В период империи уничтожаются и те немногие ограничения, которым подлежали иностранцы (иноверцы) в Московском государстве; наоборот, со времен Петра Вел. иностранцев привлекали на территорию государства особыми льготами, которые усилились во времена Екатерины II в отношении к колонистам; привилегии этих последних во многом превышали права граждан. В период империи в первый раз определены условия принятия подданства.
Принятие подданства иностранцем может или тотчас же сообщить ему все права гражданства, или иногда (для некоторых категорий лиц) дать лишь ограниченную правоспособность. К последней категории относятся права евреев. Изгнанные в XIII, XIV и XV вв. из многих государств Западной Европы (Англии, Франции, Испании) и преследуемые в Германии, евреи постепенно подвигались к востоку и проникали в Польшу и русские земли. После возникновения Литовско-Русского государства они нашли здесь особое покровительство со времен Витовта (при полной свободе вероисповедания они пользовались всеми гражданскими правами с некоторыми привилегиями шлехетства). В Московском и Новгородском государствах до XVI в. они пользовались правом въезда; так, в Новгороде известный Схария сделался "ересеначальником жидовствующих". Но с XVI в. в Московское государство въезд евреям был воспрещен; Иовий пишет о москвитянах: "они не впускают их (евреев) в свои пределы". В 1550 г. Иоанн Грозный дал такой ответ польско-литовскому королю: "Жидам ездити в Россию не пригоже". Московские бояре, составляя известную избирательную грамоту для королевича Владислава, включили в нее следующий пункт: "Жидам в Российское государство с торгом никоторыми делы не ездити" (см. также П. С. 3., № 730). По присоединении Малороссии евреям запрещен въезд в нее; отмена этого запрещения, последовавшая в 1729 г., удержалась недолго (П. С. 3., № 5324, п. 14, 5852, 6610, 6614, 6898, 7869 и 8169). В 1743 г. сенат представил императрице Елизавете о дозволении евреям въезда в пограничные места (Малороссию и Остзейский край), но императрица дала следующую резолюцию: "От врагов Христовых не желаю интересной прибыли" (П. С. 3., № 8840). Екатерина II, по присоединении части Литовско-Русского государства со значительным процентом еврейского населения, объявила в указе 1786 г., что позволяет новым подданным пользоваться правами "без различия закона (веры) и народа" (П. С. 3., № 16391); сообразно с этим она в 1791 и 1794 г. г. позволила евреям селиться в Малороссии (в Черниговской и Новгород-Северской губерниях) и Новороссии (П. С. 3., № 17006,17224 и 17605). Император Александр I (в положении 1804 г.) распространил район дозволенной для евреев оседлости на Астраханскую и Кавказскую губернии и разрешил им приезд во внутренние губернии по торговым делам. В то же царствование (в 1813 г.) состоялось узаконение о воспрещении евреям владения населенными имениями (что, как известно, предоставлено было только одним дворянам), а в 1819 г. воспрещено для них право аренды таких имений (П. С. 3., № 28240, 29501,30543). Затем с 20-х гг. XIX в. начинается поворот к сокращению района оседлости евреев: сначала они лишены права жительства в Киеве, Николаеве и Севастополе, а также в селах; по положению 1835 г, потеряли право жительства в Астраханской и Кавказской губерниях. При Александре II права евреев расширены в некоторых отношениях (ук. 27 ноября 1861 г.). Наряду с этим законодательство стремится приурочить главную массу еврейского населения к сельскому состоянию, обращая их деятельность на земледельческий труд (полож. 1804 г., п. 14-18; ук. 1829 г. о еврейских колониях в Новороссии, и общее полож. 1844 г.); при этом колонистам были даны многие льготы (относительно отвода земли, путевых издержек по переселению, постройке домов и льготы от податей и рекрутства); но зато были приняты весьма решительные меры к тому, чтобы удержать их в состоянии землевладельцев: выход из состояния колонистов до 1837 г. был вовсе воспрещен, а потом разрешен с ограничениями. Эти меры, однако, не увенчались успехом.
б) Изгои
Взгляд нашей литературы на происхождение изгоев двоякий. Калачев на основании филологического происхождения слова "изгои" (из и гоитъ - жить) признает, что изгоем назывался тот, кто вышел из родового союза. Общинники же утверждают, что изгоем становился вышедший из общинной связи, ибо возможность существования родовых мстителей за убийство изгоя (Рус. Пр. ст. 1) указывает на возможность связи его с родом. Чтобы решить, какой из этих взглядов и насколько верен, обратимся к памятникам. Русская Правда ставит изгоев рядом с младшими членами княжеской дружины и ограждает их жизнь вирой, равной вире за голову свободного человека. Устав о мостовых разумеет под изгоями людей епископских. Уставная грамота Всеволода о церковных судах называет их людьми церковными и указывает троякий источник изгойства: безграмотность для детей священника, банкротство для купцов и освобождение от рабства для холопов. К этим видам изгойства сам князь прибавляет четвертый источник его - сиротство для князей. Ясно, что условием изгойства был выход вообще из своего прежнего состояния, ибо вполне понятно, что безграмотный сын священника, обанкротившийся купец или вольноотпущенный холоп - уже не могли оставаться в нем. Сиротство как источник изгойства для князей имеет более тесный смысл - лишение наследования в уделах русской земли. На основании приведенных узаконений можно заключить, что изгои или примыкали к княжескому двору, или принимались под опеку церковью. Что касается прав изгоев, то они, несомненно, ниже прав свободных лиц. Уравнение вир за голову изгоя и за голову свободного человека еще не доказывает равенства всех прочих прав. Члены младшей дружины князя (к числу которых принадлежали и некоторые изгои) были в уголовном отношении сравнены со свободными лицами, а между тем они были большей частью лица несвободные.
Все прочие изгои, не входившие в состав младшей дружины князя, составляли обыкновенно крепостное население сел. Ростислав Смоленский своей грамотой 1150 г. передает церкви "села с изгои и землей". Это происходило оттого, что главным (и типичным) источником изгойства был либертинат. На это указывает "изгойство-имание", т. е. увеличение уплаты за детей холопа при освобождении отца, против чего вооружалось духовенство в своих поучениях. Вольноотпущенные так же, как и в римском праве, не становились в силу своего отпущения вполне свободными, а оставались в некоторых как бы зависимых, обязательственных отношениях к прежнему господину. Весьма часто случалось, что вольноотпущенный, не имея средств к жизни, селился на земле своего господина и мало-помалу делался его крепостным. Изгои, попадавшие под опеку церкви, поступали или в крепостное состояние на церковных землях, или в состояние городских обязанных церкви ремесленников.
в) Холопы
Состояние холопства есть только наибольшее ограничение прав, но не окончательное лишение их; холопы обладали некоторыми правами, почему и речь о них должна быть отнесена к учению о субъектах, а не к учению о вещах (объектах). Даже строжайшее (вообще и в частности по отношению к институту рабства) из прав - право римское - не вполне низводит рабов на степень вещи; славянское же, отличающееся мягкостью своих основных положений, - тем более.
Происхождение холопства. Факты языка указывают, что древнейший первоисточник рабства находится в связи с семейным правом. Слово "семия" (по словарю Востокова) означает "рабы", домочадцы. Вместо термина "холоп" с древнейших времен употреблялось слово "сирота": так, епископ Лука (ок. 1036 г.) учил: "и своим сиротам милостиви будете". В Московском государстве служилые люди в отношении к государю именовались холопами, а тяглые - сиротами. Термины "челядь" (чадъ, чадо), "раб" (робя, робенец, ребенок), "холоп" (в малорос. хлопец = мальчик, сын) одинаково применяются как к лицам, подчиненным отеческой власти, так и к рабам. Вследствие такой связи института рабства с семейным правом и самый характер его обусловливается характером последнего. У народов с суровыми семейными отношениями и институт рабства получает строгий характер; напротив, у народов таких, у которых отеческая власть менее сурова, и рабы почти приравниваются к подчиненным членам семьи. К таким народам принадлежат и славяне.
Источники холопства. Переходя к уяснению юридических источников холопства, находим, что оно могло возникать из отношений международных (т. е, отношений к иностранцам), семейных, обязательственных (в сущности, экономических) и уголовных (лишение права за преступления). К этим основным источникам потом присоединяются производные.
Отношения к иностранцам в древние времена могли доставлять рабов и независимо от войны, т. е. можно было овладеть личностью иностранца и не в виде военной добычи. У русских только в отношении к азиатским народам это сохранялось довольно долго, но в отношении к европейским народам было предотвращено международными трактатами еще с X в. С того времени источником рабства для иностранцев остается только плен, который в то время имел совсем иной характер, чем теперь. Целью войны тогда было обогащение различным имуществом и челядью, и, следовательно, попавший в плен иностранец (воин или мирный житель - безразлично) поступал в рабство. Такому понятию о плене как об источнике рабства, по-видимому, противоречит известие о славянах императора Маврикия, который говорит, что "пленники у них остаются не в вечном рабстве, как у других народов, но назначается им определенное время, по прошествии которого предоставляется их произволу или остаться у них в качестве свободных, или возвратиться к своим, заплатив выкуп". Это можно объяснить тем предположением, что приведенное известие относится к пастушескому быту славян, когда личность пленника не имела экономической ценности для них в силу отсутствия спроса на рабочую силу. При захвате в плен иностранца победители рассчитывали не на труд его, а на выкуп, который они могли получить за его освобождение; поэтому, при неосуществлении их расчетов, выгодней было просто выпустить пленника на свободу. Доказательством такого отношения к пленникам может служить русское сказание о половчине, долго сидевшем в оковах у своего господина и потом отпущенном последним под честным словом, что он принесет выкуп. Содержание пленных в заключении и даже убиение их случалось и в более позднюю, христианскую эпоху в XII, XIII и даже XIV в. (в 1322 г. множество пленных немцев было повешено новгородцами у Выборга), но это были исключения. Вообще же мягкость славянского права имела место и здесь (освобожденного пленника, например, не бросали на произвол судьбы: он получал права гражданства и очень часто определялся на службу к князю).
Вообще плен как источник рабства известен с X в. Но в этом веке пленные поступали в рабство не к частным лицам, а к предводителям на войне, т. е. князьям, которые и делили их между своими сподвижниками в смысле дара: "Ольга (пленных древлян) овых изби, а других работе предаст мужем своим". С XI в. и частные воины получают непосредственно право на плененных ими как на военную добычу ("пленил боярин - боярина, гражданин - гражданина, смерд - смерда"). Тем не менее значительная часть пленников и тогда отделялась в пользу князя (в Московском государстве эта часть называлась пленниками "в государеве имени") и обращалась в служилых людей (см. "Обзор" ч. 1, об иноземцах - служилых людях).
В вечное ли рабство поступали пленные, или же только во временное, кабальное? По договорам русских с более цивилизованными народами (особенно греками), пленные должны были быть возвращены или в обмен, или же за выкуп, для чего выкупная цена пленных была таксирована (20 зол. по дог. Ол., ст. 9; и от 10 т. зол. до 5 зол., смотря по возрасту и качеству, по дог. Игоря, ст. 7). В случае несостоятельности пленного и, следовательно, невыкупа его, можно думать, применялось на Руси правило Закона судного, по которому такие пленники остаются в рабстве до отработки цены выкупа. Этому предположению, на первый взгляд, может показаться противоречащим существование в этот же период права продавать пленных. Но это кажущееся противоречие разрешается тем же Законом судным: по его постановлениям, пленник продается не в вечное рабство, а только до окончания отработки выкупа; продается право на остающуюся отработку выкупа, причем отработанная часть его засчитывается и покупщиком. Применением в земский период правила Закона судного можно объяснить возникновение в Московском государстве постановления о том, что пленный поступает не в вечное, а пожизненное, кабальное холопство (его дети свободны; см. Указн. книгу вед. казначеев, ст. V, 17). Удержался ли этот закон в последующее время? Полагают *, что нет: "В Уложении от этого указа (говорит проф. Сергеевич) не осталось ни малейшего следа". Действительно, Уложение (XX, 61) постановляет, что предметами сделок (приданой, купчих, завещаний и дарственных) могут быть холопы полные, докладные, купленные и полоняники (но не кабальные). Однако след указа 1556 г., и след довольно яркий, есть и в Уложении, а именно: если литовские пленники, женившиеся на русских крепостных или старинных рабах в боярских дворах, а также пленницы литовские, вышедшие замуж за холопов, заявят, что не хотят ни возвращаться в Литву, ни оставаться "у своих бояр", то могут жить "на воле, где кто похочет", даже со своими супругами, но при этом прибавляется: "а которые литовские полонянники были у записки перед бояры, и по-хотели жить у тех же, у кого прежде того жили, - и те отданы тем людям, кто у кого живет" (XX, 69). Эта последняя прибавка, думаем, составляет ключ к пониманию предыдущего узаконения (ст. 71), т. е. пленники в XVII в. вообще не остаются в холопстве, если сами добровольно не вступят в него, и тогда становятся уже полными холопами. По общему же правилу, при заключении мира пленники могут возвратиться в свое отечество или остаться жить в своем новом отечестве в качестве свободных граждан (ср. ст. 37). Впрочем, следует иметь в виду, что Уложение говорит о литовских пленниках и тем дает право предполагать, что не всякие пленники пользовались такой льготой, что к пленникам из восточных народов едва ли применялись те же правила (см. XX, 99), хотя и с такими племенами уже заключались международные трактаты об освобождении, выкупе или размене пленных (см. дог. 1670 г. в П. С. 3., № 479). Зато правило, применяемое к литовским пленникам, не могло не применяться к пленникам из других европейских государств, как это и постановлялось в трактатах со Швециею, например, 19 октября 1649 г. (П. С. 3,, № 19). Впрочем, в действительности большая часть пленных, попадавшая в руки частных лиц, получала от своих владельцев земли и обращалась в крепостных крестьян (как и обыкновенные вольноотпущенные) или оставалась в качестве дворовых слуг. Остальные же пленные, поступая на службу к князю, получали привилегированное значение в государстве.
_____________________
* В.И. Сергеевич: Рус. юрид. древн., I. стр. 133.
_____________________
Вообще плен как источник рабства все более и более сокращается уже в XIII, XIV и XV вв. Причины этого в том, что прежний частный интерес войны постепенно переходит в политический, т. е. война превращается в средство достижения интересов исключительно государственных (приобретение части территории и т. д.). Этот переход ознаменовался запрещением захватывать в плен мирных жителей и их имущество (в первый раз по договору с ляхами, в 1229 г.).
Семейные отношения. Оба рода семейных отношений, как супружеские, так и отношения родителей и детей, могли служить источником рабства (впрочем, собственно производным источником, когда уже существовало рабство как институт, отдельный от семьи).
Супружеские отношения. В древнейшее время брак с несвободным лицом влек для свободного потерю свободы. Но в Русской Правде это правило было существенно ограничено (Кар., ст. 120). Только женившийся на рабе без договора с ее господином лишался свободы и поступал в рабство к ее господину, договором же такое последствие можно было устранить. Выход в замужество за холопа, по-видимому, всегда вел для свободной женщины потерю свободы (хотя памятники об этом не говорят). В московском праве разбираемое влияние брака между рабом и свободным на правоспособность последнего было определено весьма строго и безусловно: "по робе - холоп, по холопу - роба" (Суд. цар., ст. 76; Уложение XIX, 37 и XX, 31). Из этого можно бы заключить, что институт рабства идет к усилению; на самом же деле это было не так. В XVII в. упомянутое постановление имело небольшую возможность применения. В это время население всех классов строго прикрепляется к своим занятиям, службе или земле. Поэтому служилый муж, женившись на рабе, не выходит из своего состояния и не обращается в раба, а, напротив, влечет свою жену в свободное же состояние (уплатив "вывод" за рабу 50 руб. по таксе). Равным образом посадская женщина, вступив в бегах в брак с холопом, могла не только сама возвратиться в посад, но и мужа ввести в городскую общину, без всякого возмездия его господину (ибо последний, дав согласие на брак, конечно, в силу желания обратить посадскую женщину в свою рабу, становился как бы нарушителем интересов государства, желавшего увеличить численность посадского населения). Точно так же и крестьянка, вышедшая замуж за холопа своего помещика, освобождала его (см. Улож., XIX, 38 и XI, 17,18). Таким образом, и этот источник, благодаря отсутствию поддержки со стороны государства, мало-помалу иссякал. Что касается отношений родителей и детей, то здесь имело место то общее правило, что рожденный от холопа - холоп. Русская правда рассматривает "от челяди плод" (Кар., 111) как естественное приращение имущества господина. Но в первоначальную эпоху христианства на Руси, когда рядом с законносупружескими отношениями допускалось и наложничество, возможно было, что отец свободный давал жизнь сыну или дочери от наложницы; в таком случае становилось неясным, в какое состояние дожжен поступить рожденный. Русская Правда разрешила этот вопрос (ст. 110 Кар.) так: дети от рабыни до смерти отца не считаются свободными, но после смерти его, хотя наследства не получают, но становятся свободными вместе с матерью. Это подтверждается историческими фактами: Владимир Св. был сын рабыни-ключницы, а между тем в своих правах ничем не отличается от братьев, хотя в общественном мнении такое происхождение представляло неисправимый порок (как это видно из приема, оказанного Владимиру Рогнедой). Наконец о детях, рожденных до поступления их родителей в рабство, в памятниках земского периода никаких постановлений нет. В Судебнике же определяется, что дети, родившиеся до поступления их родителей в рабство, остаются свободными; но несовершеннолетние могли быть записаны отцом при поступлении его в рабство в общую кабалу (Суд. цар., ст. 76).
Вопрос о праве отца на свободу своих детей относительно древнейшего времени можно a priori решить утвердительно. Отеческая впасть в то время равнялась власти господина над его рабами; следовательно, и отец мог распоряжаться своими детьми наравне с рабами. В праве Московского государств а в этом отношении есть некоторая неясность, которая разрешается в истории семейного права. Герберштейн, вероятно, по аналогии с римским правом, утверждает, что в Москве отец мог продать своего сына три раза, после чего отеческая власть будто бы прекращается, но в наших источниках указаний на это нет.
Отношения обязательственные. Говоря вообще, обязательственные отношения древнего времени существенно отличаются от современных: теперь право одного контрагента (обязывающего) простирается только на известное действие другого (обязывающегося), тогда же оно большей частью простиралось на всю личность последнего (приближаясь к вещному праву). Среди обязательств как источников рабства надо различать: обязательства, самое исполнение которых влечет рабство, и обязательства, устанавливающие рабство только при невыполнении их. К числу первых относится личный наем, к числу вторых - договор займа. Личный наем locatio conduc-tio operatum, а не operis), т. е. поступление в личное служение, при некоторых условиях ведет к лишению свободы. По Русской Правде, тот делается холопом, кто примет тиунство или ключ себе привяжет без договора; договором же можно было предупредить это последнее. Однако из других мест Русской Правды видно, что такие договоры заключались редко, так что тиуны вообще считались людьми несвободными (Кар., ст. 77). В Московском государстве первоначально удерживались приведенные постановления Русской Правды с некоторыми лишь изменениями: по судебникам (суд. 1-й, ст. 66 и суд. цар., ст. 76), ключничество только в селах сопровождается холопством, в городах же ключники остаются свободными. Кроме того, сельское ключничество и тиунство, по царскому Судебнику, ведут к холопству лишь тогда, когда они укреплены (письменно) "докладною грамотою". С конца XVI в. личный наем, по-видимому, все ближе подходит к рабству, и в начале XVII в. устанавливается то общее правило, что всякое личное услужение ведет к пожизненному (кабальному) холопству, если поступивший на службу пробыл известное количество времени у одного хозяина. Указ 1597 г. всякое личное услужение, длившееся более полугода, обратил в источник кабального холопства. Царь Василий Шуйский в 1608 г. без совета и согласия боярской думы отменил постановление 1597 г. и запретил выдавать обязательные кабалы на таких вольных слуг; но в следующем году боярская дума собственной властью отменила этот указ царя и восстановила действие закона 1597 г. Уложение еще более сократило срок свободной службы: полугодовая давность была уменьшена до трех месяцев. Такой ход законодательства указывает, очевидно, на стремление законодателя усилить рабство; но надо припомнить, что полное рабство, сопровождающееся личным наймом, по Русской Правде, с XVII в. обращается уже только в кабальное холопство. Кроме того, в XVII в. дворовая служба по договору вошла в общий обычай и не влекла уже в рабство (см. ниже о договоре личного найма, а также о службе без договора, но и без укрепления в холопство "вольных гулящих людей". Особенно много было таких вольных работников при монастырях и архиерейских домах: "живут временно, Бога ради тружаются..., а иные из найма живут по году и по два и сколько кто захочет; а которые и есть работники устарелые, и те живут по своим волям; не хотят жить - и прочь пошел, а неволить их не почему" (см. "Челобит. XVII в."', изд. Куприяновым в "Отечеств, зап.", т. С1).
Столь же обильным источником холопства служил первоначально договор займа, который, впрочем, вел к нему не прямо, а косвенными путями и особенно своим неисполнением. Заем в древнее время обеспечивался обыкновенно личным закладом (т. е. закладом личности должника кредитору). Таким образом и устанавливалось временное холопство, именуемое в земский период закупничеством, а в Московском государстве - служилой кабалой.
Закупничество продолжалось до отработки долга с процентами или до уплаты его, а служилая кабала - до смерти или холопа, или его господина, не переходя к преемникам ни того, ни другого. Права господина на закупа или служилого холопа отличались от прав на полного холопа; они состояли в праве владения и праве пользования им наравне с полным, но без прав а распоряжения, имеющего место в полном рабстве. В случае продажи закупа его господином, по Русской Правде, он становился свободным (Кар., 73), а купивший его мог получить заплаченную цену обратно; если же закуп был перезаложен его господином другому, то сделка считалась недействительной, но закупничество продолжалось. К полному рабству договор займа вел в случае нарушения его со стороны должника или несостоятельности последнего. Относительно нарушения его Русская Правда делает следующие постановления: если закуп бежит, то "обель" (полный холоп, Кар., 70); если же закуп не тайком, но явно идет к князю или судьям жаловаться на обиды господина, то ему должна быть оказана справедливость, очевидно, потому, что в первом случае он нарушает свое обязательство, а во втором нет. В московском праве "беглые грамоты" являются одним из источников рабства; но в самых памятниках законодательства Московского государства нет соответствующих постановлений о беглых кабальных холопах. Несостоятельность (банкротство) ведет к полному холопству, хотя и не непременно. В Русской Правде различаются три рода несостоятельности: I) несостоятельность, происшедшая не по вине должника, из случайных причин (пожара, кораблекрушения, истребления имущества); в таком случае наступает обязательная рассрочка долга; 2) несостоятельность, возникшая по вине должника (пьянство, расточительность); при этом предоставляется выбору кредитора - или отсрочить уплату долга, или же продать должника в рабство; 3) несостоятельность мнимая (злостное банкротство), когда должник преследуется и наказывается, как вор, уголовным порядком (Кар. ст. 68 и 133). Для нас интересен в настоящее время по своим последствиям второй род несостоятельности - несостоятельность, происшедшая по вине должника. П. С. 3., При конкурсе нескольких кредиторов несостоятельный, по Русской Правде, может быть продан с публичного торга (Кар. ст. 69: "вести его на торг и продать"). То же можно разуметь и при отсутствии конкурса (ст. 68 говорит о несостоятельности вообще: "ждут ли ему, продадут ли его - своя им воля"). Впрочем, нужно думать, что продажа в холопство при одном кредиторе наступала лишь тогда, когда несостоятельность была безнадежна вполне; если же долг мог быть отработан, то несостоятельный выдавался кредитору для отработки долга. Если неясную 122 (Кар.) ст. Русской Правды: "Вдачь - не холоп, и ни по хлебе робят, ни по придатце" - перевести: "Выданный головой для отработки (выдачь) - не холоп, равно как и работающие за прокормление (во время голода) и за проценты", - то. в этой статье мы получим категорическое отрицание холопства несостоятельного должника, отрабатывающего свой долг. В этом убеждает определение в Русской Правде таксы для отработки долга в продолжение известного срока (года): именно годичная работа жонки с дочерью оценивается ею в 1 гривну (ст. 65). Конечно, при такой таксе значительный долг не мог быть отработан за всю жизнь должника и, переходя на детей должника, приближал его к состоянию полного холопства. В московском праве несостоятельность никогда не ведет к холопству, но должник выдавался головою кредитору до искупа, причем, в случае невозможности для одного должника отработать долг, в такое "закупничество" поступала и его семья. Вообще же несостоятельность дебитора к концу московского периода мало-помалу перестает служить источником холопства, как полного, так даже и кабального. Кроме этих обязательств, влекущих холопство, надо указать еще на договор купли-продажи как на первоначальный источник его, т. е. на самопродажу. В Русской Правде на ее существование нет указаний, но из того, что судебниками (Суд. 1-й, ст. 76; Суд. цар., ст. 66) она допускается, можно предположить существование ее и прежде; вообще же большого значения она не имела и к XVI в. совершенно исчезла.
Преступления ведут к рабству в трех случаях: 1) в наказание за известные преступления полагалось полное лишение прав (поток - лишение личных прав к разграбление - лишение прав имущественных); при этом могло наступить и лишение жизни, но обычно применялось лишение свободы: преступник делается рабом князя (договор смоленского князя с немцами 1229 г., ст. 11: "Если разгневается князь на своего человека, и отнимает все, и жену и детей в холопство, то наперед надо уплатить долги его немцу"); 2) если преступник оказывается несостоятельным для уплаты денежных взысканий или штрафов за преступление, то он поступает в рабство или к князю, или к потерпевшему; 3) для закупа всякое преступление вело к полному холопству: если закуп, украв что-либо, убежит, то господин его не отвечает; но если он будет пойман, то предоставляется выбору господина или уплатить штраф и обратить закупав полного холопа (как нарушившего обязательство), или же продать его и из вырученных денег вознаградить потерпевшего, а остальное взять себе в удовлетворение нарушенного обязательства (Рус. Пр. Кар., ст. 75). В московском праве преступления уже не в едут к холопству. Несостоятельный преступник в эпоху Судебников выдавался головою истцу (до искупа), но в эпоху Уложения и это было отменено. Рабство за преступления было почти во всех случаях заменено лишением жизни.
Из производных источников холопства самым важным является купля-продажа рабов (а не самопродажа, которая принадлежит к первоначальным источникам). Сделка купли-продажи, по Русской Правде, считается состоявшейся, хотя бы покупщиком был дан незначительный задаток, но в присутствии самого продаваемого раба (Кар. ст. 119). Этим выражается как бы необходимость согласия раба на его продажу, чем отличаются права на рабов от вещного права.
Виды холопства. Из предыдущего можно было видеть, что существовало рабство двоякого рода: временное и вечное или, иначе, неполное и полное *. Рабство первого рода отличалось от второго не только продолжительностью, но и существом прав господина. В эпоху Русской Правды временное холопство определялось сроком действия обязательства, из которого оно возникло, в московском же праве (с очень ранней эпохи) оно получило определенность независимо от обязательств, а именно сделалось пожизненным; предел его обозначался не только смертью холопа, но и смертью его господина, не переходя на наследников того и другого. Этот вид рабства сделался особенным (sui generis) и самостоятельным под названием служилой кабалы. Он возникает уже по особому договору (кабале) независимо от договора займа или личного найма, хотя прежние признаки личного заклада за долг все-таки сохраняются. Такое древнее понятие служилой кабалы в первый раз оформлено в законе 1597 г.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |