Пролог: девять лет назад
Восьмилетний Курт бродил среди высоких тонких деревьев, пытаясь найти дорогу назад, к дому бабушки, чтобы не опоздать на ужин. Он заблудился, к тому же вновь пошел снег, и стало еще холоднее. Поплотнее закутавшись в шарф, малыш поплелся дальше, уверенный, что, в конце концов, доберется до дома.
В лесу было тихо. Птицы не пели, хотя, как полагал Курт, лишь потому, что до конца зимы улетели на юг. Но не было даже белок и прочих мелких зверюшек. Не было слышно ни одного звука, а поскольку еще недавно все было нормально, мертвая тишина казалась странной.
Лес начал редеть, и Курт оказался на поляне. Нахмурившись, он огляделся. Слева между деревьями что-то виднелось… Какой-то дом. Участок перед ним был полностью пуст за исключением…
Курт подошел к старому колодцу.
Тот был довольно большим и доходил ему почти до груди. Сверху колодец был закрыт толстой деревянной крышкой с прочной металлической задвижкой и замком. Низ был сложен из крупного темно-серого камня. Курт с любопытством наклонился, положив руки в варежках на кольцо колодца, и даже сквозь теплую шерсть почувствовал идущий от этих булыжников холод.
Он слишком сильно надавил на один из камней размером чуть меньше ладони, и тот сперва сдвинулся, а затем и вовсе ввалился внутрь. Курт удивленно моргнул в ожидании… он и сам не знал, в ожидании чего, ровно до тех пор, пока спустя почти полминуты он наконец не услышал тихий всплеск.
Странный холод внезапно сковал его тело, и Курт убрал руки от колодца. Из дырки, оставшейся на месте упавшего камешка, на него смотрел глаз.
Мальчик, споткнувшись, отскочил назад. Крик застрял у него в горле, и он припустил по снегу в противоположном направлении, куда глаза глядят, с единственной мыслью: бежать, бежать, бежать, бежать, бежать!
Продравшись сквозь колючий кустарник и выбравшись из леса, он оказался на пляже, у старого маяка. Солнце уже нырнуло в океан, и ночной сумрак быстро накрывал берег. Курт подбежал к маяку, не желая оглядываться на случай, если вдруг то, что было в колодце, преследовало его. Он попытался открыть дверь, но та оказалась заперта. Вытерев варежкой слезы, Курт привстал на носочки, дотянулся до засова и резко толкнул его. Дверь открылась.
В дверном проеме его встречала темнота. Курт поколебался секунду, но все-таки шагнул через порог. Что-то несомненно живое дохнуло на него изнутри… и довольно громко! Курт замер, широко открыв глаза, а секундой позже оказался лежащим на спине. Он попытался вывернуться, но темное нечто склонилось над ним, надавило на грудь, мешая дышать. Сверкнули золотые глаза, Курт увидел клык, услышал рычание, и перед глазами все начало расплываться, а голова заболела…
Давление исчезло, но Курт так и остался лежать на спине. В висках по-прежнему стучало, мысли увязали, а затем все провалилось во тьму.
***
Наши дни
Семнадцатилетний Курт стоял перед дверьми дома бабушки с чемоданом в одной руке и наплечной сумкой в другой. Высоко над головой плыли светло-серые облака, не предвещавшие дождя или тумана, чистые, девственно белые сугробы окружали внушительный трехэтажный дом, бледно-зеленое дерево здания будто слабо мерцало от искрящегося снега.
Курт медленно выдохнул – на долю секунды в воздухе повис парок, а затем рассеялся. Он поднялся по ступенькам крыльца и коротко позвонил в дверь.
Появившийся на пороге Эдмунд, дворецкий бабушки, приветственно кивнул:
– Мистер Хаммел, миссис Блан сейчас нездоровится, но она ждет вас к ужину.
Курт тоже кивнул и перешагнул порог своего нового дома.
– Все документы и расписания в вашей старой комнате, – продолжал дворецкий. – Занятия в школе Святого Эндрю начинаются завтра. Это довольно далеко отсюда, в городе.
Курт поднялся по ступенькам неестественно тихого дома, не обращая более внимания на Эдмунда.
Его комната находилась на втором этаже. В ней же он жил, когда в детстве приезжал сюда с родителями, чтобы навестить бабушку, когда мама еще была жива. Только теперь кровать стала больше, и спальня выглядела почти голой. Курт поставил чемодан на пол, сел на одеяло, оглядел белые стены и заснеженный ландшафт за окном, испещренный черными точками деревьев.
Имена на могильных плитах вспыхнули перед глазами, и Курт моргнул, отгоняя воспоминания о родителях, покоившихся в земле рядом друг с другом. За последний месяц он уже достаточно наплакался, да и бабушка всегда ненавидела слезы.
Курт решительно встал, подошел к окну и уставился на падающие с неба пушистые хлопья снега.
Казалось, он уже умер.
Глава 2
Ужин, по мнению Курта, был формальным до зубной боли.
Бабушка сидела у противоположного конца обеденного стола, за которым легко могли уместиться шестнадцать человек. Сегодня подавался салат из шпината с грушей и изюмом и странный хрустящий сливочный сыр. А также маленькую тарелочку с дольками грейпфрута и стакан минеральной воды Перье. Исключительно полезная пища для ослабленного возрастом организма.
– Это диета для людей со слабым здоровьем, – ровно объясняла она. Курт знал, что у этого замечания есть двойной смысл. Бабушка никогда не одобряла брак своей дочери, но теперь единственным живым человеком, который мог ее услышать, был он. А еще она таким образом обвиняла его отца в слабом здоровье, будто ей было до него дело.
Она продолжала что-то бубнить себе под нос, и Курт отвлекся на салат. Желудок терзал голод, но он не обращал на это внимания. Покончив с едой, он вежливо извинился и поднялся в свою комнату.
На ее стенах не было ни одного плаката или каких-то иных мелочей, присущих подросткам. Вообще ничего. Единственное, что прибавилось к обстановке комнаты, – это поставленная на прикроватный столик фотография четырехлетнего Курта с родителями. Он переоделся в пижаму и, выключив свет, забрался в кровать, хоть и было всего восемь вечера. За окном тихо падал снег.
Темнота.
***
Школы Массачусетса несильно отличались от школ в Огайо, за исключением наличия социальных классов. Курт считал, что это прошлый век, но здесь, в Новой Англии, об этой практике еще не забыли. Он ясно слышал шепот соучеников за спиной. Согласно слухам, его мать наделала много шума в Провинстауне, сбежав с механиком со Среднего Запада. Униформа в этой школе была отвратительной, однако все мальчики обязательно должны были носить ее.
Курт почему-то вообразил, что отношение здешних ребят к нему будет не таким, как в Лиме, но…
– Хаммел!
Курт застонал и с силой хлопнул дверцей шкафчика. Ему хотелось только одного – чтобы первая неделя учебы поскорее закончилась. Забросив сумку на плечо, он обернулся:
– Хэррингтон.
Скотт Хэррингтон был одним из лучших учеников, капитаном школьной хоккейной команды, а также происходил из знаменитой семьи Хэррингтонов, о которой Курт, в отличие от всех жителей восточного побережья, не знал ничего.
А еще Курт мало знал о хоккее на траве, но предполагал, что это что-то вроде лакросса.
Скотт прислонился к шкафчику рядом с ним, отбросил светлые волосы назад и лениво повертел в руках хоккейную клюшку.
– Куда ты так спешишь?
– Домой, – коротко ответил Курт
– Не задержишься? – Скотт картинно надул губы.
– У меня бабушка заболела.
– Она, возможно, уже едет в Провиденс на завтрашнюю ежегодную Ivy Manor Garden Party, которую организует вместе с нашими бабушками уже в течение десяти лет. – Скотт оттолкнулся от шкафчика и встал перед Куртом. Тот ненавидел их разницу в росте. Он спокойно относился к ней в случае с Финном, поскольку тот был просто большим глуповатым ребенком, в которого его угораздило влюбиться. Но в случае со Скоттом и вдруг неизвестно откуда взявшимися шестью игроками команды эта разница только пугала.
– Смотри, – продолжал Хэррингтон, как будто не заметив беспокойства Курта. – У нас тренировка через полчаса. Ты должен прийти и помочь нам с разминкой.
– Нет, спасибо, – твердо ответил Курт, сжав ремень сумки так, что костяшки пальцев побелели. – Мне совсем в другую сторону.
– О, а мы не собираемся на поле, – радостно улыбнулся Скотт. – У нас есть традиция в отношении первокурсников…
– Я второкурсник.
– Ты новенький, – пожал плечами Хэррингтон. – Так что… – Он перестал вертеть клюшку в руках и перехватил ее, как биту. – Так поможешь нам с тренировкой?
Курт сбежал, выскочив сначала в холл, а затем за дверь. Снаружи он поскользнулся на льду, но удержал равновесие и понесся через территорию школы. Взгляд его был прикован к автобусу, ждущему за воротами. Дыхание сбилось, но он прибавил ходу, проигнорировав громкой хлопок школьной двери за спиной. Курт толкнул ворота и быстро заскочил в автобус. Он сунул двухдолларовую бумажку в щель автомата, и, к счастью, когда хоккейная команда выскочила на дорогу, автобус уже отъехал от остановки.
Курт с облегчением выдохнул и поудобнее устроился на сиденье возле замерзшего окна. Это был не его автобус, но, по крайней мере, он подвезет его максимально близко к бабушкиному дому, а оставшуюся милю можно пройти и пешком.
Прошел примерно час в дороге, когда его веки, затрепетав, открылись. Они уже подъезжали к нужной остановке. Курт выпрямился, размял затекшую шею, выглянул в окно… и обмер.
Скотт Хэррингтон смотрел на него с заднего сидения дорогого черного автомобиля, который, оказывается, всю дорогу от школы преследовал автобус. Рядом с ним сидели еще двое хоккеистов.
Курт резко встал и перешел на другую сторону салона, но и там ехал почти такой же черный автомобиль с угрожающе глядящими на него спортсменами.
Они не собирались его отпускать.
Курт стиснул кулаки, оглядевшись в поисках хоть чего-нибудь, чего угодно, что могло бы ему помочь. Если у них есть машины, они везде достанут его! Разве что…
Курт нерешительно посмотрел на быстро приближающееся побережье. Позади раздался звонок – кто-то попросил остановиться. Автобус послушно притормозил под положенным знаком, трое вышли. Курт оглянулся. Машина Скотта тоже остановилась, и трое игроков хоккейной команды уже шли к автобусу с намерением подняться внутрь.
Более не мешкая, Курт выскочил на улицу и, пробравшись через кусты, кинулся к песчаному пляжу. Он слышал крики за спиной, визг шин, с которым остановилась вторая машина, но продолжал бежать, пока не добрался до берега.
– Хаммел!
Курт несся на всех парах, тяжело дыша и стараясь огибать торчащие из песка камни. Через пару минут гальки прибавилось, но он был вынужден бежать дальше к лесу, не останавливаясь. Скоро уже весь пляж был усеян предательскими камнями, и началась отвесная скала. Кроме леса, не было других вариантов, а тяжелый топот ног за спиной не стих.
Пробежав мимо большого кривого дуба, Курт понял, что бабушкин дом уже близко. Но хулиганы сказали, что бабушки нет в городе, и она наверняка взяла Эдмунда с собой, а значит – у хоккейной команды были впереди целые выходные, чтобы вломиться к ним и достать его. Курт даже не знал всех входов и выходов из дома, так что о безопасности можно было только мечтать…
Он свернул влево, надеясь затеряться в подлеске, запутать следы и вернуться домой.
– Ты не сможешь бегать от нас вечно, Хаммел!
Но он проигнорировал голос и продолжил настойчиво продираться через кустарник.
– Когда ты устанешь, мы тебя достанем! Мы пойдем по твоим следам!
Курт опустил взгляд на снег и выругался себе под нос. С таким предателем можно было и не надеяться спрятаться за деревьями. Ему нужно было хорошее укромное местечко…
И, только подумав об этом, Курт выскочил на открытое пространство. Он вернулся на пляж.
Прямо перед ним высился старый маяк.
Чувство дежа вю накрыло его. Курт, резко выдохнув, отступил назад.
– Хаммел!
Он быстро оглянулся, скрипнул зубами и бросился к маяку. Открывать ржавый замок было непросто, но Курт справился, перескочил через порог и захлопнул дверь за собой. Внутри была кромешная тьма.
Тяжело дыша, он пробежался пальцами по двери, удивленный тем, что внутри она была деревянной, а не металлической. Он шарил и шарил руками, и постепенно ужас обуял его.
Замка не было. У него даже не было шанса удержать их снаружи.
Курт, вытянув руки, побрел куда-то в темноте и остановился, только когда пальцы наткнулись на железные перила. Найдя опору, он поспешил подняться по винтовой лестнице наверх. На макушке маяка находился большой фонарь. Его было невозможно сдвинуть, видимо, конструкция не использовалась годами. Помещение поражало своими просторами и запыленностью, в огромном панорамном окне была установлена небольшая дверь, ведущая на узкий балкон.
Курт тяжело опустился на пыльный пол, крепко сжав сумку в руках. Если они поднимутся, он хотя бы врежет тому, кто будет первым, а затем спустит их всех вниз по одному.
Но прошел час. Затем другой. Никто не приходил.
Свет снаружи начал тускнеть, и Курт поднялся на ноги. Похоже, ему действительно удалось оторваться. Он выглянул в окно и замер.
Внизу стояла темная фигура и смотрела на него.
Курт похолодел. Было темно, но он мог поклясться, что это не Скотт. И никто другой из хоккейной команды или из школы. Все школьники одевались в бордовые пиджаки, болотного цвета брюки, белые рубашки и черные галстуки, а этот человек весь был в черном и смотрел прямо туда, где стоял Курт. Значит, хоккейная команда оставила кого-то покараулить его, а сама разошлась по домам.
Щекам вдруг стало тепло, и Курт понял, что плачет.
Смахнув пыль с пола, он даже не заметил глубокие царапины, которыми тот был покрыт, и свернулся в комочек у стены, позволив себе заснуть.
Глава 3
Когда Курт проснулся, было еще темно, но серые облака уже начали светлеть – приближался рассвет. Он со стоном сел, размял затекшие шею и плечи, чувствуя боль во всем теле из-за сна на твердом деревянном полу.
И удивленно моргнул. Пол. Он в маяке.
Курт задрожал, подтянув колени к груди, и испуганно заозирался. Все было по-настоящему. И маяк настоящий. Курт думал, что это место ему просто приснилось, когда он восьмилетний несколько часов провалялся в обмороке на холодном снегу, а потом проснулся в своей кровати живым и невредимым. Когда Курту было двенадцать, он попытался снова отыскать этот маяк, но не нашел даже ту поляну с колодцем…
Он вздрогнул и прижался лбом к коленям. Колодец. Он надеялся, что это тоже был сон.
Облизнувшись, Курт осторожно встал, стряхнул пыль с брюк и повернулся к окну. Мужчина все еще был внизу и смотрел на него.
Курт тут же юркнул обратно, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. И что, черт подери, ему теперь делать? Он снова сел и обхватил колени руками, с дрожью ожидая момента, когда серое небо станет совсем светлым…
Но сидеть в маяке и дальше явно не было смысла. Если бы удалось уйти сейчас, то, возможно, получилось бы перехитрить хоккейную команду, которая наверняка явится сюда позже, чтобы продолжить «охоту». Пригнувшись, чтобы остаться незамеченным, Курт решительно стиснул зубы и начал медленно спускаться по темной лестнице. Его дыхание разносилось по старому помещению громким эхом. Металлические поручни скрипели, заставляя вздрагивать от каждого звука, сердце уже давно билось где-то в горле, но Курт храбро добрался до первого этажа и нерешительно подошел к двери.
Дрожащими руками он толкнул ее и… замер.
Шок от увиденного отвлек его от огромных царапин на внутренней деревянной обшивке двери. Для него была расчищена тропинка. Прекрасная, широкая тропинка, ведущая в лес. Курт посмотрел туда, где стоял мужчина, и никого не увидел. Нахмурившись, он подошел к тому месту ближе, но ничего не нашел.
В затылке неприятно защекотало, будто он что-то упустил, но Курт проигнорировал это чувство, вернулся к тропинке и решительно направился в лес.
Раньше он не бывал в этой части леса. Деревья здесь были толще и стояли ближе друг к другу, сугробы по обеим сторонам дорожки все высились и высились, пока не переросли Курта, а тропинка по-прежнему была ровной и гладкой. Ее будто сделали снегоуборочной машиной, хотя она была слишком узкой для подобной техники.
Курт практически влетел в открытые ворота, приняв их за причудливое сплетение ветвей деревьев, и положил ладони на холодный металл, с удивлением уставившись на большую витиеватую букву «А», окруженную коваными серебряными цветами. Он сделал шаг вперед и осмотрелся.
Посреди большого заснеженного сада прямо перед ним высился особняк из темного мрачного дерева. Это был дом в классическом стиле новой Англии, которых было полно в Провинстауне. Вдруг Курта озарило. А что, если это была еще одна глупая шутка хоккейной команды, и он идет прямо в западню?
Курт нерешительно оглянулся на ворота. Но если это и правда была ловушка, то зачем они все это сделали? Зачем надо было заманивать его сюда, когда у них была целая ночь, чтобы добраться до него в маяке? Он ведь не запирался.
Курт снова повернулся к дому и вскрикнул от неожиданности. Прямо перед ним в двух шагах стоял тот самый мужчина.
Курт затаил дыхание, прижав ладонь к бешено бьющемуся от испуга сердцу. Незнакомец выглядел ненамного старше, чем он. Возможно, был студентом колледжа. Он оказался не слишком высоким, вьющиеся волосы были аккуратно зачесаны назад, а одет он был в тонкое черное пальто. Смуглая кожа казалось какой-то… бледноватой, почти нездоровой. Незнакомец, не мигая, смотрел на Курта ясными карими глазами. Это пугало.
– Снаружи холодно, – проговорил он, и, хотя его голос был очень тихим, он, казалось, разнесся по всему двору. – Не зайдешь?
Мужчина приглашающе протянул руку, и Курт, более не колеблясь, развернулся и сбежал.
***
Когда он вернулся, дома было пусто, и солнце уже почти поднялось над водянисто-серыми облаками. Курт промок до нитки из-за того, что пришлось бежать по сугробам, на щеке красовалась царапина, оставленная одной из свисавших с деревьев сосулек. Устало поднявшись в свою бело-серо-черную комнату, Курт рухнул на кровать и тихо заплакал, зарывшись лицом в одеяло.
Через какое-то время он все-таки стащил с себя одежду и забрался под одеяло, отчаянно дрожа в ознобе и чихая. Курт никак не мог согреться, но сон, в конце концов, взял свое.
***
<i>Сумерки. Небо затянули тяжелые тучи. Курт стоял посреди поляны. Той самой, на которую случайно набрел в восемь лет. Хотя теперь была весна, повсюду росли цветы, и их сладкий аромат наполнял воздух.
Курт увидел знакомый колодец и направился к нему. Чем ближе он подходил, тем меньше вокруг становилось цветов. А затем они начали вянуть. Как и трава. У каменистого основания не было ничего, кроме грязи и сгнивших растений.
Поляна выглядела точно так же, как и много лет назад. Только на этот раз на колодце не было крышки.
Курт привстал на мыски и, наклонившись, заглянул в темную глубину. Казалось, она была бесконечной, вечная…
Пальцы скользнули по внутренней стене, и Курт, отдернув руку, поднес ее к лицу. Он испачкался в чем-то липком, темно-красном. Это была… кровь?
Из темноты вдруг высунулась рука и схватила его за запястье. Курт испуганно опустил взгляд и увидел копну черных волос, впалые блестящие глаза на бледном лице и жуткую кривую улыбку. Неведомая сила утянула его в колодец, и крышка с грохотом встала на место, отрезав солнечный свет…</i>
***
Охрипший и мокрый от пота Курт резко сел на кровати. Уже стемнело. По его щекам текли горячие слезы. Он испуганно огляделся.
В комнате кто-то был.
Вскрикнув, Курт подскочил к стене и включил свет.
Никого.
Тяжело дыша и всхлипывая, он снова забрался под одеяло и укутался в него поплотнее – его все еще била крупная дрожь.
***
Бабушка вернулась домой следующей ночью. Курт выглядел так ужасно, что во время ужина она напоминала ему об этом практически ежеминутно.
Вот только это его не волновало. Не после бессонной ночи и беспокойного дня, во время которых он старался не вспоминать о колодце.
– …и надеюсь, ты приготовился к пятничному Рождественскому балу.
Курт, моргнув, впервые за полчаса оторвал взгляд от холодного дынного супа и посмотрел на бабушку.
– Что?
Та удивленно приподняла бровь.
– Рождественский бал. Школы Святого Эндрю и Пруденс устраивают балы каждый год, чтобы представить обществу подросших юношей и девушек.
В голове у Курта мелькнула неясное воспоминание: вроде бы мама в молодости посещала Пруденс.
– А разве представлять должны не семнадцатилетних?
– Они делают это для второкурсников, – невозмутимо проговорила бабушка. – Мы должны найти тебе девушку для сопровождения.
– Я не хочу сопровождать девушку, бабушка, – возразил Курт. – И не хочу идти на бал, не хочу вальсировать, не хочу улыбаться и любезничать с этими лживыми придурками. Я не хочу праздника.
– Курт Элизабет Хаммел! – прикрикнула бабушка, резко поднявшись со стула. Она слегка пошатнулась, Эдмунд тут же подставил ей локоть. Курт тоже обеспокоенно вскочил на ноги, смяв в руках салфетку.
– Все в порядке, Эдмунд, – растерянно произнесла миссис Блан, снова осторожно села и строго посмотрела на внука. – Видишь, что ты делаешь с моими нервами? Немедленно прекрати эти глупости, пока не довел меня. Ты правда хочешь быть ответственным за смерть еще одного члена семьи?
Курт напрягся, положил скомканную салфетку на стол, коротко извинился и сбежал к себе.
Ночью ему снова снился колодец, и на утро он проснулся с криком.
Глава 4
Утром понедельника Курт стоял перед зеркалом в своей маленькой ванной. Темные круги под глазами придавали ему мрачный и болезненный вид. За прошедший месяц он сильно похудел, даже ребра начали выступать. Курт всегда был бледным, но сейчас эта бледность выглядела нездорово. Проведя рукой по мягким волосам, он вздохнул. Глаза слезились от переутомления.
Склонившись над раковиной, Курт плеснул в лицо водой и замер, не спеша отнимать ладони от щек. Ледяная вода медленно пробуждала его и странно успокаивала.
Откуда-то со стороны двери раздался хриплый вздох, и Курт замер, сморгнул воду с ресниц, посмотрел в зеркало.
В отражении за его спиной стояла девушка. Длинные темные спутанные волосы спадали по ее плечам. Сначала она просто смотрела на него, а затем вдруг улыбнулась, обнажив острые клыки.
Курт резко обернулся, стукнулся поясницей о раковину, к горлу подступил крик. Он был один в ванной.
Колени подогнулись от страха. Осев на пол, Курт залез под раковину и сжался в комок.
– Боже, что происходит? – прошептал он, вцепившись в волосы, и начал раскачиваться, как псих, которых ему не раз доводилось видеть в фильмах.
В тот день Курт прогулял школу.
***
Курт сидел за обеденным столом и пил черный кофе из чайной кружки. У него совсем не было аппетита.
– Я нашла тебе девушку для бала, – проговорила бабушка, проигнорировав его состояние. – Кэтрин Уайлд. Или Китти. Мне сказали, она предпочитает, чтобы ее звали так. Уайлды очень хорошая семья, с высоким положением, одна из самых старых на Кейп-Код*. Они живут здесь около четырех поколений…
Курт моргнул и аккуратно поставил чашку на стол.
– Бабушка?
Та замолчала и подняла на него вопросительный взгляд. Курт нервно облизнулся.
– Ты… ты знаешь что-нибудь о том старом поместье в лесу? Ну, оно такое мрачное, в саду еще растут очень высокие деревья. На воротах буква «А»…
– Ты имеешь в виду поместье Андерсонов? – удивленно переспросила бабушка.
– Поместье Андерсонов? – эхом отозвался Курт. – Кто там живет?
– До недавних пор никто не жил, – ответила женщина, отложив вилку. – Это самый старый дом в городе. Андерсоны довольно древний род.
– Они там не живут? – осторожно уточнил Курт.
– Нет, обычно они отправляют своих детей в школы-пансионы и предпочитают не общаться с людьми. Почти все, кроме молодых мужчин.
– В самом деле? – тихо протянул Курт.
– Именно. Они переехали в Европу перед Первой Мировой войной, – кивнула бабушка. – В этом году там живет Блейн Восьмой. До тех пор, пока не уедет на учебу в Оксфорд. Думаю, это…
– Восьмой? – переспросил Курт, и в его сознании вспыхнул образ того молодого человека, которого он увидел у темного особняка.
– Конечно. Это традиция семьи Андерсон. Всех своих первенцев они называют Блейнами, – фыркнула бабушка, элегантно промокнув губы салфеткой. – На самом деле, и ты сам едва не стал одним из Блейнов Андерсонов.
– Прошу прощения? – ошарашенно уставился на нее Курт.
– Моя мать была помолвлена с Блейном Пятым, – бесстрастно сообщила бабушка, но скривившийся в презрении рот выдал ее настоящие чувства. – Это должно было стать слиянием двух самых знатных семей, но он уехал в Англию, как будто в университет. По крайней мере, он сам так сказал. Вот только все знают, что этот Андерсон, скорее всего, просто обрюхатил городскую шлюшку и сбежал с ней.
– Ох, – тихо отозвался Курт, сделав глоток кофе. – У тебя есть его фото?
– Прошу прощения?
– Я имел в виду, – Курт изо всех сил пытался скрыть свой интерес. – Мне просто любопытно, как тогда выглядел Кейп-Код.
Бабушка смерила его пристальным взглядом, но все-таки кивнула Эдмунду. Дворецкий тут же покинул столовую, но очень скоро вернулся со старым фото в руках.
– Это Блейн Пятый и моя мать.
Курт осторожно взял серебряную рамку. Нельзя было не заметить, как его мать была похожа на свою бабушку. Его прабабушка – Шарлотт – была одета в длинное темное платье. Сказать точнее, какого оно цвета, было невозможно – фотография была черно-белой. А рядом с Шарлотт…
Курт удивленно моргнул.
– Они практически идентичны, – прошептал он.
– Что?
– Ничего, – поспешно покачал головой Курт. – Красивое фото.
Блейн Пятый был ужасно похож на Блейна Восьмого. Хаммел перевел взгляд на задний план фотографии, на людей, спешащих по своим делам, и вдруг наткнулся на какую-то женщину с длинными темными волосами. Она повернулась лицом к фотографу, но почему-то именно ее изображение было смазано.
Курт, внезапно лишившись присутствия духа, сунул фото обратно Эдмунду в руки.
***
– Привет, Хаммел!
Курт зашипел, когда широкая хоккейная клюшка ткнула его сзади в шею, заставив потерять равновесие и упасть. Он проехался подбородком и ладонями по льду. На нем после такого неудачного соприкосновения остались кровавые отпечатки.
Школьная хоккейная команда с издевательскими усмешками прошла мимо, а Курт безучастно уставился на землю, не спеша подниматься.
Затем он встал и побрел домой.
***
Холодную на треть, горячую на полную мощность.
Курт снял одежду. Ванная медленно набиралась, горячий пар сделал воздух густым и влажным.
Сделав глубокий успокаивающий вдох, Курт залез в воду и прислонился к фаянсовому борту. Он закрыл глаза, чувствуя, как жжет поцарапанные ладони. Через пару минут Курт закрутил краны ногой, а затем, протянув руку, взял с пола оставленный там ранее кухонный нож.
Он медленно сел. Теплая вода окрасила его бледную кожу в розовый цвет. Курт поднял левую руку, потер запястье большим пальцем, неуклюже приставил к нему большое лезвие и… вдруг краем глаза заметил в воде что-то темное.
Это были волосы. Длинные черные волосы, обвившиеся вокруг его ног. Курт бросил взгляд на широкое лезвие ножа и увидел в нем отражение обезображенного яростью лица.
Он резко выскочил из ванны, в спешке поранив руку, и прижался к противоположной стене маленького помещения.
Комната была пуста.
Сердце бешено колотилось, внутри словно что-то оборвалось.
– Что происходит? – прошептал Курт, почувствовав слезы на щеках. – Что, черт возьми, происходит?
– <i>Курт…</i>
Голос явно принадлежал женщине, и шепот раздался прямо возле уха. Курт обернулся, но за спиной не было ничего, кроме стены.
Он бросился в комнату, поспешно оделся, напялил на запястье шерстяной берет, накинул на плечи плотное пальто болотного цвета, зашнуровал ботинки и, небрежно обернув шарф вокруг шеи, выскочил из дома.
Солнце уже медленно садилось за плотное одеяло из облаков.
Курт шел около часа, петляя и глазея по сторонам. Пару раз он терял направление, приходилось возвращаться по своим же следам и начинать заново. И все-таки он достиг той поляны.
Вот он. Колодец.
Дрожа от напряжения и страха, Курт медленно побрел по мертвенно тихой поляне к единственному темному пятну, по хрустящему под ногами снегу. И вот он уже совсем рядом. Несмотря на то, что Курт, по сути, стал в два раза выше и больше с последней его встречи с этим колодцем, тот все еще казался огромным. Он словно одним своим видом грозился проглотить его целиком, стоит только протянуть руку и коснуться тяжелых камней…
– Я бы на твоем месте этого не делал.
Курт резко обернулся и увидел внимательно наблюдавшего за ним Блейна Восьмого. Тот был одет в простой бордовый плащ и серые брюки, и даже эти не слишком-то яркие цвета сильно выделялись на белом снежном фоне.
Курт покачал головой.
– Что?
– Колодец, – ровно ответил Блейн. – Он очень старый. Ты можешь его повредить.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |