Алина Александровна Борисова 24 страница

Развернуться и посмотреть в его глаза оказалось невероятно сложным. Я долго скольжу взглядом по его одежде, старательно рассматривая едва заметный узор на ткани его серой рубахи, любуюсь шелком его волос, свободно рассыпанных по плечам. В поле зрения даже попадает его волевой подбородок. А у Лоу линия подбородка изящней. И ямочка... И о чем я думаю? Взгляд вновь падает вниз, на стиснутые в кулаки руки.

Лара! - голос становится настойчивым. - Подозреваю, тебе не понравится, что я скажу, но в университете я за подобные слова - не важно, в свой или в чужой адрес их при мне произносили - бил по лицу наотмашь. Потому что секс - это не разврат. Это дарованная нам богами способность познать наслаждение. Познать единение. В сексе даже вампиры не способны ни сдержать, ни скрывать свои эмоции. И оскорблять того, кто способен раскрыться навстречу другим - это оскорблять богов!

Раскрыться другому, да. Но не другим. Не всем.

Ла-ра! Кто. Это. Сказал? Назови мне имя, тыкни пальчиком!

Это не надо никому говорить, это общеизвестно...

Вот как же я устал бороться с вашим коллективным бессознательным! Вы же ни корней своих не помните, ни учителей. На какую подкорку у вас все это записано, что и не вытравить никак?! - он даже руками всплескивает, забыв про рычаг управления, что, впрочем, на управлении машиной никак не сказывается. - Ты получала удовольствие, я получал удовольствие, Лоу, поверь, тоже было весьма и весьма приятно. Так с какого перепугу ты теперь начинаешь ругать себя некрасивыми, некорректными, да и просто грязными словами?

Слова грязные, а поступки, которые они обозначают, значит, нет?

Слова грязные, потому как их придумали моральные уроды для оскорбления других. А желание получать и дарить наслаждение ни грязным, ни оскорбительным быть не может. И прекрати ты уже заниматься самоедством! Мне от одних твоих эмоций нынешних уже тошно.

А вчера - тебе разве было не тошно? Ты все бросил, прилетел...

Ну, может у меня просто дела кончились, могло же так совпасть? - он мне подмигивает, но улыбаться в ответ не получается. - Нет, Лар, мне не было тошно. Лоу ведь меня спрашивал предварительно, не возражаю ли я...

Не возражаешь, чтобы что? Он что же, заранее меня собирался... в эту ванну? Это не было экспромтом, он с самого начала планировал?.. - только что я переживала, не понимая, как я могла, а теперь еще горше стало от мысли, что для него это, выходит, было заранее решенным делом, развести молодую дурочку - через эмоции, через боль - и сладко-сладко утешить. Выть захотелось. Ну и кто же я после этого, раз попадаюсь на такие разводы? Вот только те самые «грязные» слова и остаются.

Лара, ну перестань, сил же никаких нет! - машина резко зависает в воздухе, словно на преграду невидимую натыкается. Анхен бросает рычаг управления и разворачивается ко мне. - На колени ко мне перебирайся.

Не надо, - отворачиваюсь. Туда, где и в помине нет никакого окна. А только небо, облака да лес внизу.

Он отстегивает мой ремень.

Иди. И послушай, что я скажу.

Перебираюсь. И прижимаюсь к его груди, судорожно вдыхая его запах. Чувствую, как его руки скользят по моей голове, плечам. Вцепляюсь пальцами в его рубашку. Нелепая ситуация. Чем больше он меня утешает, тем сильнее я чувствую себя неправой. Уж лучше бы ревновал меня по-человечески, проклинал, запрещал. А я кричала бы в ответ, что ничего ему не должна, ничего не обещала, в любви не клялась, и вообще, имею полное право. И ведь все правда, все так и есть. Да только что ж тошно-то так?

Я бы не стал утверждать, что Лоурэл такой хладнокровный озабоченный гад, распланировавший заранее совращение наивной девочки. Нет, моя хорошая. Мы говорили с ним о том, что между вами слишком много недосказанности, слишком много иллюзий, забвений. С этим надо было покончить, и я не возражал против этого разговора.

Только... разговора?

Нет, не только, - Анхен мягко улыбается, и снова гладит меня по голове. - Ты ему нравишься. Сильно. Я это чувствую, да он и не скрывает. А для вампира даже просто «нравишься» уже достаточный повод для интима. Лоурэл спросил меня, как далеко он может зайти. И я ответил, вот на что уговоришь ее, туда и заходи. Я ж тебе говорил, ты моя возлюбленная, ты сама для себя решаешь эти вопросы. Иметь друзей-любовников - это абсолютно нормально, в жизни мы встречаем слишком много тех, с кем хотелось бы быть чуть ближе, чем просто «беседовать через столик».

Что же ты тогда... прилетел?

Соскучился, - он чуть пожимает плечами. - Позавидовал. Решил проверить, как у тебя дела. Я все же не рассчитывал, что он увезет тебя к себе домой.

Да скажи уж честно: ты не рассчитывал, что я вообще соглашусь, - несчастно всхлипываю я. - Похвастаться хотел: у тебя есть девочка, которая может сказать вампиру «нет». Любому вампиру. Ты думал, я хорошая, правильная... По человеческим меркам правильная...

Вот уж о чем - о чем, а о том, что ты правильная, особенно по человеческим меркам, я не думал никогда, с тех пор, как впервые о тебе услышал, - он целует меня в висок. - Не выдумывай ерунды. Во-первых, я слишком хорошо знаю Лоу - он и мертвого уговорит на луну лететь. Во-вторых, я прекрасно чувствую, что он тебе симпатичен. Ну и в-третьих, я надеялся, что он уговорит и искренне рад, что так оно все случилось. Жизнь с вампирами без секса невозможна, это часть досуга, традиции гостеприимства, основа любого праздника... Я боялся, что с этим вопросом мы будем мучиться с тобой гораздо дольше...

Мы и будем... гораздо дольше, - угрюмо перебиваю его уверенные разглагольствования. - Позволь, я сяду на свое место. Я уже успокоилась, правда. Давай полетим.

Садись, - он не удерживает. - Нам и правда не стоит задерживаться, - машина срывается с места и вновь устремляется в полет. - Но что опять не так, скажи мне? Ты же попробовала: секс с вампиром - это не страшно, никто не позволит тебе умереть. Мы попробовали с двумя вампирами - и это тоже оказалось не страшно. Более того, это оказалось невероятно чувственно, обжигающе страстно. Только вспомни, как ты кричала между нами от наслаждения, будучи не в силах сдержаться. Разве тебе не хотелось бы повторить?

Нет, - даже не раздумываю.

Но почему, объясни ты мне? Тебе же было не просто хорошо, а очень хорошо.

Анхен, - а голос - усталый-усталый, - Тебе 800 лет. Ему поменьше, но по человеческим меркам тоже - запредел. При столь богатой сексуальной культуре вашего народа, за столько лет не выучить у женщины все чувствительные места и все способы доставить ей наслаждение - ну это надо быть полным дегенератом. И ты что сейчас, гордишься, что ты не такой? Да, ты можешь, вы можете, да еще этот ваш укус... А впрочем, ты и без укуса можешь довести меня до такого состояния, что я буду умолять только о «продолжении банкета» И Лоу может, и другие твои друзья, я не сомневаюсь... Но вот только на трезвую голову - я не хочу. Для меня это отвратительно, неприемлемо, пошло... И я прекрасно понимаю, что ты легко сможешь вновь меня заставить - просто попросишь своих друзей подождать чуток за дверью, пока не сведешь меня с ума, а потом - да, я буду извиваться под вами и кричать от наслаждения... Вот только потом мне будет плохо. Как сейчас, а быть может, даже хуже. Потому что сейчас хотя бы с Лоу я пошла сама, это был мой выбор. А ты мог искренне верить, что если мне хорошо с каждым из вас в отдельности, то будет здорово и вместе. А оно... не здорово. Не знаю. Теряется что-то. Потому что близость - это с кем-то, а не абы с кем. Не со всеми. Это личное. Индивидуальное. Для двоих. А все остальное - просто гимнастика. Физические упражнения с повышенным эмоциональным фоном. И теперь ты это знаешь. И если все же заставишь меня - ты меня предашь. Мне будет больно, Анхен, очень.

Молчит. Долго. Словно чтобы убедиться, что я выговорилась. Или чтобы найти для меня правильный ответ.

А я так надеялся, что ты переросла, наконец, свои детские глупости, - вздыхает он наконец, отказавшись, видно, от мысли искать для меня аргументы. - И вновь ты заставляешь меня дать тебе обещание, исполнение которого все и разрушит. Я не буду настаивать, Лара. И не буду заставлять. Но предлагать - буду всегда. И надеяться, что ты согласишься, - он печально улыбнулся, поймал мою руку, поднес к губам. Медленно поцеловал запястье, провел языком, оставляя влажный след. Мое сердце забилось быстрее, с каким-то сладким ужасом ожидая прикосновения его острых, как иглы зубов. За запястье он меня уже кусал, вчера... ах, нет, кусал не он, Лоу, в то время, как я его...ему... а Анхен меня при этом... Воспоминания обо всем, что этот укус сопровождало, обдавали мучительным жаром, заставляя стыдиться... или хотеть... И вновь стыдиться своих желаний. Нет, я не вампирша, я так не смогу, я не хочу больше - так.

Нам долго еще лететь? - отнимаю руку и пытаюсь сменить тему.

Да, моя хорошая. Но надеюсь, до вечера успеем.

А... куда?

Туда, где я хочу любоваться с тобой закатом, а потом и рассветом. Просто поверь, тебе там понравится, точно.

Он знает. Он все про меня знает. Что мне понравится. Что не понравится. Что обязательно должно понравиться, надо только правильно меня подготовить... А ведь он - готовил. Вспоминаю Пахомовку, наш с ним первый интим, еще не до конца, без укуса. Но ведь даже тогда, в самый первый наш раз он уже интересовался моей попой, имитируя пальцами то самое «двойное проникновение»! Да и потом, уже здесь, сейчас. Да, в первый раз он лишил меня невинности «классически», но уже во второй... «Есть несколько мест, где девушка бывает невинна...» Я думала - просто нравится ему так, чего не бывает. А он значит... «Я бы тебя подготовил», говорил некогда один куратор непутевой своей секретарше. Ну вот, дорвался и приступил. Как водится, не предупреждая и не спрашивая. И только теперь, когда он меня уже через это провел, выясняется, что свою «возлюбленную» он мыслит и как партнершу по групповому сексу. Эксперимент удался, так чего теряться?

Ослабляю ремни, ставлю пятки на сиденье, обнимаю коленки. На душе тоскливо, хочется выть. Я не хотела этого. Так - не хотела.

Он протягивает руку и нежно проводит по моим волосам. Отросшим вчера до вполне достойной вампирской длины. Хоть к парикмахеру иди, стрижку делай. Вот только зачем, если и дальше будут расти? Рывками. Зримо свидетельствуя о богатстве моей личной жизни.

Ты совсем измучила себя, Лар. Перестань. Оно того не стоит. Не бывает абсолютной морали и самой праведной правды, я много раз тебе говорил. Их выдумывают. В каждом обществе - свои. Причем далеко не всегда это делают самые лучшие представители этого общества, но в абсолютном большинстве случаев - из корыстных побуждений.

Их выдумывают, чтобы сделать нас лучше!

Чушь, милая, поверь моему опыту. Я видел столько обществ, и столько самых разных моральных установок. Их выдумывают, чтобы обеспечить обществу наилучшие шансы выжить. Меняются условия выживания - меняется и мораль. Так было всегда, у всех. И то, что приемлемо для целого сообщества, не может быть неприемлемым для одной маленькой девочки!

Да перестань ты уже меня путать! Мне плевать на мораль, на общества и кто там чего выдумывает! Есть вещи, которые лично мне не приятны. И делать их я не хочу. А чья мораль куда изменилась и как на это смотрит... да обсуди ты это с друзьями за чашечкой... крови. Не моей, желательно.

Ну, то, что тебе плевать на мораль, факт общеизвестный, - усмехается Анхен. - Тебя за это, помнится, из университета выгонять пытались. Причем, только на первом курсе - трижды.

Зато на втором у тебя с первой попытки получилось от меня избавиться!

Да? И что ж я тогда делаю здесь, с тобой? Все, Лара, хватит. Ты устала. У тебя и слабость-то еще не прошла, а ты себя еще и мыслями глупыми изводишь. Перебирайся назад, приляг. Лететь еще долго.

Качаю головой. Останусь. Нет, я не боялась его багажника. Ну, почти не боялась. Я очень надеялась, что не боюсь. Но проверять пока не спешила. Потом. Все равно придется там спать, Анхен предупредил, что далеко не каждую ночь доведется провести в доме, и теплые одеяла, и мягкие подушки в запасе имелись. И я согласилась, решив для себя, что от всяких страхов надо избавляться. Тем более, в машине мы были одни. За нами просто летела еще одна. И все те, кому предстояло стать моему спутнику ужином, летели там, вместе с парой слуг, обязанных этим ужином его в должный момент обеспечить. Да и вообще сделать наше путешествие максимально комфортным.

О второй машине я старалась не думать, тем более, что они все время держались сзади. Он вампир, и надо как-то с этим согласиться. Хотя, подозреваю, что закрывать глаза на его взаимоотношения с рабами в большом доме было гораздо легче, чем будет в поездке. Надо как-то... что? Научиться смотреть, как он их убивает? Или не убивает? Ведь можно же как-то не до смерти? Ну, с людьми же можно, почему бы не с ними? Может, он убивает не всех? Или вообще никого? Или только во время приступов безумия? Спрашивать не стала. Потому как знать - если уж честно - не хотела. Эта сторона его жизни была слишком уж чудовищной, и я пока была не готова ее принять. Пока? То есть я подозреваю, что однажды буду готова? Что приму и это? Сначала соглашусь спать с его друзьями, потом смотреть, как он убивает рабов...

Даже картинка представилась: он сидит, небрежно откинувшись, на самом краю своей бесконечной постели, пригнув к себе шею безучастного лысого создания, я - на коленях между его ног, ласкаю его... как когда-то Алла. А потом он в истоме падает спиной на покрывало, а рядом со мной падает бездыханный труп, и он просит: «Лар, скинь его в люк. Ну, ногой чуть-чуть подтолкни, тебе ж ближе»... Вот это меня однажды и ждет? Все движется туда, разве нет?

Человеческая психика гибкая, говорил он когда-то. Насколько гибкая? И если я приму их мораль, то останусь ли я по сути своей человеком? Я хотела выжить, даже среди них, но если выживать любой ценой, то кто в итоге окажется выжившим? Буду ли это все еще я? А если нет, то стоило ли тогда мучительно предавать собственную суть?

Вампиры... нет, эльвины когда-то уже решали этот вопрос. И каждый решил для себя сам. Анхен решил когда-то, что сама возможность жить стоит любого предательства. А вот муж Сериэнты не смог преступить эту грань. И кто выиграл? Тот, кто остался в памяти близких благородным эльвином? Или тот, кто все еще живет - созидает, разрушает, творит, губит... влюбляется вот, и наслаждается этой любовью, и болезненно переживает неудачи... Свой ответ я была не готова дать прямо сейчас. Прямо сейчас умирать совсем-совсем не хотелось. Впрочем, муж Сэнты ведь тоже ушел не сразу. Он пытался, много-много лет... Не так уж, видимо прост этот выбор...

До вечера мы долетели. Небо за нашей спиной уже окрасилось алым, когда мы медленно приземлились на берегу...

Анхен, что это? Море?

Вода, начинаясь у наших ног, застилала все, до самого горизонта. Спокойная, величественная, безграничная. И все мысли, переживания, сомнения мгновенно вылетели из моей головы при виде этого чуда.

Нет, моя радость, это всего лишь река.

Всего лишь?!

Ну, это все же Великая река, а мы в ее устье, - его явно забавляют и мой восторг и мое удивление, ну еще бы, он-то уже давно все-все на свете видел, а я... Да я и помыслить не могла, что когда-нибудь мне доведется увидеть Великую реку. И что она окажется настолько великой.

Анхен, а... до того берега очень далеко?

Пешком не дойти.

Да ну тебя. Ты просто слишком старый, тебе не понять... Анхен, а мы можем перелететь на тот берег?

Мне казалось, ты уже налеталась. Давай утром?

Нет, не утром, сейчас. Я хочу посмотреть, как садится за реку солнце. Полетели, пожалуйста! Пока оно не село.

Может, лучше останемся здесь, а с утра посмотрим, как оно над рекой встает?

Издеваешься? С утра я спать собираюсь. Я не вампир, меня бессонница не мучает. Полетели, пожалуйста, ну что тебе стоит?

Полетели, полетели, - мой энтузиазм его забавляет, но он, видимо, настолько рад, что я выбралась из пучины своих мрачных мыслей, что готов потакать, а это главное. И вот мы уже скользим над водой меж тем берегом и этим, меж лесом, в который падает солнце и лесом, из которого оно снова взойдет.

Знаешь, в древних мифах любого народа есть сюжет о реке, пересечь которую - все равно, что попасть в другой мир, - задумчиво сообщает Анхен и интересуется, лукаво поблескивая глазами, - не боишься так с ходу пересекать? Да еще на закате?

Из мира живых в мир мертвых? - знаю я эти мифы. - О чем ты, Анхен? Я Бездну пересекла. Я уже в мире мертвых. Ведь создателями мифов смерть мыслилась как противоположность жизни. Ничего более противоположного миру людей, чем ваша страна, мне уже не найти.

Не знал, что ты знаток мифологии.

Подруга у меня была. Интересовалась очень. Просвещала.

А впрочем, портить себе настроение его дурацкими мифами я не намерена, и потому переключаюсь на другое:

Анхен, а правда, что вместо Бездны тоже была когда-то река? Великая река, совсем как эта?

Да, правда.

То есть, когда-то и у нас все выглядело - вот так?

Пытаюсь представить Бездну до краев заполненную водой. С ровными, степенными линиями берегов. Не выходит. Бездна всегда была для меня - провалом, пропастью, обрывом. Концом всего. А здесь - такие ровные берега, низкие, покатые, и вода - словно продолжение суши. Возможно, там и глубоко, но сверху мне кажется, что можно пройти по зеркалу этих вод, не замочив одежды.

Мы приземляемся на дальнем берегу, и я любуюсь закатом, отраженном в темной воде, слежу за тем, как солнце погружается в воду все глубже, глубже... А потом сама иду купаться. Анхен остается на берегу, и огромный костер служит мне отличным маяком в сгустившейся тьме.

А потом мы еще долго сидим у этого костра, слушая треск пламени, да плеск волны. Анхен обнимает меня сзади, пряча от холодного ветра, я прижимаюсь к нему спиной и слушаю его сказки. Вот только сосредоточиться не удается, то, что он рассказывает, красиво, но бессмысленно. А мысли вновь и вновь возвращаются, соскальзывают в многострадальное «вчера».

Анхен - это Анхен, и с ним все ясно, насколько это вообще возможно сказать про вампира. Но Лоу... Лоу... Что это было между нами, между нами двумя? Совращение глупой человечки на вампирский «путь истинный», ради привития мне необходимой в их обществе способности к групповому разврату? Или было что-то важнее, что-то значительнее между мною и тем, кто никогда и ни к чему меня не принуждал, никогда не поднимал на меня руку, всегда дарил только свет, только тепло... А ведь Анхен так и не дал мне это понять. Он вмешался и не дал мне понять, я так и не успела. Все свелось к акробатике с элементами оргазма, безудержной жажде бессмысленных наслаждений...

А ведь вранье. Все вранье, он ведь за тем и вмешался. Не к групповому сексу меня приучать, не потому, что поучаствовать захотелось. Я нравлюсь Лоу. Он мне. Секс для вампиров ничего не значит. Но духовная связь, единение душ образуют пары. Анхен просто побоялся, что если дать мне возможность выбора, я выберу не его. Он и не дал. Превратив все в бесконечный, бессмысленный, бездушный трах, перекормив меня сексом, вседозволенностью, бесконечным кровавым оргазмом...

И я так и не поняла, что же было между нами настоящим - до того, как вмешался Анхен. И теперь он меня увез - чтоб и шанса у меня не было - понять.

Наверно, правильно. Он ведь все равно меня не отпустит. И мне надо жить с ним и любить его. Потому что я не вампирша, чтобы любить всех. Или даже двоих. А впрочем, даже вампирши, я уже поняла, хоть и занимаются сексом со всеми, любят только кого-то одного. Но они хотя бы свободны.

В бездну Лоу. У меня есть Анхен. Только Анхен. А Лоу - всего лишь мираж. И не понять, что было там настоящим. И было ли...

Я, кажется, так и уснула у костра, в объятиях того, кто не возражал против того, чтоб разделить с другом мое тело, но решительно не готов был делить с кем бы то ни было мое сердце.

Разбудил меня свет. Холодный утренний свет, ворвавшийся в машину вместе с холодным воздухом, когда Анхен открыл заднюю дверь, собираясь выйти наружу. Чуть приоткрыв глаза, лениво потянулась, скользнула взглядом по его обнаженной фигуре, зябко поежилась, сильнее кутаясь в одеяло. Затем взгляд скользнул чуть левее, выхватывая тонкие металлические рейки с кожаными петлями ремней... Дикий, неконтролируемый ужас вдруг поднялся из самых глубин моего естества, сметая рассудок, лишая воли, гордости, силы. Кровь! Липкая теплая кровь вновь заливала мне глаза, нос, рот. Я задыхалась, захлебывалась, умирала от ужаса! Еще успел встревоженно обернуться Анхен - резко, словно от удара. Но уже не успел перехватить, когда я с диким криком метнулась мимо него наружу. Пробежала несколько шагов и упала на колени в ледяную воду, пытаясь отдышаться. Все тело сотрясала дрожь, но едва ли от холода. Я пыталась умыться. Вновь и вновь лила на себя ладонями воду, а она все стекала по лицу кровью, кровью, кровью!

Лара? - очень осторожно зовет меня Анхен.

Не подходи! - я разве что не визжу от ужаса, не в силах справится с приступом. В его руке все еще зажат тот скальпель, и кровь с него капает на песок, на воду...

Он обнимает меня, крепко, не давая вырваться, и держит, пока у меня не кончаются силы, и я не затихаю в его объятьях, тяжело дыша и судорожно всхлипывая.

Тихо, тихо, - все шепчет он мне, - это просто кошмар, он уже прошел...

Ты мой кошмар, - устало возражаю я, когда кровавые блики перестают мелькать перед глазами. - И ты уже не пройдешь. До самой смерти.

Я не кошмар, Ларка, я жизнь, - уговаривает он меня, чуть покачивая. - Твоя жизнь.

Ты смерть.

Не для тебя, - ласково улыбаясь, качает он головой. - Давай ты искупаешься, и все пройдет. Или, хочешь, поплывем наперегонки?

Ты же не плаваешь? - ему даже удалось меня удивить.

Я не люблю, но это не значит, что я не умею, - фыркает он. - В жизни часто приходится делать нелюбимые вещи. Была бы цель.

А сейчас, значит, цель есть?

Ну еще бы. Хочу узнать, сможешь ли ты переплыть эту реку.

Анхен, - скептически смотрю на горизонт, потом на него, - там даже берега не видно. Сколько здесь километров?

Сколько-то. Я не мерил. Так ты рискнешь? Я страхую. Устанешь - вытащу.

Смотрю на него внимательно. Ожидала, конечно, всякого, но столь нездорового авантюризма... А впрочем - пусть, из Бездны ж вынес, глядишь и здесь не уронит. Зато можно просто плыть, не рассчитывая силы, просто наслаждаться. А если все же переплыву... Глупо, но я загадала, что если переплыву - то обязательно вернусь к людям, буду жить среди людей, а не среди вампиров, нормально жить...

Не переплыла. Может быть, будь я в лучшей форме, после регулярных тренировок... Не важно. Он нес меня обратно на руках, скользя над самой водой, с таким загадочным лицом, словно что-то тоже на этот заплыв загадал, вот только не понять, радует ли его ответ...

Да в бездну все эти вампирские заморочки! Совсем как они стала: знаки, пророчества, знамения. Осталось у кукушки начать спрашивать, сколько жить осталось. Не верю я во все эти глупости! И все у меня будет хорошо.

Да и сейчас - разве мне плохо? Меня бережно несет на руках прекрасный вампир, он дарит мне свою любовь, свою заботу. Он повез меня в это сказочное путешествие по Стране Вампиров - кому еще из людей выпадало такое? Он дарит мне блаженство в постели, его прикосновения сводят меня с ума, в его обществе мне никогда не бывает скучно... А кошмары... ну что кошмары... пройдут. Идеальных людей-то не бывает, а уж идеальных вампиров... Вампиры пьют кровь, без этого никак. Значит, кто-то всегда умирает... А был бы он идеальным - был бы тогда эльвином, а не вампиром. И была б у него тогда любимая жена-эльвийка, и была б я ему даром не нужна. А ведь мне очень хочется - быть ему нужной.

Меня ждал завтрак, полотенце, теплая одежда. И можно было чувствовать себя балованной принцессой. Вот только когда после завтрака я подошла к воде сполоснуть руки, услышала плеск ниже по течению. Повернула голову на звук и увидела их - обнаженные тела, гладко обритые головы, черные брови, резко выделяющиеся на безволосом черепе. Сложив ковшиком ладони, они жадно пили речную воду, а стоявший рядом Низший с безразличным видом ждал, пока они напьются.

Отвернулась. Тряхнула головой. Ладно. Пока я принцесса. Надо пользоваться. Наслаждаться. Я не знаю, сколько длится любовь вампира. И, как говорит Анхен, есть только один способ это узнать.

Следующие несколько дней мы путешествовали вдоль реки, неспешно поднимаясь вверх по течению. Анхен смеялся, говоря, что мы летим к истоку и к истокам, а я фырчала на него, утверждая, что так двигаться неправильно, у меня такое чувство, словно мы гладим реку против шерсти, и это сущее извращение видеть правый берег слева, а левый справа.

Ты просто не чувствуешь реку. И вообще - к каким истокам мы летим? Разве Илианэсэ - не ваш древнейший город?

К твоим, красотка, к твоим, - смеется вампир, толком ничего не объясняя. - Ты же у нас речная девочка. Вот и посмотрим - откуда реки текут.

А кстати, как называется эта река? Насколько я помню географию, Великих Рек у вас две, вряд ли вы именуете их Первая и Вторая.

Нет, не настолько все примитивно. Эта река зовется Ионесэ.

Что? - я просто заливаюсь от хохота. - И это ты называешь не примитивно? Да у вас фантазия вообще напрочь отсутствует!

Почему это? - искренне недоумевает.

И ты еще спрашиваешь! Города у вас как называются? Илианэсэ, Ичиасэ. И река - Ионесэ. Что, когда названия давали, других букв в алфавите еще не было?

Города у нас разные, - он, похоже, немного обиделся, и принялся объяснять. - Есть Герат, есть Ашкенэ, есть Торина. А «сэ» это от «сэедэ», что означает «край, окраина». Когда-то граница наших земель проходила по этой реке. Лишь позже мы освоили и земли, что лежат от нее к востоку. И тогда появился Ичиасэ - «восточный край земли».

Он немного помолчал, а потом признался:

Вообще-то, название реки придумали не мы, а те, кто жили здесь прежде. Мы лишь немного его изменили.

И как же она звалась в древности?

Ионеси. Но окончание на «и» для эльвийского не характерно, вот и появилось привычное «э», тем более, что по смыслу подходило.

Но кто жил здесь раньше? - вот это совсем не понятно. - Кто дал название реке? Погоди, Лоу говорил что-то... Про людей, которые сначала были свободными, а потом вы их «одомашнили». И опустили... Так это люди?! Люди жили здесь прежде вас и даже были достаточно разумны, чтоб давать имена рекам?

Лоу, - он мгновенно раздражается, - куда ни плюнь, везде Лоу! Я ему, похоже, все же выбью лишние зубы, чтоб не болтал о чем ни попадя!

За что? За то, что рассказывает мне правду там, где ты предпочитаешь недомолвки?

Откуда ты знаешь, где в его словах правда, а где нет?

Ниоткуда не знаю, ты ж мне не даешь! Не даешь узнать, понять... Ты ж специально все бросил и меня увез, чтоб я так и не поняла...

Настроение испорчено. У обоих. Я опять мучительно думаю, что было бы, начни я общаться с Лоу, а не с Анхеном. И влечение я бы почувствовала... сначала именно к Лоу... А потом появился бы Анхен... И тогда я убеждала бы себя, что с Лоу - это любовь, а Анхен - просто мираж, соблазн... Или поняла бы? Отличила? Что от чего, вот вопрос?

Люблю ли я Анхена? Любила ли? Или это просто привычка, неизбежность, помноженная на влечение? Или любовь - это оно и есть? Если теряешь голову, и родным кажется уже запах, и каждое прикосновение - желанно... Но если я люблю Анхена, зачем я тогда пошла с Лоу? Ведь если любишь - весь мир не нужен. Значит, не люблю? А как можно любить того, кто причинял мне боль - физическую и моральную? Кто убивал... убивает... но ведь и Лоу убивал... Не так, не напоказ... а мне откуда знать...

Молчание становится тягостным. Мы и без того летим прямо над водой, а тут и вовсе начинаем зачерпывать, словно спотыкаемся. Раз, другой. Анхен нервно поджимает губы и рывком бросает машину на берег. Выскакивает из машины сам, выдергивает меня.

Иди ко мне.

Он прижимает меня к себе властно, требовательно. Целует. Целует и целует, заставляя позабыть обо всем, отдаться его губам, рукам, нетерпеливо срывающим с меня одежду, высокой траве, в которую он опрокидывает меня, не скрывая намерений. Я не против, нет, я целую и раздеваю его не менее яростно, ища забвения в нем, в его силе и в его слабости, в его любви и в его яде.

Ну почему, - говорит он мне уже много-много потом, но все в той же, изрядно примятой траве, - почему я не могу почувствовать твою душу? Я люблю тебя, я на все для тебя готов. Я все бросил, от всего отказался. Я держу в объятиях твое тело, мне принадлежит твоя жизнь, а душа ускользает... ускользает... На ровном месте, из-за ерунды, пустяка... Почему ты всегда находишь причины от меня отгородиться?!

Я не знала ответа. Я была с ним. И мне было хорошо. Конкретно сейчас - так и очень хорошо, он умел дарить наслаждение, вот уж чего не отнимешь. Так чего же мне еще не хватало?..

Путешествие продолжалось, и мы все плыли, плыли. Вернее - летели столь низко над водой, что казалось, будто плывем. Река потихоньку сужалась, и вот уже оба берега можно легко разглядеть с воды, и солнце вечерами не падает в реку, а скрывается за лесом. Постепенно правый берег (это тот, который был слева, вот что за глупость!) становился все более крутым, там явно начиналась возвышенность, в то время как западный берег оставался по-прежнему пологим. И эти вздымающиеся над водой кручи меня просто восхищали, мы останавливались все чаще, чтоб я могла их все облазить.

Анхена веселили мои «детские забавы», он предлагал поднять меня наверх за секунду, но какой интерес в полете, если летишь не сам? А вот залезала я сама, пусть и скатываясь порой обратно, но это были мои маленькие подвиги, а не его всемогущество. Порой он ко мне присоединялся, но чаще просто любовался сверху на мои старания.

Дата добавления: 2015-10-21