- Вечное блаженство или хорошее сакэ?- угадал Икуно.
- Согласитесь, выбор не из легких.
- А женщины не входят в яблоко раздора?
- Мы выходим из реалий, мой господин, - хозяин подёргал себя за бороду,
указывая на невозможность составить конкуренцию молодым.
Икуно понимающе усмехнулся.
- Наш ужин затянулся не зря.Лучшего финала трудно желать,- старик жестом
пригласил гостя в дом.
Непродолжительная церемония знакомства плавно вернула вечер в предыдущее русло: старческие байки, смех, випивка.Потягивая сакэ следопыт лениво следил за течением беседы.Интрига, ставшая предметом расследования, не несла поводов для радости.Слишком много подводных камней.И слишком мало надежд остаться вне игры.Впрочем, опасные моменты жизни становились дорогим достоянием именно в силу своей необычности.Только время запрашивало все большую цену.И стоила ли игра свеч?
Старики искоса поглядывали на задумчивого гостя.Вид племянника даймё Ямадзаки вряд ли можно было назвать презентабельным.Складывалось невольное впечатление, что Икуно вчера лихо отплясывал с чертями, настолько неприглядно выглядел следопыт.Впрочем, стариков, интересовало еще кое-что.
- Знаешь, Икуно,- вывел гостя из задумчивости Судзуки,- мы за праздной болтовней вспоминали твоего батюшку, да хранят боги его душу.
- И выпили за упокой не одну чашу,- прибавил Сагара.
- Иттэй был мастер великой силы,- кивнул Судзуки.
Матабэй разлил выпивку.Гость, слегка поклонившись, выпил со стариками. Соседи закусили и молча переглянулись.
- Верны ли слухи, что отец не от огня смерть принял?- решился спросить Судзуки
Икуно медленно поставил чашу.
- Впервые слышу подобное.
В застолье зависла пауза.Старики смущенно переглядывались.
- И какую судьбу приписали отцу?- спросил гость.
- Да, будто, схватка с разбойниками в гостинице случилась.И такая рубка была,
что от летящих искр поджог произошел,- сказал Сагара.
- А батюшка твой, всех зарубив, от ран скончался,- закончил Судзуки.
Все, не сговариваясь, смерили Матабэя взглядом.Старик опустил голову.
- Красиво,- вьедливо отозвался Икуно.- Только мелковато.А конницу отец не положил, скажем так, по случаю?Как раз его размах.
Зависшая тишина взорвалась дружным смехом.
- Мы-то, ослы, уши развесили..- сквозь приступы хохота выдавил Судзуки.- А Матабэй, знай свое, купил задешево!
Старики еще некоторое время, смакуя услышанное, то и дело надрывали животы. Тсукиоми*, бог луны, забравшись высоко в небо, ночным фонарём висел над селением, мягко напоминая о позднем часе.И даже когда гости, уставшие и довольные, разошлись по домам, вдоль улицы еще долго кружило эхо далекого смеха.
- Простите, мой господин,- виновато промямлил хозяин.- Мой язык без костей.
- Я не виню тебя, Матабэй,- после молчания произнес следопыт.- Время берет
дань, требуя пролить свет на все тайное.
- Неужели память столь капризна? Гость невидящим взглядом смотрел в черноту ночи.Половина неосвещенной стороны лица тонула во тьме.Матабэй невольно сьежился, настолько призрачным показался облик рёнина.Или духи опять облюбовали его дом?
- Все проходит, друг мой,- с затаенной печалью произнес Икуно.- Стираются дни, лица, города.И только те, кого мы любили, навсегда нашли приют в нашем сердце.А сердце капризно.Иногда. отзываясь болью в груди, оно настойчиво стучит о чём-то невысказанном.
- Странно слышать от вас такие речи,- прошептал Матабэй.
- Почему?
- Вы размышляете как старик.
- Значит, мы понимаем друг друга.
Такаги, мирно посапывая, дремал у ног деда.
- Вот, счастливец,- сказал гость.
- Почему?
- У него нет памяти.Каждый день с чистого листа.
- С ним еще говорят боги. А на небесах нет прошлого и будущего.Есть
бесконечность настоящего.
Акиро писал:
"…Ты знаешь, я пытался вызвать в памяти образ того беззаботного мальчика, каким был когда-то, и терпел поражение за поражением.Все попытки достучаться до святая святых детства проваливались в пустоту.Не то чтобы я сильно желал этого. Мне было интересно вернуться к первоначальному образу, еще не замутненному грубым рисунком жизни.Вспомнить первооснову.
Тем годам была присуща бесхитростная простота и жизнь воспринималась в ее естественном потоке.Сейчас же, по прошествии двадцати лет, я с ужасом понимаю, что не нахожу ни в чем опоры.Картины дней напоминают мираж, тающий, стоит только протянуть руку.Такими же призраками мелькают попутчики на этом зыбком пути.Родные уходят к предкам, дружба рассеивается как туман у вершины Фуджи, женщины, которых мы любили, греша непостоянством, увлекаются новой игрушкой.И заботливо сотканная паутина отношений вдруг обнаруживает непрочность при первом порыве ветра.Все тает, просачивается сквозь пальцы, исчезает как дым.
И в отчаянии я цепляюсь за странное счастье юных лет.Да, там, в тихом уголке моей памяти осталось ощущение счастья, незамысловатой радости.И, возможно, мои неудачи вернуть детскую непосредственность вызваны грубой шкурой, которую надевает каждый из нас, минуя год за годом.В этой круговерти мы забываем, кто же мы на самом деле.И та роль, которую придумали для себя под лепет окружающих..Сколько в ней правды?Сколько в ней нас самих?…"
11.
Глубокая ночь госпожой царила в комнате.Икуно вздохнул и сняв таби — носки для сандалий, присел на циновку. Еще один день позади.Все уходит.Осенней листвой – вниз, радуя ускользающей красотой.И то, что издали казалось незыблемым, неизменно меняет свой облик, стоит лишь дотянуться.Что же остается?
Рёнин приложил меч ко лбу и вознес молитвы богине Канон и Хачиману – богу войны.Такое соседство могло выдатся странным, но следопыт не находил в этом ничего зазорного.У богини милосердия Икуно просил сострадания к душам ушедших предков, коих поминал в своих ежевечерних молитвах.Щедроты Хачимана, на которые уповал рёнин, ограничевались просьбой о присутствии боевого духа.Можно было побеспокоить еще Хотэя – бога изобилия, или Дзидзо – покровителя путников, но Икуно не видел в этом надобности.Рёнин всегда просил только необходимое. Позариться на большее – значит беспокоить богов понапрасну.Все, что нужно воину всегда при нем – меч и честь.Если по воле Неба ему улыбнется удача, он примет ее с благодарностью, если повернется спиной – он примет ее со смирением.
Икуно опустил катану и распустил матадори — узел волос на макушке.В комнате висела полумгла и глаза рёнина застыли на мерцающем огне ночника.Бывали ночи, когда он просиживал так до первых лучей солнца, не замечая времени, погруженный в себя.Будто учавствовал в молчаливом собрании духов.Гости далекой страны мертвых приходили навестить старого друга, усаживались вокруг андона* и вели невидимую беседу.Икуно не боялся мертвецов.Их пустые глазницы не пугали, а скорее притягивали.Да и кроме того им было что вспомнить.
Следопыт подобрался, ощутив чужое присутствие.Рука инстинктивно потянулась к мечу, замерев на полпути.Знакомый запах заставил расслабиться.
- Что ты здесь делаешь?
Тень покинула угол, приняв зримые очертания.
- Как вы узнали?- спросила девушка.
Рёнин никак не рассчитывал на визит гостьи.Но и удивляться для него уже давно вышло из моды.
- Духи..- произнес без энтузиазма.- Местные травы?
- Да,- ответила девушка робко.
Небольшого роста, в сумраке комнаты, она производила впечатление крохотного существа в платье.Рёнин не мог видеть ее лица, так как находился спиной к гостье. Но затылком чувствовал взгляд.
- Приятный аромат,- сказал учтиво.
Несмотря на то, что запах духов висел над головой манящим облаком, Икуно остался равнодушен к пьянящему аромату.Рёнина больше интересовали причины внезапной случайности, по которой гостья оказалась в комнате.
- Что тебе нужно?- повторил вопрос.
Девушка смущенно шевельнулась:
- Я должна отблагодарить вас,- сказала в полголоса.
Неожиданный поворот обрадовал мало. Щедрость даймё, вероятно могла пленить кого угодно, но рёнин был осторожен с такого рода подарками.При всем налете цинизма и внешней бравады, воспитание полученное в детстве навсегда влилось в монолит его натуры. Икуно не мог позволить себе относиться к людям как к товару.
- Что ж..- промолвил сонным тоном.- Я принял твою благодарность.Можешь идти.
Ответ рёнина не удовлетворил девушку.
- Я обязана вам жизнью,- веско сказала гостья.
Икуно только усмехнулся:
- Жизнь – штука малоприятная.Я бы этому не радовался.
Девушка опустила глаза, теряясь в догадках.То ли хозяин с ней играет, то ли и впрямь искренен.И хотя она свыклась с ролью игрушки, иногда в ней просыпалось человеческое достоинство.
- Мой господин считает иначе.
Следопыт выдержал паузу.В тоне гостьи сквозил упрек.Вероятно вся ситуация в целом для девушки была неприятна.Икуно это позабавило.Неужели в служанке, а возможно и наложнице, проснулся стыд?Ведь для девушек ее круга подобное занятие – вещь обыденная.
- Даймё мудр, но у тебя, очевидно, свое мнение?- спросил многозначительно.
В гостье взыграло презрение:
- Для меня иметь собственное мнение - непозволительная роскошь.
- Прискорбно.Думать иногда полезно.
- Полезно, если это что-то меняет.
Икуно уловил иронию и понял безвыходность положения девушки.Даже если предположения верны, рёнин не собирался подначивать гостью.Забавляться с чувствами людей ни в его правилах.
- Возвращайся.Скажешь, что я остался доволен и пищал как кролик.
Гостья не двигалась с места.
- Ты еще здесь?
Девушка приблизилась и, присев, стянула платье.
- Я всегда отдаю долги,- сказала с неотступным рвением.
Следопыт остался безучастен к полуобнаженному телу.Упрямство гостьи могло бы вызвать восхищение, но ни в этот раз.
- Я не собираю подачек,- отрезал рёнин.
Непреклонность самурая оказалась неожиданной.
- Благородство должно быть вознаграждено, не правда ли?- девушка повторила попытку.
- Чем? Мясом?- Взгляд следопыта прожог насквозь.
Оскорбление задело гостью и она не сдержалась.
- Я не молила вас о спасении,- процедила почти шепотом.
То, что от девушки не удавалось избавиться стало досаждать следопыту.Рёнин чувствовал себя глупо рядом с полуголой гостьей, чья уязвленная гордость нашла виноватого по какой-то нелепости именно в нем.Несмотря на то, что следопыт отсрочил время ее кончины.
- Понимаю,- кивнул Икуно.- Ты, наверняка, молила о смерти, а я все испортил.
Прости.Это моя вина.Позволь мне искупить ее.
Рёнин обнажил малый меч — вакидзаси.
- Что вы делаете?!- испуганно вскрикнула гостья.
- Как – что? Хочу искупить свою вину.- Икуно протянул девушке клинок.-Убей
себя!Ты ведь этого хотела?
Гостья в страхе отпрянула:
- Вы ничем мне не обязаны!
- Как же! Я ведь тебя обидел – оставил в живых!Я должен заслужить.
прощение!Возьми и покончим с этим!
Вид стали привел девушку в ужас.И не столько сам меч, как безразличие с каким ей предложили расстаться с жизнью.Гостья ощутила бесконечное одиночество.
- Оставьте меня!- крикнула пронзительно.
- Ну, почему?Ты же сама хотела..
- Ничего я не хотела!
Рёнин опустил клинок.
- Тогда зачем ты пришла?
Гостья обожгла Икуно испепеляющим взором.Решительный блеск ее глаз говорил о бездонном море отчаяния.Ухватив меч одним порывистым взмахом руки, гостья собиралась нанести удар себе в область сердца.Следопыт успел перехватить руку девушки, крепко сжав запястье.Гостья извивалась как змея, но будучи не в силах удерживать клинок сдалась и разжала пальци, уронив меч на пол.
- Я должна…должна…- захрипела изнеможденно и из глаз брызнули слёзы.
Рёнин не ожидал от служанки такого накала страсти.Девушка собиралась покончить собой и в этом было бы смешно сомневаться.Игры остались позади.Кто мог подумать, что в этом маленьком теле бьется такое неспокойное и храброе сердце.Сердце, полное боли.
Когда гостья немного выплакалась, Икуно протянул платок:
- Оденься, здесь прохладно.
Девушка суетливо спрятала обнаженную грудь под платье.
- Простите, я вела себя как дура.Даймё приказал мне угодить вам и я..- пробормотала сквозь слёзы.
- Не нужно подробностей,- остановил рёнин.- Я понимаю.
На лице гостьи промелькнуло подобие улыбки.Искра расположения к хозяину зажглась в девушке.Какой бы отвратительной не выглядела ее участь, разве можно так легко распоряжаться своей жизнью?Она не должна поддаваться слабости.
- Вы – добрый,- сказала, украдкой поглядывая на рёнина.- А я
розозлилась.
- Почему?
- Я подумала, что вы захотели меня в качестве оплаты за услугу.Моя жизнь и
так ничего не стоит, а теперь еще это..Я не сдержалась.
- Ты была убедительна.Просто огонь страсти.
Девушка вытерла глаза платком рёнина.Ее лицо приобрело прежнюю живость.
- А почему вы отказали мне?
Следопыт устало положил меч возле циновки:
- Предлагая себя мужчине без желания ты унижаешь его.
Девушка посмотрела с удивлением.
- Разве мужчинам не все равно, что хочет женщина?
- Мне – нет. Я не сплю с женщиной, если она меня не хочет.
Гостья разглядывала рёнина с какой-то детской непосредственностью, словно годовалый ребенок впервые увидевший собаку.
- Странно,- вырвалось у девушки.
- Что?
- Да так.Просто я давно не встречала таких как вы.
Следопыт пожал плечами.Вечер затягивался, а выступать в роли исповедываемого – не всегда благодарная участь.
- И часто даймё предлагает тебя гостям?- сказал, чтобы разогнать тишину.
- Я не куртизанка,- сказала гостья обиженным тоном.
- Ты вспыхиваешь как огонь,- заметил Икуно.
Девушка остыла, перебирая пальцами платье.Ее неконтролируемая нервозность и вспышки гнева прозрачно намекали на тяжелое положение.
- Просто…- гостья замялась.- Меня продали даймё еще в детстве.Я стала
прислугой и...
- И иногда Нибуро предлагает тебя в качестве десерта?- без обиняков спросил
следопыт.
Гостья смутилась.
- Раньше этого не было,- поникшим голосом произнесла девушка,- но после отьезда госпожи Нами я осталась без хозяйки и защиты.
Гостья поднесла платок к глазам.
- Я не знаю, что делать,- сказала уныло.
Безо всяких стеснений девушка собралась разрыдаться во второй раз.Даже если рёнин и сочувствовал гостье, слёзы, как показывал опыт, мало что решали в этом жестоком мире.
- Прошу, не надо слез,- попросил Икуно.
- Я люблю ныть,- протянула гостья сквозь рыдания.
- Я тоже люблю,- усмехнулся рёнин краем губ.- Но не могу.
- Почему?- Глаза гостьи светились детской наивностью.
- Видишь ли, говорят, что слёзы не к лицу воину,- поделился секретом.
- Врут,- по доброте душевной открылась девушка.- Выплакаться иногда
полезно.
Ну, что тут сделаешь?Не накричишь же на гостью, а то того гляди опять схватится за меч.
- Да и кроме того,- сердито промолвил следопыт,- вид плачущей женщины
вызывает у меня чувство беспомощности.
Девушка внезапно успокоилась.
- Хорошо.Я не буду.Только не выгоняйте меня,- произнесла умоляющим
тоном.
- Чего ты боишся?
- Даймё накажет, если узнает, что я вернулась рано.Он подумает. что..-
девушка запнулась.
- Что ты плохо выполнила свои обязаности?
Молчание гостьи означало согласие.
- Что ж,- сказал следопыт нарочито стариковским тоном, стараясь придать голосу непринужденность,- я собирался спать..
- Я буду сидеть тихо,- поспешно произнесла гостья.
- Может-быть..
- Нет,- отрывисто бросила девушка.
Рёнин не хотел давить на гостью.Это замученное созданье было достойно лучшей участи, чем шарахаться от каждого мужчины.Даже сейчас она все еще предпологает в нем наихудшее – посягательство на ее тело.Смешно, но увы..
- Как тебя зовут?- спросил гостью.
- Кэйко,- прошептала девушка.
- Послушай, Кэйко, я не усну, если ты будешь торчать здесь изваянием.
- Что вы предлагаете?
- Я не стану раздеваться.Ложись рядом и будь спокойна.
Девушка прилипла к месту.Следопыт лег на циновку.
- Если бы я хотел, я давно бы..- осёкся рёнин.- Вобщем, как знаешь.
Икуно закрыл глаза.Через некоторое время засопел, стараясь подражать спящему.И когда за спиной послышался шорох, сонно произнёс:
- Давно бы так.
Гостья поднялась в единый миг.
- Вы не спите?!!
- Сплю,- успокоил Икуно, повернувшись на бок.
Следопыт чувствовал на шее внимательный взгляд.Удостоверившись в отсутствии опасности, девушка легла рядом.Уже засыпая, Икуно поймал себя на том, что здесь, рядом с женщиной, он почему-то думал о другом.Танго, после стольких лет, вдруг вспомнил о нем.А он-то думал, что старик давно покинул сей грешный мир.
Следопыт нащупал меч – старый отцовский клинок. Прошлое упорно стучалось в дверь - разговор с Матабэем всколыхнул давно забытые воспоминания. Воспоминания об отце.
Часть 2.
1.
- Господин спит?
Ямадзаки недовольно вздохнул, нащупав рукоять.
- Чего тебе?- пробормотал спросонья.
Слуга поклонился:
- Простите, мне слышался шум в соседней комнате.
Иттэй открыл второй глаз скорее больше из желания полюбоваться причудливой тенью на потолке.
- И что?- хрипло выдохнул.
- Разрешите проверить?
Старик поднялся.В комнате стояла глубокая ночь.Сквозь прорезь окна лился мягкий лунный свет.
- Ты слишком осторожен, Матабэй,- произнес Ямадзаки устало.
- Разве такое возможно?- удивился слуга.
Старик ничего не ответил, отрешеннно уставившись на косые тени на стенах.Взгляд Иттэя налился тяжестью.Глубокие морщины под глазами сделались резче.
- Оставайся здесь и полюбуйся красотой мгновения.Луна тиха, как дыхание
женщины после ночи любви.Все остальное – пыль,- произнес с грустью.
Ямадзаки подхватил катану и вышел в коридор:
- Сам пройдусь.
Деревянные половицы гостиницы продажно заскрипели под тяжелым шагом. Ямадзаки плохо спал последнее время, и усталость отдавалась в каждом движении. Ли не давала покоя уже три ночи кряду.Садилась у изголовья и смотрела не отводя взгляд, в постаревшее лицо мужа.Взаимное молчание, длившееся вечность, наконец кто-то нарушал.
- Что ты здесь делаешь?- шептал он.
- Смотрю на тебя,- тихо отвечала гостья.
- Зачем?
Ли с любовью скользила взглядом по облику мужа.
- Ты очень изменился.Поседел.
Ямадзаки долго смотрел в ее большие глаза.
- Много воды утекло после твоей смерти,- говорил с трудом.
Блеск в уголках ее глаз тускнел.
- Как ты жил все эти годы?- шептали ее губы.
Ямадзаки пожимал плечами:
- Как-то..Разве это важно?
- Да.Ты не страдал?
- Наверное..Сначала..Потом привык.
Пальцы Ли скользили по лицу мужа и Ямадзаки отводил взгляд не в силах выдержать тоску, блуждавшую под ее ресницами.
- Спина все еще беспокоит тебя?- спрашивала она, нежно поглаживая рукой.
- Иногда, в холодные зимы.
- Ложись, я разотру тебя.
Иттэй послушно укладывался на живот, отдаваясь во власть тепла ее рук.И с рассветом тело все еще хранило прикосновение.
Матабэй, не смея спрашивать господина о причинах усталости, даже обрадовался легкой перемене в течении провинциальной жизни.
- Собирайся,- сказал Ямадзаки после одной из долгих ночей.- Отьезжаем в Эдо.
И пока слуга с довольным видом укладывал вещи, Иттэй с безразличием следя за суетой, втайне завидовал задору Матабэя.
- Икуно обрадуется, мой господин,- радостно говорил слуга.
Быть может лицо сына поможет утешить сердце.
2.
"Поле битвы – мое убежище".Такие слова написал на стене своего дома Байа Мино, прославленный ветеран дома Такэда из Кай.Это изречение составляло его жизненный принцип.
В эпоху внутренних войн воины проводили свою жизнь в поле.Мерзли под холодным снегом, тащили доспехи под палящим солнцем.Спали, положив вместо подушки под голову собственную руку.И в дождь, и в ветер выполняли служебный долг.И никто из них не находил в этом ничего особенного или героического.Они считали это обычным для себя делом.
- Вы живете в эпоху благоденствия,- часто слышал Икуно от отца.- Самураи
нашего времени проводят большую часть жизни на циновке, распевая дзёрури*, попивая сакэ за бесполезными разговорами о моде и женщинах..Они спят, укрывшись сеткой от москитов летом и теплыми одеялами в холодные зимы.Мало кто из них даже в состоянии умело отрубить голову.Не вправе ли мы утверждать, что воинская доблесть переживает худшие времена, не говоря уже о верности. Поэтому повсюду процветает непонимание и близится великая смута.
- Я думаю, ты сгущаешь краски,- беззаботно говорил Икуно.
- Даже если так,- утверждал отец,- у меня есть для этого повод.Посмотри на
людей.Когда жизнь не благоволит человеку, у него складывается крепкий характер и он становится прекрасным слугой.Но как только дела людей начинают идти
хорошо – они становятся сумасбродами, которые не почитают ни родителей, ни свой клан, ни свои обязанности.Что уже говорить о воинском духе.
- Что же ты предлагаешь?
- И во времена войн, и в эпоху мирного благоденствия было бы вполне
достаточно, если бы высшие и низшие сословия чтили бы своих предков и изучали их наследие.Каждый должен почитать владыку своего клана и основоположника своего учения.Ведь принадлежать клану, в котором и хозяева и слуги были всегда преданы друг другу – это великое счастье.
К патетическим тирадам отца Икуно относился с легкой иронией.Идеи о беззаветной преданности дому Ямадзаки казались молодому человеку слишком старомодными.Ведь жизнь не кончается с пределами провинции Хидзен.И большой мир манил бесконечными возможностями для познания.
- Для самурая нашего клана,- неизменно твердил отец,- все другие учения обладают ценностью лишь в той малой мере, которая необходима в довершение изучения своего собственного.И как змея мамуси* я готов перерождаться семь раз лишь затем, что бы служить клану.
Вспоминая слова отца здесь, вдали от дома, Икуно часто погружался в долгие розмышления. Эдо не оправдало его надежд. Глубокая привязанность к родным местам все чаще просыпалась в молодом человеке.
Зима выдалась холодной.Ночные ветра заунывно пели в щелях.
- Икуно, что с тобой?
Молодой человек оторвал кисть от белоснежного листа.
- Что?- поднял глаза.
Священник подошел поближе.
- Чистые страницы ждут своих героев.Однако, не слишком ли ты медлишь?-
Дайю взял лист из рук юноши.- Твое глубокое погружение в принципы
стихосложения сродни медитации.Хайку* ближе импульсивность нежели размышления.
- Простите, я..- Икуно замялся.
- Волнующие мысли вложи в поэзии строку,- предложил Дайю.
- Боюсь, строкой не обойдется.
- Что тебя беспокоит?
Икуно бросил взор в окно.
- Я хочу вернуться домой.
Священник остановил глаза на юноше.
- Твое желание твердо?
- Думаю, да.
- Перемены – основа сущего.Но хотелось бы знать причины столь внезапных
изменений, поскольку еще недавно ты с не меньшей решимостью готовился к придворной жизни, изучая калиграфию и буддизм.
- Мои намерения изменились.
- Каким образом?
- Кажеться, я замахнулся слишком рано, упустив главное.
- Что?
- Жизнь…
Подобное открытие застало врасплох Икуно не меньше, чем священника.С внезапной очевидностью навалилось осознание.Словно приговор.Немногим раньше, лелея мечты о карьере чиновника при дворе правящей династии Токугава, Икуно прилежно внимал тонкостям наставлений Дайю, покинув родной дом на отцовское попечение.Последний отправил сына на обучение в Эдо с камнем на сердце.Придворная жизнь не была пределом мечтаний Иттэя.
- Твое сердце слишком слабо, чтобы противостоять соблазнам города.Золото, женщины, власть – все может показаться реальным и приятным.Между тем реальна только смерть.Стоит взглянуть в глаза ей лишь однажды и приходит понимание тленности мирских утешений.Бусидо* отрезвляет ум и закаляет сердце.Помни об этом, сын мой.
3.
Колокол храма Токайдзи пробил полдень.Склонившись на перила мостовой Икуно лениво рассматривал рисунок льда на камне.Городская сутолока утомляла.Снующие торговцы бесконечной вереницей покрыли замерзшую паутину улиц.Небо хранило хмурое молчание, задевая облаками верхушки дворца Эдодзё*. Еще немного и снег последним мазком завершит картину зимнего города.
Акиро запаздывал.Педантичность не входит в число добродетелей, а Икуно вряд ли взбрело бы в голову сокрушаться о подобных пустяках.Что стоили несколько лишних часов, если впереди вся жизнь, полная набухающих красок.Вести счёт ускользающему времени – означало вступить в зрелость.Молодости скурпулёзность чужда.Икуно где-то даже был благодарен задержке друга. Отсрочка давала возможность взвесить с таким трудом добытые аргументы.Или скорее убедиться в прочности их основания.
- Твоя задумчивость иногда пугает,- прозвучало за спиной.
Знакомое прикосновение заставило усмехнуться.
- Отчего же?- спросил Икуно.
Акиро встал рядом.
- Для нашего суетного времени твое завсегдашнее полуидиотское выражение
более приемлемо и где-то даже мило сердцу, поскольку чувствовать себя своим
можно в среде таких же идиотов,- сказал с усмешкой.- А вот сейчас ты выпадаешь из ареала обитания, и твою сосредоточенность вполне можно принять за глубокомыслие..Тебе должно быть стыдно!
- Неужели?
- Если бы я плохо тебя знал, я бы купился на это и, пролив слезу умиления,
вдохновенно накропал бы пару строчек во славу человеческого духа, взыгравшего даже в посредственности.
- Значит, я не так безнадежен.
- Бабушка наверняка бы с тобой согласилась.Где-то из чувства сострадания, а
где-то из-за привычки подтирать внучатую задницу,- резвился Акиро.- Но в ослином облике, коим ты славишся, пусть даже глубокомысленном, всегда звучит постоянство.И этим ты хорош.
- Ты уверен?
- Безусловно.В противном случае я могу начать мыслить о тебе слишком
хорошо и однажды прийду к разочарованию – ведь видимость обманчива.Поэтому оставайся таким же идиотом.И я буду спокоен.
- Буду стараться, Акиро-сан.
Друзья по-шутовски раскланялись и рассмеялись.Полусонная улыбка Акиро навела на мысль о недавно распитой чаше.За долгое время знакомства Икуно свыкся с неординарностью личности друга.Молодой возраст никоим образом не был помехой для природной мудрости. Скорее даже оттенял и подчеркивал ее самобытность, что было вдвойне необычно для сына из знатной аристократической семьи, не пренебрегавшему общением с чернью, уличными женщинами и сомнительными личностями из низших сословий.
Каким ветром Акиро занесло в Эдо? Из смутных редких высказываний – потакая отцовским амбициям в постижении медицины, в пренебрежении коей сын успешно превзошел отьявленых лентяев.
- Печень,почки..Какая разница, если болит душа?- часто слышал Икуно.
За внешней ширмой судьбы Акиро лежало нечто тонкое, иногда проскальзывающее в случайно брошеных фразах.Как натуру страстную и увлекающуюся, Икуно вполне подозревал в друге в склонность к романтическим порывам.И в глубоких печальных глазах мелькали временами отголоски буйных событий прошлого.Что скрывалось за туманным взглядом: несчастная любовь или измена? Икуно мог только догадываться.
- Что празднуем?- поинтересовался ненавязчиво.
- Борюсь с отцовским багатством,- безнадежно протянул Акиро.
- Ноша столь тяжела?
- Энтузиазм моей печени угасает, а мозги впадают в уныние при виде
неизменно полного кошелька. Я начинаю верить в бессмертие золота, благочестивых куртизанок и богомольных чиновников.Что делать?
- Выброси кошелек.
- Ты хочешь меня травмировать?А как же мои иллюзии?Мое естество требует
чувственности, буйства красок.Я покупаю человеческие мечты, друг мой.И должен сказать, иногда попадаются интересные случаи не в пример тебе.
- Ты и впрямь меня ни в грош не ставишь.
- Ты сер, друг мой. В тебе нет игры жизни.Твоя практичность сводит с
ума. И что самое печальное – ты абсолютно предсказуем. Карьера, семья, престиж – вот твой потолок. Хотя своим задумчивым видом сегодня ты серьёзно поколебал мои взгляды.
- Сейчас я добью тебя.
Икуно собрался с духом и выпалил на одном дыхании:
- Я покидаю Эдо и возвращаюсь в провинцию служить клану.
Акиро недоверчиво повел головой.
- Повтори-ка, ибо я помоему погарячился с вином.
Икуно смотрел с затаенной грустью куда-то в бесконечность горизонта.
Акиро, сверля друга посоловевшим взглядом, оторопело потер щеку.
- Ты либо сошел с ума, либо на пути к просветлению,- произнес озадаченно.
- Я бы предпочел второе.
- Безумие, сын мой, – не самый плохой выход из брожения жизни, но для тебя
это слишком гениально. И поэтому могу предположить только качественный прыжок в твоей ослиной эволюции.Что ты задумал, дурья башка?
В это время невдалеке остановились носилки чиновника из дворцовой знати. Какой-то бедняга по неосмотрительности столкнулся с одним из носильщиков.Как и следовало ожидать, слепая встреча представителей двух разных сословий не закончилась обьятьями.Громогласный окрик подтвердил опасения друзей.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |