивать?
— Знаешь, ты вполне можешь позволить себе говорить, что хочется. — Немного насмешливо заметил он, продолжая помогать ей идти по лестнице. — Можешь, даже, попробовать закатить истерику. Мне любопытно глянуть. И, вообще, хоть весь город «на уши» поставь, ты — Соболева. И тебе все можно. — С искушающей улыбкой привел он ей тот аргумент, который всегда вворачивала ему сама Карина.
— Тогда, можно я не буду завтракать? — Она замерла на пороге столовой глядя на него с такой надеждой…
Ну, сама как ребенок, ей-Богу. Костя рассмеялся.
— Нет. — Константин покачал головой. — Завтрак — обязателен. Ну же, хорошая моя. Это не страшно. А ты — храбрая. — Он мягко подтолкнул ее внутрь, не позволяя увиливать.
Глава 34
Фил, и правда, суетился. А еще причитал. И кругами носился вокруг стола, из-за жары вновь накрытого в столовой. Что Карину радовало, так это то, что Костя теперь всегда сидел рядом, а не напротив. Муж частично прикрывал и спасал ее от не в меру заботливого эконома. Иногда ей начинало казаться, что новость о беременности выпустила на волю демона, ранее упрятанного в этом парне. Такого огромного, сверкающего и переливающегося, шумного и неумолимого в своей заботе демона-няньку. С ярко-малиновым хохолком на голове.
Честно говоря, не привыкшая к подобному, трепетному вниманию к своей персоне, Карина иногда ловила себя на мысли, что хочет куда-то убежать и спрятаться от такой заботы.
Но встречаясь глазами с взглядом Кости, четко осознавала — муж не позволит.
Соболев — отдельный разговор. Да, он прекрасно справлялся со сдерживанием энтузиазма и нерастраченным то ли материнским, то ли отцовским пылом Филиппа. Но при этом молчаливая и тихая собственная готовность Кости обезопасить каждый ее шаг, предугадать любое желание и предупредить малейшее неудобство — сбивала с ног не меньше, чем суета Фила.
Для женщины, которая еще не смогла привыкнуть к мысли, что ее просто любят — такое обилие заботы и опеки было чем-то за гранью понимания и принятия.
И все же, она старалась.
Старалась принять, понять, убеждала себя наслаждаться этим, забыв о том, что пугало и нервировало. Пыталась победить панику и страх, то и дело накатывающие на нее, как и непонятные перепады настроения, вовсе непривычные Карине. В конце концов, она и боль не сразу научилась терпеть и выносить, научиться и наслаждаться заботой и опекой. Приложит для этого все усилия.
Потому что Костя этого заслуживал.
Да и, если серьезно, она просто не знала, не могла придумать что-то, чего этот мужчина не заслужил бы. Все. Все что угодно, учитывая то, сколько он ежесекундно давал ей.
— Сладкая моя, ну хоть персик скушай! А клубника какая! Ты только глянь! Все натуральное же, вот сразу видно. Я настаивал на этом. Ешь! Тебе надо, конфетка. И творог. Ну, хоть немного. Ты же его любишь. А там кальций. — Фил расхваливал завтрак, как грузин на базаре, заставляя ее улыбаться даже против воли.
И, да, она не сомневалась в качестве предлагаемой еды. Теперь, все, что только попадало к ней на тарелку, было самым-самым — экологически чистым, полезным, лучшим, и т. д…
Фил отыскивал лучшие эко-фермы не только в стране, но и в Европе, умудряясь успевать «прочесать» весь интернет по этой теме. А Костя, без вопросов и возражений, обеспечивал доставку и покупку того, что Фил выбирал. И это — первый месяц ее беременности.
Чего ожидать от них дальше — Карина боялась представлять.
Эти двое мужчин, определенно, решили придать новое значение фразе: «беременным отказывать нельзя».
Видимо, видя, что Карина не торопится внять «рекламе» Фила, Константин глянул на эконома. Тот мигом замер, прекратив мельтешить, от чего Карине разом стало легче. Костя же, взяв персик, принялся нарезать его маленькими дольками и подавать те ей.
Сложно было неправильно трактовать этот молчаливый посыл-указ. Несмотря на сохраняющуюся тошноту, Карина принялась есть, забирая пальцами тонкие дольки из его рук. А сама раздумывала над тем, что со своим страхом надо что-то делать. Никогда она не опускала рук и не сдавалась. Сейчас же, просто постыдно было бы так поступить, перечеркнув своей пассивностью все старания любимого человека.
— Возьми творог, хорошая моя. — Не оставляя это на ее выбор, Костя сам тут же подтолкнул к ней тарелку с подсоленным творогом.
Она улыбнулась. Соболев, есть Соболев. Как тактично он «предлагал» ей выбрать варианты.
Фил за ее спиной, кажется, аж подрагивал и топтался на месте, едва сдерживаясь, чтобы и самому вновь не присоединиться к уговорам.
— К которому часу ты планировал ехать в клинику? — Аккуратно наклонившись над тарелкой, уточнила Карина.
— К девяти. — Костя чуть прищурился, присматриваясь к ней. — А что?
— Мы можем это немного перенести? Я хочу кое-что успеть до этого. — Она с невозмутимостью выдержала его изучающий взгляд.
Видит Бог, это решение далось ей непросто.
— Что именно?
— Хотела позвонить Валентину, кое-что уладить. — Карина отложила ложку в сторону, решив, что уже наелась.
Костя кивнул.
— Да, Макс ночью скинул сообщение — краска, которую ты отобрала для его клиники — пришла. — Он взялся за следующий персик, видя, что те шли лучше всего остального. — Но я не думаю, что из-за этого стоит переносить обследование. Звонок займет не больше пары минут…
— Я хочу с ним встретиться. До УЗИ.
— Хорошая моя, я уверен, что решить ваши вопросы по оформлению можно и после. Вряд ли нас задержат в клинике больше часа.
— Я хочу поговорить с ним, Костя. — Она послушно взяла очередную дольку персика.
Он замер, отложив остатки фрукта и нож. Медленно вытер пальцы салфеткой, не прекращая внимательно и почти недоверчиво смотреть на Карину.
— О ремонте? — Ровным голосом уточнил ее муж.
— Нет.
Он понял. Понял все, что ей так трудно было выговорить вслух. И больше ничего не уточняя, взял телефон, тут же набрав номер Валентина. Второй рукой он мягко сжал ее ладонь, словно поддерживая и ободряя. А может, гарантируя, что она вдруг не передумает и не убежит.
— Да. Мы приедем через час. — Не утруждаясь приветствием, проинформировал Соболев психотерапевта в трубку, как только тот, похоже, ответил на его вызов. — Карина. Она хочет с тобой поговорить. Нет.
Трудно было понять все, слушая односторонние реплики Кости. Но Карина почему-то не сомневалась, что Валентин Петрович не будет против. Как и все, кого о чем-то «просил» Соболев.
Следующим ее муж набрал номер Максима, велев тому предупредить врачей, что они приедут позже.
— Наелась? — Уточнил он, отложив, наконец, телефон.
Карина слабо усмехнулась, подавляя предательскую дрожь в теле. Но решение было принято, и она собиралась привести то в исполнение.
— Пожалуй. — Кивнув, она приняла предложенную ей руку и поднялась следом за Костей. — Я быстро соберусь. — Пообещала Карина мужу.
— Я знаю, — улыбнулся тот, весьма успешно делая вид, что вовсе не насторожен.
И безумно ценя это, она подошла вплотную к Косте, приподнялась на носочках и нежно поцеловала его в губы.
Через сорок минут они уже приехали к психотерапевту. Приемная перед кабинетом оказалась пуста. Что, наверное, и неудивительно, ведь еще не было и восьми утра. Да и никто из них не стремился к большому количеству людей вокруг.
Валентин Петрович ждал их у порога, и судя по взъерошенному виду, звонок Кости выдернул того еще из кровати. Тем не менее, он сдержанно и искренне улыбнулся им обоим, открыв двери кабинета и приглашая войти.
Но на самом пороге Карина замерла. И, чуть прикрыв двери, обернулась к Косте, который, определенно, намеревался присутствовать при ее беседе с Валентином.
— Я хотела бы зайти одна. — Достаточно уверенно проговорила она, видя, что муж готов не согласиться с этим.
— Ты не должна делать этого, если не хочешь. — Костя обхватил ее пальцы, побелевшие от того, с какой силой Карина сжимала дверную ручку. Погладил, помогая расслабить. — И, тем более, не должна делать это в одиночестве.
— И все-таки. — Карина заставила себя медленно и глубоко вздохнуть. — Мне страшно, и противно, и гадко из-за своего опыта. Но… — Она улыбнулась. Не то, чтоб весело, но и не грустно. — Ты не можешь все делать за меня. Я так не хочу. — Высвободив пальцы из его ладони, Карина погладила щеку Константина, ощущая пальцами, что и он напряжен не меньшее. — Есть битвы, которые должна отвоевать именно я. Потому, что люблю тебя.
Глаза Кости сверкнули, но ответить он не успел. Не дав больше ему ничего сказать или возразить, она решительно зашла в кабинет, плотно закрыв за собой двери. И даже сумела уверенно улыбнуться Валентину Петровичу, который смотрел на нее с явно заметным одобрением.
Кабинет этого психотерапевта мало отличался от тех, которые ей уже доводилось посещать. Рабочий стол, с набором канцелярских принадлежностей, календарем и ежедневником. Кресло, в котором и сидел сейчас Валентин. Светло-бежевые стены, «украшенные» дипломами и картинами, небольшой диванчик-софа в одном из углов кабинета, жалюзи на окнах. Стеллаж с книгами по психологии и психиатрии в другом углу.
Почти стандартная обстановка, отличающаяся лишь в мелочах, во всяком случае, если судить из ее опыта. Но именно об этом, обо всем прошлом опыте, она и пришла сюда, если не забыть, то хотя бы, оставить тот позади.
Потому и сама Карина сдержанно улыбнулась психотерапевту.
— Вы хотели поговорить со мной,… Карина? — Валентин Петрович указал ей рукой на кресло, стоящее напротив стола.
— Да. — Карина опустилась на предложенное место, все-таки, несмотря на все намерения, ощущая себя достаточно скованно.
— О чем? — Валентин смотрел на нее открыто и с доброжелательным интересом. Как и положено человеку его профессии.
— Я беременна. Вы знаете? — Карина смотрела прямо на Валентина.
Казалось, психотерапевт секунду взвешивал своей ответ, прежде чем заговорить.
— Да, Константин упоминал. Вы хотите поговорить об этом со мной?
Карина усмехнулась уголками губ и, понимая, что стоило бы сдержаться и совладать с собой, все-таки поддалась чувствам, которые сейчас преобладали в ней над разумом и выдержкой. Она поднялась с кресла и прошлась до полок с книгами.
— Вы давно его знаете? — Не ответив на вопрос Валентина, задала Карина свой.
Психотерапевт молчал некоторое время, а потом усмехнулся так же, как и она.
— Некоторое время. — Валентин откинулся на спинку своего кресла. — И Костя не раз говорил о том, насколько вы наблюдательны.
Карина хмыкнула. Провела пальцем по торцам книг, не понимая названий, хоть и видела буквы.
— Он советовался с вами, касательно того, что я должна делать, да? — Полутвердительно спросила она.
— Почему вы так решили? — Валентин смотрел с интересом.
— Предложив мне заняться отделкой клиники, Костя назвал вас своим другом. Но в феврале, когда я только приехала сюда, и мне рекомендовали посетить психотерапевта, он о вас не упоминал. И даже консультировался у Карецкого о психотерапевтах, хотя, логично было бы предложить, что, имея вас в друзьях, он в первую очередь связался бы именно с вами по этому вопросу. Но я ничего не имею против, мне так даже проще, наверное. — Карина подняла ладонь, не позволив Валентину прервать ее. — Наверняка, вы знаете достаточно о моем прошлом сейчас, и мне нет нужды углубляться в подробности.
— В какой-то степени верно. — Валентин улыбнулся шире. — У вас, и правда, великолепно развито чувство интуиции и наблюдательность. И да, я имею о представление о вашем прошлом, Дарья. — Валентин чуть прищурился, словно ожидая ее реакции. Вот за это она и не любила психотерапевтов — ничего те не делали и не говорили просто так. Все было со скрытым смыслом и двойным дном. — Но вы ошиблись в причине его визитов.
— Я предпочитаю, все же, чтобы меня называли Кариной. Я уже не та девочка, и вряд ли сумею стать ею опять. — Карина немного дерганым жестом отбросила волосы на плечи.
Валентин медленно кивнул.
— И в чем же именно я ошиблась? — Она вновь прошлась по кабинету, возвратившись к столу. Но не села.
— Константин никогда не спрашивал у меня, что вы должны делать. Хотя, не буду таить, я сам пытался давать ему рекомендации касательного этого.
— Зачем же он тогда приезжал? — Карина приподняла одну бровь.
— Соболев обратился ко мне ради помощи ему, а не вам. Он хотел знать, что ОН должен делать и как себя вести, чтобы вам было комфортно.
Она медленно опустилась на софу, и уткнулась лицом в ладони. Сжала виски. Запустила пальцы в волосы.
Валентин просто сидел напротив и молча ждал, пока она начнет говорить.
Карина же пыталась собраться с мыслями. Хотя, больше всего другого в эту минуту, ей хотелось все бросить и кинуться к мужу. Может, стать перед ним на колени, как он сам недавно, и сказать «спасибо». Впрочем, это не приблизило бы их обоих к цели. И Карине никто не помешает сделать все это и позже.
Потому она заставила себя сидеть на месте.
— Знаете, после всего…Всех… я не верила, что такие — существуют. — Тихо заметила она, рассматривая свои ладони. — До сих пор — не верится, если честно. — С растерянным смешком добавила Карина, вертя кольцо на пальце.
— И, тем не менее, человек, который сейчас, наверняка, вытаптывает дорожку в линолеуме моей приемной — точно, реальный. — Усмехнулся Валентин в ответ. — Да и тот факт, что Константин как-то угрожал меня пристрелить, вряд ли позволит мне так расслабиться, чтобы усомниться в его реальности.
Это, отчего-то, заставило Карину рассмеяться. Наверное, нервное напряжение, сжимавшее ее до этого момента, сказывалось. А вместе со смехом, будто что-то вышло из нее. Словно ушла какая-то часть нервозности. И Карина ощутила себя немного проще и свободней в обществе Валентина. И он, казалось, уловил это изменение.
— Итак, мы начали с того, что вы беременны. И вас это беспокоит? Что-то заставляет нервничать? — Все с той же доброжелательной готовностью выслушать, напомнил Валентин.
— В какой-то мере. — Карина сжала пальцами мочку уха. Замолчала. — Да. Если честно, ужасно пугает. — Вдруг призналась она. — Но Костя хочет ребенка. Да и я прекрасно понимаю, что такому человеку нужен наследник… И все-таки… — Она дернула плечами.
Валентин кивнул.
— И все-таки, страх от этой умной мысли не уходит? — Резюмировал он.
Карина покачала головой.
— Что ж, давайте попробуем подумать, чего именно вы боитесь. И, может быть, найдем хоть одну причину, по которой ребенок окажется нужен и вам. — Предложил Валентин.
Она провела у Валентина полтора часа. И каждую минуту из этого времени Константин проторчал на ногах, не в силах присесть и спокойно дождаться итога встречи. То, что он и так поспособствовал некоторой дестабилизации ее состояния, не позволяло Соболеву расслабленно отпустить происходящее на волю течения. Но и вмешаться — он возможности не имел. И, более того, уважал и восхищался, гордился тем, что его жена, несмотря ни на что, решилась, и настояла на своем решении. Ее стремлением перебороть собственные страхи и опасения.
Потому он так же ничего не спросил и тогда, когда она вышла из кабинета Валентина, коротко сообщив, что договорилась и о завтрашней встрече с психотерапевтом. И теперь готова ехать на обследование.
Костя только кивнул, позволив жене оставить то, к чему она пришла в результате первой беседы, при себе, в который раз положившись на профессионализм Валентина. Тем более что сейчас, казалось, Карина держалась несколько спокойней, нежели с утра.
Правда, когда они добрались до клиники, некоторая нервозность вернулась к ней. Впрочем, ту можно было заметить лишь в глазах Карины, и Костя сомневался, что кто-то, кроме него, уловил это. Сам же он просто крепче сжал ладонь жены, давая ей ощущение своего присутствия и поддержки.
А спустя десять минут, прилагал титанические усилия, чтобы не стиснуть ее ладонь с бешеной силой.
Двое.
У них будет двое…
Детей…
Почему-то, первой мыслью, которая мелькнула у Константина — было то, что это Валентин его пристрелит. Или, вероятней, закопает живьем, после того-то, как он устроил ему такую головомойку из-за самого факта ее беременности.
Второй мыслью — стал искренний страх за жену.
Осознавать и осмысливать что-то еще — времени просто не хватило.
Лицо Карины казалось белым. Вероятно оттого, что таковым и было. Кровь отхлынула от ее щек, едва врач радостным голосом сообщила об этом. И Константин лихорадочно пытался понять, не грозит ли его жене обморок, пока доктор объясняла, что так часто бывает при ЭКО, так как гормоны, вводимые женщинам, способствуют стимуляции организма женщины к созреванию нескольких яйцеклеток, вместо одной, как обычно. Чтобы шансы успеха процедуры повысились.
— Мы так и не прошли ЭКО! — Рявкнул Соболев так, словно данная врач лично приложила руку к тому, на что они сейчас любовались на мониторах аппарата.
— Да… конечно. — Женщина испуганно глянула на него. — Но подготовку-то прошли… И потом, сами понимаете, это же дело случая. Не в наших силах это предугадать или как-то предсказать…
Кажется, она только сейчас обратила внимание на то, что ее новости вызвали у супружеской пары ошеломленный шок, вместо ожидаемой ею, радости и восторга.
— Выйдете. — Отрывисто велел он, стараясь взять эмоции под контроль.
Женщина послушалась без всякого сопротивления или возражения.
Соболев зажмурился, понимая, что орать, тем более на врача — совершенно бессмысленно. И несвоевременно. Резко выдохнув, он открыл глаза и наклонился почти впритык к лицу жену.
— Карина? — Константин провел пальцами свободной руки (той, в которую она еще судорожно не вцепилась), по ее закушенным губам. — Любимая моя…
Словно повторяя его действия, Карина зажмурилась. И глубоко-глубоко вздохнула.
— Слушай, я теперь знаю, как ты стал собой. Тем Соболевым. — Тихо прошептала она, так, что Косте приходилось напрягаться, чтобы расслышать. А ведь он наклонился так низко, что черты ее лица сливались перед глазами.
Впрочем, и слыша, он не понял, к чему жена клонит.
— Одного не понимаю, как ты сумел кинуть меня во, вроде бы, прозрачной сделке: один завод — один ребенок. — Открыв глаза, спросила Карина. — Кому тут можно было дать взятку, чтобы подтасовать в свою пользу, а, Соболев? — Она попыталась улыбнуться, хоть и вышло не очень, учитывая дрожь, которую он ощущал во всем ее теле. — Блин! Я понимаю, обставить пару-тройку партнеров, даже понимаю, как рейдерство провернуть, записав на себя все мало-мальские объекты области. Это все ясно. Но тут ты кому умудрился приплатить?! С кем договорился?
— Ты забываешь, я еще курить бросил. — Напомнил Костя, полностью прижавшись своей щекой к ее. И стараясь ухмыляться не сильно широко.
Если она пыталась шутить то, может… Только может, но, ситуация не так уж и катастрофична, как ему показалась вначале?
И, Матерь Божия! Но у них будет ДВОЕ! Сразу двое детей!
Полное осознание этой мысли накрыло Константина именно сейчас, отчего-то. Но, не вполне уверенный, что точно знает как, да и стоит ли сейчас это анализировать и реагировать, отвлекаясь от состояния Карины, он задвинул данное осознание вглубь разума. На потом. На тот момент, когда сможет уделить этому внимание.
— Ты — как? — Отстранившись, он погладил ее щеку.
— Не знаю. — Честно призналась Карина, продолжая закусывать губы. — Как думаешь, Валентин сможет встретиться со мной еще раз сегодня? — Спросила она.
— Он сможет все, что ты захочешь. — Костя тут же вытащил телефон.
— Нет. — Карина поймала его руку, остановив. — Подожди. Не надо пока. Я попробую сама это все осознать и разобраться. Можно? А, если не выйдет, тогда позвоним.
Он кивнул. Странно, но говорить было отчего-то трудно. Хоть он, вроде бы, и воспринял уже все.
Из клиники они сразу поехали домой. Карина, верная своему решению, попросила Костю дать ей час, всего час побыть в одиночестве, чтобы все это попробовать осмыслить. И он даже не спорил. Честно говоря, Константин и сам нуждался в некотором пространстве и времени.
Он отправился в свой кабинет, даже не подумав, что можно съездить в офис. По правде сказать, в этот момент Соболев даже не помнил о том, что у него есть офис, и какие-то контракты, звонки, и прочее…
У него была жена и будет… двое детей…
Именно в эту минуту этот факт вырвался из тех «задворок» сознания, куда Костя стремился тот засунуть и по второму кругу накрыл его с головой. Как волной, что аж захлебываешься.
Господи.
Соболев буквально рухнул в кресло, бессмысленно смотря в точку пространства прямо перед собой, и попытался это все же представить себе.
До данной секунды, даже уже зная о факте беременности, Константин как-то не воспринимал то, что тот подразумевал под собой. То есть, у него было выше головы забот о Карине, и ее состоянии с этим долбаным «ранним токсикозом». И вина за саму беременность так не вовремя. У него была куча предприятий и действующих схем за спиной, которые нельзя было откладывать, и которыми надо было заниматься, несмотря ни на что. Потому как не могла вся экономика области стать, только оттого, что у него не хватало на ту времени. А еще, не менее важная, у него сейчас разыгрывалась по пунктам схема устранения Картова. А не за горами был и старт их плана по Шамалко…
Месть, как и предприятия, была не тем делом, которое Константин мог бы отложить в долгий ящик.
И за всем этим он не задумывался о том, что же значит факт беременности Карины.
Когда они впервые завели об этом разговор, он однозначно настоял на отказе от контрацептивов и, используя все свое влияние на Карину, решил, что дети — дело первоочередное. Ведь ему нужны наследники. И…
Но…
Капец.
Оказывается, Соболев как-то не понимал, что у них, реально, действительно будет ребенок. Настоящий. Живой. А не еще одна веха, «галочка» напротив выполненного пункта плана. Вот, вроде бы не дебил. Разумом думал, но осознать, действительно понять…
Протянув руку, Констант взял бутылку виски с мини-бара и щедро плеснул себе в стакан, ничем не разбавляя.
Двое…
По горлу и желудку разлилось приятное тепло.
Так. Ему нужен совет. Мнение человека, который в детях разбирается.
Вытащив мобильный, он набрал Никольского, который должен был находиться где-то неподалеку, учитывая, что больше не тратил время ни на что, кроме работы на Костю.
— Давай ко мне. — Сипло и отрывисто велел он Борису.
Тот, прекрасно зная, куда они ездили и что делали, насторожено помолчал секунду. Наверное, сбитый с толку его тоном.
— У вас там, как? Все в порядке? Кто будет-то? — Аккуратно и осторожно уточнил Никольский.
— Понятия не имею. — Усмехнулся Соболев, ощущая, как тепло от виски дошло до головы. И плеснул себе еще порцию. — Но у нас их будет двое. — Все еще ошарашенный этим фактом, сообщил он другу.
— Ну, ты…!
Отреагировал тот бурно, но мало внятно.
Поняв главное, что Никольский явится через десять минут, Константин приступил к второй порции виски, но уже вдумчиво и медленно, осознавая, что, пожалуй, рад такой новости. С этими детьми и спиться недолго. Совсем недавно, всего два дня назад, он тоже пил, правда, водку, не радуясь, а поминая душу. Так вышло, что приехал Константин к Боруцкому в неподходящий момент…
Странная, все-таки, штука — жизнь. Попробуй, угадай, каким боком она к тебе повернется в следующую минуту, наплевав на все твои планы.
Двое… Капец.
Если говорить откровенно, последний час дался Карине непросто. Очень. Однако, верная своему решению, она очень старалась справиться с этой новостью и принять ту, если не душой, то хоть разумом. Как там учил ее Валентин — попытаться найти в этом что-то положительное для себя? Легко — ей же проще, не надо будет проходить через все это снова, если Косте захочется еще ребенка! Разом «отстреляется» и все, свободна!
Может и не очень трепетный настрой для такой новости, но ведь правда?
Так. Одну положительную черту уже обнаружили. Дальше…
Мама дорогая! А если это будут девочки?
До этого момента Карина даже не сомневалась, почему-то, что у них родится мальчик. При том, как Соболев умел добиваться желаемого-то. Он ведь и хотел наследника. И она могла поспорить, что и тут Костя, как-то, да провернет все в свою пользу. Но теперь на нее вдруг нахлынули сомнения — а если, все же, девочки? Тогда это все надо будет повторять опять?
Ладно, не в этом даже дело.
Девочки…
Осознав факт своей беременности, еще тогда, пару недель назад, Карина практически убедила себя в том, что у них родится мальчик. Не может быть иначе. Просто не может. Она и за мальчика будет бояться, за каждый его шаг и вздох вне пределов своей видимости. Но мальчики — они вырастают в мужчин. Они сильные, они могут защитить себя, по большей части. А у их ребенка будет с кого брать пример. У детей…
Господи! При всем своем атеизме, Карина готова была встать на колени и молиться о том, чтобы дети внутри нее были мужского пола.
Потому что, если это будут девочки… Она не представляла, как сможет такое вынести, чтобы там не говорил Валентин, и как не пытался бы ее убедить, что даже женщины без ее прошлого волнуются о безопасности своих будущих детей. Кто лучше нее знает то, как беззащитны девочки перед безумными, дикими желаниями взрослых мужчин? Кто настолько посвящен в самые больные фантазии извращенцев? И одна мысль, один намек на то, что ее дети, что их с Костей дочери могут попасть в такую ситуацию или встретить своего «Картова», или кого-то, на подобии ее отчима…
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |