— Не… себе… Прости, отец,— кинул Скорпиус через плечо. Как они попали на территорию поместья? Садовник понятно…— Все наши?
— Не знаю, сэр, по мордам не разберешь.
— Хорошо, сейчас найди Джеймса Поттера, скажи, пусть вызывает отца, мракоборцев, все Министерство, короче, пусть сеет панику в правительственных рядах…
— Скорпиус, я не позволю…
— Черт, отец!— резко развернулся к нему Скорпиус.— Ты не понял?! У нас во дворе — оборотни! Которых ищут второй месяц! Они похитили и чуть не убили Лили Поттер! Да ты век не отмоешься от этого! Так что стой и молчи!
— Ты не имеешь права так со мной говорить, мальчишка!
— Папа, пожалуйста, хватит строить из себя идиота,— устало попросил Скорпиус.— Ты знаешь, что я тебя не боюсь. Я же тебе — тебе! — помочь пытаюсь, неужели не доходит до твоей чистокровной душонки?! Да Гарри Поттер весь этот дом разнесет на камни, когда узнает! Да я сам бы разобрал его по камням, если бы узнал, что ты к этому причастен… К счастью, ты всего лишь трусливый…
Он не успел договорить, когда вошла мама, в другом уже платье, с привычно-спокойным выражением аристократичного лица. Сколько Скорпиус себя помнил, она всегда была такой.
— Все в порядке,— мать остановила легким жестом вопрос сына.— Она спит. Я бы отправила ее в больницу, но ей нельзя трансгрессировать, а для летучего пороха и других транспортных средств она слишком слаба.
— Хозяин Скорпиус, сэр…— Донг тихо напомнил о себе.— Что мне делать, сэр?
Скорпиус взглянул на мать. Та села на стул и спокойно спросила:
— Что происходит?
— У нас на территории четверо оборотней. Они похитили Лили.
— Мы сами сможем решить этот вопрос?
— Нет,— покачал головой юноша.— Слишком серьезно. Тихо сделать ничего не получится.
— Ты же знаешь, что наше имя не должно быть упомянуто вслух?— напомнила Скорпиусу мать. Тот кивнул и посмотрел на отца.
— Надеюсь, что вы тоже это понимаете. Поэтому, отец, когда здесь появятся Поттер и компания, не надо орать и качать права…
— Скорпиус. Ты знаешь, что делаешь?— мать серьезно глядела на него, и парень опять кивнул.— Тогда поступай, как считаешь нужным. Мы доверяем тебе.
Скорпиус лишь хмыкнул, взглянув на отца, который злился сам по себе у камина.
— Донг, к Джеймсу Поттеру, пусть открывает свои мозги для всей гвардии спасателей. А потом вернись на территорию и жди их прибытия. Выполняй любой приказ Гарри Поттера, понял?
Донг кивнул.
— Джеймс Поттер в красной спальне для гостей. Дора должна была отвести его туда — привести себя в порядок и отдохнуть.
Донг исчез с поклоном, а Скорпиус лишь ухмыльнулся: отвести. Наверное, только его мать могла сейчас заставить Поттера отойти от сестры.
Но матушке было очень трудно перечить, если ты не тренировался в этом хотя бы пару лет. Даже Скорпиус старался не пререкаться с ней особо. С отцом — без проблем. Он всего лишь трусливый хорек. Он мог строить из себя великого Малфоя, хозяина богатств и поместий, большого человека, но Скорпиусу то было прекрасно известно, кто в этом доме хозяин. То есть хозяйка.
— Ты еще о чем-то хотел поговорить?— мама махнула рукой эльфихе, чтобы та убрала остывшие блюда.
— Да, мы с отцом разобрали только первый пункт повестки.
— Скорпиус, прекрати так разговаривать,— пресекла сына миссис Малфой, одарив его холодным взглядом.— Драко, дорогой, успокойся. Все будет хорошо.
Малфой-старший разрывался между паникой и злостью. Но за годы супружества он уже привык подчиняться.
Хорек, подумал Скорпиус с каким-то ласковым презрением.
— Что ж, я бы еще хотел затронуть тему моей мифической помолвки, о чем узнал из газет,— с милой улыбкой проговорил Скорпиус, вновь садясь за стол, но ноги класть на него не стал. Все-таки в комнате дама, а воспитание ничем не перебьешь, даже если тебя потопчет бешеный гиппогриф и оплюет фестрал. Даже если ежик с пихты рухнет тебе на макушку, ты останешься Скорпиусом Малфоем.— Я не знаю, что вам там и где приснилось, но я не собираюсь обручаться с Забини.
— Тебя никто не спрашивает!— отец снова закипал, видимо,все еще считая, что имеет какую-то власть над решениями сына.— Ты сам виноват во всем. Лишь твое поведение стало причиной таких жестких мер…
— Драко,— мягко произнесла мать, и тот лишь зло сощурил глаза, глядя на непокорного отпрыска.— Скорпиус, мы приняли решение. Ты нас вынудил так поступить.
— Мне плевать на ваше решение, хотя…— он гадко улыбнулся.— Думаю, я даже должен радоваться…
Родители переглянулись, не зная, как реагировать на столь резко сменившееся настроение наследника.
— Мне по крайней мере лет десять не придется жениться. Здравствуй, свобода!
— Сын, объяснись. Ты же понимаешь, что помолвка с Присциллой Забини состоится на Рождество…
— Ага, в камере Азкабана. Но свадьба в Азкабане — это как-то совсем жестоко,— изгалялся Скорпиус, чувствуя опасное злорадство.
— Скорпиус!— уже угрожающе произнесла мать.
— Ну, я тут ни при чем. Если вы хотите себе в невестки Забини, то придется ждать, пока она выйдет из тюрьмы, куда ее упекут, как пить дать. Уж Гарри Поттер об этом позаботится. Если у него не получится, — в чем я сомневаюсь — то я вполне могу помочь. Должна же быть хоть какая-то польза от фамилии Малфой…
— Скорпиус, о чем ты?— насторожилась мать, мягко накрыв ладонь мужа рукой.
— О том, что ваша ненаглядная Забини организовала похищение Лили Поттер, которая чуть не истекла кровью в этом доме,— с торжеством заявил слизеринец, чувствуя злорадное удовлетворение.— И, кстати, Забини помогли два ее братца. Думаю, Фрицу еще повезет. Он же малолетка, а вот Присцилла и Дрейк мило проведут десяток лет в соседних камерах, планируя ее свадьбу со мной…
Воцарилась ошеломленная тишина. Скорпиус же видел, как в голове отца яростно формируются мысли о позоре семьи, о том, что нужно будет как-то замять их связь с Забини, как-то заявить, что они вовсе не собирались женить сына на Присцилле. Ничего, пусть займет свою голову чем-то, что пойдет Скорпиусу только на пользу.
— Ладно, оставляю вас с вашими приятными мыслями,— юноша поднялся,— найдите меня, когда прибудет гвардия.
Он не стал ждать разрешения уйти, просто развернулся и отправился выполнять второй пункт своего плана.
Лили.
Скорпиус тихо отворил дверь комнаты. Чистота и порядок. Эльфы уже убрали все следы, что могли остаться после оказания первой помощи. Наверное, была порезанная одежда. Кровавые бинты. Полотенца.
Но сейчас в полумраке чистой комнаты, на белой постели, лежала бледная рыжеволосая девчонка. Именно девчонка — такой худенькой, маленькой и хрупкой выглядела Лили, накрытая до груди одеялом, с положенными аккуратно вдоль тела перебинтованными руками. Бинты почти до самых плеч.
Рыжие волосы выделялись на подушках, а пламя одной свечи играло в них искорками.
Скорпиус подошел и тихо опустился на кровать, глядя на ее лицо. Юное. Красивое. Бескровное.
Как они посмели тронуть ее? Как посмели испортить ей этот день? День их общего счастья?
Не верилось, что лишь сутки назад она прижималась к нему в коридоре Хогвартса и шептала: «я люблю тебя». Всего какие-то часы назад они были среди снега и пламени. А теперь она лежит, такая ранимая, такая беспомощная, чудом избежавшая участи своей матери.
Они ответят за это. Каждый. Позже.
Он скинул обувь и лег рядом с ней, не касаясь, не тревожа ее сон.
Но она слабо пошевелилась.
— Скор…
— Спи.
Веки ее затрепетали.
— Скор…
— Я же сказал: спи,— тихо попросил он, касаясь рукой ее волос на подушке.
Лили открыла глаза, губы ее дрогнули.
— Поттер, ты когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят?— их взгляды встретились, и он почувствовал, что внутри снова тает лед. Серебряный лед.
— Я почувствовала твой запах…— голос слабый, тихий, но глаза смотрят ласково, хоть и устало.
— Черт, надо принять душ,— Скорпиус провел кончиками пальцев по ее лбу. Он был прохладным. Она по-настоящему улыбнулась, дернулась и поморщилась.
— Так. Если ты будешь совершать необдуманные поступки, я уйду. Или нет, лучше я тебя обездвижу заклинанием. Нечего себе самой причинять боль…— немного сердито проговорил он, но она все равно улыбалась.— Что? Что смешного я сказал?
— В твоих глазах огонь. На серебре,— прошептала она, прикрывая свои глаза, словно пыталась унести с собой его взгляд.
Он не знал, что ответить на эту фразу.
— Спасибо.
— За что?— он провел рукой по ее шее к плечу.
— За то, что опять спас меня.
— Конечно, пожалуйста, но давай мне больше не представится случая совершать подвиги,— ухмыльнулся он, глядя в светлую зелень ее глаз.— Гриффиндорец из меня, конечно, ничего выходит, но в этом амплуа я чувствую себя неуютно…
— Ты не гриффиндорец,— покачала она головой, мягко улыбаясь.— Ты слизеринец и от этого только выигрываешь. Потому что показываешь всем, что и слизеринцы могут быть замечательными…
Скорпиус бы покраснел от такой похвалы, если бы умел краснеть, но вместо этого он нашел причину забеспокоиться:
— Ты дрожишь!
— Холодно,— смущенно ответила Лили.— Наверное, от потери крови…
— Черт, и чего ты молчала? Нужно еще одеял, нужно направить на тебя теплый воздух…
— Не надо. Просто побудь рядом, мне так спокойнее… И теплее,— попросила она без всякого кокетства и жеманства. И Малфой понял — действительно так спокойнее и теплее. Он приподнялся, забрался к ней под одеяло и осторожно прижался к ее телу. Просунул руку ей под шею и затих, обняв ее.
— Так значительно лучше,— прошептала Лили, прижав голову к его груди.— Хотя я не имела в виду именно это… Мне было бы достаточно просто знать, что ты рядом.
Он промолчал, одной рукой поглаживая ее по плечу, а второй извлекая палочку из джинсов. Теплый воздух стал струиться вдоль их тел.
— А теперь — спи,— прошептал он.
— Ты будешь здесь?
— Да, я буду здесь,— после минутной борьбы с самим собой сказал он. Ничего, месть может чуть подождать. Никуда они не денутся.
За каждую слезинку. За каждую каплю крови.
Глава 6. Гермиона Уизли.
Она стояла перед высокими чугунными воротами, каждый завиток которых отдавался тупой болью в теле. Память тела. Она в Гермионе не была обостренной, но как тут забудешь, когда вот по этой дорожке впервые она прошла к мучительной боли пыточного заклятия? Волей-неволей запомнишь.
А ведь Гарри испытывал это не раз…
С Гермионой были шестеро мракоборцев, которые с подозрением оглядывали главный подъезд Малфой-Мэнора.
Они получили сообщение от Гарри, когда заканчивали обыск «Лавки зельевара» Дрейка Забини. Конечно, самого его там уже не было. Потому что его предупредил Зиг.
Зиг. Это он оказался предателем. Он срывал операции, когда мракоборцы накрывали очередную квартиру оборотней, а их там не оказывалось. Он предупреждал их, потому что был в центре событий. Он открыл ворота Хогвартса, потому что был начальником дежурившей группы и имел доступ на территорию школы для экстренных случаев. Он передал Присцилле Забини зелье и пергамент для Лили. Он, видимо, увидев неладное после исчезновения девушки, подал сигнал Дрейку Забини.
Самого Зига удалось схватить, и допросить его еще предстояло. Но пока Гермиона стояла перед чугунными воротами и гадала, что ее там ждет. Драко Малфой — сообщник оборотней? Маловероятно. Он и с Волан-де-Мортом то связался только из страха за родителей. Хотя, кто его знает, этого неблагодарного слизеринца…
Перед ними возник эльф, Гермиона узнала эти глаза и эти уши:
— Донг!
— Добро пожаловать в Малфой-Мэнор, подруга сэра Гарри Поттера. Он просил проводить вас к ним, когда вы придете.
«Подруга сэра Гарри Поттера».
И они пошли — не к дому, а по парковой дорожке. Всюду были видны заинтересованные глаза домовых эльфов — зеленые, карие, синие, голубые. Они наблюдали за гостями с живым любопытством и тревогой.
— Донг, что здесь произошло?
— Я мало что знаю, подруга сэра Гарри Поттера,— пропищал эльф, семеня чуть впереди.— Вам все расскажет сэр Гарри Поттер, он у садового домика.
«Подруга сэра Гарри Поттера». Словно эхо внутри. И как отзыв на эхо — Рон.
Мракоборцы шли за ней, держа наготове палочки. Они шагали словно полукругом, прикрывая Гермиону с тыла. Она чуть улыбнулась от этой мысли, а потом увидела сначала крышу, а затем и весь домик — милый белый домик с такими же милыми окошками. Но возле него, накрытые магическим куполом-решеткой, почти прозрачным, но прочным, метались четверо волков. Они рычали, бросались на стены купола, кусали друг друга, выли и бились о землю, пытаясь рыть ее.
В стороне стояли трое мракоборцев. Из домика вышли Гарри и еще кто-то из его коллег.
Гарри. Чуть ожившие глаза. Как обычно, когда он брался за работу. Лицо без гримасы. Значит, с Лили действительно все в порядке.
— Привет,— Гермиона потупила глаза. Была между ними какая-то неловкость, как между мало знакомыми людьми, которым пришлось резко сблизиться из-за общей беды, а потом осознать, что они все так же мало знакомы.
— Как тебе картина?— Гарри кивнул в сторону волков под куполом.
— Всех поймали?
Он хмыкнул:
— Нам не пришлось трудиться. Эльфы Малфоев их просто… оглушили,— легкая усмешка на лице. Ему не дали посражаться, не дали отомстить за дочь в битве — а он усмехается? Это было бы нормально для кого угодно, но не для Гарри Поттера, вечно рвущегося в битву. Устал. Он очень устал.— Я даже предлагал их представить к наградам, но Кингсли лишь посмеялся…
Гермиона улыбнулась, вспоминая свою бурную школьную деятельность на фронте защиты эльфов. Кажется, Гарри подумал о том же, потому что на какой-то миг между ними появилось понимание. Не прежнее, когда они были частью трио, новое, но понимание. Потому что они все-таки многое знали друг о друге.
— Что же здесь произошло?— Гермиона смотрела на волков, двое из них устали и уже спокойно лежали у стен клетки. Двое продолжали бороться.
— Я знаю лишь в общих чертах. Пойдем,— и они пошли по дорожке, сзади семенили пять или шесть эльфов. Судя по всему, их интересовал великий Гарри Поттер.
Он рассказал ей о ментальных нитях, о том, как Тео считывал сознание Лили. О том, как Джеймс и Скорпиус странно исчезли, а Ксения сказала, что они отправились спасать Лили, но сын Гарри смог скрыть от девушки куда. О том, как они мучались, зная, что делает Лили, но почти ничего не зная о мальчиках, так беспечно кинувшихся в неизвестность.
Гермиона представляла себе, что должен был тогда ощущать Гарри. Потому что его сын отправился к оборотням, где уже находилась его дочь.
Как же ты пережил, Гарри? Как же выстоял, не ринулся все крушить, все ломать, рыскать, чтобы найти своих детей? Каких сил тебе это стоило, Гарри? Сколько еще седых волос прибавилось к твоей черной, непокорной голове?
— Мы уже отчаялись узнать и понять хоть что-то, как Тео сказал, что с Лили Джеймс и Скорпиус, что она обрадована и чувствует облегчение. А потом связь с ней прервалась, но Ксения говорила, что Джеймс в порядке и лишь немного обеспокоен, но он в безопасности…
Гарри рассказывал, а Гермиона смотрела на приближающийся в сумраке вечера дом, горящий почти всеми окнами.
— Потом Ксения вдруг смогла четко сказать, что дети здесь… Почти тут же явился Кингсли и рассказал о Зиге,— голос Гарри дрогнул, и Гермиона подумала, что еще один рубец появился на его измотанном сердце. Застывшем сердце.— И что ты отправилась с мракоборцами к Забини в лавку… Мы прибыли сюда, и эльфы приволокли оглушенных оборотней. Донг показал нам дом и комнату, в которой держали Лили…
Он рассказывал все на одном вдохе, словно боясь, что не выдержит своих эмоций.
— Ты видел детей?
— Да, мельком. Мракоборцы с Кингсли пока занимались клеткой для зверей, а меня отвел Донг. С Джеймсом сейчас Ксения, а Лили осматривает мадам Помфри, мы вызвали ее из Хогвартса…
— Что с ней?— испугалась Гермиона, и сердце сжалось от страха.
— Расщепление при трансгрессии,— они остановились перед крыльцом особняка.— Все хорошо, она скоро поправится.
— Гарри, почему здесь? Ты выяснил, Малфой…
— Нет, он тут ни при чем. Скорпиус сказал так, и я верю ему…— Доверчивый Гарри Поттер. Наверное, он увидел скепсис на ее лице и добавил:— Сейчас с Драко Малфоем беседует Кингсли. Но, думаю, Скорпиус прав — его отцу просто нужно внимательнее относиться к подбору персонала…
Они стояли в сгущающемся сумраке, на холодном ветру, ни одного не тянуло в дом.
— Скорпиус Малфой опять спас жизнь Лили…— усмехнулся Гарри.— Насмешка судьбы, правда? Не зря, значит, мы спасали шкуру его отцу…
Гермиона тоже усмехнулась. И опять это чувство — словно на миг между ними появился мостик. Не старый — новый мостик. Прошлое, которого уже не было, помогало им в настоящем.
— Не боишься быть обязанным Малфою?
— Я уже ничего не боюсь. Только того, что однажды помощь не поспеет вовремя,— глухо проговорил он, глядя куда-то вдаль. В себя. В прошлое, которое ушло вместе с Роном. В прошлое, где столько раз к Мальчику, Который Выжил, кто-то вовремя приходил на помощь. Но столько же раз этой помощи не было для других — для тех, в чьей смерти Гарри винил себя все эти годы.
Неужели и в Гарри прошлое отзывается та же болезненно, как и в ней? Словно ампутированная конечность, которая еще долго будет ощущаться…
Рон. Как ты мог так с нами поступить? Со мной и с Гарри! Я и Гарри… Значит, вот как…
Столько событий произошло за эти часы, что казалось, будто Рона нет уже не день, а недели. Но боль глухо отдавалась в груди родным и все еще близким именем — Рон.
— Надо быстрее со всем этим разобраться,— говорил Гарри словно с самим собой, продолжая какой-то свой внутренний монолог.— У нас уже много этих тварей, у нас теперь есть Зиг… А еще есть что-то недоговаривающий Дамблдор…
— Дамблдор?
— Ну, да, ведь неспроста же в Хогвартсе появился Тео и эта загадочная Ксения, с которой мне еще придется разбираться в связи с их с Джеймсом, видимо, очень близкими отношениями… Легилименты. Оба. И мой сын, которого Дамблдор использует в какой-то своей игре. Опять…— глухой стон из самой глубины души Гарри. Гермиона понимала, как ему больно осознавать, что его маленький сын стал таким же оружием, как и сам Гарри когда-то. И Гермиона была уверена — Гарри сделает все, чтобы оградить Альбуса от повторения своей судьбы.
— Пойдем в дом,— Гермиона поежилась и поднялась по ступеням. Дверь была открыта — наверное, через нее сегодня много раз ходили. Они вошли в просторную прихожую с многочисленными портретами на стенах. Знакомую прихожую.
Но Гарри пошел не в сторону гостиной, где они когда-то имели честь побывать, а по коридору направо. Вскоре они миновали холл с камином и оказались в просторной комнате с длинным столом посередине и зеленым ковром на полу. Видимо, столовая.
За столом сидел Кингсли с чашкой чего-то горячего в руках. Рядом восседала жена Драко Малфоя — Гермиона пару раз сталкивалась с ней в связи с работой. Нравилась ли ей Астерия Малфой? Нет, наверное. Но она не вызывала такого негатива, как ее муж, стоящий у окна. Презренная физиономия.
Что, страшно, да, хорек? Страшно оказаться втянутым во что-то серьезное? Страшно, по лицу вижу. Ох, как тебя трясет от одной мысли, что в газетах появится твое имя, что там напишут, что ты замешан в похищении дочери Гарри Поттера. Как был трусом, так и остался.
В зал вошел Скорпиус Малфой.
— Как Лили?— сразу обернулся к юноше Гарри. Видимо, тот был с мадам Помфри.
— Все хорошо, завтра ей можно будет встать и пользоваться летучим порохом,— Скорпиус учтиво кивнул Гермионе, потом взглянул на мать и Кингсли.— Что будет с Присциллой и Фрицем Забини?
— Они пока в Хогвартсе, мы решим их судьбу завтра утром,— Кингсли допил свой чай — или кофе? — и расслабился на стуле.— Скорпиус, вы можете предположить, как оборотни попали на территорию поместья?— Кингсли поднял на слизеринца тяжелый взгляд.
— Вполне,— пожал плечами Скорпиус,— что тут трудного? Через главные ворота можно пройти без помех только, если ты Малфой, если тебе разрешили Малфои или если с тобой кто-то из Малфоев. Так что тут вообще нет проблемы, если заметить, что с полки в гостиной пропали урны с дедушкиным и бабушкиным прахом.
Гермиона была готова рассмеяться, особенно когда поймала на себе взгляд младшего Малфоя — тот подмигнул ей. Видимо, мальчика вся ситуация забавляла.
— Как пропали?— Драко Малфой буквально подпрыгнул на месте.
— Откуда же я знаю?— Скорпиус усмехнулся.— Может, спросить у садовника, когда у него слезет шерсть и не будет хвоста?
Вот уж действительно комичная ситуация. Прах Люциуса и Нарциссы Малфой украден прямо из гостиной их особняка.
— Кстати, насколько я знаю, у нас есть в доме еще три урны с предками, так что не удивляюсь, если тут скоро будет вечеринка в волчьих шкурах. А теперь извините меня — я удаляюсь.
Взрослые проводили взглядами юношу. Гермиона переглянулась с Гарри — оба были готовы рассмеяться. Да, вот это удар по Малфою.
— Гарри, ты не взглянешь на место хищения останков?— Кингсли, казалось, тоже развеселился от этого маленького открытия.— Мы пока закончим с мистером Малфоем…
Гарри кивнул и вышел из столовой. Гермиона же смотрела на то, как глава мракоборцев заполняет какие-то бумаги, протягивает их миссис Малфой, что-то говоря.
А в голове одна мысль — гостиная. Та самая?
Она развернулась и поспешно покинула столовую. По коридору. Через холл. И вот эта дверь, врезавшаяся в память из-за испытываемого тогда ею страха и даже ужаса. Ведь Гарри был пойман и узнан. И они ждали Волан-де-Морта.
Гарри стоял прямо в центре. Даже не зажег палочки. В сумраке угадывался резной мраморный камин. На стенах — портреты. Под потолком — та же хрустальная люстра.
Гермиона тихо приближалась к замершему Гарри. Не было в ней ужаса, не было паники — лишь давняя боль как эхо ее мучений тогда. Просто это был Круциатус. Первый и последний в ее жизни. А еще был Рон. И Добби. И Гарри Поттер.
Она знала, что воспоминания в ее сердце совсем не то, что день за днем мучают Гарри. Мучают. Он живет в этом, снова и снова топя себя в своем горе и одиночестве. В своих воспоминаниях.
Почему он все время был в них? Потому что никто не мог его избавить от этого? Или потому что каждый день мир смотрел на него, на Гарри, а видел Мальчика, Который Выжил, заставляя Гарри быть им и медленно тонуть в прошлом этого Мальчика?
Кто в силах понять мужчину, стоящего сейчас посреди просто гостиной, но, кажется, посреди собственной боли прошлых лет?
Рон, как ты мог? Как ты мог бросить его одного тонуть во всем этом? Как ты мог убить в нем то, что еще жило? Мечту о Золотом трио… Или ты знал, что так должно быть? Или ты считал, что так ты дашь ему шанс. Пережить. Забыть. Стать, наконец, просто несчастным человеком с ужасным прошлым, а не героем, не тем, кем Гарри никогда не хотел быть?
Рон, почему?! Зачем ты выкинул нас, как рыб, на сушу, заставляя задыхаться в этом незнакомом, чужом воздухе? Почему ты решил, что мы хотим оказаться не в привычной воде, а на земле, где другие законы, другие ощущения, другие мысли, другие чувства? Где мы — другие. Где нужно начинать все заново, стоя посередине…
Гермиона вздрогнула, когда Гарри обернулся к ней. Опять это ужасное лицо. Живого мертвеца.
Она не знала, кто из них первым сделал этот шаг — шаг, что разделял их с тех пор, как Рон ушел, оставив одних. Она обняла его, по-новому, потому что они были другими. Так же, как раньше, но теперь они были другими друг для друга.
Она гладила его по голове, зная, что у левого виска серебрится седая прядь. А его руки — привычные, потому что не раз обнимали ее — сжимали ее в каких-то судорожных объятиях. Словно Гарри схватился за нее, как за последнюю надежду, как за соломинку, боясь куда-то сорваться.
И она так же обнимала его. Они были покинуты в разбитом мире. И теперь им нужно было просто учиться жить заново. И помочь выжить друг другу.
Глава 7. Тедди Ремус Люпин.
— Тед…
— Ммм…— он зачитался одной из многочисленных книг Гермионы.
— Тед,— шептала Мари, дергая его за рукав. Люпин оторвался от книги и взглянул на девушку — она сидела рядом на диване и в упор глядела на Альбуса, который рисовал у стола.— Тед, он на меня пялится…
Люпин взглянул на Ала, потом на Мари:
— Милая, ему всего семь.
— Что не мешает ему на меня пялиться…
Тедди внимательнее посмотрел на Альбуса — тот действительно пристально глядел на девушку, держа в руке карандаш, которым он несколько минут назад рисовал мотоцикл.
— Ал,— окликнул мальчика Люпин. Альбус улыбнулся и посмотрел на крестника отца.— Ал, тебе что-то нужно?
— Нет,— он сел на пятки, водя карандашом по пергаменту.— Но, если вы хотите, я могу пойти в свою комнату…
— Зачем?— не понял Тедди.
Было раннее воскресное утро, они только позавтракали и ждали, когда, наконец, вернется Гарри. Вчера крестный лишь прислал сову, сообщив, что с Лили все в порядке и что сам он вернется, когда освободится. Мари появилась около часа назад, заявив, что если еда не идет к фестралу, то фестрал сам идет к ней.
Альбус опять лишь улыбнулся, послав Мари довольный взгляд. Та подняла брови, сложив на груди руки.
— Тед, зачем он смотрит мне в глаза?— прошептала Мари-Виктуар, чуть наклонившись к молодому человеку. Ее волосы щекотали ему шею.
— Черт,— Люпин поднялся и встал между столом и диваном так, чтобы Альбус не мог видеть Мари.— Альбус, ты знаешь, что это неправильно?
— Что?— мальчик поднял на Тедди зеленый взгляд, полный довольного благодушия.
— Неправильно лезть в голову людям, когда тебе этого захочется,— Люпин был практически уверен, что мальчик только что развлекался легилименцией, которую открыл в себе на рандеву с оборотнем.
— Я нечаянно,— честно ответил Альбус, откладывая карандаш.— Я просто хотел знать, почему Мари такая сердитая…
— С чего ты взял, что я сердитая?— девушка передвинулась на диване так, чтобы видеть кузена. Брови ее недобро сошлись на переносице.
— Я чувствую,— просто ответил Альбус, разворачивая к взрослым свой рисунок.— Как вам мой мотоцикл?
Люпин лишь мельком взглянул на то, что должно было быть мотоциклом, а потом обернулся к Мари-Виктуар. Та лишь мило ему улыбнулась, хотя скрещенные на груди руки и блеск глаз говорил скорее в пользу версии Альбуса. Как же он сразу этого не заметил? Наверное, слишком сильно переживал за Гарри и его детей, раз был впервые так невнимателен к любимой девушке. Или не впервые?
— Альбус, ты не должен больше так делать,— серьезно сказал Тедди, снова взглянув на мальчика.
— Почему? Разве это плохо — знать, чего хотят другие или почему они сердятся?— Ал поднялся на ноги и стал складывать свои карандаши.— Ведь тогда можно помочь… Разве нет? Или сделать так, как хочет человек, и тогда он не будет сердиться…
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |