- Курт, ты действительно веришь в подобную чушь? – хохочет он, скрещивая руки на груди и облокачиваясь спиной на тумбу рядом с раковиной. – Про клятву любви и так далее?
- А ты не веришь? – отвечает мальчик вопросом на вопрос. – Я верю в любовь, а чувства этих двоих можно видеть, почти осязать. Финн без ума от Рейчел, а она явно любит его.
- Вообще-то, я говорил о пьянке в честь свадьбы и должности шафера, - фыркает Андерсон. – Мне наплевать на клятвы и любовь. Любви не существует.
- Я должен согласиться? – спрашивает Курт, выключая воду и поворачиваясь к брюнету. – Или это лишь мнение одной стороны тебя? Блейн верит в любовь?
- Ты опять злишь меня, Хаммел, - раздраженно хмурится парень, но не двигается. – К тому же, откуда мне знать, что чувствует этот твой метафорический «Блейн»?
- Он не метафорический, - недовольно отвечает Курт. – А вот ты нынешний очень даже да, - он выпаливает это и весь сжимается внутренне и внешне, закрыв глаза и ожидая удара за очередной нахальный ответ.
- Я слишком устал и хочу спать, чтобы орать на тебя, - признается Андерсон. – Завтра разберемся, если я вспомню. А сейчас мы идем отдыхать. Мне нужен сон.
***
- Курт, ты спишь? – неожиданный шепот врывается в сонное сознание Хаммела через час после того, как они молча легли в кровать и расползлись по своим углам. Несколько раз моргнув, мальчик зевает и поворачивается к Блейну.
- Нет. Что-то случилось?
- Я подумал и решил, что, возможно, я верю в любовь. Ну, тот я, настоящий, он верит, хотя бы потому, что любил Аниту, - шепчет Андерсон, подвинувшись чуть ближе к мальчику. Их носы почти соприкасаются, а дыхание смешивается.
- Ты и есть настоящий, - едва заметно улыбается Хаммел. – Просто пора сорвать с себя маску злого парня.
- Это не маска, Курт, - тяжело вздыхает брюнет. – Я не контролирую это, понимаешь?
- Сейчас уже полночь или даже половина первого, а тебе рано вставать с утра, - напоминает мальчик. – Может, мы завтра поговорим об этом? Я ведь обещал, что выслушаю, и я сделаю это.
- Ладно, - горячо выдыхает Блейн. – Ты прав. Надо заснуть.
- Спокойной ночи?
- Спокойной, - повторяет парень и, приподнявшись, едва ощутимо дотрагивается губами до лба Курта, от чего тот легко вздрагивает. – Увидимся утром.
========== Глава 16 ==========
<tab><i>На следующий день Блейн возвращается домой намного раньше обычного, когда меньшая стрелка часов еще не дотянулась даже до четырех. Он закрывает дверь тихо, не поворачивая ключ в замке, и, избавившись от легкого плаща и пиджака, входит в кухню. Его юный сосед крутится у плиты, набросив на полуголое тело ярко-малиновый передник, который Андерсону когда-то в шутку подарила Рейчел. Брюнет, не выдавая себя, разглядывает хрупкую фигуру мальчика, который, не ожидая раннего прихода Блейна, не стал переодеваться, а оставил на себе только пижамные штаны. Футболка, в которой Хаммел ложился спать, лежит, наполовину свисая, на стуле, покрытая пятнами горчицы или какого-то другого желтого соуса. Волосы юноши не уложены и неуклюже спадают на лоб, Блейн не может разглядеть выражение его лица получше, поскольку для этого он все же должен зайти на кухню, обозначив свое присутствие. Парень еще несколько секунд пялится на мальчика, не решаясь нарушать такую восхитительную тишину, а затем делает шаг, который прерывается тяжелым вдохом Курта, заставляющим Андерсона застыть еще на секунду.</i>
- Ох, мисс Анита Андерсон, вы уверены, что подобное вообще можно приготовить? – негромко спрашивает Хаммел у окружающей его безмолвной обстановки кухни. Блейн затаивает дыхание, не желая вторгаться в пространство комнаты, которое теперь почему-то кажется совершенно и бесконечно интимным для мальчика, который готовит для него ужин. – Просто мои кулинарные таланты, похоже, закончились после слов о проверке курда* на готовность. Неужели у тебя получалось сделать это вкусным? Я же могу называть тебя на «ты»? – мягко инересуется Курт у пустоты и сам же отвечает: - Конечно, могу, ведь ты плод моего воображения. Знаешь, Анита, у меня такое впечатление, что я знаю тебя, ах, черт! – ложка, которой юноша что-то помешивал, выпадает из его рук и с громким лязгом соприкасается с полом. Блейн тут же вжимается в стену, почти совсем переставая дышать, чтобы исключить возможность того, что Хаммел заметит его. Мальчик поднимает серебряный столовый предмет и подходит к раковине, чтобы вымыть его. – Прошу простить мой французский. Так о чем мы говорили? Ах да, иногда в мою голову приходит мысль, что я знаком с тобой. Эти записи в книгах, воспоминания Блейна, твои фотографии. Я не верю в Бога, но знаешь, в чем я уверен? Если он существует, то ты точно можешь видеть, слышать и чувствовать то, как сильно тебя любит твой младший братец. А я, видимо, дошел до ручки, начинаю говорить сам с собой. Это пугает.
<tab>Андерсон сглатывает комок в горле, слушая, как Курт разговаривает с его сестрой, делится с ней своими мыслями, как нередко, а лучше сказать очень часто, делает и сам Блейн. Кто-то может сказать, что это глупо и не имеет смысла, ведь ответ Аниты – всего лишь ответ внутреннего сознания самого парня, но это так помогает отвлечься от невзгод и несправедливости жизни, что Андерсон даже и не думает о мнении кого-либо еще. А теперь этот совсем юный мальчик, вынужденный быть здесь вовсе не по своей вине, в жизни которого нет никакого света, чью последнюю надежду на спокойствие рушит своими сильными большими руками Блейн, мальчик, который верит в него. Верит в него настоящего. Человек, готовый бороться за истинную сущность Андерсона, о существовании которой тот мог только подозревать, скрывая ее глубоко в себе, заталкивая в никуда как можно сильнее. И это хрупкое, очаровательное создание сейчас говорит с его покойной сестрой, сообщая ей о бесконечной любви Блейна к ней.
<tab>Курт вновь принимается жаловаться невидимой Аните на сложность приготовления какого-то блюда, а Андерсон осторожно на носочках возвращается в коридор, где берет плащ и пиджак, и исчезает за дверью. Проходит несколько минут, в течение которых парень восстанавливает сбившееся от переизбытка чувств дыхание, и входная дверь громко хлопает, заставляя Хаммела на кухне вздрогнуть и вновь выронить ложку.
- Привет, я дома, - громко заявляет Блейн, закидывая так и не надетую повторно верхнюю одежду на полку. Пряжка на поясе от плаща лязгает о дерево и полоска ткани сползает на пол, заставляя парня чертыхнуться и нагнуться к полу. Поднимая глаза, он видит голые ступни Курта, который решил встретить его в коридоре. – Я вернулся.
- Я могу это видеть, - небрежно отмахивается мальчик, вызывая удивленный взгляд Андерсона. – Ты вернулся раньше, чем обычно.
- Приехал, как только освободился, - пожимает плечами брюнет, следуя за мальчиком в кухню.
- Я уже приготовил отбивные, но они предназначились для вечера. А десерт все еще в процессе, - замечает Курт, возвращаясь к миске с желтоватой массой и начиная взбалтывать содержимое. – Лимонный чизкейк, твой любимый.
- Книга моей сестры – твое величайшее оружие против меня, - ухмыляется Блейн, шлепаясь на стул и закидывая ноги на еще один, стоящий неподалеку. – А вообще, мы выглядим, как старая супружеская пара, - расслабленно шутит он, сладко потягиваясь. – Ты готовишь ужин и носишь глупый передник, который, ко всему прочему, еще и просто отвратительнейшего цвета.
- В супружеской паре оба могут высказывать свое мнение или несогласие, - холодно напоминает Курт. Андерсон тут же немного хмурится, напрягаясь. – А в нашем случае, это скорее вариант наложница-господин, верно?
Блейн поднимается со стула и идет к Хаммелу. Мальчик вздрагивает от легкого прикосновения смуглой руки к его обнаженному плечу, и брюнет может чувствовать, как напрягаются все мышцы молодого упругого тела. Юноша сжимается, ожидая боли, но Андерсон только нежными, щекочущими движениями ведет от предплечья к сгибу локтя.
- Ты пытаешься вывести меня из себя, мм? – спрашивает он вполголоса. Ответ не заставляет ждать себя.
- А для этого разве много надо? – фыркает мальчик. – Например, чтобы довести тебя до исступления, мне думается, хватит всего пары-тройки слов.
- Ты делаешь это специально, милый, я чувствую, - мурлычет ему на ухо Блейн. – Бесишь меня. Зачем?
- Почему ты так уверен, что весь мир крутится вокруг тебя одного? – юноша отдергивает руку, избавляясь от длинных пальцев. – Я просто говорю, что хочу. Неожиданно для тебя, верно?
- Ты что, выпил, Хаммел? – смеется брюнет, обхватывая мальчика сзади и прижимая его голую спину к своей груди так сильно, что на нежной тонкой коже, наверняка, останутся отпечатки продолговатых пуговиц рубашки Блейна.
- Конечно, - совершенно бесстрастно заявляет мальчик. – Иначе, как терпеть твое общество? Иногда мне хочется повеситься, лишь бы не терпеть тебя рядом.
Андерсон выпускает мальчишку из импровизированных объятий и отталкивает. Перемена в их отношениях напрягает и злит, да и довольно обидные слова делают свое дело. Блейн разворачивается и быстрым шагом направляется к лестнице. Курт тяжело вздыхает.
- Блейн, прости, - парень игнорирует брошенное ему вслед высказывание и быстро поднимается по лестнице, параллельно терябя пуговки на белоснежной ткани своей шелковой рубашки, чтобы как можно скорее избавиться от оков одежды. – Ну, подожди, Блейн!
***
<tab><i>В жизни Курта Хаммела было немало глупых, неправильных и, откровенно говоря, необдуманных решений, идей, поступков и слов. Кричать гомофобам гадости в ответ на их обзывания, например, было необдуманно. Сломанное ребро помогло Курту осознать это. Идея сначала довести Блейна до белого каления, а затем попытаться успокоить его, показывая, что контролировать гнев не так уж и сложно, была изначально глупой и очень небезопасной. Инстинкт самосохранения Хаммела изо всех сил напоминал ему о том, что обычно происходило, когда брюнет злился. Впрочем, мальчик был готов к любым проявлениям бешенства Андерсона, но то, как парень в итоге отреагировал на хамство и грубости, ошарашило Курта. Он обиделся. Обиделся и ушел. Чувствуя себя последним уродом, мальчик вернулся к готовке чизкейка, который так любит Блейн. Тот не вернулся вниз через десять минут. Не пришел и через полчаса. Спустя час, когда Курт наконец поставил десерт в холодильник для последующего длительного охлаждения**, чувство вины укололо его сильнее, чем раньше, и он, наложив на тарелку картошку и свиную отбивную, отправился наверх.</i>
- Можно мне зайти? – неловко спрашивает Курт, приоткрывая дверь в спальню Андерсона, которая уже давно стала их общей. Парень, стоящий у окна, оборачивается и замечает Хаммела, робко заглядывающего через щель. Не очень дружелюбная усмешка отражается на лице Блейна.
- Ты спрашиваешь разрешение? – почти смеется Андерсон. - А как же смелость и дерзость сегодняшнего вечера? Я мог бы дать тебе приз за лучшее хамство этого дня. А ведь сегодня меня толкнули в старбаксе, куда я впервые пришел сам, вместо Рейч. Думаешь, я услышал «прошу прощения»? Ха!
- Зато <i>я</i> хочу извиниться, - мальчик поддевает дверь ногой, поскольку руки заняты довольно тяжелым подносом с тарелкой, стаканом и кувшином апельсинового сока. – Мне жаль, что я наговорил тебе гадостей.
- Врешь ты все, Хаммел, - фыркает брюнет, укладываясь на кровать, складывая руки под головой. Юноша ставит поднос на письменный стол, решая оставить его там до лучших времен, когда Андерсон захочет перекусить. Затем Курт осторожно ложится рядом с парнем. Это выглядит удивительно странно. Два парня лежат на кровати и смотрят в потолок. На их лицах полная умиротворенность и спокойствие. – У тебя были клички в школе?
- Полным полно, - отвечает Хаммел, откровенно удивляясь такой неожиданной смене разговора. – Я же был единственным открытым геем в школе.
- Скажешь мне хоть одну? – Блейн даже не поворачивает голову в сторону юноши, который внимательно изучает профиль его лица, пытаясь понять, какую цель тот преследует.
- А ты простишь мое поведение? – жалобно интересуется Курт.
- Расскажи, зачем ты это делал, и я подумаю, - отвечает Андерсон с абсолютно безмятежным выражением.
- Хотел показать тебе, что могу помочь в контроле гнева. Я собирался разозлить тебя, а потом успокоить настолько быстро, чтобы обойтись без увечий, - почти на одном дыхании выпаливает мальчик. – А насчет кличек, самой распространенной была «Фарфоровый».
- И я не удивлен, - хихикает Блейн, словно игнорируя первую часть высказывания Хаммела. – Меня звали хоббитом, пока я не купил байк и кожаную куртку с клепками.
- Играл в плохого мальчика, Фродо? – не удерживается от смешка Курт, и, к его удивлению, Андерсон тоже весело хохочет.
- Это была репутация, - насмешливо отвечает он. – Я вовсе не играл, фарфоровый.
- Зачем ты спросил?
- О кличке? Не знаю, хочу помочь тебе увидеть меня с разных сторон, - брюнет пожимает плечами и снова смотрит в потолок, словно надеясь, увидеть там что-нибудь, что спасет от хандры и безысходности мира, в котором он живет.
- Спасибо, - негромко говорит Курт, и Блейн поворачивает голову, встречаясь с ним взглядом. – И еще раз прости меня за грубость. Я хотел помочь тебе, но точно не обидеть.
- Я почти не обиделся, - заверяет Андерсон, широко улыбаясь.
- Кажется, мы с тобой хотели поговорить? – вспоминает Курт и ложится на бок, чуть ближе двигаясь к парню. – Ночь просто казалась неподходящим временем.
- Да, - неуверенно кивает Блейн. – Неподходящим... Что насчет вечера? С темнотой приходит и желание открыть кому-нибудь душу, - парень печально усмехается. - Сейчас слишком светло, чтобы выпустить наружу всю мою темноту.
- Я вижу слишком много света в тебе, Блейн Андерсон, что бы ты там не говорил.
«<b>А благодаря мне, ты увидишь его и сам, Би</b>».
Комментарий к Глава 16
Лимонный кудр - смесь сливочного масла,яиц,сахара.
Если кому-то интересно, то подобный чизкейк обычно охлаждают около 6 часов.
========== Глава 17 ==========
Время в этот день летело незаметно для обоих парней, но один изо всех сил пытался оттянуть момент их скорого разговора, а второй напротив, не знал, чем занять себя в ближайшие несколько часов. Курт полностью убрал на кухне, соскоблив остатки желтого десерта с плитки, а Блейн, устав сидеть без дела, отправился в студию, чтобы поиграть на фортепиано.
- А ты все играешь? – Курт немного приоткрывает дверь в комнату, где уже третий час безвылазно сидит Андерсон, и просовывает голову вовнутрь. – Пальцы не устали?
Брюнет сидит перед фортепиано, его пальцы порхают по клавишам, извлекая незнакомые Курту, но все же очень красивые мелодии. Услышав голос юноши, он перестает играть и застывает на месте.
- Нет, я в порядке, - лениво отвечает он, не оборачиваясь к Хаммелу, который решает войти в студию. – Хочешь послушать?
- Я бы не отказался, - кивает мальчик, подходя к музыкальному инструменту и опираясь на его крышку. – Сыграешь для меня что-нибудь?
Блейн, не утруждаясь ответом, резко опускает руки на клавиши и начинает играть. Мелодия кажется Курту смутно знакомой. Мальчик долго размышляет над тем, когда мог услышать этот мотив наконец вспоминает, что именно эту он слышал по радио. Конечно, она казалась намного веселее, но мотив определенно был тот же. Андерсон продолжает играть, не издавая ни единого звука.
- Это было красиво, - говорит Курт, когда Блейн заканчивает. – Я, правда, думал, что ты сыграешь что-нибудь из популярной классики.
- А я выбрал кое-что из ТОП-40, знаю, - Андерсон усмехается и хлопает ладонью по небольшой скамеечке, на которой сидит. – Не хочешь попробовать?
- Уже пытался, - напоминает Курт, мотая головой. – Я бездарность в этом.
- Так я помогу! – уверенно заявляет Блейн, еще раз шлепая по скамейке рукой. – Садись же.
Взвесив ситуацию, Хаммел решает не перечить парню и присаживается рядом. Андерсон смеется и, приобняв его за плечи, двигает мальчика ближе к себе. Курт оказывается действительно сильно прижатым к брюнету, и это, кажется, в первый раз точно не вызывает в юноше негативных эмоций. Теплые руки Блейна берут его собственные и накрывают ладонями клавиши.
- Я ведь действительно не умею играть, - замечает Хаммел, понимая, что невольно улыбается.
- Я думаю, что "Twinkle, twinkle, little star" ты сыграешь, - смеется парень, направляя длинные пальцы Курта на нужные белые и черные полоски клавиш. – Иначе это просто позор, Хаммел.
- Я пытался предупредить, - в этот раз мальчик уже смеется.
- Просто нажимай нужные клавиши! - велит Андерсон, но его ожиданиям не суждено сбыться. Мальчик действительно совершенно не умеет обращаться с фортепиано. - О боже, Курт, ну я же показал какие! Кто разрешил тебе трогать остальные? Давай, я покажу сначала!
Устав от полнейшей безнадежности юноши в игре на фортепиано, Блейн, закатив глаза, стряхивает его руки с клавиш и быстро наигрывает мелодию самостоятельно. Курт только ахает.
- Но это слишком быстро! Я не успел!
- Ты не станешь вторым Моцартом!
- Я понял это лет в пять, когда ничего путного у меня не вышло даже на детском пианино, где все ноты подписаны, - фыркает Курт, и Андерсон тоже усмехается. – Может, тебе надо поесть? Ты здесь уже больше двух часов, Блейн. Десерт еще не готов, но что насчет салата?
- Я определенно не против попкорна, - заявляет брюнет, поднимаясь со скамейки и заставляя Курта тоже встать. Тот хмурится, услышав, какую именно пищу парень решил использовать в качестве ужина.
- Но попкорн это нездоровая пища и вообще…
- Курт, - перебивает его Андерсон, - у меня уже есть мать. Ей глубоко наплевать на меня, конечно, но ты меня не рожал, а значит, решать, чем мне питаться, не можешь.
- Ты бы еще язык показал, - бурчит мальчик, и Блейн, недолго думая, исполняет его просьбу, высовывая язык.
- Я тебя сделал, Хаммел.
***
Они спускаются вниз, и Курт, изредка бурча о вреде нездоровой пищи организму, достает пачку кукурузных зерен, которые делят полку вместе с моющими средствами. Расположение вещей на кухне Андерсона было чем-то непостижимым. Каши, например, стояли на самой верхней полке, достать до которой сам Блейн мог только используя стул. Зато сотня одноразовых свечек заполонила удобные нижние шкафчики вместе с губками для мытья посуды и прочей ненужной утварью. Необъяснимый порядок полностью устраивал Андерсона, а Курт просто выучил, где и что находится.
Мальчик вытаскивает пакетик с будущим попкорном из пачки и хмурится. Раньше юноша пренебрегал подобной пищей даже в кинотеатре, поэтому процесс приготовления для него нов. Картинки на задней стороне коробки красочно расписывают, каким вкусным и нежным получится попкорн, если его верно приготовить.
- Ты хоть сковородку нагреваться поставил? - кричит Блейн из соседней комнаты, томясь в ожидании любимого снека. - Иначе долго ждать будем!
Курт вздыхает и ставит на огонь щедро залитую подсолнечным маслом черную сковородку с тефлоновым покрытием. Несмотря на то, что Андерсон редко готовит и, по его словам, раньше предпочитал ходить по кафе и ресторанам, посуды у него предостаточно, и она довольно дорогая.
Масло начинает закипать и трещит, поэтому Хаммел быстро вываливает золотистые зернышки на сковородку, немного отпрыгивая, чтобы горячее масло не попало на его кожу и не обожгло.
Блейн вваливается в кухню и едва не падает, поскользнувшись. Он успевает схватиться за ручку холодильника, которая и спасает его от встречи с полом. Курт ойкает и хватает тряпку, чтобы устранить причину инцидента: разлившийся соевый соус, который кто-то из парней - скорее всего, сам Хаммел - опрокинул со стола.
- Надо же я неуклюжий, - бормочет Блейн, снова принимая вертикальное положение.
- Это моя вина, - качает головой мальчик, вытерев лужицу темно-коричневого цвета с пола. - Я не заметил, что пролил его.
И тут кухня неожиданно превращается в нечто наподобие поля битвы. Курт слышит негромкий выстрел, затем второй, и, оборачиваясь к плите, мальчик понимает, что забыл накрыть сковородку крышкой, чтобы попкорн оставался в ней. Теперь же зерна по одному, а иногда и по два-три вылетают с громким хлопком, приземляясь там, где им больше нравится. Хаммел ахает, не понимая, как им теперь справится со сковородкой-автоматчицей. Блейн же громко хохочет.
- О боже, ты что не мог прикрыть сковородку? Ладно, есть план!
Андерсон пробивается к полке над раковиной, пытаясь закрываться от постоянного обстрела попкорнинами, и достает из шкафчика две крышки от кастрюль. Одну из них он протягивает Курту, и тот впервые жалеет, что в этом доме такая огромная кухня. Попкорн летает по всей комнате, а до плиты добраться "не подбитым" возможности не предоставляется. Прикрываясь кастрюльными крышками, как щитами, парни, смеясь, подбираются к дерзкой сковородке, отбивая ее удивительно меткие удары. Пол усыпан белыми хлопьями "снарядов". Наконец, Блейн достигает пункта назначения и опускает крышку на сковородку, издавая победный клич. Курт хохочет, хватаясь за живот. Оба смеются, как никогда раньше. Хаммел опускается на колени и принимается собирать вылетевшие хлопья кукурузы по полу, и Блейн, не задумываясь, помогает ему, ползая по полу в дорогих спортивных брюках.
Наконец миска собрана, и те остатки, которые не успели побывать на полу тоже перекочевали в емкость, которую Андерсон выбрал. Курт посыпает попкорн солью, но Блейн отбирает солонку и вываливает в миску еще столько же "белой смерти", заявляя, что ничего отвратительнее, чем безвкусный пресный попкорн не существует.
***
- Итого, сегодня я узнал, что ты полная бездарность в игре на фортепиано и детском пианино, а также не умеешь готовить попкорн, что почти непростительно, Фарфоровый, - смеется Андерсон, когда они уже расположились на диване с розовой миской, которую Блейн поставил себе на колени.
- А я узнал, что ты отлично умеешь защищаться, Фродо, - осторожно отшучивается Хаммел, внимательно следя за реакцией парня. Но тот кажется полностью умиротворенным и действительно веселым. - Крышка кастрюли в качестве щита, я не ожидал от тебя такого!
Андерсон смеется, запрокидывая голову, и Курт не может не задержать взгляд на его шее и кадыке, к которому почему-то хочется прикоснуться языком. Мальчик очень быстро отгоняет эти пошлые мысли, желая сфокусироваться на том, ради чего они пошли вниз. На разговоре.
- Ты красиво играешь, - негромко говорит юноша, когда Блейн успокаивает смех. - Хотя я знал это и раньше, но все же. Анита научила тебя?
- С чего ты взял? - удивляется брюнет, переставая улыбаться. Нет, он не злится, но его настроение явно немного испортилось.
- Ноты, которые лежали на фортепиано, - пожимает плечами юноша. - Они все написаны ее почерком, а часть из них подписаны как "собственность Аниты Андерсон".
- Она отлично играла, - хмыкает Блейн. - Лучше, чем я. Научился я уже после ее смерти, самостоятельно. Сестренка тысячу раз пыталась помочь мне с этим, но у меня выходило плохо, поэтому я злился, обижался и уходил в свой угол. Родители ставили Аниту мне в пример, что еще больше расстраивало.
- Вас сравнивали? - теряется Курт. - Но ведь у вас была огромная разница в возрасте.
- Восемь лет - это не так уж много Курт, - фыркает Андерсон, засовывая в рот сразу кулак попкорна, едва не давясь. - Извини, я не хочу об этом говорить, если честно. Моя семья - тяжелый вопрос.
- Но мы ведь, кажется, и хотели поговорить, - напоминает Хаммел, вызывая недовольство брюнета.
- Я сказал, что не хочу об этом говорить, и я не стану. Поговорим о другом, - отрезает Блейн, отворачиваясь. Но от Курта он так просто не отделается. Это знают они оба.
- Блейн! Это, возможно, единственная вещь, которая тебя действительно волнует и расстраивает, а ты собираешься игнорировать ее?
- Курт, - Андерсон хватает мальчика за плечи и встряхивает. - Мне больно об этом говорить, ясно? А я не хочу чувствовать боль! Слишком много ее в моей жизни.
- Только обсудив это с кем-то, кому не все равно, ты сможешь справиться со всем этим, - тяжело вздыхает мальчик, выводя Блейна из себя окончательно.
- Хаммел! - вскрикивает тот, устав объяснять. - Хватит! Прекрати уже!
- Я не перестану, - в тон ему отвечает юноша, подаваясь вперед и устанавливая зрительный контакт с брюнетом. - Давай поговорим. Я могу помочь!
Звук удара разлетается по всей комнате, как и попкорн, миска с которым свалилась с колен Блейна, когда тот резко дернулся, чтобы влепить Курту пощечину. Хаммел даже не дрогнул. Его выражение лица осталось таким же непокорным и спокойным.
- Блейн, ты ведь не думаешь, что после одного твоего удара я забуду об этой теме. Я уже понял, что ты боишься открыться. Но ведь мне также прекрасно видно, что тебе плохо и ты хочешь поговорить с кем-то об этом, но тебе страшно остаться непонятным, - мальчик говорит тихо, медленно, осторожно. В его глазах светится сострадание.
- Прости за эту пощечину, - растерянно бормочет Андерсон, отодвигаясь от мальчика и обхватывая подушку персикового цвета, прижимая ее к себе, как барьер, закрывающий его от Курта. - Не хотел причинить тебе боль. Я ведь пытаюсь показать тебе другого себя. Просто контролировать себя у меня не выходит.
- Мне не больно, Блейн, - искренне заверяет его юноша, борясь с желанием приложить к щеке что-нибудь холодное. - Все в порядке. У тебя со временем получится. Просто поделись со мной хотя бы частью того груза, который носишь в себе. Расскажи о своей семье немного.
<i> В тот день Блейн особенно сильно не хотел возвращаться домой. Десятилетний мальчик получил очередной трояк по алгебре, которая упорно не давалась ему, и он прекрасно знал, что ждет его дома. Родители работали постоянно, типичные трудоголики, которые строили свою компанию для Аниты и его самого. Мальчик не был обделен вниманием только благодаря старшей сестре, которая делала все, чтобы смягчить тяжелое детство Блейна. Сама девочка росла с кучей нянек, которые не давали ей никакой любви, теплоты и ласки. Она не собиралась позволить родителям так же испортить жизнь брата. Каждый вечер, когда Девон и Вивьен Андерсоны появлялись дома, они подзывали своих детей и расспрашивали их об отметках в школе. Будучи выпускницей, Анита училась превосходно, впрочем, она и раньше была выдающейся отличницей. Блейн же был невнимателен, легко отвлекался на птичек в окне, насвистывающих мелодии собственного сочинения. Оценки его были стабильны, но редко поднимались выше четверки. За каждую тройку или, не дай Бог, двойку, отец нещадно лупил мальчика или запирал на чердаке, оставляя без ужина, но это не прибавляло Блейну трудолюбия. Анита ругалась с родителями, напоминая, что мальчик еще ребенок, и тайком приносила брату еду на чердак. Сестра стала для него отдушиной в жестоком мире тирании родителей.
Блейн вошел в дом, дрожа от страха, прекрасно зная, что стоит родителям приехать домой, как ему несдобровать. Анита нашла его в коридоре, забившимся в угол и страшно испуганным. С трудом сумев успокоить мальчика, она пообещала придумать что-нибудь и не позволить отцу ударить его. До того, как Блейна перевели в Далтон, он учился в частной школе, чьим главным принципом было общение с родителями. В конце дня каждому ученику выдавался лист с оценками, проученными за день и пропусками, если таковые были. В тайне от Блейна и родителей Анита при помощи лезвия затерла первые буквы, которые обозначали имя ученика, и подменила "табель" брата на свой собственный. В тот день, когда отец ударил девушку, Блейн впервые полностью осознал, насколько сильно сестра его любит.</i>
- Мне так жаль, Блейн, - печально шепчет Курт, переваривая услышанное. - Я просто не представляю, как ты жил в этом аду. Это же семейное насилие!
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |