– Полагаешь, он покончил с собой?
– Маркус? – Абигайль покачала головой. – Из моего опыта для самоубийства обычно требуется определенная степень либо вины, либо отчаяния. А мой зять обладал талантом убеждать самого себя, будто он ни в чем не виноват. И какой бы безвыходной ни казалась ситуация, всегда был уверен, что выкрутится.
– Очевидно, он и выкрутился, – кивнула на открытый журнал Геро. – Каким-то образом.
Брови Абигайль сдвинулись в хмурую складку.
– А ваша сестра? – негромко спросил Себастьян.
– Тело Ребекки вытащили из реки на следующий день.
В комнате залегла гнетущая тишина, нарушаемая только отдаленным детским пением: «Апельсинчики как мед, в колокол Сент-Клементс бьет…»[35].
– Как думаешь, что случилось с твоими родными? – спросила Геро.
– По правде? – вскинула голову Абигайль. Ее лицо пошло пятнами и опухло от невыплаканных слез. – Думаю, Ребекка убила мужа. А затем и себя. Хотя я могу и ошибаться. Коронерский суд вынес вердикт о смерти в результате несчастного случая.
– Почему Эйслер хранил флакон с землей с написанным на нем именем твоей сестры?
– Вряд ли он знал, что мы с ней родственницы, – тихо пробормотала подруга.
– А Олд-Бейли, ох, сердит. Возвращай должок! – гудит, – распевал детский голос в саду.
– Как долго Эйслер обращался к вам за консультациями по поводу гримуаров, прежде чем погиб? – спросил Девлин.
– Несколько лет.
– Так наверное, когда ваша сестра рассказала про некоего ростовщика из Сент-Ботольф-Олдгейт, вы заподозрили, о ком идет речь?
– Да.
Почувствовав на себе жесткий взгляд серых глаз Геро, Себастьян сказал только:
– У Эйслера была целая коллекция таких флаконов. Я узнал имена нескольких джентльменов, недавно покончивших с собой.
Шотландка сжала пузырек в ладони.
– Некоторые верят, что сведшие счеты с жизнью станут преследовать любого, кого считают виновным в доведении их до смертного греха. В различных гримуарах описываются многочисленные обряды для удержания душ самоубийц в подчинении. Большинство ритуалов действеннее всего проводить с землей с их могил.
– Вот возьму я острый меч – и твоя головка с плеч!
Взрыв детского смеха привлек внимание Себастьяна к выходившему в сад окну, где светловолосая девочка и ее братик покатывались от хохота. Виконт припомнил слова Джона Франсийона про страх Эйслера перед мертвецами. Теперь он понимал, что имел в виду ювелир.
– Там был флакон с именем Маркуса? – спросила Абигайль.
Девлин покачал головой. Они переписали все имена со склянок и унесли с собой учетные книги ростовщика, но все остальное оставили в том же виде, как и нашли, тщательно закрыв за собой панель.
– Нет.
Мисс Макбин со странным звуком выдохнула:
– Эйслер, видимо, понимал, что мой зять не их тех, кто кончает с собой. – Взгляд шотландки вернулся к имени Риджуэя в лежавшем рядом гроссбухе, и ее брови обеспокоенно сдвинулись. – Хотелось бы мне знать, как он ухитрился выплатить такую сумму.
Себастьян и Геро обменялись молчаливыми взглядами.
Если Абигайль Макбин до сих пор не ведала горькую правду, незачем было ее просвещать.
– Признайся, – обратилась виконтесса к мужу позже, когда они отъехали от скромного домика на Камден-плейс, – ты считаешь, это Абигайль застрелила Эйслера.
– А ты нет? – взглянул на нее Себастьян.
Он ожидал, что жена бросится защищать подругу и настаивать, будто та неспособна на убийство. Вместо этого Геро спросила:
– Как по-твоему, Абигайль знала, что Маркус Риджуэй принуждал жену отдаваться Эйслеру, чтобы погасить свой долг?
– Подозреваю, знала – если это она убила ростовщика. В противном случае… надеюсь, что нет. Ни к чему ей на душе еще и эта тяжесть.
– У меня из головы не выходят все те стеклянные флаконы, – призналась Геро. – Столько людей было доведено до смерти этим омерзительным типом.
– И своими собственными слабостями.
Когда жена промолчала, Себастьян добавил:
– Подумай вот о чем: твоей подруге последние пять месяцев было известно, что Эйслер причастен к смерти ее сестры и зятя. Тем не менее она продолжала помогать ему с толкованием старинных гримуаров и магических обрядов. Почему?
– Понятия не имею, – покачала головой Геро. – В этом нет смысла.
– Есть, если учесть, что Эйслер панически боялся душ мертвецов.
– Считаешь, Абигайль умышленно подогревала в нем страх? Чтобы мучить ростовщика?
– Да.
– Тогда зачем было убивать его? Почему просто не продолжать изводить негодяя, если уж она избрала этот способ мести?
Девлин уставился в окно кареты на разлогие мглистые холмы Грин-парка, пустынные в такой холод и сырость.
– Может, она узнала об очередной жертве, о ком-то, хорошо ей знакомом и небезразличном. И потому решила, что Эйслера нужно остановить – навсегда.
– Какой жертве?
Но Себастьян только покачал головой, не сводя взгляда с окутанной туманом дубовой рощи.
В то время как муж расположился в библиотеке с бухгалтерскими книгами Эйслера, Геро переоделась в более теплое платье из мягкой розовой шерсти и отправилась на поиски подметальщика по имени Драммер.
Паренек убирал на своем углу кучу свежего навоза и не хотел отрываться от работы. Однако обещание серебряной монеты заманило его на ступеньки церкви Святого Джайлза, где он и уселся, засунув голые руки под мышки и раскачиваясь взад-вперед, чтобы согреться. Геро заметила, что Драммер уже приобрел пару прочных кожаных ботинок, лишь слегка поношенных предыдущим владельцем.
– Хотите еще чего-то разузнать про подметальщиков? – поднял глаза мальчишка.
– Не сегодня. Я тут припомнила, как ты рассказывал, что вы с друзьями по вечерам частенько ходите на Хеймаркет.
– Д-да, – медленно подтвердил он, в явном замешательстве от нового направления расспросов.
– Вы когда-нибудь приводили девушек джентльмену, который затем отвозил их старику, жившему в ветхом доме возле Минориз, в Сент-Ботольф-Олдгейт?
Драммер замер. Худенькое тело напряглось, словно он готовился броситься наутек.
– Не бойся, – мягко успокоила его Геро. – Тебе не грозят никакие неприятности. Я пытаюсь отыскать девушку, которая была в том доме вечером в прошлое воскресенье. Знаешь, кто она?
Мальчишка быстро осмотрелся по сторонам, словно чтобы удостовериться, не подслушал ли кто прозвучавший вопрос.
А затем с круглыми от страха глазами серьезно кивнул.
Глава 55
Себастьян нашел имя, которое искал, в записях за июнь 1812 года.
Долг майора Риса Уилкинсона составлял пятьсот фунтов и был погашен частично.
Девлин отложил в сторону бухгалтерскую книгу, подошел к окну и, опершись ладонями о подоконник, невидяще уставился на туманную улицу. Он пытался убедить себя, что смерть Эйслера и Уилкинсона в одну и ту же ночь может оказаться совпадением. Рис не принадлежал к тем, кто из-за пятисот фунтов пойдет на хладнокровное убийство. Но Себастьяна преследовали воспоминания о девушке с брызгами коричных веснушек на загорелом носу, когда-то застрелившей в упор испанского партизана.
Несколько минут спустя виконт все еще размышлял у окна, когда перед домом остановилась модная желтая городская карета его супруги. Он смотрел, как Геро сходит с подножки экипажа, крепко удерживая за руку оборванного, грязного ребенка с изумленно разинутым ртом.
– Подайте нам в библиотеку как можно скорее бутерброды, пирожные и горячий шоколад, – донеслись до Себастьяна распоряжения жены и ее торопливые шаги, пересекавшие мраморный холл. Комната наполнилась запахами угольного дыма, свежего навоза и чумазого мальчишки.
– Это Драммер, – сообщила Геро, отпустив ладошку своего спутника, чтобы развязать ленты шляпки и стянуть перчатки. – Он подметает перекресток возле церкви Святого Джайлза, но по вечерам промышляет еще и на Хеймаркете, помогая джентльменам, которые слишком стеснительны, чтобы самим выйти из экипажа и подыскать себе девицу. – Виконтесса подтолкнула паренька: – Поклонись его милости и расскажи про Дженни.
Подметальщик качнулся вперед, сжимая обеими руками поношенную кепку. Щуплая грудь ходила ходуном от взволнованного дыхания.
– Дженни? – переспросил Себастьян, когда Драммер остался безмолвным.
– Дженни Дэви, – уточнила Геро. – Ей семнадцать лет, и вечером в прошлое воскресенье ее нанял джентльмен, который обычно снабжал барышнями мерзкого старого козла из Сент-Ботольф-Олдгейт.
Виконт подвел мальчика ближе к огню, где черный кот поднял голову, недовольно прищурившись на их вторжение.
– Как выглядел этот джентльмен?
Драммер пренебрежительно дернул плечом, словно все представители высшего общества были ему на одно лицо.
– Как барин.
– Моего возраста? Старше? Моложе?
От мысленных усилий паренек насупился.
– По мне, так моложе – и порядочно.
Супруги переглянулись. Значит, Дженни привозил не Самуэль Перлман.
– Светлый? – уточнил Себастьян. – Или темноволосый?
– У него кудри золотые, словно новенькая гинея. Цыпочки тут же соглашаются идти с таким-то красавчиком. Да только он ни с одной из них ни-ни. Просто отвозит к тому старому хрычу.
«Блэр Бересфорд», – понял Себастьян. А вслух попросил:
– Расскажи мне про Дженни.
И снова пожатие плечами. Видимо, обстоятельства давно приучили Драммера принимать жизнь и людей, как они есть, не тратя времени на рассуждения и оценку.
– А чего про нее рассказывать? Шлюха она.
– Где она живет?
Взгляд паренька скользнул в сторону.
– Раньше снимала угол в меблирашках на Роуз-корт.
– Но теперь ее там нет?
Драммер мотнул головой.
– Ее столько народу спрашивало…
– Вот как? И кто же?
– Ну, первым делом тот кудрявый, который ее нанимал.
«Любопытно», – подумал Себастьян.
– Кто еще?
– Один француз, – дернул плечом подметальщик. – Этому прям загорелось Дженни найти. Даже деньги сулил тому, кто подскажет, куда она подевалась.
Девлин заметил, как сузились глаза жены, и понял, что этой части истории она еще не слышала.
– Как он выглядел?
– Как француз.
– Высокий? Низкий? Старый? Молодой?
Драммер насупился.
– Постарше вас и чуток пониже – но не так чтобы сильно старый и не коротышка. Сдается, физиономия у того типа жутко рябая, но я к нему особо не приглядывался. В смысле, я ведь не собирался болтать, так зачем это мне? Дженни велела, вдруг кто ее будет искать, держать язык за зубами.
– Получается, тебе известно, где она.
Осознав допущенную промашку, паренек стремительно втянул в себя воздух и бочком пододвинулся к двери, но был остановлен появлением Морея, который тащил тяжелый поднос, нагруженный бутербродами, пирожными и кувшином с горячим шоколадом.
– Давай я положу тебе сандвичей, – предложила Геро. – Предпочитаешь с ветчиной или с ростбифом?
Мальчишка тяжело сглотнул и робко, с надеждой в голосе спросил:
– А можно и с тем, и с тем?
– Ну конечно, можно. – Виконтесса щедро нагрузила его тарелку крохотными бутербродиками. – А Дженни родилась и выросла в Лондоне?
Запихнув сандвич в рот, Драммер покачал головой:
– Они с Джереми – ейным братом – выросли в Бермондси, в Саутворке. Помню, Джереми рассказывал, что их семья жила там в сторожке какого-то старого аббатства. Только ихние папка с мамкой померли пару лет назад от кровавого поноса, а другой родни нету никакой, вот они и подались в город, чтоб работу сыскать.
– И теперь Дженни вернулась обратно? – поинтересовался Себастьян. – В Саутворк?
– Не-а, – проглотил очередной бутерброд подметальщик. – А если бы и так, я б вам не сказал.
Геро налила ему чашку горячего шоколада.
– Мы хотим помочь твоей знакомой, а не навредить. Ей очень нужна помощь, Драммер. Боюсь, что типы, о которых ты упоминал, убьют Дженни, если найдут. А они не успокоятся, пока ее не отыщут. Ты должен сказать нам, где она.
Паренек перестал жевать, перебегая взглядом с Геро на Себастьяна и обратно.
– Трудно разобраться, кому можно доверять, я понимаю, – заметила виконтесса.
Драммер с усилием сглотнул.
– Скажи нам, – негромко, но настойчиво добавил Себастьян.
– Уайт-Хорс-Ярд, – выпалил подметальщик, взволнованно дергая грудью. – Она снимает комнату в «Голове Папы», возле Друри-лейн.
Девлин взял мальчика с собой, прихватив корзинку с весомой порцией бутербродов и пирожных и теплое пальто, которое Тому в последнее время стало тесновато. Геро раздосадовалась из-за невозможности отправиться с ними, но ей все же пришлось признать, что ажиотаж от появления знатной дамы в таверне на Друри-лейн вряд ли поможет делу.
Лабиринт узких, извилистых аллей и грязных, темных двориков вокруг театров Друри-Лейн и Ковент-Гарден давным-давно превратился в район притонов, таверн самого низкого пошиба и кишащих крысами домов, где в каждой тесной, душной комнатке ютились семьи из десяти и более человек. Удостоверившись, что кучер и лакей вооружились, виконт и себе в карман сунул небольшой двуствольный кремневый пистолет.
До наступления темноты оставалось еще несколько часов, но узкая мощеная улочка, ведшая к Уайт-Хорс-Ярд, уже заполнялась грубой, полупьяной толпой и густым туманом, который плотной, удушливой пеленой колыхался на ветру между скученными домами.
– Почему Дженни укрылась здесь? Не знаешь? – поинтересовался Себастьян, когда карета остановилась в конце улочки.
Драммер, набивший рот пирожным, покачал головой.
– Может, работала где-нибудь в округе, когда попала в Лондон.
– Откуда тебе известно, что она тут? Дженни сама тебе сказала?
– Не, ее братишка, Джереми, ходит с нашей компанией кувыркаться. Она хотела, чтоб Джереми принес ей кой-какие вещички, а тот попросил меня подсобить. Только Дженни, как меня увидела, здорово осерчала. И велела не трепаться про то, где прячется.
– Она правильно делает, что осторожничает.
Парнишка глянул нерешительно, но задержался, чтобы запихнуть в карман еще пару сандвичей, прежде чем спуститься вслед за виконтом с подножки кареты.
Девлин крепко ухватил его за руку и не отпускал все то время, пока они прокладывали себе путь сквозь бурлящую, шумную толпу. В сыром туманном воздухе висел запах жареного мяса, дух немытых тел и вездесущее гнилостное зловоние.
Строение, в котором находился постоялый двор «Голова Папы», выглядело как бывший каретный сарай исчезнувшей величественной резиденции. Фасад из красного кирпича обветшал и почернел от копоти, по боку треснувшего водосточного желоба струйкой стекала зеленая слизь. Когда виконт с мальчиком приблизились ко входу, дверь распахнулась и оттуда вывалились два пьяных солдата, которые, обняв друг друга за плечи и запрокинув головы, горланили: «Король Георг нас шлет в пожар...»
Драммер, взволнованно дыша, с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом попятился:
– А мне точно надо с вами туда? Ну, вы понимаете…
– А как же, – Себастьян увлек спутника сквозь входную дверь на темную, узкую лестницу. – Ты нужен мне, чтобы убедить Дженни, что я пришел помочь ей.
– Не шибко-то она обрадуется, что я вас привел.
Ступеньки, освещенные единственным коптящим масляным фонарем, скрипели и стонали под весом поднимавшихся. Но звуки, выдававшие их приближение, терялись в застольном реве из пивной, громком смехе из комнаты в конце коридора и гневном мужском крике за первой дверью наверху лестницы:
– Где он, черт тебя дери? Я знаю, это ты его стащила! Где бриллиант? Или ты…
Окончание фразы заглушил испуганный женский визг.
Глава 56
– Помогите! – кричала женщина. – Убивают! Спасите, кто-нибудь!
Девлин саданул в дверь с такой силой, что тонкие деревянные створки хрустнули и распахнулись, грохнув о стену.
Комната за дверью оказалась небольшой, темной, со спертым, тяжелым воздухом. Единственная сальная свеча на обшарпанном столике рядом с узкой кроватью ярко вспыхнула на внезапно возникшем сквозняке, отбрасывая длинные тени на голые доски пола и обшитые панелями древние стены. Блэр Бересфорд, чья шляпа слетела, а привлекательное лицо исказилось от мрачной решимости, прижимал к высокому шкафу миниатюрную девушку, захватив одной рукой ее хрупкие запястья и выкручивая их у жертвы над головой.
– Ах ты, сукин сын! – ругнулся виконт, налетая на ирландца.
Оба с грохотом повалились на пол. Дженни Дэви, нежданно обретшая свободу, метнулась к выходу.
– Задержи ее, получишь гинею! – крикнул Себастьян юному подметальщику, пригибая голову от летящего в лицо кулака Бересфорда. Он приподнялся, хватая противника за запястья, и застонал, когда тот заехал коленом ему в пах и попытался на локтях отползти назад. Краем уха виконт слышал крики девушки, в юбки которой крепко вцепился Драммер:
– Отпусти меня, ты, паршивец!
Ирландец лихорадочно нанес еще один удар, зацепив Себастьяна по челюсти. Крякнув, Девлин ухватил его за борта жилета, рванул вверх, впечатал спиной в ближайшую стену и, тяжело дыша, ругнулся:
– Черт подери, кого-кого, но тебя я никогда не представлял убийцей.
Противник задергался в руках виконта, затем обреченно затих. Из уголка его рта сочилась струйка крови.
– Дьявольщина, о чем это вы? Я никого не убивал.
– Тогда какого лешего ты здесь?
– Из-за бриллианта. – Бересфорд мотнул головой в сторону проститутки: – Это она унесла камень, не иначе! Я подумал, что если верну драгоценность, то отблагодарю Хоупа за все оказанные мне одолжения.
Себастьян оглянулся через плечо на Дженни, которая внезапно сделалась тише воды, ниже травы.
– Что заставляет тебя полагать, будто алмаз у нее?
– Потому что больше ни у кого нет, а эта девка была там. Я высадил ее на Фаунтин-лейн меньше чем за полчаса до убийства Эйслера. Послушайте – да, я солгал вам, когда заявил, будто в ту ночь никого не привозил старику. Но остальные мои слова – чистая правда, клянусь!
Себастьян усилил захват, ощеривая зубы в жесткой усмешке.
– С какой стати я должен тебе верить? По-моему, ты застрелил Эйслера, а теперь явился избавиться от свидетельницы.
– Ой, да о чем вы тут толкуете? – насмешливо бросила Дженни Дэви. – И вовсе не он грохнул того старого козла. – Затем, словно осознав, что привлекла всеобщее внимание, метнулась взглядом от одного мужчины к другому и попыталась попятиться. – Что? Чего вы все на меня так вылупились?
Девин впервые пристально оглядел ту, кого Геро прозвала «синеатласной Золушкой». Девушка смотрелась скорее лет на пятнадцать, чем на семнадцать: миниатюрная, тонкокостная фигурка, волосы, которые, будь они чистыми, имели бы медовый оттенок, изящные и нежные черты лица, лучистые серые глаза, маленький острый подбородок.
– Ты видела, кто стрелял? – выпрямился Себастьян, отпуская Блэра Бересфорда. Ирландец сполз по стене и остался сидеть, привалившись спиной к панели и вытянув ноги.
– А то как же. Не успел тот старый хрыч на меня влезть, как в дверь забарабанили, а он возьми да и запихни меня в какой-то мерзкий чулан. Я все видела, но вот этого, – презрительно дернула она подбородком в сторону Бересфорда, – там и в помине не было.
– Ну, и кто убил старика? – требовательно спросил Девлин.
– Откудова мне знать?!
– Ты же утверждаешь, что видела убийцу.
– Видеть-то видела, а кто таков, не знаю!
Виконт подавил всплеск нетерпения.
– Но ты можешь описать, как он выглядел?
Дженни откинула с лица спутанные волосы.
– Знамо дело, могу. Ходячие мощи, вот как он выглядел.
– Что? – непонимающе уставился на нее Девлин.
Проститутка фыркнула, закатывая глаза.
– Ну, знаете, высокий такой, тощий, и по всему видать, что на этом свете не жилец. А еще усы, как у кавалериста.
Себастьян не сводил взгляда с рассказчицы. Его худшее опасение только что подтвердилось, и на сердце потяжелело.
– И коли вам так интересно, – продолжала Дженни, – так он еще был и малость тронутый. Ворвался и ну пистолетом размахивать да твердить, что пришел повесить колокольчик коту.
– А что случилось потом? – спросил Себастьян, с трудом сохраняя ровный тон.
– Дедуган стал насмехаться над ним, спрашивать, что за ерунду он удумал. А тут в дверь опять загромыхали со всей мочи. Доходяга всполошился, оглянулся, а старик на него ка-ак бросится. Пистолет-то и пальнул.
– И что же этот… доходяга сделал дальше?
– Ну, он выскочил через черный ход, а сразу после этого в дом друг за дружкой вбежали еще двое, и тот из них, который кучерявый и без подбородка, завопил «Убийство!»
– А бриллиант? – со своего места на полу спросил Блэр Бересфорд. На грязный от пыли лоб ирландца свесился золотистый локон. – Куда подевался бриллиант?
Выпятив губы и округлив глаза, Дженни Дэви покачала головой:
– Говорю же вам, ни о каком таком бриллианте я знать не знаю.
– Тогда почему ты прячешься здесь, в Ковент-Гардене? – поинтересовался Девлин. – Почему не пойдешь и не расскажешь магистратам все, что тебе известно?
Он заметил, как в широко раскрытых серых глазах плеснулся страх, как решительно выпятился остренький подбородок, и осознал свою ошибку на секунду позже, чем следовало.
– Держи ее! – крикнул виконт Драммеру, и в этот самый миг Дженни, размахнувшись, стукнула мальчишку кулаком по носу.
– Ой-й! – взвыл паренек. Глаза его налились слезами, из ноздрей хлынула кровь, и он отпустил пленницу, закрывая руками лицо.
– Остановите ее! – воскликнул Себастьян, когда Дженни выскочила на лестницу. – Проклятье!
Он бросился следом, полусбежав, полуслетев по крутым, узким ступенькам, но, достигнув выхода, успел только увидеть, как беглянка протискивается сквозь шумную ватагу гуртовщиков, двигавшихся в пивную.
Пока Девлин проложил себе путь на улицу, Дженни Дэви уже исчезла в проглотившем ее тумане.
Глава 57
Вернувшись в «Голову Папы», Себастьян обнаружил, что и Драммер, и Блэр Бересфорд исчезли оттуда.
Однако подметальщик просто вернулся в конец улочки к карете и дожидался виконта там. Запрокинув голову и прижав переносицу двумя пальцами, мальчишка пытался остановить до сих пор сочившуюся из ноздрей кровь.
– А я получу свою гинею? – приглушенно спросил он из-под широкого не по размеру рукава. – Хоть Дженни от меня и удрала?
Девлин протянул ему свой носовой платок и подтолкнул паренька к ступенькам экипажа.
– Учитывая твое боевое ранение, полагаю, сегодня ты заслужил целых две гинеи.
– Ух ты, – округлились глаза Драммера поверх пышных батистовых складок.
Виконт втиснул в ладонь подметальщика монеты и повернулся к кучеру:
– Отвезите мальчика обратно на Брук-стрит и попросите леди Девлин присмотреть, чтобы о нем позаботились.
Драммер высунул голову в проем:
– А вы не едете?
– Буду следом, – захлопывая дверцу, пообещал Себастьян, кивнул кучеру и отправился на поиски извозчика до Кенсингтона.
Шторы в квартирке Уилкинсонов на Йоменс-Роу еще не были задернуты, и теплое золотистое сияние, лившееся из окон гостиной, освещало холодную туманную ночь. Девлин ненадолго задержался на тротуаре под домом. Видневшийся в конце улочки огороженный садик на Кенсингтон-сквер лежал темный и молчаливый. Но Себастьяну на какой-то миг почудилось, будто оттуда доносится отголосок детской песенки: «А Олд-Бейли, ох, сердит. Возвращай должок! – гудит».
– Подождите меня здесь, – велел виконт извозчику и с мучительной тоской на сердце позвонил в дверь давнишнего приятеля.
– Девлин! – Черты шедшей ему навстречу Энни Уилкинсон озарились радостной улыбкой. – Какой приятный сюрприз. Джули, – повернулась вдова к служанке, сопроводившей визитера наверх, – поставь чайник и подай его милости того пирога, что мы…
– Спасибо, ничего не нужно, – пожал и отпустил ладони хозяйки Себастьян.
Она потянулась к графину с вином, который стоял на подносе вместе с бокалами на столике у окна.
– Тогда хотя бы позволь угостить тебя бургундским.
– Энни… Нам нужно поговорить.
Вдова, наливавшая вино, подняла глаза. Должно быть, что-то в голосе визитера насторожило ее, поскольку она опустила графин на поднос и натянуто улыбнулась:
– У тебя очень серьезный тон, Девлин.
Подойдя к камину, Себастьян повернулся спиной к горевшему в нем скудному огню.
– Нынче вечером у меня состоялась небезынтересная беседа с одной юной девицей по имени Дженни Дэви.
– Не думаю, что знаю это имя, – с недоумением глянула собеседница. – А должна?
– Вряд ли. Она из тех, кого порядочное общество презрительно называет «хеймаркетским товаром». Неделю назад ее услугами пользовался некий мерзкий торговец из Сент-Ботольф-Олдгейт, Даниэль Эйслер. – Себастьян сделал паузу. – А вот это имя тебе знакомо, не правда ли?
Энни держалась очень спокойно.
– К чему ты клонишь, Девлин?
– В прошлое воскресенье, примерно в полдевятого вечера, Даниэля Эйслера застрелил высокий, болезненного вида мужчина с кавалеристскими усами. Да, полагаю, в Лондоне найдется немало людей, подходящих под такое описание. Но упомянутый мужчина к тому же был неравнодушен к старинным басням. Он заявил Эйслеру, что пришел привязать колокольчик коту.
– Это довольно известная история, – выдавила хриплый смешок хозяйка дома.
– Верно. Но я видел гроссбухи Эйслера, Энни.
Вдова подошла к окну, вцепилась одной рукой в потертую штору, словно собираясь ее задернуть, и замерла с болезненно напрягшейся спиной.
– Ты знала, правда? Ты знала, что это Рис убил ростовщика.
Она замотала головой, дернув горлом, сглотнула:
– Нет.
– Энни, ты утверждала, будто Рис в полвосьмого вышел прогуляться и больше не вернулся. Но Эмма упомянула, что тем вечером отец не пришел домой вовремя, чтобы рассказать ей сказку. Когда девочка ложится спать, Энни? В семь? В восемь? Ведь сейчас она уже в постели, да?
– В семь, – повернулась к нему вдова с осунувшимся лицом. – Я не знала, что он наделал. Клянусь. Да, я подозревала, но не была уверена. До сегодняшнего дня.
– Почему до сегодняшнего?
– Я покажу тебе. – Она поспешно вышла из комнаты и через минуту вернулась, неся в руках кремневый пистолет, небрежно завернутый в кусок старой фланели. Когда Энни протянула сверток Себастьяну, он учуял серный запах сгоревшего пороха.
– Ты же помнишь, каким был Рис. Он половину своей жизни провел в армии и знал, насколько важно заботиться о своем оружии. Никогда не оставлял его после стрельбы не вычищенным. Поэтому, как только я увидела пистолет, то поняла.
Девлин осторожно развернул ткань. Это был старый кремневый пистолет системы Эллиота с девятидюймовым дулом и слегка изогнутой рукояткой, пользовавшийся популярностью среди легких драгунов.
– Я и не подозревала о долге до тех пор, пока платеж процентов не был уже просрочен. Именно тогда Эйслер заявил, что слышал, будто у майора Уилкинсона хорошенькая жена, и что согласен простить проценты, если я… если Рис…
– Я знаю о том, как Эйслер обращался с задолжавшими ему женщинами, – мягко заметил Себастьян. – Ты согласилась, Энни?
Она отпрянула, словно от пощечины:
– Нет!
– Но ты склонялась к этому?
Вдова прижала ко рту кулак и, крепко зажмурившись, кивнула:
– Мы очень нуждались.
– Энни… Ты же могла в любое время обратиться ко мне. Я был бы более чем рад вам помочь. И говорил тебе об этом.
Уронив руку вдоль тела, она сжала губы в тонкую линию и хмыкнула:
– Я никогда бы на такое не пошла, и Рис тоже.
– Что же случилось дальше? – пытливо всмотрелся Себастьян в сдержанные черты собеседницы.
– Риса до того возмутило подобное предложение, что он начал присматриваться к ростовщику. Ты говоришь, тебе известно, как Эйслер использовал должников, но мы-то не имели об этом ни малейшего представления. И вот однажды ночью, когда муж поделился со мной добытыми сведениями, я сказала: «С этим негодяем нужно что-то делать. Должен же быть какой-то способ предупредить других людей, чтобы они не попадали в его когти». Я ничего конкретного не имела в виду – просто размышляла вслух. Но Рис мне ответил, что у мышей нет ни одного способа привязать колокольчик коту. И единственный путь остановить такого типа, как Эйслер, – убить его.
Взгляд вдовы упал на оружие в руках Себастьяна, и у нее перехватило дыхание.
– В последнее время Рис часто рассуждал, насколько лучше станет мне и Эмме после его смерти: Эйслер не сможет взыскать долг, мы с дочерью уедем жить к моей бабушке, у меня будет шанс снова выйти замуж. – Она сглотнула. – Я умоляла его не говорить такого, но…
– Когда ты в последний раз видела мужа, Энни?
Она сморгнула, и слезы, переполнявшие глаза, выплеснулись через край, неудержимо заструились по щекам.
– Было, наверное, полдевятого. Он… он вернулся домой, закрылся на несколько минут в спальне, затем ушел, сказав, что прогуляется. Я знала о бутылочке лауданума, которую Рис держал в прикроватной тумбочке. После его ухода я проверила. Там был совсем новый пузырек – Рис отыскал какого-то аптекаря, согласившегося сделать настойку особо крепкой, исключительно для него. И этот пузырек исчез.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |