Диего уже не побелел, а покраснел. Но раз директор знал ответ на свой вопрос, то врать не было смысла.
- Ну, да…
- С Фрэнсисом Фицбергером?
- Да… - ему хотелось исчезнуть, испариться.
- А может, нам позвать его сейчас сюда и сообщить об этом?
- Думаете, он не в курсе? – все же нашел силы для ехидства Диего.
- Нет, я думаю, он не совсем уверен в том, с кем он это делал, - осклабился Нэнэ. Улыбка у него была широкая, роскошная, но глаза оставались холодными, так что Раппарду шутить расхотелось. Черт возьми, откуда этот жуткий, бабоподобный директор знал ВСЕ?
Нэнэ поймал его испуг и начал издеваться от души, зная, что останется безнаказанным.
- Ну, чисто так, для забавы его сейчас позвать и сказать: «Смотри, вот с ним ты вчера спал». Как думаешь, он оценит? Он будет с тобой общаться после этого? А может, он расскажет всем, и тебя вообще все игнорировать станут?
- Не надо, - Диего попросил, умоляюще на него посмотрев.
- А зачем ты тогда это сделал?
- Ну… Захотелось, - Раппард не знал, как это объяснить.
- Что значит «захотелось»? Мне тоже много чего хочется, но я же этого не делаю.
Диего молчал, опустив взгляд.
- Что ты молчишь? Я не выговор тебе делаю, я хочу понять, как с этим разбираться.
- Ну, с ним же все в порядке, что я такого сделал?.. – все же попробовал повыделываться новоявленный Турмалин.
- Тогда я сейчас зову его, говорю обо всем этом, и разбирайся с ним сам, как хочешь.
- Не надо.
- Почему не надо? Ты думаешь, можно просто так из «захотелось» сделать что-то подобное с человеком, а потом даже не сказать ему, что это был ты? Типа, переживет?
Такого директора Диего вообще впервые в жизни видел, он просто не знал, что ответить.
- Если ты собираешься и дальше это делать, то мне плевать, что ты хочешь, а что – нет, я зову его и говорю. А если ты сейчас мне говоришь честно, что больше такого не повторится, я делаю скидку на первый раз и отпускаю тебя, но больше ты к нему не подходишь. Ты трус, что ли? Тебе смелости не хватает взять и подойти к нему днем, вот так, просто сказать, что тебе чего-то не хватает?
Гаррет засмеялся.
- Такое ощущение, что ты провоцируешь его на серьезные голубые отношения.
- Нет, ты просто тупой. Или серьезные отношения, или никаких вообще. Он прав, - отозвался Одри вместо Нэнэ. Со временем он тоже это понял.
- Ну не хватает… - Диего вздохнул. – Я правда не знаю, что на меня нашло, я не хотел с ним встречаться, все такое, вы что. Это же чушь какая-то.
- Раз чушь, тогда и не подходи к нему больше. Еще раз я узнаю, что ты по ночам играешь в бэтмана, ты пожалеешь об этом, - пообещал Нэнэ. – Понял?
- Понял, - Диего кивнул, чувствуя себя глупой малолеткой.
- Иди, - Нэнэ кивнул на дверь. Раппард вышел из кабинета под его неотрывным, даже не моргающим взглядом.
- Дурдом, - выдал Сомори, когда дверь за ним закрылась. Гаррет не мог не согласиться.
- Я не думаю, что он перестанет. Но если еще раз так сделает, ты узнаешь об этом сразу, - пообещал он. – И что ты с ним тогда сделаешь?
- Если еще раз сделает, то я точно приглашу сюда этого Фрэнсиса, пусть разбираются между собой, как хотят. Думаю, это будет очень неприятно.
- А в чем этот пацан виноват, его-то за что? – возмутился Одри.
- А почему он не пришел ко мне сегодня и не пожаловался? Ладно, допустим, это действительно был сдвиг, полнолуние, все такое, просто случайность, и он не решился жаловаться. Но если еще раз повторится, и он снова промолчит, тогда он тоже станет, как бы, соучастником. Он уже не жертва, если его все устраивает.
- Логично, - Боргес двинул бровями и вышел за стену, отправился гулять дальше, смотреть на живых парней. Ему наскучило несколько лет подряд сидеть в доме всего с двумя не слишком активными кадрами, следить за соседями. А тут вдруг представилась возможность следить за кучей народа самого нежного и интересного возраста.
* * *
- Эй, - Эйприл остановил Фрэнсиса уже после обеда, где выбор стал побогаче, было на что взгляд уронить, повара постарались.
- Что? – парень удивился, он уже привык молчать днем, потому что с ним и раньше-то редко разговаривали, а теперь почти игнорировали.
- Пойдем, поговорим? – Кле поднял брови вполне дружелюбно, посмотрел на него, но не улыбнулся.
- О чем?
- Ну, есть одна тема. Просто мне нужно кое-что у тебя спросить, но лучше не при всех, - выразительно заверил парень, поправил свою косую челку, сегодня не залитую лаком, падающую на глаз. Фрэнсис подумал, что от него ничего плохого можно не ждать, но тут же удивился. Неужели это был Кле ночью? Чушь, тот парень был больше, он точно был крупнее, а может, даже выше.
- Блин, тут даже поговорить негде… - заругался Эйприл, пока шел по коридору и смотрел по сторонам. – О, вот и библиотека. Заодно зайдем, посмотрим, - он усмехнулся, взял тащившегося за ним по пятам Фицбергера за запястье и затянул в помещение за высокой дверью. – Здравствуйте, - Эйприл улыбнулся библиотекарше, она кивнула, тоже улыбнулась.
- Здравствуйте, мальчики. Спросить что-то хотели или взять?
- Да нет, мы так, посмотреть просто, - Кле отмахнулся от ответа, по-прежнему улыбаясь и не отпуская Фрэнсиса ни на секунду, чтобы не убежал. Он был даже ниже Эйприла, такой невысокий и тихий, с коротеньким хвостиком, в который стянул темные волосы. И он не вырывался, хотя мог бы убежать, передумай вдруг разговаривать с соседом по команде. Эйприл начал догадываться, почему ночью он не кричал и так просто сдался.
- Слушай… Мне просто нужно спросить у тебя одну вещь. Только ты об этом никому не расскажешь, понял? – Эйприл затолкал его между стеллажами, к столу с выключенным компьютером.
- Ладно, - Фрэнсис пожал плечами, не понимая, почему он должен рассказывать кому-то об этом. Но Кле мало кому верил насчет честности, а потому встал еще ближе, взяв плаксу за плечи.
- Клянись, что никому не расскажешь, потому что это совсем не то, что ты сейчас подумаешь.
Фраза была дикой, но Фрэнсис округлил глаза и кивнул.
- Клянусь.
- Ночью… - начал Кле, но опустил взгляд, убрал руки, не знал вообще, куда их деть. В итоге он зацепил большими пальцами шлейки на поясе своих клетчатых штанов, переступил с ноги на ногу и все же выдал, стараясь быть невозмутимым и крутым. Но ему было страшно, что Фрэнсис либо засмеется над вопросом, либо просечет личный интерес, либо еще что. Фицбергер не стал бы смеяться в любом случае, но упоминание о ночном происшествии его заставило вздрогнуть, он скрестил руки на груди.
- Что «ночью»?
- Ты знаешь, что было ночью, - Эйприл издевательски заверил его в том, что и сам знал. – Я все слышал. И я знаю, что все спали, только надо мной полка слегка пустая была. Это Лукас был, да?
Фрэнсис промолчал, думая вообще о своем, размышляя о том, мог ли это в самом деле быть Вампадур. Почему нет? Вот только волосы у него длиннее, чем у Диего и Тео, а Фрэнсису показалось, что стрижка короткая, ведь сначала, перед тем, как перевернуть его лицом вниз, некто незнакомый его поцеловал. И логично предположить, что будь у него длинные волосы, они упали бы Фрэнсису на лицо.
- Что ты слышал? – переспросил он.
- Тебе точно и конкретно рассказать? – закатил глаза Эйприл. – Я слышал, что вы делали. И не надо говорить, что мне приснилось.
- Тебе не приснилось, - заверил Фрэнсис.
- Ну, вот. Это был Лукас?
- Почему ты спрашиваешь?
- Потому что мне надо знать.
- Он тебе что, нравится? – Фрэнсис пошутил, но увидел, как изменилось выражение лица Эйприла, и опешил. – Что, правда?!..
- Нет. Я так и знал, что ты так подумаешь, поэтому не смей никому растрепать об этом, понял?! – Эйприл над ним навис, поставил одну руку на книжную полку над его плечом. Фрэнсис мигом спохватился и покачал головой, отводя взгляд, не глядя в глаза, которые оказались чересчур близко.
- Да я же поклялся уже, никому я не скажу.
- Это был он? Нет, я знаю, что это был он, потому что остальные спали, но все равно спросить хотел.
- Но он не над тобой спал ночью, он над Гленом спал.
- Перелег. Ты что, думаешь, он идиот?
- А зачем ему шифроваться? От меня, что ли? Я не знаю, кто это был, - честно, еле слышным шепотом признался Фрэнсис, краснея прямо на глазах, понимая, что рассказывает чересчур интимную вещь парню, которого вообще не знает, который явно ему не друг.
У Эйприла чуть не отвисла челюсть.
- Как это «не знаешь»? Ты что, не знаешь, с кем ты спал?..
- Он просто… В общем, какая разница, я просто не знаю. Я не думаю, что это он. Но я не знаю, потому что он же… ну ты видел, как все было, - он вздохнул, отвернулся, посмотрел в проход между стеллажами.
- Я понимаю, что лица ты не видел в темноте, но ты же мог его потрогать, у него же вся морда в железках, ты что, не почувствовал?
- Он был… - Фрэнсис не мог это выдать.
- Что «он был»?
- Я не на спине лежал, - выдавил Фицбергер наконец. – Я не трогал его, он всего раз меня поцеловал, а потом лицом в подушку ткнул и… В общем, я не знаю.
- И что? Он тебя целовал как? Прямо в губы?
- Нет, в лоб, - закатил глаза Фрэнсис. Он оказался совсем не паинькой, как думалось сначала, но и не такой стервой, какой в душе был Кле.
- Он просто поцеловал тебя или прямо…
- Прямо, - передразнил Фрэнсис, соглашаясь с ним. И тут его осенило, он вдруг замолчал, глаза округлились, и Кле тоже это уловил.
- Что? Вспомнил что-то?
- У него в языке эта штука была, - он просто забыл слово, покрутил кистью в воздухе неопределенно. Эйприл покивал, не моргая, потом закрыл глаза и вздохнул.
- Точно он… У него «эти штуки» везде.
- А может и не он.
- Да у кого еще язык может быть проколот. Не у Сезанна же. Меня знаешь, что интересует?
- Что?
- Как ты собираешься выяснять, кто это был?
- Зачем? – Фрэнсис закатил глаза.
- Что значит «зачем»?! – опешил Эйприл. – Ты с ума сошел?
- Но мне не интересно, кто это был. Я вообще не хочу об этом думать, я нормальный, так что лучше забуду и все. А если я узнаю, кто это, я обязательно с ним поссорюсь из-за этого, и каждый раз, когда буду видеть, буду вспоминать. Ну его к черту.
- Тоже логично… - Кле прикусил губу и задумался. – А если опять полезет?
- Почему тебя это волнует?
- Не должно?
- А разве да?
- Ну, мы же в одной команде. Я предложил тебе быть друзьями вчера, ты подумал об этом?
Фрэнсис застыл, замолчал, глядя ему в глаза, попутно узнавая, что они какого-то дико-синего цвета, очень темного, похожего на карий, но со странным оттенком фиалки. Цвет казался необычным, не типичным для каштановых, даже бронзовых волос.
- А можно еще подумать?..
Эйприл засмеялся тихо, сам Фрэнсис невольно улыбнулся.
- Подумай. Но все равно, если сегодня он снова к тебе полезет, что ты будешь делать? Почему ты не кричал вчера, почему не разбудил всех?
- Не знаю… Правда, мне не нравилось, но я не знаю. Тупо было бы, если бы все проснулись и увидели это. Меня бы стопроцентно начали неудачником считать, потому что ни к кому не полезли, а ко мне – в первую же ночь. Я думал, что просто один раз и все. Тебе кажется, что ему еще захочется? Тут же гомиков нет, зачем ему это снова, просто один раз развлекся и все.
- Тоже правильно. Но если вдруг?
- Тогда я точно заору, и кто-нибудь проснется. Ты проснешься, например, - Фрэнсис пожал плечами.
- Ладно… Ну… А ты… Вообще, сам-то как?
- В смысле? – Фицбергер опять покраснел, Эйприл не мог спокойно вести себя рядом с человеком, испытавшим то, что хотел испытать он сам. Фрэнсис не замечал сам, но он стал симпатичнее, почему-то в нем что-то проснулось не то, он как-то красивее казался, чем вчера.
- Все в порядке? Ну, просто мне тоже рассказывали, когда собирался ехать, что в интернатах всякая фигня, типа этого. Говорили, что вообще в больницу увезти могут. Ты в порядке?
- Я… Да, в порядке, - Фрэнсис окончательно смутился и быстро ответил.
Они так и застыли, Эйприл не хотел его отпускать, но придумать адекватный вопрос был не в силах. Знать хотелось ВСЕ, причем в самых грязных подробностях, но как спросить об этом у парня, с которым они были знакомы всего второй день? У Эйприла никогда не было близких друзей, чтобы говорить с ними о таких вещах, да если бы и были даже парни-друзья, то он точно не спрашивал бы их об «ЭТОМ», просто побоялся бы.
- Можно мне идти? – уточнил Фрэнсис, окончательно охладев, глядя в пол, в нижнюю полку стеллажа за спиной Эйприла.
- Да. Нет, подожди. Ответь на вопрос.
- Опять вопрос?
- Тебе что, сложно?
Фрэнсис промолчал.
- Обещай, что ответишь честно. Обещай, что ТОЧНО ответишь.
- Да, конечно, разбежался, - Фицбергер хотел выползти боком, но не получилось, его опять схватили за плечи, выделываться не выходило.
- Мне очень важно знать кое-что. Тебе это фиолетово, сам же сказал, ты нормальный, а мне надо знать.
- А ты ненормальный? – Фрэнсис опять пошутил, но серьезное выражение лица заставило его покраснеть. – Ты гонишь…
- Я абсолютно серьезен. И если ты кому-нибудь расскажешь, я тебя убью. Просто убью.
- Ты поэтому красишь ногти, да?
- Типа того, - Эйприл отмахнулся. – Клянись, что не расскажешь никому, что я такой.
- Клянусь.
- И клянись, что ответишь на вопрос честно.
- Но я же не знаю, какой вопрос, - Фицбергер не хотел обещать ничего запредельного.
- Клянись, - Кле занес кулак, второй рукой продолжая прижимать его плечо к стеллажу.
- Ладно, клянусь.
- Как это было? Расскажи мне подробно, как это вообще все произошло. Тебе что, совсем не больно было?
- С чего ты взял?..
- Почему ты не кричал на всю спальню? Да что на спальню, ты должен был орать на весь интернат по идее, - Эйприл до сих пор не понимал.
- Это не так уж неприятно… - Фрэнсис сказал раньше, чем подумал, и только потом смутился. – Просто обидно очень было, что ко мне полезли, а я ничего сделать не мог. Но не больнее, чем просто палец вывихнуть.
- Ужас… Так больно?
- Ну… Я не знаю, с чем сравнить. Тебе делали татуировку? Или у тебя есть пирсинг?
- Есть, - Эйприл кивнул, с ужасом вспоминая, как больно было прокалывать пупок, как потом все жутко болело еще три месяца, он невольно коснулся рукой живота, пальцами потрогал сережку через ткань. Фрэнсис на него смотрел в упор, немного снизу вверх.
- Не больнее, чем это делать. Может, даже приятнее, - он усмехнулся. Ему казалось диким то, что перед ним стоял настоящий парень, который любил и хотел парней. Фрэнсис на самом деле был нормальным, но после этой ночи, немного оправившись от прежнего шока, понял, что способен заниматься и подобным. Это не было так уж страшно, физически не было слишком болезненно, все было в порядке. Парни ему не нравились, а вот к Эйприлу он начал испытывать что-то, вроде надменной жалости или интереса. А может, даже то, что испытывает парень к девушке старше на пару лет, которая просит рассказать, «как это».
Эйприлу должно было исполниться восемнадцать только через восемь месяцев, Фрэнсису недавно исполнилось семнадцать, но он все равно чувствовал себя значительно младше по виду, по характеру. По опыту – наоборот, он казался старше. А уж мысли у них точно были разными.
- Кошмар!.. – Эйприл чуть не застонал. – Ужас!..
- Тебе что, больно было прокалывать? – удивился Фицбергер.
- УЖАСНО, - Кле отошел, закрыл лицо руками. – Ты не преувеличиваешь? Как могут быть связаны секс и проколы? Там же кровь, все такое.
- Ну, похоже, все равно. Просто… - Фрэнсис замолчал.
- Что «просто»?
- Так, все, я тебе ответил на вопрос, теперь отстань от меня, - он хотел пойти к прохожу возле окна, но Эйприл его опять схватил за локоть и вернул назад.
- Нет уж, скажи мне все.
- Тогда ТЫ клянись, что никому об этом не расскажешь. Ни о том, что случилось ночью, ни о том, что я тебе сейчас говорил.
- Клянусь, - искренне заверил его Кле, вглядываясь в глаза и чуть ли не затаив дыхание от любопытства. Эйприл его поманил к себе ближе, потянулся и зашептал на ухо. – Просто когда он мне руками вот здесь сжал, меня чуть не парализовало, - он без какого-либо умысла тронул Эйприла за бедра, на которых еле держались клетчатые штаны. – Такое ощущение было, что я не парень вообще, а баба какая-то. Мне потому и обидно было, а тебе приятно будет, наверное. Не знаю, - он засмеялся невольно.
- Не смей ржать надо мной, - Кле обиделся, но отстраняться не стал, шагнул ближе, вплотную, наклонился, и Фрэнсис закрыл глаза, чтобы было не так стыдно.
- Мне просто стремно об этом говорить.
- Я никому не расскажу, честное слово, - пообещал Эйприл так по-детски, что Фрэнсис ему поверил.
- А потом, вот как с пирсингом, когда игла только протыкает, жутко больно, очень-очень. Но, как бы, помнишь, когда тебе уже проткнули, просто не трогают, такое же ощущение. Ну, больно, но не остро, не сильно. И вот, если бы вдруг в проколе начали иглу двигать…
Он вдруг понял, что дыхание у соседа по команде сбилось, даже шея немного порозовела. У Эйприла в самом деле была очень богатая фантазия, отличное воображение.
- И сначала он очень медленно это делал, а потом стал быстро, так что просто невозможно ничего сделать, только смириться. И это тоже было стремно, но тебе бы точно доставило. А еще он потом снова начал двигаться медленно…
- И так же больно было, как сначала? Или еще больнее?.. – Эйприл уточнил чисто по-деловому.
- Нет, потом почему-то приятнее и проще. И очень мерзко было, когда… Ну…
- Только не говори, что он прямо…
- Типа, да, если я правильно тебя понял.
- В тебя?.. – Кле передернулся. Черт раздери всех плаксивых мальчиков мира. ЕМУ уж точно доставило бы, кончи в него кто-нибудь. Не говоря уже о конкретной личности с раскосыми глазами и килограммом железа на лице.
- Очень противно было, - признался Фрэнсис. – А знаешь, что я подумал насчет Лукаса?
- Что? – Кле напрягся. Что он будет делать, если Фицбергеру «это» понравилось? Что он будет делать, если это действительно делал Вампадур? Что будет, если они начнут встречаться?
- Пирсинг же похож на первый секс… - задумчиво протянул Фрэнсис. – Видимо, ему так понравился его первый раз, что он поперся по пирсингу окончательно…
Эйприл засмеялся, отстранившись от него наконец, Фрэнсис тоже улыбнулся.
- А что, разве нет?
- Точно. Теперь все ясно с ним, - Кле удовлетворенно отметил, что начавшееся сбиваться дыхание снова восстановилось. – Пошли, а то нас потеряют, а потом подумают черт знает, что, - он машинально взял Фрэнсиса за рукав и потащил за собой. Фицбергер не сопротивлялся, шел за ним, не вырывая руку. И он был не против, чтобы кто-то что-то подумал, потому что наконец захотелось узнать личность ночного любовника. Если «он» увидит их вместе, он как-нибудь отреагирует? Он испугается, что его узнают? Он станет ревновать?
Кто знает.
* * *
Глен просто опешил, когда увидел возле интерната кошек. Шарлотта все же не разрешила оставить их в самом здании, но Нэнэ упирался, как баран, как осел, ведь он был овен по зодиаку, а кошек просто обожал.
Сезанн кошек тоже любил, а потому, увидев одну, затем вторую, просто увлекся и начал их считать. Магда за этим смотрела из окна. Он брал на руки каждую кошку, подзывая их нежным «кис-кис-кис», поднимая и шагая за следующей. Кошки сидели под кустами, на деревянных скамейках, на нижних ветках деревьев, они были везде. На четвертой они перестали помещаться на руках, спрыгнули и разбежались, до Глена дошло, что их куда больше десяти. Их привез неделю назад грузовик с вещами самого Нэнэ, без которых он ВООБЩЕ никак не мог обойти. В список этих вещей входил трельяж с роскошными зеркалами, резной столешницей и милыми ящичками, выгнутыми ножками, потайными нишами. В тот же список входила кровать два на три с потрясающей спинкой. Он потратил оставшиеся после продажи дома, машин и покупки всего остального деньги на эту кровати, влюбившись в гарпию в изголовье. Магда, увидев это чисто случайно в его спальне, чуть не ляпнула: «Ужас какой», но удержалась. Она не стала возражать и против кошек, которые повадились кормиться у черного хода интерната, который вел прямо на большую кухню, где все кипело и скворчало целый день.
- Ой, какие кошки… - услышал новоявленный Турмалин, обернулся, хотя только что поймал белую кошку за лапу и подтащил к себе, чтобы взять на руки. За его спиной стоял какой-то парнишка лет пятнадцати или шестнадцати, он протянул руки к нижней ветке дерева и хотел снять кошку, но та махала лапой и явно не разделяла его энтузиазма.
- Возьми эту, та царапается, - Глен протянул ему белую, толстую кошку с пузом, явно полным котят. Она была большая, ленивая и ручная, ее Нэнэ любил больше всех и за нее сражался с мисс Бишоп до конца, но проиграл и вынужден был оставить любимицу на улице.
Парень кошку взял, но губы чуть презрительно и будто обиженно надул. Возможно, для него такое выражение лица было типичным, но Глен прищурился, подозревая в этом кадре очень наглую козявку, развитую не по годам. При желании, в темноте он мог бы потянуть на семнадцатилетнего, но при свете вечернего солнца, тонувшего в море, ясно было – ему только исполнилось шестнадцать. Внешность типа «самоуверенная дебилка» доказывала, что мозги у него кривые.
- Ты из какой команды? – выдавил Сезанн с жалостью, посмотрев на его сосредоточенное лицо, парень пытался удержать кошку, но потом все же сел на скамейку и усадил живность на колени.
- Из Янтаря, а что? – парень взглянул на него снизу вверх, медленно, взмахнув ресницами, потом подняв брови резко. У Глена появилось ощущение, будто он – поклонник безумно красивой девушки, за которой гоняется не меньше года, и вот она, посреди колючего декабря не жарче минус пятьдесят вдруг ответила ему на вопрос «Как вас зовут».
У Глена с воображением тоже все было в порядке, он почти услышал по-настоящему свой голос. «Прошу, постойте… Умоляю вас… О, черт, сейчас отдышусь… Я бежал за вашим «Феррари» пятнадцать километров по бездорожью… Не смею вам надоедать, но позвольте узнать… Ваше имя?..»
И капризный голос тупоголовой блондинки в ответ ему промолвил: «А-а-анже-е-ела-а-а…»
- Ничего, - Глен невольно улыбнулся, тоже скептически выгнув одну бровь, стараясь не засмеяться от своих мыслей и рассматривая Янтаря. Ему команда подходила, его глаза, которые он не закрывал, взгляд которых не опускал и не отводил, были светло-карими. Он сидел боком к солнцу, так что оно удачно подсвечивало радужки, и они в самом деле казались янтарными.
Парню показалось, что высокий старшеклассник с ледяными, почти прозрачными глазами над ним издевается. Его бледные губы, бледный овал лица, большие глаза выражали сарказм круче, чем Мигель Де Сервантес, пройденный в четвертом классе.
- А ты?
- Турмалин.
- А зовут как? – парень вообще закинул ногу на ногу, будто демонстрируя голые лодыжки, очень хрупкие и милые. На нем были «пираты», так что штанины не доходили и до середины икр, ноги казались выбритыми. Темно-русый цвет волос Глена такого бы не допустил, а вот светло-русая шевелюра Янтаря – запросто. Дебильная стрижка под пажа, лишенная челки, делала его таким противным, что вспоминался «Маленький принц» Экзюпери.
- Тебе как ответить – правду или чтобы пафосно? – Глен хмыкнул, понимая, что не должен ловиться на издевки, потому что он старше, обязан быть умнее.
- Давай, чтобы пафосно.
- Меня не зовут, я сам прихожу.
- Понятно, а правду?
- Глен.
- Красиво.
- Спасибо.
- А я – Жульен.
«Грибочки-стайл, приятного аппетита», - подумал Сезанн.
- Француз, что ли?
- Наполовину, - парень улыбнулся, энергично наглаживая кошку. – Ты в той команде, в которой Диего, по-моему, да?
Глен удивился. Эта малышня уже успела узнать имена всех старшеклассников. Кроме него, конечно, отличился, как всегда.
- Вообще, да. С чего вдруг вопрос?
- Да просто. Можешь передать ему вот это, пожалуйста? – Жульен вдруг сунул руку в карман на штанине своих «пиратов», вытащил свернутый конвертиком листок. Это явно была записка, и насколько Глен понял по красному цвету листочка, записка была любовная.
- От тебя?
- Нет, не говори, что от меня. В смысле, она ВООБЩЕ не от меня даже, просто один парень попросил передать, - быстро исправился Жульен.
- Но он спросит, от кого она.
- А ты скажи, что не знаешь. На ней не написано. И в ней тоже.
- Я имел в виду, что он спросит, как она ко мне попала, как я понял, что это именно ему, и кто мне ее отдал, - Сезанн двинул бровями, уже решив поиздеваться над этой гламурной матрешкой и поиграть в «готик-лав-стори» пера сорокалетней домохозяйки с острым недостатком секса.
Жульен молчал, Глен сделал вдохновенное выражение лица и начал записку разворачивать, парень кинулся наперерез, отпустив кошку на землю и попытавшись выхватить листочек.
- А-а-а, - раздельно произнес каждый звук Глен, отставив руку в сторону, так что хмурый Янтарь не дотянулся. – Поздно. Ты мне ее уже отдал.
- Но я сказал передать ее Диего. Ты на Диего не похож.
- Ты не сказал, что ее нельзя читать.
- Сейчас говорю.
- А кто тебе вообще говорил, что я честный?
- Ах ты…
- Ну, раз ты не против, - Сезанн отвернулся и снова начал разворачивать, но парень забыл о том, что Глен показался ему странно манерным, полез на него сверху, дергая за плечо и пытаясь повернуть к себе.
- Дие… Что? Да отпусти ты! – Сезанн засмеялся, увидев пафосное начало записки, отмахнулся от парня, но вовремя скомкал листочек и повернулся. – Я не буду читать, если ты мне что-нибудь за это дашь.
Господи, они же в интернате, в конце концов. Глен раньше никогда не был в серьезных интернатах, он только недавно там оказался и еще не привык. Раньше, когда он читал по школьной программе «Джен Эйр», ему всегда казалось, что интернат – это что-то сказочное, потрясающее. И у него были особые представления о романтике, которые совсем не хотелось портить грубыми смс-ками, типа «О, я расстегиваю кофточку, кончи мне на трусики» с девчонками, у которых слово «секс» было банальным пунктом в расписании дня.
Жульен был не столько душкой и лапочкой, сколько заразой и хамом, но наглость раздражала, его хотелось поставить на место. Любитель взрослых мальчиков, значит? Любит побольше и посексуальнее, типа Диего? Голубой полуфранцуз?..
За все приходится платить.
- Что тебе дать? – закатил глаза Жульен, поджав одну ногу и так сидя на скамейке. Ему очень не нравилось, как мерзкий Турмалин ухмылялся, кривя свои бледные губы.
- Твой первый поцелуй, - с придыханием престарелого гомосексуалиста прошептал Глен, чуть наклонившись к нему, прикрыв глаза. Но он не удержался, хрюкнул, подавившись, отвернулся и засмеялся. – Вот это рожа…
Лицо у Жульена при первых его словах и правда так изменилось, что удержаться было невозможно. – Ладно, я шучу. У меня есть идея получше.
- Насчет чего? – Янтарь мрачно прищурился.
- Насчет твоей записки, - Глен ее разгладил, не обращая внимания на текст, написанный блестящей гелевой ручкой, свернул снова, очень аккуратно. Он встал со скамейки и пошел к дереву, на котором по-прежнему сидела рыжая кошка.
- Ты куда?! – Жульен возмутился.
- Да лучше просто положить ее в это дупло. Так забавнее, - Глен ухмыльнулся, сунул руку в обозначенное дупло, проверяя, нет ли там кого. Способ проверки был рискованный, но он не стал об этом думать. В дупле никого не оказалось, либо оно было необитаемое, либо хозяева отсутствовали. – Положим ее сюда, а ты напишешь еще одну записку, в которой укажешь место реальной записки.
- А зачем такая сложность?
- А ты подумай, станет ли он отказывать, не подумав, человеку, за запиской которого перся во двор и шарил в дупле, - Сезанн закатил глаза. – Если он вообще пойдет, то у тебя уже шансы пятьдесят на пятьдесят будут, а так их явно меньше единицы.
- Это не моя записка, - повторил Жульен, но с опозданием, Глен на него взглянул скептически.
- Я тебе верю, - он хмыкнул. – Но за идею ты мне все равно должен.
- Мне и так придется писать еще одну записку! – возмутился парень.
- Ну и что. Я в бесплатные помощники не нанимался, благотворительностью не занимаюсь.
- И что ты хочешь? – голосом, по которому ясно было, что ничего хорошего он не ждет, уточнил Янтарь.
- Я тебе уже сказал, - Глен осклабился, прищурился хитро.
Очень хотелось целоваться, но было не с кем. Все учителя были чересчур зрелыми, Магда не настолько зрелая, но все равно переспелая, Ильза начала бы отбиваться, а директор, пусть и на бабу похож, но все равно не поймет. Поймет, но не так и не надолго. Про соседей по команде Глен не думал, потому что они все были его ровесниками и точно отшили бы. Да что там ровесники, даже Фрэнсис с Эйприлом отшили бы, а он считал себя слишком красивым, чтобы за ними таскаться.
Сейчас же представилась такая возможность, что упускать был бы грех.
- Ты сдурел?
- Ладно, я пошел, - Глен вытащил записку и, на ходу ее разворачивая, сделал шаг к интернату.
- Ну ладно! – Жульен его перехватил за руку, вернул обратно. Глен снисходительно прижался спиной к стволу дерева, как раз возле обрыва, так что из окон интерната их обоих вообще не было видно. – Только один вопрос.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |