Большинство из них услужливо исчезли под напором воды, но кое-где трава приобрела странный розоватый оттенок. С этим так просто не справиться — безуспешно пытаешься смыть одно, как замечаешь еще одно рядом. Надо придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, на случай, если кто спросит. Может сказать, что красное вино разлил? Ага, литров десять разом.
Но, кроме этих розовых пятен на траве, ничто не указывало на то, что вчера здесь разрубили девять огромных чудовищ. Я подобрал утреннюю газету и вернулся в дом, где в нетерпении ждал Оберон.
— Ну что? Есть пуделихи на продажу? — спросил он с надеждой в голосе.
— Я даже открыть газету еще не успел, — засмеялся я.
Пока мы обсуждали стратегию захвата Сибири и все, что нам для этого потребуется, я успел сварить кофе и приготовить два вида завтрака: целую сковороду ребрышек в топленом масле для Оберона и омлет с зеленью себе. А на десерт — пшеничный тост, щедро намазанный маслом и черничным вареньем.
Я искренне наслаждался прекрасным утром, запахом аппетитной еды, чириканьем птиц на заднем дворе и разговором, который уже больше смахивал на состязание в глупости. Способность Оберона с легкостью отвлекать меня от жизненных передряг — одна из причин, почему я его так люблю. Но потом я устроился за столом, заглянул в газету и все тревоги вернулись.
Новая статья о смерти рейнджера. Заголовок гласил: СМОТРИТЕЛЬ СКОНЧАЛСЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ СОБАЧЬИХ УКУСОВ. Ниже — у полиции имеется несколько подозреваемых. Я механически жевал завтрак, которым намеревался насладиться этим утром.
Результаты вскрытия показали, что Альберто Флорес, убитый смотритель парка Феникс, скончался в результате не ножевых ранений, как считалось ранее, а в результате многочисленных укусов собаки.
Доктор Эрик Меллон, патологоанатом полицейского участка графства Мантикопа, обнаружил рваную рану на горле убитого, указывающую на нападение животного. Тесты ДНК выявили наличие в ране собачьей слюны.
Опираясь на улики, в числе которых также ворс, найденный под ногтями смотрителя и «другие весомые улики», как сказал детектив Карлос Хименес, занимающийся этим делом, полиция пришла к выводу, что на господина Флореса напала крупная собака, предположительно, породы ирландский волкодав.
— Что-то слишком быстро они все исследования провели. Даже породу собаки смогли определить, — сказал я вслух, и Оберон поинтересовался, о чем это я. — Мы у них на крючке, приятель, — указав на газету, ответил я. — Они знают, что на рейнджера напала собака. Вот как они определили породу, понятия не имею. Насколько мне известно, таких тестов еще не придумали. Могу поспорить, кто-то ведет их по нашему следу.
Внезапно Оберон насторожился и повернулся к входу.
— У двери кто-то есть, кажется, собирается постучаться, — сказал он.
— Не лай, — мысленно ответил я, — Веди себя бесшумно, не выдай свое присутствие. Я снова сделаю тебя невидимым.
Четыре громких стука эхом разнеслись по дому. Я быстро создал заклинание, чтобы скрыть Оберона, намеренно топая громче обычного, прошел к двери и заглянул в глазок. Там стояли двое мужчин в строгих костюмах и галстуках. Я включил «фей-радар», но не увидел ничего необычного. Просто люди — либо копы, либо миссионеры. Так как сегодня воскресенье и все миссионеры были на пути в церковь, я ставил на копов.
Рывком распахнул дверь и быстро вышел, захлопнув ее за собой. Мужчины, несколько ошарашенные, отступили, а я вообразил самую приветливую улыбку, на которую был способен.
— Доброе утро, джентльмены, — начал я. — Могу чем-то помочь?
Руки на виду, никаких резких движений — самый обычный безобидный парень. Потом немного отступил влево — так они будут спиной к пятнам «розовой» травы на газоне.
Полицейский справа от меня был в белоснежной рубашке и темно-синем галстуке в светлую полоску. Пиджак он надел, чтобы скрыть кобуру, но у меня появилось такое чувство, что будь его воля, пистолет он прятать не стал бы. Латиноамериканец, лет за тридцать, пара лишних килограммов, на мой взгляд.
Второй был этаким «плохим полицейским», косившим под Майкла Мэдсена. Он лениво прислонился к крыльцу, скрестив руки на груди, и рассматривал меня через зеркальные стекла очков. Очевидно, говорить он много не будет. Будучи моложе своего напарника, одевался он соответственно — простая белая рубашка, без пиджака, и узкий черный галстук, из тех, что не завязываются, а готовыми крепятся к резинке, которая прячется под воротником. Как у Тарантино в фильмах. Он немного скалился в мою сторону, потому что я успел выйти за порог раньше, чем они спросить разрешения войти в дом. А ведь это их главный метод «давления» на подозреваемого. Если я начну бегать по дому, как и полагается добродушному хозяину, у них появится шанс тайком осмотреть дом.
Тот, что в костюме, поинтересовался, как и полагается.
— Мистер Аттикус О'Салливан?
— Да, это я.
— Я детектив Карлос Хименес из полиции Феникса, а это детектив Даррен Фэглс из полиции Темпе. Можем мы пройти в дом и поговорить?
Ха! Он все же пытается проникнуть в дом. Зря стараешься, приятель.
— Да вы только полюбуйтесь, какая сегодня погода. Давайте останемся здесь и поговорим на свежем воздухе, — ответил я. — Что привело вас ко мне?
Хименес нахмурился.
— Мистер О'Салливан, нам следует обсудить все в более спокойной обстановке.
— Здесь достаточно спокойно, на мой взгляд, — я продолжал, как дурак, улыбаться. — Вы же не собираетесь наорать на меня во время беседы, так ведь?
— Да нет, что вы, — разуверил меня Хименес.
— Ну, вот и отлично! Так по какому вопросу вы здесь?
Поняв, что в дом их не пригласят, детектив, наконец, перешел к делу.
— Мистер О'Салливан, имеется ли у вас собака породы ирландский волкодав?
— Нет.
— В отделе по контролю за животными нам сказали, у вас есть пес данной породы по кличке Оберон.
— Это правда, я регистрировал его там, сэр.
— Значит, у вас все-таки есть такой?
— Нет. Он сбежал около недели назад. Я понятия не имею, где он может быть.
— И где же он?
— Я ведь только что сказал вам, что не знаю.
Детектив Хименес вздохнул и достал записную книжку.
— Припомните, когда именно он сбежал?
— В прошлое воскресенье. Да, получается ровно неделю назад. Я вернулся с работы, а его нет.
— Во сколько это было?
— В начале шестого.
Время переходить к «панике».
— А что случилось, почему вы спрашиваете о моей собаке?
Хименес проигнорировал мой вопрос и продолжил.
— Во сколько вы ушли на работу в тот день?
— В половине десятого.
— И где вы работаете?
— В книжном «Третий глаз» на Эш Авеню, это к югу от университета.
— Где вы были в пятницу вечером?
— Я был здесь, дома.
— Вы были один?
— По-моему, это не совсем в вашей компетенции, спрашивать с кем я был или не был.
— Это как раз в моей компетенции, мистер О'Салливан.
— О, ну так вы собираетесь рассказать, с какой стати устраиваете мне допрос?
— Мы расследуем убийство, совершенное в Папаго Парк в эту пятницу.
Я нахмурился и, прищурившись, взглянул на него.
— Я подозреваемый? Но я этого не совершал.
— У вас есть алиби?
— Меня не было в Папаго Парк в ту пятницу. Разве он не закрывается по вечерам?
— Кто-то может подтвердить, что вы были дома?
— Нет, я был один. Читал.
— С вашей собакой?
— Нет, без нее. Он убежал в прошлое воскресенье, помните? Вы уже записали это у себя в блокноте.
— Вы не против, если мы осмотрим дом и убедимся, что собаки там нет?
— И каким образом?
— Мы бы хотели осмотреть ваш дом и задний двор, чтобы лично убедиться в его отсутствии.
— Прошу прощения, но сегодня я не в настроении принимать гостей. Особенно тех, кто считает, что я лгу.
— Мистер О'Салливан, мы ведь можем вернуться с ордером, — подал голос детектив Фэглс.
Я повернулся и посмотрел на него.
— Несомненно, детектив. Если хотите тратить свое время, не буду мешать. Моего пса нет дома, и он не появится там, когда вы вернетесь с ордером. И кроме этого, почему вы разыскиваете мою собаку? Разве в городе он один крупный пес? Что привело вас именно ко мне?
— Мы не в праве разглашать детали расследования, — сказал Хименес.
— Даже того, в котором я обвиняюсь?! У вас есть штатный экстрасенс, который указал на меня? Я сильно сомневаюсь, что вы бы стали проверять каждого владельца ирландского волкодава в городе. Если это сосед через улицу сказал вам, что пес все еще здесь, так вот знайте, он — ненадежный источник. Прошлой ночью офицер Бентон из местного полицейского участка выдал ему повестку в суд за ложный вызов.
Два детектива обменялись взглядами. Так я и знал — опять этот мистер Семерджян. Попрошу-ка я Оберона снова оставить ему «подарок» перед входом в дом. Оберон будет невидим и, если мистер Семерджян будет наблюдать, пусть готовится узреть воочию, что в жизни порой всякое дерьмо случается.
— Вы искали своего пса в приютах для бездомных животных, мистер О'Салливан? — спросил Хименес. Фэглс продолжил наблюдать за мной из-за очков.
— Еще нет, — ответил я.
— Разве вас не волнует, что он сейчас неизвестно где?
— Конечно, я волнуюсь. Но он прошел дрессуру, а к ошейнику прикреплена карточка с моим номером. В любую секунду может раздастся звонок, что он нашелся.
Некоторое время они молча смотрели, словно говоря, что сарказм по отношению к ним неприемлем. Я, в свою очередь, смотрел на них, показывая, что ни капли не боюсь их гневного взора. Ваш ход, парни.
Видно было, что они в растерянности. Привыкнув смотреть на всех, как потенциальных преступников, детективы, похоже, считали, что я один из малолетних обдолбанных хулиганов, которые притворяются, что ходят в колледж. Вот только вел я себе не так, как один из них. Я был спокоен и собран. Значит, считали диллером. Решили, что я не пускаю их в дом, потому что там у меня целая плантация марихуаны и галлюциногенные грибы в шкафу припрятаны или вообще гигантский бонг веселенькой расцветки в стиле хиппи прямо в гостиной стоит.
Первым не выдержал Хименес. Он протянул визитку и сказал.
— Позвоните, если ваш пес отыщется.
Я взял карточку и, не глядя, засунул в карман джинсов.
— Хорошего дня, детективы, — ответил я, намекая, что пора бы им уже сваливать.
Хименес намек понял и начал спускаться с крыльца, но Фэглс не двинулся с места. Решил поиграть в гляделки или пробормотать напоследок какую-нибудь угрозу. Ну за что мне такой гений мысли на голову! За две тысячи лет терпение у меня стало просто ангельское. Я засунул руки в карманы и выдавил фальшивую улыбку. И подействовало же!
Он убрал руки с груди и сделал глупый жест «мы за тобой следим».
Я вас умоляю. Да что хотите делайте. Я продолжал молча стоять и улыбаться.
Хименес остановился посреди улицы, внезапно осознав, что напарник не последовал за ним.
— Детектив Фэглс, у нас еще несколько дел на сегодня, — позвал он.
Какая милая прямолинейность. Понизив голос, так чтобы только я мог его слышать, Фэглс ответил.
— Да, вроде похода за ордером в суд.
Боги Всевышние, неужели это на ком-то работает?! Скрежетнув напоследок зубами, Фэглс развернулся и начал спускаться. На середине двора он повернул голову направо, туда, где была вся «розовая» трава. Никакой реакции. Осматривался. Видимо сквозь очки она выглядела просто пожухлой. Отлично работаете, детективы! Хименес тоже не обратил никакого внимания. Смотрел на меня, словно изучая на предмет неоновой вывески «ВИНОВЕН!». Как только его догнал Фэглс, они сели в Форд Crown Victoria без опознавательных знаков и уехали.
Помедлив пару секунд, я вернулся в дом. Оберон подошел и потерся мордой о ладонь.
— Я не издал ни звука, — сообщил он, явно гордый собой.
Я хмыкнул и почесал его за ухом.
— Это точно. Чингисхан восхищался бы твоей хитростью.
Я снял с него защитные чары, чтобы ему было удобней, и вернулся к своему слегка остывшему омлету и кофе, который пришлось вновь подогреть. После уборки, я решил проверить дом на предмет возможных улик, если детективы действительно вернутся с ордером.
По идее, они будут искать Оберона, но это не значит, что они не будут тайком осматривать вещи в комнатах. Разве что здесь будет адвокат? Хотя кто знает, может во время поисков они наткнутся на что-нибудь или, что еще хуже, повредят то, что не следует — книги, например. У меня в кабинете за стеклом есть несколько экземпляров настолько древних, что готовы рассыпаться на части.
Ясное дело, если детективы захотят их осмотреть, осторожничать не будут. Придется готовить деньги Холлу, чтобы временно поселился здесь и следил, чтобы детективы не решили поискать Оберона в книгах. Ну за что мне эта головная боль?! Хотя... учитывая сколько крови я отдал вчера Лейфу. Драка длилась около часа, плюс еще столько же уборка, значит, остается еще где-то десять часов оплаченного времени их фирмы.
Кстати о крови. Я положил лист с «кровавой» подписью Радомилы в книгу рассказов о клане Фианны и спрятал в шкаф в своем кабинете.
Потом, на всякий случай, сделал невидимыми травы в саду, так что все ящики казались пустыми. Не говоря уже о том, что копы решат, что травы я выращиваю далеко не в кулинарных целях, они, чего доброго, решат конфисковать их для анализа образцов, и прощай мой урожай. Фэглс наверняка сделает это, чтобы меня позлить.
Но, хотя детективы и приносили много неудобств, я не злился. Они просто выполняют свою работу, к тому же в нашем случае, я и вправду оказывался преступником — ну, Оберон, если быть точным.
Удостоверившись, что спрятал все, что должно было быть спрятано, я набрал номер Холла и сообщил, что мне понадобится помощь на воскресенье. Если Хименесу удастся получить ордер в воскресенье, что ж — я успею обзавестись поддержкой адвоката. Холл сказал, что пришлет ко мне одного из младших сотрудников.
— Он из стаи? — спросил я.
— Да. А это важно?
— Просто предупреди его, чтобы держал ухо востро. Если за всем этим стоит кто-то из древних богов, они могут попытаться использовать магию. Или внедрить кого-нибудь в полицию, кто может видеть сквозь чары.
— Скорее всего, детективы не вернуться. Никогда не слышал об ордере на поиск собаки. Ты, по-моему, один из самых параноидальных людей из всех, кого я знаю.
— Зато, из всех, кого ты знаешь, я жив дольше всего.
— Намек ясен. Я предупрежу его.
После душа, я оделся, опять сделал Оберона невидимым и закрепил на спине Фрагарах. Нужно было как можно скорее добраться до дома вдовы и убедиться, что с ней все в порядке.
С улицы пейзаж выглядел неплохо. Кровь с асфальта смыло водой или она просочилась в землю. Обойдя дом, я огляделся вокруг. Ничего, ни одного клочка земли не повреждено. Я поежился, подумав, что вероятней всего Морриган его просто съела. Встряхнув головой, пытаясь отогнать жуткие картинки, которые услужливо подбрасывало мое сознание, я пошел обратно, и Оберон тихо последовал за мной. Я постучал, и через минуту выглянула вдова, выглядевшая радостной и отдохнувшей.
— Ох, Аттикус, мальчик мой! Как я рада видеть тебя снова. Появились еще убитые британцы?
— Доброе утро, миссис МакДонагх. Нет, больше не появилось. Надеюсь, вы никому об этом не говорили.
— Что за чушь! Ну за кого ты меня принимаешь? Это крепкий ирландский виски развязал мой язык. Выпьешь со мной? Проходи.
Она распахнула дверь и отошла, пропуская меня.
— Нет, благодарю, миссис МакДонагх. Еще и дести нет, к тому же воскресенье.
— Знаю, знаю. Совсем скоро мне нужно будет на мессу в центр Ньюман. Только преподобный отец каждый раз начинает говорить про молодежь, студентов, которые живут во грехе и так далее. А пара стаканчиков виски помогают мне вытерпеть его долгие лекции.
— Подождите. Вы пьяной идете в церковь?!!
— Я бы сказала немного захмелевшей.
— Но вы же не на машине туда едите, после того, как вып... пригубили виски?
— Нет, конечно, — она выглядела оскорбленной. — Меня подвозят Мерфи. Они очень милые люди и живут чуть дальше по улице.
— О, тогда ладно. Я просто зашел убедиться, что вы в порядке, миссис МакДонагх. Мне пора на работу. Оставляю вас в компании виски, но надеюсь на ваше благоразумие. Хорошего вам дня.
— И тебе, мальчик мой. Уверен, что не хочешь пройти обряд крещения в нашей церкви?
— Уверен, — сказал я. — Но все равно спасибо за предложение. До свидания.
— Хм, Аттикус? — спросил Оберон, следуя за мотоциклом, как только мы отъехали. — Что значит пройти обряд крещения?
— Священник проводит особенный ритуал, тебя окунают в воду, и ты как бы заново рождаешься.
— Правда? То есть, если я пройду обряд крещения, я снова стану щеночком?
— Да не в буквальном смысле рождаешься. Это символический обряд. Твой дух как бы перерождается, потому что с тебя смываются все грехи.
Мы некоторое время ехали молча, пока Оберон все обдумывал, его когти заскребли асфальт, когда мы повернули на Юниверсити Драйв.
— Но ведь от воды просто кожа намокает, ну или шерсть. Как она может очистить дух? Еще и без мыла.
— Как я уже сказал, это чисто символически. Так считают приверженцы христианской религии.
— Ааа, это как, когда ты идешь в церковь пьяным, но считается, что ты слегка навеселе?
Я рассмеялся.
— Да, вроде того.
Войдя в магазин, я снял Фрагарах и спрятал его под аптекарским прилавком. Подождал, пока Оберон найдет место, где устроиться, и пошел открыть дверь Перри, который этим утром выглядел как и подобает готу — мрачным и хмурым.
По воскресеньям торговля шла на ура, словно все не христиане разом решали доказать свою независимость от религии, купив что-нибудь языческого происхождения, пока все верующие направляются на воскресную мессу. Всегда видно тех, кого растили в строгих христианских обычаях: они осторожно приносят к кассе викканские книги или произведения Алистера Кроули, нервно улыбаясь, удивленные, что у них нашлось смелости купить то, что старшее поколение сочло бы аморальным и оскорбительным. При этом аура показывает, что находятся они в состоянии возбуждения. Когда я только открывал магазин, это сбивало столку, но со временем я понял: впервые в своей жизни они собираются прочитать о религии в которой нет запретов на секс, строгих ограничений и правил, и с нетерпением ждут, когда смогут воплотить опыт в жизнь.
Примерно так же можно определить тех, кто принадлежит к серьезным магическим сообществам. Их ауры распирает от силы, а на лицах всегда одно из трех выражений, когда они видят новичков, покупающих свою первую колоду Таро — презрительно-насмешливое, удивленно-веселое или ностальгическое, когда вспоминают о том, как сами делали первые шаги.
Эмили, ведьмочка-сноб, относилась к первому типу. Она влетела в магазин, одетая, словно на вечеринку, а не для «чаепития» и быстро показала в мою сторону язык.
— Эмили! — отрезал голос еще до того, как я успел что-либо произнести. Классический прием строгих родителей — просто крикнуть имя ребенка на глазах у всех и резкий тон сделает все за вас. Словно в подтверждение моих слов, из-за двери показалась хмурая женщина, при одном взгляде на которую девушку едва заметно трясло. Ну, Эмили, ты попала...
Глава 13
Я предположил, что эта хмурая женщина — Малина Соколовски. По её внешнему виду можно было сказать, что она только-только разменяла свой третий десяток, но, если Эмили самая младшая в ковене (*сообщество ведьм) Радомилы, то возраст Малины должен приближаться к отметке в сотню лет или даже больше. Она была натуральной блондинкой, и соломенного цвета волосы мягкими волнами ложились на плечи, как это любят показывать в рекламе шампуня. Глянцевые и благоухающие, они очаровывали, и, ниспадая на ровно остриженную алую шерсть пальто, создавали непередаваемый словами контраст цвета и текстуры. Но, надо признать, ходить в такой одежде сейчас жарковато.
Мой амулет убрал помехи, и я очнулся. Эге! Да она наложила на волосы завлекающие чары. Я не настраивал «сигнализацию» на такие мелочи, но амулет заставил её слабо шипеть. Значит, это не каждодневная магия. Забавно. Жутковато, конечно, но забавно.
Волосы действительно выглядели великолепно, но теперь я нашёл в себе силы отвести от них взгляд и изучить пришедшую подробнее. Над удивительными голубыми глазами нависала эдакая крыша из светлых, всего на тон или два темнее волос, сведённых вместе бровей. Нос патриция. Благородно очерченный рот, но сейчас кончики окрашенных под цвет пальто губ опустились. Бледная кожа — не нездоровая бесцветность готов, но аристократический, с напылением болезненного румянца фарфор, столь характерный для европейцев — делала её шею похожей на изящную колонну; я успел заметить что-то похожее на золотое ожерелье до того, как оно скрылось под одеждой.
Безмолвные знаки порой настолько сильны, что я удивлён, как, зачем нам вообще приходится разговаривать. Даже не взглянув на её ауру, я уже понял, что Малина даст фору Эмили по всем фронтам. Матёрая, интеллигентная и могущественная, она наверняка терпеть не могла давать пустых обещаний, в отличие от Эмили. А ещё она была на несколько порядков опаснее.
— Мне казалось, я дала тебе понять, что не потерплю грубости по отношению к мистеру О'Салливану, — сказала Малина.
Польский акцент, не такой ощутимый при разговоре по телефону, выдавал раздражение. Эмили опустила глаза и пробормотала слова извинения.
— Это не мне нужны извинения, а мистеру О'Салливану. Ты его оскорбила. А теперь немедленно извинись.
Ух ты. Да она явно выбила очко в свою пользу. Но тут я вспомнил, что передо мной стоят ведьмы, а они наверняка продумали эту сценку заранее. Эмили выглядела так, словно с большей охотой женилась бы на козе, ну а я наслаждался этим действом, пусть даже передо мной ломали комедию. Покупатели оборачивались на зычный голос Малины, а их взгляды останавливались на двух женщинах. Глаз от них было не оторвать.
Эмили молчала слишком долго, и голос Малины опустился до жутковатого рыка, который могла слышать только наша компания.
— Если ты не попросишь прощения немедленно, то, клянусь тремя Зорями, я растяну тебя на полу и с радостью избавлюсь от данного обещания. Как, впрочем, и от тебя — ты создаёшь слишком много проблем и будешь изгнана из ковена.
Похоже, эта перспектива была в разы хуже женитьбы на козе, потому что Эмили принялась страстно извиняться и умолять простить её невоспитанность.
— Я принимаю твои извинения, — сказал я, и плечи девушки мигом перестали трястись.
Малина переключила внимание на меня.
— Мистер О'Салливан. Мне очень неловко и, надеюсь, вы не держите на меня зла. Я — Малина Соколовски.
С этими словами она лучезарно улыбнулась, и я пожал её руку, затянутую в перчатку из коричневой кожи.
— Не держу, — сказал я. — Да здесь и не на что сердиться. Можете пройтись по магазину, осмотреться или, если хотите чаю, присаживайтесь за стол.
— Это очень мило с вашей стороны, благодарю, — ответила Малина.
— Это займёт всего несколько минут.
— Прекрасно.
Она указала на столы и пихнула Эмили в ту же сторону со словами: «Только после вас, мисс».
— А мне нравится блондиночка. Она знает, как выказать уважение, — произнёс Оберон из-за прилавка.
Я мысленно разговаривал с псом, пока готовил чай.
«Да. Что ж, раз она решила идти лёгкими путями, то я буду рад притереться где-нибудь рядом до тех пор, пока ей это не надоест».
«Ты не доверяешь ей?»
«Ага. Она ведьма. Пусть вежливая, но ведьма. Она наложила очаровывающее заклятие на волосы и могла бы внушить мне всё что угодно, если бы на мне не оказалось защиты. И, кстати, не принимай от неё никаких подачек».
«Ты считаешь, что она под пальто патронташ из сосисок носит? Она даже не знает, что я здесь».
«О, нет, наивный, она всё знает. Эмили ей рассказала».
«Хорошо, ладно. Но, реально, ты думаешь, что у неё для меня есть волшебные сосиски?»
«Даже если и есть, то как ты отличишь? Для тебя все сосиски волшебные».
Тем временем, я закончил колдовать над чаем и поставил чашку перед Эмили. Девушка, не поднимая глаз, пила жидкость маленькими глотками — слишком горячо. Закончив, встала со стула и, не забыв извиниться, покинула магазин.
— Это было чудесно, — сказал я Малине. — Вы не могли бы её брать с собой каждый день?
Она издала гортанный смешок, но вовремя спохватилась и прикрыла рот ладонью.
— Ой, мне не следовало смеяться. Я вам сочувствую, ведь она так дурно воспитана.
— Ладно, опустим это. Так почему она постоянно ошивается рядом с вами?
— Это очень долгая история, — со вздохом сказала Малина.
— Вы разве не знаете, что я Друид? Я люблю длинные истории.
Ведьма оглянулась. В магазине ещё оставалось несколько посетителей, а чья-то долговязая неряшливая персона направлялась прямиком к аптекарскому прилавку, щурясь в попытках разглядеть надписи на банках и прочих склянках.
— Раз у тебя настолько привлекательное местечко, — произнесла Малина, — то ещё не время говорить о подобных вещах. По крайней мере, пока.
— А? Вы имеете в виду посетителей? Ими займётся Перри.
С этими словами я демонстративно перевернул вывеску на ЗАКРЫТО перед носом той персоны.
— Э, парень, вы закрыты, что ли? — хмуро протянул он, явно пытаясь меня устрашить; на уме у него было лишь одно. — А лекарственная марихуана у вас осталась?
— Простите, но нет.
Эти парни принципиально не хотят оставить меня в покое?
— Клянусь, это не для меня, а для моей бабуси.
— Прошу прощения. Загляните на следующей неделе.
— Чо, правда?
— Нет.
Я повернулся к нему спиной и пододвинул Малине стул, пристально заглядывая ей в глаза.
— Вы хотели рассказать мне о том, почему до сих пор терпите Эмили в ковене.
Но, до того как ведьма успела ответить, в разговор вмешался тот долговязый тип:
— А у тебя реально красивые волосы.
Она с раздражением посмотрела на «джентльмена» и сухо посоветовала ему убраться из магазина, что он и сделал. Прикидываясь смущённой, Малина подёргала перекинутый через плечо локон и что-то пробормотала. Я не сомневался в одном: сейчас ведьма снимала наложенное заклятие, про которое она напрочь забыла. Я сделал вид, что не заметил.
Она выгнула бровь.
— Итак. Я тебе это рассказывала? А что, если бы посетители услышали разговоры о ковенах и подобных вещах?
— Это место идеально для подобных разговоров. Люди приняли бы тебя за викканина (*приверженец современной неоязыческой религии). Ну а если ты хочешь оставить след в истории, то нахалам, вроде ушедшего нарика, можно представляться членом общества ОЖС.
Она в замешательстве изогнула брови.
— Общество Жестокости к Скотинам?
— Нет, я имел в виду ОПЖС, где буква «П» означает «предотвращение».
— Да, разумеется.
Я коротко обратился к Оберону: «Видишь? Ведьмы».
Теперь я понял, что ты имел в виду. Если она и даст мне сосиску, то та будет с брокколи.
Стараясь не смеяться над озабоченностью Оберона, я сказал:
— Или пусть ОЖС будет Обществом Живой Старины. Люди собираются вместе, одеваются в средневековые одежды и устраивают бои. Всё-таки современный народ тяготеет к романтике старины глубокой и ролевым играм. Это прекрасное прикрытие для разговоров о ковенах и прочих магических штучках под носом у обычного человека.
Она внимательно на меня посмотрела, пытаясь понять, вру я или нет. Удовлетворённая, она перевела дыхание и произнесла,
— Хорошо. Короткий вариант длинной истории таков: она приехала со мной в Америку. До этого мы жили в городе Кшепице в Польше, пока не начался Блицкриг в сентябре тысяча девятьсот тридцать девятого года. Я спасла Эмили от плена, и с тех пор чувствую ответственность за неё. Я не могла её оставить. Её родители умерли.
— Кхм. А твои родители?
— Тоже, но нацисты тут не причём, — с этими словами она мрачно улыбнулась. — В тысяча девятьсот тридцать девятом мне уже было семьдесят два года.
«Нет, ты слышал? Этой очаровательной тридцатилетней блондиночке больше ста сорока лет».
«Она наверняка пользовалась всякими кремами марки Olay. Неужели эта штука помогает избавиться и от морщин как у шарпея?»
— Впечатляюще. Сколько тогда было Эмили?
— Всего лишь шестнадцать.
— Она и сейчас ведёт себя как шестнадцатилетняя. Все ведьмы твоего ковена из Кшепице?
— Нет, только Эмили и я. Как мы встретились в Кшепице, так и приехали в Америку.
— И вы сразу отправились в Т е мпе?
— Нет, мы сменили несколько городов. Но здесь мы живём дольше обычного.
— Могу я спросить, почему?
— По той же причине, что и ты. Горстка древних богов, немного старых приведений и, пока что, ни одной феи. Итак, я честно ответила на пять твоих вопросов. Ты ответишь на мои пять?
— Разумеется, отвечу. Но необязательно полно.
Она оставила мою оговорку без комментариев и спросила:
— Сколько тебе лет?
Один их тех щекотливых вопросов, которые вы можете задать тому, кто больше не причисляет себя к роду человеческому. Верный способ оценить силу и умственные способности собеседника, и если Малина не знает моего возраста, то я не стану вдаваться в подробности. Лучше пускай меня недооценивают. Когда противники не знают, с чем имеют дело, то бои проходят намного удачнее для меня. Но есть противоположное мнение, которое говорит о том, что если ты продемонстрируешь свою истинную силу, то первого столкновения удастся избежать — это правдиво только на первое время. Враги не решатся выступить в открытую против столь сильного соперника и придумают что-нибудь такое, что можно провернуть тайно и без лишнего шума. Малина была поразительно честна, озвучив свой возраст, но я не мог ответить ей так же искренне — сказать ей значило сказать всему ковену. Так что я решил увильнуть от прямого ответа.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |