Роберт стоял перед ней в гостиной их квартиры и говорил, что ему пора уйти, что их союзу конец и он оставляет ее. Затем он вышел на улицу и по мощеной тропинке направился к машине. На заднем сиденье сидел Бобби. Сын и муж помахали Дженне рукой и поехали прочь.
Проснувшись, Дженна ощутила глубочайшую тоску. Она была одна, никто ее не поддерживал. Отчаянно хотелось видеть кого-нибудь рядом, хотелось тепла, какое может подарить только другой человек. Одиночества Дженна не боялась, оно просто убивало ее, высасывало энергию. Кому-то на роду написано жить отшельником, и такие люди вполне довольны своей судьбой. Однако Дженна — из другого теста. Ей необходимо общаться, обмениваться энергией, иначе она зачахнет и умрет.
Дженна, с опухшими красными глазами, встала с кровати, натянула футболку и штаны и вышла в коридор. Приблизилась к двери в комнату Эдди, взялась за ручку. Вслушиваясь в тишину дома, она понимала: то, чего она хочет, чревато большими неприятностями. Впрочем, потребность велика, и противиться ей невозможно.
Дверь открылась бесшумно, и Дженна вошла в хозяйскую спальню. Встала над Эдди, боясь его потревожить. Слегка приоткрыв рот, он сопел в подушку, такой милый в мягком сером свете. Дженна разрывалась между желанием и страхом. Эдди устал и потому не заметил, как Дженна скользнула к нему под одеяло — осторожно, чтобы не задеть, не разбудить, иначе отругают и выгонят. Дженна грелась теплом, исходящим от его тела. Вот так-то лучше. Подвинуться бы к Эдди еще чуточку — и будет совсем хорошо.
Дженна плавно вжалась спиной в Эдди. Теперь его бедра касались ее, теплое дыхание ласкало затылок, грудь грела спину. Дженна, ощутив себя в полной безопасности, провалилась в сон.
* * *
Стук в дверь разбудил обоих. Проснувшись, Эдди удивился дважды: сначала — тому, что кого-то принесло в такую рань, потом — Дженне. Та лишь виновато пожала плечами. Ладно, вопросы подождут, уж больно настойчиво колотят в дверь.
— Черт! — ругнулся Эдди, вылезая из постели. — Да кто там?
Ночью Дженна даже не заметила, что Эдди спит нагишом. Иначе ни за что не легла бы к нему под одеяло. Вот он бегом пересек комнату и влез в джинсы, стараясь держаться к гостье спиной. Впрочем, когда он застегивал «молнию», Дженна поймала отражение в зеркале: утренний стояк — и улыбнулась. Тем временем Эдди выбежал в коридор.
Он заговорил с кем-то, и Дженна — желая послушать — приблизилась к закрытой двери в спальню.
— Она обронила вот это. Я подумал, что надо бы вернуть.
— Ага, уверен, она оценит. Передам.
— Она еще у вас? Хотелось бы из рук в руки…
— Она спит. Оставьте номер — она вам перезвонит позже.
— Э… ну… так не пойдет. Я не местный.
— Что ж, жаль, она себя плохо чувствует, всю ночь не спала. Не хочу будить в такую рань.
Да это же тот самый паренек, со смешным акцентом. Щеночек. Чего ему надо? Ну, Дженне уже не заснуть, и потому она покинула спальню и вышла в гостиную. Оба — Эдди и неожиданный визитер — обернулись к ней.
— Эдди, все нормально, я не сплю.
Паренек помахал ей рукой:
— Дженна, здрасьте. Я Джои, помните меня?
Дженна кивнула.
— Я видел вас на острове, у хижины вождя. Вы обронили вот это.
Он передал Дженне серебряный кулон с изображением куштака.
— Что с вами было вчера? Вы заболели? — спросил Джои.
Дженна с трудом перебрала события вчерашнего — очень уж долгого — дня: остров, дом вождя, приступ тошноты… все верно.
— Я, похоже, отравилась.
— Ого… Я принес украшение. Подумал, что для вас оно ценное.
Джои, стоя в дверях, следил за Дженной. Эдди, опершись о косяк, следил за Джои, а Дженна разглядывала кулон у себя в руках.
— Спасибо, — сказала она наконец. — Полагаю, вас за это стоит отблагодарить?
— О, нет-нет, я просто подумал, что этот кулон для вас важен, вот и вернул. Надеюсь, и мне однажды так же помогут.
— Что ж, спасибо.
Дженна пожала Джои руку, надеясь закончить разговор и поскорее вернуться в теплую постель. И, может быть, поспать еще немного.
— А, не стоит. — Дженна уже развернулась и пошла в сторону коридора, как вдруг Джои окликнул ее: — Так да или нет?
Дженна остановилась:
— Что — да или нет?
— Вещица для вас ценная? Чисто из любопытства спрашиваю.
— Нет, просто безделушка. Один друг подарил. — Дженна вновь попыталась сбежать от настырного паренька.
Джои беспомощно взглянул на Эдди, однако ни Эдди, ни Дженна не могли понять, чего он хочет. Эдди лишь улыбнулся и пожал плечами:
— Главное не подарок, а внимание, верно?
Джои, засмеявшись, кивнул.
— Вы случайно не у того самого друга сейчас живете? — спросил он, вновь обращаясь к Дженне. — Он ничего так, мне нравится.
Дженна остановилась. Какой-то странный этот парень. Что ему нужно?
— Простите, но этой ночью нам было не до сна. Случилось ЧП. Вряд ли вы из парка слышали, что тут творилось. Мы очень устали, нам бы выспаться. Если вам нужно денег — я могу заплатить двадцать долларов за находку. Если хотите поболтать, то, боюсь, сейчас не время. Если же вам интересно нечто иное — говорите прямо.
Поразмыслив немного, Джои снова улыбнулся и сказал:
— Я просто хотел занести вам кулон, вот и все.
— Еще раз спасибо. — Дженна выдавила улыбку.
— Да не за что. Ладно, может, еще увидимся. Эдди, было приятно познакомиться.
Джои пожал руку Эдди и отправился в сторону города. Хозяин, закрыв за ним дверь, вытаращился на Дженну:
— Это кто?!
Дженна рассмеялась и покачала головой, затем надела кулон на шею.
— Просто юноша, сходящий с ума от одиночества.
Шаркая ногами, она пошла к себе в комнату. Эдди — следом.
— Погоди, а у меня в спальне ты как очутилась?
— Прости, не могла оставаться одна.
— Ну, я не то чтобы против или…
Дженна, засыпая на ходу, юркнула в кровать. Эдди смотрел на нее из дверного проема.
— Все, я сплю, — сказала Дженна и зарылась под одеяло. Она бы и рада была вернуться в постель к Эдди, но сейчас, утром, все выглядело иначе. Прошлой ночью она хотела тепла — близости Эдди, — чтобы быть готовой к встрече с неизвестностью.
* * *
Уснуть, однако, не получилось. Дженна ворочалась в состоянии полудремы, потом села на кровати. На часах было девять. Устала, не устала — пора за дело. Дженна вылезла из постели и принялась одеваться.
Нашла Джона Фергюсона в телефонном справочнике и, стараясь не шуметь, позвонила ему из гостиной. Ответил молодой женский голос. Дженна попросила позвать Джона Фергюсона, и девушка поинтересовалась: по какому, мол, делу. Тогда Дженна вкратце объяснила свою ситуацию, и девушка призналась: Джон Фергюсон лежит в больнице после инсульта. Ему можно передать сообщение, а вот навестить — уже никак. Поблагодарив собеседницу, Дженна повесила трубку.
Сидя на диване, она обдумывала свое положение. Так ли нужно поговорить с Фергюсоном? Да, очень, просто позарез. Но в больничную палату без разрешения не проникнуть, это нарушение правил. Порядок для всех один, и покой пациентов следует уважать… обычно. Но Дженна обязана выяснить истину. Сейчас она четко видит направление, медлить нельзя. И она отправится в больницу, Джон Фергюсон, в конце концов, в долгу перед ней.
Оставив Эдди записку, Дженна ушла.
Больница Врангеля — в дальнем конце города, по дороге в аэропорт, за домом престарелых. Пешком Дженна добралась до нее за пятнадцать минут. По пути она с наслаждением вдыхала сладкий утренний воздух, такой чистый и целительный. Не то что напитанный дымом и ядами воздух Сиэтла. Здесь атмосфера жива, нетронута, девственна.
Врангель мог похвастаться весьма симпатичной для столь маленького городка больницей. Как и в воздухе, здесь царили чистота и свежесть. Никаких тебе множественных ножевых ранений, торчков на «ангельской пыли»[22], которые дерутся с полицией, как берсерки, а потом заливают коридоры приемного покоя своей грязной кровью. Дженна, впрочем, на пороге больницы все равно содрогнулась. Сама идея, что тебя лечат незнакомые люди — как угодно хорошо, — пугала ее.
На рецепции сказали, в какой палате искать Джона Фергюсона. Дженна увидела его и поразилась, как плохо он выглядит. Фергюсон лежал за широкой витриной: ширма отдернута, лампы не горят, но хватает света из окна с видом на парковку.
У изголовья койки, опустив голову и сложив руки на коленях, сидела женщина. На самой койке словно никого и не было. Под одеялом не проступало совершенно никаких контуров. Лишь голова на подушке и набор механизмов вокруг: машина для дыхания, машина для замера пульса, машина для закачки жидкостей в вены и еще одна, о назначении которой Дженна побоялась даже гадать.
Похоже, Джон Фергюсон очень плох.
Дженна легонько постучалась. Женщина, заметив, что посетитель — не в белом халате, встала и вышла к Дженне. Закрыла за собой дверь.
— Слушаю вас?
— Меня зовут Дженна Розен. Вы — миссис Фергюсон?
— Да.
Дженна не спешила продолжать. Еще не поздно отступить. Сказать, что обозналась, и уйти… Нет, ей нужна истина. Любой ценой.
— Я знаю вашего мужа. Мы не друзья, так, общались пару лет назад, в Тандер-Бэй.
Миссис Фергюсон выжидающе смотрела на Дженну.
— Как он? Поправится? — спросила та.
Указав на витрину палаты, миссис Фергюсон ответила только:
— Не похоже.
Еще не поздно, есть время уйти… Но Дженна не отступила.
— Да, глупый вопрос.
— Согласна, — слегка улыбнулась миссис Фергюсон. — Хотите что-нибудь передать Джону?
— Миссис Фергюсон, — глубоко вздохнув, произнесла Дженна. — Мне стыдно, но иначе я не могу.
И она рассказала все: начало, середину и конец своей истории. Истории, прожитой и прочувствованной. Дженна, словно старый моряк, поведала о своей жизни, о тяжкой ноше.
Выслушав ее, миссис Фергюсон понимающе улыбнулась и погладила ее по руке.
— Дорогая моя, — сказала женщина, — сколько же на вашу долю выпало!..
— Я просто обязана узнать правду, — умоляющим голосом попросила Дженна. — Должна поговорить с вашим мужем.
Подумав немного, миссис Фергюсон ответила:
— Джон сейчас спит, вы подождите. Когда он проснется, я посмотрю. Спрошу, может ли он чем-нибудь помочь.
От души поблагодарив миссис Фергюсон, Дженна спустилась на второй этаж. Там, в нише приемного покоя, устроилась на одном из трех зеленых диванчиков. Глядя в окно, она поняла, что именно за приемные покои и ненавидит больницы. Ее пугают вовсе не болезни — Дженна никогда по-настоящему не хворала. Один раз, правда, Бобби угодил на больничную койку, но это был быстрый визит в солдатском темпе, меньше чем на сутки. Дженну никогда тщательно не обследовали (а обследования она терпеть не может). Дело в ожидании, в больницах Дженна все время кого-нибудь ждет. До сего дня она боялась врачей и медицины — напрасно. Врачи — хорошие, они просто беспомощны. Могут лишь ждать и надеяться на благополучный исход. Ожидания и ложные надежды — вот чего боялась и боится Дженна.
Прошел примерно час, и Дженна успела выпить два стаканчика кофе, когда миссис Фергюсон спустилась наконец за ней. Дженна приготовилась к худшему. С какой стати умирающий станет с ней говорить? Сейчас миссис Фергюсон скорее всего откажет Дженне в просьбе. Мол, ее муж хочет мира и покоя в конце своей жизни.
— Он вас примет, — сказала миссис Фергюсон.
— Правда? — не поверила своим ушам Дженна.
Удивленная, она пошла вслед за миниатюрной женщиной по коридору в сторону палаты.
— Я все объяснила Джону, и он поможет.
— Спасибо вам.
— Кстати, он на обезболивающем. Поэтому говорит не всегда внятно.
— Я и сама не совсем вменяема, хотя лекарства не принимаю, — пошутила Дженна, и миссис Фергюсон учтиво рассмеялась.
В палате она уступила Дженне свое место у изголовья койки. Джон Фергюсон несколько раз моргнул и посмотрел на Дженну. Только сейчас она заметила едва проступающие под одеялом очертания тела, иссохшего, почти лишенного жира и мышц. Вот откуда, наверное, пошел эпитет «кожа да кости». Скорее всего Джон Фергюсон исхудал задолго до инсульта, болел он давно, и организм его начал сдавать еще до приезда Дженны во Врангель.
— Вы ирландец по имени Фергюсон? — улыбнувшись, спросила Дженна.
Фергюсон улыбнулся в ответ и вздохнул. Справа от Дженны гудел аппарат искусственного дыхания: внутри цилиндров вздувались и опускались черные меха; к носу Фергюсона, доставляя в легкие кислород, тянулась прозрачная трубка.
— Мне жаль тревожить вас в такое время…
Он прервал ее вялым жестом и накрыл руку Дженны своей. Она была теплой. Добрый знак.
— Я хочу понять, что случилось, — сказала Дженна. — Поговорить с шаманом. Да, все это похоже на бред, и я не знаю, где правда, а где вымысел, однако разобраться нужно.
— Это не бред, — просипел Фергюсон, вдохнул и продолжил: — Я сам такое видел…
Он говорил медленно, но вполне осмысленно.
— Что вы видели?
Фергюсон поерзал, пытаясь устроиться поудобнее и положить голову так, чтобы можно было смотреть прямо на Дженну. Супруга поправила ему подушки, впрочем, без толку — Фергюсон наконец сдался и расслабился.
— Я пригласил шамана, и вместе мы стали чего-то ждать. Мне было смешно. Зато шаман вполне серьезно отплясывал вокруг костра.
Он замолчал, сделал вдох.
— Где он плясал? — спросила Дженна.
— В Тандер-Бэй. Шаман пришел изгнать духов. За это я ему и платил.
— И что дальше?
— Я вышел к пристани проверить самолет. Когда вернулся, шаман пропал.
— Пропал?
Фергюсон кивнул.
— Я думал, что он куда-то по своим шаманским делам отлучился. Я заперся в главном здании, у очага, и прождал до рассвета, но колдун так и не вернулся. На вторую ночь лес как будто взбесился: раздавались странные звуки, словно кто-то скребся в стены общественного центра.
— Кто-то? Кто?
— Не знаю. Скреблись одновременно повсюду. Потом в стену что-то ударило, и шорохи стихли. Я вышел проверить, в чем дело, и увидел его.
— Кого? — спросила Дженна.
— Существо, невиданное и страшное, — ответил Фергюсон и рассказал ей, что было дальше: как он перенес Ливингстона в центр, как тот принимал разные облики, как Фергюсон хотел развязать его и порезался… История, такая странная и непонятная, напоминала бред воспаленного разума. Фергюсон зациклился на совершенно ненужных — как думала Дженна — деталях. Он надолго замолкал, и Дженна постепенно мрачнела. Мрачнел и Фергюсон. В конце концов, он уже не живой человек в полном смысле этого слова. Существует исключительно благодаря достижениям науки, цель которой сегодня — продлить людской век. Лет двадцать назад он уже лежал бы в могиле. Впрочем, лет через двадцать он тоже бы умер. Чем мы старше, тем умнее, все лучше осознаем один факт: машины для продления жизни — на самом деле для здоровых, не для больных. Сама Дженна предпочтет не воскресать на больничной койке, пусть лучше сразу огласят ее завещание.
— Я смотрел ему в глаза. В эти черные глаза.
— Черные? — переспросила Дженна.
— Черные как уголья. «Развяжи меня, Джон», — просила тварь. Сердце у меня чуть не остановилось. Голос принадлежал уже не Дэвиду Ливингстону, а моему папаше.
— Как так? — не поняла Дженна. Фергюсон, похоже, теряет сознание, еще не поведав самого главного. Вот он закрыл глаза, и Дженна повторила вопрос: — Как такое возможно?
— Он слишком устал… — начала было миссис Фергюсон, но ее муж не дал прогнать Дженну. Он хотел закончить исповедь.
Признался, как подделал отчет Дэвида. Фергюсон совершенно не видел ничего плохого в этом маленьком преступлении. Что дурного могло приключиться? Однако два года назад, стоя на пирсе и глядя, как из моторки помогают выйти Дженне — а она смотрела в пустоту и тряслась, будто ее до костей продирал холод, — Фергюсон думал: это все его вина.
— Когда я вез вас в Кетчикан, мне хотелось умереть, — сказал он.
— Вы отвозили нас?
Фергюсон кивнул.
— Я смотрел вслед вашему самолету и хотел умереть.
Закрыв глаза, он тяжело вздохнул. Прошло несколько минут, и миссис Фергюсон подошла к нему, взяла за руку.
— Мне он об этом никогда не рассказывал, — призналась она. — Врачи предупреждали, что от лекарств у него могут начаться галлюцинации.
— Это не бред. Это воспоминания.
Миссис Фергюсон рассмеялась и покачала головой:
— Нет, не думаю.
Внезапно Джон Фергюсон открыл глаза и схватил Дженну за руку:
— Зачем вы здесь?
Пораженная резким жестом и неожиданным вопросом, Дженна нервно ответила:
— Хочу найти шамана.
— Я ждал вас.
Покачав головой, Дженна взглянула на миссис Фергюсон:
— Ничего не понимаю.
— Кажется, вам пора уходить, — ответила женщина, поправляя постель мужа. Она попыталась вытолкать Дженну за дверь.
— Почему вы пришли сейчас? — спросил мистер Фергюсон.
— Хочу найти своего сына.
— Он предупреждал. Предупреждал обо всем.
— Кто?
— Велел закрыть курорт.
— Что именно он говорил?
— Они забрали его дитя. Это они, все они. Других тоже они забрали.
— Кого других? — умоляющим тоном спросила Дженна. Она не могла взять в толк, о чем это мистер Фергюсон. А тот пытался подняться, несмотря на усилия жены уложить его обратно.
— Вы принесли благословение.
Сбитая с толку, Дженна встала со стула. Фергюсон метался в постели.
— Вам и правда пора уходить, — сказала миссис Фергюсон. Нет, Дженна никуда не уйдет. Она еще не закончила, не все выяснила.
— Как его звали?
— Он велел закрыть проект. Я не послушался.
— Как его звали?
— Уходите, пожалуйста. Прошу вас. Смотрите, до чего вы его довели!
Миссис Фергюсон удерживала мужа на койке, а он боролся с ней, пытаясь отвести ее руки своими — худыми и тонкими, как веточки. Он тянулся к Дженне.
— Вы принесли благословение.
— Шаман, — напомнила Дженна. — Как его звали?
— Благословите, — кротко произнес Фергюсон, упал на койку и стал хватать ртом воздух.
— Бога ради! — прокричала его жена, обернувшись к Дженне. — Уйдите!
Она выбежала в коридор.
Дженна нагнулась к мистеру Фергюсону и погладила его по лбу. Тот немного успокоился, хотя показатели на мониторах сигналили, что дела совсем плохи. Кардиограмма зашкаливала.
— Благословите… — снова попросил Джон Фергюсон.
Дженна поцеловала его в лоб:
— Господь с вами.
Фергюсон тут же обмяк.
— Ливингстон, — тихо произнес он. — Ливингстон.
— Где его найти?
— В Клавоке.
— Где это?
Ответа она получить не успела: в палату вбежали врачи, санитары, интерны и сестры. Последней вошла миссис Фергюсон. Все окружили пациента, начали суетиться, стараясь не дать ему умереть.
Дженна подошла к миссис Фергюсон.
— Простите, — сказала она.
— Умоляю, — полными слез глазами посмотрела на нее жена Фергюсона. — Оставьте нас.
Дженна вышла из палаты и сквозь витрину посмотрела, как персонал в зеленых пижамах и белых халатах борется за жизнь Джона Фергюсона. Они прямо-таки излучали доброту и любовь, однако есть в мире вещи, которых не остановишь.
По пути к лифту Дженна слышала, как пищит монитор кардиографа. Значит, мистер Фергюсон пока еще жив. Как бы Дженна хотела объяснить ситуацию его супруге, но это — пустое. Миссис Фергюсон не поймет. Не захочет понять, ведь она слишком занята спасением мужа. Ей сейчас не до призраков и параллельных миров.
Опечалившись, Дженна все же спросила себя: стоит ли грустить? Лишь потому, что человек отходит в мир иной? Прах, как говорится, к праху. Каждому отпущен свой срок на земле, и когда время заканчивается — ничего уже не поделаешь. Джон Фергюсон наверняка прожил долгую, счастливую жизнь; куда бы он ни отправился, завершив земной путь, там ему будет хорошо.
— Миссис Розен! — окликнули ее. Дженна обернулась: по коридору к ней спешила миссис Фергюсон. — Миссис Розен, муж просил кое-что передать вам.
Догнав Дженну, миссис Фергюсон взяла ее за руку.
— Джон отправил меня за вами, велел передать: ему жаль. Ему очень и очень жаль.
Застигнутая врасплох, Дженна не знала, что сказать.
— Это не его вина, — ответила она наконец. — Что случилось, то случилось. — Помолчав, она добавила: — Так и скажите ему.
— Обязательно, — тепло улыбнулась миссис Фергюсон.
Она вернулась в палату, а Дженна отправилась к лестнице. Ждать лифта времени не было.
Глава 31
Возвращаясь в дом Эдди, Дженна вспомнила, что сегодня — суббота. Она уехала из Сиэтла почти неделю назад. Прошла неделя, а кажется — всего день. В то же время было ощущение, что во Врангеле Дженна уже целый год. Странно. Теперь она в поисках шамана отправляется в место, еще более отдаленное от цивилизации, нежели Врангель. Зачем? Да просто Роберт постепенно исчезает из ее жизни, скоро от него останутся одни воспоминания. Бобби, напротив, возвращается как живой. Дженна решила доверять своим чувствам. Рано или поздно наступает момент, когда следует положиться на инстинкты.
Поднявшись на крылечко и заглянув через окно в дом, Дженна так и обомлела: Эдди на кухне накрывал стол на двоих. Даже букетик желтых цветов в банку из-под джема поставил. Преодолев смятение, Дженна вошла.
— А, вот ты и вернулась, — заметил Эдди и подвинул Дженне стул. — Присаживайся.
Затем он поспешил к плите и включил конфорку под сковородой. Поставил перед Дженной чашку кофе, после вылил на сковороду черпак жидкого теста.
— Оладьи, надеюсь, ты любишь? — спросил он.
Дженна слабо кивнула. Какой тут завтрак, ей нужно бежать! Она представила себе жизни — свою и Эдди — как два расписания. Ей сейчас пора на самолет, а Эдди летит другим рейсом. Куда он торопится, зачем столько еды наготовил? Поставив перед ней тарелку с оладьями, Эдди принес еще одну: с хрустящими ломтиками поджаренного бекона, на салфетке, темной от жира. Потом он снова вернулся к оладьям на плите.
— Ешь, пока не остыло. Я мигом.
Дженна нехотя надкусила оладью. Эдди сел напротив и принялся уплетать завтрак. Он весело — пожалуй, даже чересчур весело — болтал. Похоже, все заранее продумал: пообещал Дженне прогулку по пляжу, потом на лодке по реке Стикин. Рассказал о горячих источниках: они, мол, красивы, но комары там едят поедом. Посмеиваясь, Эдди пил кофе и ел оладьи. Дженна уже не могла смотреть на него. Ей сделалось дурно от страха.
Боялась она вовсе не Эдди, а себя саму. За ночь она переменилась, теперь у нее иные цели: еще вчера Дженна бежала от одного, сегодня стремится к другому. Изменился и ее взгляд на вещи. Дженна слушала Эдди, одновременно чувствуя в воздухе некую затхлость. Возможно, на кухне у Эдди всегда пахло именно так, просто Дженна только сейчас заметила неприятный душок? Словно под ковровым покрытием завелась плесень. Или кухню давным-давно не проветривали, и в ней скопилось слишком много углекислого газа.
Да и краска на стенах вроде как побурела от времени. Все на кухне имело желтоватый оттенок, как страницы старой газеты. Эдди будто поблек, истончился. Вполне может быть, что он — как и кухня — с самого начала был таким, просто Дженна смотрела на старый, привычный мир новым взглядом. Вещи казались ярче, блеск им придавал собственный энтузиазм Дженны. Там, где прочие видели грязь и копоть, она замечала только белизну и чистоту. Даже лампочки на кухне, которые совсем недавно испускали прозрачный свет, сегодня словно пожелтели.
Потускнела и жизнь Дженны.
— Ты, кстати, зачем в больницу ходила? — невзначай поинтересовался Эдди. Как бы между делом. Он боится, чувствует, что происходит что-то непонятное. Потому и приготовил такой изысканный завтрак. Пора ему прямо обо всем сказать.
— Я уезжаю.
Эдди замер с оладьей во рту и посмотрел на Дженну:
— Уезжаешь? Сейчас?
— Да.
— Почему?
Дженна пожала плечами:
— Мама всегда говорила: через три дня от объедков и гостей пора избавляться. Мое время вышло.
— Ну, для меня-то ты не объедок.
Они оба попытались улыбнуться, однако на лице Эдди читалось разочарование.
— Нет, правда, почему? — допытывался он.
— В больнице лежит человек, который сказал мне, где искать шамана. Я должна найти индейца.
— Ты что, серьезно?
— Абсолютно.
Эдди отмахнулся со смехом:
— Ну и ладно.
— Что значит «ну и ладно»? — слегка раздраженно переспросила Дженна.
— Я-то думал, ты в эти сказки не веришь.
— Я такого не говорила. Это ты в них не веришь.
— А-а, ну понятно.
— Эдди, извини, но мне пора. Надо довести дело до конца.
Эдди поднялся и убрал посуду в мойку.
— Да ладно, брось. Раз пора — иди, я все понимаю. Поступай, как считаешь нужным. Я в чужие дела не лезу, просто к тебе вроде как привык. Это уже мои проблемы, не надо быть эгоистом. Так что в добрый путь, Бог в помощь. Ступай.
Отвернувшись, Эдди принялся намывать чугунную сковородку. Что Дженна могла ему предложить? Ничего. Закончив со сковородкой и не выключая воду, Эдди сгорбился над мойкой. Да, Дженна подвела его, и ей от этого тошно. Но она должна идти. Ею движет то же чувство, которое заставило бросить Роберта на злополучной вечеринке. Это чувство гнало ее прочь. Пока Дженна не разберется с собой, на других людей времени у нее нет.
Дженна молча прошла в спальню и собрала вещи. Встала посреди комнаты и огляделась. Надо запомнить спальню. В последнее время Дженна нигде подолгу не задерживается, поэтому хотелось сохранить в памяти каждое место, где она побывала. Впрочем, нет, ей скорее хотелось, чтобы сами места ее помнили. Дженна сняла с шеи кулон с изображением куштака и положила его на комод. Вот так, она оставила частичку себя и может смело уходить.
Эдди все еще мыл посуду на кухне. Дженна вытащила из бумажника шестьдесят долларов и подошла к нему сзади.
— Вот, спасибо за все, — сказала она. — Хоть как-то расплачусь за гостеприимство.
Она протянула ему деньги, однако Эдди оттолкнул ее руку и покачал головой:
— У нас был уговор. За жилье ты платишь общением. Все.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |