Проходили дни, но что-то по-настоящему странное происходило с Билли. В неверном свете луны глаза сестры оживали и впивались в тело сотнями иголок…О, они кричали, они вопили, эти страшные глаза, они показывали на нее пальцем, призывая всех в свидетели страшного преступления.»Убийца, убийца!»,–говорили они, и лица Кристи на всех фотографиях множились, однако слаженно кивали в поддержку этих обвинений. Они обступали ее со всех сторон, извергая красный яд, и Билли отмахивалась, отбивалась, защищалась, но глаза, руки, губы сестры продолжали наступать, даже телекинез не помогал справиться с ними. Вихрь из маленьких и взрослых Кристи хотел закружить ее, унести с собой.»Мы будем сестрами вечно, Билли…Я всегда буду твоей старшей сестренкой…Пойдем со мной! В моей могиле, там, в земле, есть маленькая комнатка, где мы сможем играть…И я никогда больше не обижу тебя, я отдам тебе всех своих кукол…Билли, почему же ты молчишь? Билли?»
Когда Пайпер обнаружила ее утром, забившуюся в угол, с горящими мутными глазами и множеством порезов от кусков стекла, на которые разлетелись рамочки с фото, очевидно, перемещенные самой Билли, она робко предложила обратиться к психологу, но услышала в ответ такой горький и зловещий смех, что в ужасе отпрянула.
– Я ухожу, Пайпер. Мне нужно жить одной.
Напрасно сестры и Лео пытались доказать, что она еще не вполне окрепла и оправилась…Билли осталась тверда в своем решении. Со дня смерти сестры прошло уже больше трех месяцев, но ни истерики, ни отрицание, ни самобичевание не помогли ни «оправиться», ни погибнуть. Значит, так оно и будет. Значит, этого уже никто и ничто не отнимет. А раз так, нужно учиться жить по- новому.
Не без проблем, но удалось- таки вернуться в колледж и снять небольшую квартирку. Все возвращалось на круги своя. Вот только – это Билли знала точно – ничего уже не будет по-прежнему.
***
Фиби блаженно вытянула ноги и чуть не замурлыкала. Как хорошо было после рабочего дня скинуть туфли и позволить гудящим ногам дышать! Она оглянулась по сторонам, но ее маленького маневра никто не заметил: сестра закрыла ресторан на час раньше, чтобы Холливеллы могли провести вечер по-семейному.
На этой неделе «У Пайпер» была итальянская кухня, и ведьмам с мужьями подавали разнообразные салаты, лазанью и вкуснейшие десерты.
Фиби с улыбкой посмотрела на мужа. Он был неотразим. Все семья, наконец, смогла собраться вместе, только детишек доверили заботам Виктора и няни. Как отметила Фиби, говорить о делах всерьез никто не хотел, все шутили и дурачились. Сейчас Холливеллы были совсем непохожи на могущественную магическую династию.
– И тогда ты сделал…что? – хохотала Пайпер, слушая рассказ мужа о каком-то трудном ученике.
– Нет! Не может быть! Лео, осторожней, так ведь можно и работы лишиться! – вторила Пейдж, падая от смеха на плечо Генри.
Фиби рассеянно хихикнула. Было шумно и много вина, поэтому она с трудом улавливала суть разговора. Ее сестры и зятья долго рассказывали друг другу о детях, и она потерялась в этом кружке советов «наш малыш», где заведовала старшая. Потом Пейдж, Генри и Лео заговорили о работе: все они так или иначе занимались воспитанием, а сестрица даже на двух фронтах. Но Фиби не поэтому чувствовала себя неловко. Не потому, что не могла поддержать ни одну из тем беседы. Несмотря на пару рюмок спиртного, веселую компанию и ненавязчивую музыку на заднем плане ей не давала покоя тревога, съедавшая ее изнутри.
Она пришла сюда, чтобы пообщаться с любимыми людьми, но сейчас не могла вставить и слова. Что-то было не так. Опять. Но что?
Быть психологом отвратительно. Если ты специалист в чем-либо, знания могут сослужить хорошую службу во многих ситуациях. Но когда доходит до тебя самой…Да, сапожник без сапог. Она безнадежно перечисляла себе все положительные составляющие своей жизни, но они не складывались в единое целое, не давали суммы. Можно сколько угодно твердить себе, что новое платье идеально сидит, что фасон подчеркивает фигуру, что цвет оттеняет сияние глаз…Но если ты чувствуешь себя в нем некомфортно, ты его не купишь. Так и здесь.
Ощущение тревоги невозможно удалить щелчком пальцев. Это не то же, что выключить свет или стереть файл. Нет.
Фиби откинулась на стуле. «Попробуй абстрагироваться. Ты не действующее лицо, а лишь зритель этого спектакля». Посмотрев на себя и остальных со стороны, она сможет понять, в чем причина.
Вот красиво сервированный стол. Вот три пары. Пайпер и Лео выделяются сразу. Стоит только остановиться, и в каких-то мельчайших чертах проступает тот факт, что эти люди давно знакомы. Давно вместе. Пайпер в лазурном платье без бретелек казалось удивительно юной. Во взгляде ее мужа читалось безграничное обожание. Фиби моргнула и снова посмотрела на них. Эта связь была так очевидна, она просто била в глаза. Казалось, окажись они на разных концах комнаты, города или даже мира – сверкающая связующая нить чувств станет вполне осязаемой и притянет их к друг другу.
Эти люди знали друг друга лучше, чем себя, но все равно находили новые причины, чтобы любить друг друга, и каждый день по-новому. Оба находили радость в том, чтобы быть здесь и явно развлекались, но источали смутное желание снова оказаться вдвоем. Фиби, видевшая всю историю становления этих отношений, уже не представляла одного без другой. Они удивляли ее тем, что находили романтику и красоту в простых вещах. Обыденность не убивала, а укрепляла эту связь. Поссорившись, они скитались друг без друга, словно потеряв все ориентиры, и умоляли судьбу поскорей помирить их. И были вместе, были вместе столько лет вопреки всему и всем и даже вопреки друг другу.
Вот Пайпер протянула Лео кусочек тирамису, а он, проглотив, весело обнял жену за талию. В этих жестах было столько ласки, интимности, что Фиби чуть не поперхнулась своим мороженым. Ей стало почти неловко. И она кинула взор на противоположный край стола, где восседала чета Меттьюс-Митчелл.
Этот брак она знала меньше, да и меньше понимала. Смертный и ведьма. Полицейский и Хранительница. Сложно представить более контрастный союз. Пейдж была в искристом зеленом жакетике и кокетливой юбке с разрезами, а Генри успел заскочить домой и сменить форму на костюм. О, здесь было еще много огня, лава переливалась через край. Настоящий вулкан, и порой взрывоопасный.
Пейдж напропалую флиртовала с Лео и Купом – в шутку, разумеется. Осыпала мужа колкими шуточками. В общем, рисковала. Но Генри, насколько могла судить Фиби, не обижался. Оба ходили по тонкой границе, но муж, похоже, точно знал, когда и как нужно осадить жену. Фиби понимала, что все это лишь бравада, что Пейдж, как маленькая непокорная лошадка, слушается каждого слова своего жокея. Наблюдать за ними было по меньшей мере забавно. Интересная пара. Она не решалась предсказывать. Если сохранят этот баланс и смогут ловить тот же драйв лет через пять, то все у них будет отлично.
И наконец она обратилась к себе самой и своему спутнику. И то, что она увидела, поразило ее.
***
Возвращаться по вечерам в пустую квартиру было невесело. Билли тогда только осознала, что тишина может быть громкой. Очень громкой. Оглушительной. Разрывающей барабанные перепонки. Убивающей.
Конечно же, Пайпер, Фиби и Пейдж часто навещали ее, хоть она их и не просила. Они пытались поддерживать ее, как могли, уповая на свой жизненный опыт, но опыт у них был разный, и советы они давали каждая свои.
«Ты имеешь право ненавидеть Кристи. Когда умерли мои родители, я ненавидела их. Я чувствовала себя брошенной и не хотела жить. Но, пройдя через сто кругов ада, нашла в себе силы остановиться и задуматься. Они не хотела оставлять меня. Они меня любили. Разве они желали бы видеть меня такой – разбитой, понемногу уничтожающей себя? С тех пор я прошла долгий путь, и настоящим подарком было узнать, что они все это время наблюдали за мной, поддерживали меня. И что они гордятся мной. Где бы она ни была сейчас, Кристи видит тебя. Она не хотела бы, чтобы ты страдала. Ты должна показать ей, что ты сильная. Должна выдержать это, милая. «
Да, Пейдж знала, о чем говорила. Но ее родители никогда не желали ей зла. И не она была повинна в их гибели.
«Послушай, Билли, – вторила ей Пайпер. Я многое потеряла. Когда погибла Прю, я сама готова была уйти вслед за ней. Правда. Я никогда не была так заполнена разрушительной яростью. Если бы не мои сестры…не их любовь…не знаю, разговаривала бы я сейчас с тобой. Без Прю я была ничтожеством. Я не знала, как мне идти дальше. Да что там идти! Было больно дышать. Больно говорить. Но посмотри на меня сейчас. Я совсем другой человек. Мне пришлось взвалить на себя всю ответственность за нашу семью, это бремя старшей сестры. И я не сломалась, хотя, видит Бог, это была непростая битва. Мы уничтожили Хозяина. Мы пытались изменить мир. Мы прошли через многое. И я знаю, что смогла бы повторить это снова. Не сдавайся. Поверь мне, если б только сумела – отдала бы все, чтобы вернуть Прю. Но это невозможно. И мне остается черпать уверенность в памяти о ней. Пусть она не с нами, ее дух спокоен, потому что я берегу нашу семью, как она когда-то. И, черт возьми, никто не сможет отнять у меня это! Все, что случилось, было трагедией, и я никому не пожелаю этого. Но, не пройдя через толщу боли, я бы никогда не стала такой сильной, как сейчас».
Конечно, Пайпер легко говорить! Она никогда не оставалась одна. У нее были сестры и муж, который боготворил ее. У нее была поддержка. У нее были те, о ком пришлось заботиться, и она жила если не ради себя, то ради них.
«Пайпер права, – компетентно заявляла Фиби. – Любая потеря есть испытание нашей стойкости. И жестокий урок. Мне своими руками пришлось убить мужчину, которого я любила больше всего на свете. После этого я перестала верить в любовь. В то, что я достойна счастья. Меня постоянно грызло чувство вины. И этот вопрос: почему? Что мы сделали не так? И знаешь... я тысячу раз старалась объяснить это себе, пока не поняла: это все равно случилось бы. Мы столько раз пытались просто быть вместе, отчаянно боролись…Но некоторые вещи просто случаются. Независимо от тебя, от нас. Вопреки всякому сопротивлению. Да, можно было бы все изменить. Повернуть время вспять еще раз. Но итог был один. Ты бы потеряла ее. Их. Нужно время. Ты миришься с этим. Не держись за прошлое. Отпусти. Я тоже боялась, что обречена на одиночество. Но теперь замужем и любима. Если у нас отнимают, то однажды нам вернут».
Разумеется, Фиби была права. Да и все они правы. Но для нее это было слишком. Она была совсем одна, и эти смерти, такие внезапные, одна за другой, лишили ее всякой веры. Не было сил что-то доказывать. Не было сил извлекать уроки. Не было сил даже смириться. Она смотрела на мир широко открытыми глазами, в которых была пустота. И уже не боль мучила ее, а беспомощность.
***
Мягкое тепло обволакивало и лишало сопротивления. Когда поцелуи стали настойчивее, она застонала. Хотелось раствориться в этом теле и забыть обо всем. Это там она была женой и матерью, над которой постоянно довлели слова «должна» и «нельзя». А здесь никаких запретов и границ не существовало. Здесь она была просто женщиной. Женщиной, которая истосковалась по ласковым рукам. Пайпер шумно выдохнула, когда эти руки стали творить с ней что-то невообразимое…
***
А жизнь медленно текла, огибая Билли. Она машинально ходила в колледж, обедала, писала конспекты и засыпала. И потом снова ходила в колледж… Все по кругу. Раз за разом.
Как-то раз сокурсники пригласили ее отмечать чей-то день рождения. Родители именинницы выкупили на ночь крутой клуб. Билли безразлично пожала плечами и согласилась. Ей было все равно. Какая разница – спать или тусоваться?
Но, как ни странно, было действительно весело. Даже Билли заразилась томной пьяной беспечностью. Несколько коктейлей – и ноги сами пустились в пляс. Растворяясь в шумной толпе, клубке разгоряченных тел, направляемой, словно языческая масса, бодрыми ритмами, она как-то забыла о себе, Кристи и родителях. Просто двигаться в такт…
Небольшое похмелье и проспанные первые две пары – небольшая расплата за полночи забытья. Всю неделю Билли держалась. Исправно ходила на лекции и пила газировку. Но она уже знала, что снова придет туда.
На второй раз, в клубе более дешевом и менее шальном, все прошло даже лучше. Стадо незнакомцев, море почти бесплатной выпивки. Она пару минут помешкала. Но терять было нечего. Хаос музыки звал. И к черту все!
Теперь Билли каждый уик-энд проводила в клубном загуле. Досадно было, что приходилось прерываться и возвращаться домой. Не сильно утешало то, что она всегда приходила с каким-нибудь «кавалером». Сначала они распивали бутылку, добирали недостающие градусы, потому что прикоснуться к чужому пропахшему смесью сигаретного дыма и пота телу Билли могла, только будучи пьяной в зюзю. Но после нескольких тостов все рамки для нее стирались, и тогда…Тогда они с каким‑нибудь Бредом, Питером или Майклом укладывались в постель. Вяло занимались любовью, чем-то обоим надоевшим и ненужным, однако старательно изображали пьяную страсть и увлеченность.
Наутро она почти ничего не помнила. Ни парня, ни как именно это происходило в этот раз. Но какое это имеет значение? Случилось, и ладно. Поначалу ей было как-то неловко, стыдно за свое поведение, но потом и это прошло. «Кавалеры» всегда угощали ее выпивкой, травили скабрезные анекдоты и не особо заморачивались по поводу ее хмурого лица. Хорошо еще, что никто из них не догадался ее обокрасть.
Так проходили недели, и Билли «подсела» на этот образ жизни. Она уже и не стремилась сдерживать себя. Функция контроля вылетела. Из развлечений выходного дня тусовки превратились в ежедневные утехи. В колледже она появлялась редко. Деньги заканчивались, и от заведений средней руки, которыми кишел Сан-Франциско, она перешла к укромным уголкам, где разливали непонятно что. Зато это бодрило лучше прежнего. Здесь безумствовала самая прожженная публика. Теперь у нее было несколько постоянных воздыхателей. Билли равнодушно спала с ними по очереди, а они за нее платили. Очень практично. Приходила она с одним, а уходила с другим, потому что «клиенты» предпочитали получать «стулья» заранее.
Билли избегала Пейдж как могла. Ей с трудом удавалось не срываться и не орать на сестер Холливелл, когда те осмеливались заявиться к ней домой. С каким удовольствием она бы испортила с ними отношения, чтобы никто – никто! – ее больше не трогал. Что дали ей их советы? Если им больше нечем помочь, пусть отваливают. Кудахтанье ее уже достало.
Становилось все трудней прятать выпивку в квартире. Но, в общем-то, не считая мелких неприятностей, все шло хорошо. Девушка быстро погружалась в пучину. В редкие моменты протрезвлений ей становилось противно, но следом приходила жалость. Садистское удовлетворение приносило это бичевание, а угрызения совести она топила в выпивке.
А потом это случилось. Кто-то из клуба дал ей наркотик.
Даже сейчас Билли гнала воспоминания об этих месяцах своей жизни – слишком мало она помнила, потому что полгода провела в почти непрерывном состоянии кайфа. Но того, что она помнила, хватало. Даже думать о том, каким кошмаром это все обернулось и чем могло закончиться, было страшно.
Слава Богу, она «села» на какие-то «легкие» таблетки (Билли усиленно делала вид, будто не помнит, что именно это было и как называлось, так велел ей врач, но также было ясно, что, вздумай она продолжить, в мгновение ока сможет их достать по самой выгодной цене). Слава Богу, Холливеллы среагировали сразу же, как поняли, что с ней. Нашли деньги и подыскали клинику. Она обещала вернуть им хотя бы часть этой суммы, но, даже заработай она миллион, это не поможет ей расплатиться.
Слава Богу, она выжила. Не то чтобы ей очень хотелось жить, даже сейчас она не ощущала такого желания. Но умирать она точно не хотела. Только не так. Не сдохнуть от ломки в луже собственной блевотины. Или, не приходя в себя, сгинуть от передоза. Нет.
Много чего было. Реальность, кайф, ломка, сон. Срыв. И все по новой. Нет смысла вдаваться в детали. Эту страницу она тоже закрыла. Но если уж Фиби советовала извлекать из всего происходящего уроки, то она знает один. Всегда думала, что ничего хуже ломки и быть не может. Когда тело, кожа, кровь, каждая клетка бунтует против тебя самой и приближает к краю, а все мысли мечутся в беспорядке. Когда каждый раз (а Билли переживала это неоднократно) кажется последним. Но нет. Намного страшней оказалось победить зависимость, очнуться, наконец, от дурманящего кайфа и посмотреть вперед незамутненным взглядом. Видеть, что ты победила и часть себя. И то единственное, за что цеплялась. Что без наркотиков впереди пусто. Необходимо было что-то построить. Но это будет последний бой. Она должна. Должна как-то справиться. Нельзя проживать жизнь механически, бездумно волочить ноги по земле. Ей придется заставлять себя откликаться хоть на что-то. Как-то реагировать. Пускай лишь рефлекторно. Поначалу. Пусть улыбка будет выдавленно-искусственной. С чего-то нужно начинать.
***
суждено нет ты выйдешь не лгал страх что спасай
значит умного с этой не меняет болью на земле по-моему разрушить быть почему не меняет выбор нельзя творить мертв хватит взрослого бороться остановить жив
Фиби проснулась.
***
И снова все бросила. Поменяла квартиру и, долго не раздумывая, ушла из колледжа. Все равно из‑за зависимости она много пропустила и отстала. Все равно то, что она изучала там, было ей неинтересно. Хватит двигаться по инерции. Наверняка найдется то, чем ей действительно захочется заниматься.
Билли села и задумалась. Она честно взвесила свои сильные и слабые стороны. Затем расписала их на листке в таблицу. Среди ее плюсов значились: коммуникабельность, активность, любознательность, быстрота реакции, мобильность, обучаемость и креативность. Во вторую колонку она записала лень, поверхностность, непризнание авторитетов и упрямство. Стало ясно, что сидеть и зубрить она не любит. Наука тоже не привлекала. Билли хотелось какого-то драйва и свежих ощущений. Она решила поступать на журналистику.
– Ну нет, дорогая, – отнекивалась Фиби, услышав просьбу устроить тест. – Я вообще по образованию психолог. И писать не умею. А в газете меня держат, потому что я бренд. Так что развернулась и пошла. Давай, вперед. У меня дел по горло.
Но Билли знала Фиби и свою настырность. В итоге звезда «Бэй Миррор» велела ей сходить на любой фильм и изложить свои впечатления. Что и было сделано.
– Это никуда не годится. Абсолютно. Лучше тебе торговать пирожками. Так я подумала, прочитав это впервые. У теябя жуткий прыгающий синтаксис, и ты понятия не имеешь о логической структуре текста. Я не хочу тебя огорчать, но ты сама просила быть объективной. Но через пару дней я откопала твое эссе в дальнем ящике стола, когда искала отбракованные письма. И после второго прочтения оно мне понравилось гораздо больше. Точнее…Я не хочу тебя обнадеживать. Очень сыро. Но в твоей агрессивной манере и жесткости конструкций что-то есть. Это цепляет, правда, не всегда нравится. Но ты не холодна. Я вижу экспрессию и энергию, а это уже много значит. Конечно, не хватает знаний и практики. Точнее, их вообще нет. Конечно, я могу дать почитать это коллегам (тут Билли, краснея, вырвала листок из рук женщины, а та усмехнулась), но мое мнение такого: если будешь готовиться, поступишь. Ты этого хочешь?
– Думаю, да. Спасибо.
И она поступила.
Готовиться было не так уж сложно, весна пролетела, и Билли была зачислена. Она старалась. Учиться ей даже нравилось, потому что это вносило приятное разнообразие после всего того времени, что она выбросила на помойку. Ей неплохо давались многие предметы, вот только писать сама она пока еще страшилась и вечно утомляла Фиби своими вопросами о том, можно ли начинать статью с прямого утвержения, столько должно быть абзацев и прочим. Не что чтобы она этого не знала сама, но неуверенность в собственных силах подавляла и заставляла сомневаться в каждой строчке.
Неудивительно, что Фиби избегала ее. А Билли избегала любых знакомств. Она старалась ни с кем не сближаться. Порой ей хотелось поговорить с кем-нибудь, но тогда она просто слушала музыку или читала публикации известных авторов. Этого было вполне достаточно.
Она так думала. Но ошибалась. Сегодня ночью она была в клубе и вернулась не одна. Ох, не к добру…
– Билли? – Пейдж ловко переместилась прямо на диван рядом с блондинкой.
Девушка ойкнула.
– Я не помешала?
– Нет, валяй, – беззаботно брякнула Билли, стараясь смахивать слезинки как можно незаметней.
– Ты одна?
– А ты из полиции нравов? – парировала подопечная.
– А надо?
Девушки рассмеялись.
– Нет. Я одна,собиралась готовить доклад. И задумалась.
– Билли, – погрозила ей Пейдж. – Тебе сейчас не надо задумываться. Как-то раз ты задумалась и полгода провела в реабилиталке, помнишь? Встряхнись.
– Все в порядке. Правда. Ты что-то хотела?
– Да, – помедлила ведьма. –В ообще-то я хотела попросить у тебя помощи. Мне нужно…– она перевела дыхание, – распознать магию в человеке. Если она там есть. Ты ведь как-то раз делала это? Заговаривала листок?
– Да. И проверяла его на тебе.
– Вот об этом я знать не хотела, – поморщилась Пейдж. –Сможешь вспомнить то заклинание?
– Без проблем.
Билли плавно пошевелила ладонью – ящик ее тумбочки чуть приоткрылся, и записная книжка плюхнулась ей на колени.
Пейдж удовлетворенно кивнула.
– Кого мы проверяем?
– Одного парня.
– М!
– Билли. Это по работе, а я замужем. Но если ты страдаешь от одиночества, могу вас познакомить. Конечно, если он чист.
Девушка вспыхнула, и ее пальцы стали еще быстрей перелистывать страницы.
– «Чист» в смысле магии, а не наркотиков.
Они переглянулись.
– Не интересует.
– Но ты, похоже, и так не обделена вниманием, – напомнила Пейдж. – Вчерашний ухажер…
Билли метнула в нее убийственный взгляд.
– Вот оно. Сейчас.
Хранительница с удивлением наблюдала за тем, как по велению пальцев блондинки строки перешли с листка блокнота на маленький клочок бумаги.
– Вау. И давно ты так умеешь?
Билли пожала плечами.
– Ничего особенного. Тренируюсь иногда.
– Молодец.
– Держи.
– Просто сказать – и все?
– Да, вроде того. Там все написано. Ниже, – снисходительно улыбнувшись, показала Билли.
– Ясно. Ну,что ж, спасибо.
– Не за что. И…Пейдж?
– Да? – переспросила она, поднимаясь с дивана.
– Ты была права сегодня утром. Мне хочется рассказать кому-то о своих бедах. Но эти люди…Они не поймут. Я не хочу опять переживать все это. Нужно держаться подальше от таких мест. Мне это не нужно.
«У меня есть кое-что получше», – подумала она про себя.
– Я рада это слышать. И знай, что ты всегда можешь поговорить со мной. Хорошо?
Билли выдохнула «да».
– Тогда увидимся.
– Непременно, –сгримасничала та. – И я торжественно обещаю тебе, что отныне все мое внимание будет приковано к мистеру Дуайту.
– А это кто? – подозрительно скривилась Пейдж.
– Мой профессор. У него протез и пятеро детей. Завтра я читаю доклад по его книге.
– В таком случае удачи.
– И тебе тоже. С тем…парнем.
Пейдж присела в шутливом реверансе и перенеслась из квартиры. Билли тут же вскочила и в волнении заходила по комнате. К черту доклад! Она вспомнила, что произошло сегодня в колледже. Кейти Мейерс, довольно неприметная сокурсница, с которой Билли практически не общалась, неожиданно подошла к ней с каким‑то вопросом. Она ожидала услышать приглашение в клуб или еще куда и соображала, как бы повежливей и правдоподобней отказаться, но та произнесла совсем другие слова:
–** ****** ******* ******?
***
Изящные наручные часики показывали половину первого, и народу в ресторане стало ощутимо больше. Люди за соседними столиками громко разговаривали и смеялись. Заказанное ею полчаса назад миниатюрное пирожное с воздушной верхушкой стало понемногу оседать, и Фиби подумала, что съест его и вернется на работу. В конце концов, она ждала уже намного дольше, чем этого требовала ее совесть. И у нее тоже есть дела. Много дел.
Она осторожно приподняла тарелку и разглядывала лакомство, думая, как бы получше к нему приступить, когда ее позвали.
Пайпер, как всегда немного запыхавшаяся, быстро опустилась на стул напротив.
– Неужели, Пайпер!Я…
– Прости, прости меня!Крис опрокинул на себя банку варенья, и пришлось срочно отмывать его, чтобы он не пришел в садик чуть более сладким, чем обычно. Ты ведь знаешь, какой он изворотливый! На это ушло полчаса, а потом я…
Что случилось с сестрой потом, Фиби так и не узнала, ибо, мысленно хихикнув, представила младшего племянника (хотя подождите-ка! Теперь уже среднего, ибо младшим был Генри…Она опять с неудовольствием подумала, как быстро плодятся окружающие ее женщины), обмазанного вареньем с головы до ног, и вопль воспитательницы, которая была женщиной предпенсионного возраста и при каждом удобном случае восклицала: «Господи, Иисусе!». Затем она вспомнила Криса в возрасте двадцати пяти лет и подумала, что прилагательное «изворотливый» описывает его как нельзя лучше. Словом, когда она вернулась в разговор, Пайпер унеслась уже далеко, и сейчас речь шла о какой-то «ужасной пробке» и о том, «как ей жаль». Фиби сообразила,что прервать сестру будет, конечно, не самым вежливым, но, пожалуй, самый действенным способом перейти к сути дела.
– Эм…Пайпер…
– Ты меня не слушаешь?
– Нет. Давай ты сразу объяснишь, зачем вытащила меня из офиса в разгар работы. Мы виделись вчера, верно? И почему встречаемся здесь, а не у тебя?
Фиби осмотрелась. Местечко, где они сидели, принадлежало к заведениям типа «чуть-чуть недо-люкс». Мило, конечно, однако в ресторане Пайп ей было как-то уютней. Да и платить там не приходилось.
– Тихо. Конкуренты.
Кодовое слово сразу растолковало Фиби, что Пайпер снова объявила охоту, но не на демонов, а на самые популярные места в городе. Места, специализирующиеся на еде.
Пайпер кивнула официантке и попросила принести фирменное блюдо.
– Сейчас посмотрим, –потерла она руки.
– Разве тебе так важно быть самой крутой бизнес-леди в Сан-Франциско? – умоляюще спросила Фиби.
– Нет. Но у меня двое детей, немного умирающий клуб и муж, который работает не за деньги, а для удовольствия. И потом, быть лучшей – приятно, верно?
– Ты превратилась в акулу бизнеса. Мне страшно.
– Фибс, ты ведь тоже начинала с маленькой колонки в не слишком известном издании. А теперь открыла проект международного масштаба.
– Ну, до этого еще далеко, – сдержанно усмехнулась Фиби. Лесть сестры, как всегда, достигла цели: она не могла больше сердиться.
– Хорошо. Пока несут заказ, я могу рассказать…
– Да что случилось? И почему об этом нельзя было поговорить вчера? Это из-за Лео? Вы же вроде помирились…Точнее, Билли вас помирила. Слушай, а она молодец, – зачастила Фиби так, что Пайпер успокаивающе подняла руки.
– Сейчас. Мне просто неловко говорить об этом с тобой. Но придется…–к удивлению сестры, старшая Холливелл действительно стушевалась.
– Так, теперь я начинаю нервничать, – угрожающе процедила средняя. – Ты что, правда изменила Лео?
– Типун тебе на язык! Ты что?! Конечно, нет…Ладно. – Пайпер вздохнула. – Ты помнишь, несколько лет назад тебе снились эротические сны? Ну тогда, когда мы еще боролись с Суккубом.Ты была с ней телепатически связана, а в конце сна убив…
– Я помню, – мрачно улыбнулась Фиби. – Дальше?
– Ой, извини, – спохватилась Пайп. – Так вот…У меня нечто похожее. То есть не Суккуб, конечно, но …в некоторой степени…
– Снова Райдер? – Фиби почувствовала, что заинтересовалась. Да и очень забавно было видеть, как мать двоих детей становится румяной от подобных разговоров.
– Нет. Хуже. Райдер был выдуман…А это…это реальный человек.
– Хм…Какой-нибудь стареющий актер? Мел Гибсон? – Фиби прикидывала что-то в уме, втайне поддразнивая сестру. Продолжая перечислять имена, он потянулась за бокалом с вином, который еще так и не пригубила. – Джордж Клуни? Нет, у меня язык не поворачивается назвать его стариком. А может, это…
– Фиби. Это Дэн.
Фиби фыркнула, и глоток вина, который она начала смаковать на языке, вдруг изменил траекторию своего движения и направился… совсем не туда. Она громко закашлялась, а когда приступ чуть спал, расхохоталась.
– Фиби! – прошипела Пайпер. – Тише!
Фиби опять рассмеялась, а потом ее снова накрыл кашель. Несколько секунд Пайпер сочувственно на нее смотрела, а затем злорадно сказала:
– Так тебе и надо! Нечего смеяться над старшей сестрой.
– Ох…– выдохнула Фиби. – Я платила за это вино пятьдесят долларов не для этого, Пайп. Спасибо.
И тут вспомнила о причине своего веселья:
– Что?! Дэн?
Несколько человек за соседним столиком обернулись и сурово посмотрели на нее.
– Извините, – пролепетала ведьма. – Я…– она опять хихинула, но взяла себя в руки. – Я буду говорить тише.
– Вот поэтому я и вытащила тебя сюда, – Пайпер понизила голос, подавая пример Фиби. ‑ Не хочу, чтобы в моем же ресторане с подачи сестры об мне распускали всякие сплетни.
– Прости. Ох. Так, мы говорим об одном и том же человеке, Дэне Гордоне, сексуальном соседе?
– Рада видеть, что ты вдавалась в детали, – съязвила Пайпер и сделала предостерегающий знак рукой, ибо к ним с тарелкой чего-то овощно- мясного приближалась официантка. Быстро расставив приборы, она с милой улыбкой удалилась.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |