Учебное пособие для вузов 12 страница

Слабая хозяйственная самостоятельность предпри­ятий, преимущественная ориентация на выполнение экономического плана, отсутствие у руководства заинте­ресованности в решении социальных проблем, растяну­тый во времени характер отдачи от капиталовложений в социальную сферу приводили к тому, что в среде хозяй­ственников постепенно складывался миф о высокой «зат­ратности» социального управления и планирования.

Опыт передовых служб распространялся скорее стихийно. Как следствие, научная отдача, эффективность прикладной социологии и психологии не превышали 30% их возможностей. Отсюда — мелкотемье, дублирование и слабые результаты практических внедрений. Долгое время количественный рост прикладной социологии про­исходил за счет ухудшения ее качественных показате­лей, особенно в организации научного труда, коопера­ции и согласованности действий.

• Сравнение двух этапов развития заводской социологии

Общим моментом в становлении заводской социо­логии на протяжении двух исторических периодов — в 20 —30-е и 70 —80-е годы XX в. — является то обсто­ятельство, что потребность в развитии научных мето­дов и практических рекомендаций и в том, и в другом случае приходила извне. Прикладная наука была жест­ко привязана к практике промышленности: она созда­валась и развивалась для решения социально-эконо­мических проблем производства.

В послереволюционный и послевоенный перио­ды необходимость развития прикладных методов со­циального управления диктовалась одним и тем же обстоятельством -- общественной потребностью в совершенствовании социалистического хозяйства. Экономический потенциал, подорванный революцией и войнами, восстанавливался одновременно с решением социально-экономических и психологических проблем труда. Как в 1920-е, так и в 1960-е годы пристальное.внимание к человеческому фактору возникло на общей волне гуманизации общества (в первом случае это было связано с утверждением НЭПа, а во втором — с разоб­лачением культа личности и хрущевской программой оз­доровления общества) и изменения общественного со­знания. Как только программа гуманизации общества начинала давать сбои, как только изменялась линия партии, сразу же ухудшалась и ситуация в социологии 156 управления: либо деятельность ученых полностью сво­рачивали (разгром науки в 1930-е годы), либо ее огра­ничивали множеством идеологических запретов, приво- дящихГлава 3. Раз—30-е гг., а в 80-е годы XX в. он ничем особенным не выделялся. Зато в послевоенный период этот город превратился в один из крупных центров раз­вития академической социологии труда. Дважды (в се­редине 60-х и середине 70-х гг. XX в.) здесь (под ру­ководством Г.В. Осипова) проводились всесоюзные исследования научно-технического прогресса, ставшие крупным достижением отечественной социологии. Кро­ме того, в начале 1960-х гг. Горький являлся одним из центров зарождения социального планирования.

Как в 1920-1930-е, так и в 1970-1980-е годы мощ­ными центрами развития заводской социологии явля­лись Москва и Ленинград. Большинство научных кад­ров было сосредоточено именно здесь. Будучи центрами академической социологии, оба города прославились одновременно своими прикладными разработками.

В до- и послевоенный периоды наука часто стра­дала от одних и тех же упущений, например, от кадро­вого дефицита. И в 1920-е, и в 1980-е годы потребности производства в профессиональных ученых значитель­но превышали их реальное предложение: квалифици­рованных социологов и психологов явно не хватало, как не хватало и надежных методик, программ, апробиро­ванных тестов и анкет. Отчасти смягчение дефицита происходило за счет заимствования западных методик и разработки собственного (зачастую непроверенного и плохо испытанного) инструментария.

Прикладная социология и рыночные отношения

Важная проблема, так и нерешенная послевоенной социологией труда, — устранение разрыва между ко­личественными и качественными характеристиками заводской социологии. За 30 лет существования послед­ней численность социологов и психологов на предпри­ятиях и в отраслях увеличилась в 8—10 раз и состави­ла, по разным данным, от 5 до 30 тыс. человек. В то же время общий уровень квалификации заводских соци­ологов за этот период так и не вырос.

Поскольку квалификация социологов-прикладников оставляла желать лучшего, а их статус на предприятиях был невысок, оплата труда работников этой сферы не поднималась выше средней для инженерно-техничес­кого персонала, а иногда опускалась и ниже. Все это порождало высокую текучесть кадров. Иногда заводс­ких социологов «уходили» намеренно, сокращая ставки или расправляясь с неугодными людьми. Однако чаще причиной сокращения штатных должностей социологов служила невысокая практическая отдача тех, кто их занимал. В результате параллельно росту потребности народного хозяйства в новых социологических службах и их созданию шел процесс разорения старых служб.

В условиях интенсивного кадрового оборота было весьма трудно, если вообще возможно, сформировать научные школы, традиции, добиться преемственности эмпирических результатов и методологических принци­пов. Каждый раз приходилось начинать заново, посколь­ку увольняющийся прикладник уносил с собой накоплен­ный опыт, а учебников, учебных пособий, практикумов или журналов— наиболее эффективных хранителей знаний — для заводских социологов в СССР не издавалось.

Во второй половине 1980-х годов, когда, казалось бы, заводская социология могла получить второе дыхание и подняться на качественно новый уровень своего разви­тия, резко изменилась экономическая обстановка в стра­не. Отход от социализма и плановой экономики не снял, как прогнозировали некоторые специалисты, старые препятствия к развитию заводской социологии, а лишь добавил новые, преодолеть которые она уже не смогла.

В конце 80-х гг. XX в. большинство промышленных предприятий активно переходило на самофинансирова­ние и хозрасчет. Однако некоторые руководители пони­мали его весьма своеобразно: призывая бороться за со­кращение штатов, они почему-то избавлялись в первую очередь от социологов. После опублик₇₁ования «Положе­ния о службе социального развития»⁷¹ вопреки ожида­ниям заводских социологов ситуация в промышленнос- 158 ти не улучшилась, а скорее даже ухудшилась. Письма

социологов-тприкладников тех лет, присланные в редак­цию журнала «Социологические исследования», конста­тировали невысокий статус прикладной социологии, наличие устаревшей системы разделения научного тру­да, неудачу попыток наладить творческое сотрудничество с академическими учреждениями, пробуксовку системы научного шефства, де₇ф₂ ицит методик и методологий и спе­куляцию ими и т. п.⁷²

Переход народного хозяйства вначале на хозрас­чет, а затем на рыночные рельсы изменил отношения в социологии. Многие программные продукты, создан­ные заводскими социологами в предшествующие годы, превратились в легальный товар хорошего качества. С большим трудом социологи отходили от стереотипов социалистического мышления и осваивали новые эко­номические принципы. Если в конце 1980-х гг. они просили «выбить почву из-под ног дельцов от социоло­гии», пресечь спекуляции с методиками, то в середине 1990-х их больше интересовало, где можно приобрес­ти понравившийся инструмент и как им пользоваться.

В «застойный» период существовали надежды на «выравнивание» научного уровня заводских социологи­ческих служб. Однако позже от них пришлось отказать­ся. При стихийном, никак и никем не контролируемом процессе возникновения новых служб последние неиз­бежно воспроизводили ошибки, свойственные преды­дущим этапам становления прикладной социологии.

В конце 1980-х—начале 1990-х годов службы-флаг­маны чаще всего распадались из-за недостатка средств. Практическая наука захлестывалась рыночной стихией, где властвовали сиюминутный интерес и коммерческая выгода. Прикладная социология вступила в новый и, мо­жет быть, не самый счастливый период своей истории.

* * *

Пожалуй, трудно назвать другую прикладную на­уку, которая, подобно заводской социологии, вызвала бы за столь непродолжительный период времени столь широкий общественный интерес. Внимание-к этой дисциплине не случайно, ведь поиск социальных ре­зервов производства, интенсификация человеческого фактора определяются не столько теоретическими ис­следованиями, сколько практической, социоинженер- ной деятельностью, низового звена социологии.

Вместе с тем никакая другая наука не успела «со­стариться» такбыстро, какэто сделалазаводская со­циология. Как ни парадоксально, о ней начали гово­рить и писать в тот момент, когда некоторые из преж­них, вовремя не устраненных ошибок превратились в хронический недуг, парализующий ее деятельность, а годы творческого взлета остались позади.

Уже к середине 1980-х годов обнаружились не только пределы, но и противоречия экстенсивного развития заводского сектора социологической науки, происходившего, главным образом,, за счет увеличения числа служб и укрепления их штатов по принципу «каждому предприятию — свою социологическую ла­бораторию; чем крупнее предприятие, тем многочис­леннее служба». Социологи начали осознавать, что прежние формы организации науки уже не годятся: необходимо не расширять число служб, а налаживать прочные связи между прикладной и академической ветвями социологии.

Вместе с тем, научно-координационное сотрудни­чество академических ученых с заводскими социоло­гами было достаточно слабым. Оно (хотя и приносило прикладникам, особенно с периферии, несомненную пользу) существовало лишь на уровне личных зна­комств отдельных ученых с отдельно взятыми служба­ми и социологами. Последние, как правило, не были обеспечены стандартными методиками и пособиями, унифицированными документами для сбора первичной информации и ее обработки на ЭВМ. Так и не были созданы фонды рабочих инструментов для проведения на предприятиях социологических исследований и единый банк данных для заводских социологов.

К сожалению, на протяжении многих лет завод­ская социология с энтузиазмом заимствовала у акаде­мической науки все негативное, что у нее можно было взять — квазинаучные приемы социального познания, отсталую теорию, ползучий эмпиризм, иллюстративную фактологичность. В то же время многое из позитивного опыта академической социологии — умение широко мыслить, не замыкаясь рамками отдельного предприя­тия, склонность к выдвижению обоснованных гипотез и проверке достоверности получаемой информации, при­сущее лучшим отечественным социологическим шко­лам, — перенималось заводскими социологами далеко не всегда. Отметим еще один факт: в отличие от США, где движение от академической в прикладную социоло­гию имело двустороннюю направленность, в СССР оно было однонаправленным. Из прикладной сферы в ака­демическую постоянно уходили лучшие кадры, не су­мевшие' творчески реализоваться на предприятиях. Таким образом, взаимоотношения между академической и заводской социологией строились на принципах не­эквивалентного обмена, именуемого «утечкой мозгов».

Кроме того, социологи на местах буквально зады­хались от спонтанного и никем не контролируемого процесса возникновения новых служб, зачастую созда­ваемых людьми некомпетентными, дискредитировав­шими науку. Естественно, это не могло не сказаться негативно на заводских социологах, которые в течение многих лет буквально по крохам сколачивали свои лаборатории, с огромным трудом расчищая себе место под солнцем. На своих совещаниях они высказывали пожелание о том, чтобы процесс создания новых и реорганизации старых социологических служб был планируемым, четко организованным, направляемым специалистами академических учреждений и заинте­ресованных государственных органов. Однако эта проблема так и не была решена.

Необходимость перехода к интенсивным методам развития субъективно осознавалась социологами в каче­стве единственно разумной альтернативы дальнейшего продвижения заводской социологии. Однако средства, призванные обеспечить такой переход, были предназна­чены для решения старых задач и в новых условиях явно служили тормозом, а не ускорителем движения.

Наиболее перспективный путь выхода из тупика виделся заводским социологам в создании межотрасле­вых внедренческих фирм. Широко обсуждались неко­торые организационные нововведения: самодеятельные фирмы типа новосибирского «Факела», инициативные группы при институтах, работающие на основе коллек­тивного подряда, матричны₇е₃ структуры, паевые нова­торские комплексы и т. д.⁷³ Многие из них успешно действовали на практике, реализуя принципы хозрас­четной деятельности и оплаты по конечным результа­там; самостоятельности в выборе межорганизационных связей (с заказчиком, клиентами, соавторами разрабо­ток) и т. п. К работе в них могли привлекаться ведущие — имеющие достаточную квалификацию и большой прак­тический опыт — заводские социологи и психологи, а также специалисты научных институтов и вузов (физи­ологи, медики, экономисты и т.д.).

Подобные межотраслевые организации, состояв­шие из 10—15 человек, могли обслуживать все пред- 16)1

6 социология управления приятия города по очереди. При этом несомненным плюсом структур такого типа ЯВЛЯЛОСЬ отсутствие ве­домственных барьеров. Все это ПОЗВОЛЯЛО решать со­циальные проблемы предприятий комплексно, не в ущерб друг другу; укреплять взаимосвязь отраслевого и территориального планирования, не увеличивая чис­ленности заводских специалистов, а лишь полагаясь на кооперацию и организационную перестройку их дея­тельности"''⁴.

Таким образом, несмотря на бедственное положе­ние, у заводской социологии были идеи относительно возможностей выхода из кризиса, а потому хочется надеяться, что в будущем еще возможен новый всплеск активности этой науки.

Глава 4

ПРЕДМЕТНАЯ СФЕРА СОЦИОЛОГИИ УПРАВЛЕНИЯ

Предмет социологии управления

Предметом науки именуют совокупность понятий, при помощи которых она описывает объективную ре­альность. Так, физики, говоря о материальном мире, используют понятия гравитации, капиллярности, энер­гии и множество других терминов, усвоенных вами из школьного курса.

Социология управления изучает сферу управлен­ческих отношений, возникающих в любом обществе и в любую историческую эпоху. Однако управленческие отношения включают не только социальные, но и фи­нансовые, юридические, педагогические и др. типы отношений. Вот почему приходится сужать предмет этой дисциплины, ограничивая его изучением социаль­ного аспекта управленческих отношений, существую­щих в любом обществе и в любую историческую эпоху. Такая историческая универсальность продиктована спецификой общей социологии, отраслью которой и является социология управления.

Перед социологией нет временных границ. Она изучает не только современное общество (хотя именно в этом и состоит ее преимущественная задача), но и заглядывает в его историю. Объясняется это вот чем. Социология изучает поведение людей как представите­лей больших социальных групп. Это и отличает ее от социальной психологии, исследующей малые группы, а также от общей психологии (либо ее отраслей), занятых поведением отдельных людей, индивидов. Под болыии- ми социальными группами мы понимаем любую совокуп­ность людей численностью от нескольких сотен до де­сятков миллионов человек, в которой ведущую роль играют не личностные качества людей, их эмоции, пред­рассудки и т.д., а общественные закономерности. Для того чтобы не путаться с категорией «общественные закономерности», определение которой вызывает в ли­тературе немало споров, скажем проще: отношения и поведение больших социальных групп детерминируют­ся — в основном или исключительно — действием со­циальных институтов. Последние можно сравнить с огромными фабриками, магистральными дорогами, раз­ветвленной системой коммуникаций, широкой сетью инфраструктуры, ибо речь идет о тех социальных опо­рах, на которых покоится человеческое общество. Со­циальные институты приводят его в движение, гоняют по артериям социальную кровь, распределяют и пере­мещают огромные потоки людей, заставляют функцио­нировать весь общественный организм. Социальные институты— это фабрики и заводы, банки и больницы, загсы и бюро трудоустройства, вузы и школы, министер­ства и многое другое, без чего невозможно представить себе жизнь современного общества.

Таким образом, предметом общей социологии яв­ляются

большие социальные группы, рассматриваемые в ин­ституциональном контексте.

В качественном смысле предмет социологии управ­ления не может существенно отличаться от предмета общей социологии. Будучи родной дочерью последней, социология управления также изучает поведение боль­ших социальных групп в институциональном контек­сте. Однако речь здесь идет только о тех из них, кото­рые связаны с управлением.

Установив этот факт, мы можем сформулировать предмет социологии управления. Им являются

большие социальные группы и институты, действую­щие в сфере управления.

Предметная область социологии управления уже, чем предмет общей социологии, что никоим образом не­меняет ее методологию, своеобразие видения мира, под­ход к познанию окружающей реальности. Социология.|л,| управления изучает большие социальные группы и ин- 164 ституты, задействованные в сфере управления. Именно

управления, а не менеджмента или административной системы. О различии этих понятий мы скажем позже, здесь подчеркнем лишь историческую универсальность управления, не ограничивающегося только рыночным или нерыночным обществом. Многие законы управления, например принцип единоначалия, действовали еще в далекую эпоху вождеств — переходную фазу от родо- племенного строя к ранним государствам.

Основные понятия общей социологии___________

Предметная сфера социологии управления вклю­чает ряд общесоциологических категорий, составляю­щих ее понятийный стержень. Остановимся на неко­торых из них.

С точки зрения современной социологии основой общества является социальная структура — совокуп­ность социальных институтов, ролей и статусов. Семья, производство, религия, образование, армия, собствен­ность, государство — фундаментальные институты человеческого общества, возникшие в глубокой древ­ности и существующие до сих пор. В зачаточной фор­ме семья появилась еще у наших обезьяноподобных предков и совершенствовалась на протяжении 500 тыс. лет. Человеческое общество возникло порядка 40 тыс. лет назад. Возраст армии и государства 10 тыс. лет. Приблизительно в то же время зародилось системати­ческое школьное образование, а собственность, внача­ле коллективная, а позже частная, возникла раньше семьи. Самым древним институтом считается произ­водство — ему около 2 миллионов лет. Именно тогда предок человека впервые взял в руки орудие труда.

У общества, как и у людей, множество потребнос­тей. Потребности общества и отдельных индивидов со­впадают далеко не всегда, но когда такое происходит, мы говорим о фундаментальных потребностях. Послед­ние удовлетворяются посредством регулярной, систе­матической деятельности миллионов людей, специа­лизирующихся на выполнении каких-либо важных функций. Добывание средств существования, обуче­ние молодого поколения, защита общества от врагов, воспроизводство людей^А поддержание общественного порядка — фундаментальные потребности, в удовле­творении которых заинтересовано большинство насе­ления. Так было и будет во все времена. Стандартизи­рованная форма выполнения социальной функции во имя удовлетворения конкретной фундаментальной по­требности называется социальным институтом.

Каждый институт выполняет строго предписанную ему функцию: обучать, производить, защищать и т. д. Понятие функции тесно связано с понятием роли. Учитель, передающий свои знания ученикам, это не только конкретный человек, но и социальная роль, об­ладающая собственной функцией. Меняются люди, играющие ту или иную роль, но сама она остается. Социальных ролей у одного человека несколько: он мужчина (женщина), человек зрелого (молодого, пожи­лого) возраста, рабочий (служащий), муж, родитель, член профсоюза. Миллиарды людей побывали в роли мужа, десятки миллионов — в роли учителя, сотни тысяч — в роли офицера.

Сохраняются и социальные статусы. Статус — со­циальное положение, позиция человека в обществе. Одни статусы принадлежат человеку от рождения, например, национальность, другие приобретаются в ходе социали­зации (обучения культурным нормам и ролям), скажем, статус президента коммерческого банка. Статусы можно сравнивать. Говорят, что статус банкира выше статуса почтальона. У одного человека множество разных стату­сов. Аналогично этому одним статусом может обладать множество людей. Сколько в российском обществе было дворян, крестьян, рабочих, полицейских, извозчиков, мужчин, членов Государственной Думы? Со временем одни социальные позиции и выражающие их социальные роли исчезают, а на их месте появляются другие. Обще­ство меняется, меняется и его структура. Исчезли с ис­торической сцены России такие социальные роли, как извозчик, опричник, князь, появились новые — космо­навт, тракторист, стюардесса.

Совокупность людей, занимающих одну и ту же социальную позицию (ячейку общества) или выполня­ющих одну и ту же роль, называется социальной груп­пой. Группы могут быть большими и состоять из сотен, тысяч и даже миллионов людей, а могут быть малыми, насчитывающими от 2 до 7 человек. Дружеская компа­ния или семья относятся к малым группам. Большие социальные группы подразделяются на половозраст­ные (старики, взрослые, дети, мужчины, женщины); национальные (русские, англичане, эвенки); профес­сиональные (трактористы, инженеры, преподаватели); экономические (акционеры, брокеры, рантье); религи-

озные (православные, мусульмане, буддисты); полити­ческие (либералы, консерваторы, демократы). Таковы главные группы, совокупность которых именуют соци­альным составом.

Общество можно рассматривать в двух плоско­стях — горизонтальной и вертикальной. Когда все со­циальные статусы и роли связаны между собой функ­циями, а стало быть, правами и обязанностями по отношению друг к другу (учитель имеет определенные права и обязанности перед учениками, офицер — пе­ред солдатами, и наоборот), они образуют ячейки со­циальной структуры, расположенные горизонтально. Сами ячейки пусты: одна ячейка— «преподаватель», одна ячейка— «мужчина» и т. д. Но вот мы заполнили их: тысячи преподавателей, миллиарды мужчин. Полу­чились не ячейки, а социальные группы, слои. Некото­рые из дих можно расположить вертикально: в этом случае правители займут высшую позицию, дворянство расположится ниже, под ним найдут свое место рабо­чие и крестьяне. Очевидно, что социальные группы и слои различаются по объему находящейся в их распо­ряжении власти, доходам, богатству, уровню образова­ния, престижу должности или профессии. Пирамида, построенная на неравенстве доступа к социальным благам, существует в каждом обществе. Расположен­ные друг над другом группы (в данном случае их име­нуют стратам и}, определяют социальную стратифи­кацию общества. Это аспект или часть социальной структуры. Как вы думаете, что эти группы связывает? Разделение труда в обществе.

Наконец, последнее фундаментальное понятие со­циологии — культура, под которой понимается совокуп­ность материальных памятников и духовных ценностей: нравов, обычаев, традиций, правил, норм, законов, язы­ка. Социальная структура — костяк общества, культу­ра — его плоть. Культурные нормы, а вместе с ними и социальные роли усваиваются в процессе социализа­ции, продолжающейся всю жизнь — с младенчества до старости. Социализацию не следует путать с воспита­нием или обучением, она — более широкое явление. За правильным усвоением норм и ролей следит недрем­лющий страж — социальньт контроль. Он многолик: вас контролируют родители, соседи, учителя, милиция, го­сударство, администрация и еще множество других агентов социального контроля. К тем, кто отклоняется вправо или влево, применяются всевозможные санкции, 167

подразделяющиеся на позитивные (вознаграждение) и негативные (наказание). Исправность механизма конт­роля — залог здоровья и стабильности общества. Когда законы и нормы, регулирующие социальные отношения, отсутствуют, наступает страшный паралич. Имя ему — аномия (беззаконие, отсутствие норм).

Социальная природа управления

Человеческое общество — это организованное, сложно управляемое целое. Тем оно и отличается от хаотической группы или собрания людей, ожидающих, например, прибытия транспорта. Хаотическое образо­вание впору назвать толпой, но не обществом. Итак, важнейший признак человеческого общества — его управляемость. Не случайно XX в. был назван веком управления, ибо без хорошего управления железная дорога, угольная шахта, да и любое предприятие при­дет к полному разорению. Но что такое управление, и как оно осуществляется?

Договоримся, что под управлением мы будем пони­мать совокупность универсально-исторических принци­пов, на которых основываются иерархические взаимо­отношения в любом обществе и в любую историческую эпоху. С социологической точки зрения, управление есть властная форма закрепления социальных отношений людей, различающихся позицией (должностным поло­жением) в системе организации труда и местом в сис­теме распределения труда, определяющим размер ос­новного вознаграждения (оклада, заработной платы) и дополнительных выплат (премий, доли от прибыли). Таким образом, управленческие отношения можно оп­ределить как особую сферу социальной реальности, в которой взаимоотношения двух субъектов, различаю­щихся своим иерархическим статусом, очищены от формационных наслоений. Они строятся в терминах статусных предпочтений, ролевого исполнения, ранго­вой иерархии, власти и полномочий, наконец, взаимо­действия социальных групп, представителями которых выступают руководители и подчиненные.

Управление может быть: 1) системой отношений и 2) формой взаимодействия. В первом случае говорят о социальной иерархии, диапазоне контроля, власти, 168 ранге, статусе, ролях и т. п. Во втором — о методах

контроля (общем и детальном), делегиугом, что можно было бы назвать динамикой управления. С техничес­кой точки зрения, управление— всего лишь рацио­нальный способ достижения максимального эффекта при минимальной затрате ресурсов, усилий и време­ни. С социологической же — все обстоит гораздо слож­нее, ибо в этом случае управление преилий и време­ни. С социологической же — все обстоит гораздо слож­нее, ибо в этом случае управление представляет собой искусство направлять усилия людей к нужной не им, а организации цели таким образом, чтобы они не по­чувствовали никакого принуждения.

Управление основывается на презумпции власти и полномочий, подчинении нижестоящих вышестоя­щим, явном или скрытом давлении одних на других, неравенстве доступа к экономическим и социальным благам. Горизонтальная и вертикальная.дифференци­ация ролей, закрепляемая при помощи унаследован­ных или экономических привилегий, обязательно име­ет элитарный характер. Если разделение власти и контроля признано и закреплено обществом, то где бы ни находилась личность, она попадает в жесткую структуру предписанных ролей и ценностей.

Управление может принимать авторитарную или демократическую форму, но оно всегда остается оп­ределенным режимом деятельности индивидов или групп, воспринимается как ограничение свободы дей­ствий рамками предписанных норм и правил. Управ­ленческая пирамида построена таким образом, что в ее конусе находятся самые привилегированные дол­жности, и их гораздо меньше, чем непривилегирован­ных, исполнительских позиций внизу. Стало быть, и претендентов на продвижение наверх больше, чем расположенных там свободных мест.

Стремление к достижению — основной мотив уп­равленческой карьеры — не обязательно связано с со­циально неодобряемыми действиями («подсиживани­ем», коррупцией, протекцией, клеветой). Вместе с тем всегда имеет место несправедливость, ибо на руководя­щий поет выдвигается только один, а другие остаются на прежних местах, что неявно подчеркивает: первый не равен вторым. Основной принцип коллективистских отношений нарушается. Недаром большинство утопи­ческих коммун погибали именно в тот момент, когда функцию управления, выполнявшуюся до того всеми, узурпировали один или несколько индивидов.

Помимо всего прочего управление является одним из важнейших социальных институтов, на которые опирается рационально организованное общество. Как социальный институт оно возникло в Египте в период разложения первобытнообщинного строя и зарожде­ния государства (III тысячелетие до нашей эры).

С давних пор человечество размышляет над тем, как соединить несоединимое: интересы подчиненных, всегда направленные на увеличение зарплаты, и инте­ресы руководителей, заинтересованных в ее сокраще­нии (ибо экономически это всегда вычеты из прибы­ли). В эпоху рабства и крепостного права руководители не мудрствовали, а действовали методом прямого при­нуждения. Однако времена изменились, появилась необходимость в нечто ином, получившем название методов стимулирования и мотивации.

В известной мере функции управления выполняет каждый из нас. Вот почему большинство интуитивно представляет себе, что значит управлять. Основываясь на жизненном опыте и здравом смысле, мы отличаем права начальника от положения и обязанностей под­чиненного. Возможно, именно поэтому каждый из нас «знает», как стать эффективным руководителем, хотя никто и не возьмется обучать математике или психоло­гии, полагаясь исключительно на житейские советы. Как правило, свои отношения с друзьями или сотруд­никами мы строим не по научным рецептам, распро­страняя принципы здравого смысла и на руководство как сферу межличностных взаимоотношений.

Управление представляет собой наиболее рацио­нальный способ организации производительного труда. Его можно определить как целенаправленный, планиру­емый, координируемый и сознательно организуемый процесс, способствующий достижению максимального эффекта при минимальной затрате ресурсов, усилий и времени. Зарубежные специалисты утверждают: не по­нимать современные тенденции в управлении — то же самое, что отказываться от перспективных технологий. Сегодня в США действуют порядка 1300 школ менедж­мента и бизнеса. Как правило, количество претендентов на обучение в них превышает количество доступных мест в 6 —8 раз. Когда ООН выделила определенную сумму для помощи развивающимся странам, эти деньги были затрачены не на строительство больниц и стадионов, а на помощь в рационализации управления и подготовке 170 руководящих кадров.

Дата добавления: 2015-10-21