Связи могут создаваться за доли секунд, разрушить их сложнее. И практически невозможно перенастроить. Рождённый умирать найдёт способ умереть. Каждый его шаг будет вести только к одному последствию. The circumstances of our doings are just reason to do same things. Белые тела, подобно тягучей массе, собранной из теста, медленно передвигались в стеклянных коробках, сдвигались и расползались. Дрожали и утихали.
Всё это я смиренно наблюдал каждую ночь из своих окон, не зная другого пути перенаправить фокусировку своих мозгов, чтобы потом на какое-то время заснуть.
Всё это время мне так хотелось уснуть хотя бы на год. А лучше на несколько лет подряд. Летаргический сон… я слишком мало изучил его.
Это всё не имеет никакого отношения к моей жизни в принципе.
Всё было обычно. Внимательно осмотрел кисти своих рук, линии, пальцы, прощупал запястья, аккуратно коснулся свода головы, бережно проверил всё до висков, закрыл глаза и постарался ладонями как можно глубже вдавить их обратно в голову.
Нет, я не осматривал труп, валявшийся в углу моей комнаты. Хотя, стоило бы ради интереса.
Все манипуляции с руками и головой были призваны только для того, чтобы хоть как-то притупить боль. Редко, но работало. Нельзя было говорить, что состояние моё ухудшилось. Это зависело только от того, с какой точки смотреть.
С одной стороны, желание удушить себя или просто выпустить из окна обострённо щекотало мои побуждения.
С другой – последние недели я более-менее рационально рассматривал всё происходящие вокруг меня. Весь этот галлюциногенно-реальный фантазийный мир.
Белый экран телевизора содрогался с какой-то стороны от меня и сильно сбивал с мыслей.
Сначала я думал о самолётах, потом о голове, потом о рациональности…
В каком-то нематематическом уравнении я пришёл к выводу о том, что поступки людей действительно нерациональны. Я утвердил для себя естественность подобного поведения. Но если взглянуть под другим углом, человек может использовать и рациональную форму поведения. Но как, когда? Зачем и как часто? Случается ли это регулярно, либо же это просто набор неких факторов, достигших своей критической точки.
Без каких-либо дискуссий, мне начинает казаться, что дети – наиболее рациональные существа. Точнее, стадии человека. Их поступки наиболее логичны и последовательны. Более того, они во многом чаще отдают отчёт своим действиям и их последствиям и обучают себя принимать их. Что в дальнейшем перерастает в шаблоны будущего. Сценарии, картины, апогеи их жизней.
Но что-то здесь не складывается, потому я не стал продолжать развивать этот вопрос.
Какое-то время я получал творческое успокоение в своей работе. Неиссякаемые потоки контролируемого структурированного необработанного материала, которым я мог буквально упиваться целыми днями. Информация, которую можно было брать голыми руками, прижимать к губам, любвеобильно усваивать и анализировать анализировать анализировать….
Со мной всегда были правильные люди, именно те, после которых я мог жить лучше и эффективнее. В лаборатории сотрудники были молчаливые, последовательные и внимательные.
“Sea of Sin (tonal mix)”,
Depeche Mode
Я окунаюсь в море греха. Каждый раз как первый, но я уже здесь был. Много и много раз.
Даже когда я сомневаюсь, что вернусь живым. Снова погружаюсь туда. И мне все равно, неважно, куда я попаду и как. Медленно соскользаю туда. Одна и та же стена проносится мимо. Вот она, она, она, опять она, все еще она.
Фигурки в разных костюмах, поэтично расставленные по ступеням, приклеенные к эскалаторам. Иссыхающие от жара, трескающиеся под разноцветными париками. Зацементированные в этом многоярусном бомбоубежище. Если когда-нибудь прорвет и в тоннель хлынет вода, они так и будут там стоять.
В этом многолюдии во всем блеске дисгармонии и хаоса мне всегда не хватало упорядоченности танца пчелиного роя. Хотя и у них определенно есть некое её подобие.
Мы погружаемся всё глубже и глубже.
Стоит расслабиться и доверить себя инстинкту, как мозг мгновенно строит простую изящную карту с минимумом энергозатрат и максимумом достижения цели. Ни травм, ни столкновений, ни контактов. Главное, не смотреть на их окостеневшие лица.
Он же... Механизм в черных очках. Он ехал вверх, теперь же он идет мне навстречу, чтобы снова проехать тот же путь. И либо это ошибка программы, либо... Нет, он не механизм. Механизмы изящны и двоичны. Когда они научатся самовоспроизводиться и удовлетворять свои потребности эволюционного характера, они станут иной, новой формой жизни. Не белковой, не органической. По началу. Как хотелось бы найти многим, нет. Они будут иррациональны, ритмичны, цикличны, асинхронны, как и всё природное. Их питательной средой будут массивы, записанные в битах информации. Словно героин, опущенный по проводам, они будут определять возможные вариации их движений и мыслей.
Кто-то уже научился рационализировать общество. Возможно, кому-то удалось иррационализировать механизм.
Вся ладонь в крови... Значит, они пытались убить меня. Поэтому, они и повторялись. Снова и снова. Я погружаюсь в волны порока. И забираю их с собой.
Чтобы без следа раствориться в никогда.
О, как мне нужна твоя дисциплина, как мне нужна твоя помощь….
“Discipline”,
Nine Inch Nails
Как мы собирали будильник.
Первое, что приходило в голову - измерения. Наполнение информацией, нужной и не по теме, в таких объемах, чтобы из ушей лезло. Данные с видео камер, контроль над всеми клиническими исследованиями и обычными процедурами. Полное аудио-видео-физиологическое наблюдение за ключевой группой испытуемых.
Особенно показательны были данные их смерти. Кто-то сам разбирался с собой по средствам игл, петель или транспортных средств. Кого-то необходимо было разбирать определенным способом. К примеру, довести до паранойи с летальным исходом. Или склонить к обжорству ^ голоданию. Главное, чтобы они ничего не знали о нашем участии. Ну, кроме некоторых, на ком мы проверяли эффект от знания нашего влияния.
В морге из них извлекали с десяток датчиков, записывающих чипов и триггеров. Терабайты информации анализировали и классифицировали как и компьютеры, так и специально подобранные люди. Одного человека до последнего кварка... Утрирую. До последнего атома, т. к. дальнейшее копание было не в нашей юрисдикции. Одного человека изучало в среднем от 300 до 2500 лаборантов.
Далее, каждый их отчет проглатывал десяток, другой отборнейших ученых - медиков, психиатров, психологов, математиков, биологов, физиков и филологов.
После, все эти данные попадали в мой отдел. Лет 5 ушло у меня на сбор и чтение всего этого потока знаков.
Но понеслось уже где-то на 4 год. Наверное, если бы я сначала дочитал "инструкцию", препарат получился бы геометрически интереснее.
Но. Желаемый нами будильник получился сам собой и очень оперативно. Правда, в процессе чтения мы поняли, что там, где мы хотели его поставить, он совсем не нужен был. Пристроили его удачно в другое место.
В любом случае, он был нашим первенцем. Ну, или почти. Как и IMC, он отлично усваивался в порошкообразной форме. Он действительно "звенел" в нужный момент, подготавливая белки к реакции.
Забавнее всего было убирать его из конструкции. В этом случае, реакция проходила спутано и спонтанно. В зависимости от вводимых контроллеров, пациенты заразительно визжали, истерично плакали и хохотали, корчась от боли. Особенно увлекательно было помещение нескольких испытуемых в одну палату. В этом случае, за час можно было получить такой спектр реакций на пятно на потолке, что все остальные тесты становились просто-таки анти-информативными и не показательными.
С другой стороны, убирая контроллеры, но оставляя будильник и наладчики, мы получали чистейший ужас, гнев, страсть. В групповых палатах это стихийно и синхронно усиливалось и прекращалось. По хронометражу, вся группа оперативно переходила от паники к оцепенению, а потом гневу. Небольшие задержки обусловливались только разницей метаболизма, которую по необходимости можно было нивелировать медиаторами-сопроводителями.
Вся конструкция спокойно могла красиво работать без 1-2 элементов. По сути, достаточно было комбинации из 3 препаратов, чтобы получить ожидаемую/ контролируемую реакцию - в зависимости от сочетания. Но, поодиночке они вызывали лишь спонтанные психозы, зависимость или привыкание. Это было скучно и неинтересно.
Последовательность введения тоже не имела значения, если первым, либо вторым в цепи был наладчик. Он ласково держал все в своих углеродных щупальцах, подобно высококвалифицированной няньке. Контролер был гроссмейстером, сопроводители, реакторы и прочее - фигурами.
А будильник - шахматной доской. Убираешь доску - и правила становятся очень относительными. Хотя, кто кроме меня будет возводить относительность в степень?
Для сумасшедших отбеливателя добавляли втрое больше. Вообще, его можно считать отдельным от IMC препаратом, т. к. у него были свои управляющие, ингибиторы и антагонисты. В разы больше обратных захватчиков. Если IMC можно было спокойно оставлять гулять самого по себе, то остатки отбеливателя в обязательном порядке "за руку" приводили домой. Расчищая мозг от "ненужных" процессов, он сам параллельно плодил кучу ненужных процессов.
Это не химическая лоботомия, это портативная овощерезка, генерящая овощи из всего, что попадается ей на пути.
IMC по сравнению с ней просто манна небесная, дающая исцеляемому второй шанс заполнить расквашенные извилины чем-то человекоподобным.
Люди и их реакции для меня всегда казались опасным иррациональным массивом. Упорядочение и структурирование их было для меня спасительным плацебо.
Но меня никогда не отбеливали, насколько я могу оценивать и помнить свое состояние. Простые анализы крови тоже так думают, но я твердо решил не разговаривать с ними. Вообще.
Странно, но я никогда не изучал применение чистого IMC на больном мозге. Смотрение в зеркало не знакомит меня с глубинными реакциями. Это лишь создает иллюзию карусели - каждый процесс имеет строго ограниченные будильником сроки, и за это время он успевает сделать ровно столько, сколько успевает.
Что будет со мной, если разобрать будильник?....
“Burn My Shadow”,
Unkle
"And burn my shadow away..."
- Вы меня утомляете. Не хочу больше вас слушать.
Не хочу.
Когда я без сознания, в голове выстраивался целый город, один и тот же. Вещественный, иррациональный, абсолютный и непреодолимый. Каждый раз, добираясь до его края, границы, горы или леса, я оказывался в нем же. Как будто он покрывал всю планету, и я проходил его от начала до конца по кругу. Но это было не так. Потому, что я видел - горизонт, пространство до неба. Оно было не городом. Оно было чем-то другим. Но каждый раз, попадая туда, я снова оказывался в городе. Он как животное, не пускающее детеныша из своего чрева.
И сейчас мне кажется, что я в нем же. Снова снова снова снова. И все, где я нахожусь - одна и та же точка в пространстве. Меняются только декорации.
Город проник в мой эклипс и подбросил мне орудие убийства. Самоубийства, растления и самолюбования. Он ободрал меня до костей и с наслаждением наблюдал мои бессознательные трепыхания.
- Тим, помнишь, я все время твердил тебе о том, как ненавижу шприцы и иглы. Так вот. Забыл твоё имя... Так вот эти я особенно ненавижу!
- Что это? Опять героин?
- Не опять и витамины. Я не принимал героин, если только ты не принимал его на мне.
- Я? Да ни за что в жизни.
Ну вот и славненько.
Это какие-то бессвязные куски разных историй. Да, это именно они и есть.
Интересовало меня то, как именно я выбирал себе роль наркомана, маньяка, жертвы или больного идиота. Переключал их, как каналы на телевизоре. Бедный бедный Джек. Такой слабый и несчастный, страстно болеющий за свое неблагополучие и мучения. И если не дробовиком, то порошками загоняющий себя в ад. В каждой отдельной точке твоего тельца бытует своё собственное мнение. А ты просто прокручиваешь их, пули в барабане.
Цикл, процесс за процессом. Завис один, грохнулась вся туша.
На твоем лице в этот момент только BSoD не хватает.
По правде, я бы заснял всё это на камеру и прокручивал часами на большом экране. Об этом мечтаю. Да да.
“Piggybank (Shock mix)”,
KMFDM
- Не удивительно, что умирают после стольких лет комы. Хотя странно, ведь он только начал приходить в себя.
- Милая, не дергай санитаров, я сам его увезу.
- Хорошо, доктор. И все-таки интересно, что же ему снилось всю эту неделю. Ведь он точно что-то видел.
- С чего ты взяла?
- Видела такие показатели энцефалографии в лабораториях сна когда-то...
- Не думай больше об этом. Мешает тебе работать.
- Хорошо.
“Dragula”,
Rob Zombie
Чёртов диссоциативный психопат!
- Нет. Объективно, шизофреник.
Если смотреть вокруг, они заражают тебя твоим гневом. А что, если кто-то отравил меня моим же собственным лекарством?
Никогда не считал себя больным, до тех пор, пока они мне этого не сказали.
- У тебя много враждебных тебе лиц.
Покой придёт только со смирением.
Грязный, душный туман стирал границы дороги. Чёрный седан проскальзывал из-за света собственных фар. Скорости не чувствовалось, ничего не было видно вокруг в этой тьме. Немного поодаль позади ревя мотором прорывался вперёд фургон болотной расцветки. При всей своей мощи и неуклюжести он выглядел, как шмель, несущийся за осой. В дёгте.
К чему была вся эта суматоха?
Сет плавно разгонял свой вайпер. Он, как никто чувствовал эту машину. Стервятники на хвосте, казалось, мало волновали парнишку. На едва знакомых улицах громадного города он был в своей стихии. Бледный, зеленоватый курсор на лобовом стекле скользил по голографическим линиям, направляя его в безопасность. Странно было смотреть, как улыбаются его глаза при текущем раскладе событий.
Стрелка спидометра забилась где-то у 180.
Смена декораций! Пищевод вдавился куда-то в левое лёгкое, а мозг, походу, сжался в одно полушарие. Да, это был правый поворот. Сет никогда особо не берёг своих пассажиров.
Знаю, что пассажирами был я. Не знаю, как. Когда? Какого вообще я там делал? Может, это ремень безопасности сдавил остатки моей пространственной ориентации. Или какая там ещё ориентация бывает?
Хвост не спадал, каким-то диким образом они преследовали нас. Словно знали, куда и как именно мы поедем. Хотя волшебная техника Сета умела каждые 30 секунд самостоятельно прокладывать новый маршрут, чтобы не попадаться в плохие руки.
Не работало.
Они не отпускали нас. Когда разбивался или терялся один фургон, на его место сразу из-за поворота бросался другой. Они ждали нас везде.
Яркий, горячий взрыв – столп огня… прямо у нас на пути. Сет едва увернулся, поставив машину на ребро. Как он может быть так спокоен, когда я бешусь на соседнем сидении?!
Вот какой-то провал, дыра в здании, которой нет на картах. И мы уже блуждаем в ней.
- Как скоро мы прибудем?
- Скоро. Ещё минут пять.
- Живее! У нас нет пяти минут! Сет, дави на газ, лаус део!
- Цыть, чёртов диссоциативный психопат!
- Объективно, шизофреник.
Джек, ты можешь вести сам, если хочешь этого.
- Ты с ума сошёл, мы разобьёмся.
Тогда замолкни и держись крепче.
Впереди показалось светлое пятно самого высокого здания мегаполиса. На горизонте оно напоминало некий зловещий разделитель пространства. По сути, именно этим оно и являлось.
Мы были уже рядом.
Сет вывернул руль.
Столпы искр словно крохотные огненные капли медленно проплывали по воздуху. По асфальту. По воздуху…
Очаровательное чувство невесомости, тяжесть и лёгкость одновременно. Мои руки заторможено вальсировали вверх, влево, вниз, вправо. Да, я управлял невидимым оркестром. Красные капли моего пота, стекая с волос, закручивались в причудливую спираль. А Сет… он закрыл глаза, плотно зажал их веками. Его руки крепко держали руль, словно это он контролировал весь процесс. Я никогда раньше не обращал внимание на его ноги. На икрах были узоры из татуировок и шрамов, напоминающие языки пламени. Выглядят потрясающе красиво. Хотел бы я их коснуться…
На языке какая-то дрянь. Словно я лизал песок на протухшем пляже. Всё ватное, пухлое, звеняще раздутое. Голова дрожит. Звон, чёртов звон проделывает трещины в моей черепушке. Это пятна в моём коленчатом теле или это действительно нечто чёрно-желтое и полосатое? Светящаяся изгородь в полной пустоте. Затхлая, горелая, дрожащая. Что-то приближается. Какое-то животное. Что это? Моя рука? Я всё ещё чувствую своё лицо – это радует.
Так, пространство, пришло время нам с тобой разобраться.
Как-то не стараются мои звероподобные отростки поднимать меня с земли. Может, мне их отрезали и перешили, пока я здесь валялся. Странно, как параноидально можно находить причины во внешней среде. Ещё более странно то, как я выбрался из машины. И что я ещё жив. Лаус део, она просто перетёрта в фарш. Даже стекло разорвало на ошмётки. Бедная машина, издохла пузиком кверху. Так, походу, Сет тоже выбрался. Внутри его, в любом случае, больше нет. Возможно, он заблудился где-то в огне. Это не есть хорошо. Пожар привлечёт их внимание, оперативно смываемся отсюда.
….делай это детка, делай! Гори, как зверь!
Одна за одной, бесконечный коридор дверей. Лишь одна из них податливо вибрировала от звуков музыки. А что за ней? Сжигание очередной ведьмы.
Несмотря на неравномерный писк кардиомонитора, оператор в зелёной маске со скальпелем в руках двигался в ритм песни, сотрясающей комнату. Его кисти забавно извивались, будто испуская языки пламени. Он изящно скользил по комнате, то склоняясь, то изгибаясь, потряхивая головой. Он охватывал всё пространство вокруг, небрежно полосуя пациентку скальпелем, словно чертя углём некий набросок на чистом холсте.
Вертится вокруг себя, вокруг стола. Наслаждается, словно в толпе пресловутого рейва. Да детка, гори, как животное. Танцуй! Танцуй со мной.
Что же будет, когда он наконец заметит меня. Если.
Колодец затягивает его на самое дно. Его уносит по слоям в немыслимый туннель… откуда ему быть в стене высотного здания? Что происходит… почему снова так темно?
….Так интересно, доктор! Нормальная мозговая активность наблюдается уже неделю. Кажется, ему всё-таки становится лучше….
Я сделал твои мечты реальными.
“Sad but True”, Rammstein /
“Absurd”, Fluke
….зачем я так спешил сюда? Что я хотел? К чему мне эта башня? Что, что я здесь забыл!
Это была просторная комната, похожая на телевизионную студию. Я был в похожем месте, когда мы записывали речи Майкла для телеэфира во время предвыборной агитации. Как некстати эта усталость. Я больше не слышу ударов своего сердца. Да и дыхание еле-еле протекает сквозь пузырьки лёгких. Кажется, что снова теряю себя в чужом сознании.
Чувствовал, что я здесь не один. Но осознал это не сразу. Мысль жужжала где-то между ушами, пока я не позволил ей войти. Да, действительно. В углу была фигура человека. Он был в белоснежном костюме. Буквально светился, как мифический ангел. И от него исходил странный, сладковатый, до боли знакомый запах. Это был женский парфюм, название которого я так и не смог узнать. Но я знал, кому он принадлежал. Тому, кто молча смотрел на меня всё это время.
А потом он заговорил. И его слова разбудили меня, как могла бы любящая мать разделочным ножом будить ребёнка в колыбели.
- Я не думал, что ты зайдёшь так далеко, Джек, - да меня аж передёрнуло! А он продолжает, - видел бы ты себя сейчас так, как вижу тебя я. Сидишь съёжившийся и весь такой взъерошенный и беззащитный. Так и хочется тебя приобнять и успокоить! – нет, даже не думай вставать. Ах, ты всё-таки сделал это.
- Не… не подходи ко мне.
Он застыл посреди комнаты. Его руки стянули друг с друга кожаные перчатки. Он всё ещё был там. Тот самый ожог. Красовался на его кисти.
Ну вот, зачем он снял очки. Тошно стало, смотреть в его пустые бледнеющие глаза. Ни за что.
- Я смотрю, ты рад меня видеть!
- Последний раз, когда я тебя видел, это закончилось для меня пулей в груди.
- Забавно, мне казалось, тебе нравится, когда я что-нибудь в тебя проникаю.
- Время идёт, вкусы меняются.
- Только люди не меняются, Джек, ты сам любишь в этом всех убеждать, - Тим навис надо мной, как откормленная кровожадная гарпия. Он сел так близко, что я смог бы сосчитать каждый стежок на швах его пиджака.
Он сжал мою голову своими ледяными ладонями. Насильно повернул её, заставляя смотреть ему в глаза. Ненавижу, когда он так делает.
- Кто ты сейчас?
- А ты как думаешь?
- Никак, поэтому и спрашиваю. Как давно ты не принимаешь лекарства? Опиши последнее место, которое ты помнишь. Как давно ты там был? Какой сегодня день? Год? Ну же!
- Сет. Сет привёз меня сюда. За нами гнались, мы спешили. Что-то взорвалось, машина перевернулась, мы разбились, - он вплотную приблизился ко мне, навязчиво всматриваясь в моё лицо. – Я не помню, как выбрался. А потом, я был уже здесь, - Тим вскочил, повернулся ко мне спиной, ушёл в другой конец пространства. По всему он был чем-то недоволен.
- Друг мой, ты вынуждаешь меня снова загнать тебя под капельницы. Постельный режим и никаких более своевольных передвижений, - ну обернись же, давай! Да!
Мой удар, вся его энергия резко ушла прямо к Тиму в ладонь. Его змеиная хватка. Снова мы стоим друг напротив друга. И снова он держит меня. Впрочем, как и всегда. И вот он пятится назад. Наверное, чтобы включить тревогу и сдать меня стервятникам. Не выйдет.
- У нас есть предложение к Вам, мистер Соуф. Думаю, в Ваших же интересах выслушать его.
- Я внимательно слушаю вас, - его руки поползли за спину.
- Думаю, Вы уже давно пришли к выводу, что для Вас всё кончено. Партии нет, сопротивление растёт в то время, как регрессирует Ваш контроль над ситуацией, мистер Соуф.
- А ведь это, Тим, именно то, чего Вы всегда хотели! Контроль. Ради него Вы экспериментировали над Вашим другом. Ради него Вы постарались избавиться ото всех, кто стоял на Вашем пути к власти.
- И это именно то, что позволяло Вам сохранить свою жизнь, доктор Соуф. До сегодняшнего дня.
Тим сосредоточенно смотрел на троих своих собеседников. Двое были ему хорошо знакомы. Он многое знал о Саймоне – Джек часто рассказывал о нём в бреду. Себастьяна он долгое время наблюдал на записях с камер видеонаблюдения. Но вот кем был третий? На секунду ему даже показалось, что это был он сам. Настолько знакомые жесты и голос…
- Позвольте спросить, в чём ваше предложение? – если бы у Тима была холка, в этот момент она бы ощетинилась, как у взбешённой собаки.
- Доктор Соуф, нам нужно только то, что находится в соседнем помещении. Переносной передатчик. Именно он собрал нас всех здесь этим вечером. Ближайший из действующих. Отдайте его нам. А мы дадим Вам возможность и немного времени.
- Времени? К чему мне оно?
- О, как решите. Возможно, Вы всё же успеете скрыться из страны, пока не поздно.
- Поздно? Что же произойдёт, когда станет поздно?
- Тим, мы отключим систему.
Глаза Соуфа сверкнули… откуда в нём столько прыти? Пристолбил меня к стенке. Затылок болит, и что за дрянь в моей шее… нет нет нет! Он опять колит в меня что-то. Проклятый блондин!
- Тише, тише, Джек, слушай мой голос. Скоро всё пройдёт. Не сопротивляйся. Вот, уже лучше.
Объекты рассыпаются, сознание леденеет. Мир пошатнулся.
Паук снова заманил меня в свою паутину.
“Blood, Milk and Sky”,
Rob Zombie
Поразительно, с какой лёгкостью она распутывала и соединяла все эти бесчисленные проводки и коробочки, сидя на ледяном полу моего пристанища. Не подумал бы, что она так хорошо разбирается в пиротехнике.
- Знаешь, я всегда понимала, что нахожусь в чужом теле. Каждый раз, когда смотрела в зеркало, я видела чьё-то чужое лицо. Поначалу, это дико пугало меня. А теперь… как ты сказал, меня зовут?
- Джэф, - звучит, как последнее издыхание.
- Даже имена похожи, - улыбнулась она. Заметно было, как приподнялись кончики её ушей под каштановыми волосами. – Так значит у тебя синдром расщепленной личности?
- Нет, не думаю. Я шизофреник, и я ещё ни разу не встречал эти два диагноза в одной черепушке.
- Тогда что же это всё?
- Пока не знаю. Что-то другое. Послушай, тебя не раздражает эта лампа?
- Нет, меня она вроде совершенно не беспокоит. А ты, походу, скоро открутишь ей выключатель. Мне кажется, алкоголь и возбуждение делает тебя нервным.
- Алкоголь – мой лучший друг. И я не нервный, просто мне не нравится, когда вещи не на своих местах. Всё должно лежать ровно там, где ему следует лежать. Даже свет, чёртова лампа, почему у неё нет режима между этим и выключенным???
- В углу есть канистра, иди подожги что-нибудь. Ну или да, накрой лампу юбкой. Кстати, она моя.
- Наша.
- Как скажешь. Но я бы не отказалась иметь немного личного пространства. И собственности.
Когда всё это закончится, тебя всё равно со мной не будет. Почему-то.
А если присмотреться, то быть блондином не так уж и плохо. Краска хорошо легла, аккуратные пряди, приятный оттенок. Можно будет так оставить, вполне даже ничего.
В ладони уже лежат 4 маленькие белые таблетки… ucb/n… кхм, ладно, не пропадать же добру, надо выпить.
- Здесь ты не узнаешь, что происходит, Джек.
- Да? А где же тогда?
- В Нигде.
- Шикарно.
- Сначала ты встретишься с Ним. Он давно ждёт тебя. Ты долго убегал от этой встречи, но конец твоего пути именно в этой встрече.
- С Ним? Ты про бога?
- Лаус део, Джек, нет конечно. При всём этом букете ещё и суеверия – это уже перебор. Хотя утверждение, что Он - не есть бог всего этого безобразия, само по себе очень спорно. Это, кстати, вполне возможно, если задуматься.
- Я предпочитаю этого не делать. Ты ещё долго?
- Почти закончила. Рванёт, как миленький. Увидеть бы это своими глазами…
Странно видеть её такой. Реальной, телесной, изящной, остроумной, живой... Может, в моей прошлой, настоящей жизни мы когда-то даже встречались. Как не говорилось бы в моём мире – метаталамусу не прикажешь.
Ох, я б ему приказал….
“Thunder Kiss (Swinging Lovers Mix) /
How to Make a Monster”,
Rob Zombie
В какой-то момент я просто устал. Посреди всего этого сумрака, гадкого тумана в моей голове. В какой-то момент я просто стоял. Здесь, на крыше этого самого здания. Высоко. В мире, где небо было под ногами, усыпанное десятками красно-жёлтых, белых мерцающих огней, образующих целые туманности, созвездия и звёздные скопления дорог, улиц, линейностей, кварталов, очерёдностей перекрёстков. А надо мной громоздилась бездна. Голодная, распухшая, цепляющаяся своим тучным чёрным хвостом за горизонт с такой силой, что Земля начинала податливо вращаться, следуя за ней.
А потом пошёл снег. В первую ночь зимы. Да неужели!
- О, мистер Ваетэль, кто-то из вас здесь действительно гениальный врач!
Да, именно так он мне и сказал, когда мы впервые встретились. Его кабинет был как раз двумя этажами ниже от того места, где я сейчас стою. На этой же стороне здания.
По странному совпадению, его звали Виктор. Виктор Вивид. Впрочем, теперь мне едва ли что-то кажется странным.
Его предложение было весьма заманчивым.
Меня всегда прельщала идея безнаказного убийства, неуязвимости перед законом и обществом. Будь то ловкая охота за головами, работа на правительство, отсутствие закона или просто… право на убийство. Раз уж на то пошло, стоит сказать, что «прельщало» - не самое подходящее слово. По сути, я просто боялся быть пойманным. Всегда. Особенно, когда я ни в чём не был виноват, но был риск того, что меня могут в этом чём-то обвинить. Забавная фигня поведения. Стоит быть без вины обвинённым, как сразу же внутри становишься преступником. В детстве я даже несколько раз делал неположенные вещи, правда, без криминала. В нескольких сам, первым сознался, хотя ни в одном меня даже не заподозрили. И всё это лишь ради того, чтобы проверить, одинаковые ли ощущения во всех трёх случаях. Оказалось, да.
Да, я не вижу смысла бороться с тем, от чего можно получать удовольствие.
Но в предложении Виктора не шла речь об убийстве. Этого и не следовало ожидать. Он был вполне приличным гражданином, талантливым бизнесменом. Даже более того, он был отличным фармацевтом и владельцем сети коммерческих клиник. Его сеть была одной из крупнейших в мире на момент нашей с ним встречи. Самое удивительное было то, что он не производил впечатления человека, владеющего всеми вышеописанными опциями. Ну уж нет, самое удивительное то, что даже в своей собственной голове я строю предложения подобным образом и повторяю их в разной конфигурации до тех пор, пока мне не будет нравиться то, что я самому себе говорю. Бред.
Ах да, Виктор и его внешний вид. Его таланты во много раз превосходили то впечатление, которое он производил при первой встрече. Неудивительно, что все переговоры он проводил либо на расстоянии, либо через своих доверенных лиц. Наверное, мне одному так повезло сразу же встретиться с ним лично. Я не удивлён, мой брат уже тогда обладал огромным влиянием в правительстве и бесчисленные связи в деловом мире. Он был харизматичным лидером, и, конечно же, он был в курсе моих предубеждений по поводу работы модели «единого лидера». Я ему раз пять это повторял. Или шесть. Тем самым лишь подливая бензин в огонь.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |