Но будь то сон или явь, теперь она знала, как чувствует себя человек, которого заперли в одиночной камере. Как это называется? Где-то она об этом читала. Невидимая пытка, вот как. Она не оставляет следов, но люди сходят от нее с ума.
Она судорожно придумывала, как сохранить рассудок. В каком-то кино человек в такой ситуации каждый день занимался физическими упражнениями. Но она не могла даже этого. Во-первых, была слишком слаба, а во-вторых, это усилило бы жажду. И тогда ей точно пришел бы конец. Она уже пыталась слизывать свои собственные слезы, но рано или поздно и слезы должны были кончиться.
После того как закончится вся вода, и ей совсем нечего будет пить.
Было невероятно сложно собраться с мыслями. Надо взять себя в руки. Иначе, когда он придет – а он обязательно придет, в этом она не сомневалась, – он ее больше не захочет. А если он ее не захочет… кто знает, что тогда с ней сделает.
Значит, самое лучшее – думать о хорошем. Например, вспомнить то время, когда она была счастлива.
Она попыталась припомнить хотя бы один день, когда была рада просто жить и дышать. Ведь должен же быть такой день? Хоть один-единственный? Во всяком случае, раньше она много мечтала. О том, как выберется из бедности, станет известной моделью… О жизни, полной любви и смеха. И все ее мечты, все как одна, рассыпались в прах.
Глава 22
Имоджен закрылась в ванной комнате и набрала полную ванну. Она прихватила с собой письма, но сначала хотелось немного понежиться в горячей воде. Нужно было собраться с духом – ей было невероятно больно читать признания Лоры.
Сегодня Лора должна была встретиться с адвокатом для ознакомления с завещанием Хьюго. К облегчению Имоджен, это ее совершенно не заботило. Лора не ожидала от Хьюго ничего хорошего и была к этому готова. В конце концов, он никогда и не был хорошим человеком.
Это можно было заметить с самого первого дня их знакомства, но Хьюго отлично умел манипулировать людьми, а Лора имела склонность подчиняться его воле. Это и заложило основу для их совместной жизни. Имоджен понимала, что Лора винит себя за то, что вовремя не разглядела ловушку, в которую постепенно заманивал ее Хьюго, за свое бессилие и трусость. Было невыносимо чувствовать ее стыд.
Она наконец взяла очередное письмо и погрузилась в чтение.
Июнь 1999 года
Дорогая Имоджен,
уже много месяцев я не писала тебе этих глупых, бесполезных писем. С последнего дня моего свадебного путешествия. Я поняла, как все это смешно, но мне нужно излить кому-то душу, даже если это происходит не на самом деле.
Моя жизнь сильно изменилась. Теперь я не работаю, и Хьюго не хочет, чтобы я помогала ему с делами фонда. Я хотела заново отделать дом, но из этого тоже ничего не вышло.
И еще я потеряла тебя! Я потеряла лучшую подругу, и господи, как же я по тебе скучаю! Ты звонила мне вчера, но я не захотела с тобой разговаривать. Слушать твою ложь. Ведь это же неправда, все, что ты мне говоришь, да? Я разрываюсь на части – муж или лучшая подруга?
Не дай бог никому стоять перед таким выбором.
В прошлый раз, когда я тебе писала, мы собирались вернуться в Англию, где, как пообещал Хьюго, наша жизнь – во всяком случае, сексуальная – непременно будет лучше. Кажется, он думал, что мне следует больше узнать о том, что мужчины предпочитают в спальне. И считал, что сможет найти способ доставить мне удовольствие. Он ошибался. Боже, как же он ошибался! И я хотела все тебе рассказать. Я собиралась тебе рассказать!
Жизнь, в общем, не так уж и плоха. Мы много выходим в свет, и Хьюго ко мне очень внимателен. Он настаивает, чтобы я покупала новое платье для каждого нового мероприятия, и помогает отточить мои манеры, чтобы я могла достойно вести себя в тех кругах, где он вращается. Однако я часто совершаю ошибки, особенно когда сама покупаю себе одежду. Если я выбираю что-то не то, Хьюго на меня не сердится. Когда я выхожу полностью одетая, он только чуть заметно хмурится – и я уже знаю, что он не одобряет мой наряд. Но если ему все нравится, он делает восхитительные вещи. Например, на днях, когда я вошла в гостиную, он вскочил с места, ослепительно улыбнулся, поднес к губам мою руку и поцеловал. И сказал, что я буду «королевой бала». А в другой раз он вдруг вышел из комнаты и вернулся с маленькой коробочкой в руках. В ней оказались потрясающие серьги с изумрудами. Я не могу оставить их себе навсегда, это часть фамильного достояния, и они должны быть переданы по наследству, но все равно – как мило с его стороны было подумать об этом.
Но ты знаешь, иногда я могу быть очень упрямой. Несколько раз я все же настаивала на своем и надевала то, что нравится мне, а не ему. Но, честно говоря, оно того не стоило. Я постоянно чувствовала его недовольство, и он вел себя так холодно и отстраненно, что я тут же начинала жалеть о своем решении. Он никогда не кричит и не говорит мне ничего неприятного. Он просто почти со мной не разговаривает – только при самой крайней необходимости; впрочем, это не выглядит невежливо, но этого достаточно, чтобы полностью испортить мне вечер. Самое интересное, что он портит вечер и себе тоже, так что гораздо легче не спорить и плыть по течению. Я уже начинаю бояться этих светских мероприятий. Знаю, что обязательно сделаю что-нибудь не так. Я даже хочу, чтобы Хьюго высказал мне свое мнение напрямую, тогда я могла бы отстоять свою точку зрения. Но невозможно спорить с молчанием.
Мы не ссоримся – это же хорошо, наверное? Пару раз я на что-то злилась и выходила из себя. Но как только я повышаю голос или начинаю говорить раздраженным тоном, Хьюго просто разворачивается и выходит из комнаты. В первый раз, когда это случилось, он не разговаривал со мной несколько дней. Наконец я спросила его, в чем дело. И получила вполне предсказуемый ответ:
– Я жду извинений, Лора. Твое поведение вчера вечером было неприемлемым. Ты не будешь на меня кричать.
Я ответила что-то вроде «Ради бога, Хьюго! Прекрати вести себя как чертов диктатор! Я, между прочим, тоже личность. И у меня может быть собственное мнение».
Он снова вышел, собрал сумку и уехал на Эджертон-Кресент. В конце концов я не выдержала, позвонила ему и извинилась. Но размолвки ведь бывают у всех, а мы еще притираемся друг к другу.
Самая большая радость в моей жизни – это Алекса. Я обожаю, когда она приезжает на выходные. Обычно ее привозят в пятницу, а увозят в воскресенье, а на каникулах она остается подольше. Она постоянно торчит рядом со мной на кухне, и я даю ей всякие маленькие задания. Мы вместе делаем пиццу, и она сама кладет на нее начинку – и нам бывает так весело! Или мы печем тортежик, и Алекса украшает его шоколадными «иголочками». Мы с тобой тоже так делали, помнишь? Конечно, мы с Алексой готовим только тогда, когда Хьюго нет дома. Думаю, ему бы не понравилось, что она ест пиццу. И он бы с ума сошел, если бы увидел ее до ушей измазанную шоколадом!
Я под любым предлогом пытаюсь выпроводить из дома эту ее ужасную няню. Не знаю, как Аннабел терпит ее присутствие. Мне все время кажется, что она за мной наблюдает, а потом докладывает обо всем Хьюго. Поэтому я стараюсь или дать ей выходной, или завалить самыми разными поручениями, но у меня не всегда получается.
Но я пишу о пустяках, а к главному подойти не смею. Вот о чем я хотела тебе рассказать.
Все началось приблизительно через неделю после того, как мы вернулись домой. Я решила, что сделаю все возможное, чтобы изменить гнетущую атмосферу этого ужасного дома. Это же просто мавзолей! Поэтому я заказала множество образцов тканей, ковровых покрытий, колеровочные вееры и цветовые пробники краски. Я хотела подобрать несколько вариантов отделки, чтобы Хьюго мог выбрать тот, который ему понравится. Еще я попыталась прикинуть затраты, но скоро поняла, что деньги тут значения не имеют. Но об этом позже. Как бы то ни было, я нашла, чем занять себя в течение дня.
Но ночи… Мы все еще спали в разных комнатах, и я боялась поднимать этот вопрос, чтобы не нарушить то хрупкое равновесие, которое вроде бы воцарилось в нашей семье. А потом однажды вечером Хьюго сказал, что у него есть для меня «особый сюрприз».
– Лора, я знаю, что ты испытываешь трудности с сексом. Я уже упоминал об этом в конце нашего свадебного путешествия, помнишь? Но я думаю, сегодня все должно измениться.
Он улыбнулся. Его глаза блестели от еле сдерживаемого волнения.
– Пожалуйста, иди и прими душ. Я положил на твою кровать кое-какие вещи. Я хочу, чтобы ты надела их и пришла ко мне, когда будешь готова. Часа тебе хватит?
Если, по мнению Хьюго, это должно было добавить в нашу сексуальную жизнь возбуждения, он сильно ошибался. Я не хочу делать это по расписанию, мне нужна спонтанность. И еще – я не хочу заниматься сексом, я хочу заниматься любовью. Но говорить об этом вслух я, разумеется, не стала.
Я неохотно пошла к себе в спальню. Я понятия не имела, что он для меня приготовил, и с заметным облегчением увидела, что это всего лишь комплект белья и пеньюар. Ничего страшного.
Бюстгальтер был довольно симпатичный – шелковый, кремового цвета, по краю отделанный чуть более темным кружевом. Но в комплекте оказался еще и пояс для чулок и пара… не знаю, наверное, это можно назвать только панталонами. Такого же кремового цвета. Они доходили мне до талии и оканчивались чуть ли не на середине бедра. Вещи были совсем не в моем стиле, но я представила, что кого-то они вполне могли бы возбуждать. Игры с переодеванием, как и стриптиз, – отнюдь не смертный грех. Единственное, что мне действительно не нравилось, – какой-то холодный расчет в этом деле. Но я сказала себе: эй, все могло быть гораздо хуже. Он мог потребовать, чтобы я оделась в черный латекс, и вот это действительно был бы тревожный знак.
Я полностью оделась – включая кремовые чулки – и посмотрела на себя в зеркало. Я чувствовала себя както глупо, и, как ни странно, мне было немного грустно. Я подумала, что он наверняка захочет, чтобы я снова устроила стриптиз, а я от этой идеи была совсем не в восторге. Но если это нужно, чтобы он захотел заняться со мной любовью…
Я накинула пеньюар и, полная довольно мрачных предчувствий, прошла в среднюю спальню. Я осторожно постучала в дверь, не зная, чего ожидать, и вошла. И передо мной предстало неожиданное зрелище. Хьюго лежал на огромной кровати со столбиками. Он был абсолютно обнажен – одни только бедра были прикрыты сложенной простыней. Первый раз я могла разглядеть тело своего мужа в деталях. Наши предыдущие «опыты» происходили в полной темноте, но сейчас комната была ярко освещена. И я видела, что он сильно возбужден (хотя мне и неловко говорить тебе об этом).
Я подошла к кровати.
– Стой. Не дотрагивайся до меня – я еще не готов. – Несмотря на яркий свет, его зрачки, как я заметила, были сильно расширены, так что глаза казались почти черными. Он показал на стопку разноцветных шелковых шарфов возле кровати. – Я хочу, чтобы ты меня привязала. Руки и ноги к столбикам кровати. Нет, пеньюар не снимай. Я не хочу тебя видеть.
Господи, ну почему все не может быть нормально! Ладно, я знаю, люди занимаются такими вещами. Неужели только у меня с этим проблемы? Я была так поражена, что даже не спросила, зачем мне нужно было надевать все это белье, если он не хочет меня видеть. Да, я постоянно это повторяю, но это правда – я не ханжа и не скромница. Ты меня знаешь. Далеко не ханжа. Но из того, что он сказал дальше, я поняла, что Хьюго придерживается другого мнения.
– Сегодня, Лора, я научу тебя, как доставлять удовольствие мужчине.
Я ничего не ответила, просто придвинулась ближе и протянула руку к шарфам.
– Не садись на кровать. Не прикасайся ко мне. Я просуну руки и ноги в петли, которые я уже сделал, а ты привяжешь меня к кровати.
Я опять промолчала – просто не могла говорить. Как зомби подчинилась его инструкциям.
– Затягивай туже. Это слишком слабо. Видишь, я могу шевелиться. Я не должен шевелиться. Это очень важно.
Я затянула узлы туже. Меня начало слегка подташнивать.
Хьюго закрыл глаза, и мне стало немного легче – не нужно было смотреть в эти черные глубины.
– Теперь сними пеньюар. Остальное оставь.
Наверное, он услышал шелест, когда пеньюар упал на пол, потому что немедленно последовал следующий приказ.
– Теперь сними простыню – и я твой. Твое время получать удовольствие.
Как я могла получить от этого удовольствие? Все было задумано и устроено для него, ко мне это не имело никакого отношения! Это была игра по правилам Хьюго. Я почувствовала себя проституткой, а не любящей женой.
– Чего ты ждешь, Лора? Я же сказал, сними простыню, и я твой. Ты должна научиться быть главной. Сделай это!
Я так хотела увидеть, потрогать и почувствовать его! Я даже подумала, что, возможно, и смогу получить от всего этого удовольствие. Я медленно убрала простыню, и первый раз увидела Хьюго совсем, полностью голым. Он был возбужден так сильно, что я не могла поверить своим глазам. Больше всего мне хотелось покрыть все его тело поцелуями, а потом взять его член в рот и довести до самого предела. Да, я хотела, чтобы он реагировал на меня, но не так.
Я забралась на кровать, осторожно опустилась на колени и погладила внутреннюю сторону его бедра. Сначала так, а потом я нагнусь над ним, начну целовать его живот, и руками и губами постепенно подберусь к тому, что меня интересует.
– Остановись! Я не сказал «доставляй удовольствие мне». Я хочу, чобы ты получила удовольствие от меня.
Было совершенно очевидно, чего он от меня ожидает. «Да ладно, – подумала я. – Надо просто это сделать.
Может быть, будет не так уж плохо».
Но я ошиблась.
Очень медленно и осторожно я села на него сверху. Я по-прежнему думала, что смогу его «переубедить», поэтому вместо того, чтобы направить его член в себя, я склонилась и потерлась о него грудью и бедрами, так чтобы шелк мягко скользил по его коже. Он дернулся:
– Не так. Ты должна понять: твое удовольствие – это мое удовольствие.
– Но, Хьюго, это и есть мое удовольствие – дотрагиваться до тебя, целовать тебя.
– Сделай это, Лора. Давай.
Может быть, мне нужно было встать и уйти. Трудно объяснить, почему я этого не сделала. Все, что я могу сказать в свое оправдание, – я была замужем меньше трех недель, и мне отчаянно хотелось, чтобы у нас все получилось. Ведь люди не сдаются всего после трех недель, правда? К тому времени я уже знала Хьюго достаточно, чтобы понимать: нужно жить по его правилам, или он сделает твою жизнь невыносимой. Я собиралась изменить его, мне только требовалось время. И в тот момент я была не готова начать отстаивать свою точку зрения и справляться с последствиями этого. Поэтому я сделала так, как он хотел.
Панталоны были такими широкими, что мне даже не пришлось их снимать, и я просто опустилась на него. Я прекрасно понимала, что оргазма мне не получить ни за что, но не знала, ожидает ли его от меня Хьюго. Но глаза у него все время были закрыты, поэтому сымитировать удовольствие мне не составило труда. Видит бог, в свое время у меня его было достаточно. Единственно, я не знала, как долго, по его мнению, я должна была продержаться, и я решила, что пусть это будет как можно быстрее. В крайнем случае можно списать все на то, что я слишком долго ждала. Не буду вдаваться в детали – это излишняя информация, – но я проделала все очень убедительно. Но что же дальше, мелькнуло у меня в голове.
– Сука! Отвяжи меня, сука!
Он никак не мог догадаться, что я притворялась, – я была уверена в этом на сто процентов. Я понятия не имела, что опять пошло не так, но тут же кинулась отвязывать его. Сначала ноги, потом руки. А потом он открыл глаза.
Я мечтала увидеть желание во взгляде своего мужа, но это… это была дикая, бешеная похоть. Он рванул ко мне, и на секунду мне показалось, что он хочет меня ударить. Возможно, это было бы даже лучше. Он схватил меня за руку и швырнул на кровать, лицом вниз. А потом овладел мной… и я никогда в жизни не смогу признаться тебе, как именно. Все, что я могу сказать, – это было настоящее зверство.
Я вскрикнула. Просто не могла сдержаться. Но он или не слышал меня, или не обратил на это внимания. Единственный положительный момент заключался в том, что продолжалось это совсем недолго. Он кончил меньше чем за минуту – лишнее доказательство того, как сильно он был возбужден. И все это без единого слова. Я лежала на кровати, по-прежнему лицом вниз, и всхлипывала, когда услышала, как хлопнула дверь.
Не знаю, сколько я так пролежала. Может быть, несколько минут, а может, час. В конце концов я собралась с силами, сползла с кровати, поплотнее завернулась в пеньюар, как будто он мог меня защитить, и почти бегом кинулась в свою спальню. Там, оказавшись в одиночестве, я содрала с себя мерзкое белье и ножницами порезала его на куски. А потом залезла под самый горячий душ, который только могла выдержать. Я стояла там очень долго, но даже когда вышла из-под душа и вытерла насухо свое ноющее и саднящее тело, на моей груди все еще оставались отметки от пальцев Хьюго.
На следующее утро я решила: будь что будет – потоп, землетрясение, конец света, – но я поговорю с Хьюго начистоту. Я спустилась к завтраку. Он читал газету; миссис Беннет суетилась по хозяйству, но я попросила ее оставить нас одних. Увидев меня, Хьюго просиял улыбкой, встал, отодвинул для меня стул и поцеловал в щеку:
– Доброе утро, дорогая. Как ты себя чувствуешь?
– Хьюго, мне надо с тобой поговорить. Насчет того, что было прошлой ночью. – Я заметила, что мой голос дрожит.
– Конечно, – с готовностью согласился он. – Может быть только, не за завтраком? Если хочешь, мы можем поговорить чуть позже. Как бы там ни было, я тоже хотел тебе кое-что сказать. Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты так прекрасно относишься к Алексе и так славно с ней ладишь. Ей пришлось нелегко. Наша жизнь с ее матерью была очень трудной, но она слишком мала, чтобы понимать. Я так рад, что теперь у нее есть настоящий дом – наш дом – хотя бы на то время, что она у нас проводит.
Ты – самая лучшая мачеха на свете.
И все. Я была так взволнована и рада тому, что оказалась хорошей мачехой, что заводить разговор о вчерашнем мне показалось грубостью. Поэтому мы так ничего и не обсудили. Но теперь я каждый раз вхожу в свою спальню с дрожью, потому что боюсь обнаружить на кровати «сюрприз» от Хьюго со всеми вытекающими. Этот страх не оставляет меня ни ночью ни днем.
И мне совершенно не с кем поделиться, спросить, что же мне делать. Теперь у меня больше нет тебя.
Но я все равно не хочу отказываться от этого брака. Я не собираюсь так легко сдаваться. И потом, представь, что будет с Алексой, если мы расстанемся. Это станет для нее огромным ударом.
Как раз об этом я и хотела тогда с тобой поговорить. Сначала мне было слишком стыдно тебе признаться, но потом все повторилось, и снова, и снова, и еще много раз.
Прошло несколько месяцев, а ситуация по-прежнему не менялась. Хьюго был очень доволен собой. Правда, я все же попыталась еще раз поднять эту тему, но выяснилось, что он думает, будто мне это нравится! Я пробовала объяснить, что предпочла бы что-то более нежное, занятия любовью, но он тут же поинтересовался, должен ли он понимать это как критику. Конечно, я не могла сказать «да». Я осторожно заметила, что согласна с ним и мне еще многому нужно научиться, но не могли бы мы попробовать и что-нибудь другое? В качестве альтернативы. Он вздохнул, отложил в сторону назету и ответил нечто вроде:
– Лора, просто доверься моему опыту. Мы с тобой не подростки, и ты должна двигаться дальше. Заниматься сексом, как это делают взрослые люди. Я точно знаю, что со временем ты привыкнешь и по-настоящему все оценишь.
Черта с два я привыкну! Но понимаешь, он говорит так убедительно! Поэтому мне очень нужно было обсудить все с тобой. Я дождалась, пока Хьюго уйдет в свой кабинет и займется каким-нибудь важным делом, а потом позвонила тебе из своей спальни. Да, знаю, я мямлила что-то невразумительное, потому что об этом так невероятно тяжело говорить, даже тебе. Мне было необходимо увидеться с тобой, и еще я хотела продемонстрировать тебе белье. В какой-то момент мне показалось, что Хьюго нас услышал, и я очень испугалась. Но нет, этого быть не могло. Тогда бы он ни за что не пригласил вас на обед, и потом, он ни разу не упомянул об этом нашем разговоре. Мы с тобой так и не смогли поболтать перед обедом, но я надеялась, что на следующее утро у нас будет время поговорить.
А потом случилась эта ужасная история с тобой и Себастианом. Как ты могла, Имоджен? Бедный, бедный Уилл. Он совершенно разбит. Не могу винить Хьюго в том, что он решил отказать тебе от дома. Но для меня это такая огромная потеря. И Уилл… он абсолютно вне себя от горя.
А теперь ты звонишь и говоришь, что Хьюго подсыпал тебе какую-то гадость! Имоджен, ты ошибаешься. Я уверена в этом. Зачем Хьюго было это делать? У него нет причин желать, чтобы вы с Уиллом расстались – с какой стати? И он знает, что ты моя лучшая подруга. Я не хочу верить – и не верю! – в то, что мой муж способен на такое. Так можно вообще сойти с ума.
С той самой ужасной ночи мне совсем одиноко. Единственное, что хоть как-то меня развлекало, – это отделка дома. Я очень долго думала над дизайном, делала наброски, а потом представила Хьюго несколько разных вариантов. Он едва взглянул на них и заявил, что это дом его матери и здесь все должно остаться как есть.
Но я не смирилась. Я решила, что займусь квартирой на Эджертон-Кресент и сделаю Хьюго сюрприз. Компания, где я раньше работала, была продана другому владельцу – ты, наверное, знаешь, – и я выручила довольно солидную сумму за свои акции. И мне захотелось потратить часть этих денег на такой вот подарок для Хьюго. Я переделаю эту квартиру, подумала я, чтобы просто показать, на что способна. Я подождала, пока он будет в отъезде. Все было уже заказано и готово. Я избавилась от тяжелой старомодной мебели – вместо нее появилась новая, удобная и стильная. Уродливый зеленый ковер с узором, застилавший всю квартиру, я заменила на персиковый, с длинным пушистым ворсом. Стены были выкрашены в теплый кремовый цвет. Квартира стала выглядеть без преувеличений потрясающе, и я не могла дождаться возвращения Хьюго.
– Лора, я оценил затраченные усилия, и мне приятно, что ты старалась. Но я полагал, что последние несколько месяцев убедили тебя, что твой вкус еще нуждается в совершенствовании. Где вся старая мебель?
Я призналась, что отвезла ее в Оксфордшир и оставила на хранение там. Но жуткий ковер я сожгла.
Хьюго только вздохнул и велел Джессике (которая стала свидетельницей этого невероятного унижения) организовать, чтобы всю новую мебель вернули обратно в магазины, а старую привезли из Оксфордшира и расставили на прежние места. Ковер он разрешил оставить.
Как же глупо я себя чувствую.
Глава 23
– Имо, ты плакала! Прости меня, милая. Не надо было заставлять тебя все это читать. Лучше бы я тебе все просто рассказала.
Лора нашла Имоджен в спальне – она сидела на кровати и вытирала платком слезы. Комната была темной и мрачной, и Лоре было стыдно за то, что Имоджен пришлось спать здесь, но тем не менее это была лучшая спальня для гостей во всем огромном неприветливом доме.
– Все нормально. Я рада, что прочитала. Лора, солнышко, мне так тебя жалко! Наверное, ты ужасно себя чувствовала! Но скажи мне – ведь ты же сильная личность, как же все это с тобой случилось? Как ты это допустила?
Лора грустно улыбнулась:
– Я и сама не знаю, как объяснить, Имо. В то время, кажется, я думала только об одном: как сохранить свой брак. И сделать так, чтобы все было хорошо.
Лора присела рядом, на расшитое темно-зеленое покрывало, и положила голову Имоджен на плечо.
– Невозможно это понять, если ты сама не жила с человеком, который постепенно подчиняет тебя своей воле. Эти люди очень умны. Я не знаю, планируют ли они каждое свое действие заранее, или это у них в крови. Хьюго никогда не кричал, не обзывал меня и уж тем более не бил. Если человека, скажем, запереть в подвале на несколько дней и не давать ему ни есть, ни пить или регулярно избивать его до синяков, то здесь сомнений быть не может – это насилие. Но что, если кто-то так внимателен к тебе, так заботлив, никогда не повышает голоса, помнит о том, что тебе нравится? Разве можно воспринимать это как насилие?
Имоджен обняла Лору за плечи и прижала к себе:
– Но ты же была несчастлива! Не могла же ты не понимать, что это неправильно?
– Я была несчастлива, это правда. Но я не могла понять почему. Если исключить странные сексуальные пристрастия Хьюго, мне было нечего предъявить ему в обвинение. Ничего конкретного. Мне на самом деле трудно описать, как я тогда себя чувствовала.
Лора замолчала. На стене рядом с туалетным столиком висела картина – охотник, убивающий оленя. Интересно, подумала она, кому могла прийти в голову дикая мысль повесить такое произведение в спальне? Но ее настроению картина соответствовала идеально.
Она мысленно вернулась к вопросу Имоджен. Ответить было трудно – у Лоры не было слов, только некий набор мыслей, образов и чувств. Например, она помнила ощущение странной сосущей пустоты где-то в желудке, когда Хьюго бывал ею недоволен. Или невероятную, несоответствующую поводу радость, когда он более или менее ласково ей улыбался. То, что было само собой разумеющимся в нормальных отношениях, в ее браке принимало огромное значение; Лоре было достаточно малейшего жеста доброты со стороны Хьюго, чтобы снова загореться надеждой. Он был хитер, этот кукловод-манипулятор. Он точно чувствовал, когда она доходила до края, и в нужный момент поощрял ее нежным словом или поцелуем. И конечно, со временем эти моменты становились все реже и реже, а потому все драгоценнее.
– Нет, я действительно не могу этого описать. Прежде всего я была, конечно, упряма – я это понимаю, но я была и сильна. Мне было нелегко капитулировать и признать, что мой идеальный брак затрещал по швам меньше чем за год. Никто не сдается всего за год. Нет, мне нужно терпение и время. Но дело в том, что за эти несколько месяцев я растеряла всю свою силу и уверенность в себе. Я начала сомневаться – может быть, он и в самом деле лучше знает, что правильно и что неправильно. Может быть, я слишком остро на все реагирую. Может быть, ситуация абсолютно нормальна, просто все происходит не так, как мне хочется, вот я и злюсь. Проблема была еще и в том, что я, повторюсь, не могла предъявить ему ничего материального. Он всегда делал вид, что прежде всего заботится обо мне, но на самом деле постоянно подрывал мой дух, мою веру в себя и в свою правоту. И я была совершенно одинока. Я бросила работу, с тобой мы не общались, Уилл был далеко, а маме я бы ни за что об этом не рассказала. Так что я видела себя только глазами Хьюго, а в них отражалась глупая, никуда не годная неудачница.
Никогда раньше Лора не говорила этого вслух, и теперь ей было мучительно стыдно. Ветер раскачивал деревья за окном, ветки скребли по стеклу, и она вспомнила бесчисленные ночи, когда лежала без сна, вот так же слушала шорох деревьев и думала, что же она сделала не так. К тому времени она уже твердо верила в то, что любая проблема в их с Хьюго отношениях – это следствие ее собственных недостатков.
– Но как же секс? Прости меня за то, что я поднимаю эту тему, но… я только что прочитала про вашу первую ночь в той комнате. Ведь это было практически изнасилование!
Лора легла на кровать, закинула руки за голову и уставилась на изящную лепную розетку на потолке. Она не была ханжой и всегда легко говорила о сексе, когда это было весело и хорошо. Теперь же разговор давался ей с огромным трудом.
– Да, я знаю. И это, в общем, единственное, что можно было бы отнести к прямому насилию. Но именно «можно было бы». Да, я этого не хотела, но разве это означает, что Хьюго «неправильный»? Да, он любит, чтобы его привязывали, – и что? Это он извращенец или я закомплексованная? Ему нравилась жесткость. Но то, что я называла жесткостью, он называл страстью. В конце концов я убедила себя в том, что навоображала какие-то неземные романтические занятия любовью. Я начала читать разные тематические статьи и поразилась, до чего же распространенная вещь бондаж. И оказалось, что масса людей любит контролировать и доминировать в сексе – и наоборот. А я-то, невежественная, думала, что сексуальная жизнь в браке – это нежность, близость и интимность. Когда после первых двух раз я поняла, что Хьюго наш секс тоже не удовлетворяет, решила попробовать его понять. Возможно, это единственный способ донести свою любовь, который он знает, подумала я. Я могу помочь ему научиться делать все по-другому. Знаешь, я постоянно искала ему оправдания – и находила. И обманывала саму себя, думая, что смогу его изменить. Частично и оттого, что была сильной личностью, как ты говоришь. Я верила в то, что у меня получится все исправить. В общем, обычный сценарий для женщины, ты так не считаешь?
– И ты никогда не бунтовала? Ну хоть немного?
– Был один случай. Мы были женаты уже года два. Хьюго как раз находился в отъезде, и я встретилась со своим бывшим боссом, Саймоном. И всего два часа с ним помогли мне хотя бы немного вернуть ту уверенность в себе, которую я потеряла. Повысить мою подорванную самооценку. В день возвращения Хьюго мы должны были идти на торжественный прием в «Дорчестер» и договорились увидеться прямо там. И я решила проявить характер… или скорее то, что от него осталось, и надеть не то, что выбрал Хьюго. Я подумала – все равно я больше не та женщина, в которую он в свое время влюбился. Я отправилась по магазинам и нашла изумительное платье. Темно-синее, из нежнейшего, мягчайшего бархата. У него был лиф без бретелек, который сидел на мне как влитой, и оно мягко облегало бедра. А у меня тогда еще были бедра, помнишь? Платье доходило до пола, и у него был разрез до колена. Я добавила простое серебряное ожерелье на шею и еще перекрасила волосы. Избавилась от рыжины и вернулась к своему натуральному цвету, стала брюнеткой. С платьем это смотрелось потрясающе, и я вдруг почувствовала себя… самой собой.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |