Sous ton regard – невероятно ценный подарок для всех грегорьянцев, ведь никто не может рассказать о нашем Маленьком Принце лучше, чем его мама. И мы считаем, что этот подарок должен быть доступен и 1 страница

Sous ton regard – невероятно ценный подарок для всех грегорьянцев, ведь никто не может рассказать о нашем Маленьком Принце лучше, чем его мама. И мы считаем, что этот подарок должен быть доступен и для русскоязычных поклонников Грегори тоже.

Книга состоит из нескольких больших глав, эпиграфом к каждой из которых является отрывок из стихотворений, написанных самим Грегори. Мы будем по частям делать перевод всей книги целиком, поэтому следите за обновлениями в сообществе!

«Под твоим взглядом»

Лоранс Лемаршаль

Борьба Грегори продолжается…

Моему сыну Грегори,

Моей дочери Лесли,

Моему мужу Пьеру,

За всю ту силу, что вы мне даете.

Глава 1

«Я пойду к свету»

Я пойду к свету

Я пойду к свету

Чтобы он высушил слезы

Всех этих бедных детей

Это и есть моя борьба

Я пойду к свету

Чтобы это вечное зло

Сложило, наконец, свое оружие.

Грегори Лемаршаль.

Каждый день я думаю о нем.. Каждый день я говорю о нем. Каждый день я с ним говорю. Он здесь, рядом со мной, рядом с Пьером - своим отцом, моей скалой, рядом с Лесли – своей дорогой сестренкой, моей спокойной силой. Он нас слышит, он видит нас. Думайте, что я сошла с ума, что меня ослепила боль, что я отказываюсь признать недопустимое. Думайте обо мне все, что хотите. Но я мать, и мое сердце, мое нутро не могут лгать. Грегори здесь, рядом. Я это чувствую, я это знаю. Ради него и ради моей дочери я не имею права опускать руки. Поэтому я стараюсь выстоять, стараюсь держаться. Я это ему обещала.

30 апреля 2007 года мне словно провели ампутацию. Отняв Грегори накануне его 24-летия, муковисцидоз забрал у меня часть меня самой, забрал у меня целую жизнь, полную беспокойства и нежности, тоски и смеха, великих планов на будущее и моментов чистого счастья и надежды. Но ему не удалось разбить «великолепную четверку», которую представляет собой наша семья. После конца наступает бесконечность. Наша любовь, которую мы всегда так горячо хранили, продолжает расти. Мы все еще смеемся, плачем и живем все вместе. И вместе мы каждый день смотрим муковисцидозу прямо в глаза, и клянемся, что скоро настанет и его очередь.

Мы начали эту борьбу двадцать пять лет назад. И Грегори, как только он немного подрос, стал принимать в ней участие наравне со своим отцом. Например, они вместе пели, когда в нашем регионе, Савойе, проходили какие-то благотворительные мероприятия. И это было задолго до Стар Академи, поклонников и телекамер. Но и после Грег тоже продолжил эту борьбу, только в тени. Он не хотел, чтобы его заподозрили в том, что он специально делает упор на муковсицидоз, чтобы продвинуть свою карьеру. Жить с этой болезнью было для него и так достаточно тяжело, но мысль, что она еще и затмит артиста, которым он становился, была для него просто невыносима. А потом время шло и делало свою работу. Его первый альбом был успешным, он находился в процессе подготовки второго, и больше не боялся. Он решился говорить о муковисцидозе открыто. Однажды, когда он лежал в больнице и наблюдал за страданиями других детей, он не выдержал:

- Мама, мне это надоело. Я постоянно вижу по телевизору акции против СПИДа, против рака – это ведь прекрасный способ информировать публику. А против муковисцидоза ничего подобного не проводится. А ведь это самая распространенная из всех генетических болезней! Я больше не могу молчать. Как только мне сделают пересадку, я больше молчать не буду.

Но эти новые легкие, которых он так ждал, так никогда и не появились. И ему не хватило времени, чтобы объяснить людям, через какие испытания приходится проходить тем, кто, как и он сам, болен муковисцидозом. Всего за неделю до своего ухода, лежа на больничной койке в больнице Foch, он все еще думал о других людях и о будущем. И он говорил нашей драгоценной Гренадин, которая продолжает заниматься его фан-клубом до сих пор, говорил, глядя ей прямо в глаза: «Что бы ни случилось со мной, пожалуйста, главное, передай им, чтобы они не опускали руки».

Внезапная новость о кончине Грегори потрясла всю Францию, но вы даже представить себе не можете, как пагубен этот шок оказался для больных муковисцидозом. Мы боялись этого, но даже мы не могли предположить весь масштаб беды. По всей стране, во всех центрах помощи больным муковосцидозом, целые команды медработников вынуждены были оказывать психологическую поддержку пациентам: многие из них хотели прекратить лечение, потеряв веру. Эти дети узнавали в Греге себя, он доказал им, что если хочешь – даже с муковисцидозом ты можешь горы свернуть, стать каменщиком, адвокатом или певцом – тем, кем мечтаешь. Они верили в него, но несмотря ни на что, Грег ушел. И нужно было, чтобы мы как-то отреагировали, чтобы мы повлияли на общественное мнение и не допустили того, чтобы муковисцидоз и больных выставили в неверном свете в СМИ. И ради Давида, ради Орнеллы, ради Люсиль, ради всех тех, кто ушел, и ради всех тех, кто цепляется за жизнь и за уверенность в том, что однажды это зло будет уничтожено, мы не имели права исчезнуть, вернуться к себе домой и закрыться там в своей боли. Это бы означало предать их всех, предать Грега.. Поэтому мы сразу же решили основать Ассоциацию имени Грегори Лемаршаля. Нет, мой сын ушел не просто так. И он больше не будет молчать.

Сразу после смерти Грегори всего за несколько месяцев количество доноров и людей, согласившихся на донорство посредством донорской карточки, резко увеличилось. Вероятно, на них повлияли эмоции. А может быть, пришло осознание. Сегодня все пациенты признают, что о муковисцидозе стали говорить гораздо свободнее и более открыто, чем раньше. Но, к сожалению, мы знаем, что если ежедневно не прикладывать к этому усилий, все наши достижения просто утонут в потоке современной жизни, о них забудут. Муковисцидоз – это так называемая «сиротская» болезнь – хотя это она убивает наших детей – это означает, что она редкая, ею болеют меньше людей, чем один на две тысячи, и этого «не достаточно», чтобы крупные медицинские лаборатории стали проводить дорогостоящие исследования, или чтобы государство пожертвовало на нее крупные суммы. Поэтому единственное, что нам остается, это надеяться на великодушие французских граждан и на их пожертвования. Потому что меньше пожертвований означает меньше надежды. Когда Грегори вошел в список участников Стар Академи, он даже представить себе не мог, что когда-то будет создана Ассоциация его имени, и что эта Ассоциация получит столько поддержки от других людей. Мы тоже даже представить не могли. Но когда мы были рядом с ним в больнице – до самой последней секунды – мы вынуждены были столкнуться с медицинской реальностью, с нехваткой средств, с ветхостью, со смятением пациентов и их семей, с неравенством в плане денег, с невыносимым ожиданием донорских легких. Работники больниц не могут устранить все эти проблемы, даже если они хотят этого больше всего на свете. Но это желание теперь стало нашим, и оно стало осуществимым благодаря Ассоциации, благодаря жертвователям, благодаря Грегори.

Глава 1

"Я пойду к свету"

(...продолжение)

Сегодня большую часть жизни мы проводим в дороге, в движении. Пьер проводит различные информационные встречи, держит стенды Ассоциации во время различных акций, выступает с благотворительными концертами, чтобы собрать средства. А я посещаю центры муковисцидоза во всех уголках Франции, я выслушиваю пожелания врачебного корпуса, я изучаю нужды больных, провожу время с пациентами и их семьями.

Естественно, первый крупный проект Ассоциации имени Грегори Лемаршаля, был связан с больницей Foch в Сюрене – это больница, в которой проходил лечение мой сын, это больница, в которой он уснул вечным сном. Я не думала, что смогу когда-нибудь еще туда вернуться. Но пришлось. Я все еще вижу, как впервые после ухода Грегори вхожу в этот больничный двор. Направо – приемный покой. Налево – та самая часовня, которая стала мне такой родной. Мой муж очень любил сидеть там, молиться. По-крайней мере в первое время. Потому что в конце апреля Пьер мог долго стоять перед дверью в эту часовню и смотреть на нее, но не чувствовал в себе сил зайти. Гнев тогда заслонял его веру. Его сын был в агонии, а Он там наверху ничего не делал, чтобы его спасти… А в центре больничного двора все еще стоит то самое дерево, одно-одинешенько посреди бетона – это был личный «лес» Грегори, его последнее воспоминание о природе, которую он так любил, которой он дышал. А немного позади, слева, лестница, которая спускается в бывшее отделение пульмонологии. Я туда больше не хожу. Это место, которое мне нужно забыть, даже если забыть его невозможно. А я иду направо, к зданию, где вскоре будет построено новое отделение. Я иду туда, чтобы говорить о будущем…

С каждым новым совещанием с работниками больницы, с каждым новым рабочим собранием мои тревоги постепенно стали уходить. У нас появился конкретный проект – разработать «показательное» отделение пульмонологии, которое могло бы стать примером, которое одновременно отвечало бы всем требованиям врачей и всем ожиданиям пациентов. А ведь мы не придумывали ничего революционного, мы просто хотели показать, что совсем необязательно создание приятного и красивого места стоит огромных денег. Пожелтевшие больничные стены мы всего лишь покрасили в белый цвет и украсили большими наклейками в виде маков. Двери палат приобрели более яркие цвета, блестящий больничный линолеум уступил место хорошей имитации паркета. В палатах вместо слепящих галогенных ламп мы поставили симпатичные ночники на прикроватные тумбочки, выбрали красивые столы и кресла – как будто только что из магазина деко, на стены повесили картины с красивыми пейзажами, чтобы у больных были своеобразные «окошки», на которых можно задержать взгляд, зацепиться за красоту жизни. А также каждую палату мы оборудовали специальным мультимедийным терминалом, чтобы даже пациенты из самых бедных семей наконец-то получили бесплатный доступ в Интернет, доступ к радио и телевидению, чтобы они не чувствовали себя больше отрезанными от всего мира. Мы установили специальные системы освежителей воздуха, чтобы им было легче дышать, особенно летом в жару, и создали зону отдыха, в которой могут собираться семьи пациентов. Я помню, как в старом отделении, когда Грегори был на лечении, нам негде было даже присесть кроме скамьи в коридоре, прямо на проходе, на виду у всех. У нас не было места, чтобы поплакать. Некоторые могут подумать, что мы превратили больницу в пятизвездочный отель. Ничего подобного. Здесь люди тяжело болеют, они страдают. И я хочу, чтобы все это понимали – у них у всех одно-единственное желание – выйти отсюда поскорее, вернуться к себе домой, и главный приоритет – это чтобы они получили как можно более эффективное лечение. Никакая хорошо обустроенная больница никогда не заменит им дом и любовь, в которой они так нуждаются. Но чтобы проходить через такое тяжелое лечение уже и так нужно много сил и целеустремленности. Находиться в больнице само по себе неприятно и страшно, особенно для тех, кому приходится проводить там месяцы, годы, зачастую вдали от семьи и родных. И самое меньшее, что мы можем для них сделать – это смягчить немного их боль, сделать так, чтобы они тратили свои силы только на одно: выкарабкаться. Мы хотим облегчить их пребывание в больнице. Это единственное, что мы можем сделать для них, для тех, кто заботится о них, и для их близких. Мы хотим сделать так, чтобы они просто хотя бы не боялись больше ложиться в больницу. Хорошие условия и комфорт пациентов, больных муковисцидозом – это одна из первых целей нашей Ассоциации.

Глава первая

"Я пойду к свету"

(...окончание)

Мы открыли это новое отделение пульмонологии 13 ноября 2008 года. Во время официальных речей на сцене мне было очень трудно сдерживать свои эмоции. Пьер, Лесли и Карин, моя любимая невестка, были рядом со мной. Оливье, менеджер Грегори, его «приятель», его друг, тоже все время находился поблизости. Воспоминания, которые я так старалась стереть ластиком, снова всплывают на поверхность, причиняют мне боль. Но в то же самое время я чувствую себя умиротворенно, я довольна, что мы можем наконец показать нашим жертвователям, в каком направлении двигается наша Ассоциация, как именно мы используем их деньги. Откройте глаза, господа политики! Вот что могут сделать благотворительные ассоциации. А вы? Вы что можете сделать, чтобы нам помочь? Я смотрю в зал. Более четырехсот пятидесяти человек откликнулись на наш призыв. Я вижу друзей, членов нашей семьи, представителей медицинских работников, пациентов, и просто незнакомых людей. Я вижу верных нам людей с TF1, из Universal, из Endemol, артистов, музыкантов, которые были близки Грегу в эти последние годы. Я вижу улыбки, вижу слезы на глазах, родителей, которые плачут, глядя на своих детей. Я вижу много человечности, ярости, желания, надежды. Мы в самом сердце жизни, здесь нет притворства. Я вижу своего сына, он окутывает всех присутствующих своей аурой, он парит над нами в течение всего вечера. Я нахожу его в лицах молодых людей, больных муковисцидозом, которые специально приехали к нам. Мы их знаем, мы знаем, через что им приходится проходить. Они приехали из Парижа, из Кале или из Аяччо, в кислородных масках, с кислородными баллонами, со своей болью, со своей силой. Мой взгляд встречает взгляд Пьера. Мы счастливы, что они здесь, с нами. Общественное мнение – это одно, но самое важное для нас – это они. Скромные от природы, они не всегда решаются подойти к нам, как будто они могут нам помешать – ведь только ради них мы здесь! Когда мы говорим о Грегори, мы говорим о них. И в этот вечер для всей этой разношерстной толпы речь не идет об артисте Грегори Лемаршале, нас объединяет Грегори – человек. Но даже в этой радостной атмосфере, в этот приятный момент моей жизни я ни на секунду не забываю о причине нашего присутствия. То, что происходит в этот вечер – это еще не конец, это еще не достижение. Да, это маленькая победа, но мы еще только в самом начале пути. Это как наш первый прайм. Пока все, что мы заработали – это только право на продолжение.

При входе в новое отделение пульмонологии и трансплантации больницы Foch повесили большую памятную доску. Рядом с фотографией Грега, который улыбается, глядя в небо, можно там найти следующий текст:

Грегори,

Твоя сила, твоя энергия, твой чудесный талант, твое желание жить, и человечность, которая была тебе так присуща, тронули миллионы людей. Благодаря тебе и благодаря многочисленным жертвователям, которых ты собрал, мы смогли здесь исполнить одно из твоих заветных желаний: смягчить больным дни, прожитые в больнице.

Твое благородство и твоя удивительная энергия помогли широкой публике понять, какую тяжелую борьбу ты вел каждый день. Борьбу, которую мы все продолжаем, чтобы однажды раз и навсегда покончить с муковисцидозом.

Ради тебя, вместе с тобой и ради всех остальных мы этого добьемся.

А Грегори не понравилась бы эта мемориальная доска, я в этом уверена. Он бы сказал мне «Мама, да мне наплевать на это, совсем не обязательно вешать на стенку мою фотографию, самое главное – это дела, которые вы делаете!». И он был бы прав, конечно, но чтобы эти дела действительно делались, нам необходимо, чтобы люди помнили. К сожалению, вся та огромная щедрость жертвователей, которая позволяет нам реализовывать все эти проекты, стала возможна только лишь после ухода Грегори. А что будет завтра? Пока муковисцидоз не будет побежден, мы вынуждены будем освежать память людей, побуждать их к размышлениям, напоминать, что дети, больные этой болезнью, имеют право на свои мечты, так же как и Грегори, который сумел реализовать свои, и что они имеют право жить в приличных условиях, когда жизнь не оставляет им другого выбора и заставляет поселиться в больнице. Эта мемориальная доска – она не для Грегори. Нам не нужно отдавать ему дань памяти или увековечивать его образ. Грегори и так принадлежит нам, он наш сын, для нашей дочери он брат. И для нас уже слишком поздно. Но для других – нет, и ради других мы должны завершить начатое. Я буду счастлива в тот день, когда я смогу прийти в больницу Foch, чтобы снять со стены эту доску – это будет значить, что мы можем вернуться домой. Для нас это не тяжесть, не обуза, мы делаем это не из чувства долга. Любовь, которую я испытываю к своему сыну, вечна, как любовь любой матери, потерявшей своего ребенка. И то, что мы делаем сегодня, это просто проявления этой любви. Он без устали повторял: «Какими бы ни были наши жизненные раны и вечная боль, это не имеет значения, нужно продолжать идти вперед и бороться». Поэтому пусть наши страдания послужат для чего-то. Эта постоянная борьба и нам тоже помогает держаться, мы пытаемся придать всему этому смысл, даже если иногда это тяжело дается…

Конечно же, у меня часто бывают сомнения. Каждый раз, когда мы что-то предпринимаем, я задаю себе вопросы. Правы ли мы? Действительно ли это нужно? А что бы сделал Грегори на нашем месте? Когда я прихожу в больницы, наши пациенты часто спрашивают, как Грегори удавалось вести правильный образ жизни, как он справлялся с болезнью. И я согласилась поделиться в этой книге самым сокровенным только ради того, чтобы ответить на их вопросы и открыть глаза всем остальным. Однако сейчас, когда я начала ее писать, я боюсь, что мне не удастся найти верные слова, не удастся передать всю правду. В глубине души один лишь Грегори точно знал, через что ему приходилось пройти, а я, несмотря на то, что я всегда была рядом с ним, могу рассказать только о том, как его переживания и некоторые события воспринимались мной с моей стороны. Но его собственные слова лучше всего свидетельствуют о том, что было у него на душе, только они могут напрямую рассказать о его мыслях, поэтому я решила, что каждую новую главу книги я буду начинать с отрывков из текстов, написанных самим Грегори. Эпиграф к этой главе, который вы прочитали – это один из самых первых его текстов. Он обещает, что пойдет к свету и сможет обезоружить муковисцидоз. Я прочитала где-то, что якобы Грегори проиграл свою борьбу. Но это неправда. Проект Стар Академи и последующие годы сделали его сильнее до такой степени, что он начал чувствовать себя непобедимым. В тот момент я не осознавала этого, но теперь я точно знаю, что он был прав. Грегори непобедим.

Глава 2

«Улыбки»

Улыбки

Несмотря на всю боль этой жизни

И все наши бесконечные страхи

Несмотря на все тяжелые испытания

Для меня жизнь остается розой

И я буду смотреть будущее

Я буду бороться, как умею

Мне хватит сил, я найду способ

Пойти навстречу своей судьбе

Наша жизнь начинается с вздохов

С маленьких слабостей, которые нас съедают

Но тогда мы сами себе рисуем новые улыбки

Они уводят нас далеко от конфликтов, далеко от лжи

И вся любовь на Земле, которую мне подарили,

Рисует мне улыбки

И за это я говорю спасибо моему папе и моей маме

Которые первыми нарисовали мне эти улыбки…

Грегори Лемаршаль

Для большинства зрителей Брис Даволи – это молодой, высокий и очень талантливый мужчина, который на Стар Ак 8 вместо Маттье Гоне составил компанию Жасмин Руа в команде репетиторов к праймам. Но для Грегори он представлял собой нечто большее. Без него, несомненно, наш сын никогда не попал бы на Стар Академи. Он встретил Бриса в Лионе во время работы над амбициозным, увлекательным, но долгим и болезненным артистическим проектом. Это были два сложных года, которые во многом открыли Грегори глаза на пение, на человеческую натуру и на него самого. Когда Грегори понял, что в конечном итоге этот проект никогда не будет реализован, его разочарование было столь же велико, как и его рухнувшие надежды и преданность этому делу. Морально это очень его подкосило. И, разумеется, его тело мгновенно отреагировало – общее состояние его здоровья заметно ухудшилось. Мне было невероятно тяжело видеть своего сына в таком состоянии. В те моменты я смотрела ему прямо в глаза и без устали повторяла то, в чем мы сами были абсолютно твердо убеждены:

- Не теряй надежду! Ты в любом случае своего добьешься! Я не знаю, когда, я не знаю, как, но ты своего добьешься!

В июне 2004 года его мечте стать певцом уже почти исполнилось шесть лет. Он отдавал всего себя, чтобы эта мечта стала реальностью. И кто знает, сколько бы еще он продержался без этого маленького толчка судьбы, без телефонного звонка от Бриса… Я помню, что мы ехали в машине с Грегом и Лесли, когда он позвонил. Он случайно встретил каких-то давних приятелей, которые в тот момент как раз занимались кастингом для Стар Академи 4 – новый сезон шоу должен был стартовать в сентябре. Команда учеников еще не была полностью сформирована, они искали еще одну девушку и еще одного парня с красивым голосом. А Брис тут же подумал о Грегори и предложил дать ему телефон этих друзей.

Сейчас это может показаться странным, но раньше Грегори даже ни на минуту не задумывался о Стар Академи. Да и нам тоже это в голову никогда не приходило. Конечно же, он иногда смотрел эту передачу, конечно же, он мечтал о судьбе Дженифер, Нольвенн или Элоди, но он никогда не задумывался о том, чтобы подать свою кандидатуру на кастинг. В первую очередь, потому что эта программа требует больших физических нагрузок, в частности там идут постоянные уроки физкультуры и хореографии. И еще – особенно – по той причине, что учеников постоянно снимают на камеру. Его очень беспокоил именно этот аспект реалити-шоу. Он очень часто кашлял, чтобы освободить бронхи, как и все молодые люди, больные муковисцидозом. Это неотъемлемая часть их жизни, для них это естественно, и они этого даже не замечают… кроме тех моментов, когда незнающие люди начинают постоянно спрашивать, где они подцепили такой страшный бронхит, или советовать им срочно бросить курить… И Грег не мог себе представить, что будет, если такой жесткий приступ кашля случится у него перед камерами, или если ему придется прямо перед камерами проходить свой курс лечения. Он был заранее уверен и говорил мне, что его ни за что не возьмут из-за муковисцидоза, да и в любом случае шансы его будут неравными по сравнению со всеми остальными. Вот такой образ Стар Академи сложился у него в голове к тому моменту. Но зато против телевидения он ничего не имел. Наоборот. Один великий артист даже посоветовал ему пойти на телевидение. Однажды Грегори окольными путями удалось передать письмо и самодельный диск с макетами песен Жан-Жаку Гольдману. Который неожиданным образом прислал ему ответ. У меня до сих пор дома хранится это письмо, написанное от руки, в котором мэтр дал Грегори понять, что сам лично он ничего не может для него сделать, но что для молодых певцов самым лучшим стартом в карьере могут стать многочисленные телевизионные программы, и что Грегори стоит пойти на какой-нибудь кастинг. Он пожелал ему большой удачи.

Грег попытался попасть в программу Nouvelle Star. Потому что в этой передаче, по крайней мере, каждодневная жизнь кандидатов не была у всех ни виду. Он ездил в Лион со своим двоюродным братом Лораном и там участвовал в кастинге. И этот кастинг прошел для него неудачно. Я видела, как он вернулся домой ужасно расстроенным, буквально разбитым. Ему даже не дали шанса выступить перед членами жюри, спустя три минуты его уже отправили домой еще на стадии первого отбора со словами: «У тебя удивительный голос, но тебе надо еще подрасти, тебе не хватает зрелости. Приходи через пару лет, у тебя еще полно времени в запасе…». Все говорили ему «у тебя еще полно времени в запасе». И это безумно его раздражало. Вот именно, что нет… не было у него полно времени в запасе.

И когда в машине он спросил меня, что я думаю о предложении Бриса, я без единого колебания ответила ему:

- Конечно, малыш, надо пойти. Что ты теряешь? Ничего! Вперед, и будь что будет. Не лишай себя возможности пробовать!

Для меня в тот момент это была отличная возможность заставить его как-то реагировать, чем-то заняться – потому что морально ему тогда было хуже некуда. Для меня было не столь важно, возьмут его или нет, но, по крайней мере, ему давали возможность подняться! Это могло спасти моего сына! В самом худшем случае он ничего не добился бы, но завязал бы хоть какие-то контакты в Париже, ведь когда ты живешь в провинции, ты даже не знаешь, в какие двери можно постучаться… В тот день я увидела, что в его глазах снова засверкала искорка. Огонек, полный жизни, полный желания, полный желания жить.

Все произошло очень быстро. Уже на следующий день Грег послал диск со своими записями контактам Бриса. Он выбрал для исполнения четыре своих любимых песни, которые хорошо подчеркивали его голос: Quand on n’a que l’amour Жака Бреля, Mieux qu’ici bas Изабель Булэ и Zora sourit и Live Селин Дион.

А несколько дней спустя, в наш дом в Сонназе – это рядом с Шамбери – приехала молодая женщина, представитель компании Endemol. Мари – так ее звали – хотела услышать, как Грегори поет, и увидеть, как он танцует. Перед камерой он а-капелла исполнил Quand on n’a que l’amour, а потом попытался сымпровизировать некий танец под музыку Клода Франсуа, и танец этот был просто жуткий и до смешного неуклюжий. Мой сын, как всегда, сам от себя умирал со смеху.

Но хотя выступление и не получилось шедевральным, зато они подружились с Мари. Иногда я даже спрашиваю себя, а не вышло ли так, что она по-дружбе потихоньку спрятала эту позорную запись от боссов компании Endemol… Но как бы там ни было, Паскаль Нэгр, генеральный директор Universal, захотел лично познакомиться с Грегори. Об этом мы узнали лишь значительно позже, но на самом деле в первую очередь ему хотелось точно убедиться, что голос – настоящий, потому что у него были сомнения, что парень мог подделать диск. И вот в студии звукозаписи, которая находится недалеко от Люксембургского сада, он попросил Грега повторить все четыре песни, которые были записаны на диске. Я была уверена, что мой сын впадет в стресс от такого испытания, но ничего подобного. В тот момент голос его был в прекрасной форме, и самое главное – он приехал в Париж расслабленным, без нервов. Может, он просто не отдавал себе отчета в том, что ему сейчас придется петь перед хозяином самой крупной звукозаписывающей компании, и что в этой студии решится его будущее.

Паскаль Нэгр был тут же очарован: и самим парнишкой, который выступил перед ним с обезоруживающей естественностью, и его голосом. Он даже сказал Грегу, что это просто сенсация, что у него есть все данные, чтобы выиграть Стар Академи, и что даже если этого не произойдет, он все равно им займется. Это и было его первое и последнее прослушивание. Грегори вышел с него очень довольным, но спокойным. Он не был из тех людей, кто прыгает до потолка от радости и прилюдно выражает свои эмоции. Жизнь научила его абстрагироваться и смотреть на события со стороны. Он всегда предпочитал переживать все самое личное внутри себя. Будь то что-то прекрасное или что-то тяжелое.

Но на следующем собеседовании с Endemol он вынужден был поступиться своими привычками. Он настоял, чтобы мы с Пьером его сопровождали, хотя прекрасно понимал, что это может создать не очень хорошее впечатление, в двадцать один год прийти с мамой и папой… Но мы заранее договорились, что на все их вопросы он будет отвечать только сам.

Глава 2

"Улыбки"

(...продолжение)

И вот мы в офисе Endemol. Перед нами сидит команда профессионалов, ответственная за Стар Ак: Алексия Ларош-Жубер, Анжелик Сансонетти и Матье Вернь. Они с самого начала вели себя так, чтобы Грегори чувствовал себя в своей тарелке.

- Так и так: мы слышали, как ты поешь, и мы считаем, что у тебя замечательный голос. А ты сам хочешь участвовать в Стар Академи?

И я вижу, как мой Грег делает глубокий вдох, и выкладывает им абсолютно все:

- Конечно же, я хочу участвовать в Стар Ак! Но у меня муковисцидоз. Муковисцидоз означает, что у меня проблемы с дыханием и с пищеварением. Каждый день мне нужно проходить курс лечения в течение как минимум двух часов. Я очень быстро начинаю задыхаться, поэтому, если я буду участвовать в Стар Академи, то задания на уроках физкультуры я смогу делать только в своем собственном ритме. А иногда, может быть, вообще не смогу. И я не хочу, чтобы за это на меня сердились. А также мне нужно минимум восемь часов сна в сутки. Мне нужна будет отдельная комната, без камер, потому что я очень много кашляю ночью и очень долго откашливаюсь при пробуждении. Каждый день ко мне должен приходить кинезитерапевт, и у меня должно быть право позвать врача тогда, когда мне это будет нужно. Я никогда не стану подвергать себя опасности. Я никогда не стану пересекать запретную красную линию. И еще – если вы действительно меня выберете, я не хочу, чтобы муковисцидоз афишировался и чтобы на нем заостряли внимание, я хочу прожить этот проект наравне со всеми остальными.

И никто не в состоянии произнести ни слова, мы все сидим там и смотрим на него с открытыми ртами. Боже мой! Куда подевался мой малыш? Рядом со мной сидит взрослый человек, у него в голове все разложено по полочкам, он демонстрирует такую уверенность и зрелость, которой даже я у него никогда не видела. И, возможно, даже он сам не догадывался, что она у него есть. Он смотрит на нас всех таким впечатляющим взглядом, словно хочет сказать «Я здесь сейчас ставлю на кон свою жизнь!»

Все родители воспитывают своих детей в надежде, что те смогут полностью раскрыться и найти себя. До сих пор мы вели Грегори по жизни нашей любовью, воспитанием, которое мы ему дали, борьбой, которую вместе пытались выиграть, но там, в офисе Endemol мы с Пьером впервые осознали, что он стал настоящим взрослым мужчиной. И как же мы были горды за него! Все, что он перенес, все, чему научила его жизнь – все было в этой хладнокровной и в то же время пламенной речи: «У меня муковисцидоз. Да, я хочу участвовать в Стар Академи. Но это будет на определенных условиях». И как можно было сказать ему нет? Алексия Ларош-Жубер и ее команда не смогли. Но они также не сказали и да, во всяком случае, не так сразу. Они стали задавать ему множество вопросов о том, какие ограничения в повседневной жизни подразумевает муковисцидоз, потом они хотели убедиться, что участие в передаче не подвергнет его жизнь никакому серьезному риску – они ведь не знали, что самым большим риском для его жизни будет, если они его не возьмут. Они поставили условие, что врач-эксперт должен осмотреть его и дать свое профессиональное заключение. Параллельно Этьен Мужот, заместитель генерального директора TF1, позвонил известному специалисту: профессору Ленуару из парижской больницы Necker, чтобы проконсультироваться, может ли в принципе больной такой болезнью участвовать в Стар Академи. По мнению профессора, никаких особых препятствий к этому не было. И когда я вспоминаю, как несколькими месяцами ранее все эти специалисты советовали нам сменить направление деятельности… Пение? С муковисцидозом? Лучше забудьте об этом. Не то чтобы это могло навредить его здоровью, нет, но просто людям с такой болезнью это не дано априори, так зачем тешить себя ложными надеждами? Грег никогда так и не узнал, что нам так говорили, а я тайком пролила из-за этого много слез. Значит, если у нас проблемы со здоровьем, мы теперь обязаны просто запереться дома, сидеть и ждать? А чего ждать? Смерти, конечно. Какой самый худший удар можно нанести человеку? Сказать ему «ты все равно никогда этого не добьешься».

Дата добавления: 2015-10-21