Стоило подняться из-за стола – затрезвонил телефонный аппарат. Вообще-то смена уже закончилась, и Угорь имел полное право сделать вид, что давным-давно отдыхает дома. Но этот номер знали немногие, звонки были редкостью, и если кому-то понадобилось связаться с кабинетом Дозора, значит, на то есть веские причины.
– Что Аесарон в районе – энто ты и так наверняка знаешь, – без предисловий заговорил в трубке Денисов. – В настоящий момент он со всей своей кодлой выезжает из города в нашу сторону. Имеются у меня опасения, что к Катерине. И, может статься, не просто к ней, а
за
ней. Смекаешь?
– Вы это серьезно, Федор Кузьмич? – с недоверием откликнулся Угорь. – Вы действительно считаете, что они могут выкрасть вашу дочь?
– Нет, едрить твою редиску! Я считаю, что они всем составом чаю к ней попить едут! В общем, так: я чичас в Светлом Клине, выдвигаюсь им навстречу, попробую перехватить посередь дороги. Но я не знаю, как быстро они поедут, понимаешь меня? Мне бы хоть чуть-чуть времени выгадать, рекогносцировку произвесть. Выручи, Евгений Юрьич, задержи их как-нибудь хоть на полчасика!
– Федор Кузьмич, смена-то закончилась, я не при исполнении, а они – как раз наоборот! Как же я их задержу?! – Послушав тишину в трубке, Угорь вздохнул: – Хорошо, Федор Кузьмич, я постараюсь.
Денисов мог ошибаться, но как отказать ему в помощи? Сколько раз он выручал Евгения, сколько раз руководитель Ночного Дозора спихивал на участкового милиционера свои заботы? А тот, в свою очередь, всего лишь раз обратился – когда почувствовал угрозу в паломничестве Темных к дому его дочери и зятя, когда Химригон открыто заявил о своих намерениях. И что на это ответил ему оперативник? Вот то-то. Нет, он, конечно, все свободное время тратит на то, чтобы связать отголоски древних предсказаний с нынешними событиями, пытается вычленить из сказок реальную информацию, но все это помощь уровня канцелярских крыс, а он как-никак – оперативник! И деревенскому Светлому сейчас требуется поддержка боевого мага. И пусть Денисов ошибается, пусть стычка, возможно, так и не состоится, пусть похищение, вероятно, Темными даже не планируется, но поддержку Ночного Дозора он должен ощутить непременно. Иначе ведь и наворотить дел может…
Через дом от здания, в котором размещался кабинет Евгения, жил молодой человек – кажется, технолог с бумфабрики. Вечерами он любил погонять на мотоцикле, а в остальное время довольно новый «Чезет» стоял в сараюшке. Скоростное средство передвижения и место его стоянки Угорь приметил уже давно – как раз для таких вот ситуаций. Рассовав по карманам жезлы и амулеты, Евгений запер кабинет, добежал до сарая и, нырнув в Сумрак, прошел сквозь закрытую дверь. Вынырнул, осмотрелся. Открутив крышку на бачке, проверил уровень бензина. Молодой человек оказался хорошим хозяином – аппарат содержал в порядке, полностью готовым к поездке. Заведя двигатель, Угорь поднял с пола свою тень, напрягся и перенесся на первый слой Сумрака вместе с мотоциклом. Если в тот момент, когда Денисов звонил Евгению, Дневной Дозор только трогался от своей резиденции в центре городка, то у оперативника были все шансы догнать «жигуленок» Качашкина еще до того, как тот проедет половину пути.
Да, разумеется, мчась по сумеречным улицам, а кое-где и напрямик, сквозь здания, Угорь размышлял и о том, что, возможно, мчится как раз в ту ловушку, о которой думал десятью минутами ранее. Конечно же, Темные легко могли рассчитать, что Денисов позовет на подмогу руководителя Ночного Дозора. Поэтому необходимо быть очень, очень внимательным, не допускать необдуманных поступков – как своих, так и со стороны деревенского мага. Если дать шанс подловить себя на каком-то нарушении – Аесарон этим шансом непременно воспользуется.
Впрочем, куда больше его занимал вопрос, каким образом он сможет задержать пятерых Темных дозорных, один из которых примерно равен ему по силе, а еще один – неизмеримо сильнее. На шею, чтобы в случае чего удобнее было воспользоваться на полном ходу, Евгений повесил «гремлина», амулет – как выразился бы Федор Кузьмич – с «импортным» заклинанием, способным в считаные секунды изящно раскурочить любой двигатель. Но это крайняя мера, за которую потом придется ответить – Темные, конечно же, быстренько изобразят, что Угорь сорвал им какую-нибудь липовую спецоперацию, а объяснений своему вмешательству у Евгения не будет, поскольку домыслы Денисова на доказательство не тянут.
Значит, придется придумывать по ходу действия. Главное – заставить их остановиться. В конце концов, Денисов просил не нейтрализовать Темных, а всего лишь выгадать для него немного времени. Можно начать нести откровенную чепуху – минут пять они его послушают, никуда не денутся. Можно потребовать, чтобы его захватили с собой в качестве наблюдающего от Ночного Дозора. Куда захватили? Для чего? На каком основании? Вот на эти препирательства тоже какое-то время уйдет. А дальше – извиниться, посыпать голову пеплом, отпустить их и потихонечку проследовать за «жигуленком» до конечной цели путешествия. Уж как там успеет подготовиться Денисов – вывезет из Вьюшки беременную дочь, спрячет ее в укромном месте или накроет весь дом каким-нибудь мистическим, непроницаемым для Высшего Темного куполом (бывают ли такие, интересно?), – не суть важно. Важно понять, что на самом деле задумали Аесарон и компания, действительно ли нацелились на то, чтобы заполучить в свое распоряжение не родившегося сына Катерины Крюковой вместе с его будущей мамой, не едут ли всем составом на природу, на пикник, по бабам.
Главное – чтобы сейчас они остановились.
«Кодлу» он почувствовал издалека. Расстояние между автомобилем и мотоциклом сокращалось так стремительно, что Евгений едва успел нажать на тормоз, пронесся по инерции – которая в Сумраке была несколько иной, но все же была, – добрую сотню метров и наконец остановился. Вышел в реальный мир. Оторопело поморгал. «Жигули» приткнулись на обочине трассы, ведущей в Светлый Клин. Внутри, за рулем, остался Харламов, остальные находились снаружи и, насколько мог судить Угорь, никуда не торопились. Присев на капот, сцепив пухлые пальчики и уютно разместив руки на округлом животике, щурился на солнце Аесарон. Взгляд его был направлен по-над елями на дальние холмы, мимолетная улыбка трогала губы – Высший маг любовался красотами природы. На появление Евгения он никак не отреагировал. Зато, не сговариваясь, к мотоциклу одновременно двинулись остальные – Качашкин немного впереди, Гущин и Пардус чуть сзади и по бокам. Неприятно засосало под ложечкой. Вот оно!
– Евгений Угорь, Иной, Светлый, маг Ночного Дозора, – еще за десять метров начал Качашкин, чтобы у оперативника не возникло искушения воспользоваться своим арсеналом, приняв стандартную процедуру за разбойное нападение, – вы арестованы!
– Основание? – хладнокровно уточнил Евгений.
– Убийство шестерых низших Темных в апреле нынешнего года.
– Погодите-ка… – с трудом сообразил Угорь. – Это вы про нетопырей, что ли? Качашкин, ты с дуба рухнул?! Мы же все вместе там были! В конце концов, если бы не я, Харламов бы сейчас баранку не крутил!
– То есть своей причастности к убийству вы не отрицаете? – вежливо улыбнулся руководитель районного Дневного Дозора. – Тем лучше.
– Это было не убийство, – сквозь зубы упрямо выговорил Евгений, поверх голов глядя на Аесарона, – это была операция по ликвидации банды особо опасных преступников. И вам это прекрасно известно.
– До выяснения всех обстоятельств вы будете препровождены в изолятор Дневного Дозора, – отчеканил Качашкин. – Разумеется, ваше руководство будет поставлено в известность и сможет прислать своих представителей – как для временного исполнения ваших непосредственных обязанностей, так и для участия в разбирательствах по данному делу.
Аесарон, даже не повернувший головы, не оторвавший взгляда от холмов, едва заметно кивнул, будто бы подтверждая сказанное.
– Мы сопроводим вас, – закончил Качашкин и протянул руку. – Во избежание разного рода эксцессов соблаговолите сдать мне боевые и прочие амулеты.
Любое противодействие со стороны Евгения закончилось бы плачевно. И дело даже не в том, что впятером они бы его по асфальту размазали тонким слоем. То, что сейчас происходило, было заранее спланировано, Темные готовились к появлению оперативника, ждали его. И это сейчас играло на них, в их пользу. Посмотреть со стороны – ситуация выглядит так, будто обвиняемый в убийстве низших Темных решил сбежать от правосудия, угнал «Чезет», ломанулся в глухие леса, обвешанный смертельно опасными вещицами. Доблестным сотрудникам Дневного Дозора удалось опередить предполагаемого преступника, устроить ему на дороге засаду. И если вдруг при задержании возникнет конфликт, то это станет еще одним доказательством – если и не вины Евгения, то правоты дозорных. Неподчинение требованиям сотрудников при исполнении – это ой как плохо!
– Не оказываю сопротивления, – с трудом выговорил Угорь и поднял руки, давая приблизившемуся Гущину вытащить из карманов боевые и охранные жезлы и амулеты, затем повысил голос: – Аесарон! Могу я узнать, куда и с какой целью вы так дружно направились?
Темный маг пощурился на солнышко, уголки его губ дрогнули, затем, все так же не поворачивая головы, он ответил:
– Не-а! Не можешь, Жень.
* * *
Перевалив через Подкатную горку на позаимствованном в гараже грузовичке, на котором обычно развозили на поля обеды, Федор Кузьмич затормозил. Конечно, он рассчитывал, что Угорь выиграет для него немного времени, но рисковать и ехать во Вьюшку сейчас… Во-первых, Катерина может быть не дома, а в магазине, на прогулке или у доктора на плановом осмотре. Во-вторых, вот так устроишь оборонительные редуты возле дома молодых Крюковых, а Аесарон со товарищи и впрямь в Светлый Клин направляются, по Матренину душу, ежели у нее душа, конечно, имеется. Хоть ведьма и Темная, хоть и попортила наверняка людям жизнь в свое время, а права она была утром: Денисов в первую очередь милиционер – он сам такой выбор сделал. Хорошие жители на его участке или плохие, не его это дело – сортировать людей, когда на них кто-то покушается. Его дело – защищать да следить, чтобы не ущемлялись их права, чтобы соблюдался закон. Его дело – предотвращать преступление, против кого бы оно ни было направлено. Во Вьюшке – его родная дочь, которой может угрожать опасность. В Светлом Клине – пенсионерка, четверть века не нарушавшая человеческих законов, четверть века прячущаяся и страшащаяся возмездия за былые выходки. Разве имеет право Денисов делать выбор? Как Светлый – да, наверное. Как отец – безусловно. А как участковый оперуполномоченный? Вот потому и остановился он у подножия Подкатной горки, аккурат на развилке.
Вообще-то была и еще одна причина, из-за которой он выбрал именно это место, и сейчас он торопливо проверял, что и насколько изменилось на склоне горки. Отсчитал шаги в одну сторону, в другую, поставил грузовик поперек дороги, ведущей в Светлый Клин, оставляя свободным для проезда только поворот на Вьюшку, и все равно казался страшно недовольным. Пересчитал шаги, изменил направление и пересчитал снова. Отыскал на обочине, перетащил и пристроил меж наезженных колей насыпной трассы камень в полпуда весом. Услышав далекое гудение легкового автомобиля, перестал суетиться, присел перед камнем на корточки, поправил фуражку, прикрыл глаза и, вынув из внутреннего кармана кителя похожую на карандаш палочку, с хрустом переломил ее пополам. По окружавшим развилку деревьям прошелся шумливый ветер, примолкли птицы окрест.
Минут через пять хлопнули дверцы подъехавших «Жигулей». Наверное, вышедшим из машины Денисов казался человеком, вздумавшим развести костер посреди дороги. Тем более над камнем действительно закучерявился легкий дымок, потом по его шероховатой поверхности, будто судорога, пробежало багровое кольцо такой высокой температуры, что Денисову пришлось отшатнуться, закрыв лицо рукавом кителя; кустарник в радиусе полутора метров пожух, а та трава, что росла в непосредственной близости, кое-где обуглилась. Осыпалась окалина, и камень засиял, будто огромная, неправильной формы капля стекла.
– Федька, здоро́во! – радостно завопил Аесарон.
Федор Кузьмич поморщился. Неужели Высший Темный и впрямь до сих пор считает, что такое приветствие, ставшее притчей во языцех, смущает и сбивает с толку? Зеленого салажонка – возможно, да и то лишь на первый раз.
– Здорово, мужики, – кивнул Денисов, поднимаясь с корточек и отряхивая с форменных брюк приставшую кое-где паутину.
– А что это за баррикада, а? – тыча указательным пальцем в грузовик, весело поинтересовался глава областного Дозора. – Это что за перегородка такая, а?
– Хреновый из меня водитель, Аесарон, – развел руками участковый. – Хотел развернуться, да переднее колесо в колдобине застряло. Поможете оттолкать в сторонку – проедете. Или вам не туда?
Аесарон захихикал и погрозил Денисову тем же пальцем, каким только что указывал на препятствие.
– Вот скажи мне, Светлый Клин, отчего это всем сегодня непременно хочется знать, куда мы едем? А?
– Даже не представляю себе, Аесарон! – округлив глаза в показном замешательстве, ответил Федор Кузьмич. – Но могу узнать, если хочешь.
– Это как так? – удивился Темный и оглянулся на свою гвардию.
Гвардия – Харламов и старый знакомый оборотень-гепард – безмолвствовала. Стало быть, двоих Евгению Юрьевичу удалось взять на себя. Ну, что ж, отлично.
– Видишь ли, Аесарон, я тут, пока в застрявшем виде хоть какого-нибудь тягача дожидался, от безделья оракула соорудил. Правда, он пока в режиме самонастройки, но, думаю, вскоре заработает. Уж на простенький-то вопрос точно ответит!
Руководитель Дневного Дозора с интересом уставился на стеклянную каменюку.
– Федор, а, Федор, – раздумчиво пропел он, – а скажи-ка мне, откуда это у тебя столько силушки взялось, чтобы оракула соорудить? А? Или еще лучше: скажи-ка мне, кто дал тебе разрешение на магию третьего уровня?
– Обижаешь, Аесарон! – Участковый возмущенно выпятил губу. – Тебе ли не знать, что силушка – дело наживное?! Давеча ее не было, нынче есть, а завтра снова вся потратится. Но ежели с умом копить… Ты вспомни, как двадцать лет назад дела обстояли! Я тогда целую банду обезвредил, по первому уровню сработал. А ты, ежели не ошибаюсь, в тот момент со своим третьим рангом на посылках у позапрошлого главы Дневного Дозора был.
– Я был не на посылках! – сверкнув побелевшими от гнева глазами, прошипел Темный. – Я тогда был официальным наблюдателем на процессе!
– Верно! – миролюбиво согласился Денисов. – Поскольку вина банды не требовала доказательств, не потребовался ее членам и защитник, поэтому от Дневного Дозора на процесс прислали всего лишь наблюдателя. Да ты не кипятись, я, можно сказать, комплимент тебе делаю: такая карьера всего за каких-то два десятка лет! Энто ж с ума рехнуться можно! От бессловесной декорации до главы целых трех областей!
Аесарон втянул носом воздух, задержал его в легких, секунду помедлил и расхохотался.
– Забавно! А?! Ты зачем-то хочешь вывести меня из себя. Зачем? Федька, тебе других проблем мало? Я же сейчас скомандую своим хлопцам, арестуют они тебя на фиг. Я-то ладно, я не обидчивый, но ведь порядок есть порядок! А? Ты куда со своим шестым рангом на третий уровень замахиваешься? Ты какого рожна мне зубы заговариваешь, когда под ногами у тебя целый оракул в качестве улики?
Участковый с сомнением поглядел на «улику», потом снова на Темных.
– Мужики, а как мы его уровень замерять будем, когда он ишшо не заработал? По моим расчетам, должон бы четвертого уровня получиться, но энто на пике, недельки через полторы. А чичас, в ненастроенном состоянии, – от силы пятого.
– Ну и?..
– Ну а на четвертый уровень у меня разрешение есть.
– Кем выдано?
– Качашкиным. Вернее, тут такая запутанная ситуевина, – с охотой пустился в объяснения милиционер, обмахиваясь фуражкой, словно веером, – бабка Варвара – ты ее не знаешь – полгода назад выправила энто разрешение у Качашкина для обмена на необходимое ей вмешательство. Обменом занимался Угорь, подробности можете уточнить у него. А посколь разрешение было оформлено на предъявителя, без указания имен-фамилий, Угорь передал его мне.
Аесарон оглянулся на Харламова, тот утвердительно кивнул и тут же пожал плечами – дескать, было дело, но как и что – это к начальнику.
– За какие же такие заслуги он тебе разрешение презентовал? – хмуро полюбопытствовал Темный.
– На день рождения подарил. Такой ответ устроит?
Аесарон снова вздохнул – на этот раз устало – и посмотрел на Денисова так, как смотрят на котенка или щенка: с ним было забавно повозиться полчасика, но теперь надоел – мочи нет!
– Ладно, Федор, сиди, жди тягач, настраивай оракула. Только посторонись маленько, нам в ту сторону.
– А ты постой ишшо секундочку, Аесарон, я при тебе его испытаю.
Отмахнувшись, Высший Темный вернулся к машине, туда же поспешила и его свита.
– Скажи-и мне-е, о, ораку-ул, – дурным голосом, с подвываниями завопил Денисов, – увидятся ли нынче Аесарон с Химригоном?
Уже открыв дверцу «жигуленка», Аесарон замер. Послушно остались снаружи и Харламов с Пардусом.
– Удастся ли им переспорить друг друга, кому взять на воспитание Великого шамана? Оракул, скажи-и мне-е! – Перестав вдруг орать на весь лес, Денисов наклонился над камнем, посмотрел на него так и этак. – Ни хрена не работает.
– Вы внимания на него не обращайте, – доверительным тоном обратился Аесарон к спутникам, – издевается человек, нравится ему издеваться.
– А ведь должон работать! – задумчиво склонив голову набок, вслух размышлял Денисов, затем принялся озираться: – Флюиды тут, наверное, не те. Место такое!
– Федь, уйди с глаз долой! – сердечно попросил Аесарон. – Мы же все равно проедем! А?
– Не, мужики, – серьезно ответил участковый и расстегнул кобуру, – не проедете.
Аесарон вытаращился с радостным любопытством.
– Ыыыыы! Какая пукалка! А?! – Он захлопнул дверцу, постоял, выпятив пузико и уперев руки в бока. – Ну, Федор, как знаешь, я предупреждал. Пардус, разберись!
Но оборотень с места не двинулся. Побледнев и выпучив глаза, он неотрывно глядел на Денисова, потом проскулил:
– Опять!.. Второй раз!..
Участковый, держа под прицелом Аесарона, сосредоточенно кивнул.
– Опять, киса, опять, – негромко подтвердил он. – Отсутствие Сумрака дает мне возможность перещелкать вас, как зайцев, пискнуть не успеете.
– Как ты это сделал? А? – Самообладания Аесарону было не занимать. А может, просто привык к тому, что практически неуязвим, и теперь в его сознании не укладывалось, что сию секунду он – обычный смертный. – Я ждал от тебя подобного фокуса, поэтому проверил – был Сумрак!
– Был, – снова согласился пожилой милиционер. – Я бы, может, и повременил раскрывать тебе энтот секрет, но ты умный, ты сам быстренько сообразишь.
– Движущаяся аномалия? – предположил Темный. – Она здесь уже была, но немного в стороне. Так? Пока мы с тобой болтали, она сдвинулась, и мы оказались внутри прорехи. А?
– Гений! – похвалил его Денисов.
Догадывался ли руководитель Дневного Дозора, что прорехи возникают в результате задействования мощных артефактов? Представлял ли он себе, сколько энергии Сумрака потребляет оракул в режиме самонастройки? Аномалия здесь действительно была и раньше, и действительно – немного в стороне, выше по склону Подкатной горки. В нее Денисов влетел на полном скаку, когда спешил к зятю в ночь его встречи с Химригоном. Фактически, активируя артефакт четвертого уровня, Светлый маг не создал никаких новых аномалий, а попросту расширил границы уже имеющейся. Потому так переживал, потому так тщательно высчитывал шагами расстояние – не был уверен, что площадь не окажется слишком большой для воплощения задумки. Расчеты оказались верны, а по-хорошему – Денисову просто повезло. «Жигули» сейчас стояли на самой границе проплешины, любому из Темных было достаточно сделать пару шагов в сторону, чтобы получить возможность выхода в Сумрак. Но Аесарон об этом не знал. Заставит ли он рискнуть кого-нибудь из своих подчиненных?
– То есть, если эта пакость блуждает в произвольных направлениях, – продолжал вслух рассуждать глава Темных, – нам достаточно подождать, пока она снова сместится, и тогда ситуация снова поменяется, а?
– Ну, давай подождем.
– Ага, раз ты так спокоен – значит, долго ждать придется. Хорошо, рассмотрим другие варианты. А?
– Ну, давай рассмотрим.
– Получается, что мы сейчас – не Иные, – помолчав с минуту, прищурив и без того узкие глаза, проговорил Аесарон. – Получается, что мы сейчас – обычные люди, и на мушке нас держит обычный милиционер. За что же ты нас задерживаешь, гражданин начальник? По человеческим законам мы ничего не нарушали, ехали себе… в гости, и вдруг посреди тайги – человек в форме и при пушке. Не боишься, что мы в райотдел милиции пожалуемся на тебя, как на нерадивого сотрудника, превысившего полномочия и проведшего неправомерный арест? А?
– Мелко, Аесарон, мелко! – поморщился Денисов, лихорадочно соображая, что ему делать дальше. Бесконечно держать их под прицелом все равно не получится. – Неужели ты думаешь, что в машине Качашкина не найдется чего-нибудь, что можно будет и-ден-ти-фи-цировать как оружие? Вот тебе и официальный повод для задержания. А не обнаружится оружия – так я же знаю, чья машина-то! И где хозяин? Уж не угнали ли вы энти «Жигули»?
– Хорошо, Федор, допустим. А дальше-то что? – Темный руководитель уже не ерничал, внимательно изучал лицо участкового. – Пристрелить ты нас за просто так не пристрелишь, даже если и впрямь в багажнике какой-нибудь тесак найдешь. Не таков ты. Что тогда остается? Наручники наденешь? В тюрьму повезешь? Так через двадцать, тридцать, ну, пусть через сто метров закончится эта пакость, и мы опять местами поменяемся. А? Что ты делать будешь, когда снова станешь хиленьким Иным, а я – Высшим магом? Патовая ситуация-то! А?! Или ты помощь от кого-то ждешь? Может, ты на оперативника из Ночного Дозора надеешься? Так не прискачет кавалерия, не спасет, не обольщайся понапрасну! Что молчишь?
– Тебя покамест слушаю.
– Я закончил. Теперь что скажешь?
– Ты не знаешь, где границы прорехи, Аесарон, а я знаю. С чего-то ты вдруг решил, что я тоже внутри аномалии нахожусь. А ежели энто не так? Может статься, что моих хилых магических ручонок вполне хватит, чтобы вас, обессиленных, в бараний рог скрутить. – Аесарон задумался, затем кивнул, признавая возможную правоту Денисова и предлагая продолжить. – А посему и наручники, которые я на вас надену, будут совсем иного свойства. Такие, что любую темную магию не только заблокируют, но и против вас самих обратят. Слыхал про самозатягивающиеся силки? Чем больше животинка трепыхается, тем сильнее ее петля душит. А теперь ответь, Аесарон! Не хочешь мне – так хотя бы себе ответь: нужен тебе такой позор, чтобы тебя хиленький Иной под арест взял да под конвоем в город сопроводил? Кроме энтих двоих, свидетелей будет предостаточно.
– Чего ж ты тогда так долго ждешь? – пожал плечами Аесарон. – Давно бы уж напялил на нас свои хитроумные кандалы, а потом бы разговоры разговаривал. А? Нет, Федь, мнится мне, что ты блефуешь.
– А ты проверь, – легко предложил Денисов, шевельнув стволом пистолета.
Наступил самый ответственный момент. Какою бы ни была цель поездки во Вьюшку – предварительная беседа с Николаем, заключение сделки, принуждение или похищение Катерины, – дураком Аесарон не был и потому должен был понять, что такие сложности ему ни к чему. Не получилось сегодня – можно попробовать завтра. Или через неделю – срок позволяет. Зачем сейчас с боем прорываться через выставленный пикет в виде решительно настроенного отца, если позднее его можно будет нейтрализовать, отвлечь, обмануть?
Наконец Денисов ощутил перелом.
– Хорошо, Светлый. – Аесарон выдохнул и отступил на полшага. – Что ты предлагаешь?
– Предлагаю разойтись с миром.
– Как ты себе это представляешь?
– Элементарно: вы садитесь в «Жигули» и возвращаетесь в город.
– И ты нас просто так отпускаешь? А если мы вон за тем бугорком развернемся – да обратно, через Сумрак?
– Да как же ты сможешь, ежели сейчас пообещаешь мне энтого не делать?
– А я пообещаю?
– Поклянешься, Аесарон, поклянешься!
– И клятву не нарушу? – на всякий случай переспросил Высший Темный.
– Там такие слова будут, что не посмеешь. Ты повторяй за мной, повторяй! Я, Аесарон, Иной, Темный, маг Высшего ранга…
– Я, Аесарон…
Казалось, глава Дневного Дозора способен получать удовольствие в любых обстоятельствах. Сейчас он просто-таки светился от счастья, играя в новую, смешную, нелепую игру с глупым Светлым. Клятва, не подкрепленная изначальной Тьмой, действительной не является. А изначальная Тьма не возникнет черным шариком на ладони взывающего к ней, если взывающий вне Сумрака.
Однако очень скоро его настроение испортилось, потому что слова, которые приходилось произносить вслед за Денисовым, перестали быть пустым обещанием.
– …Клянусь не пытаться проникнуть на территорию двух сел – Вьюшки и Светлого Клина – без согласования с Ночным Дозором или Светлым магом Денисовым, клянусь не воздействовать лично или через своих представителей на любого из жителей этих сел посредством магии любого уровня, поскольку мне известно, что отныне подобное проникновение и любое воздействие будет расцениваться как непосредственная угроза жизни и благополучию жителей. Мне также известно, что при непосредственной угрозе жизни и благополучию людей на вверенной Светлому магу Денисову территории против меня или моих представителей будет применен… Федор, ты офонарел?! Ты Великий Договор вообще помнишь?
– А у нас с тобой сейчас другой договор, более узкий, личного характера, в силу создавшегося в районе чрезвычайного положения. Ты заканчивай фразу-то!
– …будет применен артефакт «Светлый Клин».
– Вот спасибочки! – улыбнулся Федор Кузьмич, опуская пистолет и отступая на несколько шагов. Теперь он действительно при необходимости мог бы нырнуть в Сумрак. – Аесарон, я прекрасно понимаю, что для тебя наш уговор – ерунда на палочке, ты потому так легко и поклялся, что считаешь клятву недействительной. Так вот: ты-то можешь считать как угодно, а мне твоих слов вполне достаточно. Я тебя предупредил – и ты дал понять, что услышал. У меня теперича руки развязаны.
– Да не посмеешь ты, – отмахнулся Аесарон.
– А ты проверь, – вновь легко предложил участковый.
Проводив глазами удаляющиеся «Жигули», Федор Кузьмич посопел угрюмо, потаращился на оракула посреди дороги, яростно почесал укушенное комаром ухо и наконец сказал:
– Я извиняюсь, граждане и гражданки! Может, где билеты на спектакль продавались, а я не в курсе был? Что ль не нагляделись ишшо, товарищи зрители?
Вроде всего секунду назад в лесу не было никого, а вот уже мелькнуло вдалеке за деревьями цыганское платье, похожий на охотника Кульманакова грибник сердито плюнул в сторону застрявшего поперек дороги грузовика, плавно скользнула под ногами тень высоко пролетевшей птицы.
– Здравствуй, сынок, – неожиданно ссутулившись, бросил Денисов себе за спину.
– Здравствуйте, папа.
– С Катюхой все в порядке?
– Разумеется. – Николай помолчал, потоптался на месте. – А ведь не простит вас Аесарон, козни строить станет.
– Много их таких было, Коль, которые прощать не желали…
– А Катерина с ребенком? Их-то он больше не тронет?
– А вот на энтот вопрос… Ох, едрить твою редиску!
Участковый едва успел отскочить в сторону – яркой вспышкой света наметился, замерцал, расширяясь, и наконец в полный рост развернулся посреди дороги издалека провешенный портал.
– Кто это? – подбираясь, негромко спросил у тестя Николай. – Что это за клоун?
– Кавалерия, Коль, кавалерия.
Глава 6
Прасковью Курсукову вся детвора во Вьюшке называла старухой председательшей. И вот странная вещь: подрастало очередное беспорточное поколение – и становилось ему понятно, что ни старухой, ни председательшей Прасковья не является, а новое поколение уже вовсю пользовалось обидным прозвищем. Впрочем, сама Курсукова уже давно ни на кого не обижалась.
Окончив до войны школу-семилетку во Вьюшке, перебралась она в райцентр, чтобы продолжить образование по настоянию отца. А математику в райцентре преподавал совсем молодой, сам буквально накануне окончивший институт чернобровый красавец Эдик Акопянц. Чтобы хоть как-то отличаться внешне от своих учеников, многие из которых были едва ли не его ровесниками, носил Эдик смешную бородку, которую современники Николая и Катерины Крюковых назвали бы «как у молодого Фиделя Кастро». Но в те времена Фидель Кастро и сам только готовился к поступлению в иезуитский колледж, бороды не носил и даже бриться еще не начал.
Разговаривал Эдик напевно, и это была не напевность сибирской глубинки, это было что-то совсем экзотическое для местного уха. Начнет диктовать домашнее задание – заслушаешься! И если раньше Паша с математикой справлялась вполне успешно, то теперь в ее тетрадке вместо формул и задач частенько появлялись чернильные ромашки и краешек луны, поплавком торчащий из родной речки. И как-то так получилось, что к концу первого же года обучения Параскева, как шутливо называли ее на старинный манер подружки, превратилась в Парандзем
[22]
.
– Парандзем, шелковая моя! – шептал ей на ушко Эдик, провожая в женское общежитие после кино, и добавлял что-то еще на чарующе непонятном армянском языке.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |