Автор: шахматная лошадка 33 страница

***

– Тебе обязательно уезжать? – спросила Джинни, пошевелив в костре веткой, отчего в небо взметнулся столп искр. – От лета осталось всего ничего, скоро ребята отправятся на сборы, а у меня просмотр в команду. Может, задержишься ещё на недельку?
– Нет, – Гермиона решительно помотала головой. – Я и так провела дома всего два дня. Пора возвращаться.
Перед родителями ей действительно было ужасно стыдно – прежде всего за то, как мало она вспоминала о них, будучи в прошлом. А ведь один Мерлин знает, что они пережили за те несколько месяцев, что она числилась погибшей. Утешало только одно: оказалось, родители не верили в её смерть, не сомневались, что непременно случится чудо и дочь вернётся. Когда волшебники, лучше представляющие себе действительные возможности магии, уже потеряли надежду и смирились с утратой, двое магглов упорно продолжали ждать. Поэтому радость встречи не была омрачена чересчур сильным потрясением, и Гермиону довольно легко отпустили в Нору – известить своих друзей о том, что она жива.
– А долго тебе ещё прятаться? – подал голос Гарри.
– Прятаться меня никто не заставляет. Но прессе, конечно, лучше пока на глаза не попадать. Сначала Отдел Тайн должен придумать объяснение моему возвращению. Да ещё следствие по делу о пожаре снова возобновили, придётся давать показания, и в аврорате тоже просили раньше времени с журналистами не общаться.
– Правильно! – оживилась Джинни. – Теперь уж эти сволочи за всё заплатят!
– Ты о ком? – озадачено спросила Гермиона.
– Ты же сама рассказывала – про ту дуру, которая бросила на столе палочку, про Гойла…
– Ну и кто из них должен заплатить "за всё"? Гойл уже мёртв, а целительница, дежурившая в тот вечер, сразу после пожара уволилась и уехала во Францию. Так что обвинение предъявлять всё равно некому.
– Они не могут это так оставить! – возмущённо воскликнула Джинни, и Гарри с Роном зашикали на неё с обеих сторон – звонкий голос младшей Уизли, далеко разнёсшийся по ночному саду, был способен перебудить спавших в доме. – Теперь, когда есть свидетель…
– Надо признать, свидетель из меня так себе, – пожала плечами Гермиона. – Я даже не могу вспомнить лицо этой дежурной целительницы. Не говоря уж о палочке. Каким образом можно установить, что именно её использовал Гойл? Если эта Мари, или как её там, сразу не заявила о пропаже палочки, а втихую заказала себе новую, то никто не докажет, что она её вообще теряла. Так что…
– То есть ты тоже считаешь нормальным, что преступница останется на свободе? После всего того, что с тобой было?!
– Джинни… – Гермиона не знала, смеяться или плакать от того, каким ребёнком теперь казалась ей лучшая подруга. – Ну какая ещё преступница?! Её можно обвинить в халатности, максимум. И в сокрытии информации от следствия. Но за это уж точно не сажают.
– А что если это была не просто халатность? Что если всё было организовано нарочно, и этой твоей Мари заплатили за то, чтобы она забыла свою палочку без присмотра?
– О не-е-ет, – застонал Рон. – Бескомпромиссная Джинни Уизли утирает нос Визенгамоту и в одиночку разоблачает заговор! – он широко взмахнул руками, изображая в воздухе газетный заголовок. – Скорее кто-нибудь пригласите Риту Скитер, у нас тут сенсация…
– Вот дурак! – Джинни замахнулась на брата крепким кулачком, но Гарри перехватил её руку.
– Та-а-ак, кому-то пора спать, – заявил он, заставляя девушку подняться на ноги. – Пойдём, я провожу тебя.
Они обменялись выразительными взглядами, после чего Джинни, мило улыбнувшись, пожелала Рону и Гермионе спокойной ночи и послушно разрешила себя увести. Наступившее неловкое молчание вдруг было прервано насмешливым фырканьем Рона.
– Старый добрый Гарри со своим дипломатическим талантом, – произнёс он, придвигаясь ближе к огню. – Придётся перестать делать вид, что мы с тобой не знакомы. А то получится, что все его старания были напрасны.
– Может, у него, наоборот, были какие-то личные соображения, – буркнула Гермиона. – И, кстати, я не делала вид, что мы не знакомы.
– Про личные соображения, – Рон потянулся за бутылкой, – я притворюсь, что не услышал. Всё-таки речь о моей сестре. Ещё вина? – она молча кивнула. – Ну хорошо, я вёл себя всё это время как… как…
– Как обычно, – подытожила Гермиона, отсалютовав ему кружкой. – Я всё понимаю, Рон.
– Как обычно. Так что – мир?
– Мир, – вздохнула она, устраиваясь рядом с ним. – Что с тобой поделаешь…
– Ну конечно, ты теперь у нас взрослая тётенька, тебе положено проявлять снисходительность к подрастающему поколению.
– Точно! – она назидательно вскинула указательный палец. – А тебе положено уважать старших.
– Уважать старость, ты хотела сказать? – с невинным видом уточнил Рон и тут же получил подзатыльник. – У-у-у, Грейнджер, а рука всё такая же тяжёлая…
– Я практиковалась. Думаешь, ты единственный несносный подросток, с которым мне пришлось дело иметь?
Она внезапно помрачнела, и Рон тут же почувствовал перемену в настроении и не стал продолжать шутливую перебранку. Вместо этого он разлил остатки вина по кружкам и молча стал ждать, пока Гермиона заговорит сама.
– Мой лучший друг в прошлом тоже был сильно младше меня, – призналась она, наконец решившись на откровенность. – Почти на десять лет. И мне… ужасно больно… – её голос зазвучал совсем слабо, сведённое судорогой горло отказывалось повиноваться, – от того, что мы с ним больше никогда не увидимся. Я ни за что… ни за что не согласилась бы потерять тебя.
– Это тебе не грозит, – серьёзно заверил Рон, обнимая её за плечи. – Вполне возможно, что эта задача вообще невыполнима. Например, мама в детстве пыталась потерять меня раз пять. В Косом переулке, несколько раз на местной ярмарке, ещё на каком-то очередном юбилее тётушки Мюриэль, и на Кингз-Кроссе, когда впервые отправляла в Хогвартс близнецов… И папа тоже пару раз попробовал, в Министерстве. Но всё было бесполезно, как видишь…
Он нёс полнейшую ахинею до тех пор, пока Гермиона невольно не заулыбалась.
– Какой же ты клоун… – она легко чмокнула Рона в щёку.
– Ну а теперь признавайся, на ком ты отрабатывала свою знаменитую затрещину в моё отсутствие?
– Вообще-то, на твоём дядюшке, – ответила Гермиона. – Ты, кстати, очень сильно на него похож.
– Но у вас же не такая большая разница в возрасте, – удивился Рон. – Ты говорила, что он был всего на курс тебя младше, разве нет?
– Всё правильно.
– А как же тот "лучший друг на десять лет моложе"?
– О, он не позволял себя так просто лупить, – засмеялась она.
– Ну всё, теперь ты просто обязана рассказать, кто же тот храбрец, что осмелился сопротивляться твоим воспитательным мерам. Иначе я зачахну от любопытства.
– Боюсь, это тебя слишком шокирует, – Гермиона скорчила страшную рожу, чувствуя себя с Роном так легко и свободно, что невозможно было представить, насколько он был далёким и чужим ещё сегодня днём.
– Ничего, я готов, – он преувеличенно-внимательно уставился на неё с демонстративно серьёзным лицом. – Я выдержу. Давай уже, шокируй.
– Снейп, – просто ответила она. – Я дружила с Северусом Снейпом.
Рон надолго замолчал, переваривая информацию.
– Да уж, ты умеешь удивить, – сказал он наконец.
– Я предупреждала, – она пожала плечами. – На самом деле он замечательный. Он всегда поддерживал меня, когда мне было плохо. Позволял увидеть свои слабые места и болевые точки. Мне очень-очень его не хватает… – закончила она почти шёпотом, чувствуя, как снова подступают слёзы. – И я благодарна этой дуре Мари, – Гермиона решительно вскинула голову, – за то, что получила шанс увидеть некоторых людей совсем не такими, какими представляла их себе раньше. Этот опыт был болезненным, и болит до сих пор, но я не жалею. Не жалею, понимаешь?! – она казалась себе натянутой звенящей струной, которая вот-вот лопнет от напряжения.
– Понимаю, – кивнул Рон, притягивая её ближе. – Правда, понимаю. И… ты ведь не только о Снейпе говоришь сейчас?
– Наверное, я и вправду не сильно изменилась, – она шмыгнула носом, – раз ты до сих пор видишь меня насквозь. Да, я много что поняла и много чего пересмотрела. И да – там был ещё один очень важный для меня человек, потеряв которого я всё равно что потеряла себя.
– Он тоже уже умер? – осторожно спросил Рон.
Гермиона только помотала головой, не в силах произнести ни звука. Они долго сидели, бездумно наблюдая за пляской языков костра, чувствуя, как срастается что-то, что, казалось, было разорвано навсегда. Как возвращается тепло и доверие, без которых этот мир был бы совсем не таким, неправильным, ущербным…
– Ты совсем засыпаешь, – Рон слегка шевельнул рукой, которая наверняка уже затекла. – Может, всё-таки сначала выспишься у нас, а уж потом к родителям?
– Нет-нет! – встрепенулась Гермиона, волевым усилием разлепляя ресницы и стряхивая дремоту. – Я обещала маме, что утром буду дома. А вот тебе и вправду давно пора ложиться. У вас же завтра… то есть уже сегодня поездка в Лондон запланирована, так?
– Угу, – без энтузиазма признался он. – Придётся тащиться с девчонками на игру. Любимые Гарпии Джинни устраивают благотворительный матч с какой-то любительской командой. Для Героев Войны, между прочим, почётные места забронированы, вот так-то. Если бы не твоя конспирация, могла бы устроить громкое и красивое возвращение.
– Да ну его, – она широко зевнула. – Повеселитесь без меня пока.
– Какое уж там веселье, – махнул рукой Рон. – Водить за ручку "бедняжку Габи" и следить, чтобы она себе шею не свернула… Слышала, что она сегодня отколола?
– Угу. И кстати, зря ты так на неё налетел. Откуда ей было знать…
– Что, уже успела наябедничать?! – перебил он раздражённо. – А спросить кого-нибудь она не могла, прежде, чем взять из сарая самую норовистую метлу?
– А она, между прочим, в результате подумала, что ты разозлился только потому, что вещи Фреда неприкосновенны. И рыдала полдня.
– Всё-таки вы, девчонки – это… полный кошмар!
– Нет, это у вас, мальчиков, иногда вместо головы бладжер, – парировала Гермиона.
– Почему не квоффл? – слегка обиделся Рон.
– Потому что вызывает желание вдарить битой. И вообще, скажи спасибо, что не снитч.
– Маленький, всегда неизвестно где, и делает ушами "хлоп-хлоп"? – уточнил он. – О да, спасибо. Пускай будет бладжер.
– Рон, прекрати, – сдавленно произнесла Гермиона, ярко представив себе человека со снитчем на плечах. Истерический смех удалось сдержать только тем соображением, что обитатели Норы вряд ли оценили бы подобную шутку в четыре утра. – Это вообще не смешно. Обидел девочку и даже не извинился. Тоже мне, герой!
– А я никогда и не претендовал, – буркнул Рон.
– Ты может и не претендовал. Но Габи всегда считала тебя своим личным спасителем. Ещё с Тремудрого турнира.
– Да брось! Никого я не спасал! – он заметно смутился и даже вскочил на ноги, с крайне озабоченным видом начав подкладывать в костёр новые ветки.
– Это мы с тобой знаем, – продолжила Гермиона, как ни в чём не бывало, наслаждаясь его замешательством. – А для Габи ты с тех пор стал самым настоящим героем. Как Гарри для Джинни после Тайной комнаты.
– То есть ты хочешь сказать… – в ужасе начал Рон. – Да нет, она совсем ещё ребёнок, ты что!!!
– Ну и что ей теперь влюбиться нельзя? – невинно поинтересовалась Гермиона. – В Героя Войны, звезду квиддича, будущего бравого аврора, да и просто отличного парня…
– Заткнись, Грейнджер, – простонал он, хватаясь за голову. – Какой кошмар!
– Никакого кошмара, – беспечно возразила она. – Не понимаю, чем ты недоволен.
– И что же мне теперь делать? – Рон смотрел так жалобно, что Гермиона едва удержалась от смеха. – Что мне с этим делать?!
– Расслабиться и получать удовольствие, – невозмутимо ответила она. – Она будет обожать тебя на расстоянии, краснеть, бледнеть и печь для тебя фирменное печенье. А потом подрастёт и повырывает твоим квиддичным фанаткам все их белокурые шиньоны…
– Так, стоп! – решительно перебил её Рон. – Я всё понял. Тебе просто не терпится передать меня "в хорошие руки", чтобы дальше строить свою взрослую жизнь.
Лёгкое настроение как ветром сдуло.
– Едва ли из наломанных мною дров теперь удастся что-то построить, – грустно сказала она, поднимаясь с земли. – Светает – мне пора.
– Уже? – он сжал её в крепком объятии. – Не пропадай, ладно? Может быть, поедешь с нами на сборы?
– Мне сначала хотя бы документы получить надо. Да и вообще, с моей учёбой ещё ничего не понятно. Так что вряд ли. Но как только воскресну официально – сразу же приеду вас всех навестить.
– Будем ждать, – пообещал он. – Передавай привет родителям.
Кивнув, Гермиона аппарировала, а Рон, наколдовав на себя чары непромокаемости, улёгся прямо в траву. Первые лучи восходящего солнца позолотили макушки деревьев, качавшиеся у него над головой, где-то недалеко запела первая утренняя птица. Рон почти что начал засыпать, когда негромко стукнула дверь дома, и спустя несколько минут рядом с ним, голова к голове, растянулся Гарри.
– Я слышал хлопок аппарации, – сквозь отчаянную зевоту сообщил он. – Куда она в такую рань?
– Домой. И я понятия не имею, почему именно на рассвете. Мы не ссорились, и я ничем её не обидел, – немного раздражённо добавил он, отвечая на немой вопрос. – Правда, всё в порядке.
– Поговорили?
– Поговорили.
– Ну и хорошо.
А потом они долго лежали, глядя в светлеющее небо. И, уже окончательно погружаясь в сон, Рон ворчливо сказал:
– Твой дурацкий цветок пахнет на всю округу…

Глава 45.
Гермиона не прожила у родителей и недели, как стала чувствовать себя зверем в клетке. Давно уже ей не приходилось проводить столько времени совершенно бесцельно. Конечно, после непрекращающейся суеты, царившей в Норе, тихий дом её детства как нельзя лучше подходил для того, чтобы собраться с мыслями и решить, что же делать дальше со своей жизнью. Беда в том, что ничего толкового не придумывалось. Возвращение в Академию было лишено всякого смысла – это единственное, что она знала наверняка. Можно было бы пойти учиться на зельевара или колдомедика – чтобы подтвердить свои практические знания официальным документом. Или, в конце концов, уехать ото всех в Париж и исполнить мечту юности, поступив в Университет на магическое право. Эта мысль казалась самой привлекательной из всех, но времени до начала учебного года было слишком мало. Даже если бы ей и разрешили сдавать вступительные экзамены после того, как набор завершён, – до первого сентября было невозможно успеть подготовиться. От осознания, что опять всё не получается так, как хотелось, Гермиону накрыла апатия.
Она проводила все дни в гамаке на заднем дворе, в обнимку с непривычно покорным Косолапусом, пытаясь возродить в себе веру в то отчаянное "не жалею", которое она выкрикнула в лицо Рону. Но она жалела, Мерлин побери, обо всём! Жалела, что они с Роном вытащили Гойла из Выручай-комнаты, жалела, что не прогуляла ту чёртову практику в Мунго, жалела, что спаслась из огня – цена, заплаченная за это, оказалась слишком высока. Жалела, что доверилась Дамблдору, и что шла наперекор его советам, и что последним, что он от неё услышал, было злобное шипение: "Вы не доживёте до победы!" – так хотелось хоть немного отомстить ему и Боуду за то, что пришлось играть по правилам до конца.
За это прощание ей было так стыдно, что, оказавшись в Хогвартсе, Гермиона первым делом отправилась не в кабинет к Макгонагалл, не в больничное крыло к Поппи, не в теплицы к Невиллу, а к белой гробнице. Разговаривать с директорским портретом ей не хотелось, но над могилой Дамблдора она просидела почти час, жалуясь, проклиная, умоляя о прощении. Там её и нашла Макгонагалл. Тихо подойдя в своём анимагическом обличии, она с достоинством уселась на дорожке, ожидая, пока Гермиона обратит на неё внимание. А когда та вскочила и бросилась к ней – сделала шаг навстречу, превращаясь и принимая в объятия заплаканную бывшую ученицу.
"Я думала, что ты уже не вернёшься, девочка, – прошептала она. – Почти совсем перестала ждать…"
"Ждать? – переспросила Гермиона непонимающе. – После того, как Невилл передал вам, что я жива?"
"О да, Невилл и Луна мне рассказали. Ты и вправду могла бы появиться в Хогвартсе пораньше, но я имею в виду другое. Почему ты не вернулась сразу после пожара? Я уже не надеялась…"
"Вы знали, что я не погибла?" – потрясению Гермионы не было предела.
"Идём, – Макгонагалл поманила её за собой в замок. Приведя Гермиону в директорский кабинет, она усадила её в кресло и потянулась к верхней полке одного из шкафов. – Альбус просил передать это тебе, когда мы снова увидимся… Джин".
Макгонагалл протянула Гермионе уменьшающую шкатулку, в которой Джин Найтли держала то немногое, что было ей дорого: шахматный набор, подаренный Фабзом и Алисой, сердоликовые серьги и браслет, колдография Ордена Феникса, зачарованный галеон, по которому никого и никогда уже не вызвать… И письма, письма, письма – она сама не знала, зачем хранила их, если ни разу даже не решилась перечитать. Вот эта толстая связка – от Алисы, чуть поменьше – от Доркас, которая оттачивала перо, практикуясь в эпистолярном жанре, ворох забавных записок от Фабза, который терпеть не мог писать длинные письма, но зато гонял сову ради того, чтобы пожелать Джин удачи на экзамене или просто доброго утра – в том числе и когда они оба находились в Хогвартсе. А там, в самой глубине, завёрнутые в алый платок, которым она покрывала волосы, работая в лаборатории… Гермиона захлопнула шкатулку так поспешно, как будто там сидела ядовитая змея.
"Значит, вы всё знали?"
"Не сразу. Догадалась, когда ты была на шестом курсе. Пришла со своими подозрениями к Альбусу, и он их подтвердил. Он сказал, что ты вернёшься в своё время, и поэтому, когда я узнала про пожар… – её голос задрожал и прервался. Сделав глубокий вдох, Макгонагалл слабо улыбнулась Гермионе и продолжила: – Сначала я была уверена, что ты вот-вот объявишься. Но время шло, ты официально была признана погибшей… И я начала думать, что произошла какая-то чудовищная ошибка. Что Джин Найтли так и не попала обратно".
"И поэтому никому не признались", – задумчиво произнесла Гермиона, и Макгонагалл кивнула.
"Я не хотела давать ложную надежду, – сказала она виновато. – Какое счастье, что ты снова с нами! Помона сейчас тоже в замке – она будет в восторге!"
Помона и в самом деле пришла в восторг. Гермиона, которая вначале только и думала о том, как бы половчей сбежать, не обидев пожилых профессоров, сама не заметила, как оказалась втянута в девичьи посиделки с бутылкой молодого эльфийского вина и совершенно несолидной болтовнёй о старых добрых временах, когда студенты были прилежней, а кавалеры – обходительней.
"Жалко, что нет Поппи, – вздохнула профессор Спраут. – Представляю, в каком она будет шоке, когда узнает!"
"Она опять отпуск в Кордове проводит?" – автоматически спросила Гермиона, скорее для поддержания разговора, чем из настоящего интереса.
"Что ты! – всплеснула руками Спраут. – С Ксавье у них давно всё закончилось. Вскоре после первой войны. Он потом приезжал в Британию, бедняжка, надеялся её вернуть. Кстати, Поппи писала, что недавно встретила его на Лазурном берегу, представляешь?! Живёт там на какой-то вилле с богатой дамой, – она заговорщицки понизила голос. – А помнишь, – Спраут совершенно по-девчачьи хихикнула, – как он хвост пушил, изображая из себя испанского гранда? Серенады нам с Поппи пел… по очереди…"
"А Невилл всё ещё в замке?" – невпопад спросила Гермиона, чувствовавшая, что вечеринку пора сворачивать, пока кому-нибудь не пришла в голову идея открыть ещё одну бутылку.
"Да, он у меня на практике до сентября, – закивала Спраут. – Позовём его?"
"Нет-нет, мне уже пора, – испуганно возразила Гермиона, совершенно не уверенная, что Невилл захочет её видеть. – Я просто хотела передать ему кое-что. Профессор Макгонагалл…"
"Минерва! – Макгонагалл погрозила ей пальцем. – Мы же договорились…"
"Минерва, – покорно исправилась Гермиона, – а думосбор профессора Дамблдора всё ещё… могу я им воспользоваться? Точнее, оставить в нём кое-какие воспоминания. Для Невилла".
"Ну разумеется!" – Макгонагалл приглашающе махнула рукой.
Сначала Гермиона собиралась показать Невиллу ту сцену в доме Лонгботтомов, вскоре после его рождения. Но чем дольше она сидела над думосбором, тем больше вспоминалось счастливых мгновений из жизни Фрэнка и Алисы, которыми она просто обязана была поделиться с их сыном. Серебристые нити тянулись одна за другой: первая встреча в библиотеке Хогвартса, выпускной, свадьба в Норфолке, собрания Ордена Феникса… Широкая улыбка Фрэнка, его рука, всегда лежащая на талии жены, и Алиса – весёлая, озорная, такая хрупкая рядом с мужем. Они оба сияли от любви, и Гермиона вдруг поняла, что завидует им даже сейчас, когда они лежат в больничной палате. Всё так же вместе, несмотря ни на что. У неё самой этого уже не будет никогда.
– Джин! – окликнула её из дома мать. – Иди обедать!
Это было невыносимо. Родители изо всех сил делали вид, что ничего не произошло, и Гермиона подыгрывала им, как могла. Она понимала, насколько им не по себе – после ужасного известия, после долгих месяцев отчаянной надежды, наконец снова увидеть дочь – такой. И как она ни старалась, с каждым днём было всё трудней изображать беспечную уверенность и оптимизм. Особенно тяжело было с мамой, которая из всех проблем дочери сосредоточилась на одной-единственной – получении ею подобающегообразования. Новость о том, что Гермиона не собирается дальше учиться на аврора, была воспринята легко, даже, скорее всего, с затаённой радостью и облегчением. Но потом начался сущий кошмар. Мама честно пыталась на неё не давить, но тем не менее за всеми этими "я тебя не тороплю" и "решать должна ты" скрывалась железобетонная убеждённость в том, что Гермиона просто обязана немедленно озаботиться своим образовательным статусом. Причём лучше, если это будет нормальный университет с нормальнойпрограммой, который выпускает нормальных специалистов. Иными словами, Оксфорд. Едва только прозвучало это слово, Гермиона почувствовала, что запас дочерней покорности окончательно иссяк. Конечно, маме неоткуда было знать, что камни Мертон-колледжа, скрывающие отвратительный механизм, всю жизнь будут пахнуть смертью и кровью. И у неё не было ни малейшего шанса понять, почему дочь так изменилась в лице и почему с этого самого дня не желала ничего слышать о маггловских учебных заведениях. Это непонимание потянуло за собой цепочку недоговорок, а порой и откровенного вранья, и за несколько последних дней между ними накопилось такое напряжение, что впору было бежать сломя голову – в Нору, в лондонскую квартиру, в Хогвартс – куда угодно, лишь бы не видеть больше укоризненного взгляда матери. "Вот ты сидишь целыми днями, теряешь драгоценное время – я больше не узнаю тебя!" – читалось в нём.
Отец, как обычно, не вмешивался в воспитательный процесс. Он и в прежние времена не пытался спорить с женой, оказывая Гермионе лишь молчаливую поддержку. Она просто знала, что отец на её стороне, понимала это и мама, у которой хватало мудрости не привлекать мужа в качестве арбитра. Да и поводов для откровенного недовольства своими решениями Гермиона раньше не давала. Мама всегда была против того, что дочь всё больше погружается в магический мир, но, будучи в этом вопросе в меньшинстве, старалась не обострять конфликт. Сейчас в меньшинстве себя ощущала Гермиона. Может быть, она переоценила спокойствие, с которым, как ей казалось, родители пережили известие о её смерти. А может, шок накатил на них с запозданием. Как бы то ни было, даже отец, всегда поощрявший желание дочери жить и работать среди волшебников, теперь явно предпочёл бы, чтобы она держалась подальше от мира, который едва не убил её. Конечно, этого следовало ожидать, но Гермионе всё равно было ужасно обидно лишиться союзника, одобрение которого раньше значило для неё так много – гораздо больше, чем все возражения мамы. Особенно сейчас, когда она сама чувствовала себя потерянной и одинокой.
– Через пять минут, мам! – Гермиона прикрыла глаза, собираясь с силами.
Сейчас ей снова предстояло выдержать волну агитации. После того, как мама смирилась с мыслью, что в Оксфорд Гермиона не поедет никогда, её стратегия осталась прежней. Изменились лишь проспекты, раскиданные по всему дому. Теперь на них красовалась не намозолившая глаза "карандашница", а капелла кембриджского Королевского колледжа – вот и вся разница. Не-вы-но-си-мо!
Гермиона открыла шкатулку, чтобы спрятать обратно письма Алисы. Их она тоже решила передать Невиллу, но сначала хотела перечитать сама. По крайней мере, это было хоть какое-то занятие. Уже второй день на задаваемый инквизиторским тоном вопрос: "Что ты там делаешь?" она со спокойной совестью отвечала: "Разбираю корреспонденцию". Это звучало достаточно солидно, чтобы мама временно оставляла её в покое, не требуя подробного отчёта о планах на ближайшее будущее.
Внезапно Косолапус, нежившийся у Гермионы под боком, навострил уши. Скорее всего, услышал скрежет открываемой банки с кормом – судя по тому, с какой скоростью он метнулся в направлении кухни. По дороге так толкнув Гермиону под локоть, что та выронила шкатулку, содержимое которой рассыпалось по земле. Тоненько звякнули серёжки, покатились во все стороны фигурки из раскрывшегося от удара шахматного набора, веером разлетелись записочки Фабза…
– Косолапус! – угрожающе зарычала Гермиона, поспешно выпрыгивая из гамака, чтобы поднять свои сокровища.
Белый король, шатаясь, словно контуженный, заковылял на своё место, неодобрительно оглядываясь на Гермиону, которая трясущимися руками собирала пожелтевшие листочки. И старательно игнорировала яркое пятно, маячившее на периферии зрения, – до тех пор, пока внезапный порыв ветра не взметнул платок вверх, отчего тот на мгновенье стал похож на язык пламени. В следующую секунду Гермиона упала на колени, подхватывая и прижимая к груди стопку писем, которую все эти дни запихивала подальше.
– Джин, всё готово!
– Мам, я потом… Попозже, ладно? – голос сел от волнения, а дрожащие пальцы уже разворачивали самый верхний листок.
"Я наконец всё понял. Ты - моё смоляное чучелко".
Его последнее письмо, на которое она так ничего и не ответила. Конечно, тогда нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь узнал об их переписке, хотя истинной причиной было то, что Джин просто не знала, что написать в ответ на подобное признание. Но всё равно – моменты, столь же счастливые, как тот, в убогой комнатке Дырявого котла, можно было пересчитать по пальцам. И неважно, что пришлось отправить Суллу восвояси – теперь-то она знала, что ниточку между ней и Люциусом было не так легко оборвать. Для этого нужно было оставить его в прошлом. Но сейчас годилась и иллюзия его присутствия – просто чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Перебирая письма, она словно слышала его голос.
"Только что вернулся из Нового Света. Ни за что не поверишь, кого я здесь встретил. Помнишь, ты писала про Аврору Бек? Так вот, она ещё жива и, представляешь, она всё-таки разыскала своего мужа и вернула ему память! Спустя пятнадцать лет, вообрази себе!!! Правда, сейчас он уже умер от старости, а она до сих пор преподаёт в Салемской Академии. Совершенно потрясающая карга, тебе бы она наверняка понравилась…"
– Не сейчас! – Гермиона нетерпеливо отмахнулась от лезущего под руку Косолапуса, который, пообедав, вернулся к ней за порцией ласки. – Как думаешь, Гарри поверит, что это и вправду мой патронус? – задумчиво спросила она у него, доставая палочку.
Кот лишь страдальчески закатил глаза, что на его языке всегда обозначало: "Поменьше разговоров, давай, действуй!"

***

– Седина и нос крючком совершенно лишние, – заявил Гарри вместо приветствия, подсаживаясь за её столик. – Тебя и без того никто бы не узнал.
– Ну видишь – ты-то узнал. Значит, не совсем невозможная задача, – возразила Гермиона, пододвигая к нему вазочку с мороженым.
– Ты облегчила мне задачу. "Целоваться с Чу Ченг было мокро, жду через час у Флорана, Всезнайка", – передразнил он её. – Более идиотского послания я от тебя ещё никогда не получал, конспираторша.
– Я волновалась, – пожала она плечами. – Думала, а вдруг ты уже на сборах.
– До отъезда ещё два дня. Как твои дела с документами продвигаются?
– Да никак. Скорый выход из подполья мне не грозит, сижу в Винтербурне. Пару раз только выбиралась из дома: заглянула в Хогвартс и ещё с Невиллом навещала его родителей в Мунго.
– Здорово! – Гарри тепло улыбнулся. – А у меня для тебя сюрприз.
Он открыл тот самый тубус из-под разборной пирамиды Луны, а из него достал скатанный в трубочку холст. Гермиона осторожно развернула его и ахнула. На картине был изображён трёхмачтовый галеон, который, казалось, вот-вот проткнёт холст форштевнем, ныряя носом с высокой волны. На баке стояли две человеческие фигуры. Мужская была едва намечена, прописана лишь рука, держащаяся за борт, и складки плаща, который взметнулся от шквального порыва. А рядом, чуть за его плечом, не то поддерживая, не то благословляя, стояла женщина. Она была закована в воронёную кирасу, а летящие по ветру волосы были гораздо длиннее, чем Джин носила в прошлом, но черты лица, освещённого падающим из-за туч широким лучом солнца, несомненно, принадлежали ей.
– Жанна д'Арк какая-то, – хмыкнула она, скрывая под насмешкой смущение. – Дрейк так мне её и не показал. Говорил, что ещё не закончил.
– Ну да, её сняли для меня прямо с мольберта, – ответил Гарри. – По-моему, красиво…
– Спасибо! – на её глаза навернулись слёзы. – Сюрприз удался. Как ты её разыскал?
– Ну-у-у… – Гарри замялся. – Сначала я просто хотел расспросить Дурсли, что они помнят о тебе. Мы с тётей Петуньей… в общем, она старается наладить отношения, и мы иногда видимся. Я был у них три дня назад, и они упомянули этого Лоуренса.
– Дрейка. Он называл себя Дрейком.
– Дрейка. Всё равно, пришлось потом ещё с миссис Фигг трясти подробности. Она, кстати, передавала тебе приглашение на чай. Ну вот, потом я разыскал его семью. Про тебя они ничего не знали, но зато показали мне его бывшую студию. И когда я увидел эту картину, подумал, что ты будешь рада…
– Я рада, спасибо! Правда, рада! – Гермиона шмыгнула носом.
– И ты не сердишься, что я…?
– Не сержусь. Я понимаю, что ты не собирался лезть в мою личную жизнь.
– Угу, – он смущённо опустил взгляд. – Так это он? Тот, второй, по которому ты тоскуешь?
– Рон – трепло! – фыркнула она. – Нет, это другой человек.
– Рон, может, и трепло, – немного обижено произнёс Гарри, – но ты могла бы сама мне рассказать про Снейпа. Ты же знаешь, как мне это важно… важно понять, что он все эти годы чувствовал.
Гермиона перевела взгляд на снующих туда-сюда по Косому переулку волшебников. Ещё неделя – и улица наводнится школьниками, занятыми подготовкой к новому учебному году в Хогвартсе. Хогвартс без Северуса…
– Я расскажу, – тихо сказала она. – Обязательно расскажу – попозже, ладно? – Гермиона задержала дыхание, собираясь с духом, и наконец выпалила: – А что с Малфоями?
– С кем? – Гарри показалось, что он ослышался. – Что именно ты хочешь знать?
– Хочу знать, чем закончился процесс. Какой им вынесли приговор? Они… в Азкабане?
– Нет, выкрутились, как обычно, – с брезгливой гримасой ответил Гарри. – Даже Люциус отделался домашним заключением. Для него – пожизненное, для Драко – пять лет.
– Пожизненное… – повторила она неживым голосом. – В Малфой-мэноре?
– Ага. Без права переписки, и для посещений требуется разрешение из Министерства…
– А Нарцисса? – перебила Гермиона.
– Нарциссу оправдали. Ещё до твоего пожара, кстати. И она решила, что в её возрасте морской воздух гораздо полезнее для кожи, чем статус жены преступника под следствием, имущество которого в скором времени будет арестовано, поспешно развелась, отсудила себе какую-то недвижимость во Франции и уехала туда поправлять пошатнувшееся здоровье. Вот так-то, а я думал, что слизеринские пары как лебеди – друг без друга не живут…
– А Люциус? – нетерпеливо спросила она. – Что про него известно?
– Да ничего, – пожал он плечами. – Я как-то не интересовался. Слышал краем уха, что хорёк пытался шум поднять, требовал рассмотреть мнение какого-то колдомедика, что отец, мол, болен и заключения не перенесёт. Но ничего у него с этим не вышло.
– Гарри, – с нажимом произнесла Гермиона, – мне нужно получить министерское разрешение, срочно. Прямо сейчас.
Гарри окинул её внимательным взглядом.
– Вот оно что… – сказал он неопределённо. – Ты для этого пригласила меня? Это он – тот самый? Люциус Малфой?
Гермиона накрыла его ладонь своей, умоляюще заглядывая в глаза.
– Я не могу его ненавидеть, прости, – прошептала она. – Это всё равно, что ненавидеть саму себя. Свою юность, свои ошибки. Я клянусь, что всё расскажу тебе и, может быть, ты меня поймёшь. А сейчас просто помоги мне! Я должна его увидеть, должна вернуться, я обещала, что всегда возвращаюсь, понимаешь?!
– Тише, тише, я понимаю, – успокаивающе ответил Гарри. – Просто это совсем уж…
– Ты поможешь мне или нет?! – в её голосе зазвенел металл, и выражение лица стало как на той картине – яростное, вдохновенное и юное.
– С меня разрешение на визит в Малфой-мэнор, с тебя – объяснения, идёт? – сдался он, раздираемый противоречивыми чувствами, из которых в данный момент побеждало любопытство.
– Хорошо, – без колебаний согласилась Гермиона. – Но по дороге.

Дата добавления: 2015-11-04