ки — немного водки, аперитив!., думаю, у меня в шкафу найдется кое-что... чтобы спрыснуть mahlzeit... а где взять вино?., ну это ему, естественно, известно... у калеки!., он сходит к ним и попросит, объяснит, что настроение в Dienstelle очень упало, но это вполне можно исправить при помощи трех-четырех бутылок шипучки... а потом он бы уже своими средствами сделал это рейнское вино позабористее... у него был небольшой запас ореха колы... это всех хорошенько заведет, так что все просто заскачут от возбуждения...
Он направляется туда... намереваясь сказать, что необходимо как минимум шесть бутылок!., мол, ферма в опасности, но все еще можно исправить... он интересуется у меня... а как насчет кофеина?., помимо ореха?
— Ну да! ja! ja! prima! prima!
Я одобряю... я вообще готов на все, лишь бы избежать ситуации, когда все матроны, пленные и цыгане кинутся на штурм замка... чтобы изрубить там всех на куски, в том числе и нас... у них для этого имеется куча причин!., так уж среди людей заведено, они ведь продолжают трахаться, размножаться, резать, четвертовать друг друга без остановки вот уже пятьсот миллионов лет... конечно, среди них встречаются и те, что думают... однако думают они тоже как-то наперекосяк, черт бы их побрал! сперва они совокупляются, размножаются, а потом — браум! все взрывается! и все начинается снова!
Mahlzeit у них уже в полном разгаре... а вот и мы!., они нас ждут... все уже кое-что слышали... о, слухи тут не задерживаются!.. Крахт с ходу переходит в наступление... однако я его обрываю... не стоит! лучше я! я достаточно хорошо говорю по-немецки, чтобы донести до них четыре истины... «им кажется, что они что-то видели?., им кажется, что они что-то слышали? чушь!., ничего подобного!» эта несчастная женщина, Кретцер, всего лишь бредила, так как очень тяжело заболела... сейчас она прикована к постели, и даже посещать ее запрещено! «ja!ja!ja!» они все сразу поняли и оценили... маленькая горбунья наливает суп, каждому — по две поварешки, плюс по пригоршне свекольного пюре... и по кусочку серого хлеба... можно попросить добавки!., и они просят... ja!ja! а вот и сюрприз!., рейнское вино!., шипучее! и не три бутылки, целых двенадцать! каждому — по одной!., из-под стола!., рейнское вино с приправой!., prosit! prosit! Крахт встает! поднимает свой стакан за здоровье фюрера!
все остальные встают вслед за ним, весь стол... prosit! prosit! heil!.. heil! и поют, стоя!., настроение приподнятое! великолепное... кругом снова царит доверие! а ведь эта Кретцерша и вправду сумасшедшая! ее нужно запереть! sicher! sicher! непременно! они прекрасно усвоили все, что я сказал!., prosit! prosit! еще по стакану! heil! heil! у Крахта в заначке есть еще несколько пузырей... больше ферма никого не волнует!., а уж как они тут поначалу все обосрались... вдруг начнутся волнения, вся Dienstelle закусит удила, все бухгалтерши обезумеют, восстанут, выскочат и перережут им глотки! о, ляля! но ведь и в хлеву может созреть заговор!., там тоже могут поджечь их ферму и залить ее кровью!., если только они не поделятся с остальными бухаловым!
А тем временем представление продолжалось!., я замечаю, что у всех за столом резко изменился цвет лица... у всех бухгалтерш, как у молоденьких девушек, так и у взрослых дам!., все, что было бледным, вдруг стало багрово-красным! и prosit! за здоровье фюрера! heil! встать! Крахт уже не может вытянуться по стойке «смирно» и поднять руку... он ищет опору!., пошатывается... но все-таки встает... маленькой горбунье, этому добрейшему и чуткому существу, вдруг приходит прекрасная мысль... она предлагает подняться наверх и высечь Кретцершу! птаф! птаф!
— Ну нет! ну уж нет!
Крахт против!., ему хочется порезвиться, постучать в стену... кулаками... головой... в такт с бомбами!., браум — над Берлином!., о, как это забавно! все присутствующие делают, как он!.. Крахт отходит от стены, снова садится за стол и пьет... прямо из горлышка!., другие — тоже! одним словом, все в очень хорошем настроении!., о, но что он делает со своими усиками «а-ля Адольф», да он их отрывает!., оказывается, они были приклеены... не настоящие... teufel! teufel!.. дьявол!., это единственное, что он в состоянии сказать!., дьявол! дьявол!., и снова пьет!., из-за того, что они до этого пили только воду, это шипучее рейнское вино здорово ударяет им в голову!., они натыкаются на стены... так же, как и Крахт!.. ну а что касается настроения, то дело в шляпе! оно неимоверно улучшилось! я-то не пью, я никогда не пью, поэтому все замечаю... и Лили даже не притронулась к их rheinwein, Ля Вига — тоже... в общем, мы чувствуем здесь себя по-настоящему чужими... они же все любят друг друга и обнимаются... страстно!., мужчины — с мужчинами, женщины — с женщинами... и все едва держатся на ногах, на
ст(рящие пьяные свиньи... эсэсовец Крахт хочет выйти подышать... он берет меня под руку... я не против!., потихоньку;!., вот мы и на перистиле... садимся на каменную скамейку.. от него воняет rheinwein'oM... он собирается мне что-то скашть... так, я слушаю...
— Детуш! доктор! ich habe sie gern!.. я вас очень люблю!.. вы смелый человек!., порядочный!., а все они там! все!
Он указывает мне туда, откуда мы вышли... на окна обе-
денной залы...
— Dreck! dreck! настоящие отбросы!
Вот как я вырос в его глазах!
Он хочет мне еще что-то сказать... я должен его выслу-ша1'ь!.. совершенно конфиденциально!., ну, валяй!..
,— Braver mann, Детуш! отважный человек!., vorsicht! но внимание! Леонар!.. Жозеф!.. aile môrderer! vorsicht! настоящие убийцы!
рарочка еще та!., я согласен!..
г- Крахт! aile! все! môrder! donnerwetter!... черт бы их по-бра/
£мех, да и только! однако все же он меня предостерег... а теперь он меня обнимает и плачет, он уже сделал все, что мог,. и теперь у него другие дела! он оставляет меня, сейчас еМу нужно через лес, туда! он показывает мне на ферму... наверняка, он нас заложит!., наплетет им, что я говорил то!., говорил это!., он идет не очень прямо, я это вижу... зигзага-ми однако я не собираюсь идти с ним... пусть говорит им все,гго хочет!., какое это имеет значение?., ладно, мне пора... я СН(;ва поднимаюсь... перистиль, лестница... Лили, Ля Вига, Бебе? ждут меня... все остальные за столом уже совершенно косыг••• сУда по всему... слышен храп... Ля Вига спрашивает, что с!сазал мне Крахт...
_ О, ничего особенного!
И что я обо всем этом думаю?., да то, что этот Цорн-хоф г вонючая дыра... а Харрас — законченная сволочь... прос1э жуткая отвратительная гадина!., и т.д... и т.п... мы оба твердом одно и то же... и мы твердили одно и то же еще
час...
ut от того, что мы высказали друг другу все, что мы об 'умали наше положение нисколько не изменилось... Сходимся здесь, и все тут... ну а котелки?., наша рути-
мы ш на... надо опять успеть сходить туда до темноты и наполнить их... это не так и сложно, и не особенно рискованно, раздатчик пищи из bibele`й уже почувствовал вкус английских сигарет, сержант тоже...
Они нас уже ждали, все проходит гладко, мы возвращаемся мимо бакалейщицы... я замечаю, что в магазине никого нет, и вхожу без стука... выкладываю на прилавок шесть пачек «Лаки»... отлично!., я отбираю для себя!., один батон... второй... кроме того, я добавляю еще двадцать марок... в два раза больше, чем это стоит... бакалейщица наверняка нас видит... хотя и не показывается... во всяком случае, мы ничего не украли и завтра можем прийти снова... а дальше, через три хижины от бакалеи, находится wirtschaft, бистро... вот уж где нас совсем не ждут, там ведь собираются все местные антинацисты и упертые антиколлабос... конечно, они ничего не говорят, когда ты проходишь мимо, а только немного приоткрывают дверь и «тьфу! тьфу!»... харкают! в нашу сторону!., они бы и выстрелили, но не решаются... во всяком случае, пока... лучше об этом помнить и избегать ходить этой дорогой... хотя других ведь нет!., может, какая-нибудь тропинка?., надо поискать... вот мы и наполнили свои котелки, один — для Яго, другой — для Бебера... как только входим в замок, сразу же спускаемся вниз к псу, угостить его содержимым котелка, чтобы Ля Вига мог спокойно вернуться к себе, в келью в конце коридора... Яго очень доволен, ему предлагают хорошую похлебку, он, не долго думая, расправляется с ней в три приема... влаф! влаф!.. ну, кажется, теперь мы с ним приятели... Ля Вига, воспользовавшись ситуацией, заскакивает в свою комнатушку, оп! «можешь дрыхнуть!»... и ^действительно, он сразу же ложится и засыпает... а я опять (Поднимаюсь к себе, где меня ждет Лили... есть новости, привходила малышка Силли... завтра в полдень нас приглашают она ферму... Лили не все поняла... они вместе с Силли даже сходили к Марии-Терезе, чтобы та ей перевела... Мария-СТереза тоже будет на этом обеде... а ее приглашают крайне Кредко! семейный и дружеский обед, плюс старик фон Лей-Гден... зачем они все собираются?., чтобы сказать Ля Виге, IIмне и Лили, что мы должны освободить этот угол в башне?..;"Для других беженцев?., нас что, собираются выставить?., и '''Что дальше? нас отошлют в Грюнвальд?.. или в Феликсруе?...!*ы все время ощущаете беспокойство, потому что уже поняли, что вы всюду лишний, от вас жутко смердит, и вас дей-дагвительно пора ликвидировать... я ничего не преувеличи
ваю, ибо и по сей день я постоянно наблюдаю вокруг себя ту же картину: все люди, стоит им хоть немного ко мне приблизиться или даже просто обо мне услышать, начинают корчиться от отвращения... чего мне только не пришлось вынести... заметьте, я пытаюсь найти рациональные объяснения, говорю себе, мол, это левые, правые или же центристы, но все это никак не проясняет сути! в конце концов, у каждого есть какое-то свое маленькое мировоззрение! вы, наверное, думаете, а зачем вообще было во все это ввязываться? конечно! правильно! пускай бы все эти людишки спокойно катились вниз!., одна иллюзия!., другая!., и вот наконец!., гибель! под мириатоннами негашеной извести!., аминь!
А там, в Цорнхофе, мы еще не окончательно дошли до ручки... у нас еще хватало смелости и наглости думать, что, несмотря ни на что... мы сможем продержаться еще три... четыре месяца...
Ну да! хрен тебе, три-четыре месяца! веками люди совершают одну и ту же непоправимую ошибку! как ни крути, а заботиться о других — это значит подставлять себя!., истинная Мудрость всегда выступает в паре с Эгоизмом, сочетание, конечно, не слишком приятное и симпатичное, но зато чрезвычайно эффективное и надежное!
Я не высказывал столь глобальных сомнений Лили... а вот с «крепостями» и грохотом над Берлином все было предельно ясно... тряслись земля, стены, паркет!., и все сильнее и сильнее!., особенно по ночам... теперь им понадобятся Иерихонские трубы... наш Хьельмар с барабаном и рожком уже себя полностью исчерпал!., думаю, в Берлине уже не осталось и стен... а кстати, как там пастор Ридер? а сержант из авиационного лагеря? со своей малиновкой... в сложных жизненных ситуациях, когда вы не можете заснуть, иногда бывает очень полезно подумать о разных маленьких безобидных тварях...
Эта малиновка... и крысы ее не сожрали!., сержант вернулся вместе с ней!., он правильно поступил!., браво!., браво!., вот вы и задремали... браво!., браво!..
* * *
Однако наши опасения оказались чрезмерными... мы-то думали, что нас начнут обвинять... третировать... и, самое главное, захотят выгнать... ничего подобного! очень теплый
прием... уже у самого входа на лестницу — большая надпись «Да здравствует Франция!»... неужели это ради нас? и все ступени раскрашены в голубое, белое, красное... тоже ради нас? что они хотят продемонстрировать?., а наверху все уже ждут за столом... и каким столом!., совсем не похожим на наш mahlzeit!.. ломящимся от салатов и фруктов... три-четыре тарелки с ветчиной... индюшки и пулярки... настоящий пир!., и это что, тоже в нашу честь?., посмотрим... они уже все расселись... нас начинают представлять... ну, с графом фон Лейденом, rittmeister'oM, я уже знаком... и с Зиммером я тоже знаком, Харрас ведь водил нас к нему... весьма отталкивающий старый хрен, весь накрашенный, напомаженный, раненный под Верденом... и, судя по всему, еще и ужасно злобный, во всяком случае, нас об этом предупреждали... если верить тому, что говорят, он под любым предлогом с удовольствием отправлял на тот свет пленных... русских, поляков, французов, вешал даже женщин... а поводов было предостаточно, да хотя бы те же масло и яйца на черном рынке... после Моорсбурга я его больше не видел... он никогда сюда не приезжал... однако, кажется, он в прекрасных отношениях с Изис фон Лейден... «так все говорят»!., и вот он, разодетый, напудренный, с увесистой золотой цепью на шее и гигантскими перстнями с кабошонами на всех пальцах, сидел тут, перед нами... да он, и вправду, накрашен, как старая кокотка, губы напомажены, ногти покрыты лаком... как только я его увидел, то чуть не сказал... «коллега, как хорошо бы сейчас очутиться в Шатле, послушать музыку!»... Я имел в виду балеты... но Харрас ведь меня предостерег... ®н мог прийти в ужасную ярость из-за любого пустяка и строго наказать... он же был «наделен полномочиями»... так /что шутить не стоило!., начнем с того, что этот полковник уланов императрицы нас недолюбливал!., а теперь представьте Звебе его наряд: сапоги с помпонами, кивер, фиолетовые пет-
!яицы, обшитые шнуром, сабля с золотым темляком... он был Еоистину неподражаем... но в конце концов, возможно, он был ненамного хуже других... опасаться следовало всех!., а ОН сидел себе и был просто изумительно любезен... надолго ЯИ? вот он представляет нас своей соседке... он говорит по-французски довольно хорошо, с небольшим акцентом, но не дШощим и резким, а скорее, певучим... должно быть, он из Хорошей семьи, ведь в хороших семьях в те времена были французские гувернантки... в России, Германии, Дании, Англии... вы, наверное, и сами замечали, что почти у всех
впавших в слабоумие старикашек из хороших семей совсем неплохое произношение и прекрасные безукоризненные манеры, напоминающие о гармонии великой эпохи... другие языки тогда изучались крайне редко, это не рекомендовалось, они не считались достойными внимания...
Он представляет нас графине Тулф-Чеппе... о, наконец-то! скажем прямо, она заставила себя ждать!., о ней тут говорят уже месяца три!., ну и видок же у нее! просто картина маслом! накрашена еще сильнее, чем этот ландрат!.. а уж украшений-то сколько... целых три золотые цепи!., лорнет, усыпанный бриллиантами... высокая трость времен Регентства с выточенной головкой... светлые волосы, точнее, парик... огромный шиньон... основная трагедия женщин всех стран и народов заключается в том, что если они продолжают цепляться за жизнь, то становятся похожими на содержательниц борделей... а если они махнули на себя рукой?., ну, тогда это дамы-патронессы, которые годятся лишь на то, чтобы оплакивать или обмывать мертвецов... о, как безжалостна Природа!..
А эта дама, графиня Тулф фон Чеппе, обращалась с нами вовсе не презрительно, наоборот... она так счастлива нас видеть! так восхищена нами!., что не может сдержать эмоций!..
— О, вы здесь!., французы! что за счастье!., да еще втроем!., надеюсь, моя дочь прилично с вами обращается?., я хочу знать! ну а мой зять, это всего лишь несчастный калека, вы ведь знаете!
— Конечно, конечно, мадам!
— Все это в вашу честь, наши дорогие французские друзья!., мы все ужасно рады видеть вас тут!., отведайте нашего скромного угощения!
Проквохтала она!
В качестве скромного угощения я видел огромные блюда с закусками и копченого лосося... цыплята в желе... черная икра... компот из фруктов... тарелочки с маслом... такого я не видел с самого Brenner'a... а что они сделают с нами потом? после этого замечательного обильного угощения? в Камеруне, например, был такой тайный местный обычай: хорошенько накачать спиртным тех, кого они собираются сварить... может быть, именно это и намеревались сделать с нами эти люди, ставшие вдруг такими любезными? нам было чего опасаться... особенно когда все настроены столь враждебно... и не только к нам, к друг другу тоже... и еще как... старый rittmeister — рядом с Изис... оба, правда, молчат... но ведь
сидят-то все равно рядом... наверняка, что-то скрывают... я смотрю за тем, что они едят?., совсем немного закусок... может быть, другие блюда кажутся им слишком необычными?., а где ее муж, калека? справляется у нее Зиммер... по-немецки...
— С Николя!
— Принесите сюда его ружье! быстро! пожалуйста, Изис!.. сейчас же!., пока он с Николя!
Конечно, Изис слишком беспечна...
— Его ружье, Изис! сейчас же! пожалуйста!
Наконец она удаляется... до нас доносятся звуки небольшой перебранки, и она возвращается... с оружием... Зиммер вцепляется в него... вытаскивает два патрона!., и уже не отпускает от себя этот предмет!., держит на коленях... никакого доверия... а вот графиня Тулф-Чеппе смотрит только на нас, она прихорашивается, улыбается, ее ландрат совсем не интересует... есть только мы!., «значит, мы из Парижа?., все трое? и еще с котом? с Бебером?»
— О да! конечно, мадам!
Раз уж у нее такой приветливый вид, а у меня накопилось столько вопросов, я решаю рискнуть... я спрашиваю у нее, естественно, очень почтительно... похож ли пейзаж в тех местах, где она живет, на здешний?., тоже одни равнины?., равнины?..
— Да, но равнины еще гораздо более необъятные, дорогой доктор!., просто огромные, вы сами увидите! слишком большие пространства, я вас уверяю! я скучаю у себя, друзья мои!., я называю вас: друзья мои!., вы позволите?
— Конечно, мадам! это для нас большая честь!
— Вы знаете, только в моем замке — сорок две большие залы!., я никогда не считала комнаты! мой муж точно знал, сколько их!., а какой лес!..
Она вздыхает при одной мысли об этом лесе...
— Я не знаю, сколько там гектаров, доктор!., мой муж это знал!., а волки!., и медведи!., вы сами увидите!
И вдруг внезапно она начинает смеяться...
— Вы поедете со мной!., это вас развлечет!., всех троих!., с Изис!.. с Силли!.. Мария-Тереза тоже поедет!., не так ли?
s, — Конечно! конечно, мадам!
О, не стоит ей перечить!., нам же так приятно ее видеть... я уже представляю нас всех втроем в Померании! ладно!., ладно!., поживем — увидим!
— О, но мы ведь еще почти не знакомы!
Что правда, то правда!..
Ну а теперь, мы можем выслушать ее воспоминания!., нам будет оказана эта честь!., обо всем! все!., самые экзотические! Франция!.. Париж! очарование Булонского леса! проспект Акаций! Большой Приз... море цветов... я поддакиваю, мне все это прекрасно известно, я разделяю ее энтузиазм... но вот на Елисейском дворце я засыпался, я там не был!., президент Республики... большой бал в Опере... праздник в Нейи... а, тут я снова вступаю!., о, как же она там развлекалась, госпожа графиня!., значит, Мулен Руж!.. Небо! Ад!., аббатство Телем120!..но как?., почему? оказывается, ее муж, покойный граф Тулф фон Чеппе, был президентом Комитета Леона Буржуа в поддержку северной Германии... все объясняется очень просто!., ах, этот мсье Леон Буржуа!., какая утонченность!., деликатность! красноречие!., в этом месте она даже прослезилась!., о, она бы хотела провести там всю жизнь!., ах, Париж!., настоящий рай!., всюду!., они побывали всюду!., даже на Блошином рынке! покупали разные забавные штучки, мы увидим их у нее там, в Померании! всякие безделушки!., портреты! граф был без ума от Блошиного рынка!., мы сами сможем оценить все эти сувениры... там, в ее в замке, целый этаж меблирован «по-парижски»... конечно, графиня прекрасно знает Европу! все крупные города!., и курорты!., неплохие города, вполне сносные места для жизни... но жить по-настоящему, ощущая радость жизни, можно только в одном городе!., о, мы были с ней совершенно согласны!., даже чуть не заплакали вместе с ней... не совсем, правда, по тем причинам... ну, в конце концов, почти...
— А вы совсем не знаете Кенигсберг? Я вынужден это признать...
— К большому сожалению!
— Вы увидите!., какой это мрачный город... море замерзает на шесть месяцев в году!., а что за леса!., мои леса, доктор!., олени!., медведи!., все принадлежит мне!..
Я вижу, что графиня боится своего замка... и своих лесов... и Кенигсберга...
— Ужасно, доктор!., ужасно!., ведь там уже начались сражения!., да!., мне кажется, чуть выше!., у Мемеля... я слышу пушки!., мои люди мне говорят: это наши! что вы думаете об этом?., я их слышу... особенно по ночам... наши?., или их?., мои охранники плетут невесть что!
— Госпожа графиня, здесь все то же самое!..
Однако я не собираюсь советовать ей прислушаться!., лучше уж поговорить о рынке цветов... на Кур-ля-Рен... и о Версале... вернуться к мсье Буржуа... «Большие воды»!., графиня замечталась!., а как же нас троих угораздило приехать из Парижа в Цорнхоф, в эту страшную дыру!., да это же просто чудо!., настоящее чудо! я не собирался ей рассказывать, к какой категории французов мы относились... она представляла нас рядом с собой в Елисейском дворце, в Опере, тридцатью годами раньше!., все безумное очарование Парижа нельзя свести исключительно к песням... однако эти тени, падающие от газовых фонарей, и эти звуки напевов пьянчужек никогда не умрут в сердцах изгнанных отчаявшихся, прозябающих вдали от родины стариков... так устроена жизнь... в Кенигсберге... в Оклахоме... на Карибах... мы были совершенно с ней согласны!., и мы обязательно поедем к ней!., решено! клянемся!.. Крахт же меня предупреждал: не нужно ей противоречить!., конечно, она смешна, но у нее же и в самом деле есть замок... и вовсе не воображаемый!., и огромные леса тоже... волки и т.д... все точно!., и сражения под Мемелем тоже были правдой... русские, наверное, наступали... за этим столом, а точнее говоря, на этом пиршестве, никому, кроме нее, слова больше не давали... даже ландра-ту!.. она председательствовала, и все тут!., ландрат все же хотел что-то сказать... но она ему не позволила... bitte! bitte!., простите! так сдержанно и сухо, жестом руки, чтобы он замолчал! пусть слушает!., о, этому жеманному напудренному полковнику с охотничьим ружьем на коленях... было позволено брать себе добавки, цыпленка и индюшки... и еще соуса, сколько хочет... и пить одновременно по три стакана... рейнское вино, бордо, кирш... но высказать того, что он хотел, она ему не давала... bitte! bitte! а у него изо рта уже капала слюна, он весь дрожал от нетерпения... сотрясал свой стул... и просил слова!., со мной! со мной! он хотел поговорить со мной! и тыкал в меня пальцем... sie! sie!
— Вы! вы! ruhe! ruhe! тише!..
Пусть старуха наконец замолчит!., проклятая болтунья!
— Там! там!., вот! sie!.. вы!
Он вытаскивает из кармана бумагу... из своего доломана... и хочет, чтобы я ее прочитал! sie! sie!.. сейчас же!
Ах вот оно что! я читаю... так я и думал... «разрешение практиковать»... erlaubnis... так мы это отмечаем? эта попойка и сборище всех этих людей? ради меня?., и маленькие Трехцветные флажки? ландрат сменил гнев на милость... ста-
рая сумасшедшая из Кенигсберга со своими доманиальны-ми лесами и страстной дружбой... все из-за этого?., конечно, Харрас же сказал, что в конце концов я его все же получу, но через месяцы, а может, и через годы... ведь все чиновники в Берлине крайне враждебны... антинацисты, антифранцузы, антиколлабос, анти-все... «такое уж было время!» скажете вы... «сколько людей — столько мнений»... ну да!., фигня все это!., везде одна и та же херня!., и даже теперь, через двадцать лет! не позднее чем вчера, наше хрянцузское телевидение сыграло со мной забавную шутку12'! что за подлое хамство!., хуже, чем у самых гнусных тевтонов!., знаете, есть люди, которые прекрасно играют на пианино, на гитаре или в шары... некоторые достигли совершенства в математике, в живописи, в кроссвордах... у меня же, очевидно, есть свой особый дар: где бы я ни появился, тут же поступает приказ меня выгнать, исходящий от какого-нибудь непробиваемого чиновника... возьмите хотя бы этот позавчерашний случай с телевидением!., они сами притащились, им что-то было нужно, но как только они меня увидели, то сразу же в испуге разбежались!., бросив весь отснятый материал, все пленки!., даже не извинились... и не подумали!., а вы говорите!., вот до чего мы дошли! «останутся одни скоты»... Ницше очень точно это предсказал... мы уже к этому очень близко!., министры, сатрапы, Дьен-Пен-Ху122... всюду одно и то же! предательство и подлость!..
Жаловаться?., да этим я только усугубляю свое положение!., а там, в Цорнхофе, в Бранденбурге, разве я жаловался на министров?., на их контору на Вильгельмштрассе? разве я протестовал? вопил на кого-нибудь? а вот меня там неплохо подчистили!., блеск!., в «Ля Круа» остались бы довольны... и Мальро тоже... и остальные!., после Бранденбурга я заметно притих... после нацистской предварительной чистки!., тише воды, ниже травы!., нечего было высовываться со своей правдой!
— Lesen sie! lesen sie doch! прочитайте же!
Он настаивает... erlaubnis... «Действительно до 30 декабря»... как меня умиляют подобные авансы на будущее! наглость! ложь!., кто же доживет? кто дотянет до этого 30 декабря?., очень хорошо! просто замечательно!., великолепно!., все эти люди, собравшиеся вокруг стола, напоминают дружное семейство, рожи у всех просто просят кирпича... но они же, наверняка, еще что-нибудь задумали, a erlaubnis был просто поводом... я бы нисколько не удивился... пирушка в самом
разгаре... нас угощают наперебой... мы, естественно, не отказываемся, но и особого восторга не выказываем... это их задевает!., ландрат крайне раздражен... он спрашивает у Лили, что она носит в своем мешке... в туристическом рюкзаке...
— Там наш кот Бебер, мсье!
— Не будете вы так любезны показать этого кота? Лили открывает рюкзак... Бебер высовывает голову...
— А он породистый?., может размножаться? Я объясняю ему, что он кастрирован...
— Тогда это животное подлежит уничтожению!., вы же знаете наши «правила»... касающиеся животных, не способных размножаться!..
И он делает такой жест, будто хватает Бебера за хвост и влак! об стену!..
Лили ничего не говорит, закрывает рюкзак с Бебером... «до свиданья, мсье»!., встает и уходит... из-за стола... она уходит... все застывают на своих местах... только одному ланд-рату это показалось смешным... он прыскает!... ооох! мы с Ля Вигой молчим, однако стараемся держаться как можно скромнее... нам тоже пора уходить, но мы не спешим... сперва извинения!., за нас... за Лили... она очень устала... нервничает... я смотрю на ландрата... что он собирается делать?., кажется, они все тут уже съехали с катушек... а у него к тому же еще и ружье... он вполне может нас замочить... чем он рискует?.. Харрас же меня предупреждал, что он такой же непредсказуемый, как и калека!., мы с Ля Вигой удаляемся, пятясь... может быть, они все тут собрались, чтобы с нами покончить... раз, бум!., по этому поводу и пир?., уже давно множество людей собираются нас казнить... а до этих что, еще не дошло?., значит, время еще не пришло!., партия откладывается!., поводы?., мотивы?., да мало ли что! пожрать! какая разница? на вас просто незаметно указали... а свои претензии вы выразите как-нибудь в другой раз, в другой жизни!., маленький затравленный кролик и могучий бык на заклании... разве они сетуют на недоразумение?., что их приносят в жертву по ошибке?., ну да ладно! будем серьезны!..
А между тем, все шло спокойно, гладко... один шаг... два... к двери на лестнице... вдруг Зиммер нас замечает...
— Да будет вам, доктор!., будет, не уходите от нас!., давайте выпьем за ваше здоровье!
Мария-Тереза тоже к нему присоединяется...
— За здоровье вашего кота Бебера!
Мы возвращаемся за стол... но только мы снова поймали нить разговора... два, три вежливых слова... я слышу, как нас зовет Лили... со двора... оттуда раздаются куак! куак! и не два-три!., а сотни «куак»!.. и еще! все больше и больше! отовсюду!., это всех ужасно веселит!., мы выглядываем... ах, да там тысячи гусей!., и не только с фермы... отовсюду! взбесившихся!., и ни одного фермера!., ни одного работника! только одни гуси!., но ведь не сами же они пришли!., все сразу... настоящее организованное нашествие! кто-то же должен был их привести!., тот, кто принес крапиву! весь большой двор был заполнен крапивой... всюду большие кучи!., горы крапивы! а крапива ведь здесь не росла... пока мы здесь любовались друг на друга... кто-то ее принес... чтобы гуси полакомились и заполонили двор... чтобы мы не могли выйти... это было специально подстроено!., ах, ландрата сейчас хватит удар... он все видит!., топает ногами!., эта акция направлена против него! все это нарочно!., он этого не потерпит!., ну, кажется, его ненавидят еще больше, чем нас... здесь он нас перещеголял... мы ведь никого не расстреливаем, а он расстреливает! и не только пленных, по разным пустякам, но и бошей тоже, и даже отпускников... а межу тем, во время этой интермедии, пока гуси обжирались крапивой, заполнив двор, все гости веселились!., смеялись над разгневанным ландратом! а он так покраснел, будто вот-вот взорвется!., необходимо было это прекратить!., куак! куак!.. гуси тоже были крайне разгневаны!.. Лили же хотела пройти через их крапиву с Бебером в рюкзаке... я кричу ей «подожди! мы сейчас!»... однако и ландрат от нас не отстает!., а там собрались не только гуси фон Лейдена, но также и гуси со всех ферм, со всей округи!., кто же их сюда привел? целую армию! пока же было ясно одно: они не желали, чтобы кто-нибудь проходил мимо и мешал им лакомиться крапивой, я бы даже сказал, что они были такие же злые, как французские обыватели во время обеда... злобные и подозрительные!., вот мы и попались... все... графини, риттмайстер, ландрат и эсэсовец Крахт... мы не сможем никуда уйти... куак! куак! никуда!., а нам нужно! нужно!., в одно место!., и Изис, и ее калеке тоже!., он-то обычно отправляется туда верхом на Николя... сверху хорошо видны толпы этих взбунтовавшихся гусей, устремившихся к крапиве!., рисковать не стоит!., к счастью, у них тут был не один туалет!., еще два есть в саду... не во дворе, а со стороны северной равнины... Изис ведет всех туда, они уже все едва не мочатся под себя, про
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |