Еще двое копов – Руперт Либби и Тоби Велан – едут сюда по Мэйн-стрит из участка (где они пили ко-фе и смотрели Си-Эн-Эн), обгоняя Джулию Шамвей, которая плетется в том же направлении с камерой на плече.
Джеки Веттингтон и Генри Моррисон также отправляются к супермаркету, но тут кряхтит рация у Ген-ри на поясе. Это шеф Рендольф, он говорит, что Джеки с Генри должны оставаться на своем посту возле «Топлива & Бакалеи».
- Но мы слышали… – начинает Генри.
- Выполняйте, что вам приказано, – перебивает Рендольф, не уточняя, что он только передатчик при-казов – от некоторой вышестоящей инстанции.
- Открывай! Открывай! Открывай! – мощно салютует кулаками в теплом воздухе толпа. Еще опасаясь, но также уже понемногу возбуждаясь. Входя в раж. Если бы увидел их Мастер Буши, решил бы, что это группа угоревших начинающих наркош, которым для аккомпанемента и полноты картины не хватает только какой-то из мелодий «Признательных мертвецов»[274].
Сквозь толпу пробираются братья Кильяны и Сэм Вердро. Они тоже скандируют – не ради маскиров-ки, а просто потому, что тяжело сопротивляться непреодолимой вибрации, которая превращает толпу в стаю, – но кулаками не трясут; им еще работу делать. Никто не обращает на них никакого внимания. Позже только несколько человек смогут припомнить, что они их там вообще видели.
Медичка Джинни Томлинсон также пробирается сквозь толпу. Она пришла сюда сказать девушкам, что они нужны в больнице; появились новые пациенты, и у одного из них серьезный случай. Это Ванда Крамли с Восточного Честера. Крамли – соседи Эвансов, их усадьбы неподалеку от границы с Моттоном. Придя сегодня утром проверить, как там Джек, Ванда нашла его мертвым в каких-то двадцати футах от то-го места, где Купол отрезал руку его жене. Джек лежал распластанный навзничь, рядом с ним бутылка и мозг подсыхает на траве. Ванда с плачем побежала назад к своему дому, зовя по имени мужа, но не успе-ла она туда добраться, как ее свалил инфаркт. Венделу Крамли посчастливилось, что он не разбил свой маленький фургончик «Субару» по дороге к госпиталю – он мчался со скоростью 80 миль едва ли не всю дорогу. Сейчас рядом с Вандой дежурит Расти, но Джинни не очень верит, чтобы Ванде – пятьдесят лет, лишний вес, беспрерывно курит всю жизнь – посчастливилось выкарабкаться.
- Девушки, – зовет она. – Вы нам нужны в больнице.
- Миссис Томлинсон, это они, те самые! – кричит Джина. Она вынуждена кричать, чтобы быть услы-шанной среди скандирующей толпы. Она показывает пальцем на копов и начинает плакать – отчасти от страха, отчасти от усталости, но главным образом от гнева. – Вот, это они ее изнасиловали!
Тут уже и Джинни обращает внимание на лица копов в форме и понимает, что Джина права. Джинни Томлинсон, в отличие от Пайпер Либби, не страдает приступами дикой злости, но она тоже имеет взрыв-ной характер и тут срабатывает еще один, дополнительный фактор: в отличие от Пайпер, Джинни видела Буши без трусов. Вагина рваная и распухшая. Огромные синяки на бедрах, которых не было видно, пока не смыли кровь. Очень много крови.
Джинни забывает о том, что девушек ждут в госпитале. Она забывает о том, что надо было бы вытя-нуть их из этой опасной, шаткой ситуации. Она даже забывает о Ванде Крамли с ее инфарктом. Она бро-сается вперед, локтем отталкивая кого-то со своего пути (это Брюс Ярдли, кассир, который также притор-говывает наркотой, он трясет кулаком вместе со всем людом), приближаясь к Мэлу с Фрэнки. Оба засмот-релись на все более и более нависающую толпу и не замечают ее приближения.
Джинни поднимает вверх обе руки, на мгновение, становясь похожей на злодея из вестерна, который сдается шерифу. А тогда сводит их вместе, давая одновременно подзатыльник обоим копам.
- Сучьи сыны! – кричит она. – Как вы посмели, гребанные падлы? Псы вонючие! Пойдете в тюрьму за это, на хер вся ваша ба…
Мэл не думает, просто реагирует. Он бьет ее прямо в лицо, ломая ей очки и нос. Она оступается на-зад, вскрикивает, льется кровь. Ее старомодная медсестринская шапочка освобождается от шпилек, кото-рые ее поддерживали, и кувырком летит с ее головы. Брюс Ярдли, юный кассир, хочет ее подхватить, но промазывает. Джинни ударяется о вереницу магазинных тележек. Они катятся поездом. Она падает на ла-дони и колени, захлебываясь воплем от боли и шока. Капли красной крови из ее носа – не просто поломан-ного, а разрушенного – начинают падать на большие желтые буквы КО в надписи НЕ ПАРКОВАТЬСЯ.
Толпа на мгновение замирает, ошарашенная, только Джина и Гарриэт бросаются туда, где скорчи-лась Джинни.
И тогда поднимается голос Лиссы Джеймисон, ясное, чистое сопрано:
- ВЫ СВИНЬИ УБЛЮДОЧНЫЕ!
Тут-то и летит первый камень. Того, кто бросил первый камень, так и не был идентифицирован. На-верное, это было первое преступление, из которого Неряха Сэму Вердро вышел сухим.
Джуниор подбросил его почти до центра города, и Сэм, с видениями танцующего виски в голове, от-правился по восточному берегу Престил, чтобы выбрать себе правильный камень. Тот должен был быть большим, но не очень, потому что он тогда не сможет его бросить точно, даже если когда-то – столетие то-му назад, как ему казалось иногда, а иногда, словно прошлым вечером – он выступал стартовым питчером «Уайлдкетс» в первом матче турнира штата Мэн. Наконец-то он его нашел, неподалеку от моста Мира: фунт, или полтора весом и гладенький, словно гусиное яйцо.
- И вот еще что, – сказал Джуниор, высаживая из машины Неряху Сэма. Это что-то не было идеей Джуниора, но Джуниор не сообщил Сэму об этом, потому что вел себя не хуже шефа Рендольфа, который приказывал Веттингтон и Моррисону оставаться на своем посту. Иначе было бы неполиткорректно.
- Целься в девку, – такой была последняя установка Джуниора Неряхе Сэму перед расставанием. – Она это заслужила, и не промажь.
Пока Джина с Гарриэт в своих белых униформах наклоняются к обмякшей, плачущей, истекающей кровью старшей медсестре (и внимание всей толпы переключилось тоже туда), Сэм взмывает вверх, как он это делал когда-то давно, в 1970-м, бросает и впервые за последние сорок лет попадает именно туда, куда хотел.
Хотя и в чужую ему цель. Кусок испещренного кварцем гранита весом двадцать унций бьет Джорд-жию Руа прямехонько в губы, ломая ей челюсть в пяти местах, вместе со всеми зубами, кроме четырех. Она юлой ударяется о витринное стекло, челюсть у нее гротескно отвисает едва ли не до груди, из разину-того рта льется кровь.
Моментально следом летят еще два камня, один бросает Ричи Кильян, второй – Рэндол. Камень Ричи принимает затылок Билла Оллната, и школьный сторож падает наземь, неподалеку от Джинни Томлинсон. «Вот блядь! – думает Рики. – Я ж хотел попасть в какого-нибудь падлючего копа!» Не только потому, что получил такой приказ, такая у него с давних пор была собственная мечта.
Бросок Рендола окажется более точным. Он кидает свой камень точно в лоб Мэлу Ширлзу. Мэл па-дает, словно синий почтовый мешок.
Дальше пауза, момент затаенного дыхания. Представьте себе автомобиль, который балансирует на двух колесах, решая – перевернуться ему или нет. Представьте, как оглядывается Рози Твичел, ошара-шенная, испуганная, не уверенная в том, что случилось, не говоря уже о том, что ей делать дальше. Смот-рите, как Энсон обнял ее за талию. Услышьте, как сквозь свой разбитый рот воет Джорджия Руа, ее причи-тания дико напоминают тот звук, который выдувает охотник, когда воздух проскальзывает мимо навощен-ной нити сделанного из жестянки манка на лося. Она голосит, а кровь льется из ее разодранного языка. Смотрите, вот и подспорье. Тоби Велан и Руперт Либби (двоюродный брат Пайпер, хотя она не гордится этим родственником) первыми прибывают на место. Пробегают глазами… и идут на попятную. Следующей появляется Линда Эверетт. Она подходит пешком, вместе с другим копом на полставки Марти Арсенол-том, который пыхтит у нее в кильватере. Она начинает протискиваться сквозь толпу, но Марти – который даже форму не одевал, а просто скатился утром с кровати и залез в старые синие джинсы – хватает ее за плечо. Линда почти вырывается из его руки, но вспоминает о своих дочурках. Стыдясь собственной трусо-сти, она позволяет Марти отвести ее туда, откуда за развитием событий наблюдают Руп и Тоби. Из всей этой четверки только Руперт имеет при себе пистолет, но станет ли он стрелять? Хера с два он станет; среди толпы он замечает свою жену с ее матерью, они держатся за руки (подстрелить тещу Руперт был бы не против). Смотрите, вот и Джулия Шамвей прибывает вслед за Линдой и Марти, она совсем запыхалась, но уже нацеливает камеру, упустив не землю снятый с объектива колпачок, лишь бы скорее начать сни-мать. Смотрите, как Фрэнк Делессепс опускается на колени возле Мэла, тем самым избежав очередного камня, который свистит мимо его головы и проламывает дыру в дверях супермаркета.
Тогда…
И тогда кто-то кричит. Кто именно – никогда так и не выяснилось, даже относительно пола крикуна не пришли к согласию, хотя большинство думали, что голос был женский, а Рози позже будет говорить Энсо-ну, что она почти уверена, что это была Лисса Джеймисон.
- ХВАТАЙТЕ ИХ!
Кто-то другой ревет:
- ПРОДУКТЫ!
И толпа бросается вперед.
Фрэдди Дентон один раз стреляет со своего пистолета в воздух. И опускает дуло, в панике он уже почти готов стрелять в толпу. Не успевает, потому что кто-то выкручивает ему руку. Он пригибается, кри-чит от боли. И тогда носок большого старого фермерского сапога – Алдена Динсмора – целуется с его вис-ком. Свет не полностью померк в глазах офицера Дентона, но помутился значительно, а к тому времени, когда ему развиднелось, Большой Супермаркетовый Бунт уже завершился.
Кровь проступает сквозь повязку на плече у Картера Тибодо, и маленькие розочки расцветают на груди его голубой рубашки, однако он – по крайней мере, пока что – не ощущает боли. И не делает попытки убежать. Стоит крепко на ногах и бьет первого, кто попадает в его радиус действия. Им становится Чарльз Стабби Норман, который держит антикварный магазин на шоссе 117 на краю города. Стабби падает, хва-таясь руками за рот, из которого хлынула кровь.
- Назад, выблядки! – кричит Картер. – Назад, сучьи отморозки! Не грабить! Назад!
Марта Эдмандс, бэбиситерша Расти, старается помочь Стабби и получает кулаком от Фрэнка Делес-сепса себе в скулу, больно. Она качается, держась рукой за лицо, и, не веря собственным глазам, смотрит на юнца, который ее только что ударил… и тогда плашмя падает прямо на Стабби, сбитая с ног волной взбешенных «покупателей».
Картер и Фрэнк начинают сыпать по ним ударами, но успевают раздать разве что штуки три, как тут же их отвлекает дикий, воющий вопль. Это городская библиотекарша, волосы развивается вокруг ее, по обыкновению, умиротворенного лица. Она толкает поезд тележек, и, похоже, кричит «банзай!». Фрэнк от-скакивает с ее траектории, зато тележки попадают в Картера, перекидывая его. Он взмахивает руками, стараясь удержаться на ногах, и ему у него наверняка получилось бы, если бы не ноги Джорджии. Он пе-рецепляется об них, приземляется на спину, и толпа бежит прямо по нему. Он перекатывается на живот, сплетая пальцы у себя на голове, и ждет, пока это кончится.
А Джулия Шамвей щелкает и щелкает. Наверно, найдутся кадры с лицами знакомых ей людей, но сейчас она видит сквозь видоискатель лишь чужаков. Орду чужаков.
Руп Либби извлекает свое служебное оружие и четыре раза палит в воздух. Выстрелы скатываются в теплый утренний воздух, плоские, словно озвученные перед аудиторией восклицательные знаки. Тоби Ве-лан ныряет назад в машину, ударяясь головой, сбивая с нее свою кепку (ЧЕСТЕР МИЛЛ ЗАМЕСТИТЕЛЬ написано впереди желтыми буквами). С заднего сидения он хватает мегафон, прикладывает ко рту и кри-чит:
- НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ! НАЗАД! ПОЛИЦИЯ! СТОП! ЭТО ПРИКАЗ!
Джулия его снимает.
Толпа не обращает внимание ни на выстрелы, ни на мегафон. Она не обращает внимания на Эрни Келверта, когда тот выходит из-за угла здания в своем зеленом халате, который достигает дутых колен его брюк.
- Идите через задние двери. Не надо этого делать. Я открыл магазин сзади.
Толпа предпочитает прорваться, вломиться. Люди бьются в двери с надписями ВХОД и ВЫХОД и ЕЖЕДНЕВНО НИЗКИЕ ЦЕНЫ. Двери сначала держатся, а потом распахиваются под давлением общего веса толпы. Первых посетителей размазывает по дверям, они получают ранения: у двух поломанные реб-ра, у одного вывихнута шея, двое с поломанными руками.
Тоби Велан хотел было вновь поднять к губам мегафон, но потом просто положил его, чрезвычайно осторожно, на капот автомобиля, в котором он сюда приехал вместе с Рупертом. Поднимает свою кепку ЗАМЕСТИТЕЛЯ, стряхивает с нее пыль, одевает на голову. Они с Рупом отправляются к дверям, потом останавливаются, беспомощные. К ним присоединяются Линда и Марти Арсенолт. Линда видит Марту и подводит ее к маленькой компании полицейских.
- Что случилось? – спрашивает с вытаращенными глазами Марта. – Меня кто-то ударил? У меня так печет лицо, тут, сбоку. А кто присматривает за Джуди и Дженнилл?
- Твоя сестра взяла их сегодня утром, – говорит Линда, обнимая ее. – Не волнуйся.
- Кора?
- Вэнди.
Кора, старшая сестра Марты, уже много лет живет далеко, в Сиэтле. Линда переживает: неужели у Марты сотрясение мозга? Надо, чтобы доктор Гаскелл ее осмотрел, но тут же вспоминает, что Гаскелл сейчас лежит или в госпитальном морге, или в похоронном салоне Бови. Теперь остался один Расти, и се-годня у него будет очень много работы.
Картер волочит Джорджию к машине №2. Она все еще выдает эти жуткие лосячьи вопли. К Мэлу Ширлзу вернулось какое-то мутное подобие сознания. Фрэнки ведет его в сторону Линды, Марты, Тоби и остальных копов. Мэл старается поднять голову, и вновь склоняет ее на грудь. Из разбитого лба у него со-чится кровь, уже вся рубашка промокла.
Люди потоком вливаются в маркет. Мчатся вдоль полок, толкая перед собой тележки или хватая кор-зины со штабеля рядом с витриной с древесным углем (УСТРОЙТЕ СЕБЕ ОСЕННИЙ ПИКНИК! – призыва-ет надпись). Мануэль Ортэга, рабочий Динсмора, и его добрый друг Дэйв Даглас сразу направляются к кассам и начинают лупить по кнопкам АННУЛЯЦИЯ, хватают деньги, запихивают себе в карманы и при этом хохочут, словно идиоты.
В супермаркете уже полно народа; как в Черную Пятницу. В отделе замороженных продуктов две женщины сцепились за последний лимонный торт «Пепперидж Фарм»[275]. В деликатесах один мужчина бьет другого польской колбасой, призывая его оставить и другим людям хоть что-нибудь из мясного това-ра. Мясолюбивый клиент оборачивается и бьет обладателя колбасы прямо в нос. Вскоре они уже катаются на полу, мелькают кулаки.
Ссоры повсюду, и они распространяются. Ренс Конрой, владелец и единственный работник сервисно – снабжающего бизнеса «Западный Мэн. Электрооборудование» (лозунг: «Улыбка – наша специальность») отпихивает пенсионера Брендана Эллерби, бывшего преподавателя физики Мэнского университета, когда физик едва не успевает раньше него схватить последний большой пакет сахара. Эллерби падает наземь, но десятифунтовый пакет Домино[276] из рук не выпускает, а когда Конрой наклоняется к нему, Эллерби с восклицанием «Вот тебе, сладенького!» бьет ему пакетом в лицо. Пакет трескается, словно от взрыва, ук-рывая Ренса Конроя белой тучей. Электрик бьется спиной об ряд полок с лицом белым, как у мима, и виз-жит: «Я ничего не вижу; я ослеп!» Карла Венциано с ребенком, который, сидя в наплечнике, хлопает глаз-ками над маменькиным плечом, отпихивает Генриетту Клевард от витрины с рисом «Тексмати»[277]. Ма-ленький Стивен любит рис, он также любит играться с пустыми пластиковыми баночками, и Карла желает затариться сполна. Генриетта, которой в январе исполнилось восемьдесят четыре, падает на тот костля-вый твердый узелок, на месте которого у нее когда-то была жопа. Лисса Джеймисон отпихивает со своего пути владельца салона «Тойота» Уилла Фримэна, чтобы успеть выхватить последнего цыпленка из моро-зильной витрины. А хера, цыпленка хватает какая-то юная девушка в майке с надписью НЕИСТОВСТВО ПАНКОВ и, весело показав Лиссе пирсингованный язык, вприпрыжку скачет прочь.
Где-то осыпается стекло, на этот звук откликается радостный хор голосов, большей частью мужских (но не только). Это проломили холодильник с пивом. Немало клиентов – наверное, они все-таки надумали УСТРОИТЬ СЕБЕ ОСЕННИЙ ПИКНИК – пускаются в том направлении. Вместо От-кры-вай, звучит новая мантра: Пи-во! Пи-во!
Другие господа делают рейды к кладовке в подвале и назад. В скором времени уже и мужчины, и женщины затарились вином: у кого бутылка, а у кого-то и ящик. Кое-кто двигается, поставив картонные ко-робки с винными бутылками себе на голову, словно носители-аборигены в каком-то давнем голливудском кино.
Джулия, в уже посеченных осколками стекла чулках, снимает, и снимает, и снимает.
Во двор подтягиваются остальные городские копы, среди них и Джеки Веттингтон с Генри Моррисо-ном, которые по взаимному согласию покинули свой пост возле «Топлива & Бакалеи». Они присоединяют-ся к другим полицейским, которые стоят вместе, беспомощно томясь, потому, что могут только все это на-блюдать. Джеки видит пораженное лицо Линды Эверетт и прижимает ее к себе. К ним присоединяется Эр-ни Келверт, он горько всхлипывает: «Такое безобразие! Такой стыд!» – и слезы бегут по его рыхлым ще-кам.
- Что нам теперь делать? – спрашивает Линда, прижимаясь щекой к плечу Джеки. Вплотную к ней сто-ит Марти, посматривая на маркет, она прижимает ладонь к своей кровавой щеке, которая распухает про-сто на глазах. Перед ними в «Фуд-Сити» слышны восклицания, взрывы смеха и случайные вопли боли. Там кидают какие-то вещи; Линда видит рулон туалетной бумаги, который серпантином разворачивается в полете в том крыле, где стоит домашний инвентарь.
- Солнышко, – говорит Джеки. – Я просто не знаю.
Энсон выхватывает у Рози список покупок и бежит с ним вовнутрь маркета, прежде чем хозяйка успе-вает его остановить. Рози в тревоге стоит возле ресторанного фургона, сцепляя-расцепляя пальцы, ко-леблясь, идти ей вслед за ним или нет. Только она решила остаться здесь, как чья-то рука ложится ей на плечо. Она аж подскакивает, но, осмотревшись, видит позади Барби. Глубокое облегчение на душе ей подкашивает ноги. Рози цепляется за его руку – отчасти от радости, отчасти, чтобы не упасть в обморок.
Барби улыбнулся, впрочем, невесело.
- Людям такая радость, а ты что же, подружка?
- Просто не знаю, что мне делать, – говорит она. – Энсон там, внутри… все там… а копы только стоят и смотрят.
- Наверняка, боятся, чтобы не побили их еще больше, потому что кое-кого из них уже успели побить. И я их не осуждаю. Все хорошо спланировано и хорошо исполнено.
- О чем это ты?
- Не обращай внимания. Хочешь попробовать остановить их, пока не дошло до худшего?
- Как?
Он взял мегафон, который так и остался лежать на капоте соседней машины, там, где его положил Тоби Велан. Но, когда протянул мегафон Рози, она отстранилась, заслоняя себе грудь руками.
- Лучше ты это сделай, Барби.
- Нет, это ты кормила их годами, тебя они знают, только тебя они послушают.
Она взяла мегафон, хотя и колеблясь.
- Я не знаю, что говорить. Ничего не приходит в голову такого, что могло бы их остановить. Тоби Ве-лан уже старался. Но им безразлично.
- Велан старался им приказывать, – сказал Барби. – Приказывать толпе все равно, что стараться ру-ководить муравейником.
- Все равно я не знаю, что мне…
- Я тебе расскажу, – Барби говорил спокойно, таким образом, успокаивая ее. Он сделал довольно длинную паузу, чтобы подозвать жестом Линду Эверетт. Линда приблизилась вместе с Джеки, обнимая друг друга за талии.
- Вы можете связаться с вашим мужем? – спросил Барби.
- Если у него включен мобильный.
- Скажите ему, чтобы прибыл сюда – на санитарной машине, если возможно. Если он не ответит на звонок, садитесь в полицейскую машину и катите прямо в госпиталь.
- У него там пациенты…
- Пациенты у него есть и здесь. Он просто об этом еще не знает. – Барби показал на Джинни Томлин-сон, которая теперь сидела, привалившись спиной к шлакоблочной стене маркета, закрывая себе руками окровавленное лицо. Джина и Гарриэт Бигелоу присели наприсядки возле нее, но, когда Джина попробо-вала сложенным платочком остановить кровотечение из ее радикально истерзанного носа, Джинни вскрикнула от боли и отвернула голову.
- Начиная с одной из тех двух профессиональных медиков, которые у него остались, если я не оши-баюсь.
- А вы что собираетесь делать? – спросила у него Линда, снимая с пояса телефон.
- Мы с Рози собираемся унять толпу. Правда, Рози?
Рози застыла в дверях, загипнотизированная хаосом, который открылся ее глазам. В воздухе висел слезоточивый запах уксуса, смешанный с ароматами рассола и пива. Линолеум в проходе секции №3 был забрызган горчицей и кетчупом, словно его кто-то от души заблевал. Туча из сахара и муки повисла над секцией №5. Люди, которые толкали свои тележки через тот проход, кашляли, вытирали себе глаза. Неко-торые из тележек буксовали, наезжая на россыпи сухих бобов на полу.
- Постой там секунду, – сказал Барби, хотя Рози и так не подавала признаков движения; она стояла, парализованная зрелищем, прижав мегафон себе между грудей.
Барби заметил Джулию, которая фотографировала разграбленные кассовые аппараты.
- Бросайте это дело и идем со мной, – позвал он.
- Нет. Мне нужно делать свою работу, больше некому. Я не знаю, куда делся Пит Фримэн и Тони…
- Вы не должны это снимать, а должны остановить. Прежде чем не произошло чего-то худшего, – по-казывал он на Ферна Бови, который прочимчиковал мимо них с нагруженной корзиной в одной руке и пи-вом во второй. У него была рассечена бровь и кровь стекала по лицу. Однако вид Ферн имел удовлетво-ренный.
- Как?
Он подвел ее к Рози.
- Ты готова, Рози? Время начинать.
- Я… ну…
- Не забудь, интонация беззаботная. Не старайся их остановить, только попробуй снизить температу-ру.
Рози глубоко вздохнула и подняла ко рту мегафон:
- ВСЕМ ПРИВЕТ, ЭТО Я ГОВОРЮ, РОЗИ ТВИЧЕЛ, ИЗ «РОЗЫ- ШИПОВНИКА».
Она заслужила себе вечный почет, потому что действительно говорила беззаботно. Услышав ее го-лос, люди начали оглядываться – не потому, что он звучал назойливо, как знал его Барби, а как раз потому, что наоборот. Он уже видел такое в Таркете, Фаллудже, Багдаде. Чаще всего после взрывов бомб в за-полненных людьми общественных местах, когда прибывала полиция и машины с солдатами.
- ПРОШУ, ЗАКАНЧИВАЙТЕ ПРИОБРЕТАТЬ ПОКУПКИ БЫСТРЕЕ И ПО ВОЗМОЖНОСТИ СПОКОЙ-НЕЕ.
Кое-кто на это среагировал хихиканьем, но, осмотревшись один на другого, люди словно очухались. В секции №7 Карла Венциано со стыдом, который был просто написан на ее лице, помогала встать Генриет-те Клевард. «Здесь полно «Тексмати», хватит нам обеим, – думала Карла. – Что это, Господи прости, на меня нашло?»
Барби кивнул Рози – продолжай, – показав беззвучно губами: кофе. Издалека он услышал сирену са-нитарной машины, которая приближалась.
- КОГДА ВЫ ЗАКОНЧИТЕ, ПРИХОДИТЕ В «РОЗУ-ШИПОВНИК» ПОПИТЬ КОФЕ, СВЕЖЕЕ И ГОРЯ-ЧЕЕ И ЗА СЧЕТ ЗАВЕДЕНИЯ.
Несколько человек зааплодировали. Кто-то с луженой горлянкой завопил.
- Кому нужно это кофе? У нас есть ПИВО!
Реплику встретили восхищенным хохотом.
Джулия дернула Барби за рукав. Лоб у нее было наморщен – ну сугубо на республиканский манер, как подумалось Барби.
- Они не делают покупки, они грабят.
- Вы желаете заниматься редактурой, или вывести их отсюда раньше, чем кого-то здесь убьют за па-кет «Голубой горы»[278] сухой обжарки? – спросил он.
Она на миг призадумалась, а потом кивнула, серьезность на ее лице уступила местом той присущей ей, обращенной к самой себе улыбке, которая ему все больше нравилась.
- Вы правы, полковник, – согласилась она.
Барби обернулся к Рози, сделал рукой жест, словно рисует круг, и она заговорила вновь. Он повел обеих женщин по проходам, начав с наиболее опустошенных секций деликатесов и молочных продуктов, следя, чтобы им не помешал какой-нибудь очень заводной пропойца из тех, кто уже успел здесь напиться. Таковых они не встретили. Рози чувствовала себя увереннее, а маркет затихал. Люди шли во двор. Мно-гие толкали впереди себя тележки с награбленным, однако Барби все равно считал это хорошим знаком. Чем быстрее они выйдут, тем лучше, все равно, сколько они вынесут отсюда разного хлама… потому, что ключевым в этом действе было то, что они слышали, что к ним обращаются не как к ворам, а как к покупа-телям. Возвратите человеку, женщине или мужчине, самоуважение и в большинстве случаев – не всем, но большинству личностей – вы вернете способность мыслить, хоть с какой-нибудь ясностью.
К ним, толкая перед собой заполненную продуктами тележку, присоединился Энсон Вилер. Лицо он имел немного пристыженное, рука у него кровоточила.
- Кто-то ударил меня банкой с оливками, – объяснил он. – Я теперь пахну, как какой-то итальянский сэндвич.
Рози передала мегафон Джулии, которая начала повторять почти то же самое обращение, тем са-мым приятным голосом: «Покупатели, заканчивайте и спокойно, по рядам выходите».
- Мы не можем этого забрать, – произнесла Рози, показывая на Энсонову тележку.
- Но нам же все это нужно, Рози, – не согласился он, хотя и извиняющим голосом, но упрямо. – Нам это действительно нужно.
- Тогда мы оставим здесь деньги, – сказала она. – Если кто-то уже не стибрил мой кошелек из фурго-на, конечно.
- Однако… не думаю я, чтобы в этом был смысл, – сказал Энсон. – Какие-то дядьки воровали деньги прямо из касс. – Он видел, кто именно это делал, но называть их не хотел. Особенно, когда рядом с ним идет редакторша местной газеты.
Рози ужаснулась:
- Что же здесь случилось? Что здесь, ради Бога, случилось?
- Я не знаю, – сник Энсон.
Во двор уже подъехала санитарная машина, понижая визг сирены до рычания. Через пару минут, ко-гда Барби, Рози и Джулия с мегафоном все еще обходили секции (толпа уже значительно поредела), кто-то позади них произнес:
- Достаточно. Отдайте мне мегафон.
Барби не удивился, увидев действующего шефа Рендольфа, ряженого в полную униформу. Нарядил-ся, как тот огурец, хотя и не поздно, зато несвоевременно. Точно по графику.
Рози проговаривала, поднимая достоинства бесплатного кофе в «Шиповнике». Рендольф, вырвав мегафон у нее из руки, моментально начал отдавать приказы и сыпать угрозами.
- Немедленно выходите! Говорит шеф Питер Рендольф. Я приказываю вам: немедленно выходите! Бросьте, что держите в руках, и немедленно выходите! Если бросите все и немедленно выйдете, вы може-те избежать обвинений!
Рози посмотрела на Барби, смущенно посмотрела. Он пожал плечами. Главное прошло. Дух дикой стаи растворился. Копы, которые остались неповрежденными – и даже Картер Тибодо, пошатываясь, но на ногах – начали теснить народ. Кое-кого из «покупателей», которые не бросили свои нагруженные корзины, повалили на пол, а Фрэнк Делессепс перекинул чью-то тележку. Лицо у него было пасмурное, бледное, злое.
- Вы собираетесь что-то сделать, чтобы эти ребята перестали такое творить? – спросила Джулия Рен-дольфа.
- Нет, мисс Шамвей, не собираюсь, – ответил Рендольф. – Эти люди грабители, так с ними и ведут се-бя.
- Кто в этом виноват? Кто закрыл маркет?
- Отойдите прочь, – насупился Рендольф. – Не мешайте мне работать.
- Жаль, что вас не было здесь, когда они ворвались, – заметил Барби.
Рендольф кинул на него взгляд. Взгляд был недружеский, но удовлетворенный. Барби вздохнул. Где-то стучали часы. Он знал это, и Рендольф тоже. Вскоре пробьют тревогу. Если бы не Купол, он мог бы убежать. Правда, если бы не Купол, ничего бы этого и не случилось.
Прямо перед ними Мэл Ширлз старался забрать переполненную товаром тележку у Эла Тиммонса. Эл не отдавал, и тогда Мэл её вырвал… и толкнул ей старика, сбив его с ног. Эл вскрикнул от боли, стыда и гнева. Шеф Рендольф захохотал. Это были короткие, рубленные, неприветливые звуки: ГАВ! ГАВ! ГАВ! – и в них Барби послышалось то, чем скоро станет Честер Милл, если не снимется Купол.
- Идем, леди, – сказал он. – Давайте выйдем отсюда.
Расти и Твич перевязывали раненых – всего около дюжины – под шлакоблочной стеной маркета, когда Барби, Рози и Джулия вышли во двор. Энсон стоял возле фургона «Шиповника», прикладывая бумажное полотенце к своей ране на руке.
Лицо у Расти было нахмуренным, но, увидев Барби, он немного просиял.
- Эй, коллега. Ты сегодня со мной. Фактически, ты мой новый медбрат.
- Ты весьма переоцениваешь мои медицинские умения, – ответил Барби, но направился к Расти.
Мимо Барби промчала Линда Эверетт, бросившись в объятия Расти. Он лишь коротко прижал ее к себе.
- Я могу помочь, милый? – спросила она. Смотрела она при этом на Джинни, с ужасом. Джинни уло-вила ее взгляд и утомлено закрыла глаза.
- Нет, – сказал Расти. – Делай свою работу. Со мной Джина и Гарриэт, а еще я теперь имею медбрата Барбару.
- Буду делать, что смогу, – сказал Барби, едва не добавив: «Пока меня не арестуют, то есть».
- Ты справишься, – кивнул Расти. И добавил замедленным голосом: – Джина и Гарриэт – наилучшие в мире помощницы, но, когда дело заходит дальше кормления пациентов таблетками и наклеивания пла-стырей, они по большей части теряются.
Линда наклонилась к Джинни.
- Мне так жаль, – сказала она.
- Со мной будет все хорошо, – ответила ей Джинни, при этом, не открывая глаз.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |