Я развернулся к парню спиной, согнув ноги в коленях и опершись головой об спинку кровати, хотя ничего хорошего это предвещать не может, потому что, мне кажется, я ни раз стукнусь об нее сегодня. Я даже не нервничаю, хотя, наверное, будь я в адекватном состоянии, я бы не то, что нервничал, я бы и не пошел на это. Я готов к тому, что произойдет через пару минут, я сейчас ко всему готов, во мне сейчас смешались всевозможные чувства, которые вместе являют собой взрывную смесь, я просто хочу, чтоб он это сделал. Я подался чуть назад всем телом, не в силах терпеть долгое ожидание.
- Куда ты так спешишь? – прошептал парень, проводя губами по моей спине вдоль позвоночника.
Он так плотно прижимается ко мне, что я могу чувствовать его возбуждение, и это заставляет меня хотеть его еще больше. Я хочу, чтоб он оказался во мне, и как можно скорее, хочу чувствовать его внутри. Вдруг все остановилось, все прикосновения прекратились, но это всего лишь затишье перед бурей. Он резко ввел в меня один палец, полностью, особо не церемонясь. Но я не чувствую боли, это чувство притупилось почти до полного его отсутствия, но это играет только мне на пользу. Если этот парень хочет, чтоб я почувствовал боль, пожалуй, сегодня у него вряд ли получится это. Через пару секунд он ввел в меня и второй палец, а я только немного содрогаюсь от его резких движений, хотя они мне даже нравятся, но я пока что сдерживаю стоны, оставляя это для кульминации. Он вытащил оба пальца с такой же резкостью, и теперь уже я почувствовал головку его члена возле моего прохода.
- Какого хрена ты ждешь? Трахни меня! – крикнул я, и это, видимо, разозлило его.
После этих слов он вошел в меня сразу всей длинной, что я даже дернулся от неожиданности, но практически никакой боли, только чувство заполненности. Он вбивается в меня со всей силы, крепко впиваясь пальцами в бедра, не удивлюсь, если завтра на них будут красоваться синяки.
- Поаккуратней, ты же не хочешь испачкать свое покрывало моей кровью? – задыхаясь, спросил я, и он, похоже, даже послушал меня, умерив свою ярость и немного сбавив темп.
Мы нашли с ним общий ритм, который нас обоих вполне устраивает, его толчки сопровождаются нашими сливающимися стонами, моими криками, его громким тяжелым дыханием. Нет, это далеко не идеальный секс, потому, что это грубо, это пошло, в конце концов, некрасиво. Но нам это нравится, мы сходим с ума от происходящего, даже я, хотя завтра я уже смогу почувствовать боль, завтра она обязательно даст о себе знать, распространяясь ноющими вспышками по всему телу. Но это будет завтра, а сейчас мне хорошо, мне хорошо от того, что меня трахает парень, которому похуй на меня, меня заводит эта странная близость. Стоны становятся все громче, движения ускоряются, осталось еще совсем чуть-чуть, потому мы пытаемся выжать из этих секунд, как можно больше. Он кончает в меня, и я чувствую, как внутри меня разливается тепло, туманящее мой разум. Я тоже хочу кончить, я уже вполне к этому готов, я подошел к наивысшей точке кипения. Черт, черт, черт. Когда парень уже полностью выходит из меня, я падаю всем телом на кровать и заливаюсь истерическим смехом, от которого даже мне самому стало страшно. Я не могу кончить... просто не могу... я же под кайфом, мать вашу, я под кайфом!
*****
- Поднимай свою задницу и сваливай, - послышался голос прямо надо мной.
Я приоткрыл глаза – это все тот же патологоанатом, с которым мы вчера так «чудно» провели вечер. Я уже почти отошел от вчерашнего приема наркотиков, и я прекрасно помню все, что вчера происходило на этой самой кровати. И черт возьми, я ни о чем не жалею, хотя, наверное, должен был бы. Я ловлю себя на мысли, что, возможно, хотел бы повторить в нормальном состоянии, только не так грубо... чтоб все было по-другому, чтоб я, хоть чуть-чуть нравился этому человеку. Все это, конечно, звучит странно, потому что я знаком с ним всего ничего... а уже успел столько дел натворить, и даже хочу еще... и именно с ним... Я понимаю, если бы это был кто-то... нормальный... но он, почему он? Я чувствую к нему какую-то необъяснимую привязанность, привязанность к тому, кто хочет только твоего унижения и страданий, тому, кто презирает тебя... а ты все равно возвращаешься к нему. Зачем? Я его не знаю, я практически не знаком с ним, не считая нашего физического контакта, и интуиция мне подсказывает, что лучше мне его и не узнавать, лучше не заходить дальше, я сделаю себе только хуже. Не знаю, не знаю... почему все эти доводы меня не останавливают, зачем мне еще больше непонимания? Он убьет меня, он ведь рано или поздно меня убьет.
- Ты меня слышал? – его голос звучит грубо и... громко, как для утра.
- Сколько времени? – сонно спросил я, полностью открывая глаза. Я немного приподнялся и, как я и предполагал, все болит, совершенно все.
- Шесть, - ответил он, отходя от меня. Через минуту он вернулся, и кинул в меня мою одежду, которая вчера была разбросана по всей квартире.
- Так рано... – промычал я, ища в себе силы, чтоб одеться.
- А что, я, по-твоему, должен был бросить работу, чтоб полдня любоваться, как обдолбанный придурок дрыхнет на моей кровати? Скажи лучше спасибо, что не выпер тебя еще вчера, и тебя не отымели еще разок, а, может, и не разок, - он рассмеялся со злобой в каждой черте своего прекрасного лица.
- Спасибо, - коротко ответил я, потому что вступать в какие-то разборки с этим человеком я не вижу никакого смысла.
- Кстати, один вопрос, и тогда точно можешь идти на все четыре стороны, - он сделал паузу, а я уже настроился на то, что ничего хорошего он спросить не может, - на чем ты сидишь?
- Героин, - быстро ответил я, одеваясь.
- Ты еще жив? – издеваясь, спросил парень, а на его лице, как обычно блестит ухмылка.
- Я не так давно на нем сижу... я начинал с более легких наркотиков... Тебе впрочем, неинтересно, потому, можно задать тебе встречный вопрос?
- Ладно, только одевайся быстрее, - ответил он, пристально смотря на меня, и ожидая вопроса. – Если что, я не наркоман, об этом можешь не спрашивать.
- Как тебя зовут?.. это просто как-то... я до сих пор не знаю... – я почему-то замялся и даже занервничал, и мне показалось, что он в очередной раз пошлет меня куда подальше с моим вопросом.
- Ладно, пожалуй, открою тебе эту тайну. Фрэнк, - ответил парень и указал рукой на дверь.
- А я Джерард... – тихо сказал я, направляясь одевать ботинки.
- Я, кажется, не интересовался твоим именем, - раздался его голос за моей спиной.
Он закрыл за мной дверь, и я ушел. Чувствую ли я себя использованным? Да, определенно, да. Я не только чувствую, я знаю, что так и есть. К сожалению, я опять сделал неправильный выбор.
7.
POV Frank
Он ушел, и теперь я остался один, что помогает мне лучше обдумать случившееся. Джерард... Тяжелый случай и уж слишком печальный, даже мне так кажется. Он все-таки вернулся, вернулся, не смотря ни на что, и это не только воздействие наркотиков, это его слабость, слабость душевная, глубокая душевная слабость. Он пришел, потому что ему больше некуда идти? Или... А что или? Я, правда, сейчас не совсем понимаю, что у этого парня на уме. Вроде бы не похож он на какого-то извращенца, которому нравится, как об него вытирают ноги, терпеть унижения, нет, он не такой, ему не нравится. Он ищет помощь, он ищет выход, но почему я, он ведь видит, кто я такой, он не глупый, он просто разочарованный. Он превратил свою жизнь в кошмар, а я делаю его жизнь еще хуже, я появился в ней и разрушаю ее изнутри, убивая надежду. Фактически, я ничего плохого и не делаю, он делает все сам, все, что с ним происходит это его выбор. Интересно, было бы что-то если бы не наркотики, и я сейчас не только о сексе, я, в общем, про то, что он пришел. Может, он и хотел... но просто так не смог бы решится, без влияния на свое сознание такого существенного фактора, как героин. Мне почему-то хочется верить, что он хотел бы этого и в трезвом состоянии и что, возможно, я ему даже нравлюсь в какой-то степени, насколько это вообще возможно. Я не хочу, чтоб он меня ненавидел, как все остальные, с кем я играл, потому он особенный, у него свои привилегии. Это было бы чем-то новым, чем-то необычным, и тем, что причинило бы ему еще больше страданий, за которыми я мог бы наблюдать и восхищаться своей работой. Как это жестоко, бесчувственно... в этом весь я, вся моя сущность хладнокровного зверя. Мне даже жаль Джерарда, что в его и без того, я бы сказал, трагической жизни, появился я. Кто-то создает, кто-то уничтожает – все закономерно, но что самое парадоксальное, мы оба относимся к одному типу, ко второму типу. Мы оба уничтожаем, хотя Джерард, наверное, даже объединяет в себе и то и другое: он рисует, создавая что-то новое, создавая новый мир, и в то же время разрушает все своей реальностью, своими ошибками. С ним вроде бы на первый взгляд все ясно, но на самом деле разобраться в нем не так уж и легко, но это даже интересно познавать его, хотя многому я все равно не могу найти объяснение. Если все-таки вернуться мысленно во вчерашний день, то там тоже все было неоднозначно. Конечно, было бы правильно думать, что всему виной героин, но утром я не видел в его лице стыда или того, что он хотя бы жалеет... не знаю, мне кажется, что он чувствовал только обиду, что я вот так выставил его за дверь. Но не ожидал же он, что я одарю его утренним поцелуем, принесу завтрак в постель и скажу, какой он прекрасный любовник, то что мы с ним трахались не означает, что у нас любовь или что-то в этом роде, это вообще ничего не означает. Но, конечно, это, наверное, обидно, когда с тобой так поступают... хотя это ведь всего лишь инстинкты и никаких обязательств, ничего другого быть не может. Джерард взрослый мальчик и должен это понимать. Но я думаю, что сейчас он уже опять забылся в своей эйфории, и его мало что тревожит. Он запивает свои страдания новой порцией страданий... но рано или поздно все заканчивается, и тогда он перестанет страдать... смерть принесет ему покой. Смерть – это лучшее избавление от проблем, смерть – это не конец, смерть – это начало. И парень поймет это, когда его руки полностью опустятся, когда бороться будет больше не за что. Но не стоит загадывать на будущее, пока что все живы, и я намерен еще понаблюдать за его жизнью, за развитием событий... это как фильм, только в реальном времени и с реальными людьми, но ты сколько угодно можешь попытаться предугадать конец и сделать свои ставки. Его фильм только начался, хотя, кто знает, может, это короткометражка? Никто не знает, как и когда он умрет, но когда ты наркоман риск умереть в любой день увеличивается в несколько раз. Мало кому везет выжить, если ты уже освоил все прелести героинового рая, оттуда мало у кого получается вылезти, и это знают все. Героин – это практически смертный приговор или своеобразное пожизненное заключение, избежать наказания вряд ли получится, и в конечном итоге всех ждет один исход, и он весьма плачевен. Но ведь не героин виноват, нет, не героин убивает, потому что героин сам не лезет в вашу кровь, не навязывает вам себя. Наркомания – это не инфекция, это человеческий выбор, который распространяется не хуже всякого гриппа. Мои мысли опять ушли в проблемы глобальные, хотя я начал совсем не с этого, и не в этом была суть. Суть в Джерарде... вся суть в нем, в избитом жизнью художнике, о котором я постоянно думаю, который заставляет меня им интересоваться. Но ведь это все еще игра, ничего не изменилось, все по-прежнему...
POV Gerard
Этот день настал. Последняя доза, больше не осталось... и больше быть просто не должно. Сегодня в последний раз игла пронзается в мою вену и заполняет кровь медленно действующим ядом. Сегодня последний раз, этого больше не повторится, я больше не хочу так жить, да и не могу. Последний раз, когда я вливаю в себя дозу героина, последний раз, когда я нажимаю на курок. В ушах раздается звон, оглушающий звон, и он не утихает, а становится только сильнее. Тело становится легким и одновременно тяжелым – странное, но приятное ощущение, к которому я уже успел привыкнуть. Оно уже даже не вызывает такой волны удовольствия, как первое время, это означает, что теперь организм требует большего. Но больше он ничего не получит, ни грамма, ничего. Мысли постепенно уходят, все мои внутренние конфликты утихают, и я опять ухожу в параллельную реальность.
Передо мной стоит церковь, обыкновенная католическая церковь без пышных украшений или чего-нибудь в этом роде. Ничего лишнего и ничего особенного, но мне хочется войти туда, посмотреть, что внутри, какая она. Я делаю пару шагов вперед, и открываю тяжелую деревянную дверь. Я сразу улавливаю тонкий запах церкви, такой необыкновенный, отличимый от любых других запахов. Дверь открывается медленно, постепенно открывая мне кругозор, от которого с каждой секундой все сильнее и сильнее захватывает дух. Что тут было? Разруха, все разбросанно по полу, свечи слились в одно большое засохшее восковое пятно. Такое впечатление, что тут прошла война или какое-то стихийное бедствие, но было это довольно давно, потому что видно, что здесь давно никто не бывал. Все покрыто слоем пыли, паутиной, все заброшено и забыто... но тогда почему эту церковь до сих пор никто не снес? Почему она до сих пор стоит тут, для кого? Я прохожу вперед, игнорируя грязь и переступая валяющиеся под ногами иконы. Я иду вперед, видя перед собой что-то похожее на тумбу, я вижу, что там что-то лежит, и я хочу увидеть что. Я подхожу ближе, пока мне четко не вырисовывается книга. Это библия... Старая потертая библия с порванными страницами, торчащими и выпадающими оттуда. Я аккуратно провел пальцем по строгой черной обложке, собирая серую пыль. Дрожащими руками я медленно открыл книгу, что вырванные листки покатились вниз. Я попытался вложить их на свои места, но внезапный возникший из неоткуда порыв ветра унес их своим потоком. Они тихо упали на пол, как осенние листья, качаясь в воздухе и плавно ложась на землю. Я не стал поднимать их, а просто начал листать те, что еще остались в самой библии. Почему-то странная дрожь прошла по всему телу, я бегло просматривал каждую страницу, я листал и листал, но почему-то теперь текста уже нет, все страницы пустые... разве в библии есть пустые страницы? Это странно... Я листаю дальше, но ничего нет – пусто. Меня почему-то охватил страх и желание бежать отсюда, но руки продолжали листать страницу за страницей. Я резко закрыл библию и развернулся, чтоб побыстрее уйти. Под ногами образы святых – символы веры, которые сейчас никому не нужные распадаются под действием времени. За спиной послышался голос, который низким бархатным тембром размеренно сказал – «Постой, куда ты идешь?». Я повернулся, но вокруг никого, я тут один. Я молчу и ничего не отвечаю, я не хочу разговаривать с этим... не понятно чем, я боюсь. «Останься, посмотри, что ты натворил» - опять начал говорить голос. Что я натворил? Что он сказал? Но причем тут я? Почему он обвиняет меня? Я тут никогда не был раньше, я не могу иметь никакого отношения к этой церкви. Хотя, интересно, какой она была раньше? Наверное, спокойное, светлое и красивое место... Я хотел бы побывать тут до произошедшего. И голос как будто услышал меня – «Ты был тут... Ты всегда тут. Это твоя церковь». На этих словах звон в ушах, на который я уже практически перестал обращать внимание, стал неумолимо усиливаться, словно просверливая уши.
Я закрыл руками лицо, присев на пол. Постепенно звон стал затихать, сменяясь стандартной мелодией на мобильном. Я медленно поднял голову, будто бы возвращаясь в реальность. Может, ну его, этот телефон... Хотя нет, все-таки возьму, может, что-то важное. Я быстро поднялся с пола, и взял телефон, лежащий на кровати. Я бегло посмотрел на дисплей, перед тем, как взять трубку, но когда увидел, какой номер там высветился, мне показалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Господи, как все-таки хорошо, что я не проигнорировал этот звонок... потому, что это действительно важно для меня. Но я безумно волнуюсь, я не мог и предположить, что этот человек вообще мне когда-нибудь позвонит. Неужели это правда?
POV Frank
Почему-то сегодня был для меня какой-то утомительный день, я устал и нуждаюсь в отдыхе. Я даже не пойду сегодня на мою вечернюю прогулку, да и смысла в принципе особого нет – у меня ведь до сих пор есть художник, и пока он со мной нет смысла искать что-нибудь еще. Я привык довольствоваться тем, что есть, потому что если имеешь слишком много, в итоге у тебя не останется ничего. Но мне большего и не надо, я не нуждаюсь в большем, меня все устраивает, мне все нравится. Пока люди гонятся за вечным идеалом, за лучшей жизнью, я предпочитаю оставлять все так, как есть – меньше вероятность потерпеть крушения при встрече с каким-нибудь айсбергом. Я избегаю этих айсбергов – мне ни к чему лишние проблемы, мне вообще проблемы ни к чему. Может, поэтому я и пытаюсь находиться на некоторой дистанции от общества, потому что общество – это главный источник проблем. Я не хочу быть от него полностью зависим, эта зависимость делает людей одержимыми, загоняет их в тупик, заставляя биться головой об стену. Я не хочу быть одним из них – стремящимся к успеху, богатству, семье... Зачем это? Чтоб потом чувствовать, что ты не достиг своей цели. Лучше остановится на чем-то определенном и знать, что ты все делал так, как надо – ничего не потерял, а получил достаточно для полноценной жизни. Вы бы сказали мне, что я живу неправильно или, что я вообще не живу, что у меня нет цели, я ни к чему не стремлюсь. Ну и пусть так, зато не мучаюсь, живу в свое удовольствие спокойно и размерено, и наблюдаю за вами. Каждому свое, не так ли? Я бы, может, так и сидел, размышляя о жизни – я люблю это дело, но звонок в дверь разбавил тишину и отвлек меня от моих мыслей. Я многозначительно улыбнулся, и медленно пошел к двери. Я даже не стал смотреть в глазок, потому что ошибиться в том, что за дверью стоит Джерард, я просто не могу. Кто, если не он? Я открываю дверь, и там действительно стоит он. Я сделал, как можно более равнодушный взгляд, и устало вздохнул с видом «ну что тебе надо». На самом деле я ждал и надеялся, что он придет, он придает чего-то нового моей жизни, мой художник. Разноцветное пятно во тьме моей души, которая, в конце концов, поглотит весь свет и яркость. Побеждает сильнейший, а я ведь явно сильнее, даже если это звучит слишком самоуверенно, но это абсолютная правда.
Он стоит передо мной за порогом, и глупо улыбается – по-детски наивно и радостно. Суженные зрачки, пустой взгляд в никуда – мой мальчик опять под кайфом. Одет он как обычно, и, причем очень неряшливо, криво, если можно так сказать, но в его состоянии это, наверное, не удивительно. Зачем он на этот раз пришел, за тем же за чем и вчера? Что ж, посмотрим, во всяком случае, меня порадовало то, что он пришел, значит, вечер в любом случае выдастся не скучный, а это уже хорошо. Он, как бесплатное развлечение, да еще и живое.
- Проходи, - равнодушно сказал я, делая вид, что меня напрягает его присутствие, и я с удовольствием провел бы время и без него. Интересно, он сам понимает, что мое поведение в данном случае обманчиво, хотя сейчас он этого, возможно, и не замечает.
Он вошел внутрь и сразу послушно разулся и снял крутку – хороший мальчик, уважает чужое имущество или, может, просто боится моей реакции и не хочет конфликта. Во всяком случае, я даже улыбнулся такому его «примерному поведению».
- Зачем ты пришел? – поинтересовался я, проходя в гостиную и садясь за стол. Джерард последовал за мной и присел напротив, как и в тот раз... В голове сразу быстро пронеслись картинки того вечера и я хитро улыбнулся, но парень, похоже, на это не обратил никакого внимания.
- Я хочу тебе кое-что рассказать, - еще шире улыбаясь, сказал он.
Сколько радости, чему интересно ты так радуешься, малыш? Что такого могло произойти или это наркотики так щекочут твою душу? Во всяком случае, он решил поделиться этим чем-то именно со мной, потому что больше не с кем, но я в принципе не против опять что-нибудь послушать в его исполнении.
- Ты уверен, что мне нужно это услышать? – язвительно спросил я. Он должен думать, что он мне не интересен, что он всего лишь игрушка для меня, но это в какой-то степени, правда.
- Нет, - без всяких сомнений ответил он, пожав плечами. Ему сейчас все равно, как я к нему отношусь, он сейчас видит только то, что сам хочет видеть, и делает только то, что хочет. А главное он говорит все так, как думает, не пытаясь скрыть правду.
- Тогда зачем ты хочешь мне это рассказать? – вопросительно взглянул на него я. Он почесал затылок, задумавшись на пару секунд.
- А кому мне рассказывать? – он замолчал, а мне нечего было ответить на это, и он продолжил, - Можно я все-таки расскажу? Тебе ведь все равно, почему бы не выслушать пару предложений?
- Пожалуй, ты прав... Какая разница, говори, - махнув рукой, сказал я.
- Это невероятно! – он заметно оживился, и мне даже показалось, что он чуть ли не подпрыгнул на стуле. Что же такого невероятного? Или наркоманские бредни? Ладно, пусть уже говорит...
- Хорошее начало, но давай все-таки, по сути, - нервно ответил я, постукивая ногой по полу.
- Да-да, я не долго, правда, - сказал Джерард с какими-то нотками оправдания, а вообще, его поведение больше похоже на детское, безрассудное, и столько в нем желания поделится какой-то своей новостью, как у ребенка, который охотно рассказывает родителям о произошедшем в школе. – Не нервничай, прошу тебя, я не специально, правда!
- Тогда говори быстрее, придурок! – грубо крикнул я, потому что мне действительно уже надоело ждать.
- Мне позвонили, и, в общем... мои работы будут на выставке, - он радостно поднял руки и счастливо рассмеялся, чуть ли не плача. Это, видимо, для него очень много значит... Маленький успех – и такое огромное счастье. Наверное, он долго шел к этому и через многое успел пройти за относительно короткую жизнь. Зеленоглазый художник...
- Поздравляю, - холодно ответил я, но ему все равно на мою холодность, он ее не замечает.
Он тут же подбежал ко мне и начал обнимать, смеясь мне прямо на ухо. Его небольшая мечта сбылась, и он поделился ей со мной... Мне почему-то жаль, что такой человек как я стал единственным, с кем он может поделиться. Почему-то какая-то печаль подступила к сердцу, непонятная грусть, но в то же время ощущение власти и внутренней силы. Я даже не стал его отталкивать, я не стану в очередной раз плевать ему в душу, пусть хоть сейчас почувствует себя услышанным. Вокруг него куча людей, с которыми он раньше общался, дружил, а сейчас ему не с кем порадоваться кроме безразличного и злого животного. Его одиночество абсолютно отличается от моего: я один, потому что я так хочу, потому что мне так лучше, потому что я не люблю людей, а он одинок из-за того, что от него отвернулись, его бросили. Мне всегда было плевать на чужие страдания, хотя я видел их повсюду, а сейчас я даже не знаю, что я чувствую... жалость, скорее всего, именно жалость. Я не могу с ним разделить эту радость, поддержать его – на это я не способен, я могу только пожалеть его, но и это ничего не меняет в наших отношениях. Жалость, на самом деле, чувство унизительное, потому что жалость можно чувствовать только к людям несчастным и слабым. Жалость не означает, что я изменился, этого уж точно не случится. Я довольно ухмыльнулся, но Джерард этого не видит, пока обнимает меня. Он не видит мою ухмыляющуюся злобу.
8.
POV Frank
В итоге тот вечер закончился тем, что Джерард пригласил меня на свою долбанную выставку. Наверное, это было каким-то особенным жестом с его стороны, может, демонстрации его расположенности ко мне или благодарности, но в любом случае, боюсь, я не способен его понять. К тому же, я один из тех, кто не особо увлекается искусством и кто абсолютно не разбирается в нем.
Вчера Джерард долго рассказывал мне о том, как важна для него эта выставка, как давно он этого ждал и какой это важный шанс в его жизни. Это его дорога в будущее, первые проблески успеха. Он повторил все это раз пять, как минимум, и мне уже даже начало казаться, что я задушу его, чтоб он наконец-то заткнулся – слишком много радости, слишком много. Если сначала моя реакция была спокойной, то потом вся эта ситуация стала выводить меня из себя. Сначала я действительно не хотел причинять ему боль, потому что мне стало его жаль, но когда он дальше начал делится со мной своими переживаниями, внутри, как будто все начало закипать в какой-то необъяснимой злобе.
Я вижу, что его страдания уходят на второй план по сравнению с вдруг появившейся удачей. Теперь у него начинают сбываться его мечты, он постепенно добивается того, чего он хотел, теперь я больше не буду так важен, потому что искусство вылечит все душевные раны, которые я ему успел нанести. Все плохое, что я сделал ему, уже забыто, но так не должно быть... это не то, чего я хотел. Теперь он станет на ноги, возможно, у него все наладится, ко мне больше не надо будет ходить – найдутся люди доброжелательней меня, найдутся новые друзья. Но я хочу остаться таким единственным у него, я хочу быть его спасеньем и вечной болью, хочу, чтоб кроме меня он, ни к кому не смог обратится. Я хочу, чтоб он остался со мной моим несчастным художником, настолько долго, насколько я сам этого захочу. Да, мне, наверное, все еще жаль его, но все-таки собственные желания всегда перевешивают и берут верх над отношением к другим людям.
Для меня главное – это собственная выгода и удовольствие, получаемое от жизни, а на благополучие других мне плевать, оно меня ничуть не волнует. Потому просто так я не закончу эту игру, после того, что уже успело произойти, было бы глупо бросить ее на такой прекрасной и светлой ноте. Нет, это еще не конец, потому что такой конец меня не устраивает. Шоу должно продолжаться, ведь это я его режиссер, сценарист и актер, играющий главную роль, потому все будет так, как этого пожелаю я, и только так.
Кстати, я согласился прийти на эту выставку, я пойду туда в эту субботу. Я мог бы отказаться, запросто мог бы, но ради игры я буду там. Я не могу так просто лишиться своего художника, пожелав ему всего доброго, и, помахав ручкой на прощание, навсегда оставить его в покое. Нет, я буду с ним, чтоб он привык ко мне еще больше, чтоб он привязался ко мне.
Я не хочу терять его из поля зрения, я хочу держать все под своим контролем. Пока я не наиграюсь, он будет зависим от меня, он уже зависим, хотя, может, еще не до конца осознает это. Я самое ужасное, что могло случиться в его жизни, я даже хуже чем героин.
Эта мысль вызывает улыбку на моем лице, я чувствую свое превосходство, я наслаждаюсь игрой, в которой меня ожидает победа. Самая сладкая победа в жизни – мой художник.
******
Суббота. 9:00.
Если бы кто-то знал, как мне лень идти на какую-то там выставку, и я даже толком не представляю, что она собой являет. Я редко посещаю такие мероприятия, потому что это совсем не тот мир, в котором я привык крутиться. Да впрочем, это не важно... я туда не на картины смотреть иду, у меня там, можно сказать, деловая встреча.
Я не знаю, как я должен одеться, и есть и какие-то особые требования на этот счет, но это меня не особо смущает. Я не собираюсь ни на кого производить хорошее впечатление или что-нибудь в этом роде. Мне все равно.
Я надеваю свою обычную повседневную одежду – не думаю, что на этой выставке есть какой-то дресс-код, потому вряд ли я что-то нарушу.
Мы с Джерардом договорились встретиться в два возле главного входа в выставочный центр. На дорогу уйдет не больше получаса, потому пока что можно даже не спешить. Да и даже если я опоздаю Джерард не обидится, он дождется меня и не подумает упрекнуть потом, но привычки опаздывать у меня нет.
13:58. Я подхожу к зданию, в котором и проходит эта «грандиозная» выставка. Я как обычно вовремя, что не скажи, но я всегда чрезвычайно пунктуален. Возле входа стоит парень с опущенной вниз головой, и искривленной чуть ли не в вопросительный знак спиной. Это Джерард – сомнений нет, хотя бы в этот раз мне не пришлось его ждать... ну еще бы, он ведь, можно сказать, виновник торжества, он, наверное, тут с самого утра окучивается.
Он стоит, не замечая ничего вокруг, как будто закрытый где-то в своем мире. Когда я уже в паре шагов от него, он все еще меня в упор не видит.
- Я пришел, - сказал я, и парень дернулся, обернувшись мою сторону.
Он тускло улыбнулся, такой страдальческой уставшей улыбкой. Под глазами красуются синяки, четко выделяющиеся на фоне его бледного лица, чуть ли не трупного оттенка. Джерард тяжело дышит и трясется, хотя пытается всячески скрыть это, сдерживая свои ощущения. Вид у него вообще слишком болезненный, как во время лихорадки, так что кажется, что он вот-вот отключится и упадет в обморок прямо тут.
Он пытается держаться и делать вид, что все хорошо, но я сразу могу заметить, что с ним что-то не так, я хорошо умею сравнивать, и могу почувствовать разницу между тем, что было, и тем, что вижу сейчас.
- Спасибо, что пришел, - тихо ответил он, и его голос звучал измученным, кажется, что каждое слово ему приносит невыносимую боль.
- Хреново выглядишь, - сказал ему я вместо того, чтоб спросить о его самочувствии... или что там обычно спрашивают в таком случае.
- Знаю, - ответил он как-то отвлеченно и задумчиво. – Пойдем?
Я безразлично кивнул головой, и пошел за Джерардом, открывающим дверь выставочного центра. У входа стоит два охранника, которым Джерард дружелюбно улыбнулся и легонько махнул рукой.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |