Глава 16
Предупреждение: повествование рискует скатиться к PWP. Просьба слишком юных, слабонервных и впечатлительных – пропустить главу.
- Решили меня покинуть, не расплатившись по счетам, моё очарование? – тихо и ласково произнёс Люциус, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься, как похотливое животное, на очаровательную ведьмочку под ним. Он не хотел с Гермионой объясняться в первую брачную ночь, но видимо придётся, раз у неё такие далеко идущие планы, согласно которым его собирались щедро и безвозмездно одарить безграничной свободой и одиночеством. После услышанных в кошачьей шкуре признаний обиженной на него жены Малфою хотелось зацеловать её заплаканное лицо, шепча разные нежные словечки, но девушка явно была испугана. Привыкший вертеть людьми, как ему вздумается, маг не мог не воспользоваться возможностью припугнуть жену, чтобы она стала покорнее, а значит и благосклоннее в постели к нему. Мужчина вздохнул и зарылся в кудрявый ароматный шёлк волос, пробираясь поближе к хорошенькому ушку девушки. Он спокойно стал рассказывать, пытаясь оплести её сознание паутиной внушения:
- Притворщица! Ах, какая ты - притворщица, моя дорогая жёнушка! Раньше я считал, что являюсь непревзойдённым мастером выдавать желаемое за действительное, но ты превзошла меня, когда притворилась грязной магловской шлюшкой. – Мужчина ждал ответной реакции колдуньи, но, видимо она решила молчаливо игнорировать его оскорбление. Маг холодно продолжил, - Ты бросила мне вызов, первой предложив себя поцеловать. Считай, я его принял. Думаю, мы с тобой квиты, после того как я воспользовался своей анимагической формой. – Малфой замолк, и в комнате на полминуты повисла тишина.
Мужчина начинал потихоньку нервничать и сердиться, не ощущая хоть какого-то отклика жены. Он приподнялся на локтях, чтобы проследить её реакцию по глазам, и был вознагражден совершено пустым взглядом супруги. «Или она умело притворяется, или находится в лёгком шоке, - рассудил многоопытный в игре на нервах других людей колдун. – Впрочем, и то или другое – мне только на руку».
Мужчина слегка приподнялся и скользнул своим тело по девушке. Если учесть, что он явился к ней в костюме Адама, то есть попросту обнажённым, ответ супруги не заставил себя ждать.
Зрачки Гермионы расширились, как будто она только что поняла, что её кожа соприкасается с чужой. Девушка стыдливо зарделась и смущённо прикрыла испуганные глаза, чтобы не видеть самодовольной лёгкой усмешки Люциуса и засиявших ярко-голубым цветом глаз. Мужчина вкрадчиво произнёс, как змей искуситель:
- Ты не равнодушна ко мне. Ты обещала стать моей. Ты поклялась перед всеми быть моей.
Гермиона не знала, что ему ответить. Кожа в местах соприкосновения с телом мужчины будто плавилась от жара его тела. Её сердце билось, как у пойманной птички, в душе смешались страх, вожделение и стыд. Она боялась посмотреть на него и даже зажмурилась, отвернув голову в сторону, и тут же пожалела об этом. Рядом с её ухом прозвучало обманчиво спокойное:
- Ответь! Ты будешь моей? – и тут же жаркий, рваный шёпот заставил сжаться её сердце, - Ответь! Или я просто изнасилую тебя. Я итак слишком долго ждал.
Гермиона устала бороться со своей тягой к очаровавшему её мужчине, с его страстью, обжигавшей магическими волнами. Девушка, измученная новыми впечатлениями и, боясь их худшего продолжения, на грани паники тихо произнесла:
- Да.
Последовавшие за этим события Гермиона смутно помнила. Ей казалось, она попала в большой чувственный водоворот, где каждое прикосновение мужчины становились сладкой пыткой, которая длилась и длилась. Она не почувствовала, как оказалась совершенно обнажённой. Малфой не собирался щадить её неопытного тела. Его требовательные и порой немного болезненные поцелуи покрыли её грудь и живот. Когда муж широко раздвинул её стыдливо сжатые вместе ножки и стал ласкать внутреннюю сторону бёдер, поднимаясь от коленей и выше, Гермиона испуганно отрыла глаза, но он уже добрался до влагалища, вторгаясь туда своим языком. Девушка вскрикнула и выгнулась, попытавшись отодвинуться, но крепко схваченная мужем за бёдра, быстро поняла тщетность своей попытки избежать его смелой ласки. Её начала бить крупная дрожь, из горла вырывались хрипловатые жалобные стоны, которые стали для самодовольного Люциуса самой прекрасной музыкой. Он приподнялся и жадно поцеловал Гермиону в губы, раздвинув после их языком. Девушка поразилась скорее не вкусу, а терпкому запаху оставшемуся от требовательного прикосновения мужчины, но он, не дав ей опомниться, ласково промурлыкал:
- Ты такая сладкая!
Ошалевшая Гермиона даже не дёрнулась, когда рука мужчины, скользнув по её животу, пробралась к влагалищу, впустившему в себя палец мужчины, вскоре наткнувшийся на тонкую преграду девственной плевы.
Малфой не то зарычал, не то издал жуткий «р-мяу» сексуально озабоченного кота, и с ещё большим усердием начал пытку поцелуями и ласковыми прикосновениями к девушке. Гермиона немного пришла в себя только тогда, когда почувствовав острую боль внутри себя. Она вскрикнула, тщетно пытаясь оттолкнуть его.
Мужчина замер на несколько секунд, а потом продолжил вторжение в жаркую, влажную тесноту её тела. Люциус знал, что его действия болезненны для жены, но желание получить удовольствие, в котором отказывал себе несколько месяцев, пересилило. Благо он долго не смог продержаться и вскоре почувствовал знакомый жар удовлетворения, разлившийся по его венам.
Малфой улёгся рядом с женой и стал гладить её плечи и спину, не давая возможности отодвинуться от себя. Вскоре утомлённого мужчину сморил сон.
Гермиона, мир которой рухнул и возродился вновь, не хуже чем у сгоревшего феникса, чуть приподнялась и посмотрела на Люциуса. Молодая супруга поразилась его красоте в расслабленном состоянии: она явно лежала в объятиях ангела, прекрасного своим немного суровым обликом. Гермиона впервые могла так близко, в мягком свете парящих над ними заколдованных фонариков, рассмотреть мужа. Она поняла, что любит этого жестокого с врагами и нежного с ней в постели мужчину. Бередящее душу открытие поразило женщину. Она робко приблизилась к его лицу и впервые поцеловала сама его в губы.
Малфой недовольно замычал и сграбастал её в объятия, прижав голову женщины к своей груди. Люциус сонным голосом капризно протянул:
- Пощади меня, Нарцисса! Мне надо выспаться. Я не хочу с утра пораньше получить от красноглазого монстра бодрящий «Круцио», если он почитает меня слишком вялым. – Мужчина, глубоко вздохнув, ласково попросил, - Прости, мой ангел! – и Малфой на секунду стиснул тело Гермионы чуть крепче.
Глава 17
- Прости, мой ангел! – и Малфой на секунду стиснул тело Гермионы чуть крепче.
Женщина, шокированная услышанным, замерла как пойманный зверёк. Её первой мыслью было вырваться и убежать в другую комнату из объятий ласкового и коварного мужчины, для которого она стала, возможно, не лучшей заменой любимой жены. Но Гермиона, зная свой вспыльчивый характер, принялась считать до ста: обычно первая пришедшая ей в голову идея в таком состоянии приводила после её воплощения к ещё большим бедам. Взять, хотя бы, знаменитое на всю школу окаменение студентки Грейнджер после встречи со взглядом василиска через зеркало.
Немного успокоившись, и приведя свои лихорадочно бьющееся сердце и частое дыхание к относительной норме, юная колдунья стала анализировать сложившуюся ситуацию, начиная копаться в себе, любимой: «Я приревновала его к умершей супруге. Идиотка! Конечно, он её любил, иначе бы не стал мстить опасной твари, Тёмному лорду, за её смерть. Люциус не смог забыть Нарциссу. Ещё бы! Столько лет прожить в любви и согласии, оберегая её, как сокровище, и внезапно потерять. Он просто пытается отвлечь себя от мучительной потери. Но почему - я?»
Женщина уже видела портрет прекрасной Нарциссы, но не решилась с ним заговорить, а погибшая экс-супруга Малфоя сделала вид, что не замечает её, хотя другие волшебники с полотен в богатых рамах сдержанно приветствовали Гермиону. Она подозревала, что умершие родственники Люциуса уже знают о чистокровном происхождении второй супруги мага, поэтому и не сторонятся. Но откуда? Скорее всего, из подслушанных разговоров французских волшебников и сквибов, приглашённых на свадьбу. Традиции европейского магического союза запрещали исключать из рода и изгонять сквибов в мир маглов, только если они сами пожелают туда уйти, но совершенно отказаться от общения с волшебниками ушедшие - не имели права.
Гермиона не знала, как теперь рассказать Малфою, что она потомок проклятых магов, превращённых на несколько поколений вперёд в сквибов. Самое поразительное, что сочетались они браком опять же со сквибами, сохраняя чистокровность. Девятнадцатилетняя колдунья, впервые услышав об этом от бабушки, была поражена, что её родители скрыли от неё такую важную информацию и сами, будучи лишёнными волшебства, однако являются ярыми ревнителями чистоты крови.
Оливия объяснила, что мать девушки по секрету рассказала ей, что за Гермионой, первой в их роду, в которой проснулась магия, ухаживал юноша из чистокровной магической семьи, Рональд Уизли. Поэтому семья позволила событиям идти своим чередом, пока оставляя девушку в неведении.
Когда же к чете Грейнджеров неожиданно явился Люциус Малфой, богатый и довольно влиятельный маг, хотя и пытающийся скрыть свою властность, и стал просить руки их дочери, так как был обязан ей спасением своего магического чистокровного рода – родители не посмели ему отказать, помня по рассказам девушки, насколько умён, опасен и мстителен этот тёмный волшебник, бывший Пожиратель смерти и приближённый Тёмного лорда.
Оливия, как действующая глава рода ЛаФурд, где магическое наследие с древних времён передавалось по женской линии, разузнав подробнее о Малфое в английском и французском волшебных сообществах, одобрила этот брак, и участь Гермионы была решена. Юная колдунья не могла нарушить клятву, данную бабушке по окончании школы, что если к девушке посватается чистокровный волшебник – она не откажет. Конечно, Грейнджер подразумевала Рона, но своенравная госпожа судьба решила над ней посмеяться, отдавая прямо в загребущие и цепкие руки Малфоя.
Женщина расстроилась, что опять вспомнила о Люциусе. Гермиона не знала тогда подробностей о страшных последствиях, к которым мог привести её отказ выйти за него. Поразмыслив немного, волшебница поняла, что не смогла бы отказать магу после первой их встречи, если бы Люциус был с ней откровенен. Но тёмный колдун презирал «грязнокровку», чтобы посвящать её в тонкости использования брачного семейного артефакта. Вернее, чистокровный волшебник боялся обречь свой род на гибель, получив отказ от маглорожденной, не чтившей семейные магические традиции.
Но жуткий и завораживающий водоворот страсти и нежности Люциуса в первую брачную ночь заставил вовлечённую в него Гермиону стать ревнивой дурой. Что ж! Она не собирается идти на поводу у разрушающего душу чувства. Тем более она не хочет остаться для Малфоя лишь постельной забавой.
Волшебница решила поговорить с ним утром за завтраком, и посмотреть на реакцию мужчины, когда он будет «в себе», а не полусонным. Во-первых, Гермиона сообщит, лучше уж поздно, чем никак, о своём чистокровном происхождении, а, во-вторых, расспросит супруга о возможности навестить своих друзей, которым стоило объяснить, почему она не пригласила их на свою свадьбу.
Почувствовав, что её голова начинает гудеть от мыслей, а усталое тело безвольно прислонилось к мужу, молодая женщина расслабилась и вскоре провалилась в необходимый страждущей душе и заласканному телу сон.
Она не знала, что всё это время разбуженный её поцелуем Малфой притворялся спящим, чтобы в любую секунду предотвратить побег из супружеской постели. Он был намерен спать вместе со своей женой, потакая своей многолетней привычке.
Невинность и живой отклик юной ведьмы вынудили мужчину потерять голову. Он не жалел, что буквально эмоциональным шантажом подчинил себе Гермиону. Воспоминания о недавних постельных забавах приятно грели его мужское самолюбие, но он заставил себя отвлечься, так как быстро отреагировавшее тело, вернее налившийся пенис, оказавшийся на животе заключённой в объятия супруги, был не против увлечь мага в новое приключения на любовном фронте. Но Люциус хотел, чтобы измученная душевно, да и физически, Гермиона выспалась. Поэтому тихо вздохнув, он стал перебирать имена магов своей невероятно длиной родословной (надо признать довольно скучнейшее занятие!) и постепенно успокоился и усмирил свою плоть.
Малфой ранее намеренно притворился спящим и выдал тираду, упомянув имя Нарциссы. Он, конечно, любил погибшую жену, но прекрасно понимал, что это не мешает ему страстно желать Гермиону. Он малодушно захотел разбудить в молодой супруге ревность и заставить обратить на него более пристальное внимание. Умершая супруга, да простит она его коварство, о котором была прекрасно осведомлена, лучше всего подходила для этой роли. Нанимать псевдо-любовницу - себе дороже, а связываться с какой-нибудь распутной колдуньей мужчина элементарно брезговал. Да и отталкивать молоденькую, неопытную в любовных интригах жену явными физическими «фактами» своей неверности не хотелось.
Это, как приготовить хороший яд: надо умело орудовать у котла, чтобы не отравиться ядовитыми испарениями! Поэтому «нечаянно» всплыло имя Нарциссы в якобы сонном бормотании Малфоя.
Идеальный план изящной интриги! И делать почти ничего не пришлось.
Великий манипулятор людскими душами, естественно после Тёмного лорда и милейшего «светлого» мага Дамблдора, Люциус Энтони Ледум Малфой попросту боялся признаться себе, что как мальчишка, по уши влюбился в хорошенькую, своенравную, умную волшебницу, тем более все его страхи по поводу чистокровности, дурного воспитания и мерзкого характера будущёй жены оказались лишь иллюзиями, которые легко развеялись.
Малфой ещё раз поблагодарил свою счастливую звезду и милостивый Фатум, отнявший у него одно сокровище – Нарциссу – но следом подаривший более ценный дар – Гермиону. Мужчина всегда жил полной жизнью: если любил, то до смерти, а ненавидел - ровно до благосклонно подаренной Малфоем гибели для своих обидчиков. Люциус решил, что никому не уступит молодую жену, и не позволит ей отдалиться от себя. Волшебник, с мрачной решимостью, подвёл итог своим размышлениям: «Она теперь моя! И я любому идиоту, возомнившему себя равным мне по силе магом, чтобы покуситься на Гермиону, глотку перережу».
Малфой забыл простую истину, что ревность весьма коварный приятель, не брезгующий ударить кинжалом в спину!
Глава 18
Гермиону разбудили ласковые, лёгкие поцелуи. Девушка удивлённо распахнула глаза и уставилась на улыбающегося Малфоя, который склонился над ней и тихо произнёс:
- Вставай, спящая красавица! – и мужчина, одетый в халат, скрылся за дверью ванной комнаты.
Женщина лениво потянулась, как кошка, раскинув руки вверх и чуть в стороны. Затем разыскав свой халатик, услужливо оставленный на спинке кровати вездесущими домовиками, миссис Малфой отправилась в свою ванную.
Гермиона уже привыкла к роскоши, будто жила так всю жизнь. Поэтому не удивлялась тем благам, которыми пользовалась. Единственное, что бесило супругу Малфоя - необходимость одеваться по этикету: платья, накидки, шали, перчатки, шляпки, выходные и парадные мантии заполонили её гардероб. Гермионе удалось «отвоевать» у бабушки право носить магловское бельё и чулки: кружевные панталоны для ведьм казались вычурной безвкусицей, а полукорсеты вызывали у женщины стойкое отвращение, так как сковывали грудную клетку, мешая нормально дышать.
Гермиона, несмотря на то, что время близилось к обеду, неторопливо искупалась и почистила зубы: магловская привычка, от которой её так и не отучила бабушка. Женщина прошла в гардеробную и оделась в голубое платье простого кроя, усмирила свои кудри, скрутив их в узел и спрятав под зачарованной жемчужной сеткой, державшей волосы лучше магловских шпилек. Она открыла свою шкатулку и стала перебирать драгоценности, выбирая подходящие, а её мысли текли извилистыми путями в поиске наилучшей формулировки признания Малфою о своей чистокровности. Женщина, равнодушно взглянув последний раз в зеркало, решила прихватить с собой большую, ажурную белую шаль с узорами из серебристых драконов, так как без неё выглядела слишком простовато: требования Оливии были выполнены, а Гермиона так и не нашла подходящего начала для своего признания.
Женщина, войдя в столовую, проходя к столу, бросила беглый взгляд на Люциуса. Её натренированное Грюмом умение схватывать детали по единственному взгляду поведало, что супруг одет в малиновый изящный камзол, чёрные бархатные панталоны с белыми чулками и туфли с особой формы пряжками – змеями, кусавшими свой хвост. Слева от мага, в специальной подставке покоилась его змееголовая трость.
Гермиона намеренно не стала задерживать внимание на его красивом лице и аккуратном хвосте - причёске, которую ей было странно видеть после ночи, проведённой с ним. Тогда, пленённая его умелыми ласками, женщина поразилась густоте и шальному буйству его платиновой гривы. Гермиона, поприветствовав супруга, спокойно села на своё обычное место и стала завтракать, более интересуясь едой на тарелках и столовыми приборами, чем окружающей обстановкой.
Люциус не сводил заинтересованного взгляда с жены. Она казалась ледышкой, отколотой от арктического айсберга. Мужчина не собирался нарушать традиции магического этикета и заводить за столом разговоры на серьёзные темы, но сейчас им овладело желание: подойти и хорошо встряхнуть хорошенькую куколку – супругу, чтобы увидеть её оживлённой, пусть даже и осыпающей его ругательствами. Малфой начинал понимать предателей крови, давно пославших традиционное поведение во время трапезы к Мерлиновой бабушке, но он сдержался.
Люциус не выкажет первым своих чувств ни перед кем – принцип, въевшийся в его душу со школьных времён.
Мужчина перестал сверлить взглядом супругу и тут же услышал её спокойную просьбу:
- Мне нужно побеседовать с Вами. Вы располагаете временем сразу после завтрака?
Малфой неторопливо поднял на неё снисходительный взгляд, и встретил, как и ожидал, пустоту светло-карих глаз. Милейшая Гермиона умела скрывать свои чувства, будто всю жизнь занималась столь полезным занятием.
Люциус разозлился, внешне оставаясь спокойным: он ожидал увидеть её смущающейся, немного рассеянной, возможно краснеющей под его ласково-томными взглядами. Маг прекрасно знал, что был её первым мужчиной: одно тайно брошенное перед свадьбой вслед девушке тёмномагическое диагностическое заклинание, результаты которого подтверждало исследование интимного места тела супруги, позволило ожидать более непосредственно реакции на персону Малфоя, как мужа, но – нет. Гермиона, видимо, решила свести его с ума своей холодностью, сдерживая зародившуюся ревность.
Прекрасный ход весьма разумной тактики, но против обременённого жизненным опытом Люциуса он оказался пущенным мимо проклятием в дуэли интеллектов!
Мужчина, пришедший к столь обнадёживающим выводам, мило улыбнулся и ответил:
- Можете подождать меня в розовой гостиной. Я приду через четверть часа.
Гермиона первой покинула столовую, а Люциус, отдав пару приказаний главному домовому эльфу, отправился следом. У него на самом деле не было никаких дел, но он, нырнув в потайной ход, ведущий к замаскированной нише в розовой гостиной, стал следить за своей женой, любуясь её немного удручённым и нахмуренным личиком. Женщина явно волновалась, то и дело поглядывая на часы, которые неторопливо отмеряли минуты тяжёлого для неё ожидания.
Тут в гостиную заявился неожиданный визитёр – сиамский кот Себастьян, наконец разыскавший хозяйку после двух дней взаперти по приказу Люциуса. Маг недавно велел запустить его в розовую гостиную.
Люциус, кривя губы и еле сдерживая смех, наблюдал тщетные попытки ласкового животного подлизаться к женщине. Гермиона сердито взирала на ушастого интригана и, не выдержав, поджала под себя ноги на кресле, чтобы избавиться от атаковавшего её конечности своими обтираниями котяры. Она, смерив уничижительным взглядом забравшегося в кресло напротив и начавшего невозмутимо вылизываться сиама, сердито заявила:
- Как Вам не стыдно, мистер Малфой!
Довольный увиденным Люциус переместился по системе тайных ходов в другую нишу, оказавшись за спиной сидящей в кресле женщины. Он, применив чары, заглушавшие звук его шагов, подошёл к ней и, опустив голову к её ушку, тихо, насмешливо предложил:
- Не отвергайте бедное животное, привязавшееся к Вам, лишь потому, что его вид напоминает мою анимагическую форму.
Гермиона вздрогнула, а Люциус прошёл к креслу, поднял на руки животное и уселся на облюбованное котом место. Пристроив сбоку кресла трость и удобно разместив на коленях Себастьяна, Малфой стал поглаживать его бежевую шёрстку, и вскоре был вознаграждён довольным мурлыканием зажмурившего свои голубые глазищи на угольно чёрной мордочке кота.
Гермиону, неотрывно следившую взглядом за неторопливыми движением пальцев Малфоя, сейчас украшенных парой перстней с драгоценными камнями, накрыла будоражащая волна воспоминаний о ночных ласках сидящего перед ней мужчиной. Девушка, наткнувшись на понимающий и снисходительный взгляд мужа, густо покраснела, чем вызвала самодовольную ухмылку мужчины.
Люциус решил сжалиться над супругой и примирительно признался:
- Восемь лет назад я начал поиски и не жалею, что потратил два года жизни, периодически мотаясь по Европе, чтобы разыскать нужного мне котёнка. Себастьян замечательное приобретение, позволившее мне не раз выходить из сложных ситуаций, когда Тёмный лорд возродился и оккупировал мой дом, вынудив меня поселить здесь не только его, но и свой ближний круг Пожирателей смерти. Я уж сбился со счёта, сколько раз обязан здоровьем и жизнью моему дорогому Себастьяну.
Гермиона оттаявшая от неожиданного признания, но всё ещё сердитая на коварного мага, с лёгким ехидством сладким голоском напыщенной дурочки предложила:
- Подарите ему счастливую супружескую жизнь. Думаю, столь ласковый кавалер заслуживает внимания миленькой породистой кошечки.
Задетый за живое Люциус, невольно восхищённый артистизмом колдуньи, прекрасно понял намёк Гермионы, на их отношения. Он прищурился, чтобы скрыть свой наверняка ставший гневным взгляд, холодно произнёс:
- Мудрый и своевременный совет. Пожалуй, я ему последую. Так о чём Вы хотели со мной поговорить?
Успокоившаяся Гермиона, официальным тоном заявила:
- Хочу уведомить Вас, что являюсь чистокровным потомком магически возродившегося рода ЛаФурд.
Малфой, взявший себя в руки, несколько рассеянно произнёс:
- Новость для меня не нова и несколько запоздала, Вы не находите?
Гермиона опять покраснела и, чуть замявшись, спросила, наконец посмев посмотреть в глаза мужа:
- Я хотела бы встретиться с друзьями, отправившись к ним с визитом.
Люциус обворожительно улыбнулся и невозмутимо выдал:
- Кстати, о визитах. Хорошо, что Вы своим вопросом напомнили мне об одном небольшом, но срочном деле.
Маг вынул из трости волшебную палочку и наколдовал на полу, чуть в стороне от кресла, белую мышь.
Гермиона, брезгливо наблюдала, как Себастьян мгновенно соскочив с колен волшебника, вцепился в маленькое тельце грызуна. Кот угрожающе зарычал, зыркнув сердитым взглядом голубых глаз на магов, крепко сжимая в зубах еле трепыхающуюся мышку, хвостик которой жалко висел и подрагивал сбоку от его пасти. Животное быстро удалилось в угол комнаты, наверняка, чтобы сожрать добычу.
Люциус специально отвлёк жену столь жестоким зрелищем. Он успел достать из кармана камзола и расправить нужным образом в правой ладони один весьма полезный артефакт. Мужчина грациозно поднялся и приблизившись к жене, ласково произнёс:
- Прошу простить за столь грубое зрелище, но, думаю, Себастьяну понравилась моя маленькая награда. – Маг ловко подцепил руку Гермионы и склонил голову, целуя её аккуратную ладошку с изящными пальчиками. Тут же женщина почувствовала, что на её удерживаемой руке сжимаются прохладные, видимо, металлические полосы волшебного браслета.
Люциус отпрянул и уселся в своё кресло. Женщина бросила взгляд на пленившее её запястье красивое украшение, а Малфой равнодушно пояснил:
- Только что полученный дар не позволит Вам покинуть этого дома без моего добровольного согласия.
Женщина рассерженно уставилась на волшебника. Она опрометчиво забыла, с каким тёмным, коварным магом имеет дело. Малфой, скорее всего, опасается её побега и решил запереть супругу в поместье, как в золотой клетке.
Гермиона обречённо почувствовала себя мышкой, зажатой в пасти кровожадного кота.
Глава 19
Гермиона обречённо почувствовала себя мышкой, зажатой в пасти кровожадного кота: ровно на пару секунд. После чего девушка приободрилась от проснувшегося авантюрного желания утереть нос самодовольно улыбающемуся Люциусу.
Вот чего молодая колдунья не переносила: когда ею распоряжаются, прикрываясь бескорыстной опекой. Двухчасовая беседа с Дамблдором, пытавшимся отговорить Гермиону от вступления в «Орден Феникса» только убедила директора в несгибаемом упорстве колдуньи следовать своему выбору. Полдня уговоров и ругани с Гарри и Роном, считавшим, что девушке нельзя обучатся шпионскому делу у Алостора Грюма, подтвердили их худшие подозрения в собственной тупости, если хочешь разбить блестяще подобранные Грейнджер аргументы. Дружное молчание парней, нервная поправка очков на носу Поттером и недоумённое почёсывание своей макушки младшим Уизли, как последние их доводы в споре, вызвали только весёлую улыбку колдуньи. Неужели Малфоя ничему не научила трёхдневная неудачная «цветочная осада» в Мунго и последовавший успешный побег Грейнджер от ворот его поместья? Или он решил, что молодую жену устроит роль фарфоровой куколки с опилками вместо мозгов, как напыщенной хозяйки богатого игрушечного домика?
Миссис Малфой была теперь весьма далека от мисс Грейнджер, как утреннее нежно расцвеченное зарёй небо от мрачно-кровавого вечернего заката. Прежде женщина начала бы возмущаться и призывать проснуться совесть Люциуса, нынешняя колдунья, чувственность которой разбудил супруг, прекрасно понимала, что властность мужа не позволит ему отказаться от задуманного.
Гермиона отбросила все чувства и стала внимательным и неторопливым взглядом изучать лицо мужчины, представляя, что нежно касается его ладонью. Видимо у неё получилось, потому что Люциус вздрогнул и изумлённо расширил глаза. Женщина лукаво улыбнулась, в душе потешаясь над мужчиной, преподавшему ей один весьма поучительный урок в постели, показав, как пользоваться ранее неведомым оружием: женской сексуальностью.
Люциус, ноздри которого затрепетали, вперился в Гермиону ястребиным взглядом и тихо произнёс:
- Жду Вас сегодня вечером в нашей спальне. Думаю, у миссис Малфой хватит благоразумия не будить во мне жестокого монстра и прийти самой. – Мужчина, поднявшись, слегка поклонился и неторопливо покинул комнату, еле сдерживая себя, так как был на грани срыва: ему хотелось швырнуть свою прекрасную и, как оказалась, чувственную супругу прямо на пол в гостиной и проучить нахалку, заласкав до полубессознательного состояния и бросив мучится от неудовлетворённого желания. Но Люциус был не уверен, что сможет довести задуманное до конца, попав в плен уже своих чувств.
Гермиона, посчитав бегство супруга за свою первую маленькую победу на любовном фронте, отправилась в свою прежнюю комнату. У волшебницы сложился пока нестройный план действий, целью которого было вытащить супруга их раковины его аристократического воспитания, показав красоту настоящих, не сдерживаемых условностями отношений мужчины и женщины. Малфоя нужно было наглядно убедить, что он не всесилен, если дело касается любви; Люциус утратит над женой свою власть, если позволит себе быть с ней тираном. Только признание равенства партнёров и свободы выбора действий супруги может открыть для мужчины новую Вселенную, где иные высоты и глубины бытия, где дар любви дороже украденной ласки.
Гермиона, не теряя времени даром, вызвала к себе главного домовика поместья. После получасовой беседы с эльфом, добившись от него необходимой ей клятвы, женщина, позаимствовав в кабинете мужа самопишущее перо и пергаменты, вернулась к себе, чтобы подробнее разработать свой план чувственной мести коварному супругу.
Малфой бросил ей вызов, безоговорочно лишив свободы передвижений, как жестокий завоеватель. Он хочет войны, значит, получит её: партизанскую, со всеми сюрпризами, приправленными разрастающимся ощущением шаткости положения захватчика. Гермиона собиралась устроить «сладкую жизнь» своему супругу, где покой ему будет только сниться, а единовластие – мерещиться.
Очаровательно улыбнувшись, Гермиона вытащила из магически сотворённого ею в подоконнике тайника собственноручно составленный недавно план дома и стала его изучать, прикидывая возможности быстрого передвижения. Женщину, при составлении карты поразило обилие обнаруженных потайных ходов, войти в которые она, однако, до свадьбы не смогла.
Решив проверить свою догадку, Гермиона приблизилась к ближайшей замаскированной скрывающими чарами двери в её комнате и, сосредоточившись, скользнула вперёд. Она радостно перевела дух – проход подчинился её воле и открылся: ведь теперь она стала миссис Малфой, магия которой стала родной для волшебного дома. Женщина стала исследовать скрытый ранее чарами коридор и с возрастающим удивлением поняла, бросив специфическое диагностическое заклинание, что стоит на краю лабиринта заключённого в волшебно расширенном пространстве, наверняка ведущего к другим потайным дверям поместья. Гермиона хмыкнула, прикидывая открывшуюся перспективу, и вернулась в свою комнату. До ужина и последующей за ним встречи с с упругом, на которую она идти и не собиралась, было предостаточно времени для осуществления первых шагов её интересного плана. Люциус просто не представлял, какое амбициозное чудовище потревожил в душе супруги, отказав ей в равенстве голоса и уважении!
Ничего не подозревающий Люциус пил кофе и самозабвенно лопал шоколадные конфеты, сидя за столиком в оранжерее своего поместья. Чтобы отвлечься от мыслей о желанном теле супруги, он несколько часов разбирал свадебные подарки, и мага утомило рутинное и, как оказалось, опасное занятие, которое нельзя было перепоручить домовикам.
Вообще-то, Малфою следовало решить одну небольшую дилемму: вернуть супруге её фамилиара или пока не делать этого. Воспоминания о рычащем и зверски царапающемся комке рыжей масти с жутким именем Косолапус вызывали чувство брезгливости, но может зверюга успокоится, если почует рядом свою хозяйку? Люциус вздохнул, понимая, что присутствие в доме двух котов: породистого сиама и диковатого полукнизла грозит войной между животными за первенство положения и внимание Гермионы. Может действительно завести в доме ещё пару хорошеньких кошечек, чтобы клыкастые и когтистые звери вспомнили, что есть более интересное занятие, чем драть шкуры друг друга?
Люциус решил посетить волшебный зверинец в Косом переулке, чтобы оставить заказ на пару породистых ушастых и усатых молоденьких «дамочек»: сиамской и полосато-серебристой кошачьих пород, аппарировав в Лондон. Поддавшись внезапному порыву, он заглянул в цветочную лавку, чтобы выбрать букет роз для супруги, который намеревался преподнести ей вечером и использовать в постельных играх, чтобы заслужить прощение и подарить супруге новые любовные ощущения.
Ему было почему-то неприятно вспоминать, что Гермиона обиделась, не желая подчиняться его требованию элементарной безопасности. Видимо, она совершенно не понимала, какой общественный статус теперь занимает, что миссис Малфой - вожделенная мишень для хитроумных преступных магов, не брезгующих похищением женщин и детей для требования выкупа у их семей. К тому же Люциус не исключал вероятности того, что его жену попытаются украсть и, заманив супруга шантажом в смертельную ловушку, после принудить Гермиону к повторному браку.
Малфой невольно содрогнулся от такой перспективы. Терять молодую очаровательную жену из-за её желания повидаться с друзьями, которых вполне можно пригласить в дом, Люциус не собирался. О себе, бывший Пожиратель смерти, мог прекрасно позаботиться сам. Он решил, что на следующий день, после трапезы, поговорит с супругой, объяснив ей свою позицию по поводу личной безопасности леди уровня миссис Малфой. Неприятно было узнать, что на некоторых свадебных подарках, невинных после предварительной проверки магией, Люциус, лично их продиагностировав с помощью специального семейного артефакта, позже обнаружил весьма опасные болезнетворные проклятия отсроченного действия, порчи бесплодия и семейного раздора. Кого-то из весьма сильных и, безусловно, тёмных магов или ведьм не устраивал второй брак Малфоя, причём магические подписи опасного колдовства не принадлежали, естественно, дарившим их магам.
Люциус, вернувшись домой через каминную сеть, надёжно охраняемую специальными чарами, избирательно пропускавших «своих», поручив заботу о пышном букете роз домовику, отправился размяться в тренировочный зал, чтобы сразиться в магической дуэли против зачарованного манекена и иллюзий многочисленных противников, нападавших скопом и бросавшихся простейшими проклятиями не хуже живых дуэлянтов.
Через полтора часа, слегка утомлённый и успокоившийся мужчина, приведя себя в порядок в расслабляющей ванне с жасминовым ароматом, облачившись в простую домашнюю одежду, вернулся в свой кабинет, чтобы разобрать накопившуюся деловую корреспонденцию. Но прежде он открыл шкатулку, решив полюбоваться на Гермиону, весело приветствующую его с колдографии.
Люциус пожелал всей душой найти путь к сердцу очаровательной колдуньи, его милой супруги. Его интуиция нашёптывала ему, что, может, следует хоть раз послать куда подальше свои принципы и прямо сейчас отправиться объясниться с женой, но волшебник отмахнулся от соблазнительных мыслей, заметив, что ему и так предстоит увлекательная ночь с хорошенькой миссис Малфой. Он, с лёгким сожалением захлопнув магией шкатулку, самозабвенно углубился в финансовые отчёты и деловую переписку.
Люциус не поверил своей интуиции, и она, как оказалось впоследствии, обиделась и решила помахать ему ручкой на прощание, став на время верной союзницей Гермионы в осуществлении задуманного плана по укрощению строптивого мужа.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 88 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |