Манабу показалось, что Аими даже не заметила его появления, но девушка вдруг произнесла:
- Чихару звонила. Она так кричала, что я сначала ничего не поняла. Она говорила, что Казуки сволочь, и что она простила бы ему любую бабу, даже самую некрасивую, на которую он променял бы ее, но мужика…
Аими сделала паузу, и Манабу шумно вздохнул. Как обычно, он не придумал заранее, что нужно сказать и как объяснить то, что натворил.
- Я совсем ничего не понимала, а потом она сказала, что застукала вас вдвоем, - на этот раз Аими нервно хихикнула и перевела на мужа растерянный взгляд. – Это правда?
- Правда, - ровным голосом ответил Манабу.
- Вот как… - девушка снова отвернулась, уставившись в чашку с кофе. – А ведь можно было догадаться, ты никогда ни с кем особо не сближался. Мой милый, хрупкий, вечно простуженный мальчик… И Казуки, от которого все всегда были без ума. Он действительно подходит тебе больше, чем я в этом инвалидном кресле…
- Дело не в этом, - перебил Манабу поток ее бессмысленной речи. Ему хотелось никогда не слышать того, что она говорила. – Ты же знаешь, что…
- Знаю. Но это не значит, что я не считаю, что ты сделал неправильный выбор.
- Я выбрал тебя!
- Зря, - Аими снова посмотрела на него, но в этот раз серьезно и даже немного зло, как показалось Манабу. – Сядь. Разговор будет долгим.
Он послушно опустился на стул рядом. Никаких разговоров не хотелось, а в ушах шумело. Манабу все время думал о том, как там Казуки и удалось ли ему помириться с Чихару. В общем-то, он думал, что другу это удастся, и все снова встанет на свои места. Но вряд ли ему когда-то удастся узнать у Казуки, как все прошло.
«Я должен отказаться от него теперь», - думал Манабу, наблюдая, как Аими вертит в руках телефон, чтобы чем-то занять их во время разговора. – «Но, боже мой, где мне взять решимости, чтобы сделать это…»
Впрочем, выбора у Манабу не было, и он прекрасно это понимал. Теперь, когда секрет больше не являлся секретом, ему не нужно было думать, что делать дальше. Казуки попытается спасти свою семью, а Манабу нужно подумать о своей.
- Я не знаю, как объяснить тебе все это, - негромко произнес он. – Кроме извинений, мне нечего сказать, поэтому прости.
«Это было ошибкой», - собирался добавить Манабу, но почему-то не смог. Где-то в глубине души он хотел своего Казуки обратно, но упрямо давил в себе это желание.
- Не нужно ничего говорить, - оборвала его Аими. – Говорить буду я, а ты послушай.
Что-то было не так, и Манабу понял это только теперь. Его супруга не выглядела злой, но и расстроена она была как будто не самим фактом измены. Отчего-то ему показалось, что все уже кончено, только озвучить это вслух никто из них не решается. Он ясно понимал, что не сделает этого, ведь Манабу обещал Аими, что будет с ней всегда.
- Я думаю, это взаимное наказание для нас обоих, - заговорила она после небольшой паузы. Голос девушки прерывался, как будто она сдерживала слезы. – Мы оба получили по заслугам, в конце концов. Мы с тобой стоим друг друга, Мане.
- Я тебя не понимаю.
- Еще бы. Я сама не понимаю, что мы наделали. Но я не имею права злиться на тебя, ведь я так виновата перед тобой. Я обманула тебя, не подозревая, что ты тоже обманываешь, думая, что ты заботишься и думаешь только обо мне. Ты – тот, кто остался рядом, несмотря на мою неполноценность, замечательный человек, любимый мною и любящий меня. Я так думала, но все равно обманула тебя.
- Обманула?
- Я ведь тоже изменила. И это очень мучало меня. Скажи, может, я зря страдала? Или ты думал, что вы побалуетесь, и сделаете вид, что все в порядке?
- Аи… - Манабу, избегающий смотреть на жену, пока она говорила, озадаченно поглядел на нее в упор, но Аими не подняла глаз. Он не очень хорошо понимал, что она имела в виду и о чем вообще вела речь.
«Моя жена-инвалид изменила мне прямо у меня под носом, а я и не заметил? Я ведь всегда все свое внимание отдавал ей, как я мог не заметить?»
Ответ пришел сам собой: Манабу просто не обращал на нее внимания все эти полгода. Единственным человеком, на которого он смотрел, был Казуки. Он занял столько свободного времени, что Манабу и не думал над словами Аими.
- Значит, сроки окончания проекта не сдвигали, и машина у твоих родителей не ломалась, - утвердительно кивнул он.
«А Руи пытался подкатить вовсе не ко мне. Неужели ему так интересно было, чем я зацепил Аи? Или как ее можно заинтересовать, чтобы она меня оставила…»
Отчего-то на душе было спокойно. Манабу и прежде никогда не мог помыслить о том, чтобы Аими изменяла ему, а теперь, когда она сказала об этом прямо, сознание упрямо не принимало этого факта. Он верил каждому ее слову, но не ощущал ни злости, ни ненависти. Он даже не думал о том, что заслужил это. Манабу вообще не знал, что ему теперь думать, и к чему вообще этот вечер откровений. Вот бы забыть все – о Руи, о Казуки – и жить прежней жизнью, как раньше… Не терзаться угрызениями совести, которые так мучили Манабу и Аими, и которые они так упорно друг от друга скрывали.
- Почему ты не рассказала? – вдруг спросил он, понимая, что Аими наверняка ждет от него других слов, и, подтверждая это, девушка удивленно на него уставилась, не сразу ответив.
- Я боялась, что ты бросишь меня. Я не уверена в нем так, как в тебе, и никогда не любила его больше, чем тебя. Просто… Ты будто начал стираться из моей жизни с тех пор, как в ней появился Казуки. Я не знала, что это означает, просто понимала, что человек, который все чаще оказывается рядом со мной – не ты, и он сейчас мне нужнее.
Манабу набрал в легкие побольше воздуха, но тут же выдохнул. Он по-прежнему не знал, что сказать. Аими была права, и все, что она делала, было правильным. Это он ошибся, поддавшись чувствам. Но теперь Манабу был готов закрыть глаза на ее вранье и измены, только бы она простила его в ответ и сделала все, чтобы он забыл испытанное им ощущение боли и пустоты, когда Казуки молча ушел.
Но Аими не разделяла его мыслей.
- Я ухожу от тебя.
В ушах зашумело еще больше, и заломило виски. Манабу мотнул головой, будто после этого смог бы лучше воспринимать сказанное.
- Но ты же…
- Это было до того, как я узнала, что у тебя есть другой человек. Не на одну ночь и не на пару. Сколько уже это длится?
- Нет у меня никого больше.
Аими покачала головой и грустно улыбнулась. Манабу каждую минуту помнил, почему полюбил эту женщину, и теперь осознавал это еще сильнее, но вместе с этим у него не складывалось ощущения, что она действительно уходит, хотя он совершенно точно осознал это и поверил ей. Просить прощения бесполезно, все кончено.
- Мы любим друг друга, потому что иначе быть не может, но проблема в том, что теперь мы любим не только друг друга. И вместе счастья уже не построим.
- Да, - покорно кивнул Манабу, мысленно удивляясь, почему не умер на месте. Аими бросила его, а он все еще жив – странно. Куда больнее было осознавать, что она не освободила его для Казуки – после разрыва с Аими Манабу не смог бы вернуться к нему, потому что сам Казуки тоже сделал выбор.
- Я уеду завтра. Мне есть куда пойти, - продолжала Аими виновато, и голос ее снова задрожал. – Буду благодарна, если ты поможешь мне собрать вещи, но если нет…
- Хорошо.
- Ты увидишь, что тебе станет легче без меня. Не нужно будет ни за кем присматривать…
- Да, - снова кивнул он.
- Не оставляй окна на ночь открытыми, не то снова простудишься… И не забывай про шарф осенью. Не забывай брать с собой зонт в плохую погоду. Не…
Манабу отвернулся, чтобы не видеть, как первые слезы прочертили влажные дорожки на ее щеках. Ему же самому не было плохо, ему было противно от самого себя и этой ситуации. Манабу не хотел оставаться один, но совершенно ничего не мог сделать. Он не мог переубедить Аими, которую держало рядом с ним лишь чувство, что она обязана ему, и тем более он не мог уговорить Казуки забыть о своей маленькой дочке ради него. Теперь Манабу самому нужно было забыть о них обоих. Странно, насколько Руи был прав: он больше не хочет быть сильным, и ему так нужна поддержка…
Вспоминая о месяце без Казуки, когда они были в ссоре, Манабу уже не так был уверен, что хватит сил пережить это снова, особенно если рядом не будет Аими. Тем более, если ее не будет рядом.
Он не знал, сколько они просидели на кухне молча, и только бросив взгляд на часы, свидетельствующие о том, что на дворе глубокая ночь, понял, что молчат они уже гораздо дольше, чем длился их неприятный разговор. Аими так и не притронулась к кофе, она смотрела на свои руки, сложенные на столе, а Манабу смотрел на нее, удивляясь тому, насколько они отдалились друг от друга за это время. В данный момент эта эмоция была единственной, которую он способен был испытывать. Даже если бы сейчас позвонил Казуки и сказал, что готов быть с ним, Манабу все равно не дрогнул бы…
Телефон Аими зазвонил так внезапно, что они оба подскочили на месте. Девушка несколько долгих секунд озадаченно глядела на дисплей, прежде чем ответила. За это время Манабу успел задуматься, кому понадобилось звонить в такое время.
- Да, Казу… - растерянно ответила Аими и даже встряхнулась, чтобы придать себе более бодрый вид, будто собеседник мог ее увидеть. Манабу нахмурился, не понимая, зачем Казуки звонить сейчас? Если он хотел извиниться, наверное, подождал бы утра или сперва позвонил Манабу… Да и Казуки не такой человек, который стал бы извиняться по телефону.
Манабу не мог разобрать слов, но ему показалось, что Казуки говорит очень ровным и спокойным голосом, даже слишком спокойным для звонка в начале четвертого утра. Отчего-то Манабу стало резко не по себе, и он не мог объяснить чувство страха, которое внезапно его охватило, а через мгновение по лицу Аими он понял, что предчувствие не обмануло его, и случилось что-то действительно ужасное.
- О, боже… Казу, ты… Ты только глупостей не делай, хорошо? Где ты сейчас? Давай… Давай Манабу за тобой заедет? Я сейчас отправлю его, и… Ну почему не надо? Боже мой, да послушай! Хорошо… Конечно, как скажешь. Конечно, мы придем, - она хотела добавить еще что-то, но замолчала – видимо, Казуки бросил трубку.
С замиранием сердца Манабу наблюдал за тем, как Аими обессиленно уронила телефон на стол и закрыла лицо ладонями, силясь сдержать слезы. Однако ее плечи задрожали, что свидетельствовало том, что на сегодня с девушки хватит плохих новостей.
- Что случилось? – спросил Манабу, отмечая, до чего неживым стал его голос. Очень хотелось спать, но он теперь просто не смог бы заснуть, не узнав, что произошло, почему Казуки позвонил именно Аими, и почему не захотел видеть Манабу…
- Видимо, после того, как вы разошлись, Чихару отправилась не к родителям, как собиралась, а обратно домой, поэтому они с Казуки разминулись. Когда она звонила мне, то была в истерике… Я должна была что-то сделать! – Аими заплакала еще горше, и Манабу с неожиданной для себя резкостью рявкнул:
- Да что случилось?!
Его супруга, теперь, наверное, уже бывшая, тут же замерла и убрала руки от лица, стараясь успокоиться. Видимо, голос Манабу заставил ее немного прийти в себя. Глядя на него, она старалась говорить спокойно, но Манабу показалось, что успокаивает она не себя, просто пытается как-то смягчить новость, потому что именно для него она прозвучит гораздо больнее.
- Когда Чихару возвращалась домой, она попала в аварию. Машина вылетела с дороги, и… И она, и Минори… Они погибли.
Эти слова оглушили его гораздо сильнее, чем новость о том, что Аими от него уходит. На несколько секунд Манабу забыл, что нужно дышать и, кажется, действительно не делал этого, чувствуя, как не хватает воздуха и кружится голова.
Этого просто не могло случиться, но Казуки не стал бы так шутить.
Манабу как-нибудь пережил бы смерть Чихару, но Минори – она же ни в чем не была виновата, она же только ребенок… И хуже всего было то, что Манабу вдруг понял – Казуки винит в ее смерти именно его, вот почему не хочет больше видеть. Ему действительно казалось, что это только его вина, если бы только он не поддался соблазну быть с Казуки. Все было бы по-прежнему, никто бы не умер.
- Как… Как он? – с трудом проговорил Манабу, запуская дрожащие пальцы в волосы. Он и сам прекрасно понимал, что ответ будет не очень утешительным. Судя по лицу Аими, состояние мужа ей не очень понравилось.
- Он… Он… - пролепетала она, но так и не смогла выдать ясного ответа.
- Я должен быть с ним, - выдохнул Манабу, прикрывая лицо ладонями и совершенно не понимая, что чувствует. Хотелось расплакаться, как это сделала Аими, швырнуть в стену кружку с нетронутым кофе, разбить о стену кулак – хоть что-то, лишь бы унять дрожь. – Я должен быть сейчас с ним…
- Казуки сказал, что… Что не хочет сейчас никого видеть, - по ее заминке Манабу понял, что девушка слегка перефразировала сказанные другом слова. Вероятнее всего, видеть не хотел он именно Манабу. Может быть, Казуки даже ненавидел его.
- Я люблю его, - зачем-то произнес он. Наверное, Аими должна это знать, хотя бы она, если Манабу больше никогда не сможет ответить Казуки на сказанные им в музыкальном кабинете слова. Ответ, предназначенный только для него. – Я очень его люблю, понимаешь? Я не смогу без него, я ни минуты без него не могу…
Девушка протянула руку и крепко сжала его запястье. Манабу почувствовал, что ее пальцы тоже дрожат, и только теперь понял, что и кому говорил. Может быть, она хотела услышать что-то подобное в ответ на то, что сама сказала, как казалось теперь, безумно давно. Но решимость остаться с ней разрушилась как карточный домик вовсе не после ее слов.
- Все будет хорошо… У вас с ним все будет…
- Это я виноват, и он знает это. Если бы я остановил его, не поддался ему, если бы сам не начал это… Минори ведь совсем ребенок, она же совсем не при чем!
- Ну что ты… - Аими поглаживала его по плечу, не сдерживая слез и совершенно не понимая, что говорит. Откуда ей было знать, что Казуки любил свою дочку гораздо сильнее, чем Манабу?
За окном светлело, но ему казалось, что эта ночь никогда не закончится.
***
Утро встретило невыносимой головной болью. Несколько секунд Манабу глядел в стену, пытаясь понять, было ли произошедшее сном, и пришел к неутешительному выводу, что ничего ему не приснилось. Бросив взгляд на часы, Манабу понял, что проспал всего лишь два часа. Голова просто раскалывалась, он совершенно не выспался, вдобавок оказалось, что Манабу не расстелил постель, когда ложился, но Аими укрыла его покрывалом.
Хотелось пить, а еще позвонить Казуки или встретиться с ним, чтобы убедиться, что все в порядке.
«Ни черта не в порядке», - раздраженно подумал он, и в груди что-то кольнуло. Казуки не нужна была его поддержка.
Когда в дверь позвонили, Манабу готов был убить раннего гостя, но Аими сама отправилась открывать, избавив его от необходимости вставать. Запоздало Манабу подумал о том, что она, наверное, совсем не спала.
Через несколько минут, когда Аими въехала на своем кресле в спальню, он уже встал и даже переоделся. При привычке Манабу хотел казаться сильным и способным справиться с жизненными неурядицами, хоть и понимал, что со стороны выглядит довольно жалко, но перед Аими расклеиваться не имел больше права.
- Я ухожу, - растерянно произнесла она, явно не ожидая увидеть бывшего мужа в бодрствующем состоянии.
- Я помогу тебе собрать вещи, - кивнул он.
… После они пили чай, в последний раз до того, как Аими окончательно перестанет быть хозяйкой в этом доме. Она взяла с собой совсем немного вещей, обещая остальное забирать постепенно, если Манабу они не помешают.
«Нет», - сказал он. – «Не помешают». Манабу вообще с трудом понимал, что говорит.
Руи сидел за столом вместе с ними, пил чай, бросая на Манабу осторожные взгляды, но тот не чувствовал совершенно никакой злости или ненависти и, тем более, не собирался с ним заговаривать, против воли вспоминая их последний разговор и думая, что нужно было догадаться раньше. Руи не мог просто рассказать Аими то, что знал, ведь она действительно не поверила бы ему, а то и разозлилась бы, и он просто терпеливо ожидал, что секрет раскроется сам собой. Конечно же, ему было плевать на Манабу – Руи просто хотел, чтобы тот помирился со своим любовником, а дальше все шло своим чередом, пока рано или поздно они не попались бы. Что и произошло в конечном итоге.
«Хоть кто-то в этой истории добился того, чего хотел», - со вздохом подумал Манабу, бросая взгляд на молчащий телефон. Казуки, наверное, спал или не хотел разговаривать.
Провожая Аими и ее друга до двери, Манабу снова молчал. Может быть, нужно было сказать Руи, чтобы заботился о ней как следует или еще что-то, попрощаться с Аими, когда-то единственно любимой, но как всегда Манабу молчал и не мог подобрать слов. Наверное, Аими понимала почему, ведь она знала его лучше других, поэтому, уходя, серьезно произнесла:
- Манабу…
Его имя прозвучало как-то официально и непривычно, и он понял: это действительно конец. Но даже эта мысль не причинила столько боли, сколько воспоминание о счастливых детских глазах, так похожих на глаза Казуки, и маленьких пальчиках, сжимающих гитарный гриф.
Он думал, что Аими посоветует беречь себя и даст еще несколько напутствий о том, как жить без нее, но она все-таки слишком хорошо его знала, пугающе хорошо.
- Он обязательно позвонит. Может быть, не сразу, но…
«Вряд ли», - хотел сказать Манабу, но только кивнул в ответ. Когда за бывшей супругой закрылась дверь, он наконец позволил себе обессиленно съехать вдоль стены на пол и закрыть лицо руками, решив, что посидит так немного, а потом, пусть и в одиночестве, но встретит этот чертов день таким же сильным, как и прежде.
========== Эпилог ==========
Манабу мотнул головой, придирчиво оглядывая себя в зеркале. Темная футболка с большим вырезом открывала тонкие бледные ключицы, а Манабу усмехнулся себе под нос, осознавая, что выглядит сейчас как девушка, которая в панике собирается на свидание. Но ни на какое свидание он не собирался. Ему просто позвонил Казуки, внезапно предложив встретиться в этот же вечер. Манабу совсем не ждал этого звонка, и сначала даже растерялся, но поспешно согласился и потянулся за блокнотом, чтобы записать адрес кафе.
С Казуки они не общались уже больше месяца. Они так и не увиделись после того вечера, когда их обнаружила Чихару. Узнав о гибели семьи Казуки, Манабу каждый день терзался чувством вины за происходящее и хотел позвонить другу, приехать к нему. Хотелось просто быть рядом, помочь хоть чем-то, но подсознательно Манабу чувствовал, что его общество Казуки не нужно. Он не сможет заменить ему дочь, он никогда не станет ему ближе, чем она.
Время шло, но ничего не менялось. Манабу, смирившись с мыслью о том, что он больше не нужен, начал жить дальше. Он не пошел на похороны Чихару и Минори, решив, что ему попросту нечего там делать. На отправленное Казуки сообщение, в котором он интересовался, все ли в порядке и не нужно ли Манабу приехать, тот ответил коротким отказом, добавив, что сам позвонит. Но Казуки так и не позвонил ни на следующий день, ни через неделю.
Манабу все так же работал в музыкальной школе – той самой, где не так давно он проводил самые счастливые часы своей жизни. Но теперь в его кабинет не влетал вихрем Казуки, не улыбался ему своей обаятельной улыбкой, не душил в объятиях и не заполнял пустой кабинет своим веселым смехом. Все было, как и раньше, до появления Казуки в жизни Манабу. Но теперь все было не так.
Дома больше не ждала Аими, о которой нужно было постоянно заботиться, но которая взамен отдавала Манабу свою любовь и нежность. И довольно скоро Манабу понял, что ему этого не хватает. В пустой просторной квартире ему было до того тоскливо и одиноко, что сердце сжималось при взгляде на общие фотографии, а в ушах звенело от оглушающей тишины – казалось, ее можно было услышать.
Первое время девушка старалась хотя бы раз в неделю приезжать к Манабу. В каждый такой визит ее сопровождал Руи, непременно держащий Аими за руку и улыбающийся Манабу какой-то снисходительной и оттого противной улыбкой. Манабу казалось, что Руи смотрит на него с вечной высокомерной усмешкой, напоминая о том, что он сам разрушил свое счастье, перевернул жизнь с ног на голову и остался ни с чем.
Аими же смотрела с какой-то материнской теплотой во взгляде. Она всегда интересовалась, не болеет ли Манабу, хорошо ли он питается, и качала головой на его односложные ответы. Манабу был рад видеть бывшую супругу, ведь ему так не хватало ее общества, но он с горечью признавал, что гораздо больше хочет видеть другого человека.
- Мане… Не губи свою жизнь, - тихо произнесла Аими на ухо Манабу, когда он наклонился обнять девушку. – Позвони Казуки. Я же вижу, как тебе тяжело… И ему тоже. Вы должны быть вместе.
Манабу почувствовал, как в глазах начинает щипать, но тут же взял себя в руки, легонько кивая и выпрямляясь. Он знал, что больше не позвонит. А надежда на то, что они с Казуки могут быть вместе, разбилась в той жуткой аварии.
- Мы больше не придем, - так же тихо добавила Аими, теребя пальцами брелок от ключей. – То есть, ты всегда можешь позвонить мне или Руи, и тогда мы…
- Не надо, - Манабу постарался улыбнуться как можно искренней. – Все в порядке, Аи. И спасибо тебе.
До сих пор было стыдно перед Аими за свою ложь, за то, что Манабу не смог сделать счастливой ее – ту девушку, которую он обещал любить и защищать до конца своих дней. В конце концов, он решил, что лучше не видеть ее вовсе, чтобы она одним своим видом не напоминала ему о несдержанных обещаниях.
Закрывая ключом тяжелую дверь, Манабу с удивлением заметил, что мелко дрожит. Почему-то не верилось, что он увидится с Казуки, которому отдал свое сердце и с которым уже мысленно попрощался. Манабу не ждал, что после этой встречи что-то изменится в их отношениях и даже не совсем понимал, зачем он идет к маленькой французской пекарне рядом с парком, но радовался предстоящей встрече.
Переступив порог кафе, Манабу пробежался глазами по посетителям, ища Казуки. Друг обнаружился в противоположной стороне у красивого витражного окна за маленьким круглым столиком. Подойдя к столу и усевшись на стул, Манабу с трудом сглотнул, чувствуя, как быстро бьется сердце. Казуки очень изменился за время их разлуки: волосы стали гораздо короче и светлее, чем в их последнюю встречу, на запястьях болтались плетеные браслеты, а на груди висели несколько цепочек с аккуратными медальонами. Манабу медленно поднял взгляд выше, встречаясь с улыбкой Казуки, и неловко улыбнулся в ответ.
- Ты похудел, - весело произнес Казуки, пододвигая к Манабу тарелку с пышными клубничными пирожными. – Я заказал тебе капучино.
- Спасибо, - кивнул он, внимательно разглядывая такие любимые черты лица. За столом повисла напряженная тишина, которую, однако, не хотелось прерывать. Да и Манабу не знал, что говорить. Он не чувствовал себя так неловко даже в самую первую их встречу, но сейчас почему-то казалось, будто это не их двоих связывало так много.
- Как ты живешь? – Казуки сложил руки на столе, придвигаясь чуть ближе.
- Я… Аими ушла от меня, ты, наверное, уже знаешь, - Манабу показалось, что Казуки нахмурился, но в следующий момент он просто коротко кивнул, ожидая продолжения. – Взял больше часов в школе, чтобы оставалось меньше свободного времени. Теперь учу детей играть на бива.
Казуки рассмеялся, роняя голову на сложенные руки.
- Хотел бы я это увидеть, - отсмеявшись, выдохнул он. «Хотел бы, но…» - мысленно закончил фразу Манабу.
К столу подошла официантка, ставя перед Манабу кружку с ароматно пахнущим капучино.
- А ты? – Манабу сделал осторожный глоток горячего напитка и посмотрел на Казуки. Он не закончил свой вопрос, но знал, что друг поймет, о чем его хотят спросить.
И Казуки действительно понял. Улыбка исчезла с его губ, а в глазах потух озорной огонек. Он заговорил заметно тише и с другой интонацией, а Манабу слушал его голос, неотрывно следя за тем, как Казуки периодически хмурит брови или устало прикрывает глаза. Манабу видел, с каким трудом Казуки даются слова, как он иногда сжимает и разжимает пальцы рук, словно пытаясь себя успокоить, и как смотрит куда угодно, только не на Манабу, сидящего напротив. Манабу ловил себя на мысли, что ему хочется протянуть руку и коснуться ею запястья Казуки. Но он так и не решился сделать этого.
За окном вступили в свои права сумерки, посетителей в кафе становилось все меньше, а Казуки продолжал говорить. Иногда он замолкал, глядя в свою чашку, но Манабу не прерывал этого молчания, понимая, что так будет правильнее всего.
Когда Казуки поднял на него глаза, в кафе стало совсем тихо и пусто. Недопитый кофе в чашках давно остыл, а настенные часы показывали, что до закрытия пекарни остается не более получаса.
- Я уезжаю, Мане, - вздохнул Казуки, а Манабу почувствовал, как сердце замирает. – В Асахикаву.
«Он уезжает, и теперь вы точно больше не увидитесь», - услужливо подсказал внутренний голос, разливая по всему телу неприятный холод.
- В квартире стало так пусто, невыносимо. Все здесь напоминает о них, о Минори… Я думал, что смогу хоть немного забыть обо всем, если избавлюсь от ее вещей, от игрушек, которые сам ей постоянно покупал… Но я так не могу. Я должен уехать, - Казуки достал из кармана зажигалку, начиная крутить ее в пальцах.
- Вот как, - только и смог произнести Манабу, мысленно давая себе подзатыльник. Ведь Казуки ничего ему не был должен, особенно теперь, после всего, что произошло.
- Мне кажется, я просто сойду с ума в этой тишине.
К столу медленно подошла официантка, напоминая, что заведению пора закрываться. Казуки кивнул девушке, доставая из кошелька несколько купюр и кладя их на стол. Манабу поднялся со своего места и молча направился следом за ним к выходу. В голове мысли хаотично сменяли друг друга, и Манабу не знал, за какую из них уцепиться. Он понимал, что сейчас не время быть таким эгоистом, и этот переезд действительно нужен Казуки, но, думая о том, что больше у него не будет поводов встречаться с любимым человеком, Манабу начинал едва ли не паниковать, с трудом сдерживаясь и оставаясь спокойным лишь внешне.
В воздухе пахло дождем и мокрым асфальтом, и Манабу поежился. Он не взял с собой зонта и совсем забыл захватить кофту, а в тонкой футболке было прохладно. Аими бы обязательно заставила его быть более предусмотрительным, но теперь у Манабу ее не было. А скоро не станет и Казуки.
Вспыхнувший рядом огонек выдернул Манабу из невеселых мыслей. Казуки задумчиво смотрел куда-то в небо, держа в руке сигарету. Манабу залюбовался его профилем, с тоской отмечая, как сильно ему будет не хватать этого, ставшего таким родным и самым нужным, человека.
- Мане, - Казуки затянулся и выпустил вверх струйку дыма. – Знаешь, я все пойму и приму. Мы сейчас должны начать новую жизнь, попробовать жить дальше.
Манабу прикрыл глаза, почему-то боясь услышать продолжения.
- Я сделал свой выбор. Завтра я уеду.
«Завтра», - Манабу шумно выдохнул.
- Но я бы хотел, чтобы ты поехал со мной, - Казуки повернулся к Манабу. – Хочу, чтобы ты был рядом.
Манабу почувствовал, что ему стало тяжело дышать, а перед глазами все поплыло, ускользая куда-то в сторону. Когда Казуки успел сделать шаг к нему, он не заметил, но недоуменно моргнул, тут же фокусируя взгляд на протянутой ему сигарете. Губы Казуки тронула едва заметная теплая улыбка, но темные глаза, как и раньше затягивающие в свой омут, оставались серьезными.
- Если ты откажешься, я все равно не останусь здесь, - Казуки мягко провел пальцами по холодному запястью Манабу, тут же опуская руку в карман. Язык категорически отказывался повиноваться мозговым импульсам, а сердце билось так глухо, словно собиралось вот-вот остановиться. – Ты поедешь со мной, Мане?
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |