-«Сам ты пидар!»- убедив себя, что, что бы не последовало за этим заявлением, он будет ее держать и сам держаться до последнего, прокричал Лайм капитану.
Слово имеющее точно такое же значение произнес, в гулком безоконном здании казино в далеком заснеженном штате очень странной свободной страны Америки, бывший ее коренной житель, как по отцовской, так и по материнской линии, а теперь не понятно кто, по имени Джек, прямо в лицо крупье, который десяткой пик, легшей на зеленую ткань стола из под его ухоженных рук, и сделавших Джека нищим, произнес и вдогонку за буквами, отправил в это же лицо пулю, весом- каких-то четыре с половиной грамма, из забранного у проходившего в этот момент мимо играющих, охранника, пистолета системы «Смит и Вессон». И побыв неосознанно и очень не долго нищим и от этого по настоящему свободным, индеец Джек перебирая все больше и больше, и выстреливая обойму во все что видел, заливая кровью десятку пик, предал игре живые переливчатые кровавые цвета. Погружаясь в заливаемую ее со всех четырех ее граней густую кровь, шестерка пик не погружаясь боролась, будто желая насладиться зрелищем вырезания командно-офицерского состава атомной подводной лодки, класса «Альфа-2», а теперь по количеству текущей по гладкому и холодному железному полу отсеков, напоминало разделочный мясо-колбасный цех мясокомбината. И вибрируя рябью на своей вязкой поверхности от работы реактора, полилась кровь очередной войны, наращивая свои смертельные вибрации, словно все больше раздражающаяся гремучая змея, противно тарахтя своим хвостом-погремушкой. И с похожими на ее пощелкованием, заклацают датчики в кабине боевого воздушного корабля, и полковник злясь, что не успел кончить, закричит в радио-эфир:
-«База один-четыре-ноль, вызывает колач-сигма, прием. База ответь «колач-сигма» говорит борт один девять ноль четыре один, в квадрате «14 альфа 1», обнаружена по визуальным характеристикам русская подводная лодка. База доложи о принятии. Прием.» База доложила.
Доложил и президент, воняющие остатки экзотической страны, куда после его дружественного визита начнут прибывать партии оружия производимого в стране доложившего, а в стране экзотической к цветовой гамме прибавится темно-черно-красный экзотический оттенок крови.
Индейца Джека потащат, оставляя на снегу кровавые полосы от побоев при задержании полицейскими, все дальше и дальше от свободы. Подлодка сбросит в буреющую от просачивающейся крови через мешковину, воду, командно-офицерский свой состав. Боевой самолет итальянских ВВС зайдет на новый круг, передавая данные своей далекой базе. Сильвия привычными манипуляциями закончит, правда беззвучно, просто подрожав. Поднятая на борт Маша, задрожит и забьется судорожно, словно рыба на дне лодки в ногах у рыбака. Лайм, дрожащими от напряжения руками накинет на нее одеяло. Капитан, дрожа от гнева, подойдет уже в плотную, к матросу своего судна. А меня зазнобит, будто обдает ледяным ветром. И совсем уж странно, вдруг зазнобит в теплой комнате полицейского, заступившего на ночное дежурство денежного хранилища, где за метровыми железно-бетонными стенами, несчетными рядами задрожат от нетерпения новые бумажные солдатики. И война зашла на новый виток. И дрожа, предвкушая бойню, завизжат противно в первых рядах химерные лицедеи. Всполошившись в своих кабинетах, начнут политики и послы всем, и вся, что мол на боевом корабле случилась небольшая авария и экстренное всплытие в территориальных водах чужой ей страны именно этим и вызвано. Что мол, уже все выясняется, устраняет и урегулируется. И пока они актерски профессионально лгали, радар последней разработки уже четко зафиксировал все воздушные передвижения, и ракеты в своих темных шахтах безмолвно ждали работу. И заждаться им не пришлось. Новый, как-то само-произвольно создавшийся командный состав, не сомневался в своем силовом потенциале, распорядился по-русски просто «Шараш, братва по этой сволочи иностранной, пусть знают-наших». Эти и-шарахнули, а те и узнали, и как узнали. Самолет номер один, с его обосравшимся хозяином, как раз вышел на пересекаемую траекторию полета ракет, став более близкой целью для них, чем самолет ВВС Италии летящем выше. Ракеты вырвавшись из шахт, шумно поспешили уничтожать и хоть зрелище не обыденное, оно не отвлекало капитана яхты, от его меньшей, но намеченной цели и подойдя он стал бить Лайма. О палубы подлодки послышался циничный комментарий: «Смотри, мол, не успела шлюха попасть на яхту, а янки уже из-за нее передрались», украшенный хохотом. Один из моряков подлодки прокричал в сторону яхты:
-«Эй, янки, что вы как бараны бодаетесь, она девка- опытная, обслужит всех», и рассмеялся со всеми. Отсмеявшись вволю, подводники быстро, по чьей-то команде, стали проваливаться во внутрь своего корабля. А подводная путешественница вдруг так сильно захочет домой, что безудержно заревет, и кровь, капающая с разбитого лица ее защитника гея, смешается с ее слезами. Ракеты, достигнув цели, вонзятся в блестящие округлые бока самолета номер один, оборвав его независимый полет и разорвут, мелкими и острыми частями своими, тоже обретя своеобразную свободу при взрыве, только вот-вот начавшуюся ее же, девушки референта, попав в ту же мишень, что ранее отрабатывал начальник охраны, но уже с немного другим результатом от попадения. Несовместимость мишени с предметом в нее попавшим, превратят голову девушки в сползающее с внутренней обшивки борта авио-лайнера, красно-серое вязкое существо. Все туже ее (свободу), увидевшего в последний миг, явно не то, что хотел бы, свои испражнения, президента. И получив ярко-красную боевую раскраску, закреплял высушиванием от своего молниеносного полета, теперь уже тысячи маленьких смертоносных осколков, подчиняясь земному закону, помчатся назад к земле. И самые быстрые, противно жужжа воткнуться в спину капитана яхты, как в щит не добравшись до Лайма и Маши. Другие, железным дождем забарабанят по обшивке лодки, погружающейся от них под воду. А огромные, с торчащими острыми краями обломки, шлепнутся, разбрасывая ее безжалостно в воду, разрезая,замешкавшись, не ожидая такого, рыб. И первые в этой бойне, падут. И станет тихо, только тихо застонут те, кто в ранах. И увидев это, без красок и деталей, на своих так помешавших ему экранах, полковник ВВС Италии, зная что степень ответственности за это будет велика, игнорируя приказ базы продолжать наблюдение в данном квадрате, ляжет на противоположный курс, который со скоростью боевой крылатой машины, уносил полковника все ближе к маленькому домику на окраине деревушки, с немного поправившейся, но все с такими же бело-кожими ягодицами, Сильвией. Но это будет потом. Как и будут, беспомощно злясь, правительства отдавать требуемое командой подлодки, прозванной журналистами «морским дьяволом», и курсирующей в их акваториальной полосе с нешуточными угрозами. И их крики с трибун, что мол они принципиально не ведут переговоры с террористами, лопнут как пузыри от вспененной винтами воды, по которой катера будут доставлять на «дьявола» женщин, еду, водку и наркотики. Но будут и те, кому не повезет больше и кто на собственной шее почувствует силу ответственности за свою власть, когда в города станет заезжать неказистый автобус со стальными приваренными листами, вместо обзорных окон, с досрочно-вынужденно освобожденными из мест лишения свободы, друзьями дьявольских моряков. И те, пользуясь, своим таким пьянящим чувством безнаказанности, к стандартным женщинам и наркотикам, присовокупят еще и свою собственную справедливость. Изощренно цинично присовокупят, словно заезжий цирк балаган, только не веселый, грязный мрачный автобус будет останавливаться на центральной площади и повесив на здании мерии, вместо флага его хозяина, соберет онемевших от страха жителей. И заставит выбирать, кто же из стоящих на построенной из новых белеющих досок висилице, им больше нужен, составляя чудо-дуэты, прокурор или безвестный пенсионер Федор; начальник управления внутренних дел их города, или продавец рыбы Нина; начальник ГАИ или подросток велосипедист Алексей; банкир или привокзальный бродяга Николай; начальник налогового управления или учительница младших классов Любовь; уголовный авторитет или слепая девочка Алла. И люди выбирали. Автобус, выбросив из себя ненужных ему пьяных, голых и измученных проституток, вместе с отходами, уедет. А люди останутся, и им нужно будет с этим жить. Но это все будет потом. А пока, здесь, я стоял и смотрел на мальчишку становившегося мужчиной и девчонку ставшей женщиной, смотрел и знал, что хоть и придется им жить среди людей, они выживут. Выживут для того, что бы дети их жили. Выживут вместе с теми, кто не обманувшись не пойдет соучастников к конвеерным лентам собирать автоматы и ружья, с теми, кто не убоявшись встанет лицом к грохочущему об асфальт танку, с теми, кто голодный но не злой, не станет ни кому врагом, кто не простимый прощал, нелюбимый любил, и без надежды ждал. И грусть мою, стал солнечный дождь разгонять, игриво смеясь он звал меня с собой, и я ушел с ним по глади воды.
И сказал он:
-«Что судить их, не ведают они, что творят!»
Первый раз я понял, что что-то здесь не так, когда сбился с ритма и всю ночь насильно и безуспешно пытаясь уснуть, проспал на работу. Потеряв ее и стоя у закрытых теперь для меня больших стеклянных дверях ее, я поразился тому, что видя отражающихся на стекле людей, стало очевидно, что никто из них не замечает меня, будто меня здесь и вовсе нет. И лишь одно существо, да и то показывающее свое недовольство, искажаясь, было вынужденно признавать меня, мое собственное отражение. И за тот отрезок времени, что я ждал какую-то последнюю бумажку в свободу, все стало на свои места. Что бы выжить, я четко усвоил вбиваемую потными красными руками воспитательница детского сада, науку, не высовываться. Дальше больше «не лезь», «без тебя знаем», «много вас таких умных», «заткнись», «пошел вон», «от куда ты такой взялся», «в глаза смотреть, как тут стать невидимым, хорошо хоть тень молчаливо признает тебя, да и то видно по неволе». В общем, стоять на дороге коллективно идущих к мечте, это равносильно выйти, на встречу - мчащемуся локомотиву, мало шансов, что тот прекратит движение. Да и нет смысла прерывать вечное движение, главное, что бы оно было в верном направлении. И ладно когда из точки А в точку Б, там не сложно, оградить, предупредить, осветить и доберешься, куда сложнее из точки «рождение» в точку «жизнь вечная» с обязательной стоянкой «смерть». В первом случае не сложно рассчитать нужное количество всех компонентов, так как известны параметры обеих точек. Во втором же случае есть определенные сложности, а так как сложности с чьих-то слов воспитывают характер. Давайте попробуем разобраться. Да, хочу убедительно попросить, если вы человек считающий себя высокоразвитым и первостепенным индивидумом не нуждающимся не в чьих корректировках и поучений, то дальнейшее можете не читать, дабы не вызвать взаимных осуждений, ибо ваш выбор считать себя таковым, оспорить ни кто не в праве.
И так, основным и самым, на мой взгляд, подрывным, является обман, что жизнь не принадлежит человеку. С вытекающими от сюда обстоятельствами, не распоряжаться ей по собственному усмотрению, а действовать согласно кем-то придуманным правилам, не говоря уже о том, что лишить себя жизни, является просто преступлением. А ведь лишая человека возможности добровольного окончания своей жизни, его насильственно-принудительным образом заставляют отказаться от права выбора, при этом прикрывая свои действия, якобы проявлением милосердия к оному, не замечая, видимо, со своей стороны оскорбительным сделанный за кого-то выбор. Последствия подобного очевидны, бессчетная, манипулируемая, безликая масса людей, власть над ними дает большие возможности. Да еще и театрально-мистически, красочно добавив, мол «богом данное, ни тебе и отбирать», все и готовы миллионы фанатиков. С голоду будут подыхать, а убоятся «гнева божьего». От боли на стены лезть он нет, терпеть нужно. Зачем спрашивается. Только кто спросит-то, если все боятся. А ведь так просто, если устал, отдохни, не можешь дальше идти, не иди, не цепляйся за тех кто может, и те в двое быстрее устанут. Не бойся, смерть неизбежна и не страшна. Какой-то фантазер нарисовал ее черной ужасной старухой, будто видел и остался жив, что б ее портрет передать потомкам, такой корреспондент с возможностью вернуться оттуда, от куда ни кто и ни когда не возвращался, и не вернется. Но страху навел. Так навел, что и по научному стали его называть «инстинктом самосохранения». Куда тут одному человеку, против науки и религии, что вечно друг у друга пальму первенства рвут. Хотя некоторым смельчакам удается. Все заканчивается, что бы начаться вновь. Кто в состоянии понимать, поймет.
Но право выбора, как следствие предложили некий апофеоз смерти, вместе с культивируемым мертвым Христом. Своего рода свадебный кортеж с катафалком в конце колоны, мол, как не крути, а и я пригожусь. Панорамные километровыми периметрами кладбища, агенства на агенстве с различными услугами, типа «У нас и умереть не стыдно», церкви с умирающим на каждом распятии в них Иисусом, и на шеях даже детей, маленькая символика неизбежного страшного конца. Только бес предельная глупость, могла из того, кто всеми своими действиями и словами показывал на жизнь, сделать гробовщика человечества. Но и этого им показалось мало. Уполномочив себя вселенской власти маштабом над всем человечеством, прикрывшись наполненными любовью глазами Его, стали именем Его стравливать людей, словно бойцовских псов и глумясь, делать ставки. С несоизмеримо большей наглой глупостью, посылать людей убивать себе подобных, под знаменами освободительной войны, и напутствуя, издеваясь их словами «Помогай вам Бог». «Освещать» Содомы человеческих пороков, вытирая собственные члены о попки маленьких беззащитных детей, отданных на откуп садомянами. В страхе сидеть за стеклянными стеклами и зная о прощении, держать в клетке того, кто дерезнул проверить, на сколько близки отношения их лидера с богом, выстрелив в него. И дойдя в извращении своем до апогея, через десятки лет проведенных, стрелявшим в клетке, намекнуть ему о прощении и не дать.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |