Утих дождь. Не боролся больше за свою силу и обреченно моросил, превращая стекла в диковинные линзы.
Саске лежал, обняв Наруто одной рукой, и дышал в светлый неподвижный затылок.
Сделал то, чего делать не хотел и чего больше всего боялся. Ну и пусть. Дождь-то шуршит… Сказал: не люблю. Ну и пусть. Сколько разрушено жизней из-за этих слов? Мало ли, что сказал? Главное – сделал. Дождь-то идет…
Наруто шевельнулся, странно всхлипнул и вытянулся.
- Разочаровался? – шепнул Саске. – Ничего не поделаешь…
- Не разочаровался, - так же шепотом ответил Наруто. – Просто не понял, зачем мне было руки держать…
Саске повел плечом.
- Ты бы потом не дался.
- А… - спокойно отозвался Наруто, - это… Да, возможно. Но я могу без рук кончить.
- Нет, - усомнился Саске, приподнимаясь на локте. – Не видел такого ни разу.
- Потом покажу, - улыбнулся Наруто. – Только по моим правилам.
- Договорились. – Саске улегся обратно. – Наруто.
Наруто повернулся и посмотрел через плечо безмятежно-устало.
- Ты теперь такой… разработанный и умный. А что дальше делать, знаешь?
- Да. – Наруто потянулся. – В душ и новое белье.
- Вперед.
Наруто неуклюже перекатился через него, морщась от боли, но успев урвать короткий поцелуй.
- Все было не так, как я представлял, - признался он. – Но я понял – ты… со мной еще неплохо обошелся.
Саске закрыл глаза.
- Я подумал – так надо, - утомленно сказал он. - Ты же теперь мой…
Меняя за счет других людей свое прошлое, мы становимся их будущим.
Засыпая в чужой комнате на узком диванчике, Наруто чуть не сошел с ума. Беспрестанно подтягивая сползающую на пол подушку, тяжелую, как каменная плита и горячую, как плита электрическая, он вертелся с боку на бок. Новое постельное белье хрустело под ним, как подкрахмаленное. Наруто считал минуты, которыми забавлялись светящиеся электронные часы напротив, и прижимал руку к груди. В груди распухал удушливый ком.
Дождь подцарапывал карнизы мокрыми лапами. В соседней комнате – наверное, - спал Саске. Наверное, спал…
Любовь к нему не нашла выхода. Она осталась нетронутой и теперь выла, как обмороженный волк, оставшийся наедине со снежной равниной.
Реальность отрезвила Наруто, нахлынув так стремительно, что он не успевал найти ответы. Что делать? Оставаться заложником правил Саске? Переживать его секс, не дающий ни малейшей возможности доказать свою любовь? Именно переживать, потому что все произошедшее отпечаталось в памяти как тяжелейший этап, битое стекло по рваному поролону, вольфрамовые нити, вживленные в нервы, вспышками – боль, вспышками – счастье, жуткий коктейль, от которого только слезы и этот ком в груди.
Цунадэ, кричавшая что-то про эксперимент…
Наруто снова переворачивался, смотрел на часы и стискивал зубы. Бесконечная ночь…
Какие вопросы можно задавать Саске? Какие ответы можно получить? О чем он думал, взявшись доказывать право на выбор и мгновенно лишивший этого права?
Раненый, предпочитающий забивать свои раны землей, не признающий бинтов?
Наруто начинал понимать – его любовь не имела вектора, она довольствовалась присутствием Саске, но капризничала и требовала больше. Она была трусливой, эта любовь, хоть и самодовольно наслаждалась своим положением. Она смело бросалась в бой, уверенная, что от нее лишь отмахнутся…
А что теперь? Теперь ей страшно. Саске повернулся лицом и посмотрел в глаза – любовь дернулась и спрятала опаленные робкие лапки.
Извлекать ее теперь, обожженную, судорожную, слоями сдирать с нее тонкую кожицу, обнажая пугливое сердечко.
Недаром Саске говорил – не бойся.
Было страшно. Бесконечная же ночь…
Наруто сражался со своим бессилием в одиночку, закрывал глаза, переводил дыхание. Не сдавайся!
Это дождь.
Не сдавайся, не бросай его, не предавай себя!
- Бред какой-то… - шептал Наруто.
Отяжелевшая подушка шлепалась на пол, но Наруто уже не торопился ее поднимать.
«Испугался?» - деловито осведомлялись долгие минуты.
- Если я вернусь домой…
«Вернись, вернись», – выстукивал дождь.
Наруто совершенно потерял ощущение пространства – предметы вокруг ожили и заговорили на разные голоса, и только уверенность в том, что это сон, отвлекала его от мысли о помешательстве.
- Если я вернусь домой.
Дождь заторопился, забился, и Наруто представил себе, как надевает куртку и выходит на улицу, в мятущуюся ночную морось.
Представил, как идет по пустынным улицам, как поднимает руку и нажимает кнопку звонка у знакомой двери.
Мать молча впускает его, понявшего свою ошибку, спокойного и повзрослевшего…
Разумность – та большая ложка, которой можно начерпать в себя степенности взрослого человека. Поступи разумно – получи право смотреть на чужие метания снисходительно, научись высказываться сдержанно и умно, с подкорковым рефреном «я все это уже проходил». Поступи разумно – и в глазах матери ты перейдешь на иной этап развития, она будет счастлива и позвонит тетке: «Неужели повзрослел?».
Будь хорошим мальчиком, Наруто, вернись домой… Шизунэ будет рада. А ты станешь взрослее и, может быть, когда-нибудь в ответ на чужие страдания многозначительно улыбнешься, зная, что любые поиски так или иначе разумно приводят назад, какой бы долгой ни была дорога.
Наруто скинул одеяло вовсе – тело еще жгло недавними прикосновениями.
Прожить тяжелую жизнь, на каждом крутом повороте сходя с дистанции и обходя пешочком – это называется набраться опыта. Набравшиеся опыта обычно интересны и глубокомысленны. Интересные и глубокомысленные неудачники.
Они и учат жизни нервных новичков.
А где же счастливцы?
Разбились на поворотах, не достигли финиша и не успели рассказать о самом важном?
Вернуться домой и подумать об этом? Понять, что происходит и начать заново? Научить свою любовь стойкости, научить свое тело принимать насилие, научить себя скрываться, прятать свои желания?
Вернуться домой. Домой…
Прямоугольник окна налился домашним светом и поплыл куда-то вдаль, и уже возникли над ним очертания знакомой крыши…
Пруд лоснился под острым лунным светом, словно шкура погибшего кита. Противоестественная живая субстанция, подернутая пленкой. Позади виднелись зыбкие очертания дома, и Наруто то и дело оглядывался, наблюдая странный сказочный эффект – каждый шаг по поросшей мокрой травой тропинке отдалял покрытую туманом крышу на другой конец мира.
Ночная свежесть вела Наруто к глубокой неподвижной воде. На берегу пруда лежал плотный сырой песок, на котором отпечатались чьи-то почти неразличимые следы.
...Пруд молчал. Над ним тускнел обрезок луны, подтертый невидимым ластиком.
Первая ступень – надтреснутая, поросшая липкой зеленью, мертвенно белела под тонким еще слоем воды, вторая лишь угадывалась, а третьей уже не было видно.
Наруто опустился на корточки.
Он долго всматривался, пытаясь понять, что заставило его ночью покинуть свой дом и прийти сюда. Едкая чернота плеснула и раздалась – там, на дне, вместо ожидаемых белых статуй и мезонинов, Наруто увидел ржавый остов автомобиля, опутанный длинными лентами серых водорослей. Ленты колыхались, собирались в комки, потом снова расступались, превращаясь в подобие праздничных флагов, изъеденных плесенью.
- Это могила, - догадался Наруто.
Ему стало тревожно. Не бросают так останки, не оставляют под водой, нужно найти способ закопать все это, уничтожить этот пруд.
- На-ру-то.
Пришлось обернуться. Никого.
Это луна ожила и теперь зовет надтреснутым голосом.
- Мам, - неуверенно проговорил Наруто, поднимаясь. – Со мной все в порядке, не беспокойся, я похороню его и вернусь.
Луна мигнула. С ветвей ближайших деревьев сорвался сырой погребной дух, растрепал волосы липкими пальцами.
- Я… - Наруто вдруг увидел, что пруд огромен, почти бескраен. – Как же это сделать…
Он снова наклонился над поверхностью воды и смог различить детали: теперь он был уверен, что автомобиль этот – «мазда».
- Молодец, друг. – Это из-за спины, кто-то наблюдает сзади большой и теплой тенью.
- Ее покалечило, конечно, - пробормотал Наруто, - но узнать-то я любую машину в любом виде узнаю… Лобовое столкновение, но не с другой машиной… Отсюда плохо видно.
Он аккуратно поставил ногу на ступеньку – вода сомкнулась у лодыжек и притаилась в ожидании.
- Ее резали, - уверенно сказал Наруто, присматриваясь. – Со стороны водительского сидения…
- Иди уж…
- На-ру-то! – взвыла луна, вдруг оказавшаяся под черной толщей – но сверху.
Наруто поднял голову. Ступенек-то больше нет, мелькнуло в голове. Обманка, иллюзия, фарс…
Тихий мерный плеск. Тихий, назойливый плеск…
…Дождь мерно моросил за окном. Уже изрядно уставший, он нарисовал город на мокром сером картоне и лил теперь без особого интереса, будто по принуждению. Мутный свет пробивался сквозь плотно задернутые шторы. Наруто с минуту лежал неподвижно, соображая, где его угораздило оказаться, провел пальцами по пахнущей магазинной новизной наволочке, простыне. Висящие напротив него электронные часы выстроили полдень.
Наруто повернулся сначала на бок, потом на живот и поднял голову.
Саске, заметив его движение, стянул наушники, наклонился и выдернул шнур из системника.
Дрогнули стекла и блики стойки с дисками.
- Ну, блядь… - Наруто зарылся под одеяло, но жесткие волны тяжелого рока пробивались и туда, в уютную теплую темноту.
Следом за грохотом под одеяло скользнули знакомые руки, а потом Саске забрался под него целиком.
- Я сам охренел, - признался он, притягивая Наруто на себя, обхватывая его бедра. – Забыл про громкость…
Наруто моментально забыл о странном сне. Тепло и сонно прижался к Саске, еле сдерживая улыбку. Такие моменты – их бы в копилку и обдумать, повертеть потом на свету, как монетки чужой страны. Такие моменты – маленькие ошибки Саске, доказывающие его вполне человеческую сущность. Наруто с удовольствием выстроил в голове простенькую цепочку: Саске оставляет колонки на полной мощности, выключает компьютер. Утро начинает с наушников – он начинает утро с наушников, Наруто, - а потом бездумно выдергивает шнур. Он совершает ошибку. Обычную человеческую ошибку, упускает из виду незначительную деталь и на секунду пугается последствий – совершенно по-человечески…
- Хоть не в шесть утра – и то хорошо, - пробормотал Наруто, и Саске, как ни странно, его услышал.
Его волосы скользнули по лицу Наруто, губы разомкнулись:
- Я не стал рано включать. Выходной.
Наруто понял – никуда теперь отсюда не уйти.
Глава 24 (Sasuke|Naruto, Sasuke|Kiba, Naruto|Kiba, Kakashi|Itachi, Kakashi|Naruto, Naruto|Sakura намеками, Kakashi|Tenzo etc.)
За пультом музыкального центра Саске потянулся через Наруто, и на секунду накрыл его своим телом почти полностью. Отстранился быстро – тяжелый рок утих.
- Дай я на тебя посмотрю, - сказал Саске. – Что мне там хоть досталось…
Наруто, оставшийся без защиты одеяла, лишенный возможности двигаться, долго лежал под изучающим взглядом Саске, не зная, что теперь и думать – с одной стороны, ощущение было не из приятных… Пожинать лавры удачно приобретенного домашнего животного не хотелось. Не хотелось услышать похвалы «экстерьеру». Благодаря Какаси Наруто знал, что в его теле изъянов не найти – хорошо сложенный, обкатанный тяжелой работой парень. Прежние мягкие линии плеч и живота стерлись и очертились заново, сильными и плавными штрихами мышц. Наруто уже знал – его внешность позволяет быть собой и не задумываться о схемах соблазнения. Вся удивительная гармония его движений, взглядов, палевого и синего цвета, золотистой кожи, уверенных жестов срабатывала без схем и безотказно. Неважно, на девочках или мальчиках. Совсем недавно Наруто был склонен считать, что на всех. Но «все» ничего общего с Саске не имели.
Поэтому и морозило от его взгляда, било высоковольтным напряжением, сводило плечи. Предательское возбуждение легко окрасило кожу в еле заметный розовый цвет – Наруто даже в голову не приходило, что он может так смутиться от пристального взгляда.
Он прикрыл было глаза, но стало еще хуже – фантазия обрушила на него калейдоскоп откровенных сцен.
- Тебя это возбуждает, - без удивления констатировал Саске. – Перевернись.
Он подхватил Наруто под спину и развернул его одним сильным рывком. Наруто прижался щекой к подушке, сжал зубы – ему не хватало прикосновений. Ожидание затянуло тело в мучительную целлулоидную пленку. Затвердевший член прижался к животу, выше поднималась нежная теплая волна, густая как вишневый сироп. Она быстро перекрыла горло – Наруто с трудом перевел дыхание.
- Нравится? – выговорил он через плечо.
- Как сказать… - тихо откликнулся Саске.
- Вот будешь знать, что сказать, - сказал Наруто, выкатываясь из-под него, – тогда и обратишься.
Он беспрепятственно соскользнул на прохладный желтый пол, потянув одеяло следом, - утренняя прохлада пощипывала кожу.
Это было последнее свободное его движение.
Саске вцепился в него моментально, перекрыв дыхание – губами, сопротивление – сильным захватом, протест – давлением веса. Справиться с ним было невозможно, если ему было нужно – он брал, вопреки всему умудряясь оставлять в сплошной завесе унижения яркие выпуклые узоры пряной ласки.
Это ощущалось – не телом. Это душу выматывало через все запретные стены, через узкие бойницы обиды.
Наруто терзал пальцами спину Саске, с неожиданным для себя удовлетворением расплачиваясь за каждый его укус. Думалось медленно и меланхолично – вся шея будет синяя, синяя, в вишневую полоску, а потом затечет грязновато-желтым. Губы, сука, говорил – не грызи, а на них опять кровь.
На его теплом языке привкус соленого металла тает, растворяется, и появляется снова, с новым жестоким поцелуем.
Ресницы у него подрагивают. Темные и мягкие, как мех белки-чернобурки… На животе, когда садится, подтягивая к себе, - тоненькие продольные полосочки. Решил, что хватит сил удержать на весу?
- Ноги на плечи.
Нет, не решил.
Шрам, светлый, словно сливочным мороженым отлакированный. Сладкий…
- Мне, вообще-то… - через забившую горло наждачную крошку выговорил Наруто. – Мне, вообще-то, нравится твой член, но…
Саске приподнял бедра Наруто, быстрым влажным движением пальцев провел невесомую линию от копчика и между ягодиц – задержался лишь на секунду.
Хватило, чтобы на коже живота отпечатались блестящие следы смазки.
- Но ты меня опять порвешь.
Саске сделал неопределенный досадливый жест.
- Второй… третий раз.
Саске вопросительно наклонил голову.
- С точки зрения физиологии как-то неудобно получится, - пояснил Наруто, не зная, какие еще аргументы могут сработать.
- Так ты же сам выбрал, - наконец отреагировал Учиха. – Теперь терпи.
- Ты тоже выбрал, - огрызнулся Наруто. – Но что-то жопу подставлять не торопишься.
Саске вскинул голову, что-то припоминая, прищурился:
- Потому и не подставляю, что не понравилось, - мстительно сказал он.
Наруто еле слышно вздохнул, перевернулся на живот – Саске ослабил захват, - и кончиком языка провел прохладную нить по растянутой коже его члена.
- Глубже, - тихо подсказал Саске. – Бери до конца.
Через некоторое время у Наруто губы занемели, заболела глотка, и слюна перестала сглатываться. Руки затекли – упираться в холодный пол оказалось крайне неудобно, а взяться за себя Саске не позволял.
Зато Саске явно развлекал себя комментариями.
- Тебе будет выгодней научиться поступать по моему.
Он почти нежно проводил по влажным щекам и подбородку Наруто.
- Отдохни.
Придерживал его за плечи, заглядывал в глаза.
- В тебе бы я кончил куда быстрее. Сейчас – за пару движений.
Если бы дело касалось только вопроса времени, Наруто бы не сдался. Раньше никаких проблем с минетом у него не возникало. Ему нравилось чувствовать языком нарастающее напряжение, чувствовать то бархатистую влажность ствола, то гладкую тонкую кожу головки. Ему нравился вкус смазки и значение процесса – либо предварительная игра, либо добровольная увлеченная ласка. Обычно он моментально и сильно возбуждался сам и без сомнений принимал только что вылизанный член в себя, находя в этом некоторую смысловую пряность.
Саске, по-видимому, умел подавлять положительные стороны и качества – и не только в людях. Наруто задумывался об этой его особенности и прежде: Саске словно намеренно выискивал в нем все теплое и страстное и быстро задавался целью показать другую сторону.
Ему удалось, утомленно думал Наруто. Блевать тянуло, устала спина, в поясницу словно вогнали россыпь мелких гвоздей, болели плечи.
Стоять над Саске на четвереньках, заставляя себя то выгибаться, то снова распрямляться, да еще и стараться не выпустить изо рта его член – не просто неудобно. Почти мерзко. Потому что Саске ничего не желает чувствовать.
- Я не хочу дальше, - выдохнул Наруто, пытаясь отодвинуться.
Саске вместо ответа притянул его ближе, заставив прижаться лицом к своему животу. Запах прохладной кожи немного успокоил Наруто, но руки по-прежнему дрожали.
- Хорошо, - легко согласился Саске, - я сам.
Ему действительно хватило всего нескольких движений – крепко сжал свой член, прошелся по его длине несколько раз, и на губы Наруто брызнула густая сперма.
Наруто отдыхал вместе с ним, расслабился. Тяжело дышал и пытался подобрать слова, чтобы пояснить мучающую его мысль.
- О чем ты таком думал, а… Поделись секретом.
- Да ни о чем, - Саске рассеянно вытер ладонь о свисающую с дивана простыню. – Просто ты в рот брать не умеешь.
Загоревшееся было утренним золотом солнце не выдержало и сдалось – снова закатилось за тучи. На улице ширилась и разрасталась совсем не весенняя хмарь. Холодные осколки вчерашнего дождя сыпались с деревьев на промерзших прохожих. Дождь собирался снова – возился где-то в своем туманном логове и глухо порыкивал на забегавшие погостить белесые просветы.
Наруто сидел на подоконнике и смотрел вдаль. Седьмой этаж. Отсюда видны мокрые черные крыши окрестных домов. Кое-где на лифтовых будках попадались яркие граффити, оживлявшие безрадостную картину. Небо над крышами текло свинцовой рекой.
В доме напротив среди всех затемненных и серых окон попалось одно – сказочное. Видимо, в комнате горел светильник, украшенный зеленым абажуром. Шторы – тяжелые и тоже зеленые, пропускали таинственный мягкий свет. В форточке этого окна сидел громадный черный кот.
Наруто смотрел на кота, потом на глянцевые лужи на дворовых кортах и снова – на крыши.
- Саске, ты был на крыше своего дома?
- Нет.
- Я однажды в детстве огреб за тягу к крышам, - сказал Наруто. – В моем подъезде был открыт чердак. Потом… после скандала его закрыли. Сначала обычный лестничный пролет, потом узкие металлические ступеньки – к двери шахты, на чердак и еще один поворот – на крышу. Узкая дверца – даже ребенком пришлось нагибаться. Выбрался и… не знаю, как и объяснить. Я никогда раньше не видел столько ветра. Под ним утонули крыши маленьких пятиэтажек, за ними все, чего я никогда толком не видел: парк, стадион, новые дома-композиты, башня водокачки, белый завод, даже поля…
- Тебе бы композиты обзор закрыли, - сказал Саске.
Он уже третий час сидел за компьютером, закинув ногу на ручку кресла, не отводя глаз от монитора.
- Я вру, что ли? – обиделся Наруто. – Видел же.
- Я не спорю, - ответил Саске.
- Мама настояла, чтобы на решетку повесили замок, - продолжил Наруто, - мне потом снилось пару раз, что я остаюсь там один – один на один с ветром, но запертый. И нет выхода. Страшно. Словно добился мечты, а потом оказалось, что никак ее не применишь…
- Замолкни, - недружелюбно произнес Саске. – Ты мне мешаешь.
Наруто посмотрел на него, покусал губы, потом спохватился и провел по ним ладонью.
- Я схожу проверю здесь… - Он спрыгнул с подоконника. – Вдруг выход открыт.
- Сиди, - сказал Саске.
Наруто уже успел натянуть водолазку, поправил высокий ворот, пряча синяки.
- Ну, просто пойду погулять, пока дождя нет.
- Наруто, - Саске взял со стола пачку сигарет, потянул зубами тонкую целлофановую полоску. – Не рыпайся. Хотел быть со мной – вот и сиди.
Дневные сумерки – что может быть страшнее? Больная среда.
Электронные часы аккуратно отсчитали еще сорок минут.
- За сигаретами? – предположил Наруто.
- У меня есть, - Саске кивнул на открытую пачку.
- Быть с тобой – это так? – не выдержал Наруто. – Сидеть рядом, пока ты играешься?
- И желательно молча. Достань правила и перечитай.
Наруто вытащил аккуратно сложенный вчетверо листок, пробежался глазами по пунктам. Почерк у Саске – красивый, хоть и беглый.
- На кухню-то можно? – спросил Наруто, убирая листок обратно в карман.
Саске кивнул. Его лицо, выбеленное светом монитора, совсем утратило живое тепло.
Все его тепло сосредоточилось где-то в районе сердца и причиняло острую боль. Всю прошедшую бессонную ночь Саске пытался примерить роль человека, который готов взять на себя ответственность за чужую любовь. В детстве казалось – это просто. Казалось – нет ничего проще солгать, сказать «я тебя тоже – люблю». Но Какаси этого почему-то не сделал, и до Саске начало доходить, почему. Видимо, в этой системе врать противопоказано – обоюдоострое оружие, прикончит обоих. Но сдаться и признать, что Какаси в своем отказе был прав, Саске не мог. Он слушал, как в соседней комнате ворочается и крутится Наруто, и сам назло ему лежал неподвижно – пусть думает, что один не может уснуть.
Лежал неподвижно до тех пор, пока не заболела спина. И сердце.
Если схема не выносит обмана, то самое простое – начать ей потворствовать. Проще говоря – не врать. Может, хоть этот ход расставит все на свои места.
Саске быстро пришел к выводу, что единственная его защита и выход – быть с Наруто таким, каким и являешься.
Манера речи и поведения, образ жизни, образ мышления – ничто не должно оказаться под угрозой изменения. Попытка смягчить свое поведение в сексе только ради условия «ты мой» потерпела крах. Наруто подобрался так близко, что стало больно.
Откуда в нем неприятие нежности Саске и сам не знал. Знал только, что раздражался в ответ на заботу и ласку. Раньше считал, что достоин большего, а потом понял, что, наоборот, считает себя заботы и ласки недостойным.
Не может такого быть – не может быть человека, который решится приручать Учиху Саске не ради того, чтобы самоутвердиться, а ради самого Учихи Саске.
Это была первая осознанная веха.
Вторая – даже у самого дурака, в конце концов, откроются глаза на то, что любить-то не за что.
Никто. Добротно сделанная оболочка. Не рассказать прошлого, не пояснить, чем занимаешься в настоящем и не поделиться планами на будущее. Ничего нет.
Если не пытаться себя подогнать под требования Наруто, он поймет это сам и уйдет сам. Вопрос времени.
Тепло же, предательски подрагивающее под сердцем, появилось оттого, что Саске имел глупость допустить страшную мысль-надежду. А вдруг?..
Пока Наруто хлопал на кухне какими-то дверцами, Саске еще раз затолкал эту мысль подальше. Словам верить нельзя.
Наруто вернулся нескоро. Он еще почему-то долго стоял в коридоре, словно намереваясь натянуть куртку и сбежать, но потом все-таки зашел в комнату. Остановился возле Саске, положил руку на стол.
- Не веришь? – тихо и отчетливо спросил он.
- О чем ты? – устало спросил Саске.
Наруто вдруг повернулся – стремительным нацеленным движением. На светлую столешницу брызнули горячие алые капли. Задымились на целлофановой обертке сигаретной пачки, рваным браслетом стегнули запястье Саске.
Потом кровь из пробитой руки Наруто поплыла вишневым озерцом, затапливая зажигалку, провод «мышки».
Саске искоса посмотрел на моментально побелевшую кожу его руки – столовый нож вошел прямо в центр кисти, насквозь – явно. Наруто вложил в удар немало своей дурной силы.
- Я хочу быть с тобой, - уверенно сказал Наруто. – Захочешь куда-нибудь двинуться – заберешь меня вместе со столом.
- Что доказал? – сдержанно спросил Саске, вылавливая из теплой крови намокший провод.
- Воспринимай меня всерьез, - дрогнувшим голосом ответил Наруто. – И я буду воспринимать тебя всерьез. Каждое слово. Буквально.
Теперь побледнело и его лицо, а в глубине зрачков Саске уловил всколыхнувшуюся бессознательную муть.
- Тихо, - предупредил он, поднимаясь и отодвигая кресло. – Не падай. Лезвие вытаскивать пока нельзя.
Наруто со странным детским удивлением выслушал его, потом с тем же выражением посмотрел на прибитую к столу руку.
- Тихо, - повторил Саске, осторожно обнимая его со спины.
Теплый и снова беззащитный… С ума сойти можно. Крови подозрительно много…
Наруто вздохнул и положил голову на плечо Саске.
- Так и стой, - одобрил Саске, пытаясь дотянуться до лежащего на колонках мобильного телефона. – Мазохист?
Наруто отрицательно покачал головой.
Хорошо было и уютно. Юго-западная – сказал Саске. Его поддержка – самая верная. Проследит. Не бросит. Такси – сказал Саске. Сильный. Помощь сильного. В травмпункт – сказал Саске. Придурок – сказал Саске. Приятно.
Саске стоял у выхода из больничного крыла. Торец здания, приемная скорой и травмпункт. Белый осколчатый кирпич, ржавые изогнутые перила, обглоданный дымчатый пластик. Рядом со ступенями ржавый бак, приспособленный под пепельницу.
Саске выкинул очередной окурок – тот отправился к своим разбухшим от воды собратьям. Воды набрался полный бак, и окурки сбились по краям, как разжиревшие рыбки.
Во дворе больницы набирались густого лилового молодые кусты сирени, блестящие и шумливые. Выбеленные низкие бордюры.
Саске вздохнул и отвернулся.
Больницы он терпеть не мог. Ненавидел запах йода и старого линолеума, ведра с дезинфекцией и вечно подоткнутые газетами окна. Ненавидел комковатые матрасы и тонкие серые одеяла.
В детстве серьезно болеть ему не приходилось. Если и приходилось обращаться к медикам, то места, в которые его приводил Итачи, на казенные больницы похожи не были. Светлые кабинеты, предупредительные и исключительно вежливые врачи, удобные кожаные кресла в холлах, кондиционированный воздух и живые цветы.
Саске бегло осматривали, выписывали справки «годен», «в норме», «к соревнованиям допущен»… Вывихи вправлялись прямо в зале, растяжения лечились дома. Более серьезных травм Саске не получал. Какаси этому не удивлялся.
- Учиха себя бережет, - сказал он как-то вполголоса гостю клуба – заезжему тренеру.
Саске, неизменно прислушивающийся к голосу Какаси, услышал и эту фразу.
Все изменилось немногим позже. Скорая, попавшая на место аварии первой, привезла его в обычную городскую больницу, в обычное реанимационное отделение.
Саске помнил мертвящий холод и бьющий в глаза круглый белый свет. Помнил, что лежал в сером узком коридоре. Помнил трубки, уходящие куда-то внутрь его тела. Широкие пластыри и хирургические салфетки. И запах йода. Тошнотворный густой запах йода.
Он остался один на долгие часы, и именно это впервые пережитое одиночество заставило его выбрать свой путь – пока он был один, никто не мог увидеть его слез и осудить.
Саске потянулся, поразмыслил – закурить еще или нет, решил – к черту, и так пятая сигарета.
Толкнул тяжелую дверь, испещренную клочками объявлений. Пустой коридор, длинные скамьи, а напротив – окошко регистратуры. Конечно же, посажено так, что перед ним нужно подобострастно сгибаться. Саске поискал глазами другие двери и нашел.
Наруто сидел за столом, заваленным бумагами. Глаза озадаченные. Напротив него молоденькая докторша, деловито заполняющая какие-то бланки.
- Сюда нельзя, - привычно сказала она, не поднимая головы.
- Саске, - обрадовано выдохнул Наруто, виновато пряча перебинтованную руку. – Я не понимаю, что ей от меня надо. Полис, ножевое ранение, менты… Чего она хочет, блин?
Саске положил на стол новенькую оранжевую купюру.
- Пошли. Не забудь сказать «спасибо».
- Спасибо, - автоматически повторил Наруто, поднимаясь.
Докторша открыла было рот, но тут же его закрыла.
Дождь все собирался. Затейливым ветром трепал кусты сирени и рябил лужи. Набирал в небо грязь.
Наруто плелся вслед за Саске, старательно обходя мутные потоки. Саске кинул на него быстрый взгляд. На джинсах ржавеют пятна недавней крови, губы побелели, в глазах тоже посветлевший испуг. Бредет, пытаясь на ходу застегнуть куртку одной рукой, неловкий и виноватый.
Саске поежился. Сам он напрочь забыл о куртке. Тонкую черную водолазку ветер продувает насквозь. Холод отдается в спине неприятным ощущением. Саске безошибочно угадал причину этого ощущения – отбитые в «Лонгине» почки. Скоро начнется назойливая тянущая боль.
Это раньше берег себя, а потом, занявшись самоуничтожением, попался на сладкое удовлетворение – первый этап аутоагрессии. Наказать себя, причинить себе боль – за все. За все упущенное, за все не сделанное. Второй этап прозаичней – лежать бы потом в больнице, подключенным к аппарату, с камнем разбухшей печени между ребер. Мочеприемники. Трубки. Йод.
Наруто еще вовремя вмешался.
- Если хочешь что-то со мной сделать - сделай сейчас, - нарушил молчание Наруто.
Саске остановился.
- Иди сюда, - не выдержал он. – Что ж ты такой несчастный – смотреть противно.
Наруто запрокинул голову назад – Саске застегнул молнию его куртки наглухо, до самого верха.
- Я просто…
- Знаю, - сказал Саске, - тебе тяжело дается ожидание наказания. Хочешь все и сразу.
Почему знаешь все обо всех, а о себе – ничего?
- Сделал и сделал, - продолжил Саске. – Потому что придурок. О чем тут говорить?
- Ты обо всем так рассуждаешь? – спросил Наруто, пряча лицо в воротник. – Поэтому никогда не вспоминаешь… подъемник и «Лонгин»?
- Я не вспоминаю, потому что не забываю, - ответил Саске.
Поднял голову. Низкое пыльное небо.
- Я где-то читал… - сказал Наруто, обходя очередную лужу, - не помню, где… Что есть определенный тип людей, который живет только прошлым.
- Вейнингер. – Саске прикусил губу – неприятное ощущение в спине сменилось жадной приглушенной болью. Ледяной ветер лизал кожу. – Одаренные люди живут только прошлым. Конец цитаты.
- Я не одаренный, - уныло признался Наруто. – Я не живу прошлым. Оно у меня было… абстрактным. Нарезка воспоминаний и однообразная полоса жизни. Саске, а ты правда гений на ринге?
Тугая волна ударила снизу. Вибрации застыли на уровне груди, заныли туго натянутой леской. Саске не сразу сообразил, что это всего лишь звонок мобильника. Номер не определен.
Внизу глинистая скользкая насыпь. Вдали квадратик административного здания и разноцветный клочок городского кладбища, мимо которого скользит разбухшая от дождей речушка. Прямо перед глазами многопалая лапа мертвого дерева.
В трубке – голос Итачи.
- Иногда мне удается найти твой номер, - голос мягкий и уверенный. К такому хочется прислушиваться. – Когда в этом есть острая необходимость.
- Тогда говори быстро и по сути, - ответил Саске. – После разговора я выкину сим-карту.
На заднем плане мерный гул двигателя дорогой иномарки.
- Нужно уметь себя защищать, Саске. Нельзя привязываться к людям.
Саске кинул короткий взгляд на Наруто.
- Все-то ты знаешь.
- Я знаю, что ничего не кончилось. Подумай – если кому-то придет в голову искать в твоем направлении, первым делом ты лишишься близких людей.
Саске схватился за нависающую над дорожкой ветку – боль ринулась в атаку, разрослась.
- Я предлагал, - сказал он. – Я говорил с самого начала – забирай это все и используй!
- Что с тобой? – коротко спросил Итачи.
Саске медленно согнулся, потом присел на корточки, не выпуская телефон.
- А ты все свалил на меня… - чтобы удержать равновесие, пришлось упереться в грязный мокрый асфальт. Спину рвало на части.
- Я хотел, чтобы ты мог нормально жить.
- Лучше бы ты сдох.
- Нам нужно увидеться, - ответил Итачи.
Саске отпустил мобильный телефон. Чуткий аппарат пискнул и умолк – его накрыло серой мутной водой.
Небо – равнодушное и такое же мутное, опустилось ниже, забило легкие. Перевернулось и оказалось где-то снизу, твердое и холодное. Сверху появились глаза Наруто – синие, с незнакомым выражением злости.
Правильно, одобрил Саске эту злость. Правильно. Так и надо.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |