Проф. М.Ф. Владимирский-Буданов 36 страница

______________________

* Проф. Сергеевич (Юр. др. I, 140) говорит, что составитель Русской Правды "различил два вида холопства, обельное и полное"; но обельное и есть полное (последний термин в Русской Правде не встречается); вид неполного холопства - закупничество - проф. Сергеевич не признает таковым.

______________________

Права господина на кабального отличались от его прав на полного холопа только отсутствием права распоряжения; но кабальное холопство вообще представляло путь весьма скользкий к полному холопству. Могло ли кабальное холопство повести к полному? Известно, что в Московском государстве до 1597 г. было множество случаев владения холопами без крепостей, так называемых "старинных". Какой первоначальный источник можно предположить для такого вида холопства? Конечно, можно думать, что крепости на таких людей утратились, но можно также думать, что холопство могло образоваться путем давности. Если кабальный холоп перешел по наследству, что можно доказать духовной грамотой, и при этом не протестовал (допустил такой переход), то он превращался из кабального в полного *. Правительство принимало меры против перехода кабального холопства в полное, для чего была установлена специальная форма укрепления их у постельничего; было воспрещено брать кабалу на отца и сына вместе, а также на брата с братом и дядю с племянником, чтобы таким образом фактически кабальное холопство не превращалось в вечное, полное **.

______________________

* В этом именно смысле (гипотетически) можно истолковать статьи обоих судебников о духовной грамоте как источнике холопства (Суд. 1-й, ст. 66 и Суд. 2-й, я. 76), которые, впрочем, могут иметь и другой (общепринятый) смысл, а именно тот, что по духовной холоп принадлежит тому из наследников, кому он назначен в духовной. В виде предположения мы выразили первую догадку в своем толковании ст. 76 царского Судебника (Хрест. Вып.П, изд. 1887 г., стр., 163), употребив такие оговорки: "По-ендимому, дается (такой) смысл"; "если принять духовную за один из источников рабства... " Между тем проф. Сергеевич (Рус. юрид. древн., I, 145, прим.) приписывает нам эту мысль как положительное утверждение и затем излагает известное общепринятое толкование, указанное тогда же и нами.

** См, доп. Л.

______________________

В XVII в. источники полного холопства исчезли почти все.

Укрепление холопства. Первоначально государство невмешивалось в отношения рабства; в период Русской Правды нет ясных следов укрепления государственной властью прав господина на новоприобретенного раба: известно только, что приобретение раба посредством купли требовало особого условия в формах заключения договора, но это не означало еще вмешательства государства. Проф. Сергеевич, относя ст. 119 Кар. сп. Русской Правды не к купле-продаже холопа от стороннего владельца, а к самопродаже холопа, полагает, что выражение "ногату даст" означает не задаток, а пошлину, и видит здесь свидетельство об укреплении холопства в эпоху Русской Правды. В доказательство того же можно привести то, что в некоторых списках Русской Правды при перечислении пошлин упоминается пошлина "от головы". Но все эти указания не ясны и сомнительны. Лишь в московском праве начали устанавливаться особые формы государственного укрепления, в чем выразилось, что государство придает значение этому институту и берет его под свою опеку. Сначала, до 1568 г., укрепление холопства совершалось или в Москве (у казначеев), или в провинциях у наместников с судом боярским, т. е. таких, которым вверялась вся полнота центральной власти. Прочие наместники, не обладавшие правом высшего уголовного суда, не могли и укреплять холопства. Но, по второму Судебнику, и наместники первого рода не могут выдавать правых и "беглых" грамот на холопство, а только полные и докладные. В 1536, особенно в 1597 г. законом были установлены подробные правила укрепления как для новых будущих случаев, так и для возобновления старых крепостей. По этим указаниям, укрепление должно совершаться в Москве, в холопьем приказе, а в городах - у приказных людей.

Юридическое положение холопов и права господина на холопа. Относительно правоспособности холопов, так же как и относительно прав на них господина, в наших памятниках замечается двойственность. По одним источникам, определяющим юридически положение холопов, последние лишены всякой правоспособности; по другим же, говорящим о фактическом положении их, они являются наделенными некоторыми правами. Русская Правда не допускает для холопа права собственности и вообще имущественных прав (кроме права на peculium, т. е. на то, что находится всегда на нем и с ним); по ее постановлениям, если раб в бегах приобретет имущество, то, так как он сам принадлежит господину, и долги, которые он может сделать, падают на господина, и приобретенное имущество принадлежит господину же. Холопы не могут по закону вступать в самостоятельные обязательства: по Русской Правде, если холоп задолжает, то господин обязан или уплатить долги, или выдать кредитору самого холопа, если только кредитор не знает, что он имеет дело с холопом, в противном случае он лишался своих денег (Рус. Пр. Кар. 128-129). Наконец, холопы не допускаются законом к послушеству на суде (Р. Пр. Кар. 99), кроме некоторых незначительных исключений. Такова правоспособность рабов по определению закона. Фактически же они вовсе не были так бесправны, что мы можем видеть из других памятников. В договоре 1229 г. говорится, что если немец даст княжему холопу или другому доброму человеку деньги в долг, а он умрет, не заплатив их, то тот, кто получает его наследство, должен платить немцу. Здесь холоп уравнивается "доброму человеку" и ему приписываются права входить в обязательства, владеть имуществом и передавать его по наследству. По новогородскому законодательству, холоп обладает и процессуальными правами иска, ответа и свидетельства (против холопов же; Нов. судн. гр., 12). По договорам Новгорода (1195) и Смоленска (1229) с немцами, насилие над рабыней есть деяние наказуемое, как преступление против чести. Когда в договорах между князьями постановлялось: "А хто холоп или раба имет ся тагати с осподарем", то здесь разумеется иск о свободе перед властями другого княжества, куда перешел ответчик. Иски о свободе всегда допускались как единственное средство против насильственного закабаления. Быть может, в приведенных выше случаях разумеются именно "княжие холопы", которые, действительно, не только равнялись по правам со свободными лицами, но и превосходили их.

В Московском государстве холопы пользуются правами личными, именно на честь (Суд. цар. 26; Улож. X, 94). Что касается имущественных прав, то холопы княжие (великих и удельных князей) владеют вотчинами купленными и пожалованными (Ак., отн. до юр. быта I, № 103 и др.). Люди боярские также владели вотчинами по пожалованиям своих господ, даже более: слугами бояр были нередко богатые вотчинники древнего благородного происхождения: по свидетельству Авраамия Палицына, боярин Борис Годунов и его родственники и клевреты привели к себе в неволю на службу в свои дома многих не только из простых, но и почетнейших людей со многими имениями, с селами и вотчинами. Иногда в дарственных на землю какому-либо помещику даритель обязывал этого последнего, "чтобы он с тою деревнею не отдавался в холопы" без ведома собственника (Ак., отн. до юр. быта, № V, 63 и JSf° XVI). Такие слуги сами владели холопами; Уложение царя Алекс. Мих. упоминает в числе рабовладельцев "дворовых людей" (XX, 4). Но все это уже не холопы, а скорее клиенты (см. выше). Но в московский период многие права распространены (фактически) и на простых холопов частных лиц, особенно того их разряда, который называется задворньши холопами, т. е. и с помещенными на землях господина. Они уже по одной необходимости имеют право на движимое имущество ("животы"), необходимое при обработке земли; оно после их смерти переходит по наследству к их родственникам. Обязательства, заключенные ими, признаются законом (Ук. 1624 и 1628 г. г.). Указаний о правах холопов по обязательствам из договоров можно отыскать в источниках весьма значительное количество (см., например, Ак. Юр. № 237). Уложение царя Алекс. Мих. упоминает о холопах, владеющих лавками и дворами в посадах (и запрещает это: XIX, 15-16). Закон 1582 г. говорит о холопах как истцах и ходатаях по делам, обращающих адвокатуру в свое ремесло. Все это показывает, что на практике холопы обладали некоторыми правами и что права их росли с течением времени.

Что касается прав господина на холопа, то первоначально они ничем не были ограничены Некоторые следы ограничений замечаются с христианской эпохи, но эти ограничения более нравственного, чем юридического характера *. В Двинской уставной грамоте - памятнике XIV в. - говорится, что "если господарь огрешится, ударит своего холопа или рабу и случится смерть, в том наместники не судят и штрафа не берут" (уст. Двин. грам., ст. 11). Из этого можно вывести, что убийство холопа считалось грехом, или же, что непредумышленное ("огрешится" - ошибется) убийство его не карается штрафом. Во втором случае специальное упоминание об отсутствии штрафа за непредумышленное убийство холопа заставляет думать о существовании штрафа за намеренное убийство его. По Уложению царя Алекс. Мих., господин уже не имеет права на жизнь своего холопа: "кому выдадут вновь его беглого холопа, то господину приказать накрепко, чтобы он того беглого своего человека до смерти не убил и не изувечил и голодом не уморил" (XX, 92). Еще ранее законом было определено право холопов требовать от своего господина прокормления во время голода (ук. 1603 г.) и дано им в некоторых случаях право иска (например, рабыне-наложнице) против своего господина (Ул. XX, 80). Наконец, указом 1606 г. было установлено, что господин обязан выдавать замуж своих рабынь по достижении ими 18-летнего возраста, женить холопов, достигших 20 лет, и овдовевшую рабыню вновь выдать замуж по прошествии двух лет после смерти ее мужа.

_____________________

* В статьях, заимствованных из византийских источников, но приписываемых к Русской Правде, между прочим, читаем: "Аще кто бьет раба своего или рабу свою жезлом, а умрет от руку его, судом за ся мстить (т, е. подлежит уголовной ответственности), Аще ли пребудет день или два, да не мстит, свое бо есть имение" (т. е. смерть, последовавшая не тотчас за побоями, не влечет наказания).

_____________________

Таким образом, мы видам, что права господ ограничиваются и рабство получает все более и более мягкий характер. Этому смягчению содействовали многие условия, главнейшим же образом следующие три: I. Относительная национальная мягкость славянского права вообще. 2. Более значительным условием было проникновение и распространение на Руси христианского учения и его начал. Под влиянием этого учения, как учения морального (а не политического и юридического), юридические институты, не гармонирующие с ним, не уничтожаются, а только получают соответствующий характер. В дошедших до нас поучениях и вообще в духовной литературе мы действительно видим, что церковные учители стремятся всеми силами ослабить рабство, смягчить отношения господ к холопам. Ввиду человеческого и религиозного равенства всех людей они (епископ Лука, митрополит Иоанн и др.) требовали от господ давать рабам достаточное содержание, регулировали право наказания (от 6 до 30 ударов лозой, по поучению XIII в., "а больше 30 ран не велим"), запрещали увеличивать выкупную плату за раба (сравнительно с покупной), продавать раба-христианина нехристианину и вообще советовали относиться к ним по-человечески. Иосиф Волоцкий изобличает тех, которые "только обременяют холопов работою и наказывают ударами, а одежды и пищи не дают, голодом морят и о душах их не заботятся, между тем как мы все одинаковы и по тепу и по душе". Особенно ярко выразилось учение церкви и обычного права о рабах в Домострое, где они приравниваются к членам семьи. Все это не могло, конечно, не оказать сильного влияния на весь институт рабства. Наконец, последней немаловажной причиной смягчения рабства было изменение государственных интересов. Очищаясь от начал частных, государство не находит для себя выгодным укреплять массы граждан за единицами и, усиливая некоторых, ослаблять самого себя. Перестав дорожить этим институтом, государство перестало и поддерживать его законодательными мерами.

Освобождение холопов. Освобождение холопов от рабства бывает или по воле господина, или при известных обстоятельствах по требованию закона, Освобождение по закону, как видно из памятников, существовало только в московском праве; в первом же периоде нашей истории практиковалось только освобождение по воле господина. Сначала мотивом освобождения был только выкуп за деньги, Нет, однако, сомнения, что и тогда были случаи дарового освобождения, преимущественно перед смертью, по духовной господина - случаи, особенно умножившиеся с принятием христианства под влиянием тех условий, которые, как указано выше, содействовали смягчению рабства. Впоследствии это перешло в обычай: нередко по завещанию умирающий освобождал всех своих рабов, и, почти по общему обычаю, всякий освобождал по крайней мере часть их. То же часто происходило по случаю какого-либо торжественного события. Освобожденный получал обыкновенно "наделок", который в большинстве случаев состоял из коня со сбруей и одежды; но все-таки оставался в доме своего господина и в некоторой зависимости от него или его наследников. В Московском государстве такой зависимости уже не существовало; закон требует от освобожденного обязательного выхода из дома его господина под страхом нового обращения в холопство. Господин обязан при освобождении холопа при жизни выдать ему за своей подписью отпускную грамоту; при освобождении же по завещанию такую грамоту выдавал душеприказчик. Эти грамоты укреплялись в приказах, а в городах - у наместников, имевших право боярского суда. Освобождение по закону, как уже сказано, встречается только в памятниках московского права. Оно следует при известных отношениях или господина к рабу, или господина и раба к государству. К первому роду относятся следующие случаи (упомянутые выше): 1) если во время голода господин, не желая содержать холопов, прогнал их, то правительство освобождало их (Улож., XX, 41, 42); 2) освобождение наступало также в том случае, если господин не выдавал замуж или не женил достигших узаконенных лет рабов (девица 18 и парень - 20 лет), а также препятствовал новому замужеству вдовы по прошествии 2 лет после смерти ее мужа,

3) холоп, принявший христианскую религию, становится свободным, если его господин оставался некрещенным (Улож. XX, 71) *. Из отношений второго рода освобождение возникает в следующих случаях:

______________________

* При этом господин получает выкуп в 15 руб. за человека. Но кто платил выкуп? Проф. Сергеевич говорит: "давался за них выкуп"; Уложение говорит: "И платить те деньги им собою".

______________________

4) если холоп захвачен в плен и потом убежал или каким-либо образом освободился из плена, то он остается уже свободным (Суд. 1-й разумеет только плен татарский; Цар. Судебник и Уложение - всякий). В этом выразилась полная противоположность воззрений новых народов античным (где постлимития имела всегда строгий характер). Холопы рассматриваются уже как граждане, потерпевшие за свое отечество. 5) Наконец, освобождение холопа наступало и по вине его господина, именно в случае обвинения его в политическом преступлении, как, например, в изменническом отъезде в другое государство (Улож. XX, 33). В этом надо видеть последствия прежней полной конфискации. Если вместе с господином перебежал и холоп, то по возвращении последний (по Суд. цар., 80) не освобождается, только сам государь может дать ему вольную грамоту *.

_____________________

* "Опричь того, нечто кому государь пожалует даст вольну грамоту"; Дебольский под "государем" здесь разумеет рабовладельца, а "вольную грамоту" считает "отпускной"; но такой терминологии не было (см. ст. 72 Суд. цар.). Равным образом выражение "государь пожалует" есть специальный термин для актов, исходящих от царя.

_____________________

Освобождение убежавшего холопа по давности вовсе не полагалось: бежавшего господин мог отыскать когда бы то ни было ("холопу и робе суд от века"); но приобретение бежавшим некоторых знаний (поступление в духовный сан) тем самым освобождало его (Улож. XX, 87); впоследствии, в XVII в., вступление холопа в брак с лицом свободного состояния лишало его господина права над его личностью.

Кроме того, существовало фактическое освобождение - побег в степи, в казачину. Он практиковался в обширных размерах, но уже далеко не к пользе государства, что и показывают события начала XVII в.

Конец института рабства и новое его возникновение. В XVI в. на окраинах Русского государства образовались свободные общины казаков: донских и днепровских. В них выразился протест против существовавших государственных форм; притом у первых протестующих элементов было меньше, чем у вторых, что обусловлено было характером жизни государств, в которых они возникли, т. е. Московского и Литовско-Русского. До начала XVII в. эти общины были полезны для государства, особенно в борьбе с мусульманами. Но с течением времени усилившиеся побеги холопов в эти общины увеличили их и сделали опасными для государства. Этим государство должно было быть побуждено к решению вопроса о жизни или смерти института холопства, особенно, когда Смутное время показало все невыгоды его последствий. Татищев и Новиков (Древ. рос. библ. XX, стр. 255). действительно, указывают, что цари Борис Годунов и Василий Шуйский издали законы об освобождении холопов, но "сии, получа свободу, употребили оную во зло"; по мнению Татищева, вольность холопов и крестьян "полезна для государства", но будто бы "с нашею формою монархического правления не согласует". В действительности же освобождение холопов не согласуется не с монархической властью, а с интересами бояр и других владеющих классов. Поэтому мы и думаем, что Годунов и Шуйский едва ли могли стремиться к эмансипации, вовсе не соответствовавшей интересам их избирателей; притом же они и сами были бояре. Поводом к такому известию о Борисе мог служить действительно изданный им указ о временном позволении перехода крестьянам (а не холопам). Относительно же Шуйского известие это имеет больше оснований, а именно: его указ о добровольной службе и особенно указ 21 мая 1609 г., несколько загадочный по своему содержанию, могли быть приняты за эмансипационные узаконения. Указ 1609 г. говорит: "Которые дворяне и дети боярские и всякие люди держат у себя людей по отцов своих крепостям, по кабалам и докладным, а отцов их не стало, и тех людей велел государь, по прежнему своему государеву указу, отпущать на волю, и кому они учнут на себя давать служивые кабалы, тому они и холопы". Это не могло относиться к кабальному холопству, ибо о нем далее в том же указе есть особый пункт; признание прав господ только на холопов, ими самими приобретенных, и освобождение всех перешедших по наследству могло бы сильно ослабить холопство. Доказательством действительного применения закона 1609 г. в указанном смысле служат акты кабал 1610 г., по которым человек дает на себя служилую кабалу господину, у которого он и прежде был старинным холопом: "а в распросе сказал: наперед сего служил у него же по старинному в холопстве". (П. С. 3., т. I, стр. 121, примеч. к Уложению царя Алекс. Мих.). Но во всяком случае ни Годунов, ни Шуйский не издавали общих узаконений об отмене холопства. Оно уничтожилось путем естественного вымирания за истощением его источников. К началу XVIII в. его можно считать окончившим свое существование.

Но в то же время возникло новое условие для оживления и расширения его. Петр I при первой ревизии велел вносить в одну категорию крепостных крестьян и холопов. Таким образом оба эти состояния были соединены в одно. До некоторой степени холопство потеряло свою прежнюю строгость, что иногда только и признают результатом этой меры Петра I. С другой же стороны, положение крестьян гораздо больше приблизилось к холопству; последнее заразило его своим бесправием так, что в конце XVIII в. оно почти ничем уже не разнилось от прежнего холопства: продажа отдельных душ без земли, легкость наказания за убийство крестьян, полное лишение их имущественных прав - все это ничем не отличало положение крестьян от холопов.

Эмансипационной мерой императора Александра II было уничтожено не только крепостное состояние, но вместе с ним и прежнее рабство. Только с 1861 г. точно определилось в нашем гражданском праве понятие лица.

Б. ИСТОРИЯ РУССКОГО СЕМЕЙНОГО ПРАВА

Понятие о семье. Семьей называется сложный союз супругов между собой и родителей с детьми. Для бытия семьи (в теоретическом и законодательном смысле) достаточен один из этих двух союзов: семьей признаются муж и жена, не имеющие детей; семью также может составлять один из родителей вместе с детьми. Но в историческом, древнеславянском значении для бытия семьи необходимы оба союза: так, союз супругов, не имеющих детей, не выполнял функции семьи, и бесплодие было причиной расторжения брака. По древним законам других славянских народов, смерть одного из родителей прекращала родительскую власть, и дети освобождались.

В юридическом основании первого, т. е. супружеского, союза лежит договорное начало, в основании второго - кровное начало. Но и в отношениях между родителями и детьми может присутствовать договорное начало: стороннее лицо, посредством договора, может получить значение и права сына (усыновление). В древнеславянском значении семьи договорное начало преобладает над кровным, как видно из самого термина "семья", который на древнерусском языке означает товарищество, основанное на договоре, соглашении: так, техническое значение слова "семья" на языке московского законодательства есть "стачка", "заговор": тогда предписывалось "не семьяниться ни с кем на государя", т. е. не составлять заговор против государственной власти; запрещалось на повальных обысках "лгать семьями и заговорами" (ук. 21 августа 1556 г. см. ук. кн. вед. казн., ст. V, 1). Что здесь не имеются в виду стачки по семействам в нашем смысле, доказывается тем, что в некоторых списках тех же узаконений слово "семья" заменено словом "артель" (там же, п. 13). Вообще термины семейного и договорного права смешиваются: люди, совершившие сделку купли-продажи, называют друг друга сватами.

Преобладание договорного начала в семейном праве древнерусском и вообще славянском (задруга) дало весьма важные и характерные отличия славянской семьи от семьи древнеримской и германской; именно отсюда проистекает неприменимость к славянской семье понятий potestas и manus (mundium) и вообще более мягкие формы славянского семейного права.

Происхождение семьи. По теориям новейших европейских авторов, семья не есть первоначальный и первый из кровных союзов: до образования семейного союза общество жило в родовом и даже племенном кровном союзе, в котором не было индивидуального брака не только моногамного, но и полигамного: женщины всего племени составляли достояние мужчин всего племени. Такой союз можно наименовать общетеметым супружеским союзом. За этой первой ступенью наступает вторая форма в историческом развитии кровных союзов, т. н. материнское право (Mutterreeht); тогда племя делится уже на отдельные кровные группы, каждая под властью матери, ибо мать всегда известна, а отец неизвестен. Наконец, наступает третья форма кровных союзов - это -индивидуальный брак и полигамная семья под властью отца-патриарха; отсюда форма общества - патриархальная. Объяснения происхождения этой последней формы из двух предыдущих до сих пор дают весьма неудачные (что служит доказательством малоразработанности и малопригодности для науки выводов по этому вопросу).

Так, происхождение индивидуального брака из родового Леббок объясняет тем, что члены племени начали похищать женщин от чужеродцев. Но само это явление, в свою очередь, требует объяснения: почему не довольствовались женщинами своего племени, а прибегали к похищению? По мнению Мак-Леннана, это зависело от обычая убивать новорожденных девочек (конечно, не всех). Но это объяснение недостаточно: несмотря на детоубийство, Направленное на девочек, взаимное отношение числа мальчиков и девочек все-таки уравнивалось бы, по известному статистическому закону, по которому смертность среди мальчиков несравненно выше, чем среди девочек. Поэтому Морган дает другое объяснение - воспрещение браков в близких степенях родства. Но это объяснение никуда не годится для коммунального брака. Иногда объясняют переход от коммунального брака к индивидуальному влиянием перехода от кочевого быта к оседлому и утверждением земледельческого труда. Не отвергая важности исследований об общеплеменном браке и материнском праве, мы должны признать оба эти явления доисторическими, относящимися к эпохе животного состояния человека и, во всяком случае, ко времени до образования правовых идей. Семейное право, как и всякое другое, первоначально развивается из животных инстинктов, которые превращаются в человеческие учреждения лишь с того времени, когда они проникаются сознанием и разумной волей; лишь с этого момента начинается историческая жизнь общества. Что касается древнеславянских племен, то отсутствие у них коммунального брака и материнского права в историческое время не подлежит сомнению. Все факты, которые приводятся в доказательство существования этих явлений у славян, имеют другой смысл. Так, Козма Пражский говорит о древних чехах, что у них будто бы "брачный союз длился лишь с вечера до зари"; но стихотворное сказание Козмы есть поэтический вымысел. Наш прозаический и трезвый летописец говорит, что "брака у них (древлян) не бываше, но умыкиваху у воды девиця"; значит, брак был, но такой, который вовсе не согласовался с христианскими воззрениями летописца-монаха, именно брак, основанный на похищении. Подобное же он говорит о радимичах, вятичах и северянах: браци не бываху в них, но игрища межи селы: схожахуся на игрища, на плесанье и на вся бесовская игрища, и ту умыкаху жены себе, с нею же кто съвещашеся" (Лавр, лет.): здесь опять описывается брак, основанный на похищении. Переяславская летопись, на которую иногда ссылаются особенно, есть произвольная перефразировка первоначальной летописи, сама обличающая позднейшие христианские воззрения автора; он рассказывает, что древние славяне браков не возлюбили, но сходились на игрища, где происходило физическое сближение полов, после чего некоторых из женщин мужчины брали за себя замуж, а других "поругавше" оставляли на посмеяние до смерти. Здесь есть и прямая речь об индивидуальном браке, но, кроме того, "посмеяние" над брошенными женщинами при коммунальном браке невозможно. Еще менее исторического значения имеют проявления половых отношений на народных праздничных сборищах в новейшие времена у русского народа. Нельзя находить также исторического свидетельства о материнском праве у русских в тех сказаниях былин, в которых богатыри часто, не упоминая о своем отце, говорят лишь о матери; в тех же былинах древнейшего цикла богатыри обыкновенно именуются и честятся по отчеству.

Вообще, хотя семья есть явление довольно высокой культуры, добытое путем долгого предварительного процесса, но славяне уже с незапамятных времен вышли из дикого досемейного состояния и мало сохранили о нем воспоминаний.

I. Супружеский союз

Супружеский союз возникает из брака и предполагает затем определенные юридические - личные и имущественные - отношения между мужем и женой.

Брак

I) Формы брака в языческую эпоху. Как видно из истории возникновения семьи, похищение должно быть признано первой формой индивидуального брака. Именно это указывается нашими летописными сказаниями о древлянах, радимичах, вятичах и северянах; таким образом, похищение было господствующей формой брака у многих славянских племен пред принятием христианства, но не у всех. В обрядовой форме похищение сохранилось до сих пор в разных краях славянского мира: так, по свадебному обряду великорусов, поезжане жениха, отправляясь за невестой, приносят клятву во взаимной верности так, как бы отправлялись в опасный военный поход: "Но цалуй же Божие милосердие, шоб стоять друг за друга, брат за брата, за единую кровь". (Этногр, б., I, 254). По свидетельству Вука Караджича, "в Сербии доселе похищают девиц: на отмицу (похищение) выходат с оружием, как на войну, иногда похитители поджидают девушку у стада или когда она пойдет за водой, хватают ее и уводят" ("Речник", под словом "отмица"). Но похищение может быть или действительным, или мнимым; последнее бывает тогда, когда родители и невеста согласны на брак и до похищения. В такой форме совершаются браки и теперь у русских - это свадьба убегом или уходом; то же самое надо сказать о сербской отмице и римском usus. Практическое основание этого есть желание избежать сложных форм религиозного брака. Быть может, действительное похищение господствовало только у одних древлян; у прочих племен похищение, по-видимому, имело уже мнимое значение: "с нею же кто совещашеся". С какого момента возникает брак при похищении? Если с момента похищения, то основанием брака служил бы грубый факт насилия. Брак при похищении (как показывает римский термин usus), возникает с момента истечения известной давности, правильнее, с момента примирения обеих сторон, соглашения воли, признания факта.

Дата добавления: 2015-09-29