ПЕЙРИНГ: Гарри/Луна/Драко 14 страница

- Тот ребенок, которого не нашли, может находиться где угодно. У магглов нет доказательств, что все три исчезновения связаны, так? Если они и связаны, маг мог спрятать третью жертву, решив для начала покончить со второй. А поскольку мага ты убил, ребенок остался... неизвестно где.

- Как думаешь, у Бронсона могли быть сообщники?

- Если он не метил на место Волдеморта, то вряд ли. Черные маги, знаешь ли, народ недоверчивый. Профессиональные, я имею в виду, чародеи по призванию, а не те, кто хватает в библиотеке первую попавшуюся книжку и бежит изводить неверную жену примочками из религии вуду.

- Вроде твоего отца, - предположил Гарри.

Драко не пришел в восторг от сравнения, но и отпираться не стал. неопределенно пожал плечами.

- Другое дело, что проведение некоторых обрядов требует присутствия минимум двух колдунов. Но для создания крестражей достаточно одного.

- И много ты знаешь об этом? - Гарри вопросительно поднял бровь. - Даже Волдеморту пришлось долго втираться в доверие к Слагхорну, чтобы выведать секрет сущности и изготовления крестражей. А у вас в роду поглядеть, так все в курсе всего! с детства книжки с черными рунами листают, в юности постигают науку расщепления души.

И снова Малфой не повысил голоса.

- Ты вообще не знаешь, что такое родовая знать, Поттер. Я много чего выучил еще в детстве. Отец готовил меня для великого будущего. Он хотел, чтобы со временем я занял его место при Темном Лорде, чтобы я стал его правой рукой.

Гарри хмыкнул.

- Хотя я уже в школе сомневался, что это именно то, чего мне хочется, - пресмыкаться, лебезить, заискивать, изворачиваться и без конца лгать. Но у отца были свои соображения, вот он и пичкал меня нужной информацией. Как видишь, пригодилось.

- Пока я еще ничего не вижу, - возразил Гарри. - С твоих слов мы знаем, что этот круг, возможно, замкнут, а возможно, и нет. Что это либо заготовка для обряда расщепления души, либо для какого-то другого обряда, который либо был проведен, либо не был. И что мне, скажи на милость, делать с такой бесценной информацией?

- Два варианта, Поттер. Либо рассчитывать на меня и дальше, либо тихонечко закруглиться и отбыть в Министерство. Только во втором случае, боюсь, тебя ждет процесс по обвинению в убийстве. Кем бы ни был этот Бронсон, без меня ты не сможешь доказать, что не зря отвернул ему голову.

- Ладно. Работай дальше, - Гарри снял очки и устало потер переносицу, на которой от оправы отпечатался красный след. - Сколько хоть рун-то перевел?

- Два сочетания, - Малфой вытащил из книги пергамент с аккуратной и довольно точной перерисовкой символов. - Вот эти означают "оранжевая голова", а эти "знаки крови на трех годах" и еще "младенец" вот тут... - Драко ткнул кончиком сухого пера в характерную фигурку рядом с центром круга.

- Рыжая голова, - холодея, пробормотал Гарри. - Девочка, которую я нашел в подвале, была рыжеволосой.

Он хорошо запомнил это из-за ярких, неумолимых ассоциаций с Джинни и ее нерожденным ребенком.

- Коэни сказал, пропали дети трех, пяти и девяти лет. Девочке было три, мальчику, которого нашли мертвым, - девять. Остается пятилетний. Маг действительно не успел провести обряд. Но...

Гарри задумался.

Малфой глядел на него выжидающе.

- "Знаки крови"... У девочки были перевязаны ладони. Слово "знаки", Малфой. Как оно пишется на латыни?

- Не на латыни, на английском. На латыни это звучало бы как signum, - Малфой вытащил книгу из-под стопки других фолиантов, раскрыл на нужной странице и протянул Гарри.

- И тебе ничего не показалось странным?

- Ты имеешь в виду, что написано на английском?

- Здесь написано stigma, Малфой.

- Это слово пришло из греческого, - терпеливо объяснил Драко. - Оно означает укол, рубец, пятно, знак...

- Или стигмат, - возразил Гарри, - в его религиозном значении.

- Ты имеешь в виду маггловскую веру в то, что у некоторых людей иногда появляются покраснения кожи, кровоподтеки или язвы в тех местах, где у распятого Христа были раны от тернового венца и гвоздей? Поттер, не смеши меня.

- А мне не смешно. У девочки были перевязаны руки. Матрас, под которым мы нашли медвежонка, был залит кровью.

- Ладно, - поморщившись, сказал Малфой. - Даже если девочка и была необычной, это никак не проясняет картину. Были у нее отметины или не было, какая разница? Цепляясь за мелочи, ты только запутываешь дело.

- Ничего подобного! Если здесь написано "знак крови", значит, для обряда нужен не обычный ребенок, а особенный. Сколько ты знаешь обрядов с такими условиями?

Какое-то время Малфой смотрел на Гарри недоверчиво, словно не решаясь принять его слова всерьез.

- Я проверю, - наконец, согласился он. - Но не сейчас. Сейчас у меня уже в глазах рябит от всех этих закорючек. В конце концов, сегодня Рождество.

- Тогда до завтра, - кивнул Гарри, откладывая книгу и поднимаясь с кресла. - Нужно будет попросить Луну, чтобы в следующую вылазку навела справки об убитом мальчике: не было ли на его теле странных отметин. Думаю, Коэни в курсе. А еще неплохо бы раздобыть книжку... может, маггловскую. Почитать, что такое эти стигматы.

- Говорю тебе, Поттер. Не копай так глубоко - могилу выроешь. Ты куда собрался?

Гарри недовольно поморщился. Он что, теперь должен каждый свой шаг согласовывать с Малфоем? Временное перемирие еще ничего не значит.

- К себе, - соврал он без зазрения совести.

Драко кинул взгляд на часы. Гарри тоже. Половина девятого. Они переглянулись, читая друг у друга в глазах одну и ту же мысль.

- Спать, - выдавил Гарри, стараясь, чтобы голос звучал убедительно.

- Конечно, - с той же натужной интонацией произнес Малфой. - Лучше отправиться спать. Я еще ни разу в жизни не спал в Рождественскую ночь.

Выходя, Гарри спиной чувствовал внимательный, настороженный взгляд Малфоя. Но слизеринцу не стоило волноваться. О чем бы Гарри ни подумал минутой раньше, теперь он действительно шел к себе в комнату, чтобы раздеться и растянуться под одеялом (если на простыне не окажется кровавых пятен работы Мефисто). Чтобы уставиться в потолок и сойти с ума, прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора. Чтобы начать считать снитчи и вскочить уже на десятом, не зная, на какую стенку кинутья от тревоги, стыда и мыслей о Луне.

Пара шагов по коридору... И Гарри замер. Ему почудилось? Или из комнаты Луны действительно доносились странные звуки, похожие на скрип пружин и пение?

Определенно, уснуть сегодня не удастся.

Глава 15.

Едва пальцы дотронулись до гладкого лакированного дерева, как дверь, словно только того и ждала, тихонько отворилась на пару дюймов. В нерешительности и смятении Гарри замер, не убирая руку и в то же время боясь, что дверь откроется сильнее и выдаст его присутствие. Он уже успел выдумать предлог, под которым стоял сейчас на пороге луниной комнаты. Однако проблеск оранжевого света, льющегося из камина, - это волшебное, сказочное, глубоко интимное и такое уютное, теплое сияние - мгновенно стерло из головы все заготовленные фразы.

Гарри оцепенел, чувствуя, как кровь пульсирует в кончиках пальцев, прикасающихся к двери, и не сразу понял, что происходит в комнате.

Неровный оранжевый свет струился по складкам мятого атласного покрывала на кровати. Первым, что увидел Гарри, неуверенно поднимая взгляд от пола, были ступни и тонкие щиколотки с выступающими косточками, безжалостно мнущие это покрывало, затем икры, колени, бедра... Луна стояла на постели, мерно покачиваясь вверх-вниз, выгнувшись и задрав голову. Волосы у нее были забраны в небрежный пучок и сколоты шпильками, а в руках она держала какую-то гремящую конструкцию, похожую на... два десятка пыльных флаконов из мутного зеленоватого стекла. Раскачиваясь и подпрыгивая, она, видимо, пыталась дотянуться до торчащего из потолочной балки гвоздя, чтобы накинуть на него веревку, которой все это хлипкое, неустойчивое, опасное и нелепое сооружение было связано. От напряжения девушка раскраснелась, на лбу у нее резко обозначились горизонтальные морщинки, а между бровями залегла сердитая складка.

- Плохая снежинка, - проворчала Луна беспомощно, устало отдуваясь и глядя на вожделенный гвоздь, как умирающий от жажды - на стакан воды. - Громоздкая, тяжелая, неповоротливая снежинка! Ты оборвала мне все руки, знаешь об этом? И тебе не стыдно? Я потратила на тебя два с половиной часа, а ты не можешь даже повиснуть как следует! Что, предлагаешь использовать волшебную палочку? Еще чего! Я всю жизнь на Рождество украшала дом руками, и то, что мне исполнилось семнадцать и я могу колдовать в любое время, вовсе не значит, что я изменю своей славной традиции. Давай так. Сейчас я подпрыгну повыше, а ты поднапряжешься и достанешь до гвоздя! Учти, это твой последний шанс.

И Луна действительно подпрыгнула. Заскрипели пружины под матрасом, с ужасающим звоном столкнулись друг с дружкой бутылки. Гарри едва не зажмурился, ожидая, что оригинальное сооружение вот-вот рассыплется и окатит девушку с головы до ног сотней острых осколков.

- Отлично! - воскликнула Луна, приземляясь обратно на постель, и от радости захлопала в ладоши. Гигантская "снежинка", позвякивая, угрожающе раскачивалась над ее головой, точно оторванный язык здоровенного колокола.

Изумленный Гарри только теперь обвел взглядом комнату и вдруг обнаружил, что под потолком от одного угла до другого по диагонали тянется гирлянда из пробок от сливочного пива, а по стенам расклеены вырезанные из этикеток и пергаментов звездочки. Камину тоже досталось украшений, но Гарри со своей позиции их разглядеть не мог. Он надеялся, что Луна прекратит прыгать и спустится с кровати, - тогда можно было бы постучаться и обнародовать, собственно, цель визита... кстати, что это была за цель? Однако Луна и не думала слезать. Прикрыв глаза, сложив руки на груди, она вдруг с явным удовольствием затянула "Тихую ночь"*.

Гарри сглотнул. Пела Луна тихим, высоким голоском - таким проникновенно-нежным, таким глубоким, что от чистого мелодичного звучания в животе у гриффиндорца стремительно потеплело, а сердце забилось учащенно и как-то тревожно. Нужно было уходить, это Гарри осознал отчетливо и с какой-то тоскливой неизбежностью. Оставаться здесь, на пороге, было слишком опасно, потому что чем дольше Гарри слушал, чем глубже ласковый лунин голос проникал в его душу, чем сильнее бередил, задевая самые сокровенные, самые чувствительные душевные струны, тем труднее становилось дышать. В груди что-то томительно, болезненно и горячо сжалось, словно сердце встрепенулось внутри своей окостеневшей, оледеневшей корки и вдруг обнаружило, что все еще бьется.

Задыхаясь, Гарри отвернулся, перекатился по стене и прижался к ней лопатками, уставившись в полумрак коридора невидящим, остекленевшим взглядом. Ладони ощутили холодную, сухую шероховатость стены, обитой лакированными деревянными рейками, короткие ногти сами собой зацепились за выемку, провели по ней - Гарри вздрогнул, когда заноза кольнула и вошла под кожу. Боль немного отрезвила.

Что он собирался сделать? Ах да. Уйти. Теплый сумеречный свет, оранжевые блики на атласном покрывале, хрупкая девичья фигурка и пленительное обаяние ее нежности, доверчивости, искренности - не для него. Что он с его исковерканной душой мог со всем этим сделать? Присвоить, воспользоваться, насладиться сполна, чтобы в один прекрасный момент его внутренняя чернота, пропитанная горем и злостью, высосала и эти жалкие крупицы счастья? Обмануть девушку, которой он не мог принести ничего, кроме разочарования и страданий, к которой не испытывал ничего, кроме... кроме... - Гарри втянул воздух сквозь сжатые зубы и мысленно произнес на выдохе - кроме влечения? На самом деле этого уже было немало. О нет, этого было слишком много! Одно дело сорваться, пойдя на поводу у ярости и боли, и совсем другое - самому потянуться к теплу, к ласке, к свету, понимая, что не имеешь на это права, потому что прошло слишком мало времени и в душе все еще зияет огромная кровоточащая рана.

Луна все пела. И тогда Гарри оттолкнулся от стены и медленно шагнул в сторону своей комнаты. Всего лишь шаг - но то ли половица под подошвой скрипнула, то ли сквозь дверную щель Луна уловила движение.

- Гарри? - позвала она. Скрип пружин мгновенно стих.

Черт возьми. Этот бесконечный день сведет его с ума.

- Хорошо, что ты пришел, - Луна легко спрыгнула с кровати. - Я как раз собиралась заглянуть к Драко. Он еще не лег?

- Нет, - Гарри удивленно оглянулся на дверь гостиной. - Собирался, вообще-то. Он книги складывает.

- Нашли что-нибудь?

- Даже не знаю, не хочу сейчас об этом... Малфой сам тебе расскажет. Мы с ним разошлись во мнениях.

- Как твои руки? Больше не болят?

Гарри пожал плечами. Нечаянные ожоги были последним, о чем он думал на протяжении дня, а к вечеру они вообще забылись за тонной латинской макулатуры.

- Драко! - неожиданно громко прокричала Луна. - Драко, пора на операционный стол! Тебя привести или сам дойдешь?

Из гостиной донесся сдавленный стон, а спустя несколько мгновений на пороге нарисовался и сам Малфой, уставший, измученный и встревоженный.

- А можно обойтись без пыток? - безнадежным тоном спросил он.

- Разумеется. Я просто выдерну нитки, пока они не загноились, - сказала Луна. - Ты ничего не почувствуешь.

- Да он просто на жалость бьет, - заметил Гарри. - Строит из себя мученика.

Малфой поглядел на него с укоризной:

- Мог бы и не выдавать моих секретов.

- Твои секреты шиты белыми нитками, герой, - проворчал Гарри. - Вечно все приукрашиваешь да преувеличиваешь, этого только полный идиот может не заметить.

- Ладно, - Малфой убрал с лица испуганное выражение. - Пошли. Только ты быстренько, Луни, хорошо? А-то я после этих книг малость нервный.

Девушка распахнула дверь и приглашающим жестом позвала слизеринца за собой. Гарри прислонился плечом к косяку, в очередной раз осматривая вычурное убранство комнаты.

- Это еще что? - Малфой задрал подбородок, окидывая критическим взглядом впечатляющую бутылочную конструкцию, свисающую с потолка.

- Снежинка, - объяснила Луна и тоже уставилась наверх.

- Э-э-э... оригинально, - похвалил Драко. - Только не говори, что я должен лечь на кровать прямо под это… эту... штуковину. Она же на одном гвозде держится! И если загремит, - его меткий взгляд мигом оценил траекторию падения и соответствующую точку на кровати, - это же будет прямо на...

- Среднюю часть тела, - с сарказмом подсказал Гарри. - Как ни елозь, Малфой.

- Выйди, - коротко приказал Драко. - Я же знаю, ты воспользуешься моментом!

- Мне показалось, вы помирились, - заметила Луна, извлекая из черной сумочки тонкий медицинский пинцет.

- Я не посмею испортить лунину снежинку только ради того, чтобы оставить тебя без потомства, - все больше веселясь, бросил Гарри. - Между прочим, она потратила на нее больше двух часов.

- А подслушивать нехорошо, - сказала Луна. - Драко? Ты можешь и посидеть, просто лежа мне было бы удобнее.

Малфой нехотя растянулся поверх мятого атласа, стараясь держаться как можно ближе к краю кровати.

- Ого, гляди-ка, - Гарри переступил через порог, и дверь за ним медленно закрылась. - Тут еще сюрпризы.

С каминной полки свешивалось несколько полосатых красно-зеленых носков.

- Только не говори, что это наши, - предупредил Гарри, испуганно ткнув пальцем во всю эту неописуемую красотищу, из которой местами торчали загнутые кончики рождественских леденцов.

- Ваши, - радостно кивнула Луна. - Здорово получилось, правда? Я собиралась повесить и собственные гольфы, но они оказались слишком длинными, - небрежный взмах руки заставил Гарри перевести взгляд на угол у камина: там, прямо на полу, одиноко валялась пара гольф.

- Веселая расцветка, - уныло пробормотал Малфой. - И как прикажешь мне теперь это носить? Которые из них мои, кстати? Я после Поттера донашивать не собираюсь.

- Вон тот, с дырой на пятке, точно твой, - сказал Гарри. - Гляди, на нем отпечатался размер со стельки из твоего ботинка.

- А тот, что справа, твой, - подхватил Малфой. - Я с помпонами не ношу.

- Полежи спокойно, - попросила Луна, усаживаясь на кровать и склоняясь над слизеринцем. Тот бросил опасливый взгляд на пинцет и присмирел. - Вот так, хорошо. Не шевелись. Я оставила слишком коротенькие кончики ниток, трудно подцепить.

Вот теперь, глядя на то, как ее прозрачные, подсвеченные огненным светом пальцы прикасаются к подбородку Малфоя, к его щеке, к виску, стараясь зафиксировать голову, Гарри понял, что ни за что не уберется из этой комнаты по собственной воле. Демон в его груди ревностно завозился, жадно следя за преступными поползновениями слизеринца. За его правой ладонью, как бы невзначай накрывшей лунину коленку, за пальцами, скользнувшими под подол юбки и прочертившими дорожку по внутренней стороне луниного бедра. За тем, как девушка сдвинула ножки и слегка нахмурилась. Нетушки. Фиг Гарри оставит их наедине! По всему видать, мысли Малфоя блуждали уже далеко от пинцетов, ниток и устрашающих бутылочных снежинок, метящих в его беззащитный живот. Драко беззастенчиво разглядывал хрупкую, нежную девичью шею и выбившуюся из пучка пушистую прядку светлых волос, зацепившуюся за воротник блузки, приоткрытые губки и кончик языка, прикушенный от усердия. Драко откровенно наслаждался, и в его лице не осталось ни тени напускного безразличия или фальшивой затравленности, которую он обычно демонстрировал с таким изяществом. Гарри наблюдал за ним - за ними обоими, - неожиданно проникаясь самыми противоречивыми чувствами. Ему казалось, это его ладони прикасаются к луниным коленям, потому что он почти физически ощущал тепло и шелковистость ее кожи. И то, что сейчас творилось с Малфоем - разве не то же самое творилось и с ним? Разве его собственное сердце не металось в груди, как сумасшедшее - и когда только оно успело пуститься вскачь? Разве его взгляд не скользил по плавному изгибу шеи, раздражаясь на преграды из белой шелковой ткани блузки, разве не тянулся к вырезу, обманываясь, представляя, как крошечные пуговички одна за другой выскальзывают из петель? Разве не то же самое напряжение, что отражалось в серых глазах Малфоя, скапливалось сейчас в паху, оттесняя все остальные мысли на задний план?

- Готово, - удовлетворенно произнесла Луна, отстраняясь и любуясь проделанной работой.

Темно-розовый рубец - вот все, что осталось от рваной раны на щеке Драко. Он, конечно, не исчезнет совсем, но кто-то сказал, что шрамы украшают мужчину... кто-то ненормальный, не иначе. Такое тонкое, острое, резкое, но гармоничное, необычайно привлекательное лицо, как у Малфоя, шрам мог лишь изуродовать. И в то же время добавить очарования - жесткого, грубого, но не столько брутального, сколько опасного, завораживающего. Малфой был так же притягателен, как кобра.

Драко не позволил Луне подняться. В его глазах, серых, как ртуть, и таких же изменчивых, вспыхнуло откровенное влечение - Гарри заметил, как девушка вздрогнула, наткнувшись на этот красноречивый взгляд. Она не попыталась вырваться, только в смятении оглянулась на Гарри, ожидая его реакции. А у того глаза сейчас, наверное, были отражением малфоевских - голодные, отчаянные. Он и рад бы был среагировать, да в голове воцарился хаос. Разрываясь между требованием инстинкта, воплями совести и истерикой той части сознания, которая отвечала за моральные нормы, разум впал в ступор.

Чувствуя себя завороженным, обессиленным, безвольным, практически парализованным, Гарри смотрел на то, как Луна наклоняется к Малфою и целует его в губы - открыто, привычно, почти без стеснения. По ее резковатым движениям Гарри догадался, что ее здравый смысл вот-вот растворится в приступе безумия - еще немного, и от осознания того, что он, Гарри, сейчас был здесь и наблюдал, у девушки окончательно сорвет крышу.

Сквозь тяжелый, густой туман в голове вспыхивали обрывки мыслей. Оторвать Луну от Малфоя... врезать слизеринцу... расхохотаться от абсурда... разорваться от злости... взбеситься от ревности... развернуться и сбежать... вышвырнуть Малфоя за порог и самому заняться Луной... вспомнить о... о ком-то... из-за кого лучше уйти...

Зачем она с ним - так? Зачем соблазнила его, а теперь дразнит? И почему он не мог оторвать глаз от того, что готово было свести его с ума?

Тихий, протяжный женский стон - Гарри вздрогнул. Этот откровенный, вызывающий звук вернул его к реальности. Слабость рассыпалась по телу миллионом мурашек, вожделение вязкой отравой растворилось в крови, и Гарри попятился, не понимая, что делает, не соображая, куда движется. Отвернуться, не смотреть, пока не сорвался и не наворотил такого, о чем потом пожалеет; пока жалкие, убогие остатки самообладания не полетели к черту.

Дверь. Холодный воздух и полумрак коридора. Гарри больше не мог этого выносить: боль сплелась с чувством вины, досада - с какой-то тошнотворной сладостью...

Ручка с трудом отыскалась на двери, показавшейся вдруг необъятной. И в тот момент, когда он уже готов был вывалиться в угрюмую темноту коридора, Луна отстранилась от Малфоя. Гарри не увидел - скорее, почувствовал, как девушка неуклюже поднимается на ноги, покачиваясь, точно пьяная. Услышал, как скрипнули пружины, - это Малфой последовал за ней.

- Гарри?

Ну, чего еще ей не хватало? Он и так уже увяз в этом кошмаре по уши - черт побери, он даже Малфоя нашел привлекательным в этой выразительной конструкции из двух сплетенных в страстном объятии тел. От последней мысли Гарри едва не разразился истерическим хохотом. Только это его и спасло, только это и позволило обернуться почти непринужденно и взглянуть на Луну почти весело.

- Не уходи, - прошептала девушка, протягивая руку.

Гарри не шелохнулся, и она приблизилась сама. Его сумасшедшую веселость как рукой сняло, в животе снова противно закрутило. Луна смотрела на него своими безумными прозрачно-синими глазами, в которых разом отразилось столько эмоций, что у Гарри земля зашаталась под ногами, как корабельная палуба. Да уж, лишать рассудка эта девочка умела. И получать то, чего желала, тоже. Ярость, ревность, обида, оскорбленное самолюбие - куда что делось под ее умоляющим, призывным взглядом? Досада, вина, ненависть - даже сами эти понятия утратили значение, когда теплая, ласковая ладонь прижалась к его щеке и большой палец скользнул по губам, заставляя их открыться.

Кто мог подумать, что она окажется такой сладкой? Что вся его боль сконцентрируется на кончиках тонких, дрожащих девичьих пальцев, расстегивающих пуговицы на его рубашке? Что даже присутствие Малфоя в какой-то момент потеряет значение, и останется важным лишь то, что эта девочка здесь, с ним... с ними обоими. Что она прикасается к нему, что в ее глубоких, мерцающих глазах ему чудятся отголоски того плохо управляемого, дикого голода, который скапливался сейчас внизу его живота? Может быть, Гарри был просто не в состоянии до конца поверить в происходящее, может быть, у него не получалось осмыслить и принять то, что он - они втроем - делали или собирались сделать. Может, поэтому в какой-то момент его рассудок, его внутренний цензор вместе со шкалой морали просто отключился? Или сменился на что-то другое - на то, что в конечном итоге заставило его успокоиться и забыться?

Гарри не мог потом сказать, почему сделал это. В тот момент оно казалось единственно возможным и важным - таким важным, что у него, по сути, не осталось выбора. Первый шаг на пути к излечению, первый осмысленный взгляд, брошенный вокруг, первое удивление, первое настоящее, живое чувство, первое желание, идущее не от разума, не от злости или жажды мести, а из подсознания - глубинное, непонятное, необъяснимое желание.

Рубашка соскользнула с плеч, и Гарри зябко поежился. В комнате было прохладно, несмотря на растопленный камин. Или это неловкость заставляла кожу покрываться цыпками, а волоски - вставать дыбом?

- Вот так, - прошептала Луна. - Ты ведь чувствуешь, что это правильно, Гарри?

Собственное имя, наполненное нежностью и состраданием, вызвало в нем восхищение. Девушка отлично держалась, хотя теперь он мог поклясться: для нее разрываться между двумя было столь же странно, как и для них обоих мириться с присутствием друг друга.

- Пожалуй, я готов рискнуть, - выдохнул Гарри, взглянув на Малфоя.

Тот не отводил от него глаз, и в первый раз со времен их школьных стычек и драк их глаза, их лица оказались настолько близко друг к другу, что каждая крапинка на радужке, каждое изменение зрачков было отчетливо различимо в оранжевом полумраке. Малфой коротко улыбнулся и провел губами по шее Луны - та откинула голову ему на плечо, одновременно притягивая Гарри ближе, запуская пальцы в его волосы. Это то, чего она хотела? Поцелуя? Гарри рискнул: прикоснулся губами к шее девушки с другой стороны, чувствуя, слыша, как Луна задышала чаще. Поцеловал ее ушко, щеку и дотронулся до приоткрытых губ - совсем легонько, но девушка застонала и сама подалась навстречу, впиваясь в его рот отчаянно и исступленно, словно ждала этого долгие годы.

Что-то горячее, нетерпеливое скользнуло между ним и Луной и оборвало поцелуй, от которого у Гарри уже все двоилось перед глазами. Драко... это Драко обхватил лицо девушки ладонью, развернул к себе, и его губы сменили губы Гарри. Так близко, так невероятно интимно. От открывшегося зрелища Гарри потрясенно вздрогнул. Губы Драко - яростные, четко, красиво очерченные - терзали открытый ротик Луны, язык пробивался внутрь, и Гарри отчетливо видел каждое движение, каждую черточку. В паху все налилось тяжелым, горячим возбуждением, мешая двигаться, мешая соображать. Не в силах смотреть на этот грязный, развратный поцелуй, чувствуя, что если продолжит смотреть, все закончится слишком быстро, Гарри перевел взгляд на плечи девушки. Тонкая ткань белой блузки не обтягивала, но было видно, что лифчика под ней нет. Трясущимися руками Гарри принялся расстегивать пуговицы одну за другой, развел края в стороны, и тут же правая ладонь Драко соскользнула со щеки Луны, и пальцы прошлись по твердому розовому соску. Луна ахнула, выгибаясь, и безудержно задрожала. Черта с два! Гарри оттолкнул чужие руки. Наклонился, вбирая один сосок в рот и обводя его языком, другой рукой теребя второй. Малфой хмыкнул и занялся юбкой девушки. Сдернул ее с бедер, подцепил трусики за резинку и потянул вниз. Десяти секунд не прошло, как Луна осталась обнаженной. Дрожащая и, кажется, не на шутку испуганная, она сильнее вцепилась в волосы Гарри.

- Будут идеи, Поттер? - выдохнул Драко с язвительными нотками в голосе. Однако чувствовалось, что он был напуган не меньше, если не больше Луны. Он был в смятении, он был растревожен и стремился за развязным тоном скрыть неуверенность и нервозность.

- Говори, - шепнул в ответ Гарри, поднимая голову.

Драко секунду колебался, вглядываясь в лицо гриффиндорца, словно ища какой-то подвох. Гарри ждал. От возбуждения его трясло.

Малфой отступил на шаг и демонстративно, с кривоватой улыбкой стянул с себя рубашку и взялся за ремень брюк. Гарри кинул оценивающий взгляд на мышцы его рук, на грудь, на плоский живот, на... ох, черт, он действительно сделал это! Брюки упали к ногам вместе с бельем, а Малфой все ухмылялся.

Чувствуя себя задетым, Гарри резко дернул за пряжку ремня. Видимо, в его лице было столько угрюмой решимости, что Луна предостерегающе схватила его за руку.

- Если вы собираетесь подраться, лучше прекратить, - предупредила она хрипло.

- Нет, - кинул Малфой прежде, чем Гарри успел ответить. - Я не собираюсь драться. Я... хочу. И его тоже.

Гриффиндорец моргнул, вытаращился на Малфоя, но тот глядел, не мигая, не позируя, ничего не демонстрируя. Кажется, он действительно имел в виду то, что имел. И каким бы диким не казалось это заявление, Гарри вдруг ощутил, как оно отзывается в паху горячим, пульсирующим напряжением. Все верно, они собирались заняться любовью втроем, а не просто трахнуть одну и ту же девушку по очереди. Но как? Как, черт возьми, это было возможно?! Как вообще было возможно то, что происходило? С нарастающей паникой Гарри чувствовал, что его тянет к Малфою не меньше, чем к Луне. Не поцеловать, не отыметь - Мерлин сохрани, нет! Ему хотелось, чтобы Малфой просто был здесь и сейчас. Хотелось видеть его, слышать, смотреть ему в глаза, чувствовать, как электризуется атмосфера, как воздух уплотняется и тяжелеет, вливаясь в горло и легкие густым, горячим маревом.

Дата добавления: 2015-09-30