Люди рождаются и умирают. Один за другим своими бессмысленными смертями, теряют свои жизни в погоне за счастьем, мучаются где-то в глубинах Ада, мечтая вознестись к небесам. Люди такие жалкие, что и жалеть их даже не хочется. Спешат куда-то, несутся в погоне за временем. А времени-то у них и не было никогда. Серая масса, глупое расписание, мол, встал, сходил в душ, позавтракал, пошёл на учёбу или работу, вернулся делать уроки или отдыхать после дневной смены, лёг спать, а на утро всё по новой. Суетливые твари, не знающие, что такое боль и одиночество, что значит мечтать о смерти, сидя холодными ночами на крышах или перед камином с книгой о вечной любви.
Люди бессмысленные существа, люди жалкие и ничтожные. И я презираю их. Всех. До единого.
Потому что они жадные твари, стремящиеся к власти и бессмертию. Они не понимают, что это такое, они, как голодные звери, грызутся друг с другом, чтобы обладать всем.
Если бы они только знали, насколько это больно, они бы не стремились жить вечность.
***
Спустя несколько сотен лет после смерти Тома американские учёные создали мощную бомбу, по структуре очень схожую с чёрной дырой. Её испытывали на закрытом военном полигоне, однако, никто из них не знал, насколько ужасное оружие находится в их руках. После взрыва произошла реакция с кислородом, взрыв оказался в миллион раз сильнее, чем рассчитывали американцы. В итоге с лица Земли стёрлась Северная и Южная Америка, а так же часть других континентов на подобии Австралии. Ударная волна прокатилась по всему миру и не оставила в покое ни одной частички планеты. Население Земли сократилось почти в четыре раза. Большая часть животных и растений погибла, а из-за радиации пострадала практически вся Атмосфера. Кислорода с каждым днём становилось всё меньше и меньше.
Африка стала необитаемой. Австралия, Япония, значительная часть Сибири, а так же Китай и Индия. Мест, пригодных для жизни, стало слишком мало. Некоторые поселения людей остались во Франции, в Германии, в Испании, в западной части России и в некоторых южных странах, таких как Чечня и Израиль. Болезнь, поедающая планету медленно, но верно разрасталась. Воды и кислорода не хватало – люди собирались в отдельные группы и усердно искали хоть какое-то место на Земле, где осталась жизнь.
Я вернулся в Германию. Не знаю, почему, но я чувствовал, что уже совсем скоро всё это закончится. Наверное, я подсознательно хотел побыть там, где я оставил Тома. Где Том оставил меня.
В Германии царил хаос. Не было больше ни Берлина, ни Гамбурга. Я даже не был уверен, что осталась могила мальчишки. Спустя столько лет я ни разу не навестил его. Я просто боялся, что боль вернётся с новой силой. И не отпустит меня никогда.
Сейчас же я направлялся прямо к ней.
Та часть Германии, где раньше стояла столица, теперь называлась Восточной Гравитацией. Люди здесь поделились на две части. Первая сплотилась в группу и обоюдными усилиями искала способ выжить. Вторая же разбилась на несколько небольших группировок и занималась грабежом. Их все называли Волками. Волки не щадили никого, они даже убивали людей, чтобы заполучить еду или воду. Кислород был особенно ценен – его заправляли в баллоны и пользовались им только в крайних случаях, если нужно было идти на территорию, помеченную красным. Там нечем дышать и выжить тоже невозможно.
Я – человек. И мне тоже нужен кислород. Но если я умру, я всё равно окажусь там, где он есть.
Я стою на склоне и смотрю вниз. Равнина уходит на большое расстояние, трава выжжена, везде камни и мёртвые разрушенные здания, кислород в этом месте составляет примерно сорок процентов от атмосферы – так показывает мой специальный прибор, прикреплённый к запястью. Дышать ещё можно.
Здесь когда-то был Мюнхен.
Я поправляю на поясе пистолет – без него не выжить, если на тебя нападут Волки. Но уж лучше я унесу с собой жизни этих ублюдков, чем отдам им свою. Я ведь обещал Тому не умирать…
На мне чёрный потрёпанный плащ, сапоги и грязные чёрные штаны – я поскользнулся и упал, пока пытался спуститься с крутого склона. На моей голове капюшон, за плечом рюкзак с нужными предметами: банка с водой, немного еды, плед и прочая мелочь. Небеса застелены облаками, но я вижу, как вдали поднимается солнце. Скоро рассвет.
За цепочку я достаю из-за ворота кофты медальон – он потрёпан временем и поцарапан – и открываю его. Там единственная уцелевшая фотография, которую я бережно храню у сердца. Том. Я скоро приду, подожди ещё немного. Ты ведь обещал…
Закрываю его и прячу обратно, начиная спускаться вниз к дороге. Я иду дальше на север – моя фигура одна на огромном расстоянии, но меня это никогда не волновало. В последнее время я редко встречаю людей.
Я иду долго – ветер пытается сбить меня с ног, но я не поддаюсь. Сейчас лето, но так холодно…
Я слышу звук вертолёта и поднимаю голову, придерживая рукой капюшон. Транспорт кружит надо мной – это такая редкость, что я даже теряюсь. Обычно его используют для перелёта на большие расстояния, но, если подумать, не везде можно найти топливо и умелых пилотов. Я не знаю, кому принадлежит вертолёт – Волкам или же нет, поэтому машинально хватаюсь за пистолет.
Звук оглушает – я пригибаюсь и отступаю в сторону – транспорт снижается и садится. Из него появляются двое с автоматами, и я понимаю, что это не Волки. Бандиты не используют на одежде жёлтый крест – символ сопротивления. Я поднимаю руки, чтобы показать, что я не собираюсь стрелять, – из-за порыва ветра капюшон слетает с моей головы и открывает моё лицо.
Ко мне приближаются двое, один из них опускает оружие и подходит ближе.
- Я не Волк, - пытаюсь перекричать шум двигателя. – Иду на север в Берлин!
Парень что-то говорит, но я не слышу из-за шума.
- Что? – кричу я.
Он подходит ближе и кричит мне в ухо.
- Берлина больше нет! Через два километра красная зона, - он показывает крест руками, чтобы я лучше понял. – Полетели с нами в штаб, мы тоже в ту сторону!
Я киваю и убираю пистолет в кобуру.
- Но тебе придётся сдать оружие!
Я поджимаю губы и неохотно отстёгиваю кобуру, отдавая её парню, который забирает мою вещь и машет рукой, чтобы я следовал за ним. Мы забираемся в вертолёт и взмываем в небо.
Наверное, хорошо, что я их встретил, так быстрее доберусь до Тома. Так я смогу взять у них немного оружия и еды, а потом пойти дальше. Так у меня есть шанс сдержать обещание, которое я дал мальчишке, ведь за все эти годы я так ни разу и не умер.
Это, наверное, рекорд для меня.
========== 8.1 ==========
<b>Luigi Rubino – Nostalgie</b>
Я часто вспоминаю те короткие моменты, которые я провёл вместе с Томом. Его смех, улыбки, наивные попытки завоевать моё внимание. Я пытаюсь вспомнить его запах, его прикосновения и поцелуи. Жар его тела. Взгляд. Голос. Иногда мне кажется, что я вот-вот ухвачусь за эту спасительную ниточку памяти, но у меня ничего не получается. Всё это растворилось во времени, всё это залегло где-то на самом дне моей головы. Я не теряю надежды, что когда-нибудь я всё-таки вспомню всё это. Единственное, что не даёт потерять его образ, это фотография.
Фотография моего глупого пианиста.
Иногда я жалею, что не согласился скрасить его одиночество с самого начала. Если бы я только знал, к чему приведёт наша первая встреча в академии, я бы бросился ему на шею и не отпускал никогда.
А когда Тома не стало, мне придавала сил одна единственная мысль: я пообещал мальчишке вернуться. Я пообещал ему жить.
Годы летели. Летели столетия. Я бродил по миру и надеялся найти хоть что-то, что сможет мне помочь умереть. Но я так ничего и не нашёл. Глупые предания о бессмертных вампирах, об оборотнях и прочей нечисти, всё это казалось таким смешным и наивным.
Я ведь не пил кровь и в волка по ночам не превращался. Я просто жил, словно эти столетия для меня были несколькими днями. Я просто застрял во времени этого мира.
Штаб сопротивления оказался небольшим зданием, укреплённым со всех сторон. Усиленная охрана, защищающая жителей этого места. Здесь были женщины и дети, старики и больные. Здесь были остатки человечества, которым удалось выжить. Здесь было около ста беспомощных жителей Германии и около пятидесяти военных, следящих за обороной. Изредка сюда доставляли кого-нибудь, кто нуждается в помощи. Таких как я. Здесь было одно из самых безопасных мест на расстоянии в десять километров, и я знал, что Волки не рискнут сюда сунуться просто так.
Мы находились в разрушенном Берлине, вокруг нас были развалины и мёртвые воспоминания. Реки больше не было. Не было ничего, что могло напомнить мне о мальчишке.
До места, где я похоронил Трюмпера, отсюда было примерно пятнадцать километров. Я надеялся, что смогу добраться до него за пару дней, если повезёт.
Я сижу на полу и стены, прислонившись к ней спиной, и ем консервы, которые дали мне местные люди. На моей голове капюшон, рядом рюкзак. Я медленно жую и думаю о том, какой дорогой мне лучше пойти дальше на север.
Здесь прохладно – у противоположной стены сидят люди и о чём-то разговаривают. Двое детей бегают туда-сюда передо мной, то исчезают из виду, то опять появляются. Их смех успокаивает, и мне становится легче.
Тушёнка вяжет из-за жира – я откусываю хлеб и медленно жую. Когда у меня не остаётся ни крошки, я ставлю пустую банку рядом на пол и откидываю назад голову, вздыхая.
Я слышу двигатель машины, которая останавливается на улице, и в открытые большие двери начинают заходить люди.
- Нам удалось восстановить связь со спутником, - доносится до меня быстрый голос. – Не знаю, что это было, возможно, последствия очередного аномалия, но теперь всё в порядке. Данные восстановлены, и мы можем получать подробную информацию о состояния Земли.
Они идут в мою сторону, но я не обращаю на них внимания и продолжаю смотреть перед собой. Голова раскалывается от мыслей, хочется уже вытащить мозг и избавиться от него, чтобы не было так больно.
- Отлично. Что там с южной частью? – второй голос.
Я вздыхаю и краем глаза вижу, как недалеко останавливаются двое парней.
- Ничего. Красная зона. Но мы нашли несколько беженцев, - парень шуршит бумагами.
Второй машет рукой и идёт дальше. Он проходит мимо меня и попадает в поле моего зрения. Я смотрю на его профиль, и мир вокруг меня замирает. Сердце сжимается, и я не могу дышать.
У парня светло-русые волосы, собранные в небольшой хвост, заметная щетина, прямой нос, пухлые губы. И его, Трюмпера, профиль. Я вскакиваю на ноги и пытаюсь окрикнуть его, но мой голос куда-то пропадает.
- Том, - наконец, зову его я, но мне кажется, что это слишком тихо, чтобы он услышал.
Но парень оборачивается и останавливается. Он замечает меня.
- Откуда ты знаешь моё имя? Джек, кто это? – он смотрит за моё плечо, но я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто там.
Его широкие плечи, его голос, даже шрам в уголке губ, как и у моего мальчишки. Только левая рука искусственная. Авто-броня. На нём армейские сапоги, штаны и кожаная куртка. И автомат на плече.
- Подобрали на южной части, - отвечает кто-то. – Шёл в Берлин. Один был совсем.
Парень снова смотрит на меня – я чувствую, как колени дрожат, и пол уходит из-под ног. У меня кружится голова.
- У меня нет времени. Если тебе что-то нужно, поговори с Капралом, он заправляет провизией, - холодно тянет парень.
Он закатывает глаза и отворачивается, чтобы уйти, но потом снова поворачивается и говорит кому-то.
- Принесите мне данные со спутника. Сейчас!
- Да, Томас!
Он уходит, оставляя меня смотреть ему вслед и думать о том, что же сейчас произошло?
Том умер. Я сам его похоронил.
Тогда кто это? Такая же внешность, тот же голос, те же глаза, то же имя, даже шрам на губе точно такой же. Только вот взгляд совсем другой…
Не моего Тома.
Это не мой Том. Это какой-то другой, не принадлежащий мне, Том.
Спустя столько лет, мог ли родиться идентичный ему человек? Каков шанс, что я мог его встретить?
А что если это просто мой Томми вернулся ко мне? Вернулся, чтобы снова избавить меня от одиночества?
На моё плечо ложится чья-то рука, и я обессилено вздыхаю.
- Кто это был? – спрашиваю я.
Мне отвечают не сразу.
- Томас. Командир нашего сопротивления. Лучше не трогай его сейчас, у него был плохой день. Если вы знакомы, то лучше подойди к нему потом.
Я киваю и возвращаюсь к своим вещам.
Теперь я не смогу просто взять и уйти отсюда. Я не смогу оставить своё сумасшествие и забыть о том, что, возможно, Том переродился спустя столько лет, чтобы снова встретиться со мной.
Я не смогу дальше существовать, пока не буду убеждён, что между этим парнем и моим мальчишкой нет ничего общего.
Я не смогу не думать об этом.
========== 8.2 ==========
приношу извинения за то, что без саундтрека. писала с телефона. возможны ошибки. Сумбар и бред:((
_______
Вечер приближался медленно, и мне казалось, что время превратилось в томящую и тягучую сгущенку, которая липкими объятиями касалась моего сознания. Наверное, это был самый утомляющий день, который я провел в ожиданиях и размышлениях.
Я думал о том, что мне делать. Остаться в штабе или пойти дальше, чтобы отыскать место, где похоронен мальчишка. С одной стороны я безумно хотел снова увидеть этого таинственного Томаса, но тот заперся в своем кабинете и не выходил оттуда целый день. Я уже решил, что его присутствие мне просто показалось, потому что я сошел с ума от длительного одиночества. Мне нужно было поговорить с ним. Нужно было убедиться, что это не мой Трюмпер, но я понятия не имел, как это сделать.
Если раньше мальчишка сам бегал за мной, чтобы добиться моего внимания, то сейчас он явно не будет этого делать, ведь для него на данный момент важно найти способ выжить в этом умирающем мире. До любви ему дела нет.
А если я подойду к нему и начну нести чушь о том, что я бессмертный, и что он мой любовник, который умер кучу лет назад от рака, то командир базы решит, что я чокнутый, и запрет меня где-нибудь в подвале. Или вовсе застрелит.
Судя по его нраву, он не горит желанием общаться с незнакомцами вроде меня.
Мир подыхает, а я буду нести ему чушь про бессмертие. Это будет выглядеть смешно.
В любом случае, мне все равно придется с ним поговорить, поэтому надо придумать заранее историю, почему я знаю его имя. Опять придется врать. А я уже обещал Тому, что буду говорить ему только правду.
Какая ирония...
К вечеру поднимается буря, и мои планы покинуть штаб и отправиться на поиски могилы мальчишки рушатся на моих глазах. Мне приходится остаться на ночь здесь и ждать, пока погода не улучшится.
Тома я так и не вижу.
Я не сплю никогда. Поэтому вместо того, чтобы смотреть какой-нибудь сон о счастливом прошлом, я сижу в месте, которое все называют обеденным залом, и скучающе вырезаю на деревянном столе лезвием ножа какой-то непонятный рисунок.
Здесь ужасно тихо и одиноко - тусклый свет горит где-то в другом конце зала, и я даже с трудом могу разобрать, что за ерунду я пытаюсь вырезать на столе. Я думаю о том, как же заговорить с Томасом, но на ум ничего не приходит.
Он не будет меня слушать.
За стенами завывает ветер, изредка проскальзывая в незаметные щели стен или ударяя по крыше своими молотками. Кажется, что даже небеса против того, чтобы я уходил отсюда. Словно сам Том просит меня остаться на этой базе.
Так трудно мне не было уже давно: я не знаю, что мне делать. Я запутался.
- Это не изделие из краснего дерева, но все-таки ты не мог бы прекратить портить мебель? - доносится до меня тихий голос, от которого я вздрагиваю и вскидываю голову.
Напротив меня с другой стороны стола стоит командир сопротивления и сверху вниз смотрит на меня. В его руке самодельная кружка из железной консервной банки, из которой поднимается пар. Мы какое-то время смотрим друг на друга - я немного испуганно, а он как-то серьезно и строго, словно мать отчитывает ребенка. Его взгляд холоден и непроницаем, однако голос совсем не злой. Скорее всего это просто манера речи у него такая. Командирская.
Я сжимаю рукоятку ножа и тихо выдыхаю, откладывая его в сторону.
- Чего не спишь? - спрашивает Томас, присаживаясь напротив меня.
Он смотрит из-под наполовину прикрытых ресниц, и мне становится не по себе от его глаз. Мой Том никогда на меня так не смотрел.
- Я не сплю. Никогда, - придумывать отговорки у меня уже нет сил, поэтому я говорю правду.
Парень делает глоток, продолжая рассматривать меня. Мы какое-то время молчим.
- Вынюхиваешь что-то? - неожиданно спрашивает Том, и я вскидываю брови.
Он думает, что я шпионю за ними.
- Нет, - смотрю на него так же, как и он на меня.
Все еще не могу смириться с тем, что у него такая же внешность, как и у мальчишки. Это просто нереально. Это раздирает мои мысли и душу. Это убивает во мне все силы.
- Иду на север, - коротко говорю я.
- Зачем? - не отстает парень.
Он проверяет меня, я это чувствую. Если скажу что-то не так, то потеряю еще не родившееся доверие.
- Ищу могилу друга, - честно отвечаю я. - В 15 км отсюда.
Том снова делает глоток. Я сглатываю, опуская глаза на свой вырезанный рисунок. Не осознавая того, что делаю, я вырезал имя мальчишки. Это меня пугает, и я прикрываю надпись рукой, чтобы Том не увидел это.
- Откуда ты знаешь мое имя? - продолжает допрос командир.
Я пугаюсь, что он мог увидеть надпись, но командир за все это время ни разу не оторвал от меня своих изучающих глаз. Он не смотрел на то, что я делаю. За весь день я так и не смог придумать правдоподобной истории на этот случай. Я вздыхаю и говорю:
- Ты все равно не поверишь, - я немного улыбаюсь, поднимая на него взгляд.
- А ты расскажи сначала, - он ставит кружку на стол.
Я пожимаю плечом.
- Как-нибудь в другой раз.
Он пристально смотрит на меня, а потом поднимается на ноги и впервые отрывает от меня свой взгляд.
- Я буду ждать. Если попытаешься слить информацию о нашей базе, лично убью.
Он бросает на меня предупреждающий взгляд и уходит. Уходит, оставляя мое сердце бешено верещать в этой тишине. Теперь я точно не смогу уйти отсюда просто так. Мне нужно рассказать всю правду этому парню, иначе я просто взорвусь. Я не могу больше держать это в себе.
Потому что это сводит с ума.
========== 8.3 ==========
Буря не заканчивается до самого утра - я сижу в одиночестве в тени здания, накинув на голову капюшон и скрывая половину своего лица, и вслушиваюсь в завывания ветра, который проскальзывает в щели стен, словно скользкая змея. Здесь тихо и прохладно. Главные двери плотно закрыты, никого не выпускают и не впускают. Вокруг меня люди, которые спят, прислонившись к стене или друг к другу, чтобы согреться, и которые пытаются скрыться от реальности в иллюзиях сна.
Кроме меня лишь немногие за всю ночь не сомкнули глаз, и мне почему-то кажется, что Томас в их числе. У меня такое чувство, что он следит за мной. Хотя, наверное, у меня просто паранойя.
Я вздыхаю и сильнее кутаюсь в плащ, так и не открывая век. Я притворяюсь, что я сплю, хотя лично для меня это отличный способ уйти от всего, что меня окружает.
Так мне проще представить, что мальчишка рядом. Он улыбается и что-то шепчет мне на ухо, и на какое-то мгновение я даже верю, что на самом деле смог задремать.
Но моя иллюзия исчезает так же внезапно, как и появляется, потому что я слышу голоса и чьи-то шаги. Они останавливаются возле меня - я не знаю, заметили ли они мое присутствие или же просто решили, что я сплю. Я не открываю век.
- Из-за бури у нас нет возможности пополнить запасы еды, - я узнаю голос парня, с которым вчера разговаривал командир сопротивления на счет спутника. - На нашей территории уже нет мест, где можно найти еду. Придется выбираться за пределы безопасной зоны.
Я внимательно слушаю их, думая о том, что они рехнулись, раз хотят идти искать еду, где полно Волков. Это опасно и рискованно. Даже для сопротивления.
- Сколько у нас еды?
Голос режет по сердцу, и я распахиваю веки. В метре от меня стоит Том - его искусственная рука спрятана в кармане, а настоящая держит небольшую сумку. Они не смотрят на меня, наверное, все-таки не видят из-за темноты.
- Если учитывать количество людей в штабе, то еды хватит максимум на неделю. Воды и того меньше, - человек замолкает. - Беженцев сейчас очень много.
Командир хмурится и какое-то время молчит, а затем его язык скользит по губам и замирает на шраме. Я перестаю дышать.
Кажется, что сердце остановилось и больше никогда не будет биться.
- Когда все проснутся, собери желающих. Буря немого поутихнет, и мы отправимся на север искать еду. Это займет какое-то время, пусть в штабе останется большая часть, чтобы охранять жителей, - говорит Том.
- Хорошо, - парень кивает.
Я сижу молча и думаю, что днем Томас отправится на север, чтобы искать еду. Это займет несколько дней, и я просто уверен, что они натолкнутся на бандитов. Если этот парень пострадает, то я никогда не прощу себе этого. Я во что бы то ни стало просто обязан поехать с ними. Возможно, мне удастся завоевать его доверие.
- Можно я отправлюсь с вами? - неожиданно спрашиваю я.
Парень вздрагивает и даже еле слышно вскрикивает, хватаясь за сердце, а Томас смотрит на меня сверху вниз, словно всегда знал, что я нахожусь здесь.
Я поднимаюсь на ноги и снимаю с головы капюшон, внимательно смотря на командира. Он прищуривается.
- Какая тебе от этого выгода? - подозрительно тянет парень.
Я собираюсь сказать, что хочу защитить его, но вовремя одергиваю себя, вспоминая, что это не мой Том.
- Мне все равно надо на север, - пожимаю плечом. - Я отлично стреляю, так что могу помочь, если нападут Волки. А потом, если что, можете оставить меня там.
Я замолкаю, смотря на парня расширенными щенячьими глазами. Он внимательно изучает меня, и мне даже становится не по себе.
- Могилу друга, говоришь, ищешь? - спрашивает он, и я киваю. Он задумчиво смотрит на меня, хмурясь и, наверное, что-то вспоминая. - Ну, хорошо, - наконец говорит Том. - Но я лично буду за тобой присматривать, чтобы ты не натворил глупостей.
Я расплываюсь в улыбке и киваю, снова натягивая на голову капюшон. Том еще какое-то время смотрит на меня, затем кивает другу и уходит. Я снова сажусь в тени и кутаюсь в плащ, пряча улыбку.
Все-таки этот Том не такой уж и бесчувственный, как я думал...
========== 8.4 ==========
Штаб начинает просыпаться к полудню - из-за бури, идущей с аномальной стороны, люди теряют счет времени и плохо ориентируются в пространстве. В такие моменты мы все чувствуем себя уставшими и сонными, словно не спали несколько дней подряд. Из-за того, что я не сплю совсем, меня такие бури обходят стороной, хотя голова все равно постоянно раскалывается от напряжения.
С каждой такой бурей кислород сжигается на пару процентов, и редко когда восстанавливается обратно, поэтому люди оказываются в вечных поисках жизни, которую, возможно, не найдут никогда.
Этот муравейник начинает шевелиться ближе к трем часам дня, когда ветер более-менее стихает. Я со скукой наблюдаю за тем, как парни бегают туда-сюда, решая какие-нибудь проблемы, некоторые переговариваются на счет предстоящей вылазки за продуктами - они останавливаются где-нибудь недалеко от меня и обсуждают намерение Томаса выбраться на опасную территорию. Насколько я понял, то большая часть не захотела в этом участвовать.
Из-за этого я все больше убеждаюсь, что без меня Том не справится. Я, по крайней мере, смогу спасти хотя бы его. Еще одной такой смерти я не переживу, ведь в глубине души я все-таки верю, что это и есть мой мальчишка.
Время тянется - я сижу в своем незаметном углу, где меня почему-то в принципе не хотят замечать, и думаю о том, что под конец мир совсем сходит с ума. И я вместе с ним.
Вот бы заснуть и больше никогда не просыпаться. Это была бы идеальная смерть для меня.
В какой-то момент ко мне подходит Том и смотрит на меня своим каменным взглядом - я не знаю, что можно ему сказать и в каком тоне. В его присутствии я теряю все свои мысли и даже решимость. У него такая сильная энергетика, которая давит на меня с такой силой, что я чувствую ее физически. Он подчиняет одним лишь своим присутствием, и мой наивный мальчишка никогда не сможет сравниться с командиром сопротивления. Я смотрю на него снизу вверх и жду, что же он скажет.
- Ты готов? - спрашивает он, и в его взгляде я замечаю недоверие.
- Всегда готов, - я медленно поднимаюсь, с трудом отрывая спину от стены, и беру свой рюкзак. Проследив за мной, парень разворачивается и идет в сторону главного выезда, где, как я понял, находятся все машины сопротивления.
Сегодня на Томе плотная куртка, штаны и военные сапоги. На руках перчатки без пальцев, к поясу прикреплены два пистолета. Я вспоминаю, что мое оружие они так и не вернули, но ничего не говорю.
Командир идет впереди меня - я стараюсь не отставать - он заходит в смежное здание, связанное со штабом, и направляется к машинам, возле которых уже суетятся люди.
- Мы берем один грузовик и две обычные машины, - Том оборачивается ко мне и начинает объяснять ситуацию. - Всего нас будет десять человек. По четыре в каждой машине и двое в грузовике. Чтобы экономить топливо, мы поедем на самой простой технике, поэтому, возьми это.
Мы останавливаемся возле одной из машин - это обычное военное авто, которое используют в жарких странах. Крыши нет, машина легкая, минимум железа, всего два места. К верхней части прикреплен пулемет для тех, кто будет сидеть в задней части машины (там лежат некоторые вещи и оружия).
Том перегибается через край и достает что-то оттуда, протягивая мне, - я недоверчиво принимаю „подарок”. Это шарф и широкие прозрачные очки, которые должны плотно прилегать к лицу. Я сразу понимаю, что мы поедем прямо так: в открытой машине. Чтобы видеть и не задохнуться от песка и прочей пыли нужен шарф и очки. Это будет долгая поездка...
- Ты поедешь со мной, - говорит Том, когда я начинаю наматывать на шею теплый шарф. Почему-то я вспоминаю, как мальчишка выбирал себе подарок на Рождество, и меня снова переполняет боль.
Он тогда купил шарф.
Командир сопротивления опять берет что-то из кузова и протягивает мне.
Это мой пистолет. Его я узнаю из тысячи других, потому что на его дуле я выцарапал имя Тома. Парень неохотно возвращает мне оружие, наверное, он перед этим долго думал, стоит ли мне доверять пистолет. Парень поворачивает его той стороной, где есть надпись.
- Здесь снова мое имя, - спокойно замечает он, пристально наблюдая за моей реакцией.
Я забираю оружие, на мгновение касаясь горячей руки Тома, и сглатываю.
- Я же сказал, что как-нибудь потом расскажу, - пожимаю плечом.
Том облокачивается искусственной рукой о край машины, и я невольно засматриваюсь на нее, но не решаюсь спросить, что с ним случилось. Вместо этого я спрашиваю:
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |