2.3. Перспективы использования оценочных понятий и терминов в уголовно-процессуальном законодательстве России и гарантии их надлежащего применения
Соблюдение законодательных предписаний применяющими их субъектами во многом зависит от того, насколько они понятны, точны и конкретны. В связи с этим, Ф. Бэкон отмечал: "Точность настолько важна для закона, что иначе он не может быть справедливым". Современные правоведы, разрабатывающие вопросы юридической техники, считают точность едва ли не главным требованием к языку законодательного акта. А.С. Пиголкин, например, называет следующие черты текста нормативного акта, обеспечивающие его максимальную точность: - использование слов и выражений в прямом, буквальном и точном смысле. Гиперболизация, подтекст, двойственность смысла исключаются; - единство применяемой терминологии; - применение терминов с четким, однозначным и строго очерченным смыслом; - использование слов и выражений в более узком, ограниченном значении, чем то, которое они имеют в общераспространенном языке; - единые способы изложения однотипных формулировок, отсутствие словесного украшательства; - логическая последовательность и стройность изложения мысли законодателя, его смысловая завершенность. Н.И. Хабибуллина выделяет такие специфические черты языка закона, как: а) официальность, документальность; б) ясность и простота изложения; в) точность; г) стилистическая однородность, нейтральность текста; д) наличие необходимых реквизитов нормативного акта (наименования, заголовка, даты издания); е) соблюдение основных требований структурной организации текста. Основным и единственным строительным материалом при конструировании правовых норм являются понятия и термины. Без них не появится ни одна норма ни одной отрасли права. Использование оценочных понятий и терминов в структуре законов и иных нормативных правовых актов, как верно считает В.В. Питецкий, обусловлено причинами как объективного, так и субъективного характера, вследствие чего они обладают как позитивными, так и негативными свойствами. К числу объективных причин можно отнести следующие. 1. Общественные отношения, регулируемые посредством уголовно-процессуальных норм, весьма разнообразны и включают множество явлений. Закрепить в законе все формальные признаки, дать точное описание всем явлениям правовой жизни невозможно. Поэтому законодатель в ряде случаев вынужден ограничиваться лишь изложением общих признаков, конкретизируемых в процессе правоприменения. Таким образом, использование оценочных терминов позволяет добиться полноты уголовно-процессуального закона и в то же время делает его текст лаконичным, компактным, т. к. в противном случае законодателю пришлось бы формулировать вместо одной нормы массу казуистических. 2. Использование оценочных терминов при урегулировании того или иного правового явления отнюдь не означает, что данное явление выпало из поля зрения законодателя. Закрепление в уголовно-процессуальном законодательстве таких приблизительных критериев, какими являются оценочные термины, заставляет правоприменителя ориентироваться на них, что ограничивает свободу его усмотрения, ставит ее в определенные рамки. Следовательно, оценочные термины - своеобразный, особый способ выражения воли законодателем. В этом смысле они выступают рычагами, при помощи которых в результате деятельности соответствующих органов достигается необходимая определенность правоотношений. 3. По мере развития общества происходит и "движение" существующих в нем отношений. В ходе разработки и принятия нормативных актов законодатель не в состоянии предвидеть все возможные изменения отношений, включенных в сферу действия данного нормативного акта. Закон не может и не должен следовать за всеми изменениями действительности, но в то же время не может и не учитывать их. В использовании оценочных терминов проявляется динамизм права, его приспособляемость к изменяющимся историческим условиям и конкретным ситуациям. 4. Формально-определенные понятия и термины в максимальной степени отвечают требованиям защиты прав, свобод и законных интересов физических и юридических лиц. Они используются законодателем при необходимости жесткой фиксации какого-либо правоотношения, когда важно не допустить никаких исключений. Использование же оценочных терминов дает правоприменителю возможность учесть все особенности конкретных ситуаций, а также ряд моментов, не нашедших отражения в законе. Таким образом, оценочные термины не завершают полностью правотворческий процесс, законодатель предоставляет возможность дальнейшего развития его в правоприменительной практике. Это позволяет учитывать особенности каждого уголовного дела и руководствоваться при принятии решений принципами гуманизма, целесообразности, необходимости. К субъективным же причинам использования оценочных терминов в тексте уголовно-процессуального закона следует отнести устоявшиеся приемы законодательной техники, перенесение без каких-либо изменений норм ранее действовавшего законодательства в действующее. Следовательно, использование оценочных терминов облегчает задачи, стоящие перед законодателем при разработке и принятии нормативных актов, и позволяет ему избежать некоторых проблем, неизбежно возникающих при стремлении излишней формализации правоотношений. Но с другой стороны, оценочные термины обладают и рядом негативных свойств. Реализация уголовно-процессуальных норм, содержащих такие предписания, неизменно вызывает значительные трудности. Оценочные термины в законе не разъясняются, не интерпретируются. Законодатель предоставляет право на это самим субъектам, применяющим эти нормы. Недостаточная определенность и многозначность оценочных терминов, а также, как правило, отсутствие в законе указаний на то, как их следует понимать, существенно осложняют процесс оперирования ими. Правоприменяющему субъекту приходится не просто прилагать готовое общее положение к частному случаю, а, исследуя этот случай, решать вопрос о содержании оценочного понятия. Следует отметить, что оценочные понятия и термины в силу своей многозначности таят опасность неправильного их применения. Предоставленная правоприменителю свобода действий, хоть и относительная, способна повлечь субъективизм и, как следствие, принятие решений, противоречащих общему смыслу уголовно-процессуального закона. В данном случае правоприменяющий субъект может оценивать факты в зависимости от своей позиции, вкладывать в оценочные понятия лишь тот смысл, который соответствует его личным представлениям или выгоден ему по каким-то причинам. Личные же представления конкретного лица могут меняться не только под воздействием внешних факторов, но и с течением времени. В связи с этим важное значение для надлежащего применения норм с оценочными понятиями и терминами приобретает правосознание субъекта, применяющего конкретные нормы, уровень которого может быть различным. Представляется, что ставить соблюдение законности в ходе расследования уголовных дел в зависимость исключительно от уровня правосознания того или иного сотрудника системы уголовной юстиции не следует. Как видно, использование законодателем оценочных понятий и терминов вызывает трудности при их практической реализации в ходе уголовного судопроизводства. Основной негативной чертой, отличающей оценочные понятия и термины от неоценочных, является предоставление правоприменителю относительной свободы действий, возможности собственного усмотрения при принятии решений. Такая свобода, в свою очередь, способна повлечь субъективизм, а в отдельных случаях, и произвол со стороны субъектов уголовного процесса, наделенных властными полномочиями. Но до того как сделать категорический вывод о том, что использование оценочных понятий и терминов противоречит концепции построения правового государства, неприемлемо с точки зрения охраны прав и свобод граждан, поскольку допускает возможность вмешательства в частную жизнь по усмотрению должностных лиц государственных органов, постараемся выяснить, в чем заключается усмотрение, в силу каких причин оно существует в уголовном процессе, ограничено ли какими-то пределами, следует ли отказаться от него либо свести к минимуму. Прежде всего хотелось бы привести образное высказывание С.С. Алексеева о том, что "право напоминает... не матрицу, на которой запрограммированы все возможные варианты человеческих поступков, по которым "печатается" поведение людей, а скорее обширную "раму", состоящую из такого рода программ и ячеек, различных объемов и форм, всегда четко очерченных, но оставляющих пространство для собственного поведения участников общественных отношений". И действительно, рассмотрение заявлений и сообщений о преступлениях, расследование и разрешение уголовных дел было бы немыслимым без предоставления правоприменителю на законодательном уровне возможности выбора вариантов поведения, решений. Обусловлено это в первую очередь тем, что в своей деятельности правоприменитель сталкивается с огромным спектром жизненных ситуаций, различными их оттенками, которые невозможно полностью учесть в процессе нормотворчества. "Естественно, правовое регулирование не может быть индивидуальным для каждого уголовного дела". В.И. Ленин указывал, что "сочинить такой рецепт или такое общее правило..., которое годилось бы на все случаи, есть нелепость". Зная об этом, законодатель и формирует "раму", очерчивающую границы поведения исполнителя. В самом обобщенном виде к числу условий, формирующих усмотрение участников уголовного процесса, могут быть отнесены: социально-политические условия, в которых действует данная система судоустройства и судопроизводства; задачи, поставленные перед этой областью государственной деятельности и принимаемыми в ней решениями; уровень правового регулирования по принятию решений; особенности правил принятия решений; гносеологические принципы, лежащие в основе познания фактических оснований решений; идеологическое обеспечение правоприменения (правосознание, правовая культура); социально-психологическая детерминация решений, психологический механизм действия правовых и моральных норм, мотивация решений; ценностная детерминация в профессиональной ориентации правоприменителя; личностные свойства лица, принимающего решение (образование, возраст, стаж работы, профессиональные знания, умения, навыки); и, наконец, условия труда, загруженность, техническое и научное оснащение, научная организация труда и др.. При более детальном рассмотрении в каждой из перечисленных групп возможно выделение большого количества дополнительных, но не менее значимых факторов, определяющих усмотрение следователя. Существенное значение имеют и те из них, которые можно объединить в группу с условным названием "юридические (правовые)". Если учесть, что уголовно-процессуальный закон предусматривает более ста различных процессуально-правовых вопросов, которые могут возникнуть в ходе производства по делу и требуют принятия решения (например, о направлении следствия, о проведении следственного действия, об избрании меры пресечения и др.), а большинство из них предполагает возможность выбора варианта поведения, то роль субъективного фактора в деятельности следователя представляется весьма значительной. В качестве основных правовых средств воздействия на должностных лиц выступают нормы права и юридическая практика. В свою очередь, можно вести речь о влиянии на формирование субъективного фактора норм Конституции РФ, норм уголовного права, норм уголовно-процессуального права, норм, содержащихся в иных отраслях права, и не только отдельных норм, а также правовых институтов, общих положений права (преюдиции, презумпции и др.). Рассматривая роль уголовно-процессуального права в формировании усмотрения, необходимо иметь в виду, что она неоднозначна. С одной стороны, как отмечает А.Р. Ратинов, закон: а) закрепляет и делает обязательными методологические правила оценки доказательств; б) выводит специальные гарантии, отражающие свободу и независимость убеждения правоприменителя; в) устанавливает обязательные правила сбора и исследования доказательств; г) определяет реквизиты процессуальных актов, в которых подводится итог доказывания. Кроме того, процессуальный закон, определяя предмет доказывания по уголовному делу (ст. 73 УПК), намечает содержание знаний, к которым должен прийти следователь, судья в результате рассмотрения и разрешения дела. С другой стороны, процессуальный закон предоставляет следователю (прокурору, судье) определенную свободу в выборе вариантов поведения. Помимо перечисленных факторов усмотрение формируется под воздействием относительно определенных норм уголовно-процессуального закона. В их числе выделяют: 1) альтернативные нормы; 2) оценочные понятия и термины; 3) пробелы в праве; 4) применение правовых норм по аналогии (аналогия права, аналогия закона). Следовательно, оценочные понятия и термины являются лишь одним из многочисленных факторов, обусловливающих формирование усмотрения лиц, наделенных государственно-властными полномочиями, в уголовном процессе. Полагаем, что вряд ли можно утверждать о приоритетном, определяющем значении данного фактора в сравнении с остальными. По мнению С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой "усмотреть" – значит установить, обнаружить, заподозрить. С точки зрения В.Н. Дубовицкого следует различать широкую и узкую трактовку понятия "усмотрение". Широкое, общесоциальное понимание усмотрения – это решение, мнение, заключение вообще. При таком подходе, по мнению автора, получается, что право "связано" усмотрением. Узкая трактовка усмотрения – это усмотрение, которое "связано" правом. Б.М. Лазарев понимает усмотрение как волевую сторону соотношения целесообразности и законности. В коллективной монографии А.Е. Лунева, С.С. Студеникина и Ц.А. Ямпольской административное усмотрение определялось только в связи с законом. Авторы подчеркивали, что в рассматриваемой ими сфере применения закона выбор решения должен быть связан и узами другого рода – целью, которая либо указывается законодателем, либо вытекает из смысла закона. Поэтому усмотрение можно рассматривать как целесообразность в сфере применения закона. В литературе существует и такая трактовка усмотрения, при которой под ним подразумевается определенная рамками законодательства известная степень свободы органа в правовом разрешении индивидуального конкретного дела, предоставляемая в целях принятия оптимального решения по делу. К.И. Комиссарова судебное усмотрение понимает как "специфический вид судебной правоприменительной деятельности, сущность которого заключается в предоставлении суду в соответствующих случаях правомочий принимать, сообразуясь с конкретными условиями, такое решение по вопросам права, возможность которого вытекает из общих и лишь относительно определенных указаний закона". Свобода усмотрения правоприменителя интерпретируется и как творческая, интеллектуально-волевая деятельность компетентного субъекта, в процессе которой окончательно формируется его нравственно-правовая позиция по рассматриваемому делу. П.И. Люблинский определял усмотрение как право свободно-целесообразной оценки в применении, по указанным в законе основаниям, предоставленных данному органу правомочий. При этом объем предоставляемого усмотрения должен определяться следующими условиями: 1) сложностью и неуловимостью обстоятельств, которые следует принять во внимание при оценке; 2) невозможностью для законодателя найти общие формулы для выражения какого-либо юридического правила, вследствие чего он может дать только наставление, а не строгую норму; 3) вообще невыясненностью в законе тех юридических фактов, в зависимости от которых должна быть принята ограничивающая права мера в тех или других ее виде, размере и тяжести. В первом случае законодательство может дать самые общие правила оценки, а главным образом следить, чтобы оценка была обстоятельной, беспристрастной и разносторонней (например, оценка доказательств). Во втором случае законодатель сознает отдельные условия применения различных мер, но, не умея заключить их в общую норму, дает для примера перечисление некоторых условий, предоставляя усмотрению судьи выводить точное значение каждого. Что касается третьего условия, то здесь законодатель, имея с одной стороны сложность обстоятельств, которые должны быть приняты во внимание, и с другой стороны – разнообразие могущих быть принятыми мер, способен установить целесообразно-справедливое соотношение между ними лишь в общих чертах, оставив более подробное сообразование усмотрению судьи. Исходя из этого, к числу условий, от которых зависит объем усмотрения, П.И. Люблинский причисляет: сложность обстоятельств, степень выяснения законодателем значения этих обстоятельств и, наконец, разнообразие могущих быть принятыми мер. По поводу возможности усмотрения в правоприменении в литературе существуют диаметрально противоположные позиции. Так, ее противники считают, что усмотрение – следствие несовершенства законодательной техники, оно не соответствует исторической перспективе развития уголовной политики и принципу законности. Предоставление судам права усмотрения "таит в себе как раз опасность "шарахания" и "кампанейщины", которые наносят особый вред стабильности закона". Несколько половинчатую позицию в этом вопросе занимает В.М. Манохин, который полагает, что "поскольку усмотрение существует и действует как юридическое явление и останется в качестве такого впредь, оно должно получить в законодательстве и в правоприменительной деятельности право гражданства. Его нельзя прятать каучуковыми формулировками: при необходимости, в исключительных случаях, при целесообразности и т.п.". Напротив, сторонники усмотрения в процессе правоприменения обосновывают его необходимость и реальность. В этой связи В.В. Лазарев пишет, что закон всеобщ, а применение закона – творческая деятельность. Поэтому остаются относительно широкие возможности для привнесения направленности субъектов правоприменения по делу и, в особенности, в процессе его рассмотрения. Эти возможности, по мнению автора, весьма значительны в случаях конкретизации права, преодоления пробелов в праве, решения вопроса при значительном усмотрении правоприменителя. Соглашаясь с тем, что правовая регламентация означает строгое регулирование процессуальной деятельности и ею ограничивается свобода деятельности судебно-следственных работников, В.В. Лазарев подчеркивает: "Это не значит, что последние не свободны в своих волеизъявлениях, а также в выборе средств реализации собственной деятельности, ее более рациональной и эффективной организации. Такая свобода реальна". Она выражается в широком применении тактических приемов и комплексов, комбинаций и вместе с тем, по убеждению ученого, осуществляется в рамках требований закона, подчинена его принципам и не может простираться далее оперирования требованиями и порядком деятельности уже сформулированными в законе. Для А. Барака усмотрение - "это полномочие, данное лицу, которое обладает властью выбирать между двумя или более альтернативами, когда каждая из альтернатив законна". Подобной позиции придерживается и В.А. Дубривный, считающий, что "обязательное выполнение закона не лишает следователя свободы в выборе действий и решений, однозначно в любом случае они должны согласовываться с целями расследования и не нарушать права и законные интересы участников предварительного следствия". Как считает О.А. Папкова, "применение усмотрения судьей, ведущее к последовательному изложению доказательств в решении суда, их логически и юридически убедительный анализ являются залогом его законности, обоснованности и справедливости". А.Э. Жалинский совершенно прав, полагая, что в действии права проявляется определенный разрыв между целями законодателя, его волей и их выражением в форме закона, в языковых средствах. Это сказывается на методике и правилах толкования, хотя подобное нельзя рассматривать как случайность, как показатель недостаточной работы над текстом закона, ибо модель (а таковой является всякая норма) принципиально не может исчерпать всех свойств отражаемого объекта, причем этот разрыв особенно ощутим на уровне перевода замысла, целей, стремления в определенную застывшую форму (текст). По его мнению, признание и необходимость оценочных признаков уголовно-правовой нормы неизбежно приводят к возможности нескольких ее толкований; если можно было бы добиться единодушия в решениях правоприменителей, т.е. однозначной практики, то следовало бы формализовать оценочный критерий. Далее А.Э. Жалинский делает вывод о необходимости осознания правомерности усмотрения правоприменителя и введения его в соответствующие строго определенные рамки (ситуации, в которых такое усмотрение возможно, пределы усмотрения, юридические правила, которым оно должно подчиняться). В некотором смысле данный автор солидарен с В.М. Коганом, рассматривающим процесс квалификации преступления как вероятностный. Это положение не ново. Еще М.С. Строгович полагал, что правовая оценка фактов на основании уголовного закона, т.е. то, что называется квалификацией преступлений, не может рассматриваться как истина, поскольку она зависит от отношения судей к рассматриваемому деянию. Правда и здесь есть иная позиция. Так, В.Н. Кудрявцев в несколько эмоциональной форме пишет, что, если бы понятие объективной истины не распространялось на квалификацию, каждый судья смог бы мерить на свой аршин и его выводы нельзя было бы ни проверить, ни исправить. Еще более определенно свою позицию по проблеме усмотрения выражает П.Е. Кондратьев. По его мнению, в законе в силу сложности реальных жизненных ситуаций, вынужденной лаконичности формулировок, многообразия смысловых оттенков используемых терминов практически невозможно дать такое описание состава преступления, которое не допускало бы известного разночтения при использовании их различными субъектами правоприменения. Более того, закон в силу особенностей его воздействия на поведение людей должен быть относительно стабилен во времени, тогда как регулируемые отношения подвижны, изменчивы, как изменчива и оценка этих отношений со стороны государства и отдельных граждан. До предела же формализованные предписания в этих условиях могут приводить либо к нарушениям принципа справедливости при определении ответственности, либо к изменению соответствующего нормативного акта. Следовательно, усмотрение правоприменителя при принятии уголовно-правовых решений необходимо рассматривать не как отступление от принципа законности, а как необходимый и социально-оправданный элемент правоприменительной деятельности, поэтому требуется не отказ от него, а ввод регуляторов, не допускающих перерастания допустимого усмотрения в произвол. Решение этой задачи должно охватывать ряд направлений с учетом того, что проявление усмотрения связано не только с использованием оценочных категорий уголовного закона, но и с установлением и оценкой доказательств, применением норм права в отношении конкретных фактов и т.д.. Действительно, принцип законности, строгая регламентация правового поведения должностных лиц не исключают усмотрения, в котором выражается целесообразность того или иного решения, принимаемого на основе закона и в рамках компетенции должностного лица. Возможность действовать по усмотрению необходима потому, что в сфере уголовного судопроизводства складывается большое количество различных ситуаций, предусмотреть которые в законе затруднительно. В.Н. Кудрявцев и В.П. Казимирчук акцентируют внимание на том, что "исходным элементом правореализации служат два феномена: юридическая норма и социальная ситуация, к которой она непосредственно относится…". Разделение учеными этих двух аспектов в правоприменении проводится не зря. Это два самостоятельных, но в то же время взаимообусловленных и взаимодополняющих друг друга элемента. Специфика такого деления и предполагает как наличие различных социальных ситуаций, к которым применяется юридическая норма, так и существование в праве относительно определенных предписаний, позволяющих решать те или иные вопросы, возникающие при определенной ситуации. Подводя промежуточный итог по вопросу о допустимости усмотрения, хотелось бы привести высказывание П.И. Люблинского, пришедшего к выводу, что граждане боятся не усмотрения судьи, а его произвола, они протестуют не против власти судьи определять справедливость в отдельных случаях, а против чрезмерности ее и поставления в зависимость от нее основных прав гражданина. На наш взгляд, наличие оценочных понятий и терминов в уголовно-процессуальном праве крайне необходимо. Они позволяют учесть конкретные обстоятельства данного дела и выбрать применительно к ним одно из перечисленных в законе или вытекающих из его смысла решений, что делает уголовно-процессуальное законодательство универсальным, способным отреагировать на любую жизненную ситуацию. Авторская убежденность в этом ни в коей мере не отрицает возможности анализа иных взглядов и подходов по рассматриваемому вопросу. В частности, А.Д. Бойков, рассматривая процессуальные нарушения, зафиксированные в уголовных делах с отмененным приговором, приходит к выводу, что чем легче формализуется процессуальное требование и меньше места в нем занимает оценочный момент, тем легче обнаруживается нарушение нормы и неотвратимее применяется санкция за него, тем меньше таких нарушений. Несколько дальше в этом направлении "продвинулся" С.Г. Ольков. Фактически рассматривая относительную определенность в сфере уголовно-процессуальной ответственности, он предлагает закрепить в законе все составы уголовно-процессуальных правонарушений. "Только то, что прямо признается законом правонарушением, - отмечает автор, - может влечь юридическую ответственность (негативную) любого вида без каких-либо, даже самых незначительных, исключений". При таком подходе вполне логичным, по мнению С.Г. Олькова, представляется и следующий шаг - введение кодекса об уголовно-процессуальных правонарушениях. Возможность обозначить в уголовно-процессуальном праве полный перечень всех правонарушений и закрепить за каждым из них "свою" санкцию представляется весьма сомнительной. "Уголовно-процессуальная деятельность - область разрешительного регулирования по своей объективной природе. Она требует точного определения порядка функционирования, закрепления образцов поведения, которым можно или нужно следовать. Что же касается нарушения этого порядка, то вряд ли возможно заранее запрограммировать все ситуации, при которых происходит сбой механизма уголовно-процессуального регулирования". Использование запретов в этой сфере не является необходимостью, их нормативное формулирование должно иметь место там, где наиболее существенно затрагиваются права и свободы граждан. Однако речь идет не о том, что все или большинство предписаний в уголовно-процессуальном кодексе должны иметь относительно определенный характер. Абсолютно определенная регламентация в праве, безусловно, уменьшает сферу усмотрения правоприменителя, но в то же время является гарантией законности, содействует стабильности правоприменительной деятельности, выполняет иные социально-полезные функции не менее значимые, чем функции диспозитивности. Исследуя аналогичные вопросы в сфере уголовно-правовых отношений, В.М. Коган указывал: "Формализм содержания в уголовном праве неизбежен... Формализм содержания в уголовном праве полезен. Он есть господство над изменчивым. Он есть свобода от случая, независимо от того, выступает случаем обстоятельство или личность". Продолжая рассуждения об этом, В.В. Питецкий добавляет: "Вместе с тем, формализм в уголовном праве, доведенный до абсолюта, из достоинства может превратиться в свою противоположность, ибо такое право отличается примитивизмом, возрождает казуистический способ закрепления правовых предписаний, будет не способно к урегулированию или охране того круга общественных отношений и благ, ради которых оно существует. Свойством, позволяющим смягчить недостатки формализма закона, является его гибкость". Представляется, что постановка вопроса о конкуренции относительно определенных и абсолютно определенных норм в праве не имеет достаточного основания. Предметом самостоятельного исследования может стать их соотношение, баланс, но не вытеснение одних положений другими. П.Ф. Пашкевич отмечал: "Закон и усмотрение при его применении - две стороны правового регулирования общественной жизни, нуждающиеся в определенном сочетании, при котором должна сохраняться ведущая роль закона в качестве основы законности и судейского усмотрения". Отсюда вытекает другое, не менее важное значение формальной определенности в уголовно-процессуальном праве, состоящее в том, что посредством нее обеспечивается регулирование точных границ прав и обязанностей субъектов, рамок, в которых может и должна осуществляться их деятельность, в соответствии с объективными потребностями общества. Поэтому нельзя не учитывать, что относительная определенность в праве должна иметь свои границы. Установление в законе узких рамок при выборе участниками процесса, особенно лицами, осуществляющими производство по делу, вариантов своего поведения будет сковывать правоприменителя, снизит уровень универсальности права, повлияет на достижение задач уголовного судопроизводства. Напротив, расширение пределов такого выбора может привести к росту числа злоупотреблений должностными правомочиями, "вольнице". Рекомендации, высказанные различными учеными по поводу наличия в законодательстве относительно определенных предписаний, в большинстве своем охватывают и вопросы использования оценочных терминов при формулировании правовых норм. Вместе с тем, отдельные авторы в своих работах приводили суждения именно по проблеме оценочных понятий, являющейся частной в сравнении с проблемой относительной определенности в праве, усмотрения. Так, по убеждению М.И. Бару, бытие оценочных понятий в праве вполне оправдано и отвечает потребностям практики. Тем не менее, автор отмечает, что с точки зрения эффективности правового регулирования и идеи законности, чем меньше оценочных понятий, тем лучше, так как индивидуальная (субъективная) оценка может и не совпадать, а иногда выйти за пределы той оценки, которую имел в виду законодатель, устанавливая норму, содержащую оценочное понятие. П.М. Рабинович утверждает, что "применение оценочных понятий в правовом регулировании - это специфическая государственно-правовая закономерность". Данная закономерность вытекает из того, что высокая степень нормативности, присущая праву, может существовать только в том случае, если действие права обеспечивается конкретизированным, сообразным данной ситуации применением общих, абстрактных норм. Большинство же авторов склоняются к мысли, что оценочные понятия в праве - явление патологическое, скорее терпимое, нежели поощряемое законодателем, а потому предлагают сократить сферу их использования. С.С. Алексеев, например, констатирует: "... По мере развития права происходит известное сужение пределов усмотрения правоприменительных органов, замена оценочных категорий исчерпывающим регулированием в нормативных актах". "Отмечая положительное значение оценочных признаков, - пишет В.Н. Кудрявцев, - следует признать, что сокращение их числа в законодательстве способствует укреплению законности". Решение вопроса о необходимости либо целесообразности использования оценочных понятий, как считает Е.А. Фролов, может оказаться удовлетворительным только на основе должного учета конкретно-исторических условий времени их применения, состояния и возможностей законодательства. "В обстановке часто меняющихся условий общественной жизни, существенных резких изменений экономической и политической ситуации сфера использования оценочных понятий неизбежно должна быть достаточно широкой, ибо законодатель объективно не способен учесть все это и внести соответствующие коррективы в общеобязательные нормы поведения.... Стабильность общественной жизни, экономических и политических условий требует стабильности, устойчивости законодательства и обеспечиваемого им правопорядка". С учетом этого Е.А. Фролов приходит к заключению, что "решению задачи дальнейшего укрепления законности... должно соответствовать также и сужение сферы применения оценочных понятий, их постепенная замена в законе понятиями формально-определенными, обладающими твердыми и устойчивыми признаками. Курс на постепенное сокращение использования оценочных понятий представляется закономерным потому, что он, сужая пределы судейского усмотрения, означает вместе с тем и сведение к минимуму числа судебных ошибок, усиление строгих и стабильных гарантий законности". Несколько позже Е.А. Фролов совместно с В.В. Питецким отмечали, что "нередко происходит замена оценочных понятий исчерпывающим регулированием в нормативных актах, но это только тенденция, так как полное устранение оценочных категорий невозможно, да и не всегда нужно". Такого же мнения придерживается и ряд других ученых. Однако, как отмечает Н.И. Агамиров, данная позиция представляется спорной как с теоретической, так и с практической стороны. "Некоторые авторы как на реальность прямо указывают на факт сужения пределов свободного усмотрения и замены оценочных понятий формально-определенными. Между тем практика показывает: законодатель отнюдь не спешит "избавляться" от оценочных понятий и категорий. Так, по подсчетам Т.В. Кашаниной, произведенным в 1976г., в УК РСФСР насчитывалось более 60 оценочных понятий и положений, в ГК РСФСР - более 40, в КЗоТ РСФСР - более 20. По последним подсчетам, произведенным в 1985 г., количество оценочных понятий значительно увеличилось: в УК РСФСР... их содержится более 200, в ГК - более 70, в КЗоТ - более 110". Даже если принять во внимание, что при проведении таких подсчетов мнения ученых по поводу отнесения различных выражений к числу оценочных не всегда совпадали, следует согласиться с тем, что количество оценочных понятий не сокращалось, а увеличивалось. К настоящему времени ряд оценочных понятий пополнился в силу причин социально-политического характера, о которых говорил Е.А. Фролов, обусловивших принятие УК РФ, УПК РФ, ГК РФ, где закреплены новые правовые институты. Ю.П. Соловей, исследовавший проблему усмотрения в административной деятельности милиции, указывает, что "вопреки распространенному мнению, использование оценочных понятий при формулировании прав милиции в ряде случаев не расширяет, а, напротив, сужает ее усмотрение". Для наглядности он предлагает сравнить безусловное право "останавливать транспортные средства" и несколько более узкое право "останавливать при необходимости транспортные средства". С этим утверждением можно согласиться лишь частично, признав такой способ законодательного ограничения пределов усмотрения малоэффективным, не способным в полной мере оградить права и свободы граждан от незаконного или необоснованного принудительного вторжения. Практика свидетельствует о различном, порой взаимоисключающем толковании оценочных терминов следователями, прокурорами, судьями и иными участниками уголовного судопроизводства. Пользуясь подобной неопределенностью, защитники обвиняемых оспаривают, зачастую небезуспешно, законность и обоснованность принятых по делу решений и проведенных следственных и процессуальных действий. И это неудивительно, поскольку любой из участников процесса может рассматривать одни и те же факты с разных сторон, в зависимости от занимаемой по делу позиции, и вкладывать в оценочные понятия и термины лишь тот смысл, который соответствует его личным представлениям либо выгоден ему по каким-то причинам. Различия в толковании оценочных терминов могут быть обусловлены и рядом иных факторов таких, как: пробелы в правовой подготовке, недостаточный практический и жизненный опыт, а помимо того, и заинтересованность правоприменителя в исходе дела. Следует учитывать, что различия в интерпретации смысла норм с оценочными терминами, вне зависимости от того, какими причинами они обусловлены, могут приводить и приводят к судебно-следственным ошибкам, уклонению от уголовной ответственности лиц, совершивших преступления, и наоборот, к осуждению невиновных. Ученые, разрабатывавшие данную проблему в 70 - 80-х годах, отмечали возможность творческого применения норм права как положительное свойство оценочных понятий и терминов. Так, И.Я. Дюрягин в 1981 г. констатировал: "Все большее число авторов видит "свободу усмотрения" судебных, административных и других органов при решении конкретных дел. Признано, что в законодательстве широко распространены оценочные понятия и ситуационные нормы, которые позволяют правоприменяющим органам решать определенные вопросы в рамках правовых норм, но учитывая особенности конкретных ситуаций". В настоящее время указанное свойство следует отнести скорее к их недостаткам. За истекший период кардинально изменились условия деятельности правоохранительных органов: в несколько раз возрос уровень преступности, а вслед за ним и нагрузка на следователей, прокуроров и судей, при этом значительно снизился качественный состав следственных подразделений. Попытаемся проанализировать эффективность правоограничений, устанавливаемых нормами с оценочными терминами. Предписания ст. 165 УПК, действительно, сужают возможность проведения осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, а также личного обыска без получения судебного решения, допуская его лишь в исключительных случаях, не терпящих отлагательства. Но на практике данное понятие может трактоваться чрезмерно широко. Как нам кажется, норма ст. 165 УПК стала бы более эффективной, если бы законодатель привел примерный перечень случаев, не терпящих отлагательства, или разъяснил содержание данного понятия иным способом. Примечателен тот факт, что ни один из ученых не предлагает конкретных путей "избавления" законодательства от оценочных понятий и терминов и замены их формально-определенными. Все рекомендации подобного рода по существу сводятся лишь к мотивации целесообразности сократить применение этих понятий. Однако процесс "перевода" оценочных терминов в категорию формально-определенных существенно затруднен рядом причин. Легче всего "стандартизации" поддаются количественные оценочные термины, которые могут быть выражены, например, определенным временным периодом. Так, УПК РФ, закреплен эталон ранее использовавшегося в УПК РСФСР понятия "длительный срок", в связи с чем это понятие перестало быть оценочным. По мнению отдельных ученых, право стремится к использованию как можно большего числа количественных понятий вместо качественных. Ф. Жени даже считает, что замена качественных понятий количественными наряду с упразднением так называемых юридических условий нормы является одним из основных или даже основным методом юридической техники, который состоит в выявлении сущностных элементов права. Между тем, выработка стандартов качественных оценочных понятий сопряжена с большими трудностями. Во-первых, объектом оценки являются качественные признаки явлений, которые, как правило, не могут получить исчерпывающей и однозначной характеристики. Во-вторых, для качественной оценки характерно отсутствие точно определенного критерия. Качественные оценки не допускают жестко установленных стандартов, отсюда известная неопределенность, проблематичность их содержания. И наконец, качественной оценке свойственна относительная неопровержимость. Это означает, что практика не располагает средствами для немедленной проверки истинности качественной оценки. Ее истинность или ложность можно выявить в первом приближении путем сопоставления с другими качественными оценками, а в конечном счете - путем использования данной оценки в практической деятельности. Как отмечалось, большинство уголовно-процессуальных оценочных терминов относятся к разряду качественных, а потому их замена на неоценочные фактически невозможна. В первую очередь это касается оценочных понятий и терминов, используемых в нормах доказательственного права. Вытеснение этих понятий абсолютно определенными означало бы возврат к формальной теории доказательств, "арифметической" их оценке при решении вопроса о виновности или невиновности лица. Как показывает зарубежный опыт при попытках истолкования таких понятий, как "достаточные доказательства", "достаточные основания полагать" законодатель вынужден будет прибегать к иным оценочным выражениям, а следовательно, не облегчит процесс оперирования ими. Изучение проектов УПК РФ, которые были подготовлены различными авторскими коллективами в ходе судебно-правовой реформы, а также теоретической модели УПК РСФСР показало, что значительного изменения числа оценочных понятий и терминов не планировалось. Разработчики законопроектов, по-видимому, не заостряли внимания на проблеме использования оценочных терминов, в большинстве случаев ограничиваясь заимствованием норм, содержащих такие выражения, из УПК РСФСР. В редких случаях предлагались некоторые редакционные изменения таких предписаний, не изменяющие их существа. Так, в соответствии со ст. 220 теоретической модели УПК РСФСР "дознаватель и следователь вправе произвести обыск, если собранные по делу доказательства дают достаточные основания полагать, что в каком-либо жилом, служебном, производственном либо ином месте или у какого-либо лица находятся предметы или документы", имеющие значение для дела. Предпринимались попытки разъяснения оценочных терминов путем приведения открытых перечней явлений, составляющих их содержание. К примеру, в теоретической модели УПК РСФСР таким способом истолкованы термины "предметы и документы, имеющие значение для дела" (ч.2 ст. 219), а также "случаи, не терпящие отлагательства", когда производство обыска возможно без санкции прокурора (ч.2 ст. 221). Кроме того, в Модельном УПК СНГ наряду с понятием "особая сложность дела" применяется и "повышенная сложность дела" (ст.170). Однако такие изменения являлись единичными, не носили системного характера. Приводя толкование одних оценочных терминов, авторы почему-то забывали о других В проекте УПК РФ, после его принятия Государственной Думой в первом чтении, был приведен перечень "исключительных случаев" применительно к принятию решения об обыске (ч. 3 ст. 196), а также производству осмотра места происшествия без участия понятых (ч. 1 ст. 187), но впоследствии сохранена лишь последняя норма. Сравнительно-правовой анализ УПК РСФСР и УПК РФ позволяет утверждать, что основная часть оценочных понятий и терминов, использовавшихся в ранее действовавшем законодательстве, благополучно перекочевала в новый УПК. В некоторых случаях изменилась редакция норм, например, понятие "сущность дела" заменено на "существо обвинения". Из законодательства об уголовном судопроизводстве исчезли понятие "длительный срок", но появилось понятие "достаточное время" (ч. 3 ст. 47 УПК РФ). По действующему УПК основанием отмены приговора является нарушение уголовно-процессуального закона, тогда как ранее возвращение уголовного дела для производства дополнительного расследования и отмена приговора связывались только с существенными нарушениями. В УПК РФ введены и понятия ранее не применявшиеся: "добросовестный приобретатель" (ч. 2 ст. 116), "имущественная несостоятельность лица" (ч. 6 ст. 132).Следует отметить, что в связи с появлением особого порядка судебного разбирательства (раздел Х, глава 40 УПК), регламентацией в УПК РФ таких следственных действий, как проверка показаний на месте (ст. 194), контроль и запись переговоров (ст. 186) число оценочных терминов увеличилось. К тому же, несмотря на скептическое отношение разработчиков УПК к усмотрению дознавателя, следователя, прокурора, суда, стремлению ограничить его в УПК РФ не введено ни одной новой нормы, действительно сокращающей сферу усмотрения участников уголовного судопроизводства, наделенных властными полномочиями. Напротив, для принятия решений о заключении под стражу, производству осмотра, обыска, выемки в жилище, личного обыска теперь требуется единодушное мнение не двух, а трех субъектов: следователя (дознавателя), прокурора и судьи, каждый из которых обладает определенной долей собственного усмотрения. Положительное разрешение ходатайства следователя (дознавателя) о применении соответствующей меры пресечения (производстве следственного действия) возможно при совпадении его усмотрения с усмотрением прокурора, а в последующем и судьи. Введенный УПК РФ процессуальный порядок принятия судебных решений по анализируемым вопросам, свидетельствует, на наш взгляд, о расширении сферы усмотрения, причем не в арифметической, а в геометрической прогрессии (если уместно математическое сравнение). На наш взгляд, кардинального решения данного вопроса в сторону увеличения или уменьшения числа оценочных понятий и терминов в уголовно-процессуальном законе не требуется. Несмотря на то, что ранее действовавший УПК РСФСР не отвечал в полной мере современным требованиям, достался нам "по наследству" от канувшей эпохи, он до последних дней оставался "применяемым". Если перемены, произошедшие в России, обусловили принятие УК РФ, ГК РФ, огромного множества других нормативных актов, где закреплены совершенно новые правовые институты, то порядок производства по уголовным делам революционных нововведений не претерпел. Несомненно, появление в УПК РФ совокупности норм, не известных ранее действовавшему законодательству, видоизменение отдельных предписаний повлекло некоторое изменение количества оценочных терминов в сторону увеличения в одних нормах и уменьшения в других. Однако на сегодняшний день такие изменения нельзя считать существенными, и говорить о них как о тенденции. Полагаем, что возрастающие требования к соблюдению законности в сфере уголовного судопроизводства свидетельствуют о необходимости разработки системы гарантий надлежащего применения норм с оценочными понятиями и терминами. Основное место в данной системе должно быть отведено гарантиям законодательным, правовым. На наш взгляд, ключ к правильному пониманию содержания оценочных понятий и терминов должен находиться intra legem (внутри закона), а не extra legem (не за его рамками). Иначе акты применения норм с оценочными понятиями и терминами могут противоречить общему смыслу уголовно-процессуального закона. Большая часть норм УПК РФ была известна и ранее действовавшему законодательству, за время применения которого накоплена богатейшая практика реализации уголовно-процессуальных норм как формально-определенных, так и содержащих оценочные понятия и термины. Обобщение практики позволит выявить и позитивные и негативные примеры, связанные с использованием в уголовном процессе понятий и терминов, о которых идет речь. Кроме того, такое обобщение будет способствовать вычленению причин различного толкования оценочных понятий и терминов для последующей их нейтрализации, а также станет в дальнейшем основой упорядочения использования оценочных понятий и терминов в тексте закона. С целью совершенствования уголовно-процессуального законодательства необходимо воспользоваться следующими приемами юридической техники: 1) упорядочение используемой в нем терминологии; 2) разъяснение в тексте закона отдельных оценочных терминов; 3) приведение примерных перечней. Подобные меры предлагались Е.А. Фроловым и В.В. Питецким для упорядочения уголовного законодательства. Согласно УПК РФ основанием для производства следственных действий и принятия процессуальных решений могут являться: "достаточные данные" (ч. 2 ст. 140, ч. 1 ст. 182), "иные данные, дающие основания подозревать лицо в совершении преступления" (ч. 2 ст. 91), "достаточные основания полагать" (ч. 1 ст. 97, ч. 3 ст. 115, ч. 2 ст. 153, ч. 2 ст. 184, ч. 1 ст. 185, ч. 1 ст. 186), "достаточные доказательства, дающие основание для обвинения в совершении преступления" (ч.1 ст. 171). Следствием свободы, с которой законодатель использует далеко не тождественные по содержанию термины при регулировании порядка производства по уголовным делам, явилось противоречивое их истолкование как среди ученых, так и практических работников. Обеспечить в этих условиях единообразное применение уголовно-процессуальных норм фактически невозможно. Считаем также, что в контексте ряда уголовно-процессуальных норм оценочные понятия и термины просто незаменимы и отказаться от них вряд ли возможно. Однако из уголовно-процессуального закона должны быть исключены те из них, которые не несут надлежащей смысловой нагрузки, а лишь затрудняют правоприменительный процесс. Другим эффективным средством упорядочения практики реализации оценочных терминов является, по нашему мнению, разъяснение содержания части из них непосредственно в тексте уголовно-процессуального закона. Раскрывать все оценочные термины в УПК вряд ли целесообразно, однако, некоторые из них имеют определяющее значение при принятии тех или иных процессуальных решений, а поэтому, непременно должны быть разъяснены на законодательном уровне (например, "особая сложность дела" (ч. 2 ст. 109, ч. 5 ст. 162, ч.1 ст. 163), "большой объем дела" (ч. 2 ст. 154, ч. 1 ст. 163), "тяжелое заболевание (иная тяжкая болезнь" (п. 4 ч. 1 ст. 208, п. 2 ч. 1 ст. 238, п. 3 ч. 1 ст. 398) и т.д.). Также следует разъяснить и те оценочные термины, применение которых вызывает наибольшие затруднения и ошибки в практической деятельности правоохранительных органов (например, "участник уголовного судопроизводства не владеющий или недостаточно владеющий языком, на котором ведется производство по уголовному делу" (ч. 2 ст. 18 УПК) и т. д.). Достаточно перспективным направлением совершенствования уголовно-процессуального законодательства представляется и закрепление примерных перечней явлений, составляющих содержание отдельных оценочных понятий. Практически в каждом учебнике по уголовному процессу, криминалистике, каждом комментарии к УПК дается набор "исключительных и не терпящих отлагательства случаев", "уважительных и неуважительных причин". Огромное количество положительных и отрицательных примеров реализации норм, содержащих приведенные оценочные термины, знает и практика. Таким образом, составление указанных перечней не вызовет значительных трудностей. Вместе с тем, наличие в законе открытых перечней позволит правоприменителю свободнее ориентироваться в уголовно-процессуальной материи при оперировании нормами с оценочными понятиями и терминами. В ходе исследования рассматриваемого вопроса нас заинтересовало мнение практических работников, которое во многом совпало с авторским. Так, на вопрос: "Какие из перечисленных ниже мер, на Ваш взгляд, будут способствовать единообразному и точному применению норм, содержащих оценочные понятия?" ответы распределились следующим образом: - Приведение в УПК определений оценочных понятий 50% - Разъяснение содержания оценочных понятий в постановлениях Пленума Верховного Суда России, а также в ведомственных нормативных актах (приказах, инструкциях и т.п.) 39,5% - Разработка научных рекомендаций о порядке применения оценочных норм 19% - Приведение в УПК примерных перечней явлений, входящих в содержание оценочных понятий 18,5% - Разъяснение оценочных понятий в научно-практических комментариях к УПК 16,3% - Иное 1,1%
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |