Сравнительное правоведение 29 страница

Шведского государства в 1734 г., а также другими важнейшими законодательными актами скандинавских государств.

Право собственности, согласно скандинавской доктрине пра­ва, понимается в статичном и динамичном смыслах. Статичное право собственности понимается как совокупность полномочий собственника вещи по отношению к другим лицам, такие как право собственника на получение дохода от вещи, право возме­щения ущерба в случае необходимости и право на самооборону. Динамичное право собственности воспринимается как динамич­ная защита от притязаний третьих лиц в случае возникновения юридических конфликтов между одной из сторон и третьим лицом¹.

Основы института договорного права скандинавских госу­дарств были заложены Законами о продаже товаров (принятые в этих государствах с 1905 по 1922 гг.) и Законами о договорах (принятые в скандинавских государствах с 1915 по 1936 гг.). Согласно нормам скандинавского договорного права, договор за­ключается путем обмена уведомлениями, содержащими предло­жения и согласия сторон договора. При заключении договора учитывается субъективное намерение его сторон, а процессуаль­ная процедура его заключения вышеназванными законами строго не регулируется.

Вопросы семейного права также регулируются отдельными законами, например, законами Норвегии о семейной собственно­сти 1927 г., о браке и разводе 1918 г. с поправками, внесенными 1969 г., датские законы о браке и разводе 1969 г., об усыновле­нии 1956 г., о правовом положении детей 1960 г. В Швеции семей­но-правовые отношения регулируются Сводом законов Шведско­го королевства 1734 г.: разделами о браке, о родителях и детях, о наследовании, а также Законами о браке 1920 г., о родителях и детях 1949 г. В 1969 г. в Швеции была создана Комиссия по реформе семейного права, основная задача которой заключалась в пересмотре законодательства о браке. Результатом деятельно­сти этой Комиссии стало реформирование этой сферы в 1973 г., в результате чего была упрощена процедура вступления в брак, а также его расторжение.

Согласно нормам семейного права Швеции, брак может заклю­чаться как в отделах актов гражданского состояния по месту ре­гистрации женщины, либо в церковном приходе, к которому при­надлежит одна из сторон, желающих заключить брак. Препятстви­ем для вступления в брак является несовершеннолетие (совершен­нолетие наступает с 18-летного возраста), кровное родство, юри­дическая неправоспособность согласно решению суда, а также если одна из сторон состоит в действующем браке.

Сфера наследственно-правовых отношений в скандинавском праве регулируется Кодексом короля Христиана V от 1683 г., разделами о наследовании и Сводом законов Шведского королев­ства 1734 г., а также Законом Норвегии о наследовании 1958 г., Законом Финляндии «О наследовании» 1965 г. с дополнениями 1983 г. и др.

Наследование имущества, остающегося после смерти лица, может осуществляться двумя путями — по завещанию и по за­кону.

Согласно нормам наследственного права, собственность, оста­ющаяся после смерти лица, должно быть распределена между родственниками, если умерший не оставил после себя завещания. Если другого супруга нет в живых, то дети унаследуют имуще­ство равными долями. Если потомки по прямой линии отсутству­ют, то наследуют родители или их потомки. Необходимо от­метить, что согласно этим нормам завещание наследодателя не должно ухудшать положение детей по сравнению с правила­ми наследования по закону.

Регулирование трудовых отношений, как правило, осуществ­ляется с помощью коллективных договоров, которое заключают­ся между работодателями и работниками, объединенными в профсоюзы. Закон о производственной демократии, который был принят в Норвегии в 1976 г., гласит, что предприятия, числен­ность работников которых превышает 200 человек, обязано создавать объединенные советы предприятий из представителей администрации и профсоюза.

Однако это не означает, что законодательное регулирование трудовых отношений в этих государствах отсутствует вообще. В Швеции еще в 1928 г. были приняты законы о коллективных

договорах и о судах по трудовым конфликтам, в которых основ­ное внимание уделяется не только коллективным договорам, но и безопасности труда и рабочего времени. В 1974 г. был принят Закон о судопроизводстве по трудовым конфликтам, а в 1976 г.

— Закон о совместном регулировании трудовых отношений. Они и формируют основы трудового права Швеции. В Норвегии в 1976 г. был принят Закон о производственной демократии. Согласно принятому в 1977 г. Закону «О защите рабочих и про­изводственной среды» ограничивается возможность увольнения работников работодателями.

В структуре правовой системы скандинавских государств осо­бое место принадлежит сфере социального обеспечения, т. е. вопросам, связанным с оказанием медицинской помощи, образо­ванием, занятостью, выплатой пенсий по старости и инвалидно­сти, выплатой пособий по безработице и т.д.

Система социального обеспечения состоит как из социального страхования, так и из социального пособия. Система социального страхования в свою очередь состоит из государственного обяза­тельного стандартного страхования, корпоративного страхования и частного страхования.

В структуре скандинавского права значительное место отво­дится законодательству, регулирующему охрану окружающей среды. Принято множество законов, регулирующих данную сферу отношений. Например, в Швеции действуют следующие за­коны: Закон о сохранении природы 1964 г., Закон об охране окру­жающей среды 1969 г., Закон о сохранении леса 1979 г., Закон о воде 1983 г. и др. В Норвегии приняты такие оригинальные зако­ны, как Закон об отдыхе на открытом воздухе 1957 г., Закон о дикой природе 1982 г. В Финляндии приняты законы о сохранении природы 1923 г., о воде 1961 г., о лесах 1967 г. и др.

В правовых системах скандинавских государств вопросы регу­лирования охраны окружающей среды связывают с территори­альным планированием, что обусловлено бурным развитием про­мышленности и строительства.

Процесс полномасштабной кодификации скандинавского права затронул лишь сферу уголовно-правовых отношений. Напри­мер, первый Уголовный кодекс Норвегии был принят в 1842 г., а действующий УК — в 1902 г. Уголовный кодекс Дании был принят в 1930 г. Регулирование уголовно-правовых отношений в Швеции осуществлялся Сводом законов Шведского королевства 1734 г.: разделами о преступлениях и о наказаниях. В 1864 г. был принят Уголовный кодекс, который был заменен ныне действую­щим новым Уголовным кодексом 1962 г. Согласно данному кодек­су, все преступления делятся на четыре группы: преступления против личности, преступления против имущества, преступления против общества и преступления против государства. Преступле­ния, совершаемые военнослужащими, также регулируются этим кодексом, а не отдельным законом. Согласно уголовно-правовым нормам, видами наказания за совершенные преступления являют­ся: штраф, лишение свободы, условное осуждение, пробация, превентивное заключение, передача под специальную опеку, кон­фискация имущества и обязанность возместить ущерб. Смертная казнь не предусмотрена вообще.

дела, предоставление судам по уголовным делам полномочий на рассмотрение соприкасающихся гражданских исков, и в граждан­ских делах проигрывающая сторона возмещает судебные расходы другой стороне¹.

Судебные системы скандинавских государств по своей общей структуре мало чем отличаются от судебных систем государств, входящих в романо-германскую правовую семью. Вместе с тем, они по своему функциональному назначению некоторые положе­ния заимствовали у общего права. Судебную систему возглавля­ют Верховные суды, которые, в свою очередь, состоят из отде­лений (в Швеции — 3 отделения и 2 коллегии). В судебную си­стему, кроме верховных судов, входят апелляционные и низшие суды. В качестве апелляционных судов в Дании выступают два суда восточных и западных земель, т.е. соответственно датских островов в Копенгагене и Выборге. В Норвегии в пяти крупных городах действуют суды провинции, выполняющие функции апел­ляционной инстанции по гражданским и уголовным делам.

Низовое звено судебной системы Швеции — окружные суды, рассматривающие уголовные и гражданские дела. В Дании и Финляндии функционируют окружные и городские суды. ^Граж­данские дела в этих судах рассматриваются единолично, а уго­ловные — при участии 2-х заседателей.

В судебную систему скандинавских государств входят две параллельные ветви судов: общие суды и специальные суды.

В Швеции общие суды (суды общей юрисдикции) рассматри­вают уголовные и гражданские дела, дела о передаче прав соб­ственности, землепользовании, опеке, наследовании, и общие административные суды, занимающиеся жалобами на решения, принятые государственными органами власти.

Специальные суды (суды специальной юрисдикции) рассмат­ривают только те дела, на решения которых они уполномочены законом. Существуют суд по трудовым конфликтам (учрежден­ный в 1928 г.), Коммерческий суд (учрежденный в 1978 г.), Суд по жилищным вопросам (учрежденный в 1975 г.). К данным Судам относятся и административные суды, имеющие три ветви:

районные административные, административные апелляционные и Высший административный суд. Кроме того, действует множе­ство специальных судов и трибуналов, учрежденных для рассмот­рения определенных видов дел и решения различных вопросов. Согласно Шведскому экологическому кодексу (проверить) дела, связанные с экологическими вопросами, рассматриваются пятью экологическими судами. Дела, связанные с нарушением норм Шведского морского кодекса (проверить), рассматриваются се­мью окружными судами, которые являются также морскими су­дами.

В Норвегии суды по вопросам публичного управления имуще­ством рассматривают дела об управлении имуществом супругов, расторгающих брак, умерших, банкротов и др. В Дании важную роль играют суды по морским и торговым делам, рассматриваю­щие не только уголовные дела, но и дела, связанные с событиями на море.

Большинство уголовных и семейных дел рассматриваются в судах первой инстанции в составе одного председателя (судьи с высшим юридическим образованием) и трех или пяти присяжных заседателей в зависимости от серьезности совершенного пре­ступления. Они принимают участие в основных слушаниях.

Гражданские дела без участия присяжных заседателей суд первой инстанции рассматривает в составе трех судей с высшим юридическим образованием, а менее серьезные уголовные дела — в составе одного судьи. Присяжные заседатели избираются мес­тными советами уполномоченных из числа местных граждан, имеющих право быть избранными, сроком на три года. Большин­ство заседателей переизбираются повторно и со временем приоб­ретают значительный опыт. Каждый присяжный заседатель за­нят в суде около десяти дней в году.

При рассмотрении дел о конфискации имущества и о недвижи­мости в состав суда наравне с судьями с высшим юридическим образованием включают технических экспертов. Решения судов первой инстанции в 10% случаев обжалуются в апелляционных судах или судах второй инстанции.

Присяжные участвуют в рассмотрении дел, связанных с клеве­той в печати, и уголовных дел в судах низшей инстанции. Участие

присяжных заседателей в судебных процессах является важней­шим элементом демократии шведского общества. Работа присяж­ных Швеции отличается от деятельности жюри присяжных в су­дебных системах общего и романо-германского права. Шведские присяжные заседатели участвуют в вынесении приговора, разре­шении определенных конкретных проблем и вопросов закона, об­суждают с судьей различные правовые тонкости, и каждый из них имеет право на один голос. Они могут отклонить приговор суда, высказать особое мнение при вынесении приговора.

В этих государствах существует развитая система органов ад­министративной юстиции, рассматривающая жалобы на государ­ственных и должностных лиц. Хотя, эту функцию в Норвегии и Дании выполняют общие суды. Задача административных судов

— поддержание соблюдения законности на центральном, регио­нальном и местном уровнях в административных органах государ­ства. Разбирательство в них схоже с разбирательством в судах общей юрисдикции, но осуществляется в письменном виде, хотя используется и устная форма. Административными судами пер­вой инстанции рассматриваются апелляции по делам о налогооб­ложении, а также жалобы на решения административных орга­нов, местных органов власти, например, о назначении опеки над несовершеннолетними, о помещении алкоголиков в специальные учреждения и т.п. Жалобы на решения этих судов направляются в административные суды второй инстанции, которых в стране всего четыре. В большинстве случаев для пересмотра дела в административном суде второй инстанции требуется специальное разрешение.

Особое место в судебной системе этих государств принадле­жит омбудсменам — специально избираемое (назначаемое) лицо, которое следит за соблюдением прав человека, разными админи­стративными органами, а также частными лицами и объедине­ниями. В Швеции со времен конституционной реформы 1809 г. была учреждена должность омбудсмена юстиции. Этот институт функционирует в Дании согласно Конституции с 1953 года. Хотя должность омбудсмена в Дании несколько ограничена, в част­ности он может осуществлять контроль за деятельностью государ­ственных служащих, но не имеет права вмешиваться в судебную деятельность. В Норвегии институт омбудсмена был введен в 1962 г. Он избирается парламентом на четыре года.

Хотя омбудсмен юридически не вправе отменить то или иное решение административных органов и должностных лиц, однако, фактически, его решение приводит к их отмене.

В системе государственных органов этих государств главную роль выполняет канцлер юстиции. В Финляндии канцлер юстиции назначается президентом, в Швеции — королем (пожизненно). Он ведет контроль за соблюдением законности властями, возбужда­ет дела по обвинению в должностных преступлениях членов высших судебных органов, следит за свободой печати и др.

В Норвегии в судебной системе особое место занимает Суд импичмента, рассматривающий дела в связи с обвинением в со­вершении преступлений членами правительства, парламента и Верховного суда.

Раздел 7. ПОСТСОВЕТСКИЕ ПРАВОВЫЕ СИСТЕМЫ

1. Место постсоветских правовых систем на правовой карте мира

Постсоветские правовые системы не формируют самостоя­тельную правовую семью. Вместе с тем, определение их места на правовой карте мира является актуальным.

По какому пути они будут развиваться: либо присоединятся к одной из существующих правовых семьей, либо пойдут по пути образования новой правовой семьи? Данный вопрос вызывает дискуссию, отражающую разное видение не только историческо­го пути их развития, но и перспектив их трансформации.

На обсуждаемый в научной литературе вопрос о том, является ли правовая система России составной частью романо-германско- го права (этот вопрос можно распространить и на современные правовые системы государств постсоветского пространства), М.Н.Марченко перечисляет три варианта развития правовой системы России. Согласно первому варианту, российское'право сохраняет свой самостоятельный характер и не принадлежит ни к какой правовой системе. Согласно второму варианту, россий­ское право относится к романо-германскому праву как его составная часть и продолжение, и в качестве подтверждения М.Н. Марченко ссылается на мнение Р. Давида: «Россия всегда входила в романо-германскую правовую семью. Русская юриди­ческая наука много заимствовала из византийского права, т.е. из римского права и из стран континентальной Европы, придержи­вающихся романской системы»¹. Согласно третьему варианту российская правовая система, являясь типовым вариантом со­циалистического права в советский период, кардинальным обра­зом изменила свою сущность в постсоветский период и рас­сматривается как система, имеющая много общих признаков

с романо-германским правом, в частности структуру права, общие истоки развития и систему источников¹.

Многие исследователи считают, что тенденции развития пра­вовых систем постсоветских государств дают основания пола­гать, что они движутся в сторону присоединения к семье романо­германского права. Они постепенно отходят от своего социалис­тического прошлого.

По мнению К. Осакве, правовые системы большинства госу­дарств постсоветского пространства уже соответствуют двум из четырех основных требований (согласно предлагаемой им класси­фикации), предъявляемых к правовым системам семьи романо-гер­манского права, а именно — методологическим и инфраструктур­ным. По этим двум критериям современные правовые системы государств постсоветского пространства отличаются лишь некото­рыми особенностями от семьи романо-германского права.

Что касается таких критериев, как правовая идеология и структура уголовно-процессуального права, то, как утверждает К. Осакве, современная российская правовая система (это можно отнести и к большинству государств постсоветского простран­ства) еще не порвала со своим социалистическим прошлым. Несмотря на это, в этих правовых системах, как и в романо-гер­манском праве, действуют состязательный гражданский процесс и инквизиционный уголовный процесс, вместе с тем, имеются су­щественные различия между процессуальным правом этих госу­дарств и процессуальным правом государств романо-германского права. Например, действующее российское уголовное процессу­альное законодательство, несмотря на большие изменения в этой области, сохраняет многие положения социалистического уголов­ного процесса. С точки зрения западного права, как отмечает К. Осакве, неприемлемые аспекты действующего российского уголовного процесса (и других государств постсоветского про­странства) сводятся к следующему: доминирующей роли проку­рора и подчиненного ему следователя на всех стадиях досудебно­го процесса, что и приравнивает роль адвоката на этих стадиях к бессмысленной формальности; суровости уголовного наказания

и во многих случаях несоразмерности наказания тяжести совер­шенного преступления; нечеловеческим условиям содержания подследственных лиц в следственных изоляторах; и, наконец, со­хранению практики «телефонного права» при рассмотрении неко­торых уголовных дел. Для того, чтобы войти в русло современ­ного романо-германского уголовного процесса и, таким образом, стать действительно европейским, действующий российский уго­ловный процесс нуждается в существенном реформировании^[281].

Характеризуя правовые системы на постсоветском простран­стве, B.C. Нерсесянц применяет термин «цивилитарное право», исходя из определяющей роли гражданской собственности, кото­рая предполагает признание и закрепление доли каждого в десо- циализируемой собственности. Следовательно, новый постсоциа- листический строй с такой гражданской (цивильной, цивилитар- ной) собственностью мы, в отличие от капитализма и социализ­ма, называем цивилизмом, цивилитарным строем^[282].

В постсоветской научной литературе часто употребляется тер­мин «евразийский» применительно к характеристике постсовет­ских правовых систем как самостоятельной правовой семьи^[283]. Данный термин имеет определенно условное значение, но не со­впадает полностью с его точным географическим обозначением континента Евразии, а также историческими и политическими движениями, которые пользовались им для своего обозначения — евразийство^[284].

С.С. Алексеев национальные правовые системы государств постсоветского пространства относит к отдельной правовой сис­теме, названной им системой традиционного неотдифференци- рованного типа или правом Востока. Также для обозначения указанных правовых систем используется термин — «византийское право». «Византийское право, — как отмечает С.С. Алексеев, — опираясь на догмы православия, со стороны своих внешних форм отличается роскошью и украшательством, поразительной способ­ностью создавать видимость, то есть такой пышный, величавый и благообразный фасад, за которым, в конечном итоге, творит свои дела власть азиатско-теократического типа — власть с преобла­дающими авторитарными характеристиками»^[285].

Позиция С.С. Алексеева о «византийском праве» вызвала оп­ределенную полемику в научной литературе, прежде всего с историко-правовой, содержательной стороны этой гипотезы. По мнению А. Алюшина, специфика российской государственно­правовой традиции имеет характерные черты: ей не свойственны идеи естественного права и права справедливости. Отсутствие идей естественного права и права справедливости, смена госу­дарственных институтов и правовой системы происходит не на основе аргументов права, а путем привлечения иной аргумента­ции, создающей условия для произвола^[286].

«Различие между Западом и Востоком, — по мнению Ю.Н. Обо- ротова, — просматривается в существовании двух традиций пра­ва... Западная традиция права, связанная с автономностью, обо­собленностью права от морали, религии, политики, идеологии, основное внимание уделяет правам и свободам, четко разграничи­вает сферы частного и публичного права. Восточная традиция права связана с проникновением в сферу права иных систем социального регулирования»^[287].

Нельзя отрицать влияние, которое оказало византийское пра­во не только на правовую систему России, но и правовые систе­мы других государств, образовавшихся на постсоветском про­странстве. Например, на территории Молдовы было реципиро­вано (воспринято) византийское право, представляющее собой

переработанное для нужд феодальной Византийской империи рим­ское право. Так, до начала XX в. действовало Шестикнижие фес­салоникского (ныне Салоники) судьи Константина Арменопуло (1345 г.). Эта сокращенная переработка Прохирона — византий­ского законодательного сборника IX в., содержавшего нормы гражданского, уголовного, отчасти процессуального и нормы цер­ковного права, целью которого было приспособить искаженное римское право к феодальным отношениям Молдовы. Книга пер­вая Шестикнижия содержала процессуальные нормы, вторая — нормы вещного права, третья — нормы вещного и обязательст­венного права, четвертая — нормы брачного права, пятая — нор­мы наследственного права, шестая — нормы уголовного права¹.

В той же степени это относится к Грузии и Армении. В част­ности, можно говорить о значительном влиянии высокоразвитого византийского права на правотворчество грузинских царей.

Западные государства восприняли римскую идею права, изло­жили ее своим языком, интерпретировали ее в новом германском контексте. Однако, западно-европейские государства осуществи­ли рецепцию римского права в более полном объеме, чем это удалось сделать России с правом византийским. Римская импе­рия, римское право и христианство римского толка определили характер западной цивилизации вообще, и западной юриспруден­ции в частности. Византийское право, византийское государство, православие то же самое сделали в отношении России, ее права и государства. Россия, заимствуя византийские государственно­правовые традиции, точно скопировала внешнюю форму после­дних, но при этом не смогла воссоздать контекст, в котором они создавались и действовали в Константинополе.

Россия сформировала собственную конструкцию власти и пра­ва. По мнению Г. Дж. Бермана, в России не осталось места дуализму церкви и государства, тому самому дуализму, который, собственно говоря, и создал в XI—XII вв. основы западной госу­дарственно-правовой культуры, западное право с его специфичес­кими чертами: а) ограниченностью юрисдикции светского госу­дарства, пределы власти которого были положены, прежде всего,

прерогативами католической церкви; б) принципом правления за­кона и господства права; в) представлением о праве как самосто­ятельном предмете, отделенном от теологии, экономики и полити­ки; г) деятельностью профессиональных юристов со специальным юридическим образованием, появлением юридической науки; д) стремлением к совершенствованию права, его постоянному нова­торскому развитию; и др.^[288]

Самобытность правовых систем на постсоветском простран­стве не должна абсолютизироваться, так как это уже ведет к обратному результату от «европоцентризма» — к необоснован­ной исключительности. В то же время весь предыдущий опыт «догоняющего развития» Украины и России и их права говорит о том, что внешнее копирование чужих образцов неизбежно закла­дывает отставание в правовом развитии^[289].

Таким образом, определяя место постсоветских правовых си­стем на правовой карте мира, необходимо отметить, что данные правовые системы постепенно отходят от социалистического про­шлого, хотя по-прежнему носят на себе отпечаток идеологизиро­ванной правовой системы. Что касается их приближения к ро- мано-германской правовой семье, то правовые системы разных постсоветских государств движутся по этому пути разными доро­гами, разными темпами, разными средствами. Если одни постсо­ветские государства уже сделали решительные шаги в этом на­правлении и достигли конкретных результатов (государства Бал­тии), то другие, опираясь на свою самобытность, более консерва­тивно продвигаются в этом направлении (Россия, Беларусь и др.). Ряд постсоветских государств, несмотря на то, что они за­явили в качестве приоритетных романо-германские правовые цен­ности, остаются под влиянием менталитета, обусловленного спе­цификой восточной цивилизации (государства Средней Азии и Азербайджана).

2. Формирование и специфика постсоветских правовых систем

Правовые системы государств на постсоветском пространстве начали формироваться, как известно, после распада СССР. Так, современная правовая система Украины начала формироваться с принятием Верховной Радой Украины 16 июля 1990 г. Декла­рации о государственном суверенитете Украины и получила мощный импульс для развития после провозглашения независи­мости 24 августа 1991 г. Выбор пути дальнейшего развития был предопределен многими правовыми элементами прежнего совет­ского права. Прежде всего, это — система источников права, его структура и юридическая техника, которые в советской правовой системе, как уже отмечалось, были во многом аналогичными романо-германскому праву. Кроме того, характер полномасштаб­ных изменений в разных сферах жизни общества, влияние внеш­неполитических ориентиров и стремлений способствовали движе­нию постсоветских правовых систем в сторону их сближения с романо-германским правом.

Общие направления реформ, провозглашенных новыми госу­дарствами на постсоветском пространстве, заключаются в следу­ющем: идеологический и политический плюрализм, социально ориентированная рыночная экономика, расширение прав и свобод личности и укрепление их гарантий и др. Несмотря на то, что правовые системы этих государств стали приобретать индивиду­альность, у них остаются схожими базовые принципы, структура и юридическая техника, что позволяет некоторым авторам объе­динить большинство постсоветских правовых систем в единую правовую семью, сформировавшуюся на основе сравнительно однородного правового пространства.

Процесс реформирования постсоветских правовых систем про­исходит не только с учетом внутренних, но и внешних факторов, когда эти государства стали полноправными субъектами меж­дународного права. Их стремление включиться в мировые инте­грационные процессы, а для некоторых из государств прежде всего — в европейские интеграционные процессы, обуславливало гармонизацию законодательства и унификацию правовых норм в соответствии с нормами международного и европейского права.

Таким образом, одновременно с процессами правового разви­тия постсоветских государств происходит повышение приорите­та международного и европейского права для национального права, которое сопровождается применением международных и европейских принципов, норм и понятий в национальном праве, адекватно к механизму участия государств в разработке и приня­тии международно-правовых норм и решений, ответственности за их исполнение и при этом обеспечения суверенитета народам и государствам. В частности укрепление законодательной базы по правам человека, приведения законодательства в соответствие с международными и европейскими нормами и стандартами; стаби­лизация законодательства и правильное его понимание и приме­нение.

Одним из важнейших направлений развития законодательства постсоветских государств является его гармонизация с правом международных экономических организаций, в границах которых тоже функционируют нормы и принципы международного права, обеспечивающие сотрудничество в разных отраслях экономики и делающие их главными регуляторами экономических отношений (в частности, Всемирная торговая организация, Шанхайская организация сотрудничества).

Большинство постсоветских правовых систем в силу истори­ческих, этнических, религиозных и ментальных особенностей пытаются гармонизировать свое законодательство и даже унифи­цировать правовые нормы в некоторых областях. Большая роль в этом процессе отводится сотрудничеству, в тол! числе и право­вому, в рамках Содружества Независимых Государств (СНГ)¹, что способствует формированию единого правового пространства. В рамках СНГ разработано большое количество модальных зако­нодательных актов, предлагающих на их основе гармонизировать законодательство постсоветских государств. Необходимо отметить, что этот процесс не носит универсального характера и степень участия в нем различных постсоветских государств — членов СНГ, является неодинаковым. Если одни государства полноценно включились в этот процесс (Россия, Беларусь, Казахстан), то участие других является неполноценным (Грузия, Туркменистан, Украина).

Стремление некоторых постсоветских государств включиться либо приблизиться к Европейскому Союзу, также является глав­ным фактором, определяющим направление развития их правовых систем. По этому пути серьезные шаги сделали государства Бал­тии, ставшие полноправными членами Европейского Союза.

Дата добавления: 2015-09-29