Алина Александровна Борисова 19 страница

Ты человек, моя радость. Людьми рождаются, людьми умирают, и ни один суд в мире не в силах этого изменить, - он нашел мою руку и поднес к губам. Очень нежно поцеловал, задумчиво провел большим пальцем по перстню, подаренному Лоу. Я испуганно сжала пальцы, опасаясь, что он потребует снять. Но он лишь чуть улыбнулся и отпустил мою руку. - Тем более, что нет уже ни того суда, ни тех судей, ни тех документов.

Как нет?

Совсем нет, - он вздохнул. - Произошел пожар в здании городского суда. Официальная версия - возгорание электропроводки. Вот только при этом сгорели все архивы. И погибло около тридцати человек.

Ты всех их сжег? - смотрю на него в ужасе, пытаясь отстраниться.

Я? - горькая усмешка искривляет губы. Но меня он не удерживает, и я сползаю на пол и остаюсь сидеть в шаге от него. - А версия «спички» в голову не приходит? За все пожары в мире теперь отвечаю я?

Я молчу. А что еще могло прийти мне в голову, после того, как Доири на моих глазах превратился в пепел?

Когда я приехал в Новоград, там уже ремонт начали. Их сжег не я, Лара. Их сжег тот, кто хотел, чтоб я тебя не нашел. А я даже не связал поначалу этот пожар с твоим исчезновением. Заколка позволяет мне чувствовать тебя, твои эмоции, переживания. Но видеть место действия я не могу. Слышать, что говорят вокруг, тоже. Я знал, что ты звала, я чувствовал твое отчаянье, я понимал, что ты не стала бы звать, если б все не было действительно очень плохо, но я не могу мгновенно, Лар, я не сказочный дух, я всего лишь вампир... Я не знал, где ты. И что именно с тобой случилось. Я бы мог отыскать тебя по заколке, но ее у тебя больше не было...

А заколку... ты нашел?

Нашел. А тебя не мог. Ты забрала документы из института сразу по окончании экзаменов. Съехала из общежития. И никто не знает, почему, куда?

Я не...

Я знаю. Теперь. А тогда... Я даже родителей твоих нашел...

Нашел? Разве они терялись? Ты же всегда знал, где я живу... жила... где они живут...

Они, - он чуть запинается, словно не уверен, стоит ли говорить, но все же продолжает, - там больше не живут, Ларис. Квартира продана, в ней стоит чужая мебель, и живут чужие люди.

Но, - ужас сковывает мгновенно. И я могла подумать, что за себя нужно бояться? - Но с ними же все хорошо? Они ведь живы? Пожалуйста, скажи мне, что они живы!

Они живы, Лар, у них все в порядке, - он наклоняется ко мне, берет за руку, чуть сжимает ее, успокаивая. - Я же сказал, я их нашел, я с ними разговаривал.

Как... они? - а голос совсем сел, еле шепчу. - Они знают, что я?.. что меня?.. Анхен! - срываюсь на крик, не выдерживая его молчания.

Они теперь живут в Йорыме. Это 350 километров на север от Светлогорска. Городок не большой, но с хорошей инфраструктурой. Твоего отца перевели в местный филиал его предприятия, с повышением в должности, он теперь начальник отдела. Маме работу пришлось поменять кардинально, но с трудоустройством ей помогли, - он объяснял очень охотно, очень подробно. Но это не успокаивало, это только еще больше пугало.

Анхен, пожалуйста! Что не так?

Чуть помолчал. И признался:

Они меня не узнали, Лара. Не вспомнили. Они уверены, что никогда не видели меня прежде, - он чуть запнулся, но все же продолжил, - у них никогда не было дочери по имени Лариса.

Ннет! - смотрю на него расширившимися глазами, не в силах осознать, принять, поверить.

Мне жаль. Они искренне верят в то, что у них всегда была только одна дочь, Варвара. Все их воспоминания о тебе до девятилетнего возраста перенесены на нее. Все остальное о тебе - просто стерто. Для них - тебя не было. Никогда.

Никогда. Меня - не было. Спина не держит. Откидываюсь назад, ложусь на камни этого зала, смотрю на небо там, высоко надо мной. Оно - есть, а меня - не было. Меня нет. И меня не будет. Уже скоро, что бы он ни говорил. Даже если он сам в это верит... Но страшно не то, что умру, а то, что и не жила. Даже памяти не осталось. Никто не лишал меня статуса человека, нет документов, которые могли бы это засвидетельствовать. И нет людей... Но свидетельства о рождении тоже нет, собственные родители твердо знают, что никакой Ларисы у них никогда не рождалось...

Не лежи на полу, он холодный, а ты совсем раздетая, - прервал мои раздумья его голос. - Давай я лучше отнесу тебя в кровать, тебе стоит немного отдохнуть.

Откуда тебе знать, что он холодный? - я не сопротивляюсь, когда он берет меня на руки. Я - его. Добыча, пленница, рабыня, пища. Еще немного, и все закончится. Надо просто чуть-чуть подождать.

Мне рассказывали, - легко оттолкнувшись от пола, он взлетает и несет меня куда-то вверх и дальше по коридору. Я не слежу. Точно не ко мне в комнату, а подробности... Что они мне дадут? План побега? Есть только одно место, куда я могу от него сбежать, и в него он доставит меня сам.

Он кладет меня на кровать. Огромную такую кровать, на которой не стыдно принимать гостей в любом количестве. Интересно, это помещение у них именуется «спальня», или правильнее его называть «гостиная»? А впрочем, не так уж и интересно. Сейчас в этой огромной кровати лежу только я, Анхен лишь садится на край.

Ты выглядишь совсем измученной, Ларис. Куда этот прохиндей таскал тебя с утра пораньше?

На озеро. И он не прохиндей, - несмотря ни на что, слушать о Лоу гадости неприятно

Я знаю, - спокойно соглашается Анхен, и усталая улыбка скользит по его губам. - Он коэр, причем не самый слабый.

Кто?

Ловец душ. Твою вот выловил. А я ведь думал, что шансов нет, - он на секунду умолкает, чуть прикрыв глаза. Затем продолжает спокойно и доброжелательно. - Давай ты сейчас поспишь, а после мы обо всем поговорим, хорошо? Или сначала распорядиться, чтоб тебе принесли еды? Ты голодная?

Нет, не надо, я ела. Мы брали с собой, - перед глазами мелькает озеро, нежные взгляды, слова, поцелуи. Неужели это все - просто дым? - А ловец душ - это что значит?

Я потом расскажу. Сейчас тебе надо отдохнуть, - он медленно наклоняется и осторожно целует в лобик.

А почему я не могу отдохнуть у себя? Ну, в той комнате, что мне выделили в твоем доме?

Может, я боюсь, что ты опять потеряешься? - он чуть пожимает плечами. - Эта комната тоже твоя - с сегодняшнего дня.

Но мне показалось, это твоя спальня.

Она немного велика, чтоб быть только моей, - как у него все просто. А впрочем, когда было иначе?

А ты все такой же - по-прежнему не интересуешься тем, что хотелось бы мне. Да нет, у рабов не спрашивают, я понимаю.

Я смотрю, ты тоже осталась прежней, - он только улыбнулся. - Все воюешь за свободу, хотя бы в мелочах. Видно, не так уж ты готова к смерти, как только что пыталась и себя и меня убедить.

Я и не готова. Еще сегодня с утра я собиралась жить... ну хоть еще немного...

А я у тебя теперь - только со смертью ассоциируюсь? - спрашивает тихо и без улыбки.

Не отвечаю. Зачем говорить очевидные вещи? Ты все для этого сделал, разве нет?

Он медленно склоняется надо мной, целует в лоб, трется виском о висок, целует в щеку... Вновь выпрямляется.

А знаешь - я же все делал, как хотела ты, - произносит горько и убеждено. - Ни к чему тебя не принуждал, не настаивал. Не хочешь жить со мной - не живи, не хочешь любить меня - не люби, даже с этим дракосовым контрактом, которого ты так боялась, и то не стал настаивать. И чем кончилось? Где мы сейчас с тобой?

В Бездне, - безрадостно отвечаю.

Да лучше б мы были в Бездне! - он вскакивает и начинает нервно ходить по комнате. - Ты просто не понимаешь!.. Ты ведь сейчас испытанным способом - на жалость бить и в несознанку, чуть что не по-твоему, а я, как почетный вампир, должен тебя спасать! Ну еще бы! Я ж авэнэ! Я ж племянник Владыки! Я ж сейчас все-все-все исправлю! А не исправлю я, Лара, все, приехали, конечная! - он, наконец, закончил мельтешить и вновь присел рядом. - Разговор у меня был с Владыкой, - продолжил он уже спокойным тоном, - вот по поводу тебя. И хорошего в том разговоре было не просто мало, а очень мало. Да, он встал на мою сторону, сочтя, что Доиритидор своим поступком оскорбил его лично, ибо покусился на собственность его родственника. Но именно на собственность, Лара, тут хоть как кричи, но дело рассматривалось именно так, и по-другому на этой стороне Бездны к людям не относятся. Свободных людей здесь нет, и никогда не было... Что касается тебя. Владыка готов допустить, чтоб я завел себе игрушку. И, коль уж на меня нашла такая блажь, то он не возражает, чтоб я держал тебя в доме, а не в стаде. Но. Даже и речи быть не может, чтоб ты вернулась к людям. Не только потому, что ты слишком много знаешь о жизни вампиров. Гипотетически, тебе можно стереть память. К счастью, Владыке не сообщили, что с этим могут возникнуть сложности. Но Владыка, Ларка, категорически против, чтоб я поддерживал близкие отношения с ЧЕЛОВЕКОМ, это для него тоже оскорбление его рода. За такое Ингу едва не убили. А тебя убьют гарантированно, мне пообещали. Стоит тебе только шаг ступить на ту сторону. Даже если я до конца своих дней останусь на этой.

Но это же бред. То есть я могу жить с тобой здесь в каких угодно отношениях, и все закроют глаза, потому как я считаюсь зверушкой. Но на той стороне я резко превращусь в человека, и уже сам факт того, что ты отнесся ко мне по-человечески и отпустил, оскорбляет твой род. Потому что к людям нельзя относиться по-человечески, так выходит?

А я не утверждал, что он мудрый правитель и выдающийся политический деятель. Это в ваших книжках так написано. Причем не мной, - лишь фыркает он в ответ.

Рада, что тебе удается иронизировать. А вот мне не смешно.

Да и мне не смешно, Ларочка, и мне не смешно. Давай туфельки снять помогу, - не дожидаясь ответа, он начал расстегивать ремешки. - А что до того, что я опять у тебя не спрашиваю - доспрашивался уже. Поэтому теперь будет так, как я скажу. Без вариантов. Поэтому, если ты, реально, без красивых вздохов, хочешь попытаться выжить даже здесь и несмотря ни на что - ты будешь меня слушаться. Если нет - так пойди залезь вон туда, откуда Лоу тебя бросал, и сама спрыгни. Потому как я тебя убивать не собираюсь, что бы ты там себе не напридумывала. Я всего лишь хочу помочь тебе выжить. А здесь это будет не просто, Лар. К сожалению, - мои туфельки упали на пол, я внутренне сжалась, ожидая, что сейчас он начнет стягивать с меня брюки (или как там правильно называется это укороченное недоразумение?). Но он лишь выдернул из-под меня простынку и укрыл меня ей - прямо в одежде. Затем разулся сам и лег рядом, тоже в одежде. Только рукой меня обнял, целомудренно, поверх простыни.

Спи, Лариска, - велел он мне. - Я просто хочу слышать, как бьется твое сердце. Мне слишком часто в кошмарах снилось, что я опоздал, и оно не бьется.

И вот он, правда, думает, что я смогу так уснуть? Но, видно, нервы, усталость, общая слабость - как-то все накатило - и я уснула. А когда проснулась, он спал, по-прежнему обнимая меня одной рукой, бережно прижимая к себе.

Какое-то время я лежала, боясь пошевелиться, потом все же решилась. Осторожно отодвинула его руку и встала. Он не проснулся, лишь перекатился на спину. Льющийся из окна свет падал как-то неровно, мне показалось, что лицо его заострилось, под глазами залегли глубокие тени. Сейчас, спящий, он казался мне очень усталым и едва ли не изможденным.

А еще - беспомощным, что ли. Я понимала, что это иллюзия, что стоит ему шевельнуться и открыть глаза - и беспомощной в этой комнате буду исключительно я, но сейчас... Забыв о том, что собиралась побыстрее уйти, я забралась коленками на кровать и склонилась, рассматривая его лицо. Сейчас я его не боялась. Просто смотрела, пытаясь вспомнить. Что-то, давно забытое и потерянное. За этими убийствами, кошмарами, болью, страхом. Что-то. Что-то же было еще...

Черные волосы беспокойными змеями разметались по подушке. Одна из прядей наискось пересекала лицо. Проклиная себя за глупость, потянулась и осторожно ее убрала. Он не отреагировал. Я выдохнула. Осторожно провела рукой по его волосам, пальцами вспоминая ощущения. Гладкие, словно шелк. Пальцы помнили.

Когда я увидела его впервые, его волосы были распущены. Да, помню: он стоял спиной, и волосы черной лавиной падали на серую ткань пиджака. А потом он обернулся. Что я почувствовала? Не помню. Трепет, наверное. Он Великий, он куратор...Что он хотел тогда от меня? Уже и не вспомнить. Да и не важно. Вряд ли что-то личное. А вот когда... когда это стало личным? С моей стороны? С его? И стало ли?.. Может, когда он поцеловал меня в Бездне, как никто не целовал - ни до, ни после? И потерял контроль так, что сам себе не поверил? Перецеловывал потом, убеждал сам себя, что все фигня. Я усмехнулась. Наверное, даже убедил. Он вампир, ему не слабо... А может, когда он придумал это самое свое пророчество? Или он потому его и придумал, чтоб интерес свой оправдать? Или не придумал...

Я смотрела на его лицо. И понимала, что скучала. Что это лицо я знаю до последней черточки. И даже вспоминая, как чернеют его глаза, не могу забыть, как умеют улыбаться его губы.

Вот только, как жить дальше, как жить с ним, и не вздрагивать от каждого его резкого жеста? Как не вглядываться в его глаза, ища в них проступающую черноту, чтоб успеть убежать и спрятаться, если на него вдруг опять «нахлынет» и, дыша праведным гневом, он опять начнет объяснять мне, как правильно себя вести?

Да, я помнила его губы. Вот только верить ему не могла. Поверить, что все у нас будет хорошо, никак не получалось. Я боялась его. Я просто его боялась.

И потому, не дожидаясь, пока он проснется, я тихо сползла с кровати и сбежала к себе в комнату. Там ждал меня мой полдник, мои тетрадки, исписанные под руководством Лоу, мои, так и не разобранные толком со вчерашнего дня, покупки. Вот и занялась. Разбирала, раскладывала, рассматривала.

Даже засела учить язык. Что ж поделать, коль учитель меня бросил... Хорошо так бросил, красиво... А учить все равно надо, хоть понимать буду, что вокруг говорят...

Отговорки. На самом деле я ждала. Каждую минуту ждала, что откроется дверь и войдет Анхен, и... не знаю, дальше думать боялась. Но он не вошел. Вошла служанка, принесла мне ужин. Он не пришел и после ужина. А спать совсем не хотелось, и все придуманные дела я уже переделала. И из комнаты выходить было по-прежнему страшно.

И тогда я вспомнила про краски. Лоу все же купил мне их, даже после нападения того ребенка. Не забыл. И была в той палитре такая дивная серебряная... Я рисовала до глубокой ночи, пока за окном совсем не стемнело. Все пыталась изобразить лицо того, кто подарил мне колечко в знак вечной дружбы, и тут же легко объявил, что мою вечность можно закончить и сегодня, даже проще - вот прям здесь и сейчас. И если бы Анхен промедлил, нет, просто на миг бы усомнился, а нужна ли я ему, меня бы уже не было.

По всему выходило, что нужна в этом мире я была только Анхену. Так какого же дракоса я весь вечер рисовала Лоу?!

Когда за окнами сгустилась тьма, начала готовиться ко сну. Отдирала в ванной ненавистный парик, потом долго смотрела в зеркало на ненавистный череп. Волосы потихоньку прорастали. Ага, темными миллиметровыми колючками. Выглядело омерзительно, хотелось бросить в зеркало чем-нибудь тяжелым. Так что ходить мне еще в парике и ходить, хоть и чесалось все под ним, и потело... Была бы осень - хоть вместо шапки б сгодился, а тут и лето, и жара... Ну, хоть купание выдержал. И не отклеился, и не испортился. Да уж, «сделано вампирами» - это гарантия качества, этого у них не отнять.

А вот что мне делать с вампирами? Вот с тем конкретным, в чьем доме я теперь, как та принцесса в башне. И косу наружу не выбросить, отрезали косу-то... И спасти меня никто не спасет... Вот только головой о камни кидаться - это он пусть сам, у него голова крепкая, выдержит. А я жить хочу. Сам-то он что-то не помер - ни когда семью потерял, ни когда монстром проснулся, извиваясь от боли. А почему я должна? Нет уж, я тоже могу быть сильной. Я выучу их язык, я вытерплю выверты их культуры, освоюсь здесь, разберусь - найдется выход. Не может быть, чтоб его не было... Возможно, и до Владыки дойду. Если Анхен не может (или не хочет, вот ведь вопрос) ничего сделать, чтоб вернуть меня к людям, так может дядя его сделает, ну хоть чтоб племяннику нагадить?

Спать ложилась в весьма боевом настрое. Нет, я не буду ждать смерти. Я буду искать возможности спасения. Уж коль уродилась я такая уникальная - ну должен же быть в этом какой-то смысл? Хоть какая-то мне польза? Надо просто закончить себя жалеть и перестать бояться.

В сказочном мире под одеялом уговорить себя на подвиги было просто, но настало утро, и из-под одеяла надо было вылезать.

Вылезла. Умылась. Мазнув виски клеем, закрепила паричок. Нормальный парик. Даже красивый. И пускай косы до земли мне уже не отрастить. Здесь их и не ценят. А вот на вампирскую прическу волосы растить не долго. И натуральный цвет у меня... понасыщенней этого будет. А пока - можно и паричок.

Пошла к шкафу, перебрала висевшие там вещи. Только брюки - ладно. Вот только до щиколотки, а не до середины бедра, мне так удобней. Выбрала те, что достались мне «в наследство» от Лоурэлиной сестрицы. Хорошая ткань, прочная, и не скажешь, что им сто лет. По бокам, правда, разрезы от щиколотки до колена, но так даже интересней. Всякое, что язык не поворачивался назвать блузками, перебирала долго. А потом наткнулась на белую рубашку. Ту самую, вампирскую. Не обманул, постирали и принесли. Подумала, и одела ее. Закатала рукава, завязала длинные полы узлом на поясе. Покрутилась перед зеркалом. Вполне. И пусть Анхен лишний раз вспомнит, что к жизни меня вовсе не он возвращал. Да и о Лоу будет повод разговор завести, надо ж выяснить, куда там он мою душу «словил». И что за кольцо он мне подсунул. А впрочем... Кольцо сняла и убрала в ящик. Анхен его уже видел, о чем речь поймет. А там - мало ли что. Пусть эмоции сестренки ловит, кидатель-профессионал.

Все же, подумав, я решила, что убивать он меня не хотел, скорее - хотел, чтоб я в Анхена вцепилась, да и Анхен чтоб оценил, что жизнь ему моя дорога. Хотя, риск, конечно, был и преогромный... Так, ладно, решила ж: вампир, что с него взять. Им чужой жизнью рискнуть, они и процесса не заметят.

Позавтракав, отправилась в сад, прихватив принадлежности для рисования. Дошла до края с той стороны, где был лучший вид на город, достала из папки чистый лист и попыталась изобразить. Хотя бы в карандаше.

Все же город их был прекрасен. Эти парящие среди облаков башни завораживали. А я вновь и вновь стирала, перерисовывала, кусая губы, что бросила в свое время рисование. Вот закончила бы художественную школу, и смогла бы сейчас отобразить всю эту красоту. Или не всю, но хоть какой уголок. А так - раздраженно отбрасывала очередной испорченный лист и бралась за следующий.

А вот этот мне нравится, зря ты его помяла, - неожиданно раздалось за спиной. Я вздрогнула и чуть не рухнула с края. Анхен. И как подкрался, что я его даже не почувствовала?

Ну, тихо, тихо, что ты? - его рука коснулась моей обнаженной шеи, скользнула по ткани рубашки, легла на плечо. Сердце забилось быстрее.

Так меня боишься? - он опускается за моей спиной на колени, его вторая рука обхватывает меня за щиколотку, затем его пальцы, легко лаская, стали скользить по ноге, проникая в разрез штанины и вновь выходя из него, неторопливо поднимаясь при этом все выше, выше, почти до коленки. - Не знал, что такие еще в моде. - Так же медленно его пальцы начинают свое движение вниз по ноге...

Анхен! - почему так бьется сердце? Лоу меня как только не трогал, а тут... - Какой...рисунок тебе нравится? - выговорила с трудом.

Пока одна его рука ласкает мне ножку, другая обвивает меня за талию, пальцы гладят обнаженный кусочек кожи под узлом от рубахи, сдвигая этот узел все выше...

Скажу, если поцелуешь, - его дыхание обжигает мне ухо, его зубы чуть прикусывают мочку. Я вздрагиваю, чувствую, как тепло разливается по телу.

Тогда не говори, - пытаюсь взять себя в руки. Но в руках меня держит он, и крепко. И... и он ведь чувствует, что мне не неприятно.

Не буду. Скоро уже не смогу, - его руки перемещаются мне на грудь, обхватывая ее поверх рубашки, сжимая, вызывая у меня этим слабый стон. Я отчаянно стискиваю в руках карандаш и папку с лежащим поверх нее начатым рисунком, словно пытаясь за них удержаться, не потерять голову. Но он заставляет меня повернуться и впивается губами в губы.

И я мгновенно теряю все: карандаш, бумагу, голову, сомнения, страхи. Я растворяюсь, я эхо его дыхания, я отзвук его стона. Нет мира со всеми его ужасами, нет Города со всеми красотами, нет вампира, нет девы, есть мы.

Когда он, наконец, отстраняется, у меня кружится голова, перед глазами все плывет, я цепляюсь обеими руками за его плечи. Но вот теперь я действительно вспоминаю, что такое для меня Анхен, почему вот уже почти два года я не могу его бросить в мыслях своих, несмотря на все ужасы, несмотря ни на что.

Я скучал по тебе, Ларка, - шепчет он мне, - так скучал...

Я тебя ждала, - жалуюсь ему в ответ, - так ждала, а ты не пришел...

Прости, - он не рассказывает про обстоятельства непреодолимой силы, он просто прижимает меня к себе, словно самое дорогое сокровище.

А помнишь пророчество? - почти шепчу ему на ухо, благо ухо его так близко от моих губ. - Я тогда тебе не поверила, а ведь оно сбылось. Я только вчера поняла, что оно сбылось. Мы докувыркались с тобой так, что... А ты не спас. Вытащил, но не спас. А спас меня Лоу. Только он. Потому, что... Если бы... Я бы просто умерла здесь, в твоем роскошном доме, пока ты... был слишком занят, видимо...

Прости, - вновь повторяет Анхен. - А пророчество... Ну и замечательно, что сбылось, - он легко касается губами моих губ, слишком мимолетно, чтоб мне этого хватило. - Главное - ты выжила, и больше никаких пророчеств, только ты и я. И все теперь будет хорошо. Обязательно.

Сам в это веришь?

Сам собираюсь этим заняться, - он решительно поднимается на ноги и тянет меня за собой. - Пойдем со мной, Лар.

Куда? - интересуюсь с опаской.

В спальню, Ларка. И лучше в мою. Можно, конечно, и здесь, но там мне будет за тебя чуть спокойней, - поскольку подниматься сама я не рвусь, он обхватывает меня за талию и ставит на ноги.

Ноги слушаются плохо, возбуждение уходит, остается только страх - боли и смерти. Я помню, я видела - они все кричали от боли, пусть недолго, но... и... Я невольно хватаюсь за горло, мне кажется, это не из ее, это из моего хлещет кровь.

Нет, я... я не могу... пожалуйста... давай не сегодня... не сейчас...

Он просто подхватывает меня на руки и устремляется в полет.

Я слишком долго позволял тебе этого бояться, - говорит он мне, пока мы проносимся парковыми лужайками. - Секс с тем, кто тебе желанен - это удовольствие, Лар, там нет ничего ужасного.

Зато в тебе ужасного - хоть отбавляй.

Не для тебя, - не соглашается он, - не сегодня.

Мы влетаем в дом, несемся по коридору.

Надо было взять тебя при первой же встрече, - с горькой убежденностью заявляет Анхен, не замедляя движения. - В крайнем случае, при второй. Как я делал всегда и со всеми. И всегда и со всеми все было в полном порядке. А с тобой отступил от собственных правил, и до чего все дошло? Мы слишком заигрались - в твою уникальность и мою незаинтересованность.

Мы влетаем в его спальню и опускаемся на кровать. На середину этой огромной кровати, прямо в обуви, его это не смущает.

Не надо так дрожать, Лара, тебе обязательно понравится, вот увидишь.

Верится с трудом. В ужасе смотрю, как он разувается, сбрасывает с кровати обувь, стягивает через голову футболку... Я собиралась быть сильной. Я же собиралась быть сильной, и не бояться. Не получается.

Он оборачивается ко мне. Целует мои похолодевшие губы. От страха почти совсем ничего не чувствую. Меня колотит. Он заставляет меня опуститься на подушку. Склоняется надо мной.

Давай договоримся так, Ларочка. Я просто тебя поласкаю. Тебе ведь нравятся мои ласки, верно? Вот на них мы и остановимся. Если захочешь, - он осторожно целует меня в кончик носа. Легонько обводит пальцами контур лица. Чуть улыбается. - А не захочешь - пойдем до конца. Я не беру девочек силой, мне это не интересно. Только, если ты будешь этого хотеть, родная. Договорились?

Киваю. А что остается? Лучше уж пусть ласкает, чем сердится, что опять по его не вышло. А там... я ведь понимаю, на что он рассчитывает. Может и впрямь...

Он перемещается к моим ногам, ставит одну себе на колени, медленно расстегивает туфельку. Вся вампирская обувь на ремешках, при всем желании в полете не потеряешь. Туфелька летит на пол, а вампир начинает тихонько вырисовывать пальчиком вензеля на моей стопе. Ну кто так ласкает, это не ласка, это щекотка! Нервно дергаю ногой, но он только усмехается, и, склонившись, целует. Сначала стопу, а потом и каждый пальчик. Ногу вырывать уже не хочется, а он начинает легонько посасывать мои пальцы, медленно, один за другим, при этом лаская их языком. Судорожно вздохнув, вцепляюсь руками в покрывало. А он начинает расстегивать ремешок второй туфельки. Медленно, слишком медленно...

Он не спешит. А я чувствую жар. И желание чего-то большего. Ну хоть дотронуться до него! Но он сидит так, что я могу лишь коснуться свободной ногой его коленей. Он чуть перемещается, и захватывает мою не в меру активную ножку в плен своими бедрами, и теперь я касаюсь ей, ох, совсем не коленей! Смущенно пытаюсь вырваться, но куда там. Он лишь сильнее подается вперед, заставляя буквально упереться в его возбужденную плоть, тонкая ткань его легких брюк позволяет чувствовать слишком много. А его губы и руки ласкают тем временем мою вторую ногу, и уже добрались до коленки, и хотели бы путешествовать дальше, но слишком узкие штанишки не пускают. А я... А я мну руками черный атлас покрывала, которое он даже не озаботился скинуть, прежде, чем начать... Ох, светоч! Его пальцы скользят по внутренней стороне бедра, словно прожигая меня сквозь ткань, впиваясь слишком сильно в том месте, где молния брюк переходит в шов, надавливая, отпуская, очерчивая чувственные круги и вновь надавливая.

Мы снимем это, Лар?

Да... ой, нет... нет, погоди... пожалуйста...

Трусиха, - его рука ползет вверх, останавливаясь на узле кристально-белой рубахи. - А вот это, Ларка, мы точно снимем, - он устраивается сверху, практически усаживаясь верхом на мои бедра, и уверенно расправляется с узлом, затем начинает решительно расстегивать пуговицы.

Сердце бьется в горле. От того, что он слишком близко. От того, что он делает со мной, от того, что он собирается со мной сделать. От того, что он - это он. Мои руки ласкают его руки, в горле пересохло, мысли кончились.

Он чуть приподнимает меня и, сорвав рубаху, отбрасывает ее прочь.

В бездну Лоу, - хрипло сообщает при этом. - А то от его запаха мне начинает казаться, что нас здесь трое.

Мне казалось, ты был бы не против, - еще нахожу в себе силы ответить.

Ты у нас вечно не «за», - он резко наклоняется, и целует мне шею, в то время как руки его задирают вверх лифчик и сминают мне грудь.

Выгибаюсь в его руках, не в силах сдержать стонов. Тело бьется, тело жаждет, телу неведомы мои глупые страхи. Мои руки, наконец, добираются до его волос, выдирают из них заколку и запутываются навек в этом черном шелковом водопаде. Он обцеловывает мне шею, ключицы, спускается губами ниже. Его пальцы, наконец, находят застежку лифчика и избавляют меня от этой нелепой тряпки. Она мешала мне, мешала вполне насладиться - его губами, руками, прикосновениями его обнаженного тела.

Его губы смыкаются на моем соске, я задыхаюсь от наслаждения, жар внизу живота становится нестерпимым, а он все ласкает, целует, нежит... И уже не замечаю, в какой момент я оказываюсь совсем без одежды, лишь вздрагиваю, почувствовав там его губы, его язык, обжигающий обещанием блаженства... Блаженства, которое все ближе... ближе... Но он останавливается, и смотрит в мои затуманенные глаза, чуть подняв одну бровь, и я даже не сразу понимаю, чего он хочет, собственное желание буквально выжигает меня.

Пожалуйста... пожалуйста, да!

Удар. Резкий, болезненный. Мне кажется, что меня рвут на части, что это невозможно, несовместимо. И уже в следующую секунду боль пронзает и шею. И уходит. Он словно выпивает ее всю, мгновенно, без остатка. Моя кровь бежит по его венам - но это мои вены. Я биение его сердца, я свет его пламени, он огонь, наполняющий мой сосуд, он вода, утоляющая мою жажду. Еще, сильнее, выше - с каждым его рывком мы взлетаем к звездам, их свет все ближе, все ярче, еще немного - и он поглотит нас без остатка. Я взрываюсь немыслимо ярким пламенем... и падаю в непроглядную тьму.

Глаза открываются с трудом. Или зрение возвращается не сразу. Все вокруг как в тумане и мириады черных точек мельтешат, вызывая головокружение при малейшей попытке сосредоточится.

Анхен? - испуганно зову я, не обнаружив его рядом.

Что-то с грохотом падает и, судя по звуку, разбивается. И в ту же секунду надо мной склоняется Анхен. Наброшенный на плечи черный халат расстегнут, спутанные волосы крайне небрежно перевязаны лентой.

Лара? - в его взгляде, голосе, позе - безмерное удивление.

Не ждал? - он что же, меня похоронил уже с чистой совестью?

В ближайшие пару часов - нет, - он осторожно берет меня за руку, не отрывая взгляда от лица. - Как ты себя чувствуешь?

Нне очень. А как должна?

Гораздо хуже, - он оборачивается к какому-то прибору, стоящему возле кровати, изучает данные на экране, нажимает какие-то кнопки. Только тут замечаю, что ко мне тянутся провода датчиков, в локтевые сгибы обоих рук введены катетеры, и через правый в меня закачивают что-то темное, видимо кровь. Чью? Трубка уходит за ширму. Малодушно, но я рада, что не вижу донора.

Дата добавления: 2015-10-21