Но моя смерть будет другой, и я достоин ее в самом ужасном своем проявлении. Черт с ней. Черт со мной. На эти мысли, я думаю, у меня еще будет время, но сейчас глупо терять на них драгоценные минуты.
- Значит, ничего страшного, - улыбнулся Фрэнк. – Я вылечу тебя, - добавил он, и мне ничего не оставалось кроме как кивнуть. Конечно, он не вылечит, конечно, он даже не представляет насколько все страшно. Он доверяет мне. Пока что. – Нас уже ждет такси, - сказал Фрэнк, и схватил меня за руку, ведя за собой.
Долго идти не пришлось, кажется, нам потребовалось не больше пары минут, чтоб добраться до ничем не приметной машины, разве что своим желтым цветом. Но, что больше всего меня удивило, так это водитель, вышедший из салона автомобиля – это тот же самый водитель, что вез нас сюда, и судя по его взгляду, его немного настораживает его клиентура в нашем лице, что в принципе совсем не удивительно.
Я повернулся к Фрэнку, вопросительно подняв брови и он, засмеявшись, ответил:
- Да, нам повезло, - он пожал плечами, открывая заднюю дверь и садясь внутрь. – Но на этот раз я постараюсь вести себя приличней. Хотя все равно ничего не обещаю, - и его глаза таинственно засверкали в темноте салона.
Такие большие, живые, горящие чувствами, такие, какими я всегда их любил и буду любить. И я просто смотрю, не говоря ни слова, смотрю на него, и не могу оторваться.
«Я не хочу терять тебя», - шепчет душа, а я безмолвно тону в тишине.
Мы трогаемся с места, я вздыхаю и на секунду отворачиваюсь, обращаясь к водителю:
- Извините, ладно?
Он сначала не понимает, за что я извиняюсь перед ним, но через миг, когда мои губы касаются губ Фрэнка, мужчина резко разворачивается, и до конца поездки старается не бросать даже мимолетных взглядов в нашу сторону.
Я просто не мог больше ждать, да и я не располагаю таким количеством времени, чтоб ждать. Мне нужен был этот поцелуй, и он должен быть долгим, настолько долгим, насколько это вообще возможно. Без лишних слов, лишних действий, только его губы на моих, и наши языки то и дело сталкивающиеся друг с другом.
«Я не хочу терять тебя», - говорят мои руки, дрожащие ладони, держащие лицо Фрэнка.
Мы отрываемся от губ друг друга только на пару секунд, обмениваясь нежными взглядами и вслушиваясь в собственные рваные вздохи. Кажется, мы не видели друг друга вечность... ну, а дальше, что дальше? Дальше только пропасть, беспросветный туман, мрак, но мне придется сделать первый шаг, протянуть руку в бездну, иначе она сама затащит меня в свои объятия.
По дороге домой, я не смотрел на дорогу, не смотрел на город – он просто не был мне нужен, в этом тесном салоне, на заднем сидении у меня было все, в чем я нуждался, весь мой мир.
«Я так не хочу тебя терять», - болезненно выстукивает мое сердце. И такси останавливается прямо под домом, я говорю короткое «спасибо» водителю и он на этот раз уже знает за что.
Кое-как мы все же дошли до квартиры, медленно, но я не хотел спешить, никто из нас не хотел, правда, у меня на то другие причины.
Ключ проворачивается в замочной скважине, на шее горят поцелуи Фрэнка, а его пальцы расстегивают замок моей куртки.
Тут ничего не изменилось. Все точно так же, как и было до моего отъезда, разве что чище.
Я дома. Здесь все закончится. И сердце, оборвавшись, летит вниз.
- Фрэнк, - выдыхаю я сквозь поцелуй, а моя куртка оказывается у меня под ногами. – Постой...
- Что такое? – настороженно спрашивает Фрэнк, буравя меня своим пронзающим взглядом.
- Я не могу, - ответил я, отступив на шаг назад. – Я... – так и не найдя нужных слов, я произнес тихое: - Прости...
- Что черт возьми произошло? – голос Фрэнка звучал напугано, я вижу, как он нервничает.
В голове крутится бесконечное прости. Прости, прости прости.
Но больше нет времени тянуть. Больше нет времени врать. Времени больше нет. Моя душа замерзает в еще живом теле и я делаю шаг, тот самый шаг в бездну. Без слов, молча, я засучил рукав рубашки, обнажая покрасневший след на сгибе руки.
Ты нужен мне, Фрэнк, но с этого момента это больше не имеет значения.
43.
POV Frank
Я все понял, сразу же. Мне нужно было бы быть идиотом, чтоб не понять, что означает это бардовое пятно на руке Джерарда, чтоб не понять из-за чего оно появилось. Но я не могу поверить, и кажется, словно все происходит не со мной, словно все вокруг – странный сон, и чем дальше, тем страшнее он становится. Мне хотелось бы сказать стоп, открыть глаза и проснуться, вдохнуть в легкие побольше воздуха, и вернуть все на свои места, так, как мы жили до этого момента. Но мои глаза открыты, а мой сон более чем реален, и теперь вся ситуация больше походит на злую шутку. Мне хочется рассмеяться, истерично и безумно, до слез, потому что этого не может быть... Какая глупость!
Я все еще смотрю на этот чертов укол, на синеющую точку на бледной коже, по телу проходит дрожь, а сердца я и вовсе не чувствую. Секунды пролетают одна за другой, но я все еще не могу поверить, что моя жизнь так резко и внезапно перевернулась. Я отказываюсь верить, но в конце концов мне все равно придется. Я смотрю и молчу, не поднимая глаз, только тихо вдыхая воздух. Это маленькое пятно разрушило все, что я успел полюбить, всю мою жизнь. Всего лишь маленькое пятно уничтожает все, к чему мы шли, все, что мы так бережно выстраивали. Маленькое пятно... а ведь его могло бы не быть.
Как оно появилось? Ради чего? Разве оно стоит того, чтоб лишаться всего, что у нас есть? Разве мы плохо жили, разве не были счастливы? Нет? Ведь были, я же помню, я же видел, я же чувствовал это в каждом прикосновении, в каждом взгляде. А сейчас? Неужели мы все потеряли и ничего уже не осталось?
Я был бы рад найти ответ на этот вопрос, ответить четко и без всяких сомнений, я бы хотел ответить, что еще есть надежда, ведь однажды мы справились с этой проблемой, может быть, мы сможем еще раз. Но я не знаю, не знаю, во что верить и на что надеяться. И я не знаю, что мне делать теперь. Что говорить, что предпринимать? Я словно парализован: воздух застрял в горле вместе со всеми словами, а тело окаменело, не в состоянии двигаться.
Мне понадобилось еще немного времени, чтоб поднять глаза и наконец посмотреть на лицо Джерарда, стоящего прямо передо мной. Как он мог? Как он мог так поступить? Со мной, с нами... ведь этого больше не должно было повториться. Ведь все теперь должно было быть по-другому, когда жизнь, казалось, стала идеальной.
Мы должны были быть счастливы, не больше и не меньше, просто счастливы...
- Что это? – чуть ли не шепотом проговорил я, схватив Джерарда за запястье.
Не знаю, зачем я задал этот вопрос, ведь ответ предельно ясен и очевиден, но в сердце всегда живет крохотная надежда, даже когда надеяться не на что. И до последнего она будет гореть маленьким огоньком внутри меня, пока не погаснет, струясь черным дымом.
«Скажи, что это розыгрыш. Скажи, что пошутил. Сделай что угодно, но не убивай меня своей правдой. Только не сейчас», - молюсь я, прекрасно зная, что ложь ничего не спасет и никому не станет легче. Ложь не изменит реальности, а значит, в ней нет никакого смысла. Теперь нет выбора, остается только принять то, что есть, и я жду, смиренно жду хоть парочки слов, хотя бы чего-нибудь из уст Джерарда, чтоб разорвать это чертово молчание.
Он просто смотрит на меня, смотрит, не отводя взгляда, почти не моргая, а я медленно, но верно теряю терпение, теряю контроль над эмоциями, рвущимися на волю.
Я сжимаю запястье сильнее, а мой голос из испуганного шепота превращается в нервный крик.
- Ты сам показал мне эту хрень, ты сам решился! Так теперь скажи мне, что это! Я хочу услышать это от тебя! Скажи! – заорал я, не в состоянии совладать с бешено пульсирующим сердцем, разрывающимся от отчаяния, обиды и злости.
Сил держать себя в руках и сохранять спокойствие не осталось, эмоции сами рвутся наружу, вся моя боль выворачивается наизнанку из свежей раны на душе. И гнев – это проявление моей слабости, моей беспомощности, когда я становлюсь попросту бессильным против внезапно возникших из ниоткуда проблем.
- Героин, - сказал Джерард.
Всего лишь одно слово, и надежды уже не осталось, хотя я и понимал, насколько она невозможна, я знал, как все будет на самом деле. Я знал, но до последнего момента мне не хотелось верить, до последнего я хотел хранить в себе какие-то призрачные иллюзии, чтоб они исчезли на пару секунд позже с острой режущей болью, убивающей меня изнутри.
Из горла вырвался нервный смешок, на губах появилась безумная улыбка, и я, отпустив запястье Джерарда, сделал пару шагов назад, закрыв лицо руками. Теперь я и сам перестал понимать плачу я или смеюсь – все смешалось во что-то непонятное, сгусток разочарования, нашедший свое внешнее проявление в моей истерике.
Героин. Опять. Мы словно все это время ходили по кругу, чтоб вернуться туда, откуда пришли. Второй раз та же история, но вместе с тем кардинально другая, и я не знаю, готов ли я прожить ее снова, хватит ли у меня сил, чтоб справится с той ролью, которую однажды я уже играл, опять.
Мне отчего-то страшно, страшно осознавать, насколько жестокой оказалась для меня жизнь, и мгновениями она превращается в мираж, будто бы ее и вовсе не существует, будто все, что происходит со мной – галлюцинации. Прошлое кажется сказкой, а настоящее – ночным кошмаром, а я остался где-то на грани между первым и вторым, зная, что вернуться невозможно, так же, как и отказаться от реальности.
Я открываю лицо – Джерард все еще неподвижно стоит на том же месте, только внимательно наблюдая за мной, но когда наши взгляды встречаются, я резко отворачиваюсь.
Я не знал, что все может быть так сложно, я не знал, что может быть настолько больно. Многие годы моя жизнь протекала ровно и спокойно, и тогда я даже не предполагал, что кто-то заставит чувствовать меня что-то кроме равнодушия, что когда-нибудь я перестану контролировать ситуацию, когда-нибудь я буду страдать так же, как и все, кого я раньше безгранично презирал, и, наверное, до сих пор презираю, что когда-нибудь все станет таким, каким оно есть в данный момент. Все изменилось, я изменился. Изменился ради любви, ведь иначе быть не могло, изменился ради Джерарда, ради нашего общего будущего, возможно, это того не стоило, но другого пути не было, да и я не хотел ничего другого. Столько всего было прожито, столько всего сделано, и неужели это ничего не значило, неужели этого было мало для нас двоих?
Покачав головой, я опять обернулся, на губах застыла какая-то странная улыбка, а глаза остались закрыты.
- Я думал, ты вернешься, и все станет еще лучше, чем было... Ведь жизнь только наладилась! И твои мечты стали сбываться, тебя заметили, как талантливого художника, у нас было все, что нужно для счастья! Разве нам было плохо? Зачем ты так поступаешь со мной? – вдруг заговорил я, и моя речь больше походила на разговор с самим собой, на монолог полный обиды и упреков.
Но ведь мне есть за что упрекать, есть за что обижаться. У меня было слишком много планов на эту чертову жизнь, слишком много надежд и столько чувств отдано только одному человеку, который так просто предал все, за что мы вместе боролись. Может быть, я заслужил это, может быть, так я отплачиваю за все свои грехи? Но, черт возьми, почему именно так? Почему так жестоко?
- Ты можешь не молчать? Ответь мне. Я вроде бы ничего сложного не прошу, просто ответь мне, что было не так? Тебе чего-то не хватало, тебе что-то не нравилось? Может быть, проблема во мне и я в чем-то виноват? Но зачем ты так поступаешь со мной? Ответь мне, зачем? – я подошел ближе к Джерарду, чувствуя, как холод дрожью покрывает кожу, как кровь циркулирует по телу.
- Я не хотел... Я не знаю, почему я сделал это. Ты думаешь, что я не ценю тебя, и после всего, что я сделал, это выглядит именно так, я понимаю, и вряд ли у меня получится доказать обратное, - он остановился, шумно вдыхая воздух, но через пару секунд все же продолжил. – Ты делал меня счастливым, и у тебя нет причин думать, что в произошедшем есть хоть капля твоей вины. Ты даже не представляешь, как мне жаль, как мне жаль, что я так подвел тебя, что все испортил. Я никогда не хотел, чтоб ты страдал из-за меня, и сейчас не хочу, хотя получается все наоборот. Ты заслуживаешь большего, а мне ты ничем не обязан... Я, наверное, не имею права просить у тебя прощения, но прости меня. Фрэнк, я так хотел бы все исправить, отмотать время назад... но я не могу, я так виноват перед тобой, - сквозь слезы говорил Джерард, уже не в состоянии держать себя в руках.
Он говорил и плакал, надрывая голос, задыхаясь от чувств, он говорил, пока я не выдержал и не подошел еще ближе, принимая его в свои объятия. Приглушенные всхлипы разлетелись по комнате, отдаваясь эхом в моей голове, слезы мокрыми следами прожигают кожу насквозь, и наши раненные души кричат в унисон.
Не важно, кто и в чем виноват, не важно даже то, что произошло, мы оба чувствуем боль, одинаково сильно, разделяя ее на двоих, как раньше делили счастье.
Невнятный шепот, мои руки, прижимающие к себе тело Джерарда, мнущаяся под моими ладонями тонкая ткань рубашки, чувство обреченности, с которой я упрямо не собираюсь мириться.
Я повторяю тихое «Все будет хорошо», перебирая пальцами мягкие черные пряди волос Джерарда, не зная, верю ли я сам в то, что говорю. Все будет хорошо. Но никому из нас почему-то не становится легче.
Мир сжимается до размеров этой тесной комнаты, в голове всплывают отрывки воспоминаний и, закрывая глаза, я произношу: «Все обязательно будет хорошо». Мои слова не могут ни утешить, ни успокоить, но я беспрерывно повторяю их, словно пытаясь убедить самого себя, что все будет именно так, как я говорю. Я хотел бы верить в это, даже если это окажется обманом, я все равно хотел бы слепо верить в свои мечты, как дети верят в глупые сказки. Ведь мне остается только верить, чтоб разочарование не одержало верх надо мной, чтоб не опустить руки и не сдаться, чтоб вся моя жизнь не осыпалась прахом к моим ногам.
- Я не хотел, чтоб все закончилось вот так... – донеслись до меня слова Джерарда, и они звучали достаточно отчетливо, чтоб я мог их разобрать.
Мир стал еще меньше, сжавшись прозрачной оболочкой вокруг нас двоих, в раскаленном от эмоций воздухе сгустился страх, мгновенно заражая мой разум, и я обнял Джерарда еще сильнее, словно боясь, что исчезнет, сейчас, прямо на моих глазах.
Очередные всхлипы, головокружение, мороз электрическими зарядами по телу.
- Еще ничего не закончилось, - уверенно сказал я, и Джерард поднял на меня свои красные от слез глаза, изучая ими мое лицо, словно видит его впервые. Он устало качает головой, прикрывая веки, с губ срывается вымученный хриплый вздох, и он точно собирается мне что-то сказать, но я прерываю его, как только слышу свое имя. Мне кажется, я знаю, что он будет говорить, и я не хочу ничего слышать, ни слова о том, как ему жаль, ни слова обо мне, ни извинений, ни переубеждений. Еще ничего не закончилось, и он не смеет с этим спорить. – Не надо. Ничего не говори. Потом, - сказал я, кладя ладони на плечи Джерарду. – Не сейчас, не сейчас...
- Что значит не сейчас? А когда? Фрэнк, ты не понимаешь, это... – начал Джерард, но я опять его перебил, не дав закончить фразу.
- Я все понимаю, - произнес я, и Джерард отрицательно замотал головой.
Он схватил меня за руки, желая мне что-то доказать, но сейчас из этого вряд ли хоть что-нибудь получится.
- Нет, не понимаешь! Я же тебе всю жизнь испорчу, и пока еще не совсем поздно, ты можешь что-то изменить для себя. А меня спасать не надо, я не стою таких жертв. Я пытаюсь хотя бы чем-то помочь тебе, хоть как-то. Это единственное, что я теперь могу сделать для тебя, - Джерард говорил быстро, изрядно нервничая, спеша сказать, как можно больше, пока я опять не остановил его. Но сейчас его слова уже ни на что не могут повлиять. – Я не хочу, чтоб... – успел добавить он.
- Я хочу, - сказал я. – Я знаю, что ты пытаешься уберечь меня от всех этих проблем, но не нужно. Я разберусь с тем, что мне делать. Еще ничего не закончилось, Джи, - ровным тоном продолжил я, после чего отступил на шаг назад, давая понять, что этот разговор окончен, ведь все наши дальнейшие реплики будут лишены смысла и ничего не решат.
Каждый начнет говорить о своем, а правду будет найти еще сложнее, чем сейчас. Нам нужно время, нужно пространство для мыслей, нам просто нужно понять, что происходит, а пока что я не готов делать выводы.
- Черт возьми, да просто выслушай меня! – крикнул Джерард. – Ты что так просто все оставишь? Ни в чем не разберешься? По-моему нам есть, о чем поговорить!
- Не сейчас, я прошу тебя! Мне тяжело, так же, как и тебе, и мне нужно время, немного времени. Я не хочу орать или спорить с тобой, не хочу принимать необдуманных решений, потому давай закончим наш разговор. Так будет лучше, поверь мне. Нам обоим есть, о чем подумать, - сказал я, устало перебирая ногами и отходя в сторону кухни. – Ложись спать, сегодня был сложный день, - я уже повернулся к Джерарду спиной, все равно чувствуя на себе его пристальный взгляд.
- Я не смогу заснуть, - проговорил он, и я обернулся, чтоб еще посмотреть в его глаза. В этих глазах пролетает вся моя жизнь, в этих глазах весь ее смысл. И разве я могу согласиться с тем, что все закончилось, разве могу так просто перечеркнуть все, что люблю? Разве это действительно конец?
- Не заснешь, по крайней мере, сможешь подумать, - ответил я, пожав плечами.
- Ты считаешь, у меня не было времени подумать? Меня уже тошнит от мыслей, кажется, я постоянно то и делаю, что думаю, постоянно о чем-то думаю. И знаешь, это порядком надоедает. Я просто хочу наконец-то во всем разобраться, - выдохнул Джерард, опустив глаза.
- Мы во всем разберемся, просто сейчас я еще к этому не готов. За эти полчаса и так слишком многое изменилось, и мне нужна эта ночь, чтоб понять, что делать дальше. Всего лишь одна ночь и не больше, это все, чего я прошу, дольше ждать не придется, - каждое слово мне давалось с особой тяжестью, будто что-то сдавливает горло изнутри, мешая не только говорить, но и дышать.
Джерард ничего не ответил, и я молча покинул комнату, усевшись за кухонный стол.
Через несколько минут до меня донеслись звуки включенной в душе воды, разбивающихся на миллионы крошечных бусинок капель, стремительно падающих вниз. Еще через какое-то время в соседней комнате потух свет, и его отголоски задохнулись в щелях дверей, скрывая кухню к кромешной темноте, оставив вокруг меня только очертания привычной реальности. Сквозь приоткрытое окно врывается прохладный ночной воздух, вздымая занавески, беспокоя тишину свистящим шелестом ветра.
Я сижу в ночном мраке, опустив голову на ладони, позволяя мыслям завладеть мной. Тысячи слов, сотни вопросов в оглушающей пустоте.
Что происходит со мной? Что происходит с нами?
Героин. Зависимость. И мы опять в ловушке. Это все, что я знаю, больше ничего, но пока что достаточно и этого. Я дрожу от холода, волнения, а тишина не дает мне ни спокойствия, ни ответов.
У меня есть выбор: похоронить прежнюю жизнь в прошлом, уйти, и начать жить по-другому или попытаться что-то спасти, попытаться все вернуть. Еще ничего не закончилось? Или все-таки я ошибался и больше не за что бороться?
Все было бы проще, если бы во мне ничего не изменилось с тех пор, как мы познакомились с Джерардом, если бы я мог ядовито ухмыльнувшись, наплевать на все. Тогда для меня не существовало ни чувств, ни проблем, когда хотел, я становился Богом, я становился судьей, я был выше всего – выше любви, выше дружбы и каких-либо переживаний. Я и сейчас могу быть такой же циничной сволочью, но в случае с Джерардом эта хрень уже давно не работает, да и с ним я в этом не нуждался.
Мне нравилось его любить, потому что с ним я понимал, что такое настоящее счастье, я готов был прожить так всю свою жизнь, я хотел ее так прожить. Я даже не успел заметить, как он стал для меня всем. Но в благодарность он выбрал героин. Опять.
И теперь моя очередь делать свой выбор. Выбор, который все кардинально изменит. И мне не надо особо спешить, у меня есть целая ночь, чтоб убедиться, что я все делаю правильно.
44.
POV Frank
Я просидел так всю ночь, на этой кухне, совершенно один со своими страхами и переживаниями, со своими чертовыми мыслями, которых порой казалось слишком много, чтоб разобраться с ними. Я думал не прекращая, и даже, если бы я захотел остановиться, я бы просто не смог, не смог спокойно заснуть, хотя бы не попытавшись разобраться с тем, что меня волнует.
Я думал, путался в себе и начинал заново.
Снова и снова.
Я задавал себе одни и те же вопросы, давая на них разные ответы. Я хотел понять, что должен делать теперь, что было бы правильней, хотя изначально знал, какое решение приму. Я знал, что не имеет никакого значения то, чем все может закончиться в итоге, потому что я приму то решение, которое хочу принять, пусть даже оно будет тысячу раз ошибочным.
Самовнушение оказалось бессильным, в противовес одним доводам появились другие, и я мог бы думать еще долго, но мое решение осталось бы тем же. Я знал это, но все равно думал, задаваясь вопросом, что же будет дальше. В голове возникало множество картинок и миллионы предположений, но, на самом же деле, даже следующие пару часов являются для меня загадкой.
Я не помню, когда в последний раз мне было настолько тяжело, настолько трудно справляться с реальностью, которая меня окружает. Мне хотелось плакать, освободить себя от всех эмоций накопившихся внутри, но я держался, даже не знаю, зачем и ради чего. Может быть, это все моя гордость? А может быть, мне до последнего хотелось чувствовать себя сильным, обманывая собственное сознание, знающее, как я сейчас слаб, как безоружен и беспомощен. Я не плакал, жмурясь до боли лишь бы сдержать подступающие слезы, я не мог позволить себе эту маленькую слабость, посчитав, что просто не имею на нее права.
«Все будет хорошо. В любом случае, все будет хорошо», - повторял себе я, стараясь хоть чуть-чуть верить в свои слова. Возможно, вера – это единственное, что может помочь мне, что не позволит сдаться перед всеми внезапно появившимися трудностями.
Но, в конце концов, у меня ведь есть выбор, я все еще могу что-то изменить пока не поздно, пока есть хоть какие-то пути для отступлений. Если мне незачем бороться, я могу собрать вещи и вернуться домой, могу бросить Джерарда, бросить всю свою жизнь, которую успел выстроить с ним, и зажить как прежде. Хотя кому я вру, как прежде уже никогда не будет. Пока за окном из-за горизонта медленно встает солнце, я все еще могу изменить свое первоначальное решение, послать к черту все переживания и проблемы. Времени осталось не так уж и много, но достаточно, чтоб все переиначить.
Так нужно ли тебе это, Фрэнк?
Этот вопрос всплывал в голове скорее как риторический, потому что ответ был очевиден, а мое решение оставалось все так же непоколебимо. Как вы все не закончилось, я должен попробовать все исправить, начать все с самого начала, с той точки, от которой мы и отталкивались, когда боролись с этой чертовой зависимостью впервые. Я готов пережить те тяжелые дни заново, зная, что теперь все может оказаться еще труднее, чем тогда. Я готов к бессонным ночам, истерикам, слезам и крикам, я готов к чему угодно, я просто хочу спасти его, хотя бы попробовать. Во всяком случае, я уже никуда не уйду, я буду рядом с ним так долго, как только смогу. Я останусь, не из-за чувства жалости или долга, не из героизма, я останусь, потому что хочу, чтоб он опять был счастлив, чтоб мы опять были счастливы вдвоем, ведь победив однажды, мы сможем сделать это и во второй раз. У нас все получится. И я простил ему героин, простил сразу же, почти не задумываясь, просто простил. Мы можем посчитать его поступок ошибкой, пусть она оказалось слишком серьезной, но все позади, и мы можем бороться снова, чтоб эта страшная ошибка уже никогда не повторилась. Ведь еще не поздно вернуть те дни, где мы были абсолютно счастливы, еще не поздно все исправить.
Ведь еще не поздно?
Я словно безумный убеждал себя в этом, я создавал себе надежду из ниоткуда, я создавал себе хоть что-то за что можно было ухватиться.
К средине ночи мне и вовсе показалось, что я схожу с ума, окончательно теряю рассудок, стараясь отчаянно верить в придуманные собой сказки.
Ближе к утру вместе с первыми лучами бледно-желтого солнца мысли постепенно приобретали былую трезвость. Из сумасшедшего сказочника я превратился в реалиста, понимающего, что не у всех историй бывает счастливый конец, но это еще не значит, но не нужно попытаться написать его для себя.
Чем светлее становится на улице, тем яснее я понимаю, что должен верить, но в то же время лучше не ожидать многого, не строить планы на прекрасное и безоблачное будущее. В борьбе с героином нет никаких гарантий на выигрыш, и очень глупо думать, что единожды победив, второй раз случиться так же, я не могу быть уверенным, что на этот раз он не окажется сильнее, как бы я не хотел.
Когда солнце полностью взошло над горизонтом сияющим пламенным шаром, проникая теплыми лучами в остывшую за ночь кухню, я чувствовал себя до ужаса уставшим, опустошенным от эмоций. Страх и тревога притихли, оседая горечью в глубине сердца, душевная боль потеряла свою остроту, сменившись ноющей грустью. Мне не стало легче, но теперь, по крайней мере, я держу себя в руках, контролируя свои чувства, и не нахожусь на грани нервного срыва. Я немного успокоился, но каждой клеточкой своего тела и мозга я ощущаю необходимость в отдыхе, который, возможно, получу не так уж и скоро. Нужно потерпеть, ведь я знал, что выбираю и на что иду.
Я сижу в полной тишине, и сидел бы так дальше, если бы в один прекрасный момент дверь кухни не открылась, пробуждая меня от сна наяву и заставляя окунуться в реальность.
Еще довольно рано, особенно для Джерарда, который привык просыпаться к полудню, но сейчас мне несложно понять причину его столь раннего пробуждения. Когда я повернул голову, он стал в дверном проеме, не делая больше ни шага вперед, устремив на меня свой практически безжизненный взгляд. Болезненно бледная кожа, мешки под глазами, и сам он хрупкий и беззащитный, словно вот-вот упадет, потеряв сознание. Я смотрю на него, в его глаза, видя, как с каждой секундой в них потухают искорки, наполненные радостью и счастьем. Я смотрю на него и вижу, как он сам медленно сгорает, смирившийся и безразличный, потерявший надежду, сломленный.
Я не говорю ни слова, и Джерард решает заговорить первым:
- Ты остался, - его голос звучит тихо и хрипло, не выражая практически ничего. В нем не было ни радости, ни недовольства, ни возмущения, разве что какая-то еле уловимая грусть.
- А ты думал, я сбегу от тебя? – спрашиваю я, натянуто улыбнувшись и устало вздохнув.
Джерард в ответ пожал плечами, стоя на том же месте, словно у него не хватает сил хоть на еще одно движение. На мгновение он опускает глаза, но когда наши взгляды встречаются снова, он смотрит тревожно и умоляюще, будто бы безмолвно предупреждая меня о чем-то.
- Может быть, так было бы даже лучше, - на выдохе говорит Джерард. – По крайней мере, этот поступок был бы вполне объясним... – он как будто хотел сказать еще что-то, но вдруг замолчал. А я в свою очередь даже не хочу думать о том, что он не договорил.
Я знаю, что у него на счет сложившейся ситуации есть свое мнение, знаю, что он считает, что я должен уйти ради своего же блага, я понял его позицию еще вчера. Я так же отлично понимаю, чем она обусловлена – чувством вины, безграничным чувством вины и желанием сделать для меня что-нибудь хорошее. И Джерард считает, что оградить меня от его проблем, да и всей его жизни в целом – лучшее, чем он может мне помочь сейчас. Он действительно верит в то, что это единственный и самый правильный выход в данной ситуации, не удивлюсь, если других вариантов он даже не рассматривал. И, судя по всему, за ночь он не изменил свое мнение. Ровно так же, как и я.
Но кому-то из нас все же придется сдаться.
- Ты хотел поговорить, - откашлявшись, совершенно спокойно поизношу я. – А я обещал, что утром буду готов к этому разговору. Что ж, я готов, и думаю, мы можем все решить прямо сейчас. Во всем разобраться, как ты и просил, - я заметил, что Джерард кивнул, и, восприняв это как знак согласия, продолжил. – Тогда садись, - пригласил его я, при этом вставая из-за стола, что выглядело не совсем логично. Встретившись с непониманием в глазах парня, я поспешил сказать: - Я вернусь через минуту, ладно? – Джерард опять кивнул и я сразу же направился в прихожую.
Все, что мне нужно там – сигареты и зажигалка. Хотя на все в обычном темпе у меня ушло бы не больше пары минут, я стараюсь делать все вдвое быстрее, словно Джерард за это время может куда-то сбежать.
Найдя все, что хотел, я возвращаюсь обратно, садясь на свое прежнее место. Руки дрожат, когда я вытаскиваю из пачки сигарету, а зажигалка не поддается с первого раза, чуть ли не выскальзывая из пальцев. Да, я нервничаю. И если вчера я пребывал в шоке, сначала даже не соображая, что со мной происходит, то сейчас в здравом рассудке, смотря на вещи трезво, я ужасно переживаю, стараясь как-то упорядочить свои чувства и мысли.
- Ты куришь в квартире? – с нотками удивления в голосе спросил Джерард, когда я потянулся к подоконнику за пепельницей, чтоб поставить ее посредине стола.
Я равнодушно проводил взглядом растворяющийся в воздухе клубочек дыма и сделал очередную затяжку. Честно говоря, на данный момент меньше всего меня волнуют чистота, порядок и эти дурацкие правила, которые я сам же и придумал. Думаю, сейчас можно нарушить хотя бы одно из них, вряд ли кому-нибудь от этого станет хуже.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |