<Приписка:> (Сюда: перемена в женщине, колхоз — пионер земледелия).
Мы отправились смотреть посевную колхоза «Красный боец». Хозяйский глаз предрика: «спустить лужи». И на детей: «сколько их сеют и какие крепыши!» (а мы не видим, что крепыши, вероятно, это тоже «идея»). Разговор с инспектором по качеству («десять таких старичков подобрал, не работают, а рвут!»), инспектор вежливо беседует, а на лошадь косится и матюкает тихонько: сам хочет работать, а лошадь не берет больше. Особенно работают усердно, выбивая норму, женщины. Вокруг на лужах, озерках разлива, на бережках их утки, большие нарядные турухтаны (один как фазан), кулики. Если очень близко подойдешь, утки поднимаются, делают маленький кружок и садятся, плюхаются почти на то же самое место. Наша любительская охота вообще в этих условиях теряет всякий смысл. <Загеркнуто: Предсельсовета рассказывал, что в выходной день он идет в лес, не считаясь со временем дня, убивает несколько глухарей пульками из мелкокалиберной винтовки, и хватает мяса до след. выходного дня.>
Остается впечатление от колхоза, что работают очень здорово и поле выходит отличное. Говорят, что в последнее время не было случаев, чтобы, как раньше, хлеб вымерзал... Возможно, что есть и недочеты в таком колхозе, но явно все такое будет исправлено... (влияние рубки лесов на Скандинав, полуостров: Гольфстрим).
Вечером пришла уборщица Леспромхоза Маша и помогала нам убирать, мыть посуду, пришла из Сельсовета Катя и отправилась за яйцами и маслом, пришла, наконец, Катя, продавец ОРСа, бойкая, которая все может изготовить, но только боится не угодить. Ей уже завстоловой Нюра рассказала, что мы ей о котлетах говорили, но она не знает, как делают котлеты. Катя тоже не особенно знала и осторожно выспрашивала: — Сухари класть? лук класть? перец класть? и лавровый лист? — Нет, лавровый лист к котлетам нейдет. — Так мы разговорились, и Катя нам сказала, что дня уже три, как только получилась телеграмма, все говорили о приезде писателя. А старуха одна объясняла, что при конце так и быть должно: писатель приедет с печатью антихриста и будет приписывать всех к новой вере, и что пусть все пойдут, но она не признает антихриста и останется при старой вере. Возможно, она же, как староверка, еще теплилась верой отцов, боровшихся с православием, но перешла незаметно для себя, а теперь эта искорка вспыхнула, и старуха перенесла свой теплый огонь на коммунизм как на веру. Во всяком случае десяток маленьких, голубино-куриных яиц она продала и взяла по рублю за яйцо из денег антихриста. <Приписка: Да и как-то современность не та: очень далеко...>
По всем признакам охотники побоялись открыть тока председателю, и он предлагает сам вести нас: — Ток, — говорит он, — сразу найдем.
Вечер светлый, довольно теплый и тихий. Наслаждался глубокими отражениями облаков в луже воды, хотя вокруг невероятная грязь, ни деревца, ни кустика, чтобы хоть до ветру сходить: Согра и значит грязь. Далеко, из-за километра виднеются маленькие сосны при болоте, и откуда-то доносится чуть слышное ку-ку. Более непривлекательного места трудно представить, но очень уже мы рады квартире, поросенку — что можно хорошо собраться с силами, чтобы пробиться в Чащу, девственный лес. Все говорят о нем, и никто не знает, как он велик. — Что если хватит лет на десять, — сказал предрика, — мы ведь тогда узкоколейку в 25 килом, проложим до Пинеги!
<На полях:> Боровая горелица.
26 Мая. И опять с утра холодный ветер, и на весь день страшные хмурые тучи. Кустики зеленеют как-то вопреки всему ходу в природе, без связи с целым, и мало говорят о весне. Одни местные люди говорят, что весна эта небывало холодная и задержалась недели на две, другие понимают, что и все так на севере: в мае всегда холодно, и только в конце июня да в июле тепло, а в августе опять начинает свежеть. Верней всего, что, правда, весна небывалая — холодная, но что на севере вообще нет той нашей постоянной ласки в природе, а радость природы нам здесь раздается в улыбках: улыбнется на час, на день, и довольно, и хватит с тебя. Так никогда не забыть мне вечера после дождя, когда мы ехали с Извоза в Кергу несколько часов по боровой горелипе.
Сегодня болит поясница кругом, — плохо, если это люмбаго, но может быть, все это следствие сухоядения или верховой езды. Надо и хочется пробиться в Чащи, посмотреть лес, не видавший топора, и боязно. Верно, придется здесь посидеть и подождать более теплой погоды.
Серьезный лес — это, конечно, чистое насаждение, а если береза и осина примешивается, то, конечно, веселей: внизу много цветов, вверху певчие птицы; но такой «подмосковный» лес существует как бы не сам для себя, а для утешения человека, желающего отдохнуть на лоне природы.
Хвалился Романов своей собакой: сто рублей давали — не взял и правильно сделал: в ту же осень с этой собакой две выдры убил по 150 р. каждая. — Не взял сто рублей, — сказал я, — а если бы 200 дали. — Двести? — переспросил он, — если двести, то подумал бы. — Так вот она какая, промысловая охота: из всего колхоза их выбрано только 5, кто может заниматься «своим» делом, и за 200 р. он готов расстаться с делом. Был, однако — рассказывают —один охотник, старик, он в лесу и жил и без ружья белок ловил больше других. Он с ума сошел <приписка: одичал и людей перестал узнавать и нашли его на дереве: сидит... (с сучком и язык показывает)>.
Наша любительская охота возможна лишь при ограниченном количестве дичи.
Пришел зав. пушниной, отлично знакомый с верховьев] Коды и Порбыша (впад. в Вашку), где находятся Чащи. Вероятно, он с нами отправится, и еще возьмем одного охотника (Харитонова).
27 Мая. Ночью, верно, был мороз, с утра при солнечном свете холодный, резкий ветер, спина моя больше и больше болит: хоть реви, а ехать надо в Чащи, иначе выйдет, что весь север объехал и леса не видал.
На севере служащие Севлеса о выходных днях и не помнят: одна «напряженность».
Воевать за свое относительное благополучие в пути бывает иногда не совсем удобно: нехорошо, если потом, обсуждая приезд высокого лица из Москвы, люди, не имеющие возможности есть сливочное масло, станут перебирать косточки с точки зрения потребности подобных лиц в сливочном масле... И тем не менее.
После революции мало-помалу зачахла и вовсе скрылась женщина увлекательная: во множестве явились женщины рабочие, служащие, ученые, спортсменки — все серые. Слишком много дела, нет игры, а без игры нет и женщины увлекательной.
Уполномоченный Крайкома, узнав, что я на Пинегу еду, сказал: — Невинная река, знают, куда послать. — Значит, неблагополучно. Если же бы все было благополучно, то, конечно, уполномоченный обрадовался бы, что я выбрал себе столь удаленное, дикое и красивое место. И так все ответственные работники на местах стараются обратить внимание на непорядки в лесу, а не на достижения.
Помню одного только, и то охотника, кто понял мое стремление попасть на Пинегу: — Посмотрите, — сказал он, — какой лес был, и потом посмотрите у нас на Двине, каким его сделали.
Маша сказала, что раньше у них женщины занимались домашним хозяйством, а работали только мужчины, теперь женщины работают больше мужчин даже. — Зато, — сказали мы, — теперь женщина свободна, захочет и уйдет из дому от мужа. — Да, — ответила она, — только ведь и он тоже: захочет и уйдет.
Есть места, — волосы на голове шевелятся, если на мгновение вообразить себе, что тебя сюда по неволе пришлют; и как чудесно вдруг все процветет и таким все прекрасным представится, когда опомнишься и поймешь, что ты сюда ведь охотой пришел и скоро расстаешься. Бор, не тронутый рукой человека, в окошке наверху небо и облака, а внизу мох белый, и на сплошном белом пасется стадо диких оленей.
Пришел охотник Осип Александрович Романов (51 г., из дер. Волыново), который будет нашим проводником в Чащи. Этот следопыт совсем как Дерсу. Как и у многих здешних людей, у него тоже есть особенная интеллигентность, свидетельство внутреннего благородства, в речи его почти всегда есть скрытое значение, как у героев Ибсена. Говорю, напр., о том, что найти бы надо человека сильного, способного выгрести против бурного весеннего течения Коды, и по возможности был бы человеком хорошим. — Что могутного человека взять, — говорит он, — это верно надо, а о хорошем не заботись: на короткое время мы все хороши. Приписка: Подумав, он назвал Александра Губина: сильнее его нет.> Наметили план путешествия:
1-й день. От Согры до Илеши: с 6 у. до 12 д. Осмотр запани, сборы и проч.
2-й день. 15 километров вверх по Коде. Ночевка «У малой» (в конторке).
3-й день. Кода-Рассоха. Ночевка в бараке.
4-й день. Пешком до р. Каргова, впад. в Коду: всего 22 кил., отдых после 10 кил. Чащи. Ночевка у Кислой речки.
5) Осмотр Массива.
6) Обратно по другой дороге. Увидите, как рубили лес: заболит ваше сердце. Переход от Чащи до Коды-Рассохи.
7-й день. Обратно вниз по Коде до Усть-Илеши.
Чащи — это бор-зеленомошник, а вокруг есть беломошники: «увидим, как олени мох унесли на ногах».
Пришел директор леспромхоза Татарский, живой, разговорчивый человек (полупольск. происх.), и тоже, как все деятели, изливал сердце, переполненное горечью о гибели леса. Узнать, как кончается лес, если его не рубят и не трогает пожар. В 1935 г. Горковский леспромхоз заготовил 168 т. 061 кубом. (1400 рабочих).
Фаутные кусты, на которых живет грибок Гэба. Когда рубят лес, дерево, падая, сшибает сучья остающихся деревьев, на месте излома является сера, к сере пристают споры грибка, и дерево болеет. А ель боится всякого прикосновения, толчка, света, мороза. В Горковском леспромхозе 2 бол. запони: Илеша 73 куб. м, Керга — 66—73. Когда пароход привезет хлеб — из запаней пустят моль.
Лушин Платон Матвеевич, рабочий, который повезет нас по Коде, он понимает в лесном деле.
«Пучки» — корешки травы, которые медведь ест.
Верховья рек все в болотах, и лес там маломощный. Часто, когда вода вверху убывает, внизу она только прибывает и наоборот. Чтобы выполнить план, нужно было в 17 пунктах выбирать лес. И это ответ на вопрос: «можно ли найти нетронутый лес?» Нельзя...
28 Мая. Сегодня довольно тепло. Пришли два парохода, один среди дня, другой вечером. Охотник обещал зайти за нами, показать ток, но не зашел. Дети. — Что видели в кино? — Буржуя. — А раньше видели? — Видели в книжке. — Нет, в жизни: видели буржуя? — Дети были в недоумении, наконец один сказал: — Это было до нас. — А секретарь сельсовета разъяснил мне, что остатки враждебного класса до сих пор еще скрываются. Стало очень скучно, «передержка». Бок немного меньше болит. Завтра соберемся и после завтрего, т. е. 30-го Мая, непременно поедем. Будем надеяться на встречу с медведем, лосем и оленем.
29 Мая. Дождь с утра. Что надо сделать сегодня для поездки завтра.
1) Найти карбас <приписка: леспромхозам Приписка: стружок> 2) Известить Осипа. 3) Белье. 4) Сахар. 5) Расплатиться. 6) Взять мясо-масло. 7) Хлеб. 8) Фото.
Раз люди обществом что-нибудь делают, то непременно вскоре же является их сознанию и ценность и смысл сделанного. Так явилось в колхозах сознание, что работают они для государства: да так и называется вообще эта работа для государства = «сознательность». И мало-помалу согласно этому образуется если не быт еще, то уклад с выходными днями и советскими праздниками. Но человек, работающий единоличником, живущий одним своим личным интересом, неминуемо должен...
<На полях:> Коллективная работа тем хороша, что люди, поработав вместе, непременно обретут некоторое понимание.
В Согре три женщины, акушерка, учительница и счетовод, последняя из ссыльных, — они одеваются прилично, читают романы: между ними и местными бабами и парнями пропасть...<Приписка: Три феи.>
Думаю, что боль в боку не люмбаго, а натрудил мускулы на седле, проехав 100 верст. Нам теперь только и наступает наконец возможность приблизиться к лесу, и успех поездки зависит от того, сумеем ли мы в курной избушке сохранить силы для набирания в себя лесной силы. «Чащи» должны исчезнуть, наша задача их сохранить.
Трудности достижения «Чащ» выходили из недоразумений: то не доставили телеграмму и за отсутствием места в гостинице мы ночуем черт знает где, то в доме колхозника где-нибудь временный непорядок: закусали, изъели клопы, то с продовольствием неполадки и лечиться пришлось. И еще самое главное, что все очень заняты, не до тебя, и оттого трудно объясниться: тебе не то показывают... и не с чем встретиться и нечему обрадоваться, а это же и утомляет.
Полны деревни собак, но лая нет...
30-е Мая — поездка в Устье Илеши, 31-го по Коде до Малой, 1-го Июня по Коде до Рассохи.
Живая, грациозная чудесная птичка трясогузка нынче была птичкой моего путешествия. Я видел ее на ледяном обрезе тающего снежного берега, и... и вот наконец вижу ее на северной реке, покрытой девственным лесом на песке. И узнаю строчки ее лапок на песке у реки: она бегала у самого края воды каждый день и оставляла за собой строчку следа, а вода каждый день сбегала, и строчка оставалась, и новая. На песке была целая книга исписана лапками чудесной птички, и я мог читать по этим строчкам о жизни реки Коды этой весной.
Трясогузка и речной кулик — две птички, вечно мелькали, пока я два дня на стружке поднимался по реке Коде в поисках леса, которого не касалась еще рука человека.
<Наполях:> «Он пишет» Они: не могли понять, загем Осип [только что вошел] в колхоз
Не доезжая двух километров до Коды-Рассохи, мы вышли на берег и поднялись на крутую и высокую слуду. Все распускалось вокруг нас на берегу: березка маленькая, куст смородины, для всех взрослых пахнущей золотой порой детства — все равно, была она или не была — и лиственница. Впервые в тепле после дождя я почуял наконец-то и тут общий аромат земли и весенней жизни. В этом так хорошо знакомом мне аромате тут был еще особенный теплый запах — «не навоза ли?» подумалось, но нет, навоз — это грубо, разве грибы? И нет, не грибы. Невиданное зрелище открылось, когда мы достигли верха слуды: довольно редкие сосны среднего возраста стояли на скатерти белого моха, чуть разве зеленоватого. Этот белый мох был как облака в переходящих формах, самый нежный, когда в руку возьмешь, понюхаешь, пахнет чуть-чуть грибами, а весь мох, вероятно, вместе с корой деревьев и начинающимися береговыми травами и давал тот особенный запах не то свежего навоза, не то грибов.
И вот на белом зеленая полоска: это когда-то дерево упало и долго спустя дало жизнь на белом зеленом мху.
На белой скатерти оленьего моха лежали в одиночку и парами и крестами темные трупы деревьев: брошенные вершины, забракованные и отмеченные на срезе крестами комли. Их было так много, что даже и ходить трудно стало, и белый мох, выглядывающий из под рам и крестов, не привлекал к себе глаза. Так показалась нам Кода-Рассоха на слиянии рек Коды с Мелетиной. Тут в бараках жил сторож с кремневым ружьем «крынко й» (крымское). Петя пошел убить утку, а я сел у реки, расстроенный страшной картиной разрушения. — Ты не очень-то сиди тут, отец, — сказал Петя, — а то старик еще тебя примет за медведя и ляпнет из "крынки"».
Так мы перешли черту, по одну сторону которой оставалось «представление» и по другую, за кулисами, открывалась изнанка.
Погода. Сколько раз я обманывался на севере, принимая улыбку природы за переворот и начало нового этапа весны. А на севере весна идет не этапами, а улыбками: обрадует тепло, и опять холодно, и в холоде все движется вперед холодно и деловито: зеленеют наволоки, раскрываются почки смородины, и лиственница, на вид засохшее хвойное дерево, начинает зеленеть.
Выше Коды-Рассохи ехать нельзя: нечищенная река. Нечищенная река. Реку Мелетину чистили два года. И так каждая лесная река: предел падания на Коде.
Пороги на Коде. Берега. «Усекомые». Песчаные слуды и сверху губами зеленый слой, насаженный лесом.
<Наполях:> Кагули
Клопы стены укрыли.
На высоте стоит монастырь
Пятнадцать верст не доедешь видко
И пятнадцать верст переедешь всё видко
А под высоким берегом река
И под землей едут на карбасах
А наверху пожни
И люди сено косят
До чего высокий берег!
Обрывы и скалы
Красные и белые горы
Из белого камня жгут известь
А в воде много рыбы
И есть рыба лох
И у лоха икра крупная
Как горох икра у лоха
Ночью вода светлеется
Вода бежит к берегу
Падают деревья
Вода бежит к другому берегу
Падают деревья
И на деревьях мох растет
И по моху частый <1 нрзб.>
И под мохом вода бежит
<На полях:>
До гего высокие горы
Обрывы и скалы
Красные и белые
Белый камень и известь жгут
2-го Июня до Исагиза с роздыхом в Каргове.
3-го Июня от Исагиза до «Чащи».
4-го Июня от «Чащ» до Карговы. 5-го Июня в Каргове.
6-го Июня вечером переход в Коду-Рассоху.
7-го И[юня] в 7.20 у. выехали в Усть-Илешу.
8-го [Июня] переезд из Усть-Илеши до Хорнемских избушек возле Выи.
9-го [Июня] утром остановились против Демьянова и пешком в Окулово на Вые.
30 Мая. Переезд из Согры в Усть-Илешу. Адрес «Канарейки»: Евдокия Егоровна Грязнова, Горковск. [сельсовет] дер. Согры (Послать карточку ребенка). Председсель-совета Доставалов (достал масло и мясо). Одни охотники говорят, что тока кончились, другие: «самый прыск». Выехали в 7 у. (поиски своего карбаса) вдвоем. Опасная встреча с пароходами: 4 парохода завозили продовольствие наверх. В д. Волыново к нам присоединился проводник Осип Александрович Романов (Верхнетоймский Рик, Горковск. сельсов. дер. Волыново, рядом дер. Ручей: охотник Кирилл Ягушкин). Осек. Перебористые места: никто не живет, ничего нет, одни журавли клюкву собирают. Земляные воротяшки. Осип Пете: — Поезжайте, где пузыри, хотя вы, конечно, сами знаете, а где пузыри, там и (фарватер) прилук.
От вчерашней щуки расстройство желудка. Утки гоголя.
Разговор об одной избушке: что если уйти в Едому, там от всего можно укрыться...
10 Июня. Перемена погоды. Чаще и чаще начали перепадать теплые часы: вдруг как будто улыбнулось и стало тепло, и деревце ярко зеленеющее явилось как видение. 8-го Июня в 2 ч. ночи пошел дождь ни холодный, ни теплый и моросил весь день с небольшими перерывами. 9-го утром суровая борьба с тучами и холодно, а вскоре явилось солнце, стало жарко и парило, после обеда гроза и на один час сильный теплый дождь. Сегодня с утра теплый дождь, очень тепло и переменно. Совсем тепло и хорошо. Из своей серой рубашки мы заказали два кукуля от комаров (в Сограх: кулик).
...и что один убежал в грозное время в Чащу и оттуда на Уфтюгу и оттуда на Вычегду и работал там до тех пор, пока прошло время, после того вернулся к семье, все у него, было цело. Другой бежал в Москву к Калинину, достал бумагу и все вернул, третий не посмел бежать и был убит. Вот и вопрос: кто из двух поступил более правильно: один (донской казак) бежал и спасся, другой (белорус) был взят, попал в трудколонию, заслужил работой уважение и спасся в своем мастерстве и стал незаменимым работником?
<На полях:> Годы давние
и глаз охудал — не вижу и не слышу — где она лает.
На дне сто перемен: то хлещет крупа, то солнце выглянет. Приехал в клоповник пекаря на высоте против слияния Пинеги с Илешей. Снимали запонь: бревна все стояли как шерсть еще недавно, а теперь легли, потому что спала вода. Завед. запанью Васил. Андреев. Ягушкин был в бане (см. ниже характеристику Осипа: мужик дешевый: в случае хорошо сделает — награда дешевая, в случае сорвет — наказать не жалко). Фото запани: желтая река бревен на несколько километров. По бревнам бежит человек, пар валит: это Ягушкин из бани сокращает к нам путь по бревнам. Рассказ о медведе: что приходил и почему-то хотел тоже по бревнам перейти; еще рассказ о медведе, который напугал пекаря: оба к оленям подкрадывались, и медведь вмиг к пекарю... Рассказ этот вмиг облетел край, и все его повторяют.
<На полях:> Пожелтела хвоя на лиственнице, прилетели гуха-ри. — Глухари? — Нет. Чухари.
Везде тут характерны лиственницы, громадные деревья. Когда на лиственнице желтеет хвоя, на нее во множестве [слетаются] чухари. штук по 20 на дереве, как глупые, одного убьешь, упадет, все глядят на него вниз. Сейчас лиственница зеленеет, как и береза, бузина, смородина. Вода быстро спадает. Запань не спускается в ожидании пароходов: чтобы им можно было уйти. Запань 80 тыс. куб. м (Илеша, Кода, Ентала, Пурос). Холодный вечер, сверху ужасно смотреть, как босая женщина, стоя в воде, переезжает реку из бараков сюда за хлебом. Редкие всплески быстро бегущей воды: это просто снег сбегает водой, это весенняя вода. После эти реки узко живут. Лось узко живет.
Разговор о человеке, который непременно скажет то, о чем бы умные и честные люди хотели помолчать и обойти, а если кто скажет, — надо делать, напр., если самолет
«М. Горький» разбился, то кто-то сказал: «сделаем три». Такого все боятся, и он этим живет: такого, наверно, и Сталин боится: это тип.
<На полях:> желтый от смолы
31 Мая. Рабочие унесли вещи по-за лес. Мы с Ягушки-ным коротким путем. Скорый говорок Ягушкина (неожиданный для сов. человека). Ошапурились. «Туман, мукосейка держит». «Голова шла». В беломошнике растут желтенькие грибочки, хорошенькие губки, тоненькие, набрал я раз, и с парохода человек: где ты набрал грибы такие хорошенькие, желтенькие («Желтые губы». «Бывало раньше 50 л. на день и [зажаривал]»).
В ожидании лодки смотрели на окатку леса женщинами, разговаривали с десятником, фотографировали. Было это возле избушки при слиянии Коды с Илешей. Хонговое дерево = хонга = сухостой. Из 40 в бригаде один мужчина (бесштанная команда хорошо работает). Нач. запани Ягушкин взял бинокль и стал учиться глядеть и когда понял и вдруг увидел окатку, то не успел удивиться, как увидел неверное дело, и, не отнимая бинокля, пустил матом. Нач. долго вертел бинокль, стараясь понять, и вдруг пустил на всю запань матерным словом. Это значит, он понял...
<На полях:> Ляга - лужа
Приехали на двух стружках Александр Осипович Гу-бин и Осип Алекс. Мы поехали с Александром, вещи взял Осип. На глазах наших плыла впереди упавшая лиственница и отчего-то стала поперек реки, и сейчас же от этого образовался залом.
На песчаном высоком берегу ясно видно, сколько лес насидел себе почвы: песок осыпается, а «почва» зеленой губой свисает.
В беломошнике и «медведь» в белом мху.
Вода, спадая, на песке оставляла параллельные полосы, а на этих широких полосах, как строчки на бумаге, следы куликов и трясогузок: трясогузка всегда у самой воды бежит, и если хоть на сантиметр спадет вода, следы трясогузки и кулика это отметят.
Над рекой, наклонясь чуть-чуть, стоит такая высокая лиственница, что белку из ружья на верхушке ее не убьешь.
Рассказ Ягушкина о том, как они загоняли волков по насту, волки так близко шли от них, что веточки, раскачиваясь, не успевали остановиться.
18 килом, от Усть-Илеши полдороги до Коды-Рассохи: «у Малой» (Ивановщина). Тут мы отдыхаем и ночуем. Тут контора от прежней заготовки. За берегом, сухим боровым местом обыкновенно болота.
Наволок — это берег, намытый водой, тут трава вырастает (пожни), на зелень выходит медведь. «Слуда» — высокий берег, который подмывает вода.
Вечер у Малой: на пне у промоины: внутренность леса ужасная, на реке постоянно валятся деревья: такая лесная река. Оставить одну, и ее всю завалит. Расчистка рек. Я свалил березу. Кода самая быстрая из здешних рек: беспрерывные пузыри (на прилуке) как яйца плывут, пороги, порог Сатана <приписка: — источн. пузырей>. Петя ставит дорожку. Вечер довольно теплый.
1 Июня. На старых палах полугрудники. Вид спелого дерева. Тронутый выборочной рубкой лес иногда сам собой изводится от закорышей и от ветра. Расщепило хонгу громовой стрелой. Лето короткое, но жаркое, песок нагорает, ходить нельзя. Губин великан, а речь его как у первобытных людей: короткие фразы (стихи) изображают. Напр.: рыба Лох (см. выше).
След оленя к воде и на той стороне: переплыл.
Петя ходил на озера, ужасается: идешь в воздухе: столько навалено деревьев.
Губин продолжает говорить стихами:
— Придет человек неведомый.
Приедет на белом коне.
И будет списывать.
Кто за новую веру подпишется — тому конец.
<На полях:> следы выдры
Слуда: Глубокие воды. Ратна слуда. Сугий порог.
Сучий порог. Ратна слуда. Избушка, варило, клети на гребнях (описание в стихах): от мыши и т. п. и каменки. И так стихами: — На верхней Пинеге много медведей. И много случаев живет. Медведь снимает крышу клети. Вынимает мешок с мукой. И ставит мешок на землю. Лезет за другим мешком. И тоже ставит на землю. Все мешки достает и уносит один в лес. И в лесу зарывает и закладывает мохом. Приходит за другим. И все мешки прячет в лесу. А хозяин приходит и плачет. Хозяин говорит: — Я тебя не трогал и не хотел трогать. Зачем мне тебя трогать: шкура дешевая и ты опасен. Я бы никогда тебя не тронул (ставит петлю).
<Приписка: Олени. Если идет много домашних — прибивается дикий, а если много диких идет — к ним домаш-ний.> Рассказ в стихах про оленей: домашние к диким и обратно.
Слуда Высокий Керас (берег). Идет человек, охотник Яков Губин. — Тетери падают?
Начало рассказа: «Шли на хвосте». Ручей Межник. Мы вышли на слуду и пошли короткой тропой. Пришли на малую речку К о д а в а, тут много избушек охотников. Дальше пошли, впервые увидели белый мох, обрадовались, снимали. Но скоро попали на осек: всюду на белом лежали верхушки, лежали закрещенные комли. Безобразие нарастало и на рассошине Кода-Мелетина (тоже сплавная, в том и дело, что весной каждый ручей в северном лесу превращается в сплавную реку) наросло до полного безобразия: пузырились обнаженные реки, текущие среди брошенных грудами и крестами деревьев, бараки, переполненные клопами. Петя пошел за чирком, я сидел под уцелевшей лиственницей, разминал пальцами зеленые почки листика смородины и смутно думал о том: почему переход культуры от маленького окошка к более светлому непременно сопровождается таким злом, что у некоторых возникает вопрос: да стоило ли из-за более светлого окошка столько губить. Тут в строительстве где-то живет брат Осипа, старик, сторожем. Петя поопасался: — Как бы тебя старик за медведя не принял и не хлопнул из «крынки».
<На полях:> Пророк: вспомнилось, сколько раз ошибались: большевики.
Удался теплый вечер: запахло весной. И я, <приписка: «пророю» не уставая от обмана, возмечтал перемену к теплу. Масса мокрого белого моха в тепле, нам показалось, особенно пахнет, чем-то средним между навозом и грибами. Спать легли в комнате медпункта, укрыв лавки густо лапником от клопов. Борьба против дворового мха: весь север в клопах. Осип лег с братом в своей становой приписка: (в отличие от едомной)> избушке («берег»), где все останавливаются и тоже много клопов. Братья легли на «качули» (от клопов).
2 Июня. Часть вещей и продовольствия оставляем в клети при маленьком замочке (для виду). Все кругом с гордостью говорят, что у нас никто ничего не возьмет (какою ценою далось это? Наверно, тоже был террор). Рассказ о каком-то Андронике, лазившем по чужим клетям. Его убили, и суд затягивается. Вещи несет Губин до Кар-говы. Дорога бором-беломошником. Вначале «общая» тропа идет по осеку с брошенными деревьями. Те деревья, которые падали раньше сами, перерезаны на тропе, теперешние нет: падает дело. Осип оделся в лузан (порох сухой, пистоны, а руки свободны). Сыряки оленьи и лосевые для лыж. Нешкуренное дерево заготовки сего года: осмотрели и нашли закорыш: «к этому закорышу прилетают дятел и желна». Снимок дерева, пронизанного клювом желны. Оленю мох и трава круглая «волосец», растет на кочках в [болоте] (еловая сырость).
Избушка нового типа (ввели заготовщика леса до революции): окна побольше. Губин говорит: Махонькая речка. Это Кодава. Махонькое болотце: исток Кодавы.
<На полях:> Затуран - Забияка
Порбышское болото позатянулось к Илеше. Губа и вдоль сердца гниль Табачный сук
Старая заваленная избушка Полугрудник
Ржавец — незамерзающее болотце. Окорил до половины, вдруг губа, и бросил. Скрыть губу: за это 6 месяцев. Дерево залечивает рану серой.
Заломная рада. Привал на Заломской гриве. 1-я «беседка» на общей тропе.
Лабаз для мяса убитых оленей (от росомахи)
Перегарочная ложина <приписка: ляга >
Затески для малых охотников («ведь мы с детьми ходим»).
У каждого свои рубыши («знамя»). Ночевка на сендухе (т. е. не в избе, под елкой), елка на сендухе.
— Старик прогнал меня с Коды: «довольно ты тут посидел!», мне отдал свою избу на Каргове, и я тут сел и с тех пор я не сижу на том путике.
Кижа — пороша, которая растает: бывают около Троицы кижи: когда черемухе расцветать. Частенько шубу наденешь, когда север подует: до Троицы. г
Полугрудина кособолонная. Порочистый лес.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |