Со стороны леса, где скрылись чуть раньше участники нынешнего «бега», к нам двигалась процессия. Двигалась слишком стремительно, картинка размывалась, летели по ветру распущенные волосы, да длинные полы одежд, и какой-то голос, знакомый, но неузнаваемый, все твердил, захлебываясь, нечто несусветное на непонятном языке.
Наконец они подошли достаточно близко, чтоб я сумела понять - к нам пожаловали вампиры. Высшие, Младшие - кто ж их разберет, главное - те самые, настоящие, знакомые по человеческой стране вампиры, четверо... нет, пятеро, а за ними еще толпа их черных слуг, которых они для краткости именовали Низшими.
Во главе процессии...вампир?...вампирша?.. Волосы вроде длинные, но при этом в платье... Длинное такое платье, до пят, плотно облегающее фигуру до бедер, а затем расходящееся четырьмя несшитыми клиньями, летящими сейчас по ветру, из под которых выглядывают черные штаны и сапоги... А фигура все же мужская... Вот извращенцы, мало того, что волосы отращивают, так они еще и платья носят... Я рассмеялась слегка безумным смехом, и соседки покосились на меня на долю секунды, и вновь обратили взоры к странному шествию.
А меня в тот момент интересовала одежда. Что делать, у меня ведь тоже когда-то была. Сама почти не верю, но ведь и я еще совсем недавно носила платья... Но вот такого черного у меня не было. Да еще с разрезами до бедер. Горловина и проймы отделаны золотым шитьем, ослепительно блестящим на солнце, причудливая золотая вышивка сияет на груди. А рукава нестерпимо алые, широкие, трепещущие на ветру, словно флаги.
Презрительный взмах алого рукава - и воздух содрогается от чудовищного хлопка, видимо - это прорывается ограда, поскольку вся процессия решительно движется вглубь нашего луга. И вновь чей-то голос верещит, захлебывается, требует, словно пытается качать права, но слова по-прежнему не понятны, словно я потеряла способность понимать разумную речь... а может, и потеряла уже... И, наконец, вижу этого вампира, одетого в нелепые светлые брючки и еще более нелепую вытянутую футболку с широченным вырезом, сползшим ему на одно плечо. Босой, взлохмаченный, он почти бежит за своим главным, обвиняя его в чем-то, но привлекая к себе внимание едва ли больше, чем пролетающая мимо муха.
Они идут через луг, и тот, в черном с золотом платье, бросает одно только слово:
Рдэа!
И женщины на лугу падают, как подкошенные, и, спустя всего мгновение, одна лишь я сижу, недоуменно глядя на происходящее. Очень медленно и спокойно алый рукав поднимается и указывает на меня. Болтливый неистово машет головой, словно что-то отрицает, и вновь разражается потоком слов, но в гоноре уже сквозит испуг, а тот, в платье, по-прежнему не слушая, направляется прямо ко мне. Свита безропотно движется за ним. В их одеждах тоже преобладает черный цвет, но на них, скорее, камзолы, подобные тому, что я видела когда-то на Лоу: без рукавов и длиной до середины бедра. Золотым шитьем не украшен ни один, да и рукава сорочек у всех довольно нейтральных оттенков. Если одежда что-то значит, то сомневаться, кто тут главный и насколько главный, не приходится.
А этот самый главный подходит, наконец, ко мне почти вплотную, и я вижу его лицо. И смеюсь. Смеюсь, смеюсь, смеюсь, и все никак не могу остановиться. Он молчит, глядя на меня почти что с ужасом. Пауза затягивается, и я заставляю себя прекратить, заставляю вспомнить, что в мире есть слова, и даже нахожу подходящие:
Ну, здравствуй, Анхен. И тебе, Доири, не болеть.
Разглядев одного, я, понятно, узнала и второго, и было это все до того нелепо сейчас. Анхен, в блеске красоты и величия, пришедший забрать свое, Доири, вынутый едва ли не из постели, напуганный до заикания, толпа свидетелей... И все это ради маленькой, голой, страшной, полубезумной зверушки, которая когда-то, наверное, была мной. И я снова рассмеялась - горько, болезненно. А ведь все-таки пришел. Все-таки пришел...
От моего смеха его глаза полыхнули черным, медленно-медленно он повернулся к Доири, так же медленно вытянул в его направлении руку... И тот еще успел, побледнев до зелени, упасть на колени со страшным криком... А затем из протянутой руки вырвалось пламя, превращая Доири в огромный живой факел... Секунда, другая, третья - и от самоуверенного вампирского мальчишки, решившего переиграть авэнэ, остается лишь летящий по воздуху пепел, да выжженная трава на земле.
Мой смех давно захлебнулся ужасом, сознание ускользает, и я погружаюсь в блаженную тьму.
Прихожу в себя очень медленно, наслаждаясь наплывающими ощущениями. Тепло. Особенно с левого бока. И мягко, в тело не впиваются ни камушки, ни травинки. И тихо, ни шагов, ни птиц. И тягостное ощущение чьего-то присутствия. Почти позабытое чувство, будто ты тонешь в чем-то, вязком, ненужном.
Открываю глаза. Я лежу на пушистом ковре, уткнувшись в него лицом, и мне видны лишь ворсинки. Это хорошо, этого хватит.
Лариса, - чей-то голос осторожно зовет. Кого? Я не знаю. Но поднимаю голову и медленно поворачиваю на голос. Вижу черные сапоги, и полы длинных черных одежд, свисающие между ног, и руки, обхватившие одна другую, и упавшие запястьями на колени. Чтоб рассмотреть его дальше, мне приходится сесть. И я вижу длинный ряд маленьких черных пуговичек, и черные волосы, упавшие на золотое шитье. Но в лицо смотреть страшно, и я перевожу взгляд на окружающее. Комната, большая, просторная, в ее центре - кровать, тоже не самых скромных размеров. Он сидит на самом краю, выжидающе глядя на меня, и я чувствую его взгляд всей кожей, мне не надо поднимать для этого глаз. А тепло идет теперь сзади. Оборачиваюсь, и вижу камин. Дрова в нем бодро потрескивают, и скачут неутомимые языки пламени. И это напоминает мне что-то. Недоуменно поворачиваюсь обратно, пытаясь поймать ускользающую мысль. И замечаю кроваво-красный камень в массивном перстне, украшающем его указательный палец. Никогда прежде не видела, чтоб он носил перстни. Впрочем, в платье мне его тоже раньше...не доводилось. А уж...
Додумать не успеваю. Его рука медленно тянется в мою сторону. Поток ярчайшего пламени мелькает перед мысленным взором, и я кричу, кричу, срывая связки, шарахаясь в ужасе от этой страшной руки. А она...замирает на секунду... А потом коротко, без замаха, отвешивает мне пощечину, и привычная тьма заполняет сознание.
Тьма приходит, тьма уходит... Уж лучше б она не была столь вероломна и не покидала меня больше. А так приходится вновь открывать глаза.
Я одна. В комнате. На кровати. Комната светлая и просторная. Кровать застелена шелковым бельем. И оно препротивно холодит кожу. Все такое склизкое, подушка норовит съехать на пол... Да лучше б мне одеяло дали. И можно даже без пододеяльника. Холодно. А я не вампир, чтоб укрываться простынкой.
Мне по-прежнему холодно. Холодно, страшно. Я не помню, чего я боюсь, но я боюсь. Даже вылезти из кровати боюсь. Вдруг вылезу - и отнимут кровать, решат, что могу и так - на траве, на полу, на коврике. А я не могу, я... не помню. Не хочу вспоминать. Ничего уже не хочу.
Сворачиваюсь в клубочек и пытаюсь как-то согреться. Но склизкая простыня согревать не способна, только мучить. Обещанием тепла, обещанием комфорта, напоминанием о том, что когда-то...где-то...у меня ведь была своя кровать...своя комната...и там было теплей и уютней.
А здесь... не хочу знать, где это «здесь». В комнате есть окно. Ни малейшего желания смотреть, что из него видно. Не хочу знать. Ничего больше не хочу знать. Узнала. Насмотрелась. Хватит. Мне бы только одеяло...только одеяло...
Когда-то потом раздаются шаги, и входит слуга. Все та же черная кожа, все те же белые волосы, остриженные слишком коротко, все те же две тощих косички из последних длинных прядок. Но это вроде бы женщина. Кажется.
Она приносит поднос, заполненный чем-то, ставит его на стол, забирает с него точно такой же, неодобрительно качает головой.
Одеяло, - прошу у нее, - пожалуйста, дайте мне одеяло.
Кея деа нэ? - интересуется она, повернувшись на голос. - Зен тэ карэ, тарэ дена карэ.
Кажется, она меня уговаривает. Судя по жестам - поинтересоваться содержимым подноса, там, похоже, еда. Но понимает она меня явно не больше, чем я ее.
Мне холодно. Мне нужно одеяло, - вновь пытаюсь я, уже не только словами, но и жестами.
Она не понимает. Что-то говорит, долго, спокойно и непонятно. Вновь указывает на стол. Потом уходит.
А я еще удивлялась, что тот доктор говорил не очень... А он просто на другом языке привык общаться. У них просто другой язык. Ну, наверно не удивительно, раз уж они настолько от всех отличаются. Даже и представить невозможно, что это за народ? Где вампиры их откапали? Вряд ли в местном лесу под елками. Каким вообще должен быть мир, чтобы кожа стала настолько черной, а волосы побелели?
А вампиры... вампиры ведь тоже говорили непонятно... Там, в загоне, когда пришли... пришли... и огонь!... Как, оказывается просто убить вампира. А мне все казалось - они бессмертные, неубиваемые, а тут - взмахом руки. И кучка пепла... От вампира - кучка пепла... Так не бывает, так не правильно! Вампир - вампира, свой - своего... А люди - разве правильно? Разве так - можно? Отдать... Своего - отдать... им... кто бы они ни были, так нельзя, нельзя своего отдавать чужим, никогда нельзя, мы же люди, мы братья, мы - один за всех... Выходит, можно. Все можно...
И... что теперь? Где я? Кто? Кто я теперь? У меня есть комната и кровать, но по-прежнему нет одежды... Хоть бы зашел кто-нибудь, объяснил... Или нет, не надо. Не надо. Не хочу. Знать, помнить, понимать - не хочу. Устала.
Сжимаюсь в комочек и накрываюсь с головой. И даже глаза зажмуриваю, чтобы вовсе уже не быть. Не быть не выходит. Я по-прежнему жива, а у тела свои потребности.
Решилась все же встать и хоть немного осмотреться. В комнате был шкаф, а вдруг я найду там одеяло или одежду? И еда. Мне надо поесть, я слишком давно не ела.
Санузел нашелся за ближайшей дверью. Вторая дверь вела в коридор. Она тоже была не заперта, а коридор - огромен и пуст. И это пустота и огромное пространство передо мной неожиданно напугали, я вернулась в комнату и захлопнула дверь. Мне хватит того, что здесь. Что там я хотела? Осмотреть шкаф?
Шкаф оказался пуст. Совсем. А еда... На тарелочке - да, на тарелочке! - лежал хороший кусок мяса. А вот приборов не прилагалось. Я долго смотрела на этот кусок, пытаясь определить, чье же это. Ну ведь может же быть, что коровье? Так и не поняв, решилась все же куснуть. И тут же выплюнула, сбросила поднос на пол и упала обратно в кровать. Коровы за Бездной явно не водились.
Так прошел день. И ночь. И, наверное, еще день. Или не прошел. Или не весь. Мысли путались, бодрствование сменялось забытьем. Во сне мерещились вспышки огня, чья-то кровь, льющаяся потоком, голоса, имена. Трава, ветер, чужие и чуждые лица. Это пугало, и я просыпалась. Но реальность пугала сильней, и я вновь проваливалась в забытье.
Заходили слуги, меняли подносы с едой. Что-то мне говорили. Я по-прежнему не понимала. И уже не пыталась ничего просить или спрашивать. А однажды в потоке непонятных звуков услышала смутно знакомое - «анхенаридит». Но так и не сумела понять, что это значит.
Анхенаридит? - попробовала переспросить.
Авэнэ дэи лэ, - услышала в ответ. И еще что-то, долго и непонятно.
И обессиленно закрыла глаза, не желая оставаться в этом безумном мире. И жизнь потекла себе дальше, огибая мой маленький островок из белых холодных простыней.
А однажды почувствовала, как кто-то осторожно присел на мою кровать. И вампирскую ауру - тягучую, обволакивающую, незнакомую.
Привет, - очень тихо улыбнулся мне чей-то голос, и его я тоже не узнала. Открывать глаза было страшно, но голос был доброжелателен и спокоен, и я заставила себя это сделать.
Да уж, видение из мира грез. Чьих вот только? Лицо чуть в тени, ведь окно у него за спиной, и свет играет по кромке его волос, загораясь пугливыми искорками, и тут же исчезая, смещаясь... А волосы длинные, рассыпаны по плечам, так небрежно, привычно, словно и не сокровища вовсе. А для меня сейчас ничто в мире не могло сравниться с красотою его волос. Ведь и у меня... когда-то... были... И даже длиннее были! И гуще!
Помнишь, как меня зовут? - осторожно спросило видение.
Помню? Мы разве встречались? Быть может... Когда-то давно... Там ветер играл его вольными прядями... Собиралась гроза... Или глаза его были цвета неба... Или рубашка... А я все смотрела на него... там, тогда... здесь, сейчас... А имя у него было не сложным.
Лоу, - прошептала, чувствуя, что слезы наворачиваются на глаза. - Лоу.
Не, - усмехнулось видение, - не годится. Это что ж ты мне, на могиле просто «Лоу» собралась писать? Так я умирать не согласен. Как мое имя, девочка, полностью? Клялась, что не забудешь.
Умирать? - не поняла его я. - Зачем тебе умирать? Тот, в красном, придет и сожжет, да?.. Но останется только пепел... Разве для пепла нужна могила?
Вновь прикрыла глаза. Смотреть на него было тяжело. Он был таким... изящным, воздушным, красивым. Но красная рука поднималась - и оставался только пепел. Он разлетался в воздухе, и не собрать... и совсем ничего не остается...
Ну, тот в красном - вряд ли, - улыбается мое виденье. - А вот была одна девочка... Очень уж ей хотелось моей смерти. Не помнишь такую?
Девочка?.. Девочка с горящими восторгом глазами... Влюбленная девочка... Вот как ее звали?.. Не помню...
Она не могла такого хотеть, - возражаю ему. - Она тебя любила. Сильно.
Кто? - удивляется он. - Неужели ты?
Нет, - я почти обижаюсь. - Не я. Девочка. Другая. Ты должен помнить.
Прости, - пожимает плечами он, - у меня ужасная память на девочек. Так быстро мелькают. Давай мы лучше начнем с чего-нибудь попроще. Вот скажи мне, малышка, а как же зовут тебя?
Меня никто не зовет. Меня здесь бросили и забыли. Когда-то давно, возможно и звали, но теперь...
Я не знаю, - отвечаю ему. - Не помню. А ты? - смотрю на него с надеждой.
Я помню, - улыбается он.
Ты мне скажешь?
Я попробую подсказать. Помнишь, в детстве, - чуть подавшись вперед, он улыбается мне так светло и искренне, что становится даже немного теплее, - вы гуляли с мамой по дорожке, и ты все убегала от нее, а она тебя звала... Как она тебя звала тогда?
Лара, - удивленно отвечаю, - Лариса, Лара...
Я помню маму. И дорожку, и наш дом, и песочницу во дворе. И Петьку. Он вечно кидался песком и попадал мне в глаза. Я плакала, его мама ругалась, моя обещала, что зароет в песке этого бесстыжего хулигана. Хулиган смеялся...
Твоя фамилия, Лара? - настойчивый голос выдергивает меня из видения. Я вновь здесь, среди пустоты, на стылой кровати.
Я резко сажусь, едва не столкнувшись с ним лбами. Но реакция у вампира хорошая, отшатнуться успел.
А тебе точно не все равно? Какое тебе дело до моего имени, фамилии, воспоминаний? - я злюсь, я действительно злюсь, до слез. Он заставил меня вспомнить маму. И Петьку. А еще у меня был папа, и я почти уже его вспомнила. А своим дурацким вопросом он все испортил!
Простыня, разумеется, соскользнула, но мне все равно, меня уже столько всякой нечисти без одежды видело, ну пусть еще один полюбуется, мне не жалко. Он не любуется, он смотрит мне в лицо своими бездонными серыми глазами:
Ну почему ты плачешь, Лара? Что не так? Ты мне скажи, и мы все исправим, он осторожно протягивает руку и стирает скользнувшую по щеке слезинку. - А фамилию ты вспомнишь, не бойся. Все со временем вспомнишь.
Да не нужна мне... фамилия, - я плачу все сильней и не могу остановиться. - Мне одеяло нужно теплое, и подушка чтоб не скользила, она падает все время, я ее найти не могу...и белье это...склизкое, гадкое...
Неуловимым движением переместился чуть ближе, и обнял, прижал к груди, позволил уткнуться носом в свою кристально белую рубашку с кружавчиками и тихо гладил - по спине, по дрожащим плечам.
Тихо, Ларочка, тихо, все хорошо. Сейчас мы все исправим, постель перестелем, одеяло найдем... Вот только не уверен, что в этом доме есть одеяла. Но ты не переживай, не найдем здесь - отправим кого-нибудь за Бездну, пусть из того дома привезут...
Что? - от такого я даже плакать перестала. - Как это в доме нет одеял? Зачем ты обманываешь, так не бывает! - но не отстранилась. Меня так давно никто не обнимал. Не утешал. А он держал меня так нежно. Его тело было теплым, а ласковый голос согревал душу.
Ну а зачем вампирам одеяла, сама подумай. Мы не мерзнем. Да и ты не должна бы мерзнуть - сейчас лето, в доме не может быть холодно.
Но мне холодно! - возмутилась я. - Очень, - добавила уже тише, вытирая нос об его плечо. Его рубаха хотя бы впитывает, в отличие от этого постельного недоразумения. Он лишь погладил меня по голове.
Да, маленькая, я чувствую, как ты дрожишь. Это, видимо, нервы. Ничего, скоро ты согреешься, и все будет хорошо. - Лоу тихонько провел ладонью по моей голове. Ощущение было неприятное. Он должен был касаться волос, а касался кожи. - А пока расскажи мне, что еще тебе не хватает, чтоб я сразу отдал распоряжения.
Еды. Они совсем не дают мне еды, - пожаловалась я.
Ну а на столе что стоит? - удивился Лоу. - Ларис, ну ты хоть с кровати-то вставала?
Вставала, - обиженно буркнула я, зарываясь носом в его рубашку. И, не выдержав, снова расплакалась, - я не могу это есть, я не буду это есть, ни за что, я лучше от голода умру...
Да что не так с едой? - нет, вот он и впрямь не понимает, или прикидывается?
Все! - я оттолкнула его, и попробовала встать, но на ногах не удержалась, и упала бы, не подхвати он меня. - Мы не едим мясо себе подобных! - кричу, заливаясь слезами и барабаня кулаками по его груди, - мы не едим, это чудовищно, это жестоко! Ну вы же не пьете кровь вампиров, почему же вы нас...
Пьем, - спокойно перебил меня Лоу, - мы всегда пьем кровь своих любимых. Это эротично, невероятно приятно и очень вкусно.
И, пока я смотрела на него, недоуменно хлопая глазами, он притянул меня к себе и поцеловал в лобик:
Не воюй. Если эта еда не подходит, закажем другую, хоть из человечьего ресторана тебе возить будем, это не проблема. Ты мне лучше скажи, как давно ты уже не ешь?
Не знаю. С тех пор, как я здесь. Там. С тех пор, как меня пытаются этим накормить.
То-то ты слабая, как котенок. Нет, нам, пожалуй, не еда из ресторана, нам врач нужен. А то я тебя еще чем-нибудь не тем накормлю, я не слишком в этом разбираюсь... Бездна! Вот по-хорошему тут нужен Анхен, но когда он нужен, его ж вечно нет!
А Анхен... это кто?
Лоу как-то осекся и посмотрел на меня с некоторым недоумением.
Ты разве не помнишь?
Нет. А я его знаю, ты уверен?
Уверен, милая, уверен. Но это ничего, это пройдет. Он, видимо, сильно напугал тебя в прошлый раз, вот мозг и не выдержал, заблокировал лишнее. Не переживай. Со временем вспомнишь, а нет - так заново познакомишься.
А давай я не буду с ним знакомиться. Если он настолько страшный.
Да он не страшный, - рассмеялся Лоу. - Он хороший, тебе понравится. Это он просто в гневе страшен, ну так он сейчас погневается там где-нибудь еще, а к нам нормальным вернется. Но вот только мы его ждать не будем, мы пока сами со всем справимся. Верно?
Не знаю. А он вообще кто?
Анхен? Он хозяин этого дома, и ты сейчас у него в гостях.
А ты тогда что тут делаешь?
Да как тебе сказать... Жду, когда дорогой хозяин вернется и вспомнит, что гостей наприглашал.
А?..
А сейчас давай я тебя укрою, а то управляющий уже готов выслушать наши к нему претензии, - он потянулся, подобрал с кровати простыню, и укутал меня в нее, и приобнял одной рукой, позволяя откинуться к себе на плечо, что было не лишним: голова кружилась, и сидеть без опоры мне было тяжело.
А мне никак нельзя попросить одежду? Ну хоть какую-нибудь.
Конечно можно, моя маленькая. Одежду мы тебе найдем, даже не переживай.
На этой радостной для меня ноте открылась дверь, и появился очередной Низший. Не знаю, чем он отличался от всех прочих, и что должно было свидетельствовать о его статусе управляющего. Та же прическа, что у всех, та же одежда: обтягивающие штаны и широкая туника чуть выше колен. А по лицам я у них даже мужчин от женщин с трудом отличала.
Вошедший поклонился. Лоу что-то спросил. Тот вновь поклонился и ответил. Вопрос, поклон, ответ. Вопрос, поклон, ответ. Наконец Низший забирает поднос и уходит. Лоу оборачивается ко мне.
Ну вот мы все и уладили. Сейчас они все исправят, а мы пока пойдем мыться. Ты не поверишь, но в этом доме есть ванная, - с этими словами он поднял меня на руки, откинув в сторону простынку, и понес к выходу из комнаты.
Лоу, отпусти меня, не надо! - мгновенно испугалась я. Слово «ванна» в его устах пробуждало какие-то недобрые ассоциации, что-то смутное, неясное... Но идти вместе с ним в ванную мне решительно не хотелось. - Отпусти меня, пожалуйста, я сама. Ну ты же не собираешься со мной мыться?
Мыться не собираюсь, а тебе помогать мне придется, сама ты точно не справишься. И не дойдешь, так что сиди, не вырывайся.
Он заносит меня в ванную, аккуратно ставит на пол.
Сможешь не упасть, пока я включу воду? Не хотелось бы сажать тебя на холодное дно, ты и так вся дрожишь. Только держись за что-нибудь, хорошо? Я быстро.
Держусь. Смотрю, как он набирает воду. Шарит по шкафчикам в поисках пены. И даже дает мне выбрать аромат. Помогает забраться. Сесть. Лечь.
Странно, а мне почему-то казалось, что она непременно должна быть розовая, - задумчиво произношу я, пытаясь поймать ускользающее воспоминание, - розовая ванна с миллионом воздушных пузырьков...
Кто-то мне об этом рассказывал. Когда-то. Очень давно, и никак не вспомнить, кто...
Что? - он воззрился на меня с некоторым недоумением. - А, так это не ванна, это дардэнхэ, прости, в вашем языке нет аналога. И если тебя интересует именно розовая, то она в моем доме, здесь такой нет. К тому же мы пришли сюда мыться, а не развлекаться.
А в розовой что, развлекаются?
А в розовой развлекаются. Те, кто в обморок от слабости не падает на каждом шагу. Вот наберешься сил - и можешь напрашиваться в гости. С удовольствием тебя там развлеку.
Развлечений решительно не хотелось. Никаких. Впечатлений на сегодня и так было слишком много, глаза закрывались...
Может, ты все же выйдешь? А я как-нибудь вымоюсь. Я еще помню, как это делать, правда.
Чтоб ты потеряла сознание и захлебнулась? Прости, не стану. Я лучше посижу рядом и буду рассказывать тебе сказки. Ты ведь любишь сказки, Ларис? Я знаю их много.
Он действительно уселся прямо на пол возле края ванны, теперь мне были видны только его лицо и плечи.
Я испачкала тебе рубашку, - признала я очевидное.
Попробую это пережить, - он легкомысленно пожал плечами.
Мы помолчали. Я наслаждалась прикосновениями теплой, просто сказочно теплой воды, ожидая, когда она затопит все тело. Он просто сидел, глядя куда-то мимо меня.
Зачем ты это делаешь, Лоу? - не выдержала я.
Что делаю, маленькая?
Возишься со мной, помогаешь. Я тебе вообще кто?.. Нет, ты не думай, я тебя помню, только... Я не помню, кто ты. И что нас связывает... Я, знаешь, помню небо. И облака. И волосы твои, как облака, и рукава у рубашки - такие широкие, и на ветру полощатся. Серые-серые, как... как будто гроза. И ты сказал мне что-то... не помню, глупость какую-то, и я все смеюсь, смеюсь, остановиться не могу. А ты смотришь на меня, такой изумленный-изумленный, а глаза огромные, словно блюдца, и сверкают так...неприятно, - вот странно, воспоминание было светлым, а к концу меня передернуло. - Так кто ты мне, Лоу?
Да никто, малышка. Случайный прохожий. Мы и виделись-то с тобой пару раз, да и то мельком. Даже странно, что ты меня помнишь. Анхена забыла, а меня вот помнишь.
Я и тебя не помню...не помнила, пока не увидела. Может и его, как увижу - вспомню. Только ты не ответил. Если я тебе никто, если мы едва знакомы, если это даже дом не твой - зачем ты здесь, со мной? Зачем тебе мне помогать?
Да похоже, больше некому, Ларис. А самой тебе не справиться.
А ты что же, добрый... добрый такой вампирчик, ходишь по свету и всем помогаешь?
Да нет, у меня другая профессия. Но если спотыкаюсь, то не перешагиваю. К тому же я помогаю не только тебе, но и Анхену.
А ему-то чем? Ты сказал, я у него в гостях. Но я не в гостях, я... в гостях так не бывает, я помню. Гостей не бросают, за ними ухаживают, а здесь... мне кажется, что я глохну... теряюсь... забываю... я здесь сама себя теряю. Так нельзя, Лоу, так не правильно. Он плохой хозяин и вряд ли хороший человек...вампир. Он ведь вампир, да? Здесь одни вампиры и даже нет одеяла...
Ну хватит жаловаться, перестань, - он с улыбкой перебил меня. - Мы все решили уже с одеялом, и я обещал, что тебя не оставлю. А Анхен... Понимаешь, малышка, то, что он вампир, ни супергероем, ни суперзлодеем его не делает. Он просто живое разумное существо со своими ошибками и слабостями. Очень близкое и дорогое мне существо. Которому я уже очень давно научился прощать. Даже если точно знаю, что он не прав. Просто потому, что я знаю, что, несмотря на все свои срывы и ошибки, он достоин и любви и уважения... Да нет, знаешь, наверно не так, - он задумчиво тряхнул головой, словно даже не для меня, для себя сейчас формулировал. - Потому, что я люблю его, и без разницы, достоин он этого или нет. А значит, я сделаю все, чтоб ему помочь. Для него было большим ударом то, в каком состоянии он тебя нашел...
Он меня нашел?
Да. Он решил, что нашел тебя слишком поздно, и ты навсегда потеряла рассудок. И в расстройстве уехал, велев слугам о тебе...
Голос его внезапно затих... и мир рухнул в черную воронку беспамятства.
Но его руки оказались сильнее. Схватив за подмышки, он резко выдернул меня... как оказалось, из толщи воды и пены.
В русалки решила записываться? - поинтересовался Лоу, увидев, что я открыла глаза. - Так здесь они не водятся, это надо на озера ехать.
Беспомощно хлопаю глазами, пытаясь проморгаться от льющейся со лба воды.
Хочешь, съездим с тобой на озера? - продолжал между тем вампир, усаживая меня в ванной. - Держись за бортики, мыться будем. Нет, не ложись, хорошенького понемножку. А помою - в кроватку отнесу, там и отдохнешь. А наберешься сил - можно и на озера. Вода в них синяя-синяя, и среди огромных зеленых листов сияют ослепительно белые лилии, - не переставая болтать, он осторожно намыливал мне голову, затем его руки опустились на плечи.
Ты все рукава намочил, - огорченно вздохнула я. Рукава были такие красивые, белые, а теперь с них стекала вода и пена.
Не повезло рукавам, - усмехнулся он. - Но знаешь, если ты пообещаешь хоть полминуты не падать в обморок, я попробую спасти их от необходимости купаться.
Я кивнула, а он, поддерживая меня одной рукой, быстро расстегнулся и сбросил свою прекрасную рубашку на пол. Я судорожно сглотнула и уставилась на нее практически влюбленным взглядом:
А подари мне ее...
Что? - Лоу не сразу сообразил, куда я смотрю.
Подари мне свою рубашку. Она ж тебе не нужна. Она грязная, мокрая... и у тебя наверняка еще есть... А я высушу...
Ну вот и раздевайся перед тобой после этого, - он, понятно, шутил, изображая обиду, но во взгляде что-то мелькнуло. - Обычно девочки смотрят на меня, а не на то, что я с себя снимаю.
Правда? - я вскользь взглянула на него, и вновь перевела взгляд на брошенную рубаху. Она притягивала меня куда сильнее. - Так у них, наверно, рубашек много. А у меня ни одной. Так подари, а? Ну зачем тебе с кружавчиками? Ты же мальчик...
Дарю, не канючь. И вообще, тебе там, наверно, уже кучу одежды принесли. Давай-ка я тебя домою, и пойдем выбирать.
Его слова придали мне сил и лишили терпения. Я не слишком-то обращала внимания на то, что он делает, мечтая поскорее выбраться из этой ванны и увидеть одежду. У меня будет одежда!
Он вынес меня на руках, аккуратно вытерев и замотав в полотенце. Постель уже перестелили, заменив белье на нормальное, и...было там одеяло!
А ты говорил, за Бездну.
Ну откуда мне знать, это ж не мой дом. У меня так точно нету. Садись, - он осторожно опустил меня на кровать. - Давай смотреть, что из одежды тебе подходит.
Он отошел к столу и перенес на кровать лежавшую там стопку одежды.
Обувь я приносить не просил, у тебя ножка явно больше, да и не к чему тебе сейчас, а завтра я для тебя куплю. Нижнее белье тоже не предлагаю, это индивидуально, а вот из всего остального можно выбрать.
Так эти вещи что, - я неуверенно коснулась их рукой, - они чьи-то?
Моей сестры. Но если ты была согласна даже на мою рубашку, не думаю, что для тебя будет так уж неприемлемо поносить пару дней Ясины вещи. А потом мы обязательно купим тебе...
У тебя есть сестра? - изумленно перебила его я. - А... она старше или младше?
Младше, - он улыбнулся.
А на сколько?
На тридцать лет. С небольшим. Так ты будешь смотреть одежду?
Да, конечно, спасибо... А она не рассердится? Что я взяла ее вещи?
Не рассердится. Она носила эту одежду в юности, когда жила в этом доме. Теперь у нее уже очень давно другой дом и другой гардероб.
Так твоя сестра жила раньше в этом доме? А... в качестве кого?
Любопытная ты, Лариска, - Лоу уселся рядом со мной на кровать, прислонившись к спинке. - А еще говорят, что любопытство только кошку сгубило, - он лукаво посмотрел на меня, и, после паузы, поинтересовался, - рассказать?
Я кивнула, притягивая к себе стопку одежды и с жадным интересом рассматривая, что же мне принесли. Множество всевозможных блуз различных фасонов и материалов, на пуговицах и без, с длинными широкими рукавами или совсем без рукавов. Были и несколько туник, достаточно длинных, чтоб сойти мне за ночнушку. Огромное количество штанов различной длины и фасона. Юбки не было ни одной. Платья тоже.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |