* * *
Опасения оправдались: едва проснувшись, Бобби чуть не из кровати хотел бежать рыбачить. Узнав, что отец ушел без него, он едва не разревелся. Лишь огромным усилием воли мальчик сдерживал слезы. Дженна все утро предлагала альтернативные развлечения: прогуляться вдоль берега, поиграть с другими мальчиками или помочь повару чистить картошку. (Как ни странно, последнее Бобби нравилось.) Впрочем, ничто не могло его утешить. Бобби отказался вообще покидать коттедж: вдруг папа вернется, а он не готов!
Наконец, после бесчисленных партий в шашки Бобби совсем заскучал. Часа в три он вдруг услышал на улице детские голоса и отпросился к приятелям. Дженна только рада была отпустить его.
Однако в пять часов Бобби вернулся. Обнаружив, что отец так и не пришел, он не сдержался и расплакался. Слезы текли в три ручья, и Дженне больно было смотреть на страдания сына. Он всего-то хотел покататься на лодочке. Как же мир порою несправедлив! У пирса на приколе стояла лодка с веслами, пользуйся — не хочу. Дженна решила перебороть свой страх перед дикой природой — ради сына. К тому же она злилась на Роберта: так продинамить ребенка! Дети не обязаны расплачиваться за эгоизм и тупость отцов.
Итак, Дженна отправилась с Бобби к причалу. Они надели спасательные жилеты. Детских размеров не нашлось, поэтому Бобби в своем просто утопал. Сойдет, решила Дженна, и отвязала лодку. Вставила весла в уключины и в несколько гребков вывела лодочку на середину бухты. Бобби вновь заулыбался. Вот чего Дженне так не хватало — улыбки сына. Бобби тем временем спустил леску за борт.
— Сейчас мы такую громадину поймаем, — пообещал он в предвкушении добычи.
Некоторое время они медленно кружили по бухте в полном молчании. Бобби сказал, что настоящие рыбаки во время ловли не произносят ни слова. Дженна наслаждалась тишиной и покоем; мелкие волны мерно бились о борта лодки. Спокойный городок, спокойная бухта… Дженне курорт даже нравился. Хотя о повторном приезде она и не думала.
Спустя полчаса Дженна забеспокоилась. Она не хотела отплывать далеко от берега, потому что гребец из нее — никакой. Лодку же относило все дальше и дальше, к устью бухты. Отлив, догадалась Дженна. Еще немного, и они окажутся за пределами безопасной зоны. Нервничая, Дженна принялась усиленно грести в сторону берега и тут обнаружила, что одна уключина сломана и весло с каждым рывком вылетает из крепления.
— Бобби, нужна твоя помощь, — как можно спокойнее попросила Дженна.
Бобби должен был придержать одно весло, пока они не доберутся до берега. Но его внимание было приковано к воде, к предстоящему улову.
— Бобби! — строго позвала Дженна. Недовольный, сын резко обернулся и в этот момент выпустил леску.
Маленькие детки очень быстры. Порой даже слишком, и потому опасны для самих себя. Бобби протянул руку за леской. В долю секунды он понял, что не по размеру большой спасательный жилет ему мешает. Скинув его, мальчик снова перегнулся через борт, и на сей раз быстрота его погубила. Он выпал за борт.
Очутившись в холодной воде, Бобби мигом осознал опасность. Он испуганно взглянул на мать, и та, вскрикнув, протянула ему руку. Не достала. Бобби надел ирландский вязаный свитер, такой тяжелый. В джинсах, свитере и ботинках Бобби смотрелся как ангелочек, и вот этот ангельский наряд потянул его ко дну, словно якорь. На глазах у Дженны Бобби исчез под водой, а она так и осталась сидеть в лодке, протягивая руку в пустоту.
Она закричала, призывая на помощь людей с берега. Поняв, что они явятся слишком поздно, Дженна решила сама спасать сына.
Однако она ничего не смогла поделать. Она попыталась встать, но какая-то неведомая сила крепко удерживала ее на месте. Сердце грохотало в груди. Горло горело огнем. Дженна не то кричала, не то просто сидела, раскрыв рот. Мысленно она кинулась за борт, но ее тело осталось в лодке. Оно не слушалось, не сдвинулось ни на дюйм. И тут футах в пятнадцати от лодки показалась голова Бобби. Он закашлялся, выплевывая воду, и позвал маму. Но ее тело словно окаменело и не откликнулось на призыв — Дженна могла лишь беспомощно смотреть, как тонет сын.
Собрав в кулак остатки воли, она сорвала с себя жилет и прыгнула за борт. Темная, густая вода не давала разглядеть сына. Вынырнув, Дженна набрала в легкие воздуха и снова погрузилась во тьму. Глаза жгло от холода и соли. Наполовину ослепнув, Дженна рывками уходила все глубже. Выныривала и, отдышавшись, опять уходила вниз. Что-то схватило ее. Дженна попыталась освободиться, однако не смогла пересилить здорового мужчину… нет, даже двух. Как ни старалась она вернуться в воду, те втащили ее в лодку. Зачем? Зачем?! Бобби же тонет!
— Мой сын! Там мой сын! — вырывалась Дженна.
— Сиди в лодке, мы сами, — ответил один из спасших ее.
Мужчины принялись по очереди нырять в темную воду, и всякий раз они возвращались на поверхность ни с чем. Лишь отрицательно мотали головой. Дженна, дрожа от холода, не сдавалась, надеялась, что ну вот сейчас один из них вынырнет с ее мальчиком. Бобби сделают искусственное дыхание рот в рот, из его легких вытечет вода, и он будет жить. Чудом уцелевший, избежав гибели, он будет жить.
Всякий раз спасатели, уйдя под воду на двадцать, тридцать секунд, выныривали с пустыми руками. Набрав еще воздуха, они, словно миниатюрные киты, уходили искать дальше. И всякий раз в ответ на немые вопросы Дженны они мотали головой.
Глядя на них, Дженна ждала. Они исчезали под водой и возвращались. Люди толпились на берегу. Спасатели начали уставать, бояться, что в какой-то момент сами уже не смогут всплыть из холодных глубин. Но, вынырнув, они видели Дженну, ее лицо и потому не могли прекратить поиски.
Подошли еще лодки. Дженну отвезли на берег — помочь она ничем не могла. Ее переодели в теплую, сухую одежду, усадили у огня. Успокоили, мол, все будет хорошо. Потом вернулся с охоты Роберт, и его отправили к жене. Он, так и не поняв, что же случилось, обнял ее, плачущую, — как-то неловко, будто и не свою жену вовсе.
* * *
Когда случается трагедия, люди начинают проявлять лучшие свои качества. Почему? Наверное, они благодарны судьбе за то, что не они стали жертвой дурных обстоятельств. И потому спешат помочь пострадавшему, дабы не навлечь беды на себя.
Из близлежащего городка прибыло двадцать добровольцев. Они принялись обыскивать бухту при помощи крючков, похожих на рыболовные, только больше размером и с тремя зубцами. Крючьями они надеялись зацепить тело Бобби и вытащить его на поверхность. Просто невероятно — и страшно, — что Бобби словно сам превратился в рыбу, которую все так стремились поймать.
Поиски шли весь вечер, ночь и потом еще целый день. Шериф шептал Роберту на ухо нечто пессимистичное: об опасных приливах и отливах, о ползучих песках, о том, что мало шансов найти тело Бобби на дне глубокой бухты. Дженну, завернутую в плед у костровой ямы в общественном центре, держали в неведении.
Под конец второго дня власти решили прекратить поиски. Несчастный случай запротоколировали: утопление, тело не найдено. Сказали, что Бобби погиб быстро, не мучился. И лучше поскорее о его смерти забыть. Мать убита горем, но все пройдет.
Все пройдет.
Человек по имени Фергюсон отвез Дженну и Роберта на гидросамолете в Кетчикан. Там их посадили на «Боинг-727», из аэропорта Сиэтла их забрала машина.
Они вошли к себе в дом, зажгли свет. Вроде все оставалось прежним, и в то же время все изменилось. Произошло нечто ужасное. Непоправимое.
— Все пройдет, — сказал Роберт, стоя в дверях спальни. Дженна лежала на кровати, глядя в потолок. — Не сразу, конечно. Мы должны взять себя в руки и жить дальше.
Да, горе пройдет, надо пережить смерть ребенка. Не вспоминать о ней, не думать. Теперь все иначе, нужно двигаться дальше, смотреть не в прошлое, а в будущее.
Зазвонил телефон, да так громко, что у Дженны даже сердце в груди подскочило. Телефон звонил и звонил. Дженна еще подумала: вдруг им хотят сообщить об ошибке? Вдруг погиб не Бобби, а кто-нибудь другой? И Бобби скоро будет дома? Живой и здоровый?
Дженна подняла трубку:
— Алло?
В ответ — тишина.
— Алло? Говорите.
Никто не ответил, не проронил ни звука.
— Алло? Кто это?
Глава 24
На рассвете недалеко от острова встал на якорь круизный лайнер. Все утро туда-сюда сновали бело-оранжевые лодчонки, перевозя туристов на причал напротив гостиницы «Стикин». Дженна шла мимо ряда лотков, с которых дети продавали гранатовые кристаллы и вяленую лососину. Направлялась она к пристани.
Эдди уже был там, встречал ребят с рыболовного судна. Обычно оно вставало на прикол в Чигнике, но вот заглянуло на пару недель в порт Врангеля, до следующего похода за палтусом. Эдди, как мог, помогал коллегам с «Сапфировой луны» (судно оказалось меньше, чем Дженна себе представляла). Рыбаки сидели на палубе, попивая пивко; они сняли рубашки, и Дженна увидела пропеченные на солнце до красно-кирпичного оттенка торсы.
Подойдя, она махнула рукой и поздоровалась.
Эдди вскочил на ноги и помог Дженне взойти на борт. Остальные ребята тут же оживились и по очереди представились: Марк, Чак, Джоель, Рольф, Джейми. Последний — самый молодой в команде — единственный поспешил натянуть майку. Прочие даже не думали стесняться волосатых «трудовых мозолей».
— Пивка? — предложил один из них.
— Нет, спасибо.
Ребята потеснились, а Эдди, сдвинув в сторону пузатый полиэтиленовый пакет, предложил Дженне присесть. Дженна приглашение приняла.
— Нашелся Оскар?
Дженна покачала головой:
— Нет. Где я только его не искала. Надеюсь, шериф его не пристрелил.
— Пальнуть по собачке он мог, — высказался один из рыбаков. — Но убить — это вряд ли. Наш шериф берет в руки пушку, закрывает глаза и молится: не дай боже прострелить себе ногу!
Все дружно рассмеялись.
— Есть захочет — вернется, — заверил Дженну Эдди. Потом указал на пакет: — А не захочет, нам же больше достанется. Это щечки палтуса.
— Щечки палтуса на ужин? — спросила Дженна. Сочное рыбье мясо, поджаренное в масле, с вином. М-м-м!
Эдди кивнул.
— Марк приберег несколько фунтов отборной рыбки для команды.
Марк — здоровенный мужик с буйной рыжей бородой — широко улыбнулся и, откинувшись назад, погладил себя по груди.
— О ребятах надо заботиться. Одну рыбку себе берем, две — другим продаем, — объяснил он, показав на пальцах, как делит добычу. — Черт, свежая рыба так хороша. Мы пару штук прямо там, в море, и слопали.
— Сырую рыбу ели? — спросила Дженна.
— Ну да. Сырая рыба — самое то. Верно, Рольф?
Рольф улыбнулся еще шире, чем Марк. Он кивнул, посасывая небольшой косячок.
Дженна оглядела белое судно: старое, оно пропахло машинным маслом и водорослями, а палуба давно уже превратилась в настоящий каток, до того ее отполировали время и непогода. Несмотря на древний возраст, «Сапфировая луна» производила впечатление удобного и надежного корабля. Родные дяди часто рассказывали Дженне рыбацкие байки, как опасно в открытом море, как легко человек может выпасть за борт. Впрочем, глядя на приятелей Эдди, она понимала: эти-то люди даже в отпуске на берег сходить не желают. Корабль для них — уже не просто второй дом. Это их дом и мать.
— Что у тебя с ногами? — спросил Джейми, парень в майке. Дженна сама не заметила, как сильно расчесала исцарапанные голени.
— Гуляла по лесу, заблудилась, испугалась. Думала, за мной гонятся, и побежала. Прямо через репейник.
— Шаги за спиной слышала? — спросил другой рыбак.
Дженна только улыбнулась и простодушно кивнула:
— Я же городская. В лесных звуках не разбираюсь.
— Так всегда бывает. Забрел один в лес и тут же шаги слышишь.
Все согласно закивали.
— Может, это даже куштака, — предположил Рольф, докуривший косяк. (Тлеющий кончик практически касался губ рыбака.) Он сидел на ящике с инструментами, прислонившись к лебедке. Рольф так сильно сощурился на солнце, что глаз не было видно. На колене согнутой ноги он примостил баночку пива; вторую ногу вытянул. Из мокрой джинсовой штанины торчала большая жилистая ступня.
— Куштака? — переспросила Дженна.
Изогнув брови, Рольф выбросил бычок за борт.
— От упырьков и приведешек, от длинноногих людоешек, что страх вселяют по ночам, Господь, спаси!
Из стоявшего рядом переносного холодильника Рольф вынул баночку пива. Открыл ее, окатив пенной струей Марка, — капитан только расхохотался.
— Что еще за куштака? — переспросила Дженна. Она ждала, что рыбаки подтвердят рассказ странной старухи. Легенду, которая обошлась ей в пять долларов.
— Это старый индейский миф, — ответил Рольф. — Куштака — они как вервольфы.
— То есть? Кто же они самом деле?
— Полулюди-полувыдры, обращаются кем захотят. Никогда не ходи в лесу за незнакомцами. Вдруг это куштака пришел по твою душу?
Понятно, издеваются. Полулюди-полувыдры… Незнакомцы в лесу, шаги за спиной, оборотни… Славненько. Старуха, рыбаки, торчок из лесу — все они сговорились. Смерти ее хотят.
— Рольф, мужик, хватит уже. Запугаешь барышню. — Эдди приобнял Дженну.
Рольф равнодушно пожал плечами и сунул в рот новый косяк.
— А что я? Я, — он прикурил от зажигалки, — просто предупреждаю: если ты один в лесу и слышишь шаги за спиной, то берегись куштака. Не дай себя увести, вот и все.
— Нет никаких куштака, мужик, — хмыкнул Эдди. — Я сто раз в лесу терялся и никого не видел. Это все враки, страшилки.
— Серьезно, что ли? Скажи это Уити Йоргенсону.
— Кто такой Уити Йоргенсон? — спросила Дженна.
— Ты ведь помнишь Уити, да, Эдди? У его отца, Нильса Йоргенсона, была землица, недалеко от Института. Старик Нильс на ней молочных коров разводил. Так вот, его куштака забрали.
Эдди застонал и присел на ограждение.
— Рольф, ты со своими байками…
— Ладно, больше ни слова от меня не услышите.
— Нет-нет, расскажи подробнее, — возразила Дженна.
— Ну, — откашлялся Рольф. — Раз Дженна просит, ей расскажу. Уговор: Эдди пусть не встревает и потом не обижается.
— Рассказывай уже, — отмахнулся Эдди.
— Ладно, — ответил Рольф, — раз уж так просите. — Он оглядел собравшихся на палубе. — Дело было так. Старик Нильс Йоргенсон разводил коров, продавал молоко в городе. Жил недалеко от Института с женой и Уити, который тогда еще пешком под стол бегал. Ты видела Институт?
Дженна покачала головой.
— Это старая школа для индейцев, в паре миль от города. В общем, жили Йоргенсоны на ферме без света и прочих удобств. Как-то утром отправился старик Йоргенсон в хлев, глядь, а двух коровок-то не хватает. На их месте только лужи крови и остались.
Ну, Нильс решил, что это индейцы безобразят. Вооружился дробовиком и устроил браконьерам засаду в хлеву. Ночь продержался, но до рассвета не дотянул, задремал. Просыпается — еще двух коров нет. И опять вместо них лужи крови.
Нильс разозлился, принес в хлев большой такой ящик, поставил на него табурет и сторожил коров уже на нем. Когда под утро он заснул, то так и сверзился на пол. Мигом проснулся, глядит: к коровке-то его — представь! — четверо, если не пятеро человек присосались. Грызут ей шею, кровь брызжет… Когда корова померла, уволокли ее прочь и за новую принялись.
Встает Нильс на ноги, целится одному из кровососов в башку и говорит: «Отправляйся-ка в ад, гнида». И только он хотел снести бандиту голову, как тот возьми да обернись. И знаешь, кого Нильс увидал? Братца своего, года два как утопшего на рыбалке. Вон, у Эдди спроси. Он знает.
Эдди закатил глаза и пожал плечами. Рольф продолжил рассказ:
— Говорит тогда Нильс брату: «Ты же вроде утонул?» — «Нет, — отвечает ему тот. — Эти славные ребята меня спасли. Идем, покажу, где я нынче обретаюсь».
Ну, старик Нильс и пошел вслед за мертвецом.
На следующее утро жена Нильса места себе не находит. Коров нет, мужа нет. Должно быть, браконьеры этой ночью и за нее примутся. Спать она легла с мясницким ножом под подушкой.
Посреди ночи просыпается, слышит шум. Испугалась, что бандиты в дом пробрались. Потом узнает голос мужа. Вернулся, значит, ее благоверный.
«Милый», — зовет она. «Я дома, — отвечает голос мужа. — Нашел братца, и совсем он не утоп. Показал, где живет. Красивое, доложу тебе, место. Я заберу тебя туда».
Жена обрадовалась, тянется за лампой, а муж говорит ей: «Свет нам не нужен». Жена отвечает: «Я ведь не вижу ничего в темноте. Не ровен час, споткнусь и упаду». Зажигает она лампу и видит муженька. Старик Нильс, как есть, разве что глаза у него теперь как две бусины черные, зубы мелкие, острые, и лицо злое какое-то. У жены от испуга чуть сердце не прихватило. Она-то слышала индейские мифы, знала про выдр куштака: любой облик они могут принять, но глаза и зубы всегда при них остаются.
Старуха Нильса до того испугалась, что выхватила нож из-под подушки и всадила его оборотню в самое сердце. Тот и помер на месте. Бедная женщина забрала Уити и вместе с ним побежала в город, крича благим матом.
Встретила по дороге людей. Говорит, мол, старика своего заколола, потому что стал он куштака. Народ давай хохотать. Никто же не верит в оборотней — вон как наш Эдди. Для порядку, конечно, наведались в дом Йоргенсонов, однако старика Нильса там не застали. Зато нашли знаешь чего?
Рольф наклонился к Дженне и заглянул ей прямо в глаза.
— На полу у супружеской кровати лежала маленькая мохнатая выдра. И — провалиться мне этом месте! — из груди у нее торчал мясницкий нож.
Рольф подался назад и, смяв баночку из-под пива, кинул ее за борт.
— Той же ночью старуха Нильса сожгла тельце выдры. Иначе куштака забрали бы душу покойника. Думаешь, почему тлингиты своих мертвых сжигают? Боятся, что куштака похитят их души.
Воцарилась полная тишина. Все — как и Дженна — на какое-то время прониклись рассказом, поверили, что так оно все и было.
— Эй, Эдди! — внезапно воскликнул Марк. — Покажи Дженне зубы. Пусть убедится, что ты не из этих самых.
Все тут же покатились со смеху. Даже Эдди широко улыбнулся, оголив зубы и десны. Только Дженна расслабиться вместе с рыбаками не смогла, потому что знала нечто такое, о чем они не догадывались.
Зубы и глаза выдры… Эти оборотни меняют облик в мгновение ока. Белочка, медвежонок, торчок… Оборотень превратится в кого угодно, однако при этом сохранит черные глаза и острые зубы.
Дженна вздрогнула, словно стряхивая оцепенение. Эдди погладил ее по руке.
— Ты как? — спросил он.
Дженна улыбнулась ему:
— Ничего, просто страшилки пугают меня. Я как-то посмотрела фильм «Омен», год потом со светом спала.
Все рассмеялись. Рольф, обкуренный, снова откинулся назад, а Джейми достал себе пива.
Дженна обратилась к Эдди:
— Я собираюсь еще поискать Оскара. У нас на ужин и правда будут щечки палтуса?
— Я же обещал.
Дженна спустилась на пристань и помахала на прощание рыбакам рукой. Позади судна она заметила островок, прямо посреди бухты. К нему пристал круизный корабль, и туристы бродили между тотемных столбов, окружающих старую деревянную хижину.
— Что это там? — указала Дженна на островок.
— Остров Чиф-Шейкс, — сказал Эдди, обернувшись и посмотрев. — Шейксом звали очень известного тлингитского вождя. Последний из их главных умер, если не ошибаюсь, всего двадцать лет назад. Обязательно побывай на островке, это одно из самых интересных мест во Врангеле.
Дженна кивнула:
— Как-нибудь схожу туда. Пока, ребята Рольф, тебе спасибо за рассказ!
Рольф махнул ей рукой в ответ.
* * *
Дженна умирала с голоду и потому решила поесть в закусочной на Мейн-стрит. Внутри было полно женщин: они курили, попивая кофе. Дженна, устроившись за стойкой, заказала суп из колотого гороха. М-м! Вполне себе вкусно, хотя гренки немного жирноваты.
Когда Дженна осилила половину тарелки, рядом с ней на табурет присел юноша и заказал чизбургер. За спиной у него висел рюкзак со спальным мешком и чехлом для гитары. Симпатичный такой парень, ничего лишнего с собой не таскает. Ну прямо Джек Керуак в дороге.
Свой чизбургер он ел молча, лишь изредка поглядывая на Дженну. Как же бесит подобное случайное соседство! Это как летать в самолетах: рядом сидит совершенно незнакомый человек, и ты — из-за жадности авиакомпаний — вынуждена с ним разговаривать ни о чем. Кстати, одна подруга Дженны так повстречала будущего мужа. Просто оказалась в соседнем кресле с будущей свекровью и так хорошо поболтала с ней по душам, что та не устояла и познакомила ее с сыном. Остальное, как говорится, история.
— Извините, — вдруг произнес юноша.
Дженна оторвалась от размякших гренков и изобразила улыбку.
— Я здесь совсем недавно и хотел узнать, есть ли в городе еще гостиницы. Кроме вон той. — Он ткнул пальцем в сторону «Стикин».
— Я вам так скажу, — начала Дженна, — в городе есть мотель. Идите вверх по дороге, в сторону аэропорта. Но как там с обслуживанием — понятия не имею.
Кивнув, юноша сунул в рот картошку фри.
— Можно ли разбить палатку в парке — вы не знаете, да?
— Боюсь, что нет. Я тут в гостях. Поспрашивайте у местных.
Парень задумчиво кивнул и отпил из стаканчика колу. Хоть бы отстал уже! Дженна, впрочем, заранее приготовилась к худшему. К более интимному разговору. Эх, надо было занять кабинку!
— Вы не с круизного корабля? — спросил юноша.
— Нет, — как можно терпеливее ответила Дженна.
— Вы сами в том отеле остановились? — не унимался парень. Он снова указал на «Стикин».
— Нет, — повторила Дженна. Как бы отмазаться? — Я живу у друга.
— О, это тема! Я сам всегда стараюсь так поступать. Сэкономить лишний доллар.
Он рассмеялся и откусил еще от чизбургера. Дженна постаралась как можно быстрее доесть суп.
— Извините, я такой болтун, — виноватым голосом произнес юноша. — Всю дорогу было не с кем поговорить. Вот и отрываюсь.
Дженне стало жаль паренька. Он в принципе милый, однако на его личную жизнь плевать. У Дженны своя беда. Нет, целых три, отвлекаться от них ни в коем случае не стоит. С другой стороны, у Дженны есть слабость — она всегда учтива с незнакомцами. Потому и решила немного помочь юноше.
— А вы, кстати, откуда?
Приятно удивленный вниманием, парень просиял и чуть не подавился плохо прожеванным куском бургера. Поспешил запить его колой.
— Из Оклахомы. Я ехал на мотоцикле по Алканскому шоссе, потом продал свой байк. Сердце кровью обливалось. Первый в моей жизни приличный байк, он меня из Оклахомы прямиком до Аляски довез. Старая «бэха» с коляской. Немцы здоровы моторы делать.
— У них совершенные тачки.
— Ага, реклама не врет. Ну, продал я, значит, байк, купил билет назад в Биллингем. Думал, найду сезонную работу на зиму и весной двину дальше.
— Куда же?
— Пункт — или пункты — назначения пока не известны. Главное, мы с гитарой неразлучны, творим поэзию и музыку на автостраде жизни.
Дженна жестом попросила у бармена чек. Все, хватит с нее добрых дел на сегодня. Дала выговориться пареньку-тунеядцу, живущему чужими романтическими мечтами.
— Ну, — сказала она, поднимаясь с табурета, — было приятно поболтать. Удачи вам.
Она направилась к кассе.
— И вам спасибо. Постойте, вы не представились. Люблю знакомиться со всеми, кого встречаю в пути и кто добр ко мне. Потом всех поблагодарю на церемонии вручения «Грэмми».
— Мило. Меня зовут Дженна.
— Дженна, — эхом повторил паренек. Он пожал ей руку, глядя прямо в глаза. — Было приятно пообщаться. Я — Джои.
Расплатившись, Дженна покинула закусочную, свернула направо и пошла в сторону острова Чиф-Шейкс. Джои проводил ее взглядом, потом быстро расплатился и спросил у официантки, где тут ближайший таксофон.
Глава 25
На остров Дженна перешла по узкому пешеходному мостику. В стоячей воде у опор скапливалась бурая пена, в воздухе пахло тухлой рыбой. Дженна поторопилась скорее сойти на жженую траву острова Чиф-Шейкс и смешаться с толпой туристов: люди деловито фотографировали друг друга в шаблонных позах типа «я и дерево» или «я и тотем».
В середине острова стояла деревянная хижина вождя Шейкса: полсотни футов в ширину и сотня в длину. Ее окружало восемь тотемных столбов; медная табличка на гранитной плите в середине сообщала: Чиф-Шейкс — памятник истории местного народа; несколько лет назад ему возвратили изначальный вид, хотя тотемы — лишь копии. Оригиналы хранятся в музее города Джуно, где им не страшна стихия.
Фасад хижины украшало искусное изображение лица в красно-черных тонах. Каждая его деталь состояла из множества лиц поменьше, а те, в свою очередь, складывались из лиц еще более мелких. И так до бесконечности. Создавалось ощущение, что смотришь в два направленных друг на друга зеркала. Вход в хижину имелся один; отверстие закрывалось красным полотном, и войти в него можно было, лишь согнувшись в три погибели.
Отодвинув полог, Дженна ступила в дом — прохладный и темный. В каждом углу стояло по тотемному столбу, сверху донизу покрытому резными изображениями лиц — где-то украшенных перламутровыми раковинами (на месте глаз), где-то звериными зубами, а где-то и скальпами. Бр-р, страх-то какой! В центре кедрового пола зияло отверстие — костровая яма, судя по тому, что в ней ютятся глиняные горшки. Прямо над ямой в потолке был вырублен дымоход. По периметру дома Дженна заметила другие украшения и резные фигуры.
Она огляделась в поисках изображения куштака. Как ни странно, нашлось оно быстро. Дженна рассчитывала, что высматривать его придется долго, как, скажем, подмигивающую горгулью в соборе Парижской Богоматери. Но нет, оборотень, вырезанный в самом низу столба в северо-восточном углу, прямо-таки бросался в глаза. Дженна заметила его сразу, как если бы у нее в организме сработал особый радар.
Дженна плавно приблизилась к столбу и опустилась перед изображением куштака на корточки. Тело рыбы, два лица: одно смотрит вверх, второе — вниз; два существа сплелись в одно и словно борются. Образ куштака практически терялся на фоне остальных деталей орнамента. Его будто добавили последним, вспомнив о нем случайно, и без охоты.
Дженна сняла с шеи кулон и сравнила его с резьбой на столбе. Они оказались полностью идентичными.
Если рассуждать логически, то все становится на свои места. У тлингитов ограниченный набор образов, лиц, представляющих разных животных и созданий. Одно лицо — одно животное, в сочетании с другим лицом оно представляет уже кого-то другого в мифах и легендах. То, что Дженна повсюду встречает одно и то же лицо, — естественно. Непонятно только, почему она всюду натыкается на куштака? Почему не на касатку или лягушку? Почему Дебби подарила Дженне кулон, изображающий не кого-нибудь, а куштака? И откуда Рольф знает страшилки про них? В лесу Дженну преследовал черноглазый незнакомец с острыми зубами. Что ему было нужно? Кулон?
Дженна осмотрелась в поисках кого-нибудь, кто мог бы ответить на ее вопросы. И такой человек нашелся. За столиком, поставив перед собой банку из-под кофе и табличку «Для пожертвований», сидел маленький старичок-индеец в футболке с логотипом сока «Снэпл». Протиснувшись через кучку фотографов-любителей, Дженна опустила в банку десятидолларовую купюру. Вот так, хоть бы «взятка» сработала.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |