|
— Да!., да!., конечно!
— Скоро вы узнаете их еще лучше! этот ландрат тоже приглашен!.. Харраса бы тоже пригласили, если бы он не уехал, черт бы его побрал!
— Мы просто счастливы! Тут она сухо добавляет.
— А вот меня они не приглашают! Тяжелый вздох... и дальше...
— Возможно, пригласят также ее мать!., вы ее увидите!., это ее мать!., точнее, приемная мать!., графиня Тулф-Чеп-пе!.. они из Кенигсберга... отпрыски самой высшей знати... в отличие от Изис! та нет! никакого отношения!., думаю, она незаконнорожденная... может быть, приемная дочь или что-то в этом роде! пикантная ситуация, не так ли? сам Тулф-Чеппе, отец, был страшным ловеласом!., возможно, он и привел ее к своей жене? хорошенькая история!.. Изис зла на весь мир!., из-за своего неясного происхождения! вы сами в этом скоро убедитесь!., будьте внимательны!..
Ну вот, теперь заладила про Изис, эту приемную дочь!., а мы-то здесь при чем? обычные разборки знати! Изис опасна? ну и что?., у нее достаточно связей, чтобы нагадить кому угодно!
А настоящая наследница, если я правильно понял, это как раз и есть наша подруга Мария-Тереза, она же будущая графиня фон Лейден!., сейчас мы увидим ее жилище... это на той стороне замка... в башне со стороны равнины... на
лестнице очень темно, мы несем Бебера в сумке... проходим через весь этаж... в другое крыло... в ту башню... еще один этаж... вот мы и пришли... два больших подсвечника в стиле Людовика XV... она зажигает свечи... у этой барышни ни в чем не ощущается недостатка... весьма кокетливо обставленный будуар напоминает выставку семейных портретов и старинной мебели... правда, все это совсем не напоминает лавку старьевщика, как у Преториуса... нет... все подобрано со вкусом, даже местные крестьянские вышивки — и те весьма интересны... барышня Мария-Тереза — натура утонченная, у нее куда приятнее, чем у нас... ее окна совсем не похожи на наши бойницы, выходят на равнину... можно долго наслаждаться этим великолепным зрелищем... сто прожекторов над Берлином бороздят небо... свет доходит даже сюда... там, как обычно, тревога, все небо покрыто облаками, весь этот замечательный экран, от горизонта до горизонта... а когда начнется Апокалипсис, о котором мы столько говорили, за дело возьмутся китайско-русские янки, и тут уже никакие прожектора не понадобятся! в ход будут пущены секретные механизмы!., ну, а мы все по-прежнему ждали откровений нашей Терезы!.. Лили, Ля Вига, я... за этим мы собственно и пришли...
— Мои дорогие друзья, советую вам ни о чем не говорить ни в присутствии этой женщины, Кретцер... ни при Крахте... ни при других... все будет передано!., вы принесли хлеб... я видела... думаю, они тоже видели!., и мед!., будьте осторожны!., я сама всего остерегаюсь!., за мной же следят те, что напротив, мой собственный брат и мой племянник... у них всюду шпионы... малышка Силли очаровательна, не так ли? красива, как ангел, я ее очень люблю, и она меня тоже, я думаю, но она расскажет им все, что у вас видела... она будет приносить вам молоко и заодно будет все осматривать... надеюсь, у вас нет оружия?
— Нет! о нет! мадмуазель!
— Я так рада показать вам свое жилище... вы оказываете мне честь... но вы должны скоро возвращаться... эти люди из бюро вас видели... сейчас я быстро скажу вам все, что вам нужно*знать!., мой брат внизу, на своем этаже, с этими маленькими польками предается разным извращениям... он очень стар, ему восемьдесят четыре года... это солидный возраст, не так ли?., тут уж просто не о чем говорить!., с этими девчонками он впал в младенчество, он писает на них, они писают на него, вот так и развлекаются!., я не боюсь вам в
этом признаться, вы ведь все и сами знаете, они его секут! он слишком стар, вот и все!., санитарки были бы хуже!., у нас были санитарки, они все воровали!., а этим нужны только сахар и печенье... я вам рассказываю все это так быстро, но ничего не поделаешь... вам нужно возвращаться... но мой брат со своими девочками, это пустяки!.. Харрас?.. ваш друг Харрас... это уже кое-что посерьезнее, но и он не многого стоит!., он вам далеко не все показал... но остальное вы увидите сами!., я давно его знаю... я даже собиралась выйти за него замуж... и за Зиммера тоже... но все лопнуло!., мы знакомы!., с 1912 года!.. Изис начисто лишена всяких моральных принципов, она просто окрутила моего племянника!., да ведь сегодня вечером вы сами пойдете на ферму!., только не говорите обо мне!., эта женщина ненавидит меня, я ее тоже не люблю!., она не уродлива, признаю, но что у нее за душа! как она добилась того, чтобы Тулф-Чеппе ее удочерили... никто не знает!.. Харрас, может быть?., во всяком случае, она никогда не будет графиней фон Лейден!., она баронесса как жена моего племянника, и это все!., они все ждут моей смерти, и я это знаю!..
— Да будет вам! будет!
Что за смехотворная идея! ох! ах! ах!
— Женщина никогда не сможет стать философом, никогда! не так ли, доктор?., а вот мужчины, как бы они ни деградировали в своих чувствах, даже дошедшие до скотского состояния, всегда и во всем сохраняют философский взгляд на вещи!., для женщины же это пустая трата времени!
— Совершенно справедливо, мадмуазель! можете не сомневаться в нашем молчании! к тому же, мы так плохо говорим по-немецки!., так что молчать нам будет совсем несложно!
— Вы меня очень хорошо понимаете, доктор!.. Харрасу все это прекрасно известно! ландрату тоже!., они просто развлекаются с этой женщиной!., как и многие другие! единственная наследница здесь я! я!
— Конечно! Мы согласны...
— Никто из них никогда сюда не заходит! ни она, ни мой калека племянник! представляете! он очень болен, вы увидите... ужасно озлоблен... на какое существование он ее обрек!., о, она его заслужила! этот ад!., но она вам сама расскажет, дайте ей выговориться!., она все равно ничего не унаследует!., ни титула, ни имения! но если она начнет с вами говорить, я вам ничего не рассказывала, вы меня никогда не видели!
— Само собой!
— Наследница — это внучка... это еще ладно! куда ни шло!., но только после меня!
Эта селедка предусмотрительна, черт бы ее побрал! а у нас что, своих забот нет, что ли?., да те же карточки, к примеру!., она достаточно поговорила о себе! она-то не упустит свой кусок... а как насчет нас?., ладно!., я рискну...
— Ваши карточки?., они у Зиммера... а вы, наверное, об этом и не подумали?., он же ненавидит Харраса и все СС!.. и вас тоже! вот Изис могла бы их забрать, если бы, конечно, захотела!
Пусть эту Изис, эту ее коварную племянницу, трахают сразу двое... да хоть тысяча!., нам-то что... а вот наши карточки? ах, уж эта Мессалина! ах, уж этот Цорнхоф!
— Увидите, доктор!., сами увидите!
— Тысяча благодарностей, мадмуазель! мы предпочли бы ничего видеть!
— О, простите меня, доктор!., затравленные люди обычно все принимают очень близко к сердцу... очень близко...
И вдруг она заливается смехом...»
— Вы, конечно, заметили эти сандвичи, не так ли?
Не буду отрицать, Ля Вига тоже... ну и блюдо!., по меньшей мере, сто здоровенных бутербродов!., под стеклянной крышкой... не хуже, чем в Грюнвальде!..
— Это для вас!., если вы согласны оказать мне честь!., пиво вы, вероятно, не будете пить?., тогда, может быть, лимонад?., оранжад?., вы не против?
— О, конечно!
Но эти сандвичи, прямо скажем, без масла... еще бы, ей ведь ничего не присылают с фермы...
— Должна вас предупредить, мсье Ле Виган, это скудные сандвичи военного времени!
— Э, ля! э, ля, мадмуазель! очень вкусно!., вот если бы только мадам Кретцер!..
— Вы знаете, у меня, конечно, есть мои карточки! я еще в прошлом месяце ездила в Моорсбург... мой брат одолжил мне их тилбюри*... я всегда делала покупки сама... кажется, у них больше нет лошадей... все на работах... Крахт приносит мне все, что нужно... он иногда тоже ездит в Моорсбург... но в сущности, я предпочитаю сама... дорога не такая
* Легкий двухколесный экипаж.
уж длинная, Моорсбург в семи километрах отсюда, хотя все же я побаиваюсь! в последний раз я не чувствовала себя спокойно... одна на дороге... -А?., да?..
— О, вы знаете, там шляются такие люди... всякие!., дезертиры... пленные... беженцы с востока... мародеры bibelfors-cher'bi... проститутки из Берлина... у них здесь неподалеку, в Каттельне, лагерь... полиция ведь не может поспеть всюду!., наша полиция и так загружена!., ландрат тоже! а Крахту бояться нечего, он вооружен!., но не брать же мне с собой оружие только ради того, чтобы получить свои три пригоршни фальшивого чая! Крахт приносит мне настоящий чай и свечи тоже... у них в СС есть все... а у нас вот уже год, как вообще ничего нет... вы заметили? ни ламп, ни электричества, ни угля, ни даже торфа... все предназначается для Берлина... вы видели их прожектора?., для освещения облаков!., вот поэтому они и держат нас в темноте!., они развлекаются тем, что красят небо в белый цвет!., и ведь ни разу не сбили ни одного самолета!., я говорила об этом Зиммеру! и Крахту!.. они-то тут зачем нужны? я дам вам пачку свечей... ведь у вас в башне, наверное, ничего не видно? я дам вам также настоящего меду, из пасторских ульев... кстати, вы его видели?
— Мы к нему ходили, но его не было дома...
— Его никогда там нет!., он всегда среди своих ульев, бегает за роями пчел... они перелетают с места на место! он просто смешон!., вам об этом уже тоже говорили?..
— Да, bibel'n из Tanzhalle...
— Да ладно, они вам еще не все сказали! не все!., я доскажу остальное!., советую вам также поговорить с сельским полицейским!., вы его знаете?
— Да, каска с пикой!
— Рожок и барабан!., барабан — это «большая тревога»... но вы можете и сами определить! если в облаках нету прожекторов, значит, это «большая тревога»! вы услышите «летающие крепости» не хуже, чем он!..
Конечно, они же пролетали над самой церковью... а уж если бы они хотели разбомбить Цорнхоф, то сделали бы это давным-давно!., они летали так низко, что вы могли даже определить, какие у них моторы!., замок дрожал без остановки... и не только стекла, но и стены!., над Берлином летали настоящие воздушные заводы... Хьельмар мог сколько угодно бить в свой барабан! издали было видно, как все по
лыхает!.. желтое... оранжевое... голубое пламя... гигантские языки простирались от одного облака к другому... вы не поверите, какие мощные бомбы они сбрасывали!., наш каска с пикой мог безумствовать сколько хотел!., бить в барабан под окнами!., ему было страшно, вот и все... это он так просто трясся вместе с барабаном!., похоже, это доставляло ему удовольствие... и, кажется, Марии-Терезе тоже... если бы на нас рухнул замок, они бы поймали настоящий кайф... у бошей и бошек определенная страсть к катастрофам... такая же, как у хрянцузов к хорошим винам... одни любят повелевать, другие — обжираться... и то и другое — весьма опасные крайности... что касается меня, то я точно знаю, что мне подгадили как одни, так и другие... впрочем, и прочая шушера тоже! когда я превращусь в скелет, я все равно, не переставая, буду твердить, что в 40-м они сделали ноги, а вернулись только ради того, чтобы меня обокрасть и навесить на меня все, что только можно, себе же они воздвигают монументы... вот такая чехарда! и обратите внимание, эти мясники никогда не возвращаются на место преступления! об этом я и собираюсь поведать вам в своих Мемуарах...
— Что еще там у вас за Мемуары?
Стойте!., чтобы вытряхнуть из меня эту рукопись, ко мне заявятся такие редкие сволочи, что те, с Холма и из Сен-Мало Иль-э-Вилэн покажугся просто мелкими хулиганами... шутка сказать!., я решил немного вас позабавить!., осмелился!., я ведь знаю, вы мне симпатизируете!., и вот там, в Цорн-хофе, все эти люди, в том числе и наследница Мария-Тереза, тоже казались мне ужасно опасными... но разве у нас был выбор?., других-то нет!., вернуться во Францию?., на виллу Сайд?., в зубоврачебный институт?., поискать там преданных друзей-спонсоров?., нет уж, спасибо!
— Дорогая мадам Селин, простите мне мое любопытство... но, кажется, вы танцовщица?., и вы еще танцуете?
— Когда у меня есть место... где танцевать!., в Баден-Бадене оно у нас было, но вот в Берлине...
В этот самый момент сельский полицейский как нарочно начинает стучать... разошелся! изо всех сил!., и еще дудит! в рожок!., двойная тревога!., под окном, внизу...
— Когда у меня есть место...
— Вы бы оказали мне большую честь... приходите сюда, дорогая мадам, у меня очень приличный паркет, надеюсь... я попрошу скатать все ковры!., а вон там у меня пианино! иногда слышно, как я играю!., они ведь не постоянно бомбят!
Как это все-таки забавно!., мы, я и Ля Вига, тоже смеемся...
— Вы же позволите мне играть для вас, что вы захотите!
— А ваш брат, граф, не будет против?
— Мой брат, граф, ничего не скажет! у нас достаточно партитур, вы сами выберете! у моей матери было целых три пианино, а свой «Стенвей» я сохранила... я настраиваю его сама, ведь раньше мы играли на арфе... мой отец пел... теперь настройщики уже не приходят... здесь все партитуры, некогда принадлежавшие моей матери!., они в соседней комнате!., вы меня слышите?
— Да!., да!., да!..
В результате они просто переходят на крик... Мария-Тереза даже покраснела... они пытаются перекричать барабан и моторы «летающих крепостей»... Мария-Тереза вопит все громче и громче...
— Настройщики из Берлина больше не приезжают! но мы все устроим, и вы выберете, что хотите!., думаю, у меня есть все! все балеты!
Она хочет, чтобы мы тут же посмотрели! и ведет нас... две ступени... дверь... и объявляет...
— Направо — немецкие и английские!., книги!., а там — французские и музыка!., видите?., вам остается лишь сделать свой выбор!
— Мы придем завтра, если вы не против, мадмуазель!.. Нужно немного отдохнуть! можно помолчать, нельзя же
все время кричать, тем более что каска с пикой, кажется, уже вошел в дом... на лестницу... он производит там такой шум, что заглушает буквально все... и наши голоса, и эхо бомб, и гудение «крепостей»... он больше не желает оставаться на улице! рожок и барабан! мне надо все осмыслить... хорошенькое дельце! наверняка, эта Мария-Тереза ест не только сандвичи с маргарином... здесь все обжираются у себя в комнатах... на всех этажах полно запахов... рагу... цыплята... барашек... индюшки... хуже всего было в подвале, в коридоре Ле Вигана явно находились кухни, но обнаружить их мы так и не смогли... ну а образцами добродетели являемся мы и Яго, их большой датский дог... помимо всего, он возит на себе папашу, этого риттмайстера, любителя хлыста, каждое утро ташит его на велосипеде вокруг деревни, чтобы все матроны и пленные видели, что даже такой скелет, как Яго, пашет каждое утро, делает один-два круга вокруг Цорнхо-фа... по нему ведь сразу видно, что в замке никто не предается излишествам, а следует указаниям сверху «ограничи
вать себя во всем»! Яго, как мы уже успели заметить, действительно во всем ограничивали! одна кость и один кусок хлеба — в неделю, не больше!., а сколько усилий он прилагал, когда тащил старикана вокруг деревни... два раза, по канавам, по болотам, под ударами хлыста!., йоп!.. то же самое когда-нибудь ждет и нас, чтобы мы не простаивали без дела!., заставят что-нибудь таскать... может, полоть свеклу?., выгуливать коров?., но одно мы уже поняли, еды нам полагалось очень-очень мало... если бы у меня был выбор, я бы стал bibelforscher'oM... но нам никто ничего не предлагал... даже вернуться во Францию, где бы мы точно окончили наши дни на вилле Сайд со своими собственными отрезанными органами во рту... там бы нам объяснили, как мы были не правы... нет! у нас не было никакого выбора!., но больше всего меня поражает то, из-за чего я чуть было не сошел с ума и о чем я никогда не смогу говорить спокойно, даже если бы очень постарался! допустим хотя бы на мгновение, что я в это самое время вдруг очутился бы на улице Жирардон... что за зрелище предстало бы там моим глазам?., четыре командора ордена Почетного легиона тащат мою мебель!., что за необычный грабеж, не так ли? тут же четыре машины для перевозки вещей... ну, черт возьми, вы попались!., тут же появляется здоровенный кольт!., ничего необычного, дурак! человек остался точно таким же, как и пятьсот миллионов лет назад!., перебравшись из пещеры в небоскреб, он не изменился ни на йоту! не просто ли это моторизованный гиббон? да он еще и авиацию использует? воры и убийцы стали передвигаться быстрее! вот и все! у них теперь и управляемые ракеты на вооружении!., так что и в Цорнхофе, и в Берлине, и на Монмартре мы были обречены... без пяти минут трупы!., мировые войны, революции, инквизиции, перевороты, смены режимов просто предоставляют некоторым личностям возможность как следует развернуться... об этом свидетельствует и то, как мою задницу выбросили из моего жилища на улице Жирардон, вместе со всеми моими пожитками... вы, вероятно, думаете, что взамен они повесили там небольшую табличку: «Здесь жил и был ограблен, и! т.д...» нет, пока я даже этого не дождался!., и плевать!., не-ужели я еще стану выражать недовольство? да Боже упаси! и почему все-таки де Голль не назначил Кусто министром?., правосудия! тот же приложил столько усилий к тому, чтобы снова открыть виллу Сайд и насадить там на вертелы всех
сторонников амнистии! нет, де Голлю, пожалуй, еще придется умерять пыл этих фанатиков!
— Кусто! Кусто! прошу вас!..
Но это я так болтаю, чтобы вас развлечь... ведь если я буду рассказывать вам только о наших передрягах, это может вам показаться несколько монотонным... а ведь у вас столько дел, вам хочется отдохнуть, выпить... всюду звезды, телевидение, атлетические состязания, операции на сердце, сиськи, промежности, двухголовые собаки, аббат77 и его вопли по поводу кровопролитий, виски и продолжительности жизни, удовольствие от пребывания за рулем, альков великой Герцогини, опрокинувшей трон78... может, я еще сам лично явлюсь к вам и буду просить у вас разрешения любым способом доставить вам мое занудное сочинение!., хотя я и плохо себе это представляю!., но будь что будет!., черт с ним!., продолжим!
Мы очутились в крайне стесненных условиях... Ля Вига в своей подвальной камере... мы с Лили в нашей четвертинке башни... вот Ля Вига поднимается к нам из своей дыры, нам нужно кое о чем поговорить... например, про эту селедку с ее коврами, пианино и трепотней о наследстве, думаю, она бы неплохо смотрелась в окне, подвешенная за ноги... графиня хренова!., я бы повесил туда же еще и ландрата!.. а с другой стороны — Харраса, когда он вернется!., чтобы никому не было обидно!., и еще Изис и ее калеку...
— О, как ты прав, Фердина! всех за ноги!., но что же с нами будет? что нам готовят?..
Вспомнил! я уже вам рассказывал в своей предыдущей книге, что, стоит вам хоть как-то выделиться, для вашей шеи уже готова веревка!., но если они заметят, что вы этим не очень довольны, к примеру, узел вам мешает, то вы только ухудшите свое положение...
Да, так-то оно так, но черт!., забыл!..
— Слушай, приятель! мы же совсем забыли! а вы с Лили о чем думаете?
Я застал их врасплох!
— Я об ужине!., мы же были приглашены!., на ферму!., к безногому!
Они спускаются с облаков!..
— Не беспокойся!., как бы мы ночью шли через парк?., и хорошо, что забыли!., уж больно странные у них парки!
Я понимаю, что он намекает на Грюнвальд и тамошнюю тревогу... тогда мы, конечно, дали маху, это правда... но те
перь-то другое дело... нас ведь ждали... а вокруг все так и трясется... и стены, и лестница... впечатление такое, что там, вдали от Марии-Терезы, весь Берлин превратился в вулкан... несмолкающий гул... и Грюнвальд, должно быть, стал огненным озером, а барышни со своими телеграммами залезли в самый низ!., и их финская баня... и моя фаната!.. Хар-рас не такой уж дурак!., не думаю, что он скоро вернется заниматься нашими проблемами... уверен, у него в Грюн-вальде больше ничего не осталось!., судя по этим махинам с бомбами и фосфорными зажигалками в небе над нами!., недолго осталось ждать того, что наша долина тоже запылает... пока что мы слышали только подземные толчки!., может, в следующий раз они будут действовать решительнее?., не знаю, не уверен!., не исключено, что в конце концов тут все возьмутся за ножи... во всяком случае, на сей раз Ля Вига говорил вполне разумные вещи... рискнуть выйти наружу?., учитывая то, что там происходит, а ведь мы видели далеко не все... это было бы безумием!., завтра первым делом сходим на ферму... а пока мы были одни, больше никого, поэтому можно было еще поразмышлять... конечно, это вынужденная мера, уж больно противное здесь место... и не просто противное!., отвратительное!.. Харрасу на нас совершенно плевать... нашел, куда нас засунуть!., сельский полицейский бил в барабан... переходя с аллеи... на аллею... без остановки... он уже вышел из замка... рррр! рррр!.. но это не мешало мне думать... у меня была одна мыслишка... я хранил ее про себя... не стоит никому рассказывать свои мысли, это может плохо обернуться... наши свечи давали достаточно освещения, чтобы различить наши лица... в башне царил мягкий полумрак... и очевидно, мы все втроем производили то же впечатление, что и «Карлик»79... полное уныние... свет свечи беспощаден... я им говорю: пора устроить пирушку! изысканный ужин!., у нас есть хлеб, я заплатил за него сто марок, и искусственный мед из бакалеи... как раз пора, пока они не пришли и не забрали у нас все это... под тем или другим предлогом!., через бойницу я вижу отсветы над Берлином... видимо, это полыхает фосфор... огромные желтые жонкили... — Ля Вига, давай свой нож!
У него здоровенный нож с деревянной ручкой и зазубренным лезвием... он вонзает его в хлеб.... надо сказать, довольно грубой выпечки, к тому же сырой, непропеченный... да пусть они там превратят в пыль весь Берлин и этот свой Obergesund, Преториуса с его редкими цветами, Адольфа с
его Канцелярией, «Зенит», и все, что мы видели, я им все это дарю!., плюс Эльзас и Лотарингию!., и мое жилище в Сен-Мало... я готов все это поменять!., на настоящий конфитюр и мармелад «Данди»!.. полвека назад, еще во времена моей молодости, в Лондоне, в доках, на площади Бедфорд и на Майл Энд Роад, я только этим и питался80!., черт побери! а теперь «Данди» едят только высшие чины СС, рурские Магнаты, Воротилы Круппа и Комиссары из Кремля... вы, наверное, уже заметили, у них ведь у всех одинаковые задницы и одинаковые аппетиты, у всех этих Комиссаров, Архиепископов, Магнатов... а смотреть на их знаки отличия, кресты, повязки, флажки, нашивки, значит попусту терять время!., не стоит обольщаться! существенным является только их дерьмо! их величественное дерьмо!., самые жирные жопы, самые толстые животы, самые мощные экскременты — вот подлинные символы власти!., и вся ее магия тоже! двойные и тройные подбородки! ну а шутникам вроде нас там тоже кое-что перепало! одна буханка!., даже целых две!., благодаря трюку со ста марками в бакалее, да еще немного похлебки в TanzhalleL ничего, перебьемся... черт, чуть не забыл!., моя куртка!., у меня ведь должен быть еще один черный хлеб!., моя куртка под матрасом... они ничего не видели... я ищу ее под одеялами... что-то шевелится!..
— Дай свечу!..
Я все понял!., оттуда вылезают три крысы... они не убегают, а просто уходят, вот и все... мы их побеспокоили... кры-сятины среднего размера, мне случалось видеть куда больше, когда я был судовым врачом, плавал по Балтике... Данциг, Гдыня81... вот там можно было увидеть настоящих чемпионов!., пугающие твари... а эти, должно быть, питались силосом... по крысе сразу можно сказать об уровне жизни в том или ином месте... нет, здесь были лишь средние силосни-цы... как бы там ни было, но Беберу следует быть повнимательней!..
— Вытащи его из сумки!
Вот так! он готов! Бебер все понял!., хорошо! спокойствие... может, попробовать уснуть... я уже давно не сплю подолгу и глубоко... я довольствуюсь тем, что просто лежу... вытянувшись, неподвижно... и думаю о том, что с нами произошло... а произошло уже немало, но то ли еще будет...
Ля Вига отправляется со светильником в свой подвал...
— Доброй ночи!
Я слышу его шаги на лестнице... он останавливается, снова поднимается, опять спускается... я его больше не слышу... ну все: он ушел к себе!., еще минута... опять шаги... я его зову...
— Ля Вига! -А-а!
— Открывай!
— Что случилось?
— Ты знаешь, там Яго!
— Ну и что?
— Он лежит поперек коридора!
— Ну и что?
— Проводи меня...
— Нет!., лучше уж оставайся здесь!
Я не собираюсь спускаться в подвал и оставлять Лили одну... он тоже может лечь, здесь достаточно соломы... но у него свеча!
— Задуй ее!
Одеял у нас до фига... я узнаю эти одеяла, они образца 1914 года, такими пользовались в немецкой кавалерии... но у нас в кавалерии одеяла были ярко-синие, а эти фисташковые, красивый цвет... вот это, я понимаю, воспоминания!.. Мадлен Жакоб82 тогда еще не родилась, и Кусто — тоже, а я уже приводил на оборонительные линии лошадей с противоположного фланга... которых потеряли в дозоре...
Все те, кого я сейчас постоянно вижу, и кто поднимает такую ужасную вонь, и правые, и центристы, и левые, все они тогда были еще в проекте... и уже вылупились законченными сумасшедшими!., разум умер еще в 14-м, в ноябре 14-го... а потом все кончилось, с тех пор все так и пребывают в бреду...
Ля Вига колеблется, не задувает свечу...
— Что с тобой? ты увидел призрак?
— Нет!., но эти крысы! они же стоят в очередь!..
— Дай-ка мне свой светильник!
Я тушу его пальцами... он ложится и почти сразу начинает храпеть... если бы я засыпал так же быстро, как он, мы бы просто сгорели заживо!., если вы постоянно, день и ночь, не пребываете начеку, вы почти наверняка закончите в виде факела...
— Ты что, не слышишь пушку, придурок? Скотина, тюфяк!
— И барабан не слышишь?
Никакого ответа...
— И никакого шевеления не чувствуешь? Ноль!., он храпит...
Я думал об этой селедке-графине, наследнице, музыкантше, картежнице... нашла же Лили себе подружку!., она нагадала нам пламя и совершенно голого мужчину...
— Над чем ты смеешься? Смотри-ка, я засмеялся, а он услышал!
— Ни над чем!., над тем, как любезно они завтра нас примут!
— Кто?
— Этот безногий и его мадам!..
Какой-то шум... это шуршит Бебер... должно быть, он доедает уклеек маленькой горбуньи... они были в большой банке... наверное, он все опрокинул... ему плевать... день сейчас или ночь!., он боится, чтобы они от него не убежали... эти котяры никогда не принимают в расчет ваши слова, они доверяют лишь собственным чувствам... должно быть, он считает, что все это долго не продлится... я тоже так думаю...
* * *
Чтобы хорошо спать, недостаточно просто элементарного комфорта, необходима еще и вера в будущее... черт! снова я о себе!., постоянно говорить о себе просто отвратительно, любое «я-ячество» несносно, читатель тут же ощетинивается...
— Да вы только этим и занимаетесь!
Так-то оно так, но все же, время от времени, в порядке эксперимента, необходимо кое-что сказать... вот хотя бы про сон, например, чтобы вам было лучше понятно... ну вот, я вам и говорю, что с ноября 14-го года сплю лишь урывками... у меня в ухе постоянно шумит83... я слушаю, как этот шум переходит в звуки тромбонов, затем уже включается оркестр, и наконец звуки, как на сортировочной станции... такая вот дребедень!., но стоит вам только встать со своего матраса... и хоть как-то проявить беспокойство, пиши пропало, вас примут за безумца... так что остается только терпеть, лежа в неподвижности, может, после долгих часов ожидания вам удастся хоть на мгновение забыться сном, чтобы немного подзарядить свой слабенький аккумулятор, и это позволит вам наутро продолжать тянуть свою лямку... большего не просите!., вот если бы вы были богаты, тогда, конечно, вопрос ставился бы иначе!., вы бы могли ни хрена не
делать, и у вас была бы только одна забота: сходить сделать себе стрижку, потом — в банк, после — к педикюрше, и еще посмотреть на Коксинель84... но в тех жестких условиях, я бы даже назвал их чрезвычайными, нужно было приложить все усилия к тому, чтобы лежать, вытянувшись неподвижно, и ждать, пока все поезда не столкнутся, чуххххх! пум!., и не сойдут с рельсов!., вот они свистят... и наконец все же уезжают!., а вам остается только четверть часа на то, чтобы зарядить свой жизненный аккумулятор... а это значит, что завтра вы сможете еще немного продлить свое блядское долбаное существование... сами видите, я не так уж злоупотребляю вашим вниманием, ведь именно мне, и никому другому, приходится все это выносить! у меня даже все волосы вылезли на одной стороне головы, а все потому, что я слишком сильно втискиваю свою черепушку в подушку, в подстилку, в доску — в зависимости от... повторяю еще раз, чтобы хорошо спать, необходим элементарный комфорт, одного оптимизма тоже недостаточно... но людей, находящихся в моем положении, вечно будут беспокоить гудки поездов!
Вот недавно я получил письмо: «вам пишет священник!» дальше следуют шесть страниц, напичканных моралью...
А что за почерк!., хуже, чем у меня!., мне на его месте было бы стыдно...
— Придурок несчастный, а мучают ли тебя гудки локомотива?
Мне далеко не всегда удавалось хоть немного вздремнуть, но я всегда старался, где бы я ни был... будь то в обычной спальне, в тюремной камере, в нищенской хижине или в ледяной избушке... я всегда делал все, от меня зависящее... с ноября 14-го... я никому никогда об этом не говорил... ожидая, когда мой поезд наконец отправится в путь... точно так же я вел себя и в тюремной лечебнице, где была специальная камера для приговоренных к смерти и где всю ночь горел свет, помню, там буйствовал какой-то чертов ублюдок, который без остановки колол себе ляжку под одеялом острой заточкой, не переставая при этом орать во все горло... даже тогда я и глазом не моргнул... лежал молча, неподвижно и ждал, когда мои поезда наконец отправятся в путь, а этот проклятый кретин перережет себе бедренную артерию и заткнется, лишившись чувств...
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |