Вдруг Молодой сделал шаг в сторону – за тоненькую сосну – и пропал. Он никак не мог спрятаться за деревом – ствол слишком тонкий. Тем не менее, впереди никого уже не было. Тунгус не верил своим глазам. Или снова Телепорт? Тогда Молодой очень хорошо знаком с расположением здешних аномалий. Это, впрочем, объяснимо, если он наведывался сюда неоднократно. Свериться бы с картой на КПК, но это надо было сделать раньше. Тунгус мысленно обматерил себя, но сожалеть поздно. Если пространственная аномалия и была – она находилась именно за тем деревом. Для раздумий времени не оставалось, Тунгус бросился к дереву и шагнул вслед за Молодым.
Да, аномалия. Вокруг те же деревья, но это было все же совсем другое место; насколько далеко выход находился от входа – не понятно, по крайней мере, все на той же окраине. Тунгус быстро присел, опасаясь быть замеченным, но Молодой уже находился далеко. И снова пропал. Сомнений не оставалось: он отлично знал карту пространственных аномалий, чем и пользовался для сокращения пути. Еще рывок – и Тунгус снова шагнул в Телепорт.
Это был последний Телепорт. На следующем выходе Молодой обнаружился метрах в двадцати справа, склонившимся над чем-то под большим замшелым деревом. Тунгус тотчас вдавился в землю и бесшумно откатился за валун. Похоже, сегодня ему все-таки улыбалась удача.
Молодой же тем временем загремел какими-то железками. Детектор артефактов, предусмотрительно переведенный в виброрежим, не запищал, а равномерно зазудел на поясе. Все верно: Молодой спрятал хабар в свинцовом контейнере, а теперь, извлеченный наружу, он давал о себе знать на детектор. Теперь надо было действовать немедленно.
Тунгус скинул с плеча снайперку и передернул затвор. В окуляре прицела совсем близко возник затылок сталкера, плотно затянутый в капюшон маскировочного цвета. Палец лег на спуск, плавно надавил на металл. Хлопок – и на мгновение капюшон в прицеле разорвался, а затем исчез из вида.
Тунгус вернул винтовку за спину и подошел к лежащему на земле сталкеру. Пуля пробила затылок и аккуратно вышла в районе переносицы. Небольшое выходное отверстие и совсем мало крови. «Молодой теперь навечно останется молодым», - философски подумал Тунгус. Он видел много убитых собой сталкеров. Сначала было что-то похожее на угрызения совести и жалость даже, постепенно это прошло. Смотреть на тело не было ни малейшего смысла. Гораздо большее значение имело содержимое контейнера.
Так, стандартный набор – антидот, две аптечки обычные в оранжевых коробках и одна военная – эта в синей. Россыпь капсул обезболивающего – тоже ничего необычного. Хотя, конечно, военная аптечка и заслуживает внимания, это не такая уж редкость среди опытных сталкеров. Пять коробок с патронами для АКМ. «Лимонка». Ага, а вот и артефакты. Три Ежа – весьма средний набор. Но Тунгус убивал и ради меньшего, так что, можно сказать, рейд удался.
И еще серебристая коробочка. Внутри аккуратно уместилась пухлая пачка евро, на первый взгляд – никак не меньше пяти сотен. Что также весьма неплохо. А рядом с купюрами пересвечивался зеленоватыми фосфорирующими огоньками сгусток размером с теннисный мяч. На ощупь артефакт был теплым и желеобразным. Такого артефакта Тунгус не видел ни разу. То, что Молодой держал его отдельно, подчеркивало исключительность находки. Правда, ни один сталкер не повесит на пояс артефакт с неизвестными свойствами. Здесь на все сто работало правило – не все золото, что блестит. В принципе, даже просто взять в руки неисследованное образование было крайне рискованно, но прежний владелец держал артефакт рядом с деньгами, следовательно, тот, по крайней мере, был не слишком радиоактивен.
Больше в контейнере ничего не обнаружилось, и Тунгус положил находки в рюкзак. Что делать с новым артефактом, пока не решил. В крайнем случае, можно было просто продать ученым – уж они точно знакомы с ним. А образование наверняка редкое – тысячи три за него дадут. А то и все пять…
Оставалось только обыскать тело.
Впрочем, в карманах убитого не оказалось ничего особенного. Сигареты Тунгус не брал никогда – считал это… неприличным, что ли. А вот деньги и патроны забрал. Никогда не будет лишним. Детектор тоже. Неплохой аппарат – «Велес». В отличие от оружия, индивидуального номера не имеет, потому можно будет легко сбыть в баре или по дешевке встречному сталкеру. КПК не содержал ничего примечательного. Несколько фотографий улыбающихся лиц, абсолютно ничего не говорящих Тунгусу. Карта аномалий устарела, потому перегонять данные с нее не имело смысла. В письмах пусто. То ли сталкер регулярно чистил ящик, то ли не получал вообще никаких сообщений. Как бы там ни было, задерживаться у тела не имело смысла. На поясе Еж, и только. Странно, мог бы и лучше экипироваться. Или думал, что путь привычный и легкий предстоит?..
Тунгус мысленно попросил прощения у Молодого – скорее, по привычке, чем и правда из угрызений совести. Предстоял обратный путь. Судя по КПК, аномалии перенесли их не далее километра, но пользоваться ими для возвращения не хотелось. Точного действия их Тунгус не знал – кто может сказать заранее, куда выбросит, если войти в выход?..
До поля оставалось совсем немного, когда Тунгусу показалось, что в кустах рядом кто-то прошептал… Что именно прошептал – не ясно. Он остановился. Но ни звука не повторилось. Но это был явно шепот – никак не ветер. За время, проведенное в Зоне, слух оттачивается у любого сталкера. Тугоухость в обыденной жизни – вещь просто непрятная, в Зоне же – смертельная.
Тунгус снял с плеча винтовку и направил в сторону кустов. Но там никого не могло быть: спрятаться при всем желании некуда. Кровососы могут быть невидимыми, но они не шепчут – они ревут. Жутко так. Ни с чем не спутаешь.
Показалось? Вряд ли. Но иных предположений в голову не приходило.
Тунгус двинулся дальше, пару раз оглянувшись в сторону кустов. Но – ничего подозрительного, кусты как кусты. Голые, осенние.
У кромки поля он остановился снова – надо было осмотреться. Нет, ничего подозрительного. Мутантов в зоне видимости нет, даже собаки ушли. Сталкеров тоже не видно. Только тяжелое небо привычно нависло тучами. Начинавшаяся изморось показала невдалеке Карусель – вспученный водяной шар, от которого капли отскакивали на несколько метров в разные стороны.
Как работает Карусель, Тунгус видел. Сначала засасывает жертву внутрь, и нет никакой силы, способной воспротивиться этому, потом наполняется кровавым фаршем, мгновенно раздавливая несчастного огромным давлением – и выбрасывает то, что осталось, метров на десять в разные стороны. Так что изморось сейчас только на руку, ибо висит Карусель примерно в полуметре над землей и никак на почве себя не обнаруживает. Разве только дозиметр потрескивать начинает – практически любая аномалия радиоактивна. А на каждом шагу болты бросать – это уже паранойя.
- Вшшушувшшш… - снова послышался тот же шепот. Но теперь, кажется, он раздавался прямиком из Карусели. Что было странно – аномалия находилась на приличном расстоянии. Нет, Карусель не шепчет. И вообще ни одна аномалия не шепчет. Это было очень странно, а в Зоне любая странность может быть чревата. А потому следовало немедленно делать ноги. И чем немедленнее, тем лучше.
Тунгус так и поступил.
Не сказать, чтоб Тунгус испугался – просто сработало чувство самосохранения. После крайнего выброса прошло всего четыре дня, так что часть информации со спутников могла быть не до конца обработана в ИЦ. Такое бывало нередко. Но шепчущая аномалия… Шептун – само собой пришло в голову название. Зашептывает, заманивает в себя, а потом разрывает, как обычная Карусель. Может и так, только об этом он будет размышлять позже, когда за рюмкой теплых Казаков расскажет… Стоп. Ничего он не расскажет. (Несмотря ни на что, голова продолжала работать трезво.) Расскажет – последуют вопросы. «А каким ветром тебя туда занесло? А не там ли нашли сталкера с простреленным затылком?» Нет уж, хоть и велик соблазн открыть «собственную» аномалию, все может обернуться самым неблагоприятным образом. До сих пор никто не заподозрил Тунгуса, но все может быть «до поры, до времени…»
Только у покореженного УАЗика он остановился и перевел дух. Кажется, оторвался. От бега в рюкзаке хабар немного «разболтался» и погромыхивал. Не слишком, но может выдать, если что… Пришлось уложить все аккуратнее. Попрыгал – нет, не гремит, теперь не гремит.
Изморось превратилась в небольшой дождь, но это совершенно не мешало. До бара оставался примерно час интенсивной ходьбы. Можно сказать, уже добрался.
Из-за бугра показался сталкер в экзоскелете. По всему, ему предстоял глубокий рейд. Экзоскелет не то снаряжение, чтоб щеголять в нем каждый день. Сервомоторы изнашиваются достаточно быстро, а ремонт недешев. Куртка со свинцовой пропиткой и фильтрующая маска – вот будничная снаряга сталкера. Если влез в экзоскелет – это уж неспроста. Не всякий может себе позволить – дорог, собака. Но если уж имеешь такой «танк», то всякому видно: вот идет серьезный сталкер, который бывал, если не в самом центре, то уж за Агропром точно хаживал. В обычной сталкерской куртке там делать нечего – элементарно лишних рентген наглотаешься. А уж аномалий понавтыкано – через пару метров. В экзоскелете же можно в некоторые входить без боязни и даже не заметишь. Ну а здесь в нем артефакты ловить резона нет – на восстановление сервомоторов не окупишь, не то, что на ремонт брони.
Экзоскелет на сталкере был без шевронов. Не Долг. Да и не ходят долговцы по одиночке. Видать, и правда серьезный сталкер-одиночка. В сторону Тунгуса даже не посмотрел. С такими парнями связываться – себе дороже. Винтовочную пуля броня остановит, а вот в ответ схлопочешь из Вала – немало покажется…
Капли стекали по черной броне экзоскелета, бесшумно работали сервоприводы. За плечом мерно покачивался Вал, на поясе – огромный нож, больше похожий на тесак. Да, парниша серьезный. Точняк не одного и не двух кровососов завалил. Ну да и Тунгус шел назад не совсем пустой. Вспомнил о неизвестном артефакте – надо бы до поры припрятать в ящик на Затоне, а потом к ученым отнести. Только бы сначала узнать, что за «аномальное образование» такое и реальную стоимость. Ученые, хоть и яйцеголовые, но далеко не простачки, коммерческая жилка есть у каждого. А коммерческая жилка – это, в первую очередь, способность обмануть. Так было и будет. Увидят, что сталкер не смыслит в истинной ценности хабара – так и купят за бесценок. Потому надо бы сначала расспросить, осторожно так, ненавязчиво… Вдруг кто видел подобное, что-нибудь расскажет.
Ну а расхожие артефакты можно продать сразу в баре. На них не написано, забрал ли ты их у аномалии честно, либо…
Через пару шагов дозиметр начал потрескивать. Мох. Бурый такой, как ржавчина. Растет прямо на тропинке и ужасно радиоактивный, впитывает в себя всякую дрянь, будто губка. А еще там несколько аномалий расположилось – Тунгус про это помнил. Карусель, Вертолет и Термос. И поди ж ты - прямиком на тропинке. Сталкеры по ней постоянно ходили, а теперь придется протаптывать новую. А забудешься – либо Карусель разорвет, либо Вертолет раскрутит и грохнет на землю с высоты пятиэтажки, а то и в Термосе испечешься. На сей раз, впрочем, дождь неплохо их обозначал. А зимой свежий снег сталкеру в подмогу. Жить можно.
А вот Электра в дождь опасна. Током шарахнет за сотню метров. Добрая тысяча вольт решит твою судьбу.
Мерно шелестел дождь. Подкручивало струи в Вертолете.
И тут Тунгус понял, что это никакой не дождь шелестит. Это все тот же шепот. Нет, тут не могло быть никакого Шептуна. Все аномалии знакомы. Но шепот нарастал. И это была человеческая речь. Невнятная, слов разобрать невозможно, но именно человеческая. Секунды две шептало со стороны аномалий, потом со стороны косогора, куда скрылся сталкер в экзоскелете. А затем стало казаться, что зашептало все поле вокруг. Задышало и зашептало, обволакивало будто ватой, и не давало проникнуть никаким звукам извне.
Тунгус поймал себя на ощущении, что ему не хочется сбрасывать с себя этот ровный шелестящий звук. Напротив, возникло желание прилечь, отдаться убаюкивающим шепчущим волнам, раствориться в них, расслабиться, не сопротивляться…
Если б кто-то шел в это время мимо, то увидел, как сталкер на тропинке замедлил шаги, а потом и вовсе остановился. Некоторое время постоял, затем лег прямо на землю, свернулся калачиком, будто собирался уснуть прямо на дороге, и замер. Дождь пошел сильнее и превратился в ливень, но человек на земле не поднялся и не поспешил найти укрытие. Не поднялся он и через час, и через два, и через три. Стая плотей, пробегавшая мимо, весело хрюкнула и принялась трепать его безжизненное тело в грязи. Один мутант оторвал руку и зачавкал в придорожных кустах; другому досталась нога, остальные продолжили дележку добычи, пока не растерзали тело совсем. Только рюкзак не тронули. Так он и остался лежать, втоптанный в жидкую грязь. Закончив трапезу, плоти продолжили путь и скоро слились с черным осенним лесом.
***
Капитан вышел из казармы, рядовой у двери отдал честь, но капитан не ответил – торопился. У КПП уже ждал открытый УАЗик.
- Заводи свой вертолет!
Водитель повернул ключ зажигания, УАЗик весело затарахтел.
Когда выехали на дорогу, догнали патруль, возвращавшийся на КПП. Тяжелые, облаченные в запыленные «Скаты», солдаты шли из глубокого патрулирования. За шлемами лиц не видно, но капитан видел их – лица людей, вернувшихся оттуда.
Потом ехали просекой. По разбитой дороге УАЗик завывал второй передачей и едва плелся, капитан порядочно наглотался пыли. Водитель чертыхался на чем свет стоит, а капитан только кряхтел.
Гуляев повернулся к капитану:
- Респиратор бы надели, товарищ капитан.
Тот только отмахнулся:
- Вот как к Копачам подъедем – так и натянем намордники.
Над головой прострекотали две «вертушки». Просто так сразу две не вышлют, где-то по-настоящему заварилось, видимо. От пьяных штабных краем уха капитан что-то слышал про крупную операцию в Лиманске. На кой черт им Лиманск дался? И города ведь нет по-настоящему. Да и найти его еще надо: точных координат у города-аномалии нет, сегодня он здесь, а завтра – и вовсе не известно, в какой степи искать. Так, миф, можно сказать, один. Спьяну, впрочем, чего не наболтаешь. Но правда и то, что в любой разведке и контрразведке учат: водка – вот первый ключ к добыче информации…
Но на вертолете вряд ли в город влететь. Впрочем – опять же, по пьяным слухам – на Большой земле давно готовились некие спецотряды по глубокому внедрению. Этим любая Зона по колено. В это капитан не очень верил: едва ли не с самого начала «разработки» Зоны слухи о всяких спецотрядах возникали регулярно. Правдой пока оставалось лишь одно: как регулярные части с штатным снаряжением патрулировали Зону, так до сих пор и патрулируют. Никаких «Белых стрел», «Голиафов», «Серых барсов» и прочих «Желтых подгузников» нигде воочию не наблюдалось. Так что и вопрос о захвате Лиманска едва ли поднимался всерьез в высоких кабинетах. Ни на каких совершенно секретных картах Генштаба Лиманска, скорее всего, не существует. А в штабах воюют по картам.
От размышлений капитана оторвал натужный скрип тормозов. УАЗик клюнул носом и встал.
Капитан не поверил своим глазам: на дороге лежала мертвая лошадь. Сначала даже подумалось, что это туша какого-нибудь мутанта, но это была именно лошадь. Рыжая.
- Это что еще за…? – Гуляев вылез из машины и стал рассматривать труп.
Капитан немного помедлил, но потом тоже прыгнул в дорожную пыль.
- Лошадь… - растерянно произнес водитель.
- Сам вижу, что не слон.
- Откуда тут лошадям-то браться?..
Вопрос и в самом деле был любопытный. Точнее, ответ на него. Лошадей в Зоне отродясь никто не видел. И кормиться им тут нечем, и вообще…
- Случайно за оцепление забежала, - предположил капитан, - а потом…
Но что потом – тоже было вопросом. Мутанты давно бы сожрали животное, а не стали бы просто убивать, то же самое касается и сталкеров. Конина – мясо для голодной Зоны деликатесное. И это даже если допустить, что лошадь смогла – при самом удачном стечении всех случайностей – миновать все аномалии и хищников.
- Если б сам не увидел, ни за что б не поверил, - покачал головой капитан и первым взялся за задние ноги трупа, - оттаскивать все равно надо с дороги.
Но, как только оторвали круп от земли, в пыль хлынула бурая кровь. Кто-то все-таки смертельно ранил кобылу. Странно только, что вокруг ни кровинки.
- Ах вы паразиты, собачьи дети! – послышался откуда-то сзади отчаянный крик.
Солдаты оторопело смотрели, как из леса выходит взлохмаченный старик. Длинная борода его седыми ошметками разлетелась едва ли не до самого живота, такие же неопрятные пепельно-белые волосы космами развевались в такт ходьбе. Старик изо всех сил бежал к военным и размахивал палкой.
- Стой, дед! – капитан первым опомнился и бросил лошадиные ноги, - стой, стреляю сразу! – и выхватил из кобуры пистолет.
Старик при виде дула растерял часть своей решительности и остановился метрах в пяти от капитана. Но вопить не перестал. Из его полусвязных визгов стало понятно, что он думает, будто военные сбили на дороге его лошадь и теперь пытаются замести следы преступления. «А еще в погонах», - заканчивал каждую свою мысль старик.
- А ну молчать, руки за голову, ноги расставил! – рявкнул Гуляев и, недвусмысленно клацнув затвором, подскочил к деду, и даже для убедительности пнул того дулом в тощий живот. Хотел обыскать карманы, но карманов у старика не оказалось. Одет он был в клетчатую выцветшую рубаху и серые штаны, без карманов. И что самое удивительное – босиком.
- Самосел, что ли? – капитан опустил пистолет, но в кобуру не вернул.
- Чегось? – прищурился старик, медленно поднимая руки вверх, будто пленный.
- Ты здесь откуда?
- А вы сами-то откуда? Небось с антенн с этих? А лошадок все ж нехорошо чужих губить, ай-яй-яй…
- Нет, мы не с Радара… - начал Гуляев.
- Рядовой Гуляев, лишние разговорчики отставить, - оборвал его капитан, - обыщи на предмет документов.
- Да нет у него ничего, товарищ капитан.
- Документы дома, стало быть, - сказал дед, - ну, руки-то можно опускать?
- Да опусти уже, - разрешил капитан, - нет, отец, мы твою конягу не сбивали. Она уж тут была, когда мы подъехали. Ты сам гляди, где она лежит, а где машина стоит.
- А откель я знаю? Может, вы отъехать успели.
- Слушай, дед, благодари, что вообще спешим, а то б взяли и отвезли на пост, пусть там разберутся, кто ты и откуда тут с лошадью со своей взялся. Бери, Гуляев, оттащим – и поехали, а то не доберемся до ночи.
- Погоди, вот погоди у меня, я вот начальству твоему напишу, чтоб знали, как в человека ружжом тыкать…
Но военные уже не обращали на старика внимания. Лошадь уже стала отвердевать, так что требовалось немало усилий, чтоб оттащить подальше от дороги.
Водитель сосредоточенно пыхтел над трупом, а потом поднял глаза… и побелел, отпустил лошадиные ноги, оторопело уставившись за спину капитану.
Тот оглянулся – и сам остолбенел.
Картина на самом деле была жуткая. Взлохмаченный дед по-прежнему стоял от них метрах в пятнадцати, но вот его ручищи – теперь огромные, землистого цвета – тянулись вперед, хватали ладонями воздух, шевелили кривыми пальцами. В ярком солнечном свете все это выглядело так страшно, что сам капитан, повидавший многое, не сразу опомнился. Эти длинные, протянувшиеся на несколько метров, руки, были уже совсем близко, но боевая реакция, пусть и с запозданием, а все-таки не подвела. Капитан дернул из кобуры пистолет и выпустил всю обойму прямо в громадные серые ладони. На той стороне дороги пронзительно заверещали, совсем не по-человечески зарычали, страшные руки упали на землю и быстро потянулись назад.
Тут опомнился и Гуляев. Автоматной очередью скосил старика. Тот упал, но руки, словно живые, продолжали волочиться по пыли, пока не вернулись к своему владельцу и не приняли прежний вид.
Оба военных, не сговариваясь, рванули к машине.
- А проверять не будем, товарищ капитан?
- А чего его проверять? Давай отсюда, пока он еще что-то не выкинул.
Только когда проехали пару километров, капитан первым прервал молчание:
- Да уж, видел я тут всякого, а о таком даже не слышал…
- Если сталкеров поспрашивать, то наверняка что-нибудь расскажут.
- Ага, останавливайся у любой базы и спрашивай. Тебя там и водкой накормят, и про стариков со старухами расскажут, и пулю в лоб не забудут.
- Да сразу что-то не то было. Лошадь эта сначала… Интересно, лошадь хоть настоящая была, или тоже с ним на пару.
Капитан не ответил. А что рассуждать? Зона всякие фортели выкидывает, а сколько еще выкинет…
Поехали молча. Лес расступился, и теперь дорога петляла вдоль буйно заросшего поля. Конечно, бывшего поля. Теперь здесь росло все, что угодно, только не культурные растения. Высокая трава, почти вплотную прилегавшая к дороге, вполне могла скрывать в себе стаю мутантов, поэтому капитан взял в руки автомат и велел ехать быстрее.
- Да уж куда быстрее, товарищ капитан, подвеска спасибо не скажет…
- Сам вижу, а ты все ж поднажми.
Водитель, видимо, только сделал вид, что «поднажал», потому что скорости нисколько не прибавилась. «Надо было пару автоматчиков прихватить, - подумал капитан, - да только все у нас ведь задним умом да в спешке».
- Товарищ капитан, видите?.. – Гуляев показал куда-то вперед.
Солнце било в глаза, поэтому сквозь запыленное стекло капитан не сразу рассмотрел одинокую человеческую фигуру, неровно бредущую вдоль дороги по грудь в траве. Когда подъехали ближе, увидели сталкера в выцветшем камуфляже.
- Во допился чертяка, не соображает ничего, - сказал капитан, - ну-ка, притормози.
- А может хватит на сегодня остановок, товарищ ка…
- Сказал же, тормози.
УАЗик немного обогнал сталкера, только тогда водитель нажал на тормоз. Сталкер даже не замедлил шаг, все так же шатаясь шел вперед с низко опущенной головой. Оружия не видно, тощий рюкзак болтается в правой руке.
Капитан не стал дожидаться, когда сталкер приблизится, и выпрыгнул из кабины.
- Сиди тут, мотор не глуши.
И пошел к сталкеру сам.
- Стой! – капитан вытащил пистолет (обойму успел сменить в машине).
Но сталкер продолжал медленно приближаться.
- И шепчет, и шепчет… - бормотал он, подходя к капитану.
- Стоять, говорю.
- И все он шепчет, и шепчет…
И тут сталкер поднял глаза. Пустые, лишенные всякого смысла, они уставились сквозь капитана. Сам же сталкер продолжал идти. Стало заметно, что в кулаке он что-то держит.
Рука капитана уперлась в грудь странному незнакомцу. Тот остановился. Водкой не пахло. Да и глаза – не под кайфом и не пьян был их обладатель. «Свихнулся», - подумал капитан и разжал сталкеру кулак.
В ладонь упал небольшой артефакт, мягкий, почти желеобразный, зеленоватый, весь в тонких прожилках медного цвета. Такого капитан еще не видел, даже не слышал о таком. Видимо, сталкер очень дорожил им, если даже в таком состоянии не выпускал из руки. Что точно не отпустит от себя сталкер, даже будучи в самом наипьянейшем состоянии, - это свой рюкзак, свое оружие и дорогой хабар. Потому что первое поддерживает жизнь сталкера, второе ее охраняет, а третье составляет ее смысл.
У капитана мелькнула шальная мысль: а ведь артефакт и правда может неплохо стоить… Да и владелец его – хоть голыми руками бери.
И взял. Водитель ничего не мог разглядеть, капитан стоял к нему спиной. И в карман сунул. Быстро пошел к тарахтящей машине.
- Что там? – вопрос Гуляева звучал скорее как дежурный.
А, - махнул рукой капитан, - допился черт, пусть живет дурак. Поехали, а то и так уже опоздали.
Артефакт тепло прижался к бедру, навевая приятные мысли о предстоящей удачной сделке.
***
Домой возвращаться не хотелось. Скандалы, хлопанье дверями, слезы… И маму жалко, и отца тоже. Чего не хватает людям? Поженились – так и жили бы себе потихоньку, чай пили по вечерам, телевизор смотрели. Уютно и спокойно. Видимо, человек никогда не будет доволен своей судьбой, какая бы прекрасная она ни была. Иначе зачем все эти миллиарды в банках и яхты? И измены в семьях.
Отец сам далеко не молодчик, как говорится, седина в бороду… Да уж и ушел бы, чем маме нервы трепать. Или у той все прекратил бы давно. Мечется среди двух огней, никак ничего решиться не может.
В какой-то книжке я читал, что мужья не уходят из семьи к любовницам, потому что не хотят менять быт. По мне – так это полная чушь. Уж не из-за котлет по вечерам отец к той не уходит – это точно. Если любишь, то люби и давай любить другим. Разлюбил – уходи. Я бы точно ушел. Наверное. Но уж точно не стал бы скрываться. Прятаться и врать – это подло и некрасиво.
Я свернул за угол, и ледяной ветер сразу прорвался под короткую куртку. Сумка с учебниками оттягивала плечо, хотелось бросить ее и вообще – все бросить к черту. И эту школу, и дом. Но не сам дом, а тот дом, в который надо возвращаться каждый вечер. Сколько светящихся окон вокруг. И в каждом ли течет неспешная мирная жизнь? Я подумал, что в семье рано или поздно, должно быть, случается война. А на войне бывают жертвы. Только вот победивших нет.
Темный проулок впереди, его надо преодолеть быстро. Но не бегом, чтоб не подумали, что боюсь.
Я шагнул вперед и торопливо устремился к двери подъезда. Каких-то метров сто – и буду в безопасности. Шаги в пустом дворе такие отчетливые. Искоса посмотрел в сторону беседки. Там черно и пусто, никого нет, никто не матерится нарочито громко, не попыхивают огоньки сигарет, не стучит стекло бутылок.
И тут высокая фигура в плечистой кожаной куртке выросла прямо метрах в двух.
- Слышь, притормози!
Внутри похолодело. Вот оно. Неужели и правда… или просто так примотались? А проскочить невозможно, прямо у дверей еще двое. Нет, просто так у двери не встают.
- Чего? – я не сбавлял шагу, хотя все равно идти было некуда. Мелькнула мысль: бежать. Бросить сумку – и деру, пока не выбегу на людное место.
- Стой, урод!
Я рванулся назад, но слишком поздно. Крепкие руки уже держали меня за плечи.
- Ты че, не слышишь, как тебя зовут? Совсем борзый?
- Я нет, не слышал, я думал, не меня…
В горле сипело, в животе стало противно и расслабленно, я подумал, что могу и обделаться прямо сейчас. И правда могу.
- Пацаны выпить хотят. Помоги пацанам.
- У меня и денег нет.
Это было правдой. Если бы были – отдал им все и сразу.
- А ты что, такой умный? Ты что так со мной разговариваешь?
- Да не умный я, я просто говорю.
- А если найду, то все заберу, - голос был наглый и уверенный в себе. В лицо доносился запах спирта.
- Да нет у меня…
- Показывай карманы.
Униженный, я безропотно вывернул карманы и с надеждой посмотрел на дверь. Но там по-прежнему стояли двое. Лампочка была выбита, так что их лиц не было видно. Но, видимо, старше меня года на два-три, лет по восемнадцать-девятнадцать им.
- Ну-ка, скидывай куртку, а вдруг там у тебя потайной какой есть.
Оставалась надежда, что, обыскав, они отпустят восвояси. С меня и правда нечего было взять. Но этот, что передо мной, вывернув куртку, не собирался отдавать. Я робко потянулся за ней, что-то лепеча про мамин подарок, про то, что дома ругать будут. И получил сильный тычок в голову.
- Ты че, а пацаны блин мерзнуть будут? А слышь, ты, у меня вчера такую же увели как раз. Моя куртка, ты че блин совсем борзый стал, пацанов прямо на улице раздевать?
И последовал новый тычок кулаком.
- Да это моя куртка ведь, мне ее мама подарила.
- Да ладно, дай поносить, через неделю блин верну, вот сюда приходи через неделю, отдам.
Я еще сначала подумал, что и правда поносят и вернут. Но всю нелепость такого предположения осознал быстро, когда моя сумка была вырвана из рук, учебники и тетради посыпались в грязь.
- Да пошли уже, - раздался голос со стороны двери.
- Ща. Ты, пацанчик, не боись, вернем все, - бил спиртом в нос голос, - а в мусарню пойдешь, там вон у Лехи отец работает, все равно отмажут. Так что вали отсюда!
И тут я отключился. Но, видимо, всего только на секунду, потому что успел упасть только на колени, в голове звенело.
- Скажи, чтоб деньги вынес, - донесся тот же голос от двери.
- Ду ну на… А то спалимся, он у родоков клянчить начнет.
Я вдруг остался один, стоя на коленях в холодной луже. Под глазом ныло. Кое-как в темноте собрал перепачканные книги, немного отряхнул брюки. Ненавистные школьные брюки от формы. Все одноклассники давно в джинсах щеголяют, а у нас постоянно нет денег. «Вот пойдешь работать, тогда и покупай себе, что хочешь». И никакие просьбы не помогут. Я даже стал ненавидеть слово «купить», потому что знал: в ответ на него польется поток нытья и жалоб. Вот двое брюк школьных и донашиваю. Одни в стирке, в других в школу.
Что скажу маме про куртку, так и не придумал. Когда она открыла дверь, то со сразу накатившими слезами запричитала. В этот момент я ее ненавидел.
- И совсем мать не жалеет никто, я тут на работе губы-зубы испекаю, а он дерется и вещами разбрасывается. И отец его, папня безразличный, кобель такой, хотя бы меня пожалел…
Хотелось зажать голову руками, прижать ладонями уши, чтобы не слышать ничего, никого. Спорить сейчас и что-то доказывать было бесполезно, в такие минуты мать слышала только себя. Почти с отвращением я посмотрел на ее крошечные красные глаза, обвитые сетью морщин, бледные тонкие губы, двигавшиеся в такт слезливым словам. Растрепанные волосы спутались на выцветшем халате, бесформенными клоками охватывали тощие плечи.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |