Родственников выбирают 6 страница

- Страховка? – опять переспросил декан.

- Клятва. О том, что магический мир в лице директора школы не участвует более в моей жизни. Как-то накладно мне его участие оборачивается, знаете ли.

- Для Нерушимой клятвы вы должны взяться за руки, я скреплю. Альбус, рискнешь?

Альбус предпочел не рисковать браться за руки.

- Магией своей клянусь, что не буду вмешиваться в жизнь Гарри Джеймса Поттера отныне и навсегда.

И тут же рухнул на кровать, в сильнейшем магическом истощении. Похоже, планов у Альбуса все-таки было много и все они учитывали Гарри, как средство их исполнения. К тому же из его покаянного бормотания выяснилось, что в кабинете директора лежало несколько ценных фолиантов из библиотеки Поттеров, и Омут Памяти – надо же, досада какая! – принадлежал Роду Поттеров уже которое столетие. При помощи Флитвика все, что несло на себе магию или печать Рода Поттеров было собрано в большой сундук и отправлено эльфами к кровати Гарри в Башне Рэйвенкло.

- Он что, клептоман? – разочарованно спросил декана Гарри.

- Нет, скорее, анархист, - хмыкнул декан. – Искусство принадлежит народу. И он, как представитель народа, пользуется, иногда забывая, у кого и что одолжил.

- Мантию-невидимку он тоже у отца одолжил, - догадался Гарри. – Но ведь вернул. Интересно, почему пакет был паленый...

Ради интереса, спросили у Дамлдора, который все еще дышал с трудом после такой неразумно данной клятвы. Оказалось, ни одна сова не согласилась искать Мальчика-Который-Выжил, и только феникс Дамблдора смог доставить пакет по назначению. Но тут же самовоспламенился – и теперь директор просто представления не имел, где живет его герой. Потому что приставленные к Дурслям наблюдатели, как и сами Дурсли понятия не имели ни о каком Гарри Поттере... А любые следилки, прицепленные на одежду или очки, самоуничтожались, стоило Гарри оказаться дома. Кровная Защита в действии была действительно сильна.

Глава 12

Июль, 1996г.

Летом в Хогвартсе пусто и гулко: ничто не нарушает покой древних залов – ни заполошные звонки школьного колокола, ни суматошные вопли подрастающего поколения, перемежаемые то кошачьим мявом, то совиным уханьем. Тишина, покой, благодать. Снейп очень любил летний Хогвартс – без учеников. Когда он был совсем маленьким, мама рассказывала ему о старинном замке, в который он поедет, когда подрастет. «И стану там королем?» - спрашивал маленький Северус, а мама смеялась: «Нет, только Принцем». Он не стал королем, и Принцем тоже не удалось: дети выжженных с гобелена не имеют права на фамилию. А Снейпом ему быть не нравилось еще с начальной школы, потому что Снейп – это клеймо неудачника, сына местного алкаша. Кто-то из маггловских приятелей – да, у него и такие были! – подшутил однажды, мол, а ты замуж выйди и фамилию смени. Только то, что приятель был магглом и не понимал, на что он замахнулся, спасло его от немедленной и мучительной смерти... Впрочем, эту шуточку Сев потом слышал не один раз, оказалось, была она весьма расхожей среди магглов. У них и перемена фамилии ничего сакрального из себя не представляла: захотел поменять – и поменял. Заявление только напиши, да в полиции заверь.

Лето для Снейпа было временем отдыха: полного, расслабляющего; временем, когда он сознательно отодвигал любые неприятные мысли подальше, растягивался где-нибудь под деревом у кромки Запретного леса или у Черного озера – и представлял себя прозрачным насквозь и пустым до звона – не было ничего, никого, ни его самого, ни сожалений, ни надежд, ни планов на будущее... Это осенью все начнется заново: школьная рутина, пустоголовое племя орущих и вопящих маленьких обезьян, тупые сотрудники, сумасшедший директор, мерцающий глазками и строящий какие-то монструозные интриги, которых кроме него никто не поймет, да уже давно и не пытается. Лето принадлежало Северусу целиком и полностью, и даже директор, пару раз, в самом начале, нарвавшийся на неприятные сглазы, в конце концов, это уяснил.

Поэтому появление Фоукса с запиской свидетельствовало, как минимум, о Конце Света. На всякий случай Северус закатал левый рукав – нет, метка, слава Мерлину, как пропала четыре года назад, так больше и не появилась.

Директор выглядел откровенно плохо: весь сморщенный, как печеное яблоко, потемневший лицом и задыхающийся. Северус спросил его, как он себя чувствует, но Дамблдор только рукой махнул, старость – не радость.

- Северус, мальчик мой, - затянул он свою волынку, и Сев понял, что ничего-то с директором страшного не случилось: раз он тянет разговор, значит, Конец Света отодвигается. Сглазом его, что ли, приложить,- лениво подумал он, – знает ведь, старый пенек, что летом меня трогать нельзя...

-...Поттер.

- Что – Поттер? – не понял Снейп, под мерную директорскую речь придремавший в кресле.

Альбус попытался грозно сверкнуть глазами, но вышло только обиженное помаргивание:

- Ты меня не слушал, - обвинил он.

- Лето, директор, это такое время...

- Хорошо, хорошо, я помню. Извини. Я постараюсь кратенько.

Кратенько у директора все равно не получалось, но основное Снейп уловил: Академия колдомедицины и зельеварения прислала на адрес Хогвартса подтверждение для Гарри Поттера, что с сентября этого года он принят в Академию в качестве студента. В конце письма стояла приписка Ректора Академии, Арсениуса Джиггера для Дамблдора, о том, что любые препятствия, чинимые столь многообещающему студенту, будут рассматриваться, как противодействие Академии и Ректору Джиггеру* лично.

- Ну, а я тут при чем? – неподдельно изумился Снейп.

- Я хотел бы, чтобы ты поговорил с мальчиком – вероятно, он не до конца понимает, что такое Академия, это ведь не Хогвартс, с нашей простенькой школьной программой. Мальчику там будет сложно – только после СОВ, у него даже ТРИТОНОВ еще не было...

- Ага, - понятливо покивал Снейп, - то есть приписку Ректора считать верной, противодействие имеет место быть, только если получится – не вы, Альбус, палки в колеса ставили «многообещающему студенту», а злой профессор зельеварения. Так?

Дамблдор стеснительно потупился.

- Я не понимаю, Альбус, зачем это вам? Академия колдомедицины – это не Гильдия Некомантов, Темного Лорда из Поттера не вырастит. Хогвартсу в любом случае есть, чем гордиться: пятикурсника только с СОВами принимают полноправным студентом, я даже не припомню, когда такое вообще случалось. Учится Поттер отлично, даже я не могу сказать, что он лентяй или тупица. Пусть едет в Академию, нам-то от этого какая беда?

«Одно облегчение – не видеть эту физиономию, сочетающую прекрасные глаза Лили и ехидную ухмылку Поттера-старшего».

- Северус, пожалуйста... Сделай все возможное. Мальчик должен закончить обучение в Хогвартсе! Я сделал тебе портал – к самому дому он тебя не доставит, только поблизости. Постарайся донести до Гарри, с какими трудностями он собирается столкнуться по своему незнанию и неопытности... Пожалуйста, Северус, - и взгляд смертельно больного, умирающего тяжкой смертью, тьфу ты, актер погорелого театра!

- Альбус, я ничего вам обещать не буду. Ваш Поттер может меня послать с порога – и правильно, в сущности, сделает. Я – не его любимый учитель, чтобы он ко мне прислушивался. Максимум, мы поговорим. Вас такое устроит?

Лето было испорчено напрочь.

В этом Северус уверился и тогда, когда портал выбросил его не где-нибудь в Лондоне, а в Тупике Прядильщика. Прямо напротив дома его детства.

Кстати, он вспомнил только теперь, почему портал не мог сработать с привязкой на Поттера: был ведь уже инцидент с Блэком... Он тогда смеялся, наверное, неделю, закрываясь у себя в кабинете. Чтоб никто не видел хохочущего профессора зельеварения – такая потеря лица была просто недопустима.

На третьем курсе Поттера Дамблдор в очередной раз не смог найти профессора ЗОТИ, и не придумал ничего лучшего, как пригласить Люпина на должность. А чтобы исключить возможность огласки, приказал Снейпу варить для Люпина волчьелычье зелье. Снейп плевался, шипел, но зелье варил. В начале учебного года стрясся грандиозный скандал с участием близнецов Уизли: они умудрились наловить боггартов и высыпали их прямо перед гостиной Слизерина. Боггартов как раз проходили третьекурсники под руководством Люпина, поэтому именно Люпина Снейп тогда и обвинил во всем, заставив собственноручно – вместе с близнецами – всю эту дрянь собирать. В процессе совместной профессорско-ученической отработки, Люпин обнаружил у близнецов какое-то свое школьное изобретение. Изобретение он конфисковал, а потом, с его помощью отыскал все у тех же Уизли – только у младших – истинного предателя Поттеров: Питера Питтегрю, который все эти годы притворялся обычной крысой-фамилиаром. Последовал еще один скандал, суд, на котором осудили Питтегрю и освободили Блэка... А потом Блэк явился в Хогвартс. К крестнику. Снейпу до сих пор было приятно вспомнить о том разговоре – благо, Блэк по гриффиндорской привычке все делать с максимальным шумом, явился в Хогвартс не один, а с репортерами... Прямо на ужин. И громко разочарованно вопросил:

- Гарри, а почему ты не в Гриффиндоре? Твои родители были истинными гриффиндорцами...

Поттер скептически глянул из-под длинной челки, но даже вилки не отложил. Хотя, надо сказать, вороны всегда придавали большое значение этикету – и столовому и обычному. Такое вопиющее нарушение правил поведения понимающим людям говорило о многом.

- Гарри, - не замечая ничего, вещал Блэк, - я твой крестный! Теперь ты должен жить со мной – с министром я как-нибудь договорюсь.

- Я знаю, что вы мой крестный, мистер Блэк. Но это ни меня, ни вас ни к чему не обязывает, - последовал ответ Поттера.

- Ну как же – не обязывает? – удивился Блэк, - конечно, ты не станешь жить с какими-то грязными магглами, раз у тебя есть я!

Блэк не понял, что такого он ляпнул. Зато это поняли все в Большом Зале. Поттер встал, внимательно оглядел Блэка с ног до головы, бросил на стол салфетку и вышел. В следующий раз Блэк попытался выпросить у Дамблдора портал, направленный на Поттера – начались зимние каникулы и Гарри уехал к своим «грязным магглам». Портал сработал, вот только Блэка вернуло в Хогвартс, расшибленного в лепешку. Защиты дома Поттеров не пропускали враждебно настроенных личностей. Лечили Блэка как раз до конца каникул. А покинув Больничное Крыло, Блэк завернул в кабинет Люпина и зазвал приятеля в Хогсмит, залить горе.

Горе они заливали долго, громко и успешно, позабыв о полнолунии. Поэтому весь Хогсмит и половина Хогвартса (Рэйвенкло почти всем составом) имели удовольствие наблюдать, как из Трех Метел выходит профессор ЗОТИ и превращается в оборотня. Его приятель, мистер Блэк, видимо, сохранив какую-то унцию здравого смысла, перекинулся в свою аниформу, громадного медведеподобного пса – Гримма – и погнал оборотня в Запретный лес, где они славно повыли на луну.

А утром за завтраком Снейп просто таял от восторга, подслушивая разговор Поттера-младшего и Люпина:

- Не сочтите это местью, профессор, - говорил Поттер, - но если к полудню вы все еще останетесь в школе, вечером здесь будут репортеры с просьбой об интервью: «Каково быть оборотнем и преподавать ЗОТИ». Меня не волнует ваша звериная ипостась, но девчонки вчера до Хогвартса добирались каминами – боялись идти по открытому пространству.

Люпин уволился в тот же день. А злорадствующий поначалу Снейп, потом проклял и мстительного Поттера и собственную злорадную мстительность, потому что до конца года ему пришлось вести не только Зельеварение, но и ЗОТИ.

Тем же летом «Пророк» напечатал скромное объявление, о том, что Наследник Рода Поттеров получил эмансипацию и стал совершеннолетним по закону, в силу того, что предполагаемые опекуны, в числе которых назывались и Дамблдор и Блэк, обязанностей своих не исполняли и Наследника ничему не учили.

Только что делает Поттер в Тупике Прядильщика?

Снейп наложил на себя скрывающие чары и потихоньку придвинулся поближе к дому, из окна которого слышен был чей-то разговор.

- Дед, - узнал Снейп ломкий басок Поттера, - ты сегодня зелье принимал?

Невнятное, но расстроенное ворчание.

- Дед, ну что ты, как маленький, а? Как на крышу лазать – большой, да? Как с крыши летать – так летчик? А как зелье потом пить – я не я, и лошадь не моя? Пей, говорят! Ну и что, что противное. Нет, с сахаром нельзя. Дед, не зли меня, меня в гневе и Дамблдор опасается!

Бульканье, звяканье, кашель. И такой знакомый с детства, омерзительный голос:

- Какая гадость, эти ваши колдунские зелья – просто невероятная гадкая гадость!

- Зато полезная, - возразил Поттер. - Вот, ты уже и ругаешься сегодня. А вчера только мычал.

Снейп зажмурился и проморгался: нет, ему не привиделось. Он действительно стоял во дворе дома своего детства – правда дом выглядел как-то по-другому... не таким обшарпанным, что ли... а внутри разговаривали Тобиас Снейп, ничтожный алкаш и маггл, и Гарри Поттер, волшебник, без пяти минут студент Академии колдомедицины и зельеварения. И Поттер Снейпа называл дедом! Дедом-то – почему?

Потом он задумался на минуточку – и представил себе, как уговаривает Поттера отложить учебу в Академии, чтобы еще целых два года тот мозолил ему глаза в школе, напоминая не только о Джеймсе Поттере и его «забавах», но и о Тобиасе, один голос которого всколыхнул в Снейпе детские прекрасные воспоминания о перегаре и трупном запахе из унитаза по утрам, о плачущей матери, о насмешках одноклассников... Вынырнув из мыслей, он заметил, что его трясет от ненависти к прошлому – и к Тобиасу, и к собственной юности, которую только идиоты могут считать прекрасною порой. Потом, приложив титанические усилия, закрыв все воспоминания надежными щитами – это ж надо, как мало потребовалось, чтобы пробить в окклюментивных щитах такую брешь! – успокоился. Нет, надо Дамблдору – пусть сам мальчишку уговаривает остаться. Да и вряд ли у него это выйдет – парень-то явно не дурак. Снял с себя чары и постучал.

- Профессор Снейп? – с Поттера можно было писать картину «Изумление». – Вы ко мне, или... – он неловко двинул головой куда-то в сторону.

- Я к вам, мистер Поттер. По делу.

- Н-ну... проходите. Чаю? Кофе?

- Благодарю, не стоит. Дело в том, мистер Поттер, что директор Дамблдор по каким-то своим соображениям решил оттянуть ваше поступление в Академию. И послал меня, чтобы я... гхм... уговорил вас остаться в Хогвартсе.

Глаза мальчишки ярко сверкнули.

- Директор Дамблдор, похоже, забыл о клятве невмешательства, которую он дал мне четыре года назад, - прошипел Поттер. – Он не боится стать сквибом? Впрочем, можете ему сообщить, что ваши усилия не увенчались успехом: я уже принял приглашение Ректора Джиггера.

- В таком случае, позвольте откланяться, - слегка дернул подбородком Снейп.

- Постойте, профессор. У меня тоже есть к вам дело – очень удачно, что вы сюда заглянули...

Северус хотел зашипеть, в привычной ему манере, да как он смеет, щенок, попытается с Тобиасом его мирить? Потом сообразил, что про Тобиаса не было сказано ни слова, словно мальчишка и не сопоставлял своего профессора с «дедом»-магглом. А Поттер уже вел его вниз к подвалу, где когда-то была лаборатория мамы, а потом и самого Северуса.

- Поскольку защиты на дом устанавливал я, - говорил Поттер, - то закрытых дверей для меня нет. Я подумал, что вам могут быть дороги эти вещи: все они были в лаборатории, я ничего не трогал – только переложил их в сундук. Можете забрать его, если хотите.

Северус с трудом припомнил, что могло быть в закрытой лаборатории: мамины рабочие журналы, книги, которые он перед ее похоронами стащил «Акцио» со всего дома и уменьшил, чтобы не пропали, лабораторная посуда и котлы... Жил он без всего этого двадцать лет – не понадобилось. Стоит ли забирать? Разве что – просто на память. Поэтому он кивнул, подхватил сундук и вышел, сквозь зубы попрощавшись с Поттером и демонстративно не замечая Тобиаса, который все это время, не двинувшись, сидел в гостиной и, подперев ладонью подбородок, в упор рассматривал своего блудного отпрыска.

Отойдя от дома на приличное расстояние для аппарации, Снейп незаметно для себя вышел на старую детскую площадку. Когда-то сто лет назад здесь звенел смех рыжей девочки: «Тунья! Смотри, как я могу!», а он говорил ей, что она – ведьма. Как странно сложилась жизнь, внезапно подумал он: если бы все получилось, как хотелось мне когда-то... Мои дети, мои и Лили – никогда не назвали бы Тобиаса дедом. А поттеровский щенок, похоже, не видит в этом ничего странного. Более того, судя по расследованию, которое пять лет назад проводил Дамблдор, именно с кровными родственниками мальчишку не связывало ничего, кроме взаимной ненависти. Кровь – не главное? Родственников – выбирают? Вот так, нашел себе кого-то – и выбрал? И выбрал, что характерно, того, от кого так же, ненавидя, отказался единственный кровный родич. О да, какая замечательная парочка, дед и внук – по собственному выбору. Он прикрыл глаза, мысленно вернувшись в дом: в нем было... чисто. Уютно. Пахло травами и сдобой. Не было ни запахов тления, ни вони перегара, ни тошнотворного запаха грязного белья, преследовавшего его все детство. Словно одно присутствие Поттера... нет, ну не может такого быть.

А еще он сообразил внезапно, что Поттер, хоть и играл роль гостеприимного хозяина, все время стоял между ним и Тобиасом – прикрывая маггла, как когда-то он сам прикрывал маму от него. И руку держал на палочке, не доверял, значит. Можно подумать, стал бы Северус мараться о какого-то... «грязного маггла» - вспомнились слова Блэка и последовавший результат.

С другой стороны, столь же внезапно дошло до него, защиты дома его пропустили. Его, если и не ждали – кого можно ждать двадцать лет? – то, по крайней мере, дали возможность для возвращения. Только вот возвращаться он не собирался. Случайно вышло. Родственников – выбирают, снова подумал он. Обратное – тоже верно.

А Защиты дома в Тупике Прядильщика схлопнулись и закрылись навсегда, отсекая возможность возвращения.

*Жиг Мышьякофф, или, как было написано в оригинале, Арсениус Джиггер - автор учебника с первого курса «Магические отвары и зелья», он же написал «Защита от темных искусств» - учебник для третьего курса, по нему Люпин учил. Судя по всему, очень уважаемый специалист.

Дата добавления: 2015-08-29