Кто еще знает?
Я никому не говорила. До сих пор. И надеюсь, что не пожалею об этом.
Он не обратил внимания на ее намек.
Кто-то вломился в коттедж, и в тебя стреляли. Давай предположим, что тот, кто это сделал, охотится за тем, что здесь оставила Мэрайя.
Тебя никто не проведет.
Ты будешь продолжать упражняться в остроумии или попытаешься во всем разобраться?
Энни задумалась.
Упражняться в остроумии. - Он замолчал. Вежливо подождал. Энни воздела руки вверх, сдаваясь: – Хорошо! Я слушаю.
Это первое. – Тео принес ей вина и вручил бокал. – Учитывая, что ты никому еще об этом не сказала…
Я не сказала.
А Джейси? Или одной из подружек?
Или дружкам-неудачникам? Никому. – Энни отпила вина. – Мэрайя, должно быть, кому-то сказала. Или… И мне больше всего нравится эта версия… Случайный бродяга вломился в коттедж в поисках денег, и совершенно не связанное с этим событие – подросток баловался с пистолетом и случайно выстрелил в меня.
Все еще ищешь счастливые концы.
Уж куда лучше, чем слоняться все время в образе «Лорд Чернее Тучи».
Ты имеешь в виду быть реалистом?
Реалистом или циником? – Энни помрачнела. – Так уж выходит, что я не люблю циников… - Явно Тео все равно, что она не любит, потому что он уже был на пути к кухне. Однако цинизм очень сильно задевал ее, и Энни пошла следом за Тео. – Циники – увиливающие трусы, - заявила она, думая о своем самом последнем бывшем парне, который под высокомерием скрывал ненадежную актерскую личность. – Цинизм дает оправдание человеку держаться в стороне от драки. Не стоит пачкать свои руки грязной работой, чтобы решить какие-то проблемы, да и зачем? Ведь вместо того ты можешь весь день валяться в постели и критиковать всех наивных дураков, которые пытаются что-то изменить. Заодно и манипулировать ими. Циники - самые большие лентяи, насколько я знаю…
Эй, не смотри на меня. Я ведь тот парень, что приготовил тебе отличный мясной рулет.
При виде Тео, наклонившегося к открытой духовке, ее тирада сошла с рельсов.
Он был стройным, но не худым. Мускулистым, но не перекаченным. Как-то сразу в коттедже стало чересчур тесно и уединенно.
Энни схватилась за столовые приборы и быстренько стала накрывать на стол.
А тем временем в голове вопила чувствительная Милашка:
«Опасно для жизни! Спасайся, кто может!»
Глава 11
Мясной рулет с идеально приправленной жареной картошкой превзошел все ожидания. После третьего бокала вина коттедж стал казаться Энни каким-то местом вне времени, где правила приличия условны, а тайны остаются тайнами. Местом, где женщина может отбросить сомнения и дать волю любой чувственной фантазии с тем, кто и ведать о своем участии не ведает. Энни попыталась очнуться от грез, но вино в этом не помогало.
Вертя меж пальцев ножку бокала, Тео спросил голосом низким и вкрадчивым, как ночь:
Помнишь, чем мы занимались в пещере?
Энни сделала вид, что полностью поглощена разрезанием ломтика картофеля напополам:
Очень смутно. Это было так давно.
А я помню.
Энни разделила кусочек на кусочки поменьше.
С чего бы вдруг?
Тео одарил ее долгим и пристальным взглядом, словно понимал: она пытается увильнуть от скользкой темы.
Каждый помнит свой первый раз.
Не было никакого первого раза, - возразила Энни. – Так далеко мы не зашли.
Ну почти. И ты же вроде сказала, что не помнишь?
Ну это-то я помню.
Он откинулся на стуле.
Мы целовались часы напролет. Помнишь?
Разве она могла забыть? Бесконечные поцелуи – в щеки, в шею, в губы, с языком… Так пролетали секунды, минуты, часы. И все сначала. Взрослые слишком спешат к финалу, чтобы тратить столько времени на прелюдию. Только подростки, боясь следующего шага, могут целоваться вечно.
Энни не напилась, но уже порядком захмелела, поэтому не рискнула задерживаться в столь тревожащей пещере воспоминаний.
Поцелуи становятся искусством прошлого.
Ты так думаешь?
Угу. – Она глотнула еще крепкого насыщенного вина.
Возможно, ты права, - заметил Тео. - Я паршиво целуюсь.
Энни едва сдержала порыв его поправить.
Большинство мужчин в жизни бы в таком не признались.
Я слишком тороплюсь сделать следующий шаг.
Как и любой парень.
Черный хвост возник над краем стола. Ганнибал запрыгнул хозяину на колени. Тот погладил кота и ссадил его на пол.
Энни провела по тарелке кусочком рулета, растеряв и аппетит, и осторожность.
Не понимаю. Ты – и любишь животных?
Тео не стал спрашивать, что она имеет в виду. Знал, что мысленно они по-прежнему в той пещере, но сейчас прилив изменил свое направление, и погода становилась все коварнее.
Тео поднялся из-за стола и прошел к книжным полкам:
Как объяснить то, что сам не понимаешь?
Энни оперлась локтями на стол:
Кому ты пытался повредить – щенкам или мне?
Пожалуй, в итоге я навредил самому себе, - помолчав, произнес Тео. Но это ничего не объясняло. - Ты должна была рассказать о наследстве Мэрайи еще в ту ночь, когда в дом проник взломщик, - упрекнул Тео.
Энни поднялась и взяла бокал.
Будто ты мне рассказываешь все. Да из тебя невозможно хоть что-то вытянуть.
За мной не гоняются с огнестрельным оружием.
Я тебе не доверя… не доверяла.
Тео повернулся к ней. Его взгляд был горячим, но не похотливым.
Если б ты знала, о чем я сейчас думаю, то совершенно справедливо не стала бы мне доверять, потому что часть самых приятных воспоминаний у меня связаны как раз с той пещерой. В отличие от тебя.
Если бы не случившееся тогда в последний вечер, Энни бы, возможно, с ним согласилась. Вино горячило кровь.
Трудно грустить по месту, где едва не погиб.
Соглашусь.
Энни устала держаться настороже, а вино так приятно расслабляло. Хотелось запереть воспоминания подальше, будто их и нет. Сделать вид, что они с Тео только что встретились. Вести себя, как те знакомые, кто мог увидеть симпатичного парня в баре, покувыркаться с ним в постели и пару часов спустя уйти без угрызений совести или самобичевания.
«Фактически, я веду себя как парень, - призналась однажды ее подруга Рейчел. – Мне не нужна эмоциональная привязанность, я просто хочу спустить пар».
Энни тоже хотелось такого.
У меня идея. – Тео прислонился к книжному шкафу и криво улыбнулся: – Давай поцелуемся. В память о старых добрых временах.
Энни выпила уже три бокала, поэтому ее голос прозвучал и близко не так убедительно, как хотелось бы:
Вот уж не думаю.
Уверена? – Тео оттолкнулся от шкафа и пошел к ней. – Ничего нового мы не сделаем. И раз уж ты не можешь полностью избавиться от чувства, что я собираюсь тебя убить, то и притворяться, будто что-то ко мне испытываешь, не придется. Да и честно говоря… мне охота попрактиковаться.
Захмелев, Энни не смогла сопротивляться подначке, спрятанной под дурманящим бархатным соблазном. Но пусть она уже и напилась настолько, чтоб согласиться, но все же не настолько, чтоб согласиться без условий.
Без рук.
Тео медленно крался к ней.
Ничего не знаю.
Без рук, - повторила она тверже.
Ладно. Без рук. Ниже пояса.
Энни склонила голову набок:
Никаких прикосновений ниже шеи.
Сильно подозреваю, что такое невозможно. – Остановившись перед нею, Тео забрал бокал из ее руки так интимно, как если бы расстегнул лифчик.
Полупьяная, Энни себе очень нравилась.
Да или нет.
Ты заставляешь меня немного нервничать, - признался Тео. – Я же говорил, что не особо умело целуюсь. Во всем остальном я хорош. Но с поцелуями… совсем не уверен.
Его глаза смеялись. Задумчивый, коварный Тео Харп заманивал ее в сети соблазна и чувственных капризов. Энни подняла руку и сняла с волос удерживавшую их резинку.
Призови на помощь того шестнадцатилетку. Он был весьма не плох в поцелуях.
Тео посмотрел на ее волосы, допил последние капли из бокала и подошел вплотную:
Попытаюсь.
Тео всегда был не промах: если он хотел женщину, то получал ее. Однако подобная самонадеянность с такой, как Энни, по части секса была опасна. И почему она согласилась на эту игру? Должна же соображать, что к чему.
Тео не помнил, когда они с женой последний раз целовались – зато помнил, как последний раз трахались. Посреди ночи – благоверная его терпеть не могла и позаботилась донести это предельно ясно. Тео тоже ее ненавидел и постарался не подать вида, что понял.
Он посмотрел на сомкнутые веки Энни и подумал о бледных раковинах, вынесенных прибоем на берег. С годами она стала жестче, но по-прежнему не смогла бы изобразить крутую девицу, даже если бы прочитала специальный учебник. Энни цеплялась за своих кукол и жила в сказочной стране добра и счастья. Вот и сейчас стоит, ждет поцелуя. А вот стоит Тео. И собирается воспользоваться ситуацией, хотя должен был бы уйти.
Он погладил большими пальцами щеки Энни, которая слегка приоткрыла губы. Она и не ждала, что Тео поведет себя прилично: видела же его во всей красе и не должна была верить, будто он ее спасет, защитит или вообще сделает что-то хорошее. А главное - Энни не думала даже, что Тео в нее влюбится. Именно это ему больше всего и нравилось. Это и безоговорочная вера Энни в его бесчестность. Тео так давно не позволял себе отбросить осмотрительность и быть тем, кем хочется.
Человеком совсем без приличий.
Он склонился к Энни. Их губы едва соприкасались. Пахнущее вином дыхание смешивалось. Энни потянулась вперед, стремясь прижаться теснее. Тео заставил себя отодвинуться, всего на миллиметр. Легчайшие ласки, но не более.
Разгадав его игру, Энни сама подалась назад, чуть-чуть, и Тео мгновенно придвинулся, по-прежнему сохраняя дистанцию. У Энни были все основания его бояться, да и подпускать врага так близко нелепо, но она повернула голову, и ее губы касались губ Тео легко, словно перышки. Прошло всего несколько секунд, а он уже возбудился - прильнул к ее губам, ворвался языком в рот, решительно и беспощадно.
Энни резко оттолкнула его и обожгла взглядом сердитых светло-карих глаз:
А ты прав. Ужасно целуешься.
«Я? Ужасно целуюсь?»
Черта с два он ей такое простит. Тео оперся рукой о стену у головы Энни, попутно задев ее волосы.
Прости. Ногу свело, и я потерял равновесие.
Ты не равновесие, а шанс проявить себя потерял, вот что.
Какое громкое заявление от женщины, и не подумавшей отстраниться. Тео никогда так скоро не сдавался. Не с Энни. Вздорной, мягкосердечной Энни Хьюитт, которая и не подумает выжимать мужчину до последней капли крови.
Мои глубочайшие извинения. – Тео склонил голову и подул на чувствительное местечко за ухом Энни.
Его дыхание потревожило ей волосы.
Так-то лучше.
Он придвинулся, изучая нежную кожу губами. Близость сводила с ума, но Тео не собирался позволить похоти одержать верх.
Энни обняла его за талию и скользнула руками под свитер, нарушая собственное правило, правда, Тео не собирался ей на это указывать. Она повернула голову, подставляя губы, но он любил соперничество, и игры только начались, поэтому Тео принялся покрывать поцелуями ее подбородок.
Энни выгнула шею. Тео принял приглашение и поцеловал там. Теплые ладони под свитером скользнули выше. Прикосновение славной женщины. Так хорошо, так непривычно. Тео едва удержался, чтобы не повысить ставки. В конце концов, именно Энни прижалась к нему всем телом и маняще приоткрыла губы.
Тео не знал, как они очутились на полу. Кто кого туда утянул? Как бы то ни было, Энни оказалась на спине, а Тео сверху. Совсем как в те сладкие жаркие дни в пещере.
Ему хотелось, чтобы она лежала под ним обнаженная, раздвинув ноги, влажная и открытая. Судя по учащенному дыханию и тому, как Энни впивалась ногтями ему в голую спину, она тоже этого хотела. Собрав остатки самообладания, Тео вернулся к поцелуям. Вискù, щеки, рот. Глубокое, до самой души, проникновение. Снова и снова.
Энни умоляюще стонала, обхватив Тео одной ногой. Его руки запутались в шелковом облаке ее волос. Он сильнее вжался в узкую колыбель женских бедер. Джинсы терлись друг о друга, и стоны Энни стали более гортанными. Тео терял контроль над собой.
Не в силах больше сдерживаться, он рванул ее молнию, свою. Энни выгнулась. Тео неуклюже высвободил ее из одной штанины. Энни ухватилась за его свитер. Устроившись меж ее ног, Тео вытащил член и вошел в нее.
Энни закричала и упала обратно на пол, не в силах сдерживать страстные стоны. Тео двинулся глубже. Подался назад. Снова глубже. И все.
Мир вокруг рухнул.
*
А в следующую секунду Энни словно с цепи сорвалась.
Ах ты ублюдок! Сукин сын! – Она столкнула с себя Тео и вскочила на ноги, одновременно рывком натянув джинсы. – Господи, как я себя ненавижу. Как я тебя ненавижу! – Дергая молнию, она словно исполняла какой-то странный демонический танец: взмахи локтями, притопывание. Тео поднялся и застегнулся, слушая продолжение тирады. – Вот я идиотка! Кто-нибудь, пристрелите меня. Нет, ну правда. Как тупое больное животное. Тупейшее, придурочное… - Тео приказал себе молчать. Энни развернулась к нему, раскрасневшаяся и на взводе: - Я тебе не доступная женщина! Ничего подобного!
Вроде доступная, - заметил Тео, не успев сдержаться.
Она схватила с дивана подушку и врезала ему. Тео настолько привык к женским истерикам – а эта была такой безобидной – что и уворачиваться не стал.
Энни снова топнула, вне себя, размахивая руками. Ее кудряшки подпрыгивали при каждом движении.
О, я знаю, что произойдет дальше! Стоит только отвернуться, и ты сбросишь меня лицом в болото. Или запрешь в кухонном лифте. Или утопишь в пещере! – Она набрала воздуха в грудь: – Я тебе не верю! Ты мне не нравишься. А теперь ты… тебе…
…было приятнее, чем когда-либо за очень долгое время? – Тео никогда не любил ехидничать, но что-то в Энни вытаскивало наружу его худшие черты. Или лучшие.
Она посмотрела на него:
Ты кончил в меня!
Веселье Тео улетучилось. Он всегда думал о последствиях и теперь почувствовал себя дураком. Но попытался защититься:
Вообще-то, я такого не планировал.
Да ладно! А вдруг прямо сейчас один из твоих головастиков плывет прямиком к моей… яйцеклетке!
Энни обозначила процесс до чертиков смешно, вот только Тео было не до смеха. Он потер подбородок тыльной стороной ладони:
Ты же… на таблетках, да?
Поздновато спросил! – Энни развернулась и бросилась прочь. – И нет, не на таблетках!
Грудь Тео словно сдавило ледяными тисками. Он даже двинуться не мог. Судя по звукам, Энни побежала в спальню, затем в ванную. Тео нужно было привести себя в порядок, но единственной мыслью в голове было: что он натворил и какую ужасную цену, возможно, придется платить за самый неудовлетворительный перепих в своей жизни.
Энни наконец вернулась в халате, пижаме с Сантой и носках. Она умылась, стянула волосы в пучок, из которого выбивались влажные пряди, и, слава богу, вроде успокоилась.
У меня была пневмония, - сообщила Энни. – И график приема таблеток сбился.
Страх ледяной волной спустился вниз по спине Тео.
Когда у тебя последний раз были месячные?
А ты что, мой гинеколог? Иди к черту, - фыркнула она.
Энни…
Та обернулась:
Слушай. Я понимаю, что виноваты мы оба, но прямо сейчас я слишком зла, чтобы принять свою часть ответственности.
Вот уж правда – это и твоя вина тоже! Всё ты и твоя игра в поцелуи.
Которую ты провалил.
Конечно провалил. Что я, по-твоему, каменный?
Ты! А как же я? И с каких пор ты считаешь нормальным заниматься сексом без презерватива?
Я так не считаю, черт тебя дери. Но как-то не привык таскать их с собой повсюду.
А зря! Посмотри на себя. Тебе без дюжины вообще на улицу нельзя выходить! – Она тряхнула головой, закрыла глаза, а когда открыла, то вроде поуспокоилась. – Просто уйди. Видеть тебя больше не могу.
Почти то же самое ему десятки раз говорила жена, но если Кенли при этом выглядела разъяренной, то Энни – просто усталой.
Я не могу уйти, - осторожно ответил Тео. – Думал, ты уже поняла.
Разумеется можешь. И именно так и поступишь. Сейчас же.
Ты правда считаешь, будто я брошу тебя здесь ночью одну после того, как кто-то пытался тебя застрелить?
Энни уставилась на него. Тео ждал, что она снова топнет ногой или бросит в него подушку, но так и не дождался.
Не хочу, чтобы ты оставался.
Знаю.
Энни скрестила руки и обхватила себя за локти.
Поступай как хочешь. Я слишком устала, чтобы спорить. Спать будешь в студии, потому что в кровать я тебя не пущу. Понял? – Секундой позже она скрылась в спальне и захлопнула за собой дверь.
Тео воспользовался ванной, а когда вышел, посмотрел на беспорядок, оставшийся после ужина. Мыть посуду – не обязанность повара, но Тео не возражал. В отличие от жизни, уборка со стола была процессом с четким началом, серединой и концом. Прямо как книга.
*
Выбираясь утром из кровати, Энни едва не запнулась о Ганнибала. Похоже, вдобавок ко всему она обзавелась приходящим котом. Прошлой ночью Энни заснула, считая и пересчитывая дни с последних месячных. По идее, она в безопасности, но «по идее» - очень слабая гарантия. С той же вероятностью Энни могла сейчас носить в себе дьявольское семя. И если это так… Нет, о таком и думать не хотелось.
Энни считала, что уже освободилась от очарования всех этих красивых задумчивых, но фальшивых героев. Куда там. Стоило Тео выказать малейший интерес – и вот она уже закрыла глаза и раздвинула ноги, словно самая тупая героиня за всю историю литературы. Как глупо. Какой бы безнадежной ни казалась затея, Энни искала свою истинную вечную любовь. Мечтала о детях и обычной семейной жизни, которую никогда не знала. Разве с этими ущербными бездушными мужчинами такое обретешь? Однако вот она снова наступает на те же грабли, если не гораздо хуже. Энни угодила в сети Тео Харпа. Но не потому, что он коварно их расставил, а потому, что сама кинулась в них сломя голову.
Решив забраться на чердак до Тео, Энни, дождавшись, когда тот пойдет в ванную, вытащила из кладовки стремянку и притащила ее в студию. Тео уже застелил кровать, а куклы так и сидели рядком на полке под окном. Установив лестницу, Энни вскарабкалась наверх, открыла дверцу, осторожно сунула голову на холодный чердак, а затем посветила фонариком, но увидела лишь балки и запустение.
Еще один тупик.
Вода в ванной стихла. Энни проскользнула на кухню, сделала себе чашку хлопьев и унесла ее в спальню. Прятаться в собственном доме неприятно, но видеть Тео прямо сейчас - приятного еще меньше.
Только когда он ушел, Энни вспомнила о бумаге, которую Ливия сунула ей в рюкзак. Достав рулончик, Энни отнесла его на стол и расправила. Черным маркером малышка изобразила три тощие фигурки, две побольше и одну маленькую. У последней, примостившейся на самом краю листа, были прямые как палка волосы, и под ней Ливия кривыми печатными буквами написала свое имя. Две другие фигурки она не обозначила. Одна, в рубашке с красными цветами, лежала ничком, вторая стояла, разведя руки в стороны. В низу листа Ливия старательно вывела: БИСИКР.
Энни присмотрелась к рисунку. У самого маленького человечка не было рта.
БИСИКР.
Наконец до Энни дошло. Она не знала, что именно видит, но поняла, почему Ливия дала ей этот рисунок. Бесплатный секрет.
Глава 12
Энни припарковала «рейндж-ровер» в гараже Харп-Хауза. Размышления о рисунке Ливии, к счастью, отвлекали от переживаний о возможной беременности. Было в картинке что-то тревожащее. Энни подумывала показать рисунок Джейси, вдруг та сумеет его расшифровать, но уговор есть уговор, даже если заключаешь его с четырехлетним ребенком.
Энни закрыла гараж и побрела по подъездной дорожке. Она добралась сюда раньше Тео и, посмотрев вниз, увидела его одинокую фигуру на пляже. Он стоял перед бескрайним океаном, как обычно без шапки, и лишь черная замшевая куртка защищала его от ветра. Наклонившись, Тео долго разглядывал какую-то оставленную приливом лужу, наконец выпрямился и посмотрел на воду. О чем он думал? Замышлял какую-то гадость? Вспоминал почившую жену? Или прикидывал, как избавиться от неподходящей женщины, которую он мог нечаянно обрюхатить?
Тео не собирался ее убивать. Энни была в этом уверена. Но он мог навредить ей кучей других способов. Уяснив, что склонна идеализировать мужчин вроде Тео, Энни наказала себе держаться начеку. Прошлой ночью у нее был секс с выдуманным образом. Выдуманным образом из книжных романов.
*
Энни вымыла посуду за Джейси и Ливией и навела порядок на кухне. За все время подруга так и не появилась, и Энни отправилась на ее поиски.
Джейси с дочерью жили в старых комнатах экономки в противоположном от башни крыле дома. Энни прошла по коридору в глубине Харп-Хауза до самого конца и постучала в закрытую дверь:
Джейси?
Ответа не последовало. Энни постучала еще раз и уже собралась повернуть ручку, как дверь открылась и на пороге показалась Ливия. Она чудесно выглядела в самодельной бумажной короне, надвинутой так низко, что торчали уши.
Привет, Лив. Красивая корона.
Малышку интересовало лишь, тут ли Негодница. Не обнаружив куклы на руке Энни, Ливия явно разочаровалась.
Негодница решила вздремнуть, - пояснила Энни. – Но наверняка она захочет навестить тебя попозже. Мама дома?
Ливия распахнула дверь во всю ширь, впуская гостью внутрь.
Комната экономки напоминала по форме букву Г, позволяя устроить как спальную зону, так и гостиную, которую до перелома Джейси превратила в спальню Ливии. Ее же собственный угол выглядел аскетично: кровать, стул, комод с зеркалом, лампа – все из старой обстановки дома. Спальня же Ливии была более красочной, с ярко-розовым книжным шкафом, детскими столом и стульчиком, розово-зеленым ковром и кроваткой, укрытой стеганым одеялом с мультяшными девочками.
Джейси стояла у окна и смотрела вдаль. Привязанный к костылю бегемот висел мордой вниз. Джейси медленно отвернулась от окна. Джинсы и вишневый свитер облегали изгибы ее тела.
Я… прибиралась.
Поглядев на разбросанные игрушки Ливии и полдюжины зверушек, торчавших из смятых простыней неубранной постели, Энни не поверила подруге.
Я испугалась, что ты заболела.
Нет, я в порядке.
Энни вдруг поняла, что знает Джейси не лучше, чем когда появилась здесь неполные три недели назад. Возникло ощущение, будто она смотрит на немного размытую фотографию.
Джейси оперлась на здоровую ногу:
Тео вчера не ночевал дома.
Энни бросило в жар от чувства вины. Теперь ясно, почему Джейси пряталась. Пусть Энни и не верила, будто Тео испытывает к домоправительнице какой-то интерес, все равно почувствовала себя так, будто нарушила девчачий кодекс. Придется рассказать подруге хотя бы часть правды, но не тогда, когда вокруг крутится Ливия и впитывает каждое слово.
Негоднице очень понравилась твоя картина, Лив. Может, нарисуешь нам еще одну, чтоб повесить ее на кухне? А мы с твоей мамочкой пока поболтаем.
Малышка не стала возражать, а подбежала к столику и открыла коробку с карандашами. Энни вышла в коридор, Джейси следом. Лгать ей Энни не собиралась, но сказать слишком много было бы жестоко.
Произошло нечто странное, - начала она, не в силах отделаться от приставучего чувства вины. – Не хотела тебя тревожить, но, наверное, стоит рассказать. Когда я вернулась в коттедж ночью в субботу, там все было вверх дном.
То есть?
Энни описала то, что обнаружила, а затем поведала и остальное:
Вчера утром по дороге сюда кто-то в меня стрелял.
Стрелял? В тебя?
Пуля прошла совсем близко. Тео нашел меня почти сразу после происшествия. Поэтому он вчера и не вернулся домой. Не хотел бросать меня одну, хотя я и говорила ему, что оставаться необязательно.
Джейси прислонилась к стене:
Уверена, это просто несчастный случай. Какой-нибудь придурок палил по птицам.
Я была на открытом пространстве. И явно не похожа на птицу.
Но Джейси не слушала.
Держу пари, это Дэнни Кин. Вечно устраивает подобные гадости. Небось вломился в коттедж с парочкой дружков. Я позвоню его матери.
Верилось с трудом, что все так просто, но Джейси уже пошла прочь по коридору, управляясь с костылями проворнее, чем по приезду Энни. Которая напомнила себе, что Джейси ни в коем случае не должна узнать о произошедшем в коттедже. Никто не должен знать. Вот только если она и правда беременна…
«Хватит! – потребовала Милашка. – Не надо так думать».
«Я на тебе женюсь, - подал голос Питер. – Герои всегда так поступают».
Он начинал действовать Энни на нервы.
*
Ливия в розовом пальтишке и бумажной короне пришла в библиотеку, таща за собой рюкзак Энни. Не нужно было обладать детективными навыками, чтобы понять, чего она хочет. Энни закрыла ноутбук и пошла за своим пальто.
Температура поднялась до нуля, вода капала с водостоков, а снег начал таять, оставаясь только в тени. Добравшись до домика фей, Энни увидела, что там появился камень размером с куриное яйцо, укрытый тонким слоем зимнего моха, – удобное местечко для крохотного обитателя леса. Интересно, Джейси знала, что дочь уже бегала на улицу?
Похоже, феи нашли себе новый стульчик.
Ливия покачалась на пятках, рассматривая камень.
Энни уже собралась было пожурить малышку, что та бегает одна, но затем передумала. Похоже, Ливия не уходила дальше дерева. И раз Тео теперь закрывает стойло, ничего с ней не случится.
Энни уселась на каменный выступ и достала Негодницу.
Бон джорно, Ливия. Это я, Негоднелла. Практикуюсь в итальяно. Это значит в итальянском. А ты знаешь иностранные языки?
Ливия покачала головой.
Жаль, - вздохнула Негодница. – Итальянский – это язык пиццы, которую я просто обожаю, и джелато. Это такое мороженое. И криво построенных башен. Увы… - Кукла понурилась. – На Перегрине не достать ни пиццы, ни джелато.
Ливия, похоже, тоже огорчилась по этому поводу.
У меня потрясающая идея! – воскликнула Негодница. – Может, вы с Энни сегодня днем сделаете ненастоящие пиццы из английских маффинов?
Энни думала, что Ливия станет возражать, но малышка кивнула. Негодница тряхнула головой, взбив рыжие кудряшки.
Рисунок, что ты оставила мне прошлым вечером, - эччеленте. Это «превосходный» по-итальянски.
Ливия опустила голову и уставилась на свои ноги, но Негодницу это не смутило.
Я исключительно умна и пришла к заключению – это значит поняла, так вот, я пришла к заключению… что этот рисунок – твой бесплатный секрет, - шепотом договорила кукла.
Личико Ливии напряглось от дурных предчувствий.
Негодница склонила голову набок и мягко сказала:
Не волнуйся. Я на тебя не сержусь.
Ливия наконец взглянула на нее.
Это же ты там на картине, да? Но я не уверена, кто остальные… - Негодница замялась. – Твоя мама?
Ливия кивнула коротко, почти незаметно.
Энни чувствовала себя, как человек, который пробирается по темной комнате, выставив руки, чтобы ни на что не наткнуться.
Похоже, на ней какая-то красивая одежда. Это цветок или, может, сердечко? Это ты ей подарила?
Ливия яростно затрясла головой. Слезы хлынули у нее из глаз, словно малышка почувствовала себя преданной. Судорожно всхлипнув, она ринулась к дому.
Хлопнула кухонная дверь. Энни поморщилась: в колледже на уроках психологии к такому не готовили, и она не разбиралась в поведении детей. Она же не мама…
Но может ею стать.
В груди заболело. Энни убрала Негодницу и пошла обратно в кухню, но не смогла заставить себя провести еще час в Харп-Хаузе.
А когда вышла обратно, яркое зимнее солнце словно посмеивалось над ее мрачным настроением. Ссутулившись, она обошла дом с фасада и встала на вершине утеса. Позади простиралась площадка перед парадным входом, а вниз сбегала гранитная лестница на пляж, вытесанная в скале. Энни стала спускаться.
Ступени были скользкими и узкими, пришлось держаться за веревочные перила. И как это жизнь стала такой запутанной? Сейчас коттедж – ее единственное жилище, но когда она снова встанет на ноги…
«Если я встану на ноги…»
Когда она найдет постоянную работу, то не сможет приезжать сюда на два месяца. Рано или поздно коттедж перейдет обратно в руки Харпа.
«Но не сегодня, - утешила Милашка. – Сейчас ты здесь, и у тебя есть работенка. Хватит ныть. Выше нос. Надейся на лучшее».
«Заткнись, Милашка, - фыркнул Лео. – При всей твоей якобы чувствительности, ты понятия не имеешь, насколько сложной может быть жизнь».
Энни моргнула. А это точно сейчас Лео был? Голоса в голове смешались. Ее поддержка – Питер. Лео всегда только лез в драку.
Она сунула руки в карманы. Ветер прижимал пальто к телу и трепал выбившиеся из-под шапки волосы. Энни посмотрела на воду и представила, как бы повелевала волнами, течениями, приливами и отливами. Вообразила себя всесильной, хотя никогда еще не чувствовала себя столь беспомощной.
И наконец заставила себя обернуться. Оползень завалил вход, но Энни точно знала, где он. В ее сознании пещера всегда была тайным убежищем, словно сирена манящим всякого, кто проходил мимо.
«Войди сюда. Возьми с собой еду для пикника и игрушки, мечты и фантазии. Задумайся… попробуй… займись любовью… умри».
Порыв ветра едва не сорвал с головы шапку. Энни схватила ее, пока ту не унесло в море, и сунула в карман. Она не собиралась сегодня возвращаться в дом: слишком в большом раздрае пребывали эмоции. Энни перебралась через камни и пошла к коттеджу.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |