|
— Ба! Перестань немедленно!
Старушка подмигнула, причём не Кирстену, а изрядно порозовевшей мне, но умолкать не спешила:
— А я всё слушала и думала, что же это за девушка такая, что даже нашего непробиваемого Терри проняло.
Кир кашлянул, госпожа Вента запнулась, а я… я не могла не спросить:
— Терри? Твоё домашнее прозвище?
Боевик кивнул, а старушка снова смущать принялась:
— Зато теперь мне всё ясно. Вы очень красивая девушка, Эмелис. И вы не просто магиня.
Мои брови взлетели на середину лба, и это при том что снова краснела, и куда сильнее прежнего. Конечно, я прекрасно знаю, что не дурнушка, но… из уст хозяйки замка комплимент звучал как-то по-особенному.
— Вы слишком хорошо держите спину, — милостиво пояснила та. — И предпочитаете платья, что большинству магинь несвойственно. И волосы… Эмелис, у вас великолепные волосы, как замечательно, что вы не поддались этой ужасной моде на женские стрижки.
Я не могла не улыбнуться. Ну вот, сейчас начнётся. Про распущенную молодёжь и распущенных магинь в частности.
Но госпожа Вента опасений не оправдала…
— Знаю, в среде магов спрашивать имя рода не принято и ставить вас в неловкое положение не буду, но в вашем происхождении не сомневаюсь. И это так замечательно.
Дохлый тролль! Вот только намёков не надо!
— Ба, прекращай, — озвучил мои мысли Кирстен. — А то… сбежит она от нас.
— Сбежит? — изумилась старушка. Если бы не смешинки в глубине синих, как у Кира, глаз, я бы даже поверила, что удивляется всерьёз. — Эмелис, дорогая, вы не можете сбежать прежде, чем посетите мой розарий и оцените вид, который открывается из окон главной галереи. Кстати, так что у вас с Ликси? Старый дурак по-прежнему лютует?
Я поперхнулась соком, который как раз пила, а Вента прикрыла глаза, сказала важно:
— Эмелис, милая, не обращайте на него внимания. Он всегда, всю жизнь, к хорошеньким девушкам цепляется. — И добила со вздохом: — Шовинист!
Я окончательно растерялась и замерла в ожидании пояснений.
— Бабушка достаточным магическим даром не обладает, — пришёл на помощь Кир. — Но между ней и Ликси война. Вернее… Ликси уже давно выбросил белый флаг, но бабушка простить не может.
— А что он сделал?
— К матери моей в своё время цеплялся. Завалить пытался, как тебя в начале года.
Ох, дохлый тролль.
— Твоя мама, она…
— Она была магом, — сказал Кир ровно. А я… а у меня сердце споткнулось. Была? То есть… то есть сейчас её нет?
— Ну, магом — громко сказано, — вмешалась заметно погрустневшая Вента. — Она же всего один курс окончила. На мага-универсала училась. — Пояснение предназначалось мне.
— А почему один курс?
Губы старушки тронула мечтательная улыбка, но ответил Кир:
— Потом с отцом познакомилась, и…
— Магия была забыта, — довершила хозяйка замка.
Неловкий вопрос — а что случилось после, почему о матери Кира говорят в прошедшем времени? — вертелся на языке, но сорваться не смел.
— Мама при родах умерла, — явно почувствовав моё волнение, пояснил боевик. Тон, которым эти слова были сказаны, свидетельствовал о том, что с потерей Кир смирился.
— А моя через пару дней.
Сама не знаю, зачем сказала, ведь никто не спрашивал. И так вдруг больно стало, так грустно.
— Эмелис… — протянула Вента сочувственно. По-старчески сухая ладонь накрыла мою.
— Всё в порядке, — ответила поспешней, чем хотелось, и тут же напоролась на полный сочувствия взгляд. Госпожа Вента на самом деле переживала, даже слёзы в уголках глаз выступили.
И вот странность — обычно терпеть не могу, когда меня жалеют, а тут… это было важно и очень-очень нужно.
Глава 14
Я прекрасно понимала, что к моему визиту готовились, но истинный масштаб этих приготовлений осознала лишь тогда, когда Кир провёл в выделенные мне покои.
Гостиная и спальня сияли чистотой и хранили едва заметный след тотальной перестановки. Не знаю, для чего эти покои использовались прежде, но теперь это были исключительно девичьи комнаты. Светлые и невероятно уютные.
А ещё… в воздухе аромат роз витал. Причиной тому три громадных букета. Розы были алыми.
— Ну как? — спросил Кирстен. Он за моей спиной стоял, руки привычно держал на моей же талии.
Я судорожно вздохнула, ответила тихо:
— Кир, не стоило…
Усмехнулся. Потом отпустил и направился в спальню. Обогнув огромную, укрытую серебристым балдахином кровать, подошёл к окну и отодвинул гардину.
— Мелкая, иди сюда, — позвал боевик хитро.
Я противиться не стала, приблизилась. И замерла в восхищении.
Внизу расстилалась снежная равнина, за ней стена хвойного леса, а вдалеке сизые, укрытые белыми шапками горы. А над всем этим великолепием пронзительно-синее, лишённое облаков небо.
— Нравится? — вопросил Кирстен, снова руки на моей талии сплетая.
Ответить не смогла. Повернулась, водрузила ладошки на его плечи и прикрыла глаза, требуя поцелуя. При госпоже Венте целоваться не могли, и вот итог — ужасно по его губам соскучилась.
Кир, разумеется, всё понял, но вместо того, чтобы облегчить мои страдания, принялся гладить подушечками пальцев щёки, лоб, подбородок… И лишь когда привстала на цыпочки, в намерении взять своё самостоятельно и без спроса, накрыл мои губы поцелуем…
Он целовал ласково и вместе с тем напористо, а я таяла и мысленно благословляла Кира за то, что сподвиг на эту авантюру. И за то, что сказал в самый последний момент, тоже благодарила — знай я заранее, я бы не согласилась. Слишком неблагоразумный поступок. Слишком!
— Дорогой, что ты наговорил своей бабушке? — выдохнула я, едва поцелуй прервался.
— Наговорил? — Сообщник заметно охрип. — Эмелис, любимая, я не наговорил, я сказал…
Боевик снова к моим губам потянулся, но я отстранилась. Куда там? Я от предыдущего поцелуя ещё не отошла!
— И что же ты сказал?
— Правду, — с улыбкой ответил мне. А поймав недоумённый взгляд, вздохнул и пояснил: — Сказал, что влюбился в девушку с факультета защитной магии. Что она верилийка и родственников в Дурборе не имеет. Что я намерен воспользоваться этим фактом и пригласить её в гости на каникулы. И что останусь в академии, если она не согласится, ибо разлука с ней смерти подобна.
— Кир… — перебила я. — Кир, я же серьёзно.
— Я тоже, — сказал боевик невозмутимо.
Не выдержав, спрятала лицо у него на груди.
Вот же… невезуха! Понимаю, что дурачится, а всё равно смущаюсь.
— Бабушка знает ровно столько, сколько наши друзья из академии, — выдержав долгую паузу, признался боевик. — И она никому о твоём визите не скажет.
Я подняла голову, заглянула в омуты синих глаз. От внезапной догадки мурашки по спине побежали.
— Кир… а про совместные ночёвки госпоже Венте тоже известно?
— Эту часть наших отношений я с бабушкой не обсуждал. Но она прекрасно осведомлена о нравах магического сообщества, поэтому…
Брюнет кивнул куда-то в сторону, и я даже обернулась, чтобы, проследив за его взглядом, увидеть малоприметную дверь. Не надо быть гением, чтобы понять: дверь ведёт в спальню Кирстена. Смежные покои, гоблин меня пожри.
Сказать, что я смутилась, — не сказать ничего! Мне никогда в жизни так стыдно не было. Удушливая волна жара накрыла с головой, следом накатил холод, и снова жар.
— Мелкая, ты чего?
Я закусила губу и опять лицо на его груди спрятала. Ещё за отвороты камзола схватилась, пытаясь погасить эмоции. Просто домыслы студиозусов и преподов не волновали ни капельки, а тут… это же не абы кто, а госпожа Вента!
— Я с ней поговорю, — выдал сообщник внезапно. — И в противоположное крыло перееду.
О Всевышний!
— Нет, — пробормотала я. — Не надо.
— Эмелис, если ты так нервничаешь…
— Кир, не надо.
Да, смущаюсь. Но смущение переживу точно, а вот в том, что смогу вынести разлуку, пусть даже условную, не уверена. Дохлый тролль! В конце концов, мнение госпожи Венты тоже не так уж и важно, мы же с ней в первый и последний раз видимся.
— Любимая, прости. Я и помыслить не мог, что расстроишься…
Кир попытался зарыться носом в мои волосы, но я не позволила — вздёрнула подбородок, сказала:
— Недавно заметила, что твои губы — лучшее лекарство от нервов.
— Да? — изумился боевик. Хмыкнул, легко прикоснулся языком. — Ну если так, то…
Нет, он всё-таки невыносим! Ну зачем целовать до головокружения? До дрожи в коленях? До… маленького, но непреодолимого сумасшествия?
Зачем кружить по комнате, останавливаться и осыпать поцелуями лицо, шею, волосы?
Зачем стонать, когда пробегаю пальчиками по его груди, и жмуриться, когда начинаю целовать сама?
Зачем?!
А я?.. Всевышний, что я творю? Объясни, а?..
Замок, в котором обитала госпожа Вента, был поистине уникальным. Я-то сперва решила, что он стоит на холме, в окружении луга, а оказалось — на скале, в середине озера.
Само озеро имело происхождение древнее и странное. Легенда, которую рассказал Кирстен во время экскурсии по замку, гласила, что в незапамятные времена с неба упала звёздочка. От падения этой маленькой звёздочки осталась огромная воронка, которая постепенно наполнилась водой подземных ключей и источников.
А много позже, спустя несколько веков или даже тысячелетий, на это озеро набрёл небезызвестный маг — Тердон из рода Дерс. Он сразу понял, что озеро непростое, и попытался воззвать к душе звезды, которая покоилась на дне. Звезда не откликнулась, но магия Тердона оставила след — земля восстала, поднялась. Причём это был именно камень, то ли настоящий, то ли родившийся после падения звёздочки. Так появилась скала…
После смерти Тердона эта земля была передана его родственникам, и один из них выстроил здесь замок. К воротам вёл единственный, очень узкий мост, поэтому замок пытались штурмовать лишь однажды, но успехом тот штурм не увенчался.
Когда Кир показал летние и осенние пейзажи, написанные по просьбе госпожи Венты, я искренне пожалела, что этот мой визит — единственный. Когда озёрная гладь свободна ото льда, когда лес, окружающий замок, не укрыт снегом, всё совсем иначе.
Признаться честно, я никогда такой красоты не видела. Неудивительно, что бабушка Кира предпочла поселиться в этих местах.
— Я тоже этот замок люблю, — сказал Кирстен, когда спускались с вершины южной башни. — Я здесь вырос.
Я удивлённо приподняла брови, и хотя любопытство, учитывая наши отношения, граничило с бестактностью, спросила:
— То есть тебя госпожа Вента воспитывала?
— Не только.
— А кто ещё? — Полная бестактность, но что поделать, если любопытство подпирает?
— Учителей было много, — отозвался Кир. — Но… знаешь, что бы ни было, мне позволялось куда больше, чем старшему брату. И хотя не могу назвать своё детство по-настоящему счастливым…
Договорить я не позволила. Я шла первой, винтовая лестница была невероятно узкой… Я остановилась, заставив сообщника замереть, шагнула вверх, на «его» ступеньку и обвила шею руками.
— Упадём, — констатировал брюнет, чтобы прижать крепче и, не разжимая объятий, обойти и оказаться ниже.
Я против манёвра не возражала. Теперь мы были наравне, и мне не приходилось вставать на цыпочки.
— Поцелуешь? — хрипло вопросил Кир.
Я поцеловала…
Я целовала снова и снова! На лестнице, в арке, в галерее, в гостевом зале, опять на лестнице, в коридоре жилого крыла, в нише возле столовой… Я не хуже Кира знала, что такое «не совсем счастливое детство», но здесь и сейчас была счастлива. И если бы в этот миг с небес сошла Богиня с предложением переиграть прошлое, я бы не согласилась.
А после ужина случилась она. Катастрофа…
Я стояла у платяного шкафа и глазам не верила. Приставленная госпожой Вентой горничная тоже таращилась, но по иному поводу — девица со звучным именем Бетти никак не желала понять, что именно не устраивает. А меня не устраивало всё! Начиная с леонского шёлка и заканчивая золотой вышивкой на корсетах!
Это, простите, что? Дохлый тролль на выгуле? Какого блохастого оборотня госпожа Вента позволила себе подобное?!
Кир предупреждал, дескать, бабушка всегда о внучке мечтала, но… но пожри меня дракон, это чересчур!
— Госпожа Эмелис, что не так? — выдохнула Бетти.
Я перестала трепать кружево ночной сорочки, которую держала в руках, и повернулась к девушке. Вот только сказать не смогла, потому что… а что тут скажешь? Не объяснять же простолюдинке, что слишком много и слишком дорого!
— Госпожа Эмелис…
Я слушать не стала. Развернулась и стремительно проследовала к двери, ведущей в смежные покои.
Бабушка Кира, надо отдать ей должное, проявила деликатность — двери запирались именно с моей стороны. И именно я имела возможность наведываться в спальню «возлюбленного», и никак иначе.
Я провернула ключ, резко толкнула створку. После повернулась, бросила Бетти положенное в подобных случаях «Свободна!» и вошла в обитель Кира.
Спальня была подчёркнуто мужской.
Широкая кровать под тёмным балдахином, комод, узкий платяной шкаф, ковёр на полу, огромный камин, и всё. Никаких завитушек, никаких изысков. И… и никакого Кира, кстати.
— Любимый! — требовательно позвала я.
Через мгновение дверь, ведущая в его гостиную, открылась шире. Мой драгоценный сообщник обнаружился на пороге. Полностью одетый и несколько встревоженный.
— Что случилось? — вопросил синеглазый.
Не стесняясь, поманила к себе. А когда он сделал шаг, развернулась и направилась к тому самому шкафу. Нисколечко не сомневалась, что Кир последует за мной, и оказалась права.
— Дорогой, это что? — указывая на ряд дорогущих даже по моим меркам нарядов, спросила я.
— Это… бабушка, — выдохнул боевик, обвивая мою талию руками и подло прижимаясь сзади.
Почему подло? Да потому что разум в подобных случаях всегда плывёт. И Кир, гоблин меня пожри, об этом знает!
— Мелкая, не начинай… — прошептал боевик, касаясь губами ушка. — Ты же понимаешь, что бабушка хотела как лучше…
— Но Кир!
— Любимая, — явно морщась, протянул он. — Ну сделай старушке приятное. Что тебе стоит?
В этот миг возникло ощущение, что меня водят за нос. Просто госпожа Вента — графиня, а для графской казны, какой бы внушительной она ни была, расходы на леонский шёлк — перебор. И я бы непременно додумала эту мысль, если бы не долгий поцелуй в шею, которым наградил Кирстен.
Поцелуй отвлёк. Более того, это прикосновение все-все мысли распугало.
— Мелкая, ну перестань капризничать, — прошептал синеглазый. — Давай хотя бы эти две недели ссориться не будем.
Хм… а мы часто ссоримся?
Я проснулась в самом прекрасном расположении духа. С удовольствием потянулась и зевнула. Выскользнула из-под лёгкого одеяла и, проигнорировав домашние туфли, заботливо поставленные горничной у постели, поспешила в умывальню.
Улыбнулась растрёпанной голубоглазой блондинке в зеркале, спешно умылась и почистила зубы. И лишь потом вспомнила, что торопиться незачем — я не в общаге, где в спину дышит толпа девчонок, да и на лекцию, как ни старайся, не опоздаешь. Настроение, бывшее и без того сказочным, взлетело до небес.
Когда вернулась в спальню, услышала робкий стук в дверь — ту, что ведёт в гостиную. Откликнулась, чтобы тут же узреть скромную Бетти.
Девушка явно чувствовала себя неловко после вчерашнего, пришлось извиниться и объяснить, что к ней моя «растерянность» отношения не имела. Тонкие губы горничной растянулись в лёгкой, но всё ещё недоверчивой улыбке.
Ладно, когда-нибудь эта настороженность пройдёт.
На выбор платья потратила полчаса, не меньше. Перебирая вешалки, мысленно посмеивалась над собой: всего день вне академии, а светские привычки уже проявились. Или дело не в них? Или дело в трёх дюжинах новых нарядов и… одном синеглазом боевике, на восхищённый вздох которого так рассчитываю?
Я попыталась отогнать эти мысли, убедить себя, что одобрение Кира совсем неважно, но не смогла. Глупо прятаться от реальности. Мне до колик в животе, до мурашек по коже, до звёздочек перед глазами хочется, чтобы боевик замер и онемел. Мне ужасно хочется, чтобы он с запозданием подал руку и вздрогнул, прикоснувшись к моим пальчикам. Я мечтаю, чтобы он забыл о завтраке, чтобы не слышал вопросов госпожи Венты, чтобы… не смог оторвать от меня взгляда. Дохлый тролль… я так хочу, чтобы Кирстен остался голодным!
В итоге я остановилась на белоснежном платье с открытыми плечами и широкой серебряной вышивкой по подолу. Бетти мой выбор одобрила, помогла одеться и занялась волосами.
Её пальчики порхали быстро-быстро, творили заклинания завивки с такой скоростью, что я даже завидовать начала. После, повинуясь моим указаниям, девушка уложила локоны в высокую причёску, переплела серебряной лентой и отступила.
От заспанной растрёпы, которую наблюдала в умывальне, и следа не осталось. Перед овальным зеркалом сидела молодая леди с подозрительно счастливыми глазами.
Всевышний, я уже спрашивала тебя, что творю?.. Так вот — не отвечай! Не надо.
— Завтрак будет подан через четверть часа, — взглянув на циферблат настенных часов, сообщила Бетти.
Я кивнула, встала, впихнула ноги в поданные туфли и снова полезла в шкаф. Нужно определиться, в чём пойду на прогулку…
Мои размеры госпожа Вента явно знала — платье село отлично, будто прямо на мне шили. А вот о вкусах была не слишком осведомлена — в гардеробе обнаружились не только платья, но и брючные костюмы, из тех, что предпочитают магички.
Я сперва поморщилась, а потом подумала — а почему нет? Это может быть забавным. По крайней мере Кир точно удивится.
Кроме этого, в шкафу нашлись две шубки, несколько шапочек, несколько пар перчаток и — о ужас! — рукавички. Красные, с вышитыми на них снежинками! Да, боевик не солгал, когда сказал, что госпожа Вента всегда мечтала о внучке.
От увлекательного занятия оторвала Бетти. Горничная вышла в гостиную и тут же вернулась с докладом:
— Госпожа Эмелис, вас господин Те… эм… Кирстен ожидает.
Пришлось всё бросить, закрыть створки шкафа и расправить плечи. Судорожный вздох вырвался из груди совершенно случайно, и я заметила скользнувшую по губам Бетти улыбку. Улыбка была понимающей…
Я притворно фыркнула в ответ, вздёрнула подбородок и поспешила туда, где ждал он. Мой сообщник. Мой сокурсник. Мой… мнимый, но всё-таки парень.
Дохлый тролль! А можно эти две недели он будет не мнимым? Можно я… чуть-чуть забуду, что всё не взаправду? Можно…
Мысленные стенания оборвал шумный судорожный вздох и тихое:
— Эмелис…
Боевик, облачённый в белоснежную шелковую рубашку и строгий камзол, как и мечталось, застыл. Синие глаза неестественно заблестели, а слова… кажется, кое-кто разучился говорить.
Что ж, значит, скажу я!
Я сделала два шага вперёд и присела в лёгком реверансе.
— Доброе утро, господин Кирстен.
Стоит. Молчит. Смотрит. И это так волшебно, так приятно!
— Господин Кирстен, с вами всё в порядке? — подражая тону светских кокеток, прощебетала я.
Боевик улыбнулся и отрицательно качнул головой.
Мне, конечно, следовало ужаснуться и спросить: а что же не так?! Ну это если по правилам высшего света играть… Но я пошла иным путём.
— Господин Кирстен, вы, должно быть… одичали среди магов.
Вопросительно изогнул бровь, склонил голову набок. Я же притворно закатила глаза и пояснила:
— Ваше воспитание, господин Кирстен. Куда оно подевалось?
Он должен был поприветствовать поклоном и протянуть руку. Я — приблизиться, отдать боевику свою ладошку, пережить лёгкое касание губами к пальчикам и дозволить сопроводить себя в столовую.
Вместо этого Кир пальцем оттянул ворот рубашки, будто дышать трудно стало, и стремительно направился ко мне.
Его намерения, разумеется, распознала и честно попыталась устыдить.
— Господин Кирстен… — строго протянула я, а через миг оказалась прижата к сильному мужскому телу.
Поцелуй вскружил голову сразу же! А может, и раньше. Может, опьянела ещё до того, как его губы накрыли мои, а язык скользнул в приоткрытый рот. И лишь когда ноги ослабли, когда мне пришлось обвить шею боевика руками и прижаться тесней, в поисках поддержки, прервал поцелуй и прошептал:
— Вы невероятно красивы, госпожа Эмелис. — А после ещё одного, уже мимолётного, касания губ добавил: — Вы разрешите сопроводить вас на завтрак?
О Всевышний!
— Господин Кирстен…
— Госпожа Эмелис?
Я не выдержала, хихикнула. Сама не знаю, что насмешило, но…
— Пойдём, любимый. А то госпожа Вента заждалась.
— Да, заждалась, — не стал спорить Кир и поцеловал снова.
Сладко! Очень сладко! И я схожу с ума! И задыхаюсь! И боюсь, что сердце не выдержит такого ритма! А с другой стороны, умереть от поцелуя — это так необычно, так волнующе…
Когда это безумие кончилось, когда я осознала, что стою на земле, а не парю под звёздным куполом, Кир разжал объятия и отступил. Учтиво подставил локоть, чтобы могла опереться, и повёл к столовой.
Длинный коридор, широкая лестница, холл. Лакей в форменном камзоле открывает двери и сгибается в поклоне. Госпожа Вента, которая уже сидит за столом, одаривает ласковой улыбкой.
— Доброе утро, — говорит она, а я… О Всевышний, когда я была столь же счастлива? Не помнишь? Вот и я не помню…
Синеглазый помог сесть за стол, поцеловал пальчики. Подошёл к бабушке, наклонился, коснулся губами морщинистой щеки. Улыбка госпожи Венты ещё шире стала, и даже лакей, который приблизился, чтобы наполнить мой стакан соком, невозмутимость утратил.
Каникулы обещали быть незабываемыми.
Как и думала, после завтрака Кир предложил прогулку. Парка с расчищенными дорожками к замку не прилагалось, нам предстояло посетить расположенный в получасе езды городок — Декат. Я, разумеется, согласилась и, конечно же, помчалась переодеваться…
Бетти тоже такой поворот предвидела — горничная обнаружилась в моей гостиной, с пяльцами наперевес. Завидев меня, отложила рукоделье и стремительно проследовала в спальню. Я же ехидно усмехнулась и поспешила за ней.
Ну, Кирстен, держись!
Споры о том, прилично ли женщине появляться в обществе в брюках, велись давно. А с тех пор, как лучшие дома мод признали женские костюмы для верховой езды, состоящие из жакета, бриджей и широкой накладной юбки, эти споры превратились в баталии. Причём голосили в основном мужчины.
Одни утверждали, дескать, всё хорошо и правильно. Вторые ревели, что, надевая бриджи, женщина лишается привлекательности. Мол, когда мужчина видит столь явные очертания женских ножек, его фантазия умирает, а вместе с ней умирает стремление завоевать. В переводе на язык кухонь — заглянуть под юбку.
Я на подобные диспуты внимания не обращала, а платья носила по двум причинам. Во-первых, мне действительно нравятся именно платья. Во-вторых, мир, в который предстоит окунуться после учёбы, женщину в мужском костюме не приемлет — так зачем привыкать к брюкам?
Зато я точно знала, что… женские ножки — великая сила. Я на примере подружек убедилась. Ведь магички, которым приличия позволяют больше, нежели остальным, неспроста предпочитают брюки.
Да, я прекрасно понимала, что делаю. Ещё понимала, что дразнить Кира некрасиво и неэтично, ведь продолжения не будет… Вот только остановиться не могла. Желание вновь заставить его замереть и отрицательно качнуть головой в ответ на вопрос «Всё в порядке?», было куда сильней всякого благоразумия.
Поэтому из спальни вышла с самым непринуждённым видом. Будто так и надо, будто каждый день узкие бриджи и высоченные сапоги ношу. Шубка была переброшена через руку, шарф и шапочку в другой руке сжимала. Волосы были переплетены в пышную косу и перевязаны всё той же серебряной лентой.
Боевик, как и положено воспитанному молодому человеку, уже поджидал, вот только… мой расчёт не оправдался. Вернее, оправдался, но не совсем.
Кирстен действительно застыл и, кажется, дышать разучился. В глубине синих омутов вспыхнул огонь. Он едва не выронил перчатки и даже пошатнулся слегка. А потом прикрыл глаза, спросил хрипло:
— Мелкая, ты издеваешься?
— Прости? — переспросила недоумённо.
— Любимая, скажи честно, это месть за излишнее рвение моей бабушки?
Я с ответом не нашлась и вообще смутилась. Отчего? Нет, не знаю. Уф, как же с этими парнями сложно!
Из замка мы выехали только спустя час. Причин для задержки было много. Сперва поцелуи в гостиной моих покоев. Потом поцелуи в холле, через который можно выйти во внутренний дворик. После поцелуи в том самом дворике и опять в гостиной — ведь не торчать же на морозе, пока конюхи меняют седло приготовленной для меня лошадки? Следом попытка сесть в мужское седло — Кир страховал, а я отчего-то путалась и норовила свалиться. Зато дальше пошло гладко…
Мы проехали под подвесной решёткой, запиравшей двор. Миновали длинный и несколько мрачноватый каменный коридор, который уже тремя решётками оканчивался. Дождались, пока стража малого гарнизона, охранявшего спокойствие графини, откроет ворота, и выехали на мост.
Мост был узким и невероятно длинным, зато совершенно чистым от снега. Спрашивать, кто постарался, не стала, но мысленно возблагодарила тех, кто пожалел лошадок и не слишком умелую наездницу.
Впрочем, когда выехали на дорогу, стало ясно — о лошадях можно не беспокоиться, они не то чтоб обрадовались, но пошли гораздо уверенней. Кстати, от обычных эти гривастые красавицы отличались — шерсть слишком длинная, и копыта шире. Одна из северных пород, не иначе. У нас в Верилии таких не держат, хотя и в наших краях без снега не обходится.
Лесной коридор казался бесконечным, но совсем не страшным. Ведь над головой чистое лазурное небо, а вдалеке громадины укрытых снежными шапками гор. Последние производили неизгладимое впечатление — ведь раньше я горы лишь на картинах и гравюрах видела.
Кир не торопил и не торопился. Улыбаясь, покачивался в седле, держался ближе, чем требовалось. Я даже несколько раз ногой о его ногу потёрлась… Потом направила лошадку чуть в сторону и задала вопрос, который не давал покоя с самого вечера:
— Любимый, а почему Терри?
— Что? — недоумённо переспросил боевик. Он, кстати, в кои-то веки в шапке был. И я мысленно улыбалась, потому что тут влияние госпожи Венты чувствовалось. Да, бабушки, они такие…
— Твоё домашнее прозвище. Оно совсем не вяжется с именем. Вот и интересно — почему так?
Ну ведь действительно не вяжется. Если бы Вента назвала внука, например, Кирри, я бы поняла. Но Терри…
— Всё просто, — отозвался синеглазый. — Это производное от второго имени.
Мои брови непроизвольно взлетели на середину лба.
— Что? Второе имя? У тебя? Но как такое возможно?
Ни в Дурборе, ни в Верилии двойные имена не приняты. В Кроме, который граничит с обоими королевствами, детям иногда дают ложное имя, которое в день первого совершеннолетия (оно по традициям Крома в семь лет наступает) «меняют» на настоящее. Двойные имена только в южной Леонии встречаются, но в качестве исключения.
— Родители до последнего спорили, как назвать будущего ребёнка. Они так и не пришли к согласию, и вопрос был отложен. Но мама не пережила роды, и отец велел записать в храмовую книгу два имени. То, на котором настаивала мама, стало первым, официальным.
Сердце дрогнуло и болезненно сжалось, но я не могла не спросить:
— А Кирстен — это какое имя? Первое или второе?
— Не надо, любимая. — Боевик совсем посерьёзнел, даже посмурнел.
Именно поэтому не стала допытываться. В конце концов, у самой тоже секретов полно, а Кир, в отличие от меня, неудобных вопросов давно не задаёт.
Тишина, заполнившая мир, была неловкой. И даже щебет внезапно оживших птиц не спасал. Я искренне пожалела, что влезла с вопросами, и уже решила, что день безнадёжно испорчен, когда услышала:
— Мелкая, я столь ужасной наездницы, как ты, в жизни не видел.
Я ничуть не расстроилась, громко фыркнула. Мохнатая гривастая зараза, на спине которой я болталась, с явным удовольствием попугайничала. У неё получилось много громче и выразительней. Синеглазый растянул губы в лукавой улыбке.
— Времени на занятия верховой ездой не было, — пояснила я. — Да и… не люблю я это.
— Тогда перестань мучить лошадь и иди ко мне.
Что?! Мне послышалось, да?!
— Господин Кирстен, вы невероятный нахал, — возвращаясь к светскому тону, заявила я. Возмущение было притворным, разумеется.
— Эмелис… ну иди сюда…
Не успела глазом моргнуть, а он уже близко-близко. Смеётся и руки ко мне тянет.
— Кир, я сама до города дое…
Договорить мне не дали. Более того, фраза перешла в истошный визг. Просто когда тебя хватают и в одно мгновение перетаскивают на свою лошадь, это страшно.
— Кир!
— Тшшш… — Синеглазый успокаивающе погладил по щеке и впился в губы.
Зимний лес исчез. Весь мир исчез. Остался только боевик, жар его губ и бешеный стук собственного сердца. Да, я на грани сумасшествия. Это настолько очевидно, что впору бежать к лекарю. И я бы сбегала, но… лень мешает.
В дурборскую академию меня доставили на лёгком транспортном драконе. Перелёт занял четыре с половиной дня, но Дурбора как такового я не видела. Только гостиничные номера, площадки для взлёта драконов и ангары. Так что Декат, по сути, оказался первым городом северного королевства, который я посетила.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |