Поттер-Фанфикшн 39 страница

— Нет, — он отвернулся, чтобы достать учебник, — я узнал, какая Уизли у нас проницательная и дальновидная…

— В смысле? — не понял Джеймс.

— Да в прямом. Она даже мне самому на меня глаза раскрыла, — Скорпиус вынул из рюкзака ингредиенты и стал их раскладывать. — Поттер, закрой рот, иначе оставшиеся у тебя мозги испарятся, почувствовав простор для маневра…

Джеймс пожал плечами, решив, что все равно слизеринец не расскажет, если не захочет, так что пытать его было бесполезно.

Что такого могла сказать Роза? Она вчера полвечера не давала ему спать, заставляя рассказать каждую подробность о похищении и спасении Лили, а потом прочла лекцию на тему «перестаньте делать вид, что вы только Поттеры, а Уизли на вас наплевать». Наверное, у кузины случился гормональный взрыв, или же из-за того, что она в ссоре с Уильямсом, она решила направить свою энергию в другое русло.

На Зельях все было, как обычно. У Скорпиуса вышло все почти идеально, что принесло Слизерину десять баллов, зато котел Джеймса расплавился, выплюнув половину снадобья странного коричневого цвета на мантию Эммы Томас. Сколько себя помнил Джеймс, бедной девушке вечно доставалось на всех занятиях, причем обычно именно от Джеймса и его друга. Может, поэтому она на пятом курсе отказалась пойти с ним на Рождественский бал?

Слизнорт с присущим ему добродушием (с Флитвиком они бы оставили идеальную пару, не будь один таким маленьким, а второй — таким тучным) замял инцидент, взмахнув палочкой, чтобы убрать «зелье» Джеймса отовсюду.

На обед они пришли в хорошем расположении духа — ведь больше занятий на сегодня не было, а загрузили их не настолько, чтобы брести в библиотеку. В Большом Зале Джеймс тут же увидел Ксению и помахал ей. Она выглядела отдохнувшей, бледность пропала с ее щек. Не думал, что его мысли могут быть такими… тяжелыми. Он вроде бы думал все время о приятном.

Хотя, подумал Джеймс, садясь за свой стол рядом с Шарлоттой, рассматривавшей с подругой какой-то журнал, Ксения же вообще не любила лазить по чужим мозгам. Он же помнил, как она расстроилась, когда ей пришлось проникнуть в голову Лили. Поэтому гриффиндорец вдвойне, если не втройне, ценил то, что сделала для него любимая девушка. Она стала его ангелом-хранителем, не только души, в чем он не раз уже убеждался, но теперь и тела.

— Привет, Лил, — он поднял глаза на сестру, которая села напротив, кинув сумку с учебниками у скамейки. Когда она потянулась за тарелкой, из-под рукава мантии показались края бинтов, что сразу напомнило Джеймсу о произошедшем. — Как ты?

— Нормально, — пожала она плечами. Черт, а ведь права была Ксения: у сестры все эмоции были на лице написаны. Сейчас она была чем-то расстроена, хотя пыталась этого не показывать.

— А по тебе не скажешь. Роза тебя задавила вчера интеллектом?

Вздрогнула и как-то затравлено оглянулась на стол Слизерина. Так, уже интереснее.

— Ты с Малфоем не хочешь поговорить? Он тебе, кстати, жизнь спас, — Джеймс притянул к себе блюдо с курицей, практически вырвав его из рук сидевшего невдалеке Майкла Уильямса. Мило ему улыбнувшись, Джеймс снова повернулся к сестре.

— Я его уже поблагодарила, еще позавчера, — она ковыряла вилкой в тарелке.

— Хм, и что? — Джеймсу это все больше не нравилось.

— Ничего. И, Джим, не лезь в мою личную жизнь, хватит, — попросила Лили, начиная злиться. Тот лишь пожал плечами: кажется, сестра начинает возвращаться к своему обычному — боевому — состоянию. Радоваться этому или нет, Джеймс так и не решил, но хотя бы Лили перестанет быть такой вялой и равнодушной ко всему, что раньше заставляло ее глаза гореть энтузиазмом. Ну, там, ругать Джеймса, опекать мелюзгу с Гриффиндора, делать уроки до рассвета, штудировать все библиотечные фолианты, обсуждать парней...

Что ж, раз ни Лили, ни Скорпиус не хотят ему рассказывать, пусть сами разбираются. Но только если слизеринец ее бросит, то тогда ему просто не жить. Потому что Джеймс его зароет на огороде у Хагрида. Живьем. И плевать, что Малфой не раз уже спас Лили.

— Ну, что, ежик с пихты, чем займемся сейчас? — рядом уселся Скорпиус, причем только тогда, когда ушла Лили. Джеймс начинал сердиться.

— Может, пойдем и поговорим о том, что произошло между тобой и моей сестрой? — огрызнулся гриффиндорец, теряя всякий интерес к тостам.

— Опять? — Малфой даже поднялся. — Ты все никак не успокоишься? Лучше пойди и поговори со своей девушкой, думаю, она заслужила. А меня оставь в покое. Не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.

Слизеринец развернулся и двинулся прочь, как всегда вальяжно и неспешно, словно прогуливался по дорожке в Малфой-Мэноре.

Джеймс вообще перестал что-то понимать, поэтому поднялся и последовал совету друга — подошел к Ксении, которая как раз вставала из-за стола.

— Никуда не торопишься?

Она покачала головой, чуть улыбаясь:

— Давай прогуляемся, — она взяла его за руку, и они вместе вышли на улицу.

Стоял довольно хмурый октябрьский день. Вдалеке, у самой хижины Хагрида, собралась группа студентов — Джеймсу показалось, что он увидел две рыжие шевелюры. Наверное, кто-то из Уизли на Уходе за магическими существами.

— Слушай, скажи мне, вот ты связала меня и себя ментальной нитью… С этим Манчилли вместе, — Джеймс посмотрел на Ксению. — И Дамблдор тут же… Вы что-то затеваете?

— В смысле?

— В прямом. Дамблдор, насколько я знаю, все последние годы своей жизни только тем и занимался, что интриговал, плел свою паутинку, то ли защищая отца, то ли используя его. А теперь еще вы с этим Манчилли, — Джеймс с подозрением смотрел на подругу.

— Какой ты осведомленный, — улыбнулась она, тоже следя за фигурами у леса.

— Да-к ты скажешь? Или это ваша с Манчилли и портретом Дамблдора тайна?

Ксения опять лишь улыбнулась, но потом ответила:

— Это тайна Дамблдора и, наверное, Теодика, я просто согласилась помочь тебе и твоей семье. Надеюсь, ты не против?

— А меня разве спросили? — притворно сердито сказал Джеймс, обнимая девушку. — Ладно, сделаю вид, что даже не задет тем, что у тебя и этого гоблина есть общие секреты…

— Джеймс, не надо так о Тео, — попросила Ксения. Они сели на любимую скамейку. — Потому что он несчастный человек.

— Почему это? По нему не скажешь…

— Потому что несчастный. Он одинок. Он живет в своем мире — мире легилименции. И он отрицает в себе душу, просто отрицает, — она смотрела на дорожку у своих ног, поджав под себя руки.

— Ты так хорошо его знаешь? — чуть ревниво поинтересовался гриффиндорец, обнимая ее и притягивая к себе.

— Я училась у него, — пожала она плечами, а потом подняла глаза. — Нельзя считать слабостью любые эмоции. Даже привязанность. Он считает это слабостью. Я не знаю почему. Он никогда не позволял даже прикоснуться к его душе. Он ее просто уничтожил…

— Ничего, что ты мне это рассказываешь? — осведомился Джеймс. — Ну, там тайна целителя и все такое…

— А я и не была его целителем — ученицей. Просто я вижу, как у тебя кулаки сжимаются, когда ты смотришь на него. Его нужно пожалеть, Джим…

— Не буду его жалеть. Сильных людей нельзя жалеть, — сказал гриффиндорец, и Ксения улыбнулась.

— Ты говоришь, как Скорпиус…

— Ну, все-таки пять лет уже друг другу глаза мозолим… Ксени, ты слышала про Забини? Про то, что, говорят, их в больницу увезли…

— Да, слышала. Я даже их видела… — она стала очень грустной.

— Видела?

— Да. Мадам Помфри тогда была в Малфой-Мэноре, пришлось нам с Тео оказывать первую помощь…

— Значит, это правда? Они друг друга Круцио мучили?

— Нет. Потому что у них не было палочек, — она говорила тихо.

— Вот это да… Кто же тогда…? Тебе их жаль?

— Да, — она села прямо и повернулась к нему. — Потому что люди не должны причинять друг другу боль. Из-за злобы, мести. Не должны.

— Мести? Ты думаешь, это Мал…

— Я знаю, что это он, — она грустно улыбнулась. — И это ужасно. И знаешь, так не должно быть… Нельзя отвечать болью на боль. Злобой на злобу. Это губит, это сжигает человека изнутри.

Она помолчала, словно вспоминая то, что увидела, когда ее позвали к Забини. Потом заговорила:

— Месть или допущение мести, получение от этого удовлетворения, даже если ты сам этого не делал, не держал палочку в руке — это тоже страшно… А если этого в душе человека изначально не было, то бывает еще ужаснее, потому что его заставляют быть жестоким, заставляют купаться в своей ненависти, в своей злобе…

— Это ты о ком? О Малфое?

Ксения покачала головой, глаза ее грустно смотрели на Джеймса:

— Не о Малфое. В его душе есть место и темноте, и свету. Поэтому то, что он сделал с Забини, не нанесет ему какого-то вреда... Почти никакого, — поправилась она. — Это плохо, но это его душа.

— А тогда о ком?

— О твоем отце. О Гарри Поттере.

Глава 2. Лили Поттер.

Она сидела и пыталась внимательно слушать профессора Вектор, которая рассказывала им о новых магических формулах и значениях цифр в них. Все студенты старательно записывали, но Лили пока еще было больно писать, поэтому она просто подперла подбородок кулачком и смотрела на любимого профессора.

Думала она совсем не о Нумерологии, но не испытывала из-за этого никакого стыда. Уроки уроками, а запутанные чувства и ощущения были важнее.

Хотя запутанными они как раз быть переставали. Спала пелена влюбленности, и она увидела мир вокруг таким, каким он стал за полтора месяца. Малфой своей трогательной заботой словно отгородил ее от внешнего мира, спрятал от всего, что происходило вокруг, в своих объятиях. Но так нельзя, потому что мир вокруг стал другим. Ее мир. И Роза вдруг смахнула пелену с глаз. Правильно ли это было? Наверное. Жестоко? Да. Но зато Лили с четкостью теперь осознавала все, что происходит.

Мама. Ее больше нет, и Лили до боли в груди понимала, что все в их жизни изменилось. Пустой дом. Письма только от отца. Одинокий отец. Несчастный отец. Все они — несчастные. Потому что мамы больше нет. И им еще придется вернуться в тот пустой дом, где была мама, а теперь ее нет.

Отец. Снова потерявший близкого человека. Отец и Альбус. Они сейчас учатся жить по-новому. Это им с Джеймсом легче, потому что они в Хогвартсе. Там, в большом мире, все ощущается ярче, болезненнее.

Дядя Рон. Оборотень. Одинокий и, наверное, не менее несчастный, чем отец. Он потерял сестру, себя. Теперь и семью. Потому что ушел от них.

Гермиона. Роза. Хьюго. Осиротевшие. Переживающие за дядю Рона и переживающие его уход. Лили надеялась, что он вернется. Потому что иначе будут уже две разрушенные семьи.

Опасность. Постоянная, непрекращающаяся опасность. Об этом говорили отец, Гермиона, МакГонагалл. Об этом кричали газеты. Об этом свидетельствовали мракоборцы на территории школы. Запреты походов в Хогсмид. Проверка почты и посылок. Постоянная настороженность. Ожидание нового удара. Боль в руках. Воспоминания о темноте.

Скорпиус Малфой. Вот на этом вся ее рассудительность и логичность заканчивалась. И оставалась бездна чувств и эмоций. И один вопрос: права ли Роза? Действительно ли Лили полюбила образ, а не настоящего Малфоя?

Проще было бы ответить на этот вопрос, если бы Скорпиус не стал вдруг избегать ее. О чем она могла подумать? Роза права. Он добился своего и успокоился. Но Лили не верила этому. Она все выяснит. Когда сможет поговорить. С Розой. С Малфоем.

Не стоило тут же ударяться в панику. Однажды это уже случилось — с помолвкой Скорпиуса. Возможно, и теперь все вовсе не так. Она хотела верить в это, как и ее трепещущее сердце.

Поговорить со слизеринцем она так и не успела — на ужине они не пересеклись, а потом у Лили было собрание старост, где их призывали к бдительности, осторожности и всему в таком духе. После окончания собрания Лили подошла к МакГонагалл, чтобы узнать, как Забини и не выяснили ли, кто был причастен к их пыткам. Директор лишь покачала головой и попросила Лили не думать об этом.

Но не думать не получалось. Хотя о самих Забини она старалась именно не думать, чтобы не решать, как она относится к их страданиям. Просто задвинула эту мысль подальше. Было у нее, о чем переживать, и кроме них. Забини просто были как приложение к мысли о Скорпиусе.

Лили вернулась в гостиную Гриффиндора и села у камина, ожидая, когда вернется Роза. Достала учебники и начала даже писать работу по Травологии. Ее постоянно отвлекали кузены и кузины, подходил Хьюго — Лили помогла ему с Зельями. Джеймс приплелся где-то незадолго до одиннадцати, махнул сестре и тут же отправился спать.

Роза пришла около полуночи — очевидно, школьные старосты патрулировали коридоры Хогвартса. Гостиная была уже пуста, одна Лили читала у камина, а на ее коленях удобно устроился Ерш.

— Ты чего не спишь? — Роза опустилась в кресло напротив кузины, рассеянно заплетая длинные волосы в косу. Она всегда так делала в конце дня.

— Я хотела с тобой поговорить… — Лили отложила книгу и мягко столкнула с колен кота. Ершик недовольно зашипел и отправился искать более спокойное местечко, чтобы поспать.

— Ах, да, — кузина чуть виновато улыбнулась. — Прости, что набросилась вчера на тебя. Наверное, мне не стоило лезть в это дело…

— Стоило. Я же понимаю, что ты беспокоишься и хочешь, как лучше, — Лили опустилась рядом с креслом Розы на колени и улыбнулась сестре снизу вверх. — Как ты сама?

— Я просто очень устала, — староста школы протянула руку и погладила Лили по рыжим волосам, словно та была маленькой девочкой. — Устала быть собой…

— По-моему, быть Розой Уизли не так уж и плохо.

— Знаешь, иногда утром я просыпаюсь и не хочу быть собой, представляешь? Не хочу быть взрослой, не хочу быть умной и рассудительной… Иногда я хочу быть просто… Лили Поттер…

— Мной? Поверь, это не так уж и хорошо…

— У тебя есть старший брат, пусть оболтус, каких еще поискать, но он готов из-за тебя убить лучшего друга, — Роза мягко улыбалась, глядя на огонь. — У тебя есть отец, который со всем и всегда справляется сам, он всегда принимает вызов и не убегает — ни от себя, ни от других, тем более от своей семьи. Наконец, у тебя есть Малфой… который только по ему известным причинам ограждает тебя от неприятностей и боли большого мира…

— У тебя есть мама… — грустно сказала Лили. — И Хьюго.

— Мама, бедная моя мамочка, — Роза отвела взгляд от огня. — Я не представляю, как она со всем справляется. Я получила от нее сегодня письмо — она обещала, что на выходных приедет, чтобы поговорить со мной и с Хьюго. О папе. Как ей, наверное, сейчас тяжело. А ведь еще есть дядя Гарри, которого она ни за что не бросит одного. И работа, и дедушка Уизли. И мы с Хьюго. А братец — он такой же беспомощный, как и папа. Уизли, одним словом…

— У тебя есть Майкл и Шицко, они очень тебя любят, — Лили пыталась убедить сестру, что все не так уж и плохо в ее жизни.

— Да, Майкл, — хмыкнула Роза. — В последние годы мы все меньше понимаем друг друга. Потому что дружба детей закончилась, а подростков — как-то не получается. С Шицко понятно, он просто хороший друг, всегда поможет, а вот Майкл… Не знаю. Да и с ними не поговоришь вот так, как с тобой. Они мальчишки…

— Роза, я никогда не думала, что ты можешь быть так…

— Да нет, Лили, все нормально, — попыталась ободряюще улыбнуться девушка, глядя на кузину. — Наверное, я просто устала…

— У тебя очень много занятий, да еще обязанности старосты. И все наши кузены и кузины, за которыми нужен глаз да глаз…

— Да уж, — фыркнула Роза. — Сегодня Кэтлин сбежала с Защиты, чтобы посмотреть на саламандр, что принес Хагрид… Шелли опять чуть не подралась с однокурсницей из-за мальчишки. Близнецы, Мерлин, они просто сошли с ума. Это влияние дяди Джорджа… Их фейерверк чуть не снес голову мистеру Филчу… А твой братец? Это просто сплошная головная боль. Я не представляю, как он собирается сдавать ЖАБА…

— Он сдаст, ты же его знаешь… Мы не думали, что он получит хоть одну СОВу, а ведь сдал все на проходной балл, даже Историю Магии! — Лили поднялась.

— Ты ведь хотела о чем-то поговорить, — напомнила Роза, глядя на сестру. — Прости, я загрузила тебя своими проблемами… Просто мне больше не с кем поговорить.

— Все нормально. Я… хотела тебе сказать, что ты ошибаешься насчет Малфоя. Я уверена, что в нем больше света…

— Мне бы хотелось в это верить… — Роза тоже поднялась. — Если ты считаешь так, то, наверное, должна сражаться за это… Даже если такие скептики, как я, говорят тебе об обратном.

Девушки начали подниматься по ступенькам в свои комнаты.

— Да, Роза, говорят, ты занимаешься легилименцией у целителя Манчилли…

— Да, — она повернулась к кузине.

— И как? Сложно?

— Интересно. Только вот сам этот целитель… — Роза потерла лоб, как делала всегда, если была в нерешительности или сталкивалась с чем-то пока непонятным. — Закрытый он какой-то… Словно улитка в своей раковине.

— Улитка? — Лили издала смешок, представив себе этого мужчину в роли улитки.

— Ну, что-то типа этого, — усмехнулась кузина. — Ладно, приятных снов. И спасибо.

— Не за что, — Лили вошла в свою комнату и даже села на кровать. Но нет — она не сможет заснуть, потому что в разговоре с Розой определилась со своим выбором. И должна была поговорить с Малфоем. Прямо сейчас.

Девушка выскочила на лестницу и уже вскоре на цыпочках вошла в спальню семикурсников. Тут все уже спали. Лили тихо подошла к кровати брата и чуть потеребила его.

— А? Фто…? Лил? — он пошевелился, сонно глядя на сестру.

— Тихо, не ори, — прошептала она, склоняясь к его лицу.

— Что-то случилось?

— Нет. Слушай, ты не знаешь пароля от гостиной Слизерина?

— Чего?!

— Да не ори, мне срочно нужно поговорить с Малфоем.

— До утра не потерпишь? — усмехнулся Джеймс, потирая глаза. — День-то вам был на что?

— Джим, знаешь или нет?

— Ну, знаю. Но это не значит, что я скажу его своей пятнадцатилетней сестре, в начале первого ночи собравшейся бродить по школе, да еще навестить гостиную враждебного факультета, чтобы встретиться с парнем…

— Джеймс, ну, я прошу тебя! Мне очень нужно… — она просяще посмотрела на брата. — Иначе я не смогу заснуть, и в этом будешь виноват только ты.

— Так нечестно, — фыркнул парень. — «Полукровкам вход воспрещен». И возьми мантию-невидимку… — он запустил руку в ящик тумбочки и дал ей сверток. — Только учти, действует минут двадцать, так что постарайся обернуться быстро, ладно?

— Спасибо, ты самый лучший братик, — она поцеловала его в щеку и поспешила прочь.

В коридорах было пусто и темно. Она шла быстро, насколько это позволяла мантия из «Зонко». Лили старалась не думать о том, что она сошла с ума и насколько необдуманно она поступает. Просто шла к подземельям.

Стена раздвинулась, когда Лили назвала пароль. Она скинула мантию и вошла в гостиную. И только потом поняла всю глупость этого поступка. На нее воззрились четверо слизеринцев. Две девушки в углу склонились над какими-то книгами. Спиной к двери сидел какой-то мальчик — он писал за столом. А на диване у камина развалился семикурсник.

Все четверо воззрились на гостью — кто-то с испугом, кто-то с недоумением, кто-то с открытым презрением.

— Так-так, кто к нам пожаловал, — семикурсник поднялся, поигрывая палочкой в руке и гадко оглядывая Лили с ног до головы. Девушка сузила глаза, не собираясь отступать. И плевать на последствия.

— Позовите, пожалуйста, Малфоя.

— Мы тебе, что, домовики? Какого черта ты вообще тут появилась, Поттер? — он явно наслаждался, и его взгляд не сулил ничего доброго.

— Оставь ее.

Слава Мерлину, за столом сидел Грег Грегори. Он поднялся и сейчас переводил взгляд с Лили на семикурсника.

— Да пошел ты, Грегори, она сама сюда явилась… Никто ее не звал…

Лили успела выхватить свою палочку прежде, чем этот гнусный парень взмахнул своей. Девушка разоружила слизеринца, понимая, что оказалась практически в безвыходной ситуации, поскольку девушки у окна встали и тоже подняли палочки.

— Вот это да…

Все вздрогнули — у последней ступени, прислонившись плечом в стене и сложив на груди руки, стоял Малфой. На нем были брюки и форменная рубашка. Видимо, он тоже еще не ложился. Лили почувствовала волну облегчения.

— Скорпиус, мне нужно с тобой поговорить, — прямо сказал она, глядя в упор на слизеринца.

— Да я понял, зачем же еще гриффиндорке вламываться в гостиную Слизерина, — Малфой вальяжно прошел на середину комнаты. — Попросим всех удалиться? — он поднял серебристую бровь, обведя взглядом остальных слизеринцев. — Ребят, простите, пять минут…

Девушки тут же собрались и пошли к лестнице, переглядываясь и кидая на Лили злобные взгляды. Грег чуть улыбнулся ей и тоже отправился в спальню. Только сокурсник Скорпиуса стоял.

— Отдай ему палочку, Поттер, — попросил Малфой, указывая на две палочки в ее руке. Она кинула волшебную палочку слизеринцу, тот злобно сузил глаза и тоже ушел. Воцарилась тишина.

Скорпиус равнодушно рассматривал свои идеально начищенные ботинки.

— Итак, что случилось? Опять кого-то спасать? Защищать? Откачивать? Извини, Поттер, у меня за месяц уже лимит исчерпался…

— Я хотела поговорить… — она убрала палочку в карман мантии. — Скорпиус…

— Стой, погоди, — он поднял на ее ледяной взгляд. — Я облегчу тебе задачу и сэкономлю слова. Я слышал ваш увлекательный разговор с Уизли, так что приступай сразу к делу…

— Ты подслушивал? — спокойно спросила Лили, сложив на груди руки так же, как он.

— Конечно, я же Малфой, — ехидно ответил слизеринец. — Чего от меня еще ожидать…

— Скорпиус…

— Вот я думаю, Поттер: как ты не испугалась прийти сюда, одна? Или Уизли тебя прикрывает? Вдруг я бы…

— Малфой, дай мне сказать, — попросила девушка, чуть хмурясь.

— Да, еще один момент, — он гадко ухмыльнулся. — Начет моей собственности… Я оформлю дарительную на тебя, по всем правилам, так что вручу ее любому, на кого ты укажешь…

Лили сделала всего пару шагов — и врезала ему по лицу, совершенно расчетливо и хладнокровно. Удар гулко отдался в пустой гостиной.

А потом ее смел ураган — Скорпиус буквально схватил ее и припечатал к стене, до боли сжав перебинтованные руки. Глаза его яростно полыхали, нос раздувался.

— Страшно, да? Правильно, что боишься, — прошипел он прямо в ее лицо. Она была прижата к стене и чуть морщилась от боли. — Я же Малфой, я же слизеринец. Я могу все… Что там предполагала твоя всеведущая кузина? Изнасиловать? Избить? Помучить Круцио? Унизить?

Лили могла бы испугаться, но не испугалась. Потому что поняла главное — она любит его. Даже эту его ярость. Даже эти его жестокие слова. Он был жесток к другим. Но более жестоким он был к себе.

Вместо ответа, новой пощечины, вместо того чтобы вырываться, она мягко коснулась губами его подбородка, чуть горячего после ее удара. Он вздрогнул, тут же отпустил ее и отстранился, отойдя на почтительное расстояние.

— Скорпиус, скажи мне только одно — из-за чего? Из-за чего ты сделал это… с Забини? — она старалась говорить твердо.

— Ну, мне же это свойственно, ты забыла? — он опять жестко усмехнулся, повернувшись к ней. — Уизли…

— Да оставь ты Розу в покое, ради бога! — воскликнула девушка, чуть сокращая расстояние между ними. — Скажи — из-за чего?

— Малфои не оправдываются.

— Я и не прошу тебя оправдываться. Мне нужно просто знать причину…

Он молчал, глядя, как она медленно подходит, поднимая голову, чтобы смотреть в его глаза.

— Скорпиус, настоящую причину, — прошептала она, почти вплотную встав рядом. — Из-за меня? Ты мстил за меня?

— А если и так, что это изменит? — он сделал шаг назад.

— Ничего не изменит, — согласилась она. — Ты все так же останешься жестоким и мстительным… Но я все равно люблю тебя…

— Нет, — он вытянул руку, словно хотел заслониться от ее слов. — Ты полюбила иллюзию, образ, который сама себе выдумала.

Лили покачала головой, выхватила палочку и сразу же прошептала: «силенцио». Малфой вытаращил глаза — наверное, никто и никогда не смел так с ним поступать. Он потянулся за своей палочкой, но Лили просто толкнула его на диван. От неожиданности он упал, чуть не сломав себе руку.

— Фините, — Лили стояла прямо над ним, приставив свою палочку к его груди. Но она улыбалась.

— Поттер, ты вообще озверела? — прорычал он, пытаясь добраться до заднего кармана, где, наверное, он хранил свою палочку. Но едва он пошевелился, ее оружие уперлось ему прямо в грудь.

— Я знаю, что ты легко можешь меня разоружить, но, пожалуйста, послушай, — Лили убрала свою палочку, но глядела прямо на него. — Ты никогда не был прекрасным принцем, не льсти себе. Ты всегда был презренным слизеринцем, который доставлял моей семье одни неприятности, поскольку именно с тобой Джеймс стал таким неуправляемым…

— Не надо валить с больной головы на здоровую, — попросил Малфой, складывая на груди руки и усаживаясь поудобнее. — И, кстати, сядь, потому что Малфои не сидят, когда девушка, пусть и гриффиндорка, стоит…

— Ничего, потерпишь, — усмехнулась она. — Так вот, в моих глазах ты никогда не был идеальным. Поэтому я просто не могла влюбиться в образ. Я видела тебя год за годом, со всеми твоими дурацкими манерами, выходками, шуточками… И я знала, что ты можешь быть жестоким… Я знала, что твои методы и способы достижения целей совсем иные, чем мои, и часто они просто чудовищны… Я даже однажды уже испытала это на себе — ты играючи применил ко мне Империус. Я видела, как ты просто из-за плохого настроения на шестом курсе засунул второкурсника с Хаффлпаффа в доспехи…

— Даже я такого не помню, — фыркнул Малфой.

— …так что не надо говорить мне, кого я люблю и что я знаю… Я знаю достаточно, чтобы видеть тебя таким, какой ты есть… Да, еще бы пару недель назад я бы тебя возненавидела за то, что ты сделал с Забини… Но сейчас я уже не знаю, как к этому относиться…

Он резко поднялся, глядя на нее в упор сверху вниз. Она не отстранилась, подняла голову:

— Ты был для меня всем в эти недели. Если бы не ты, я не знаю, как бы я пережила все это… ты всегда появлялся вовремя, чтобы меня спасти. Ты всегда заботился обо мне… Ты заслонил меня от страхов и опасности… Ты никогда не делал мне больно… Намеренно. Так почему я должна считать, что ты хуже, чем есть на самом деле?

Он просто стоял и смотрел, но Лили видела, как таят его глаза, как разглаживается морщинка на его бледном лбу.

— Ты был способен создать сказку. Если бы ты был таким ужасным, если бы в тебе не было света, ты бы не смог создать серебряный лес. Но ты его создал. Потому что внутри тебя есть место этому лесу, — прошептала она, протянув руку и убирая пряди серебра, упавшие ему на глаза. — Отец всегда говорил, что нет абсолютного зла и абсолютного добра. Есть их пересечение. Главное — какой путь выберет человек. Я знаю, что ты идешь по верному пути, Скорпиус Малфой…

Откуда в ней рождались такие слова, она не знала. Просто смотрела на него, просто дышала одним с ним воздухом, понимая, что поступает правильно, что каждое ее слово идет от сердца. Она чувствовала, что стала взрослее, что смогла понять человека, стоявшего в одном шаге от нее. И если он не сделает этот шаг, разделяющий их, то она сама его сделает.

Дата добавления: 2015-09-29