Гарри Поттер и Тайный грех (слэш) 45 страница

Юноша молчал, потупившись.

— Не смущает, — ответил, наконец, он.

— Лично для меня это сродни проституции, — с неожиданным холодом сказал профессор. — Я бы на вашем месте выбрал Фултон, безо всяких колебаний. О какой самостоятельности, о какой независимости может идти речь, если Снейп широким жестом кладет на ваш счет двести тысяч фунтов?

Гарри испуганно воззрился на хирурга.

— Сколько? — переспросил он.

— Что, трудно посчитать? — буркнул Люпин. — Обучение в Лондонском Имперском Колледже стоит около тридцати пяти тысяч фунтов в год. Плюс предварительные курсы, если я правильно понял Со… Северуса. Извините, Гарри, но я действительно считаю это разновидностью проституции. Обучение в Фултоне даст вам независимость, а это немалого стоит.

На щеках Гарри проступили красные пятна. Глаза сердито блеснули.

— Вы знаете, сэр, я не собираюсь оправдываться, — после паузы сказал он. — Или рассказывать, какие у нас отношения с Северусом. Просто скажу, что я ему доверяю. А то, что я принял это предложение… Я принял его не для себя. Для детей, которым хочу помочь. И верю, что у меня это получится. Потому что я очень этого хочу. Селл-сейверу не стыдно, что он стоит девяносто восемь тысяч. Мне тоже не стыдно, сэр. Живой сейвер стоит этих денег. Я верю, что оправдаю каждый затраченный фунт. Сколько бы лет мне не потребовалось для обучения, и сколько бы сил не пришлось приложить. Вы не имеете права меня судить, если не видите полную картину, — Гарри слегка покраснел: это были не его слова. — А я ее вижу, сэр. Раньше я не думал, что можно увидеть свое будущее. Но теперь… У меня есть цель, и ваши разговоры о гордости, принципах и независимости… Это просто красивые слова, сэр. Я вам их напомню, когда закончу университет и вернусь ассистировать в Лондон Бридж.

Лицо Ремуса Люпина удивленно вытянулось. Если бы не пренеприятнейший разговор, Гарри бы рассмеялся.

— Вы взрослеете на глазах, Гарри, — задумчиво сказал профессор. — Ну что ж, остается надеяться, что в вас не перегорит этот запал. Кстати, сегодня у вас будет возможность доказать себе и другим, что вы не ошиблись в выборе специальности. У нас сегодня катастрофически мало людей. Флитвик на конгрессе, Нимфадора плохо себя чувствует, Крам… — он досадливо поморщился. — Постоите за Крама. В одиннадцать. Атрезия трехстворчатого клапана.

Гарри облился холодным потом.

— Я же не имею права, сэр! Я не…

— Вы не видали, что делает Виктор? — фыркнул Люпин. — Повисите на крючках, кровь на оперполе осушите… стол подотрете… Мелочи жизни. Северус не дал мне людей. Предложил задействовать вас, Гарри.

— Северус предложил? — оторопел Гарри. — Атрезия клапана, это Энди Брайт? — взволновался он. — О Господи, операция Фонтена?

— Вот, — удовлетворенно сказал Люпин. — Даже это знаете, а не обязаны ведь. Только так, дорогой мой, поменьше языком болтайте. Сами понимаете, нитки завязывать не входит в ваши должностные обязанности.

Колени юного санитара предательски задрожали.

— Еще и нитки? — ослабевшим голосом переспросил он.

— Будете паниковать, можете и не браться! Какая мне разница, у кого будут руки трястись, у Крама, который на радостях пьянствовал весь викэнд, или у вас, от страха! — рассердился Люпин. — Повторяю, это предложение Снейпа. Он в вас верит. А может, хочет ПРОВЕРИТЬ, — с прищуром сказал профессор.

Гарри нахмурился.

— Думаю… Я справлюсь, сэр. Постараюсь, — серьезно прибавил он.

— Вот и ладненько, — удовлетворенно сказал Люпин. — А теперь — подписывайте отказ от гранта.

Он протянул Гарри документ.

Не колеблясь, Гарри написал фразу об отказе и поставил в уголке скромный корявый росчерк: красивую размашистую подпись ему так и не удалось освоить.

— Можно мне пойти, порадовать Забини? — спросил он. — Это была его мечта, Фултон.

— Можно, только быстро. Но ТОЛЬКО Забини, а не кое-кого еще, — насмешливо сказал профессор.

* * *

К ужасу Гарри, Блейз выражал свой восторг так эмоционально, что едва не сломал ему ребро в экспрессивных объятьях и ухитрился бесцеремонно поцеловать в губы. Даже Крам меньше бился в радостных конвульсиях, получив грант, подумал Гарри. Красивые полные губы Блейза, которые так привлекали его раньше, вдруг показались ему неприятными. Он высвободился из удушающего захвата.

— Поттер, ты золото! Ты не знаешь, что для меня значат Штаты! — ликовал Забини. — Скажи, что я могу для тебя сделать? Отблагодарить как? Говори, не стесняйся!

Гарри поморщился.

— Да не за что меня благодарить. Если бы ты не стоял вторым в списке, я бы тебе ничем не смог помочь. Так что это… считай, счастливая случайность.

— До сих пор не верится, — Забини вытер вспотевший от избытка чувств лоб и покачал головой. — Ну надо же!

— Блейз, — вдруг сказал Гарри. — Может, ты знаешь… Что делают, чтобы руки не дрожали? Ну типа, от страха… На операции.

— От страха — не знаю. От усталости разве. Бета-блокаторы принимают, если многочасовая операция. А тебе-то что?

— Да так, — Гарри отвел взгляд. — Просто… хотел узнать.

Блейз ухватил его пальцами за подбородок и повернул лицом к себе.

— Колись, зачем оно тебе?

Гарри закусил губу, раздумывая, довериться ли Блейзу.

— Только не говори никому. Люпин попросил меня вместо Крама постоять, — наконец, сказал он. — Если честно, я боюсь, что буду нервничать и…

— Везучий, — завистливо протянул Блейз. — Давай, я тебе вколю чего-нибудь, перед операцией. Чтоб тремора не было. Будешь спокоен, как слон.

— Нет, не надо, — покачал головой Гарри. — Мне нужно самому понять, на что я гожусь. А вдруг и правда… эта самая… профнепригодность.

Забини поднял бровь, совсем как профессор Снейп. На сей раз, видимо, невольно.

— Знаешь, Поттер, откуда профнепригодность начинается? Думаешь, с дрожащих рук?

— Откуда?

Забини постучал согнутым пальцем по лбу.

— С дрожащей головы. Всё здесь. Если мозги не будут трястись от страха, то и руки не будут. Хирург — это образ мыслей. Это интеллект, контроль над сознанием, вера в себя, ответственность, выносливость и… ну и тому подобное дерьмо.

— Любовь к пациентам? — предположил Гарри, тщетно пытаясь скрыть улыбку: идеями Северуса, похоже, было инфицировано все отделение кардиохирургии.

Санитар отрицательно мотнул головой.

— Эмоции засунь куда подальше, — наставительно сказал он. — К примеру, Снейп разрешает себе любить только тех, кого прооперировал и выписал к чертям. И правильно делает, — он сверкнул жемчужной улыбкой. — Кольнуть тебе бета-блокатор, Поттер?

— Нет. Не надо, — вздохнул Гарри. — А где Се… профессор Снейп?

— На совещании. Юргена Вебера увольняют, слышал? За такие мелочи… Трахею повредил этому… как его, Дамблдору, помнишь? Была бы перфорация гортани, еще понятно, а то так, ерунда, горло почесал… Я бы этому пастору вообще рот заткнул, на веки вечные. Не знаю, почему Снейп придрался. Другое дело, засекли, как Вебер без спросу дыхательные аналептики вводил, антидоты релаксантов, чисто чтобы доказать, что пациенты у него красиво и вовремя из наркоза выходят… Юрген вообще такой, иллюзионист. Любитель на публику работать. Все равно, жалко, — вздохнул санитар. — Наверное, в трансплантологию от нас уйдет.

«Ясное дело, куда еще», — с раздражением подумал Гарри.

— Понятно… А ты уже домой? — вслух спросил он.

— Слава богу, ухожу, не моя смена. А то нам опухоль перикарда страшнючую приволокли, бл… Не люблю таких операций. Выносливость… это на словах хорошо. Когда шесть-семь часов стоишь и поссать некогда сбегать, это уже полное дерьмо. Попить — перекусить, тоже роскошь. Гипогликемия, дегидратация и полный пи…ц.

— Семь часов? — испуганно переспросил Гарри.

— А десять не хотел? А нейрики*, так те, бывает, по пятнадцать и больше. Знаешь, какую выдержку надо иметь? Это у вас там Люпин сантименты разводит, чтоб все сытые-довольные были. А мы на Снейпа, как роботы, пашем. Тяжело, а что делать. Зато мы — лучшие, — с гордостью прибавил он.

Гарри кольнула легкая зависть. В их бригаде «сыто-довольных» никто не говорил «мы».

— Се… э-э… Снейп принимает бета-блокаторы? — как бы между прочим спросил он.

— Нет. Он у нас железный йог, — ухмыльнулся Блейз.

Гарри улыбнулся своим мыслям.

— Ладно, пока. Смотри, не говори никому, что я за Крама.

— Ты что, Поттер. Язык скорей откушу. Ради тебя теперь землю жрать буду.

Гарри направился было к дверям, но вдруг остановился и нахмурился.

— Знаешь, что? Уезжай быстрее в Фултон, Блейз. Когда деньги перечислят, все оформят… Лучше пораньше поехать, — сказал он.

— Да я бы хоть сегодня свалил, — фыркнул санитар. — А что? Ты опять про покушение на мою почку?

— Не почку. Сердце, — мрачно сказал Гарри.

— Приехали!.. А мою голову не хотят враги отрезать? — расхохотался Блейз. — Поттер, у тебя паранойя. Иди уже… Удачи на крючках! Не дрейфь!

Гарри кивнул на прощанье Забини и вышел. Навстречу ему по коридору бодро шагала группа сотрудников отделения во главе с профессором Снейпом: очевидно, совещание окончилось. Злополучного анестезиолога не было видно.

Гари прислонился к стене и смотрел на Северуса, пытаясь скрыть улыбку. Тот подошел к своему кабинету и одним движением повернул ключ в замке.

— Мистер Поттер, — невозмутимо сказал он и пропустил Гарри вперед.

— Вот вы и попались, — он со щелчком закрыл за ними дверь, стремительно развернулся к Гарри и опасно прищурился.

Через секунду от его хладнокровия не осталось и следа. Обсессия торжествовала: Северус без лишних слов подтолкнул Гарри к кушетке и навалился сверху, терзая его рот глубокими жадными поцелуями. Гарри извивался на кушетке и хихикал, пытаясь оттолкнуть нахального друга.

— Северус, ты озверел?

— Нечего отираться возле моего кабинета, мистер Потттер, — Северус прихватил губами его подбородок. — Это чревато пагубными последствиями.

— Отпусти! Меня Люпин убьет, — Гарри безуспешно попытался высвободиться из крепких объятий. — Это твоя идея, чтобы я вместо Крама стоял?

— Можешь отказаться, — Северус впился поцелуем в ямочку между его ключицами.

— Никогда в жизни, — пробормотал Гарри. — А вдруг, если я что-то не так сделаю… Это нарушение инструкций, я не имею права даже за линию заходить!

Северус не без сожаления оторвался от своего занятия.

— Да-да, за линию…То-то я смотрю, как вы висите на плече у Ремуса, высунув язык от любопытства. Мистер Поттер, я видел полные видеозаписи операций. Кое-кто проявляет удивительную ретивость, аккуратность и адекватность. Сразу скажу, это не Лавгуд и не Хагрид. У меня наметанный глаз, мой дорогой. Вам нужен некий импульс. Шанс поверить в себя. Я уже не говорю про куриные тушки, — ухмыльнулся он.

Гарри покраснел. Виктор Крам так и не раздобыл тренажер для хирургических швов, зато принес пару бройлеров, над которыми они на прошлой неделе безбожно изгалялись втайне от Люпина.

— Северус, — прошептал Гарри. — Северус…

— Что, мой хороший?

— Ты и вправду веришь, что я… что у меня…

— Верю, Кит. У тебя все получится.

Гарри со вздохом поднялся с кушетки.

— Северус. Тебе там какую-то гадость привезли. Опухоль перикарда.

Северус улыбнулся уголком губ.

— Мистер Поттер, ваш визит придал мне силы в борьбе с онкологией. Справлюсь.

— Мистер Снейп, вы мне тоже силы придаете. Я тоже справлюсь, — он неожиданно бросился к нему на шею и крепко обнял.

Слова были не нужны.

— Беги, — Северус мягко снял с себя его руки.

Гарри вздохнул, с чувством поцеловал его в губы и вышел.

* * *

Профессор Люпин бросил в лоток измазанные перчатки и сдвинул на лоб хирургические очки. Вокруг глаз краснели круглые отпечатки: он не снимал очки почти пять часов. Как ни странно, на сей раз Гарри даже не заметил, как пролетело время.

— Всем спасибо, — привычно произнес Люпин и благосклонно кивнул Гарри.

Юноша подавил в себе желание кинуться на шею профессору и расцеловать в обе щеки. Радость от удачно проведенной операции несколько омрачалась тем, что ничего серьезного ему не доверили, кроме как менять салфетки на операционном поле, убирать тампонами кровь со стола и удалять обрезки нитей. Увы, никаких крючков санитару Поттеру в руки не дали, только пару раз попросили подержать пинцетом нитку. Оказалось, невероятно тяжело неподвижно стоять пять часов у стола, прижав локти к туловищу и не опуская руки ниже пояса, чтобы не расстерилизоваться. В глубине души Гарри подозревал, что Северус устроил ему проверку на выносливость: кроме как стоять и наблюдать воочию за филигранной работой кардиохирургов, слушая нудные рассказы Люпина о рыбалке, делать особо было нечего. Северус таки смилостивился и отдал в им помощь своего ассистента доктора Патила и медсестру Флер.

Гарри так засмотрелся на творящиеся в оперполе чудеса, что забыл про всякую обиду: уникальную операцию Фонтена ему доводилось рассматривать только в виде схем на страницах учебника. Возможно, рисовавший схему был хорошим врачом, но безобразным художником. Только сейчас Гарри, наконец, разглядел, как вшивается протез в нижнюю полую вену и в легочную артерию, создавая условия для легочного кровообращения.

Несмотря на совет Блейза прятать эмоции куда подальше, Гарри весь извелся от жалости и волнения: там, под стерильными простынями, спал трехлетний Энди. Попытки персонала развлечь малыша, пока он лежал в палате, оказались тщетными: ребенок был слишком тих и вял для своих лет, и в больших задумчивых глазах застыла уже знакомая Гарри печать отрешенности: за свою короткую жизнь Энди перенес уже две кардиохирургических операции.

Гарри давно зарекся размышлять на тему «Добр ли Бог?». Оправдывать Творца, который позволяет детям рождаться с сердцем, имеющим один желудочек, у санитара Поттера просто не было желания.

«Надо быть полным дерьмом, чтобы создать человека таким несовершенным и слабым», — вспомнил Гарри слова Северуса.

Люпин и Патил, как могли, поправили божье упущение: единственной возможностью продлить жизнь Энди была гемодинамическая коррекция.

— Профессор Поттер, вы что, в ступор впали? — донесся до него голос Люпина. — Развоплощайтесь, дорогой. Кроме вас, полы мыть некому.

Гарри очнулся от задумчивости и улыбнулся.

«Когда-нибудь вы назовете меня так без иронии», — с надеждой подумал он.

______________________________________________________________________________________________________http://img547.imageshack.us/img547/2551/15789840.jpg

Фанарт jozy. Мечты о будущем

_____________________________________________________________________________________________________

* * *

— Ребе Северус, откуда у вас столько энергии, а?

Гарри лежал в гостиной, блаженно растянувшись на диване и уже не стремясь прикрыть собственную наготу. Впрочем, по сравнению с «ребе» он был воплощением целомудрия: тот уселся за рояль, совершенно голый, с таким невозмутимым видом, будто облачен не в костюм Адама, а по меньшей мере в концертный фрак.

— Энергия на нуле, но я же обещал сыграть Счастливую Импровизацию, — сказал Северус. Его руки мягко коснулись клавиш и извлекли из глубин рояля тихий и нежный аккорд. — Закрой глаза, Кит. Представь себе, что ты на море, — предложил он.

— Я хочу на тебя смотреть, — признался Гарри, разглядывая обнаженного исполнителя. Бледнотелый друг с эбеновыми волосами, сидящий за черным роялем, казался ему воплощением волшебства. — Ты… красивый, — прошептал он.

— Осторожно, мистер Поттер, я могу обнадежиться вашими похвалами, — ухмыльнулся Северус. — И все-таки, закройте глаза, мой дорогой.

Гарри бросил на друга последний жадный взгляд и покорно прикрыл веки.

В следующую минуту он забыл, где находится, всецело захваченный музыкой моря. То, что это было настоящее море, Гарри почувствовал с первых аккордов. То затихая, то усиливаясь, будто шум накатывающих волн, мелодия увлекала, рисуя перед глазами лазурную водяную гладь. Слушая ритмичную перекличку то мягких, то рокочущих звуков, Гарри вдруг представил себя и Северуса парящими над морем альбатросами. Две белых птицы в звенящей небесной синеве наслаждались солнцем и свободой, счастливо подставляя крылья свежим воздушным потокам.

Музыка искрилась мажорными брызгами волн, играла лучами солнца, скользила нежными аккордами, рисуя в воображении далекий безмятежный горизонт. Гарри слушал, закинув руки за голову и блаженно улыбаясь.

«Так может играть тот, кто очень любит жизнь», — отчего-то подумал он и приоткрыл глаза. Дорогой друг, мало чем напоминающий альбатроса, казался сейчас вдохновенно красивым: он играл, запрокинув голову и закрыв глаза, настолько отрешенно и с такой душевной концентрацией, что Гарри только смотрел и слушал, завороженный, околдованный музыкой. Он вдруг подумал, что разгадка способности его друга «делать все хорошо» проста: Северус отдавал себя всему, что делал, до полного самозабвения.

Парящие альбатросы скрылись в небесной лазури, унесенные последним жизнеутверждающим крещендо.

Северус захлопнул крышку рояля, прыжком крупного хищника преодолел расстояние до дивана и навалился голым горячим телом на юного слушателя.

— Ты представил себе китов? — сурово спросил он.

— Надо было китов? — огорчился Гарри. — Я думал о птицах.

— Орел и воробей? —Северус поцеловал его в висок.

— Я не воробей, — насупился было Гарри, но тут же не выдержал и рассмеялся: сравнение было довольно метким.

— Ты играешь, как волшебник. Не уходи, — попросил он, заметив, что Северус потянулся разбирать их одежду, беспечно разбросанную по полу. Всю дорогу от клиники до дома Северус объяснял ему проблемы Фонтеновского кровообращения и обещал дать хорошую книгу. Книга была честно изъята со стеллажа и теперь валялась на ковре под поспешно сброшенной рубашкой Гарри — литературные посиделки на диване не прошли даром.

— Я думал, вы замерзли, мистер Поттер.

— Не трогай, они мокрые, — Гарри слегка покраснел и вырвал из рук дорогого друга собственные трусы. Чтение «Фонтеновского кровообращения», сидя бедром к бедру, было заведомо обречено на провал.

— Ты меня хотел, — довольно прошептал Северус и нахально вторгся жадным языком в его рот.

Гарри обнял Северуса за спину, скользнул пальцами по позвоночнику и осторожно положил ладони на ягодицы дорогого друга.

— Мистер Снейп, вам говорили, что вы ужасный человек? — наконец, спросил он, тайно наслаждаясь прикосновением.

— Многократно, мистер Поттер, — мурлыкнул Северус.

Гарри вдруг посерьезнел.

— Северус, — тихо сказал он. — А я теперь… м-м.. ну… настоящий гей или нет?

Лицо дорогого друга исказила гримаса досады.

— Что ты хочешь этим сказать?

Гарри уткнулся носом в его плечо.

— Ну, к примеру, Вебер… настоящий гей.

— Что значит, настоящий? — недоуменно переспросил Северус.

— Драко так сказал, — смутился Гарри.

Северус сердитым жестом отбросил волосы со лба.

— Драко сказал? Ну да, Драко у нас большой любитель ярлыков и классификаций. Медом не корми, дай этикетки поклеить, — буркнул он.

— А что в этом плохого? — удивился Гарри.

— А что хорошего? — сердито сказал Северус. — Бред это, вот что такое! Давай я проведу некую параллель, чтобы тебе было проще осознать всю глубину заблуждения любителей бирок. Можно провести аналогию между человеческой сексуальностью и аппетитом. И то, и другое — наши желания, которые настойчиво требуют удовлетворения, не так ли? Люди приходят в ресторан, выбирают в меню то, что пожелала душа и желудок. Одни заказывают устрицы с белым вином, другие набрасываются на непрожаренный ростбиф, а третьи довольствуются отварной фасолью. Кто-то пускает слюни над трюфелями, — Северус хитро улыбнулся и ущипнул Гарри за мягкое место.

— Да я их сроду не пробовал! — возмутился молодой человек.

— Это мое упущение, — Северус прижал его к себе, поглаживая ладонью голое бедро. — Но речь не об этом. Скажите мне, дорогой мистер Поттер, как бы вы классифицировали посетителей ресторана? Устрицелюбы, ростбифолюбы, фасолелюбы?

— Вы забыли трюфелелюбов, мистер Снейп, — хихикнул Гарри.

— В том числе и они, — кивнул головой Северус. — Так как вам эта классификация, не кажется ли глупой? Можно ли утверждать, что устрицеед чем-то хуже, чем фасолеед?

— Устрицы дороже, — сурово сказал Гарри.

— В каком-то смысле, да, мистер Поттер… — Северус многозначительно шевельнул бровью. — Но все же, задам вам вопрос, считаете ли вы такую классификацию уместной?

Гарри задумался.

— Нет, ерунда, конечно. Но для хозяина ресторана…

— О! — воскликнул Северус. — Верная мысль. Для хозяина ресторана, для кого же еще! А теперь перенесите классификатор пищевых пристрастий на сексуальность. Вы получите такую же, если не большую, глупость. Я вам честно скажу, дорогой мой, меня воротит от самого слова «гомосексуальность», потому что вполне достаточно слова «сексуальность», все остальное — чушь. Наши симпатии, пристрастия и аппетиты лежат в таком широком диапазоне и так меняются в течение жизни, что глупо их градуировать и систематизировать, если речь не идет о том, чтобы заработать на этом деньги, как хозяин ресторана.

Гарри открыл рот и удивленно поднял брови.

— Что ты имеешь в виду? Что классификация нужна для какого-то бизнеса?

— А почему бы и нет? — пожал плечами Северус. — Одна из многих попыток извлечь прибыль из человеческой сексуальности. И не просто бизнес, а основа мировых индустрий, потому что вопросами секса пронизаны все аспекты человеческого бытия. Видите ли, дорогой мой мистер Поттер, цель всякой власти не только власть как таковая, а и получение дивидендов. Управляя массами и контролируя стадо, совсем не дурно попутно стричь золотое руно. А секс… всегда был орудием власти. Секс — фантастическая сила, подчиняющая нас. В основе почти всех наших поступков лежит секс. И те, кто понимают это, используют наши инстинкты, нашу силу и слабость, в своих целях. Спекулируют на наших глубинных чувствах, затрагивая самые ранимые струны, с одним лишь намерением — превратить нас в послушных марионеток и получить некую прибыль. Чем больше мы верим, дрожим и соглашаемся, тем сильнее рука власти. Это было, есть и будет, — безрадостно сказал он. — Если помнишь, Кит, я сказал тебе, что всякую информацию, которую ты получаешь извне, надо анализировать беспристрастно, чтобы понять, ДЛЯ ЧЕГО она тебе послана, КЕМ и С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ. Почему тебе кажется нелепостью разделять людей на устрицефилов и фасолефилов, но ты не против делить тех же людей на натуралов и гомосексуалистов? Это абсурд, мистер Поттер. Скажу больше, это разделение — искусственное, намеренное, преследующее определенные цели! Чтобы управлять группой людей, пользуются известными принципами: «разделяй и властвуй» и, далее, «объединяй и направляй». Так проще и эффективнее работать с людьми. По этому принципу затеваются мелкие побоища и развязываются мировые войны. Не забудьте наклеить себе на лоб бирку, к какой группировке вы относитесь, мистер Поттер, чтобы вас было проще загнать в нужное стойло, а когда надо будет, стравить вас с кем-то из соседнего стойла!

Гарри озадаченно смотрел на раскрасневшегося от пламенной речи друга.

— Ты хочешь сказать, что это все ложь? — прищурился он. — Значит, все религии, которые осуждают… ну… такие отношения… тоже просто управляют и обманывают?

— Наконец-то вы включили мозг, мистер Поттер, это радует, — хмуро сказал Северус. — Именно, управляют и обманывают. Религии особенно хорошо отточили тонкие методы воздействия на стадо. Чего стоят многовековые табу, ограничения и предписания, передаваемые из поколения в поколение, ценные непрекословные заветы добрых пращуров?

— Северус, — перебил его Гарри. — Я знаю многих людей, не верящих в Бога, они тоже плохо относятся к геям и…

— Дорогой мой, — Северус устало провел ладонью по лицу. — Помимо заветов церковнослужителей и напутствий добрых бабушек, существует и государственная система контроля, которая делает вид, что является нейтральной по отношению к религии, и эта система услужливо предлагает нам новейшие исследования в области психоанализа сексуальности, всевозможные теории и псевдопрактики… Опять же, дорогой мой, если не фильтровать информацию собственным разумом, можно загнать себя в духовные дебри, годами гнить в разных заблуждениях и так и остаться зависимым и больным, несчастливым, боящимся самого себя. Тебе этого хочется, Кит?

Гарри покачал головой.

— Нет, конечно… Но, как я понимаю, эти отношения осуждают хотя бы потому, что… э-э… они не способствуют рождаемости, — он смущенно улыбнулся.

Северус дернул бровью.

— Ох, и вы туда же, мистер Поттер, озаботились рождаемостью… Экая беда на нашей перенаселенной планете… Знаете, мне на днях попалась статья в «Медицинском вестнике», как раз об этом. Среди молодых людей был проведен социальный опрос на тему «Что для вас секс?» Ответы были самые разнообразные, начиная от слов «счастье, удовольствие, релаксация, снятие стресса» и кончая профилактикой и лечением болезней. Весь смех в том, что никто из опрашиваемых так и не вспомнил о таком важном аспекте, как продолжение рода, — ухмыльнулся Северус.

Гарри закинул ногу на бедро дорогого друга, обнял его рукой за шею и запустил пальцы в волосы.

— Я бы тоже не вспомнил про продолжение рода, — сказал он. — Я понял про классификации, но… Не рассердишься, если я все равно спрошу… э-э… Что значит, Вебер — «настоящий гей»?

— Вот черт, — буркнул Северус. — Зря я тебе позволил пообщаться с Драко. Уже набрался чепухи!

Гарри всмотрелся в его лицо, пытаясь обнаружить признаки сердитости, но в антрацитовых глазах была лишь насмешка.

— Вебер хотел поменять пол, насколько мне известно, — ухмыльнулся Северус. — Но побоялся. Он видит себя в роли женщины, и ему это нравится. Это то, что я о нем знаю. Возможно, Драко именно это имел в виду.

Гарри вытаращил глаза.

— Но он совсем э-э… не женственный, и не похож даже… Ну, он очень красивый, конечно, но…

— Не манерный и не жеманный? И слава богу, — хмыкнул Северус. Он задумчиво погладил большим пальцем выступающую косточку на бедре Гарри. — Когда ты приходишь поесть устриц, не обязательно писать меню у себя на лбу.

— Тебе он нравится? — осторожно спросил Гарри и напрягся в ожидании ответа. С его точки зрения, прекрасный Парис просто не мог кому-то не нравиться.

— Нет, мой дорогой. Я люблю мужчин, а не притворщиков, — Северус притянул его к себе и зашептал, обжигая дыханием ухо: — Например, люблю вас за то, что вы — это вы, мистер Поттер, мой драгоценный Антиной, мой мальчик, мой мужчина, мой маленький господин и хозяин.

Губы Северуса нежно коснулись уха, прошлись по скуле, и в следующую секунду он впился в рот Гарри таким наглым поцелуем, что Гарри едва не рассмеялся: кем-кем, а господином и хозяином он себя никоим образом не ощущал.

Дата добавления: 2015-09-29