Родственников выбирают 5 страница

- Ну ты даешь, - потрясенно выговорил Невилл.

- Учиться-то надо, независимо от профессоров, понимаешь... Потом, когда мы вырастем и школу закончим, кто-то разве спросит, почему мы неучи такие? Или пожалеет нас, если у нас сплошь тролли в оценках? Нет, точно тебе скажу – не будет такого. Смотрят только на нас и в дипломы. И если дипломы в троллях, значит, это мы тупые, а не профессора плохие. Или вот, Историю Магии возьми. Каждый год пятикурсники сдают СОВы, а семикурсники – ТРИТОНы. У нас на факультете все вопросы СОВ и ТРИТОНОВ заранее размножены, каждый год, если что-то новое на экзаменах спрашивают, в список вносится. И готовиться легче, и жить, знаешь, как-то спокойней, когда заранее готов. А просто годовые экзамены – Бинз по учебнику шпарит, не заморачиваясь. То же самое с ЗОТИ, профессора на нем вообще не держатся почему-то, каждый преподает, кто во что горазд, а спрашивать-то будут на экзаменах не с них, а с нас... Так что, - подводя итоги, Гарри рубанул кулаком по ладони, - если на всех профессоров внимание обращать, только невроз себе обеспечишь, а выучиться – не выучишься.

Невилл только вздохнул: неврозом он, похоже, себя уже обеспечил.

Глава 10

Суть проекта Поттера сводилась к двум вещам: он искал травяные составы, способные лечить, как магов, так и магглов, а заодно – учился готовить из этих составов не просто отвары или настойки, а концентрированные вытяжки, чтобы не заставлять больных пить горькие настои литрами. Известные рецепты работали именно с шинкованными травами и Гарри было любопытно, почему никто не додумался до того, чтобы выпаривать, к примеру, сок, добытый из трав, и добавлять в зелье именно его, вместо того, чтобы пихать в котел сено-солому, как ехидничал дед. Когда он впервые обратился к мадам Спраут, это показалось ей интересным: первокурсник не просто перелопатил библиотеку, он нашел все, что уже было использовано в этой области и предложил свой вариант. Именно поэтому она согласилась курировать его проект по Гербологии.

Для того чтобы измельчать полученную травяную массу, Гарри привез из дома старинную мясорубку. Но помня, что любое соприкосновение трав с металлом может «убивать» травы, попросил старшеклассников проверить его формулу преобразования металла в кость, убедился, что все верно и перекручивал теперь свои травки в мясорубке из слоновой кости. Преобразования как раз хватало на партию трав, потом выдыхался и «рубщик» - повращай-ка рукоятку так долго! – и сама мясорубка снова становилась металлической.

Затем сок отжимался через специальные сита, и вываривался в котле, прямо у вытяжного шкафа на медленном-медленном огне. Концентрированный травяной сок напоминал консистенцией желе. Вот с этими желе Гарри и варил несколько лекарственных зелий. И для сравнения – зелья по обычным рецептам, с нашинкованными травами. А еще проект предусматривал способ хранения концентратов в стазисе. И в конце года Гарри собирался проверить, насколько хорошо сохраняются его компоненты магическими способами. Понятное дело, что маггловских способов хранения, кроме быстрой крио-заморозки не было. Ее эффект Гарри имитировал заклинанием замораживания и кубики желе складывал в холодильный шкаф, все там же, в факультетской лаборатории.

В общем, дни его были заполнены по самую маковку, не разделяясь на будни и выходные. Бремя утренних новостей за столом воронов героически взвалила на себя Падма Патил. Гарри не очень понимал, чем «новости» Падмы отличаются от обычных школьных сплетен, но слушать ее щебет иногда было очень забавно. А еще на Падму всегда можно было положиться – она не давала Гарри пропускать квиддичные матчи, всегда начиная свой щебет о них загодя.

К пасхальным каникулам Гарри уже не просто вжился в школьную рутину, но и приобрел любимые маршруты, по которым было быстрее передвигаться от кабинета до кабинета, привык обходить завхоза и его кошку, миссис Норрис – не потому, что боялся или не любил их, а потому, что бурчание завхоза иногда напоминало ему дедово, и тогда больно щемило сердце и хотелось скорее домой. Иногда в ежедневную рутину внезапным диссонансом врывались какие-то новости – то о шалостях рыжих близнецов, то о болезни профессора ЗОТИ, или сам профессор Квиррел попадался на пути – худющий, бледный той зеленоватой бледностью, что бывают у тяжелобольных. В его болезни никто не сомневался, и профессора было жаль чисто по-человечески. Непонятно было, что держит его в школе: с таким нездоровым видом нужно лежать в Мунго и пить предписанные колдомедиками зелья, а не детишек учить. Тем более, что преподавал он с каждым уроком все меньше и меньше, иногда за весь урок не произнося ни слова, просто кивая на доску, где были записаны страницы учебника к заданной теме.

На пасхальных каникулах Гарри варил два контрольных образца своего зелья. Профессор Спраут обещала отдать их на проверку специалистам, а пока посоветовала Гарри расписать не только все стадии проекта, но и способы хранения концентрированного сока. А еще она сказала, что зачтет этот проект вместо экзамена по Гербологии. «Еще бы вместо экзамена по зельям его зачли, - проворчал про себя Гарри, - я ж не за экзамен старался! Я ж для дела!» Но вслух он профессора поблагодарил, конечно.

В конце апреля квиддичная команда Воронов вернулась с тренировки чумазая, пропахшая дымом и кое-где в подпалинах.

- Хагрид рехнулся! – с порога заявил Дэвис, - он у себя в хижине вывел дракона. Норвежского горбатого. И сегодня этот дракон устроил хозяину день Гая Фокса. Мы тушить помогали, изгваздались все...

- А дракон?

- А его в пять палочек усыпили, теперь директор связывается с драконьими заповедниками, кто быстрее его заберет, тем и отдадут. Вообще-то, Хагрид нарушил закон: нельзя драконов разводить в частном порядке. Но я думаю, директор нашего лесника отмажет – первый раз что ли? У него каждый год какой-нибудь опасный питомец случается, все уже привыкли. Ну, разве дракона пока не было... Теперь есть. То есть, был.

- Странно, - проговорил Гарри, нарушив потрясенную тишину, - если он так любит драконов, почему не устроится в драконий заповедник, ну, хоть сторожем? Он мне про драконов еще летом рассказывал, когда меня по Косому Переулку водил, - объяснил он. – Все мечтал заполучить себе дракончика и воспитывать его. А в школе заводить опасных питомцев все-таки как-то... рискованно.

- Его в свое время из школы за это исключили, и палочку сломали, - сообщили из дальнего угла гостиной. – Говорят, Плакса Миртл тогда была убита каким-то хагридовым питомцем. Правда, раз его до сих пор при школе держат, значит, это был несчастный случай, не преднамеренное убийство. И тем не менее...

- Дурдом какой-то, - пожал плечами Поттер. – Приходи к нам, Фредди Крюггер, нашу детку покачать. Как можно допускать такое в школе? Не понимаю. Ну и что, что он – добрый и мухи не обидит? Сознательно – не обидит, а нечаянно сядет на ту муху, а потом еще и поплачет, раскаиваясь. Сегодня только его хижина сгорела, а завтра он Хогвартс подпалит? Случайно, разумеется. И переживать будет...

Перед самыми экзаменами Гарри вызвал к себе декан. У декана в кабинете сидела профессор Гербологии и сияла, как солнышко.

- Гарри, дорогой! – Гарри показалось, что она собирается кинуться на него с объятиями и поцелуями, и только присутствие Флитвика ее от этого удерживает.

- Гхм, - откашлялся декан. – Мистер Поттер, позвольте принести вам самые искренние поздравления. Ваш проект по Гербологии заслужил самое пристальное внимание и одобрение Гильдии зельеваров и Гербологов, о чем они известили профессора Спраут.

Профессор Спраут, по-прежнему сияя, помахала свитком пергамета:

- Они пишут, что зелья на основе твоих вытяжек срабатывают быстрее и надежнее, а сами зелья имеют меньше побочных эффектов, чем те, что сварены по старым рецептам. И вот тут... – она развернула свиток и нашла в нем нужную строчку, - предлагают тебе оформить патент на изобретение «метода сбора, производства и хранения концентрированных ингредиентов»! Поздравляю, дорогой, это просто замечательно! Первокурсник с патентом – кто бы мог себе представить!

Декан тоже улыбался, награждая такого «перспективного ученого» пятьюдесятью баллами за вклад в науку.

- Если вам понадобится помощь в оформлении заявки на патент, Гарри, обращайтесь. Где-то у меня были специальные формы... Их достаточно заполнить, ну и конечно же, расписать все стадии проекта... Но я понял, что вы все это уже сделали, так?

Гарри покивал:

- Да, и хранение желе в стазисе описал, оно надежнее заморозки оказалось.

Заклинание заморозки имитировало обычное замораживание объекта в морозилке – и держать объект тоже надо было потом в морозилке, чтоб не растаял. А вот стазис был своеобразной остановкой всех процессов, происходящими, как в объекте (в данном случае, кубике желе), так и вокруг него. Еще удобство этого заклинания было в том, что позволяло наложить стазис на определенное заклинателем время, то есть, самое то, для долгого хранения...

- Тогда все это можно оформить прямо сейчас, мы с профессором Спраут послужим двумя независимыми свидетелями-поручителями. Замечательное достижение, мистер Поттер! Просто за-ме-ча-тель-но-е! Очень рад, что мой факультет служит взлетной площадкой такому восхитительному уму! Браво! Брависсимо! – Флитвик чуть не свалился со стула в порыве эмоций.

Заявка на патент ушла в Гильдию тем же вечером.

После всех экзаменов, как раз во время проходящего экзамена по Гербологии, Гарри Поттер блаженно щурился на яркое майское солнышко, лежа на траве у Черного озера и пуская иногда «блинчики» в сторону Гигантского Кальмара. Жизнь была прекрасна и удивительна: через неделю заканчивались занятия и экзамены у старшекурсников и Хогвартс-Экспресс на всех парах помчит Гарри домой, к деду. Гарри мечтательно прикрыл глаза, представляя, что именно он будет делать дома: травяной сад, наверное, весь зарос, половину придется выпалывать, а ведь можно из этой половины...

Он не понял, что его сдернуло с места, и как он оказался в полутемной сводчатой зале, где у одной стены мерцало огромное зеркало, а перед зеркалом пошатывался профессор Квирелл в фиолетовом тюрбане. Гарри попытался дернуться или хотя бы заговорить – но понял, что находится под Петрификусом. «Наверное, он хлопнул меня заклинанием, а уж потом перенес сюда, - сообразил он. – Но зачем?» Квирелл производил впечатление полностью сошедшего с ума человека, он то стонал, то злился, говорил на разные голоса, словом, явно был не в себе и довольно опасен: палочка по-прежнему оставалась у него в руках. «Зачем я ему нужен? – продолжал недоумевать Гарри. - Может, он хочет принести меня в жертву? Тогда была бы пентаграмма. Или алтарь. Просто так убить, потому что маньяк? На маньяка-то он, положим, похож, но почему именно меня? Просто первого ухватил, кого увидел – или потому что я - Мальчик-Который-Выжил? А у него сегодня как раз крыша съехала, звезды сошлись... но зачем ему зеркало? Будет отслеживать эстетичность поз убийства?» Тут он вспомнил предупреждения Макдугала: недели две назад на собрании факультета Стивен строго-настрого запретил всем подходить даже к кромке запретного леса: какая-то тварь убивала единорогов. А кровь единорога снимала практически любые проклятья. Только Квиррелу, похоже, не помогла и она, раз он решил заменить кровь единорога кровью Мальчика-Который-Выжил. А зеркало, стало быть, чтобы видеть, куда мазать? Не то, что Гарри не было страшно – просто в такой странной готической манере все происходило, что если бы не Петрификус, он, пожалуй, сейчас рассмеялся бы... С яркого солнца в какое-то подземелье, зелень травы сменяется изжелта-зеленой физиономией ненормального профессора, фильм ужасов какой-то. Профессор изломанной тенью метался перед зеркалом, не обращая никакого внимания на своего пленника.

- Я вижу, - завывал он, - вижу камень, я вижу, как отдаю его своему господину, но почему я не могу взять его?

Тут он переключился на какое-то шипение:

- Иссспользуй мальчишшку...

- О, да, мальчишка! Но, господин мой, вы уверены, что этот мальчишка сможет достать его?

Гарри в это время ощутил, что Петрификус постепенно сходит с него, но прыгать в сторону не решился. Квирелл подошел к нему, вздернул на ноги за шиворот и подтащил к зеркалу:

- Смотри в него! – приказал он, - что ты видишь, говори!

В зеркале почему-то отразился травяной сад за домом деда в Тупике Прядильщика. И сам дед, улыбающийся Гарри. А у калитки стояла... мама? И папа рядом с ней. И тоже улыбались. Гарри так засмотрелся, что пропустил рывок за воротник, развернувший его от зеркала:

- Что ты там видишь, мальчишка?

- Дом, - прошептал Гарри.

- Дай мне поговорить с ним, - шипящий голос исходил откуда-то сбоку, все-таки, похоже Квирелл болтал не сам с собой.

Профессор заскулил, но начал разматывать свой вонючий тюрбан. Когда он развернулся спиной к Гарри, тот, наконец, увидел профессорского собеседника и его отчетливо замутило. Плоская харя с глазами-щелочками, носом-щелочками, рот, как кривая щель – наискось, не то змея, не то ящерица, и оно - говорило!

- Ты... Гарри Поттер... это твоя вина, что я здесь, и в таком откровенно непрезентабельном виде... ты умрешь, если не отдашь мне мое!

- Да что твое-то? - изумился Гарри. – Я что-то у тебя взял? Украл? Выпросил, наконец? Ты кто такое, чудо-юдо?

- Отда-а-ай... – вроде и шипеть в этом слове было нечем, а оно шипело.

- Забирай, - махнул рукой Гарри. – Мне твоего – ничего не нужно: забирай все! И – сгинь, наконец!

Он чувствовал, как его зеркального двойника обнимают родители и дед. Их горячие ладони лежали у него на плечах и не давали ему сдвинуться с места. Прислонившись спиной к волшебному зеркалу, он подпитывался их любовью и уверенностью: никакие свихнувшиеся профессора ничего ему не сделают, ведь мама с папой очень его любили, а еще – его любит деда Тоби.

- Сгинь, - повторил он. – Сгинь, со всем своим!

Шрам на лбу лопнул с противным треском, кровь залила левый глаз, и Гарри прищурился: ему показалось, что от его лба отделилась темная гибкая тень, похожая на змею, и полетела к ящеричьей роже на затылке Квиррела. Квиррел дернулся всем телом и застыл статуей, а тени окружали его со всех сторон, дымными веревками просачиваясь под кожу, обвивая неподвижного профессора хороводом, проходя сквозь него и возвращаясь. В какой-то момент Квирелл закричал, тоненько, пискляво, словно ему не хватало сил. Потом кричать прекратил и обмяк стоя, но на ногах держался, будто его подпирали со всех сторон эти странные тени. Уже сползая в обморок, Гарри видел, как рожа на затылке Квиррела тоже распялила рот в беззвучном крике – и внезапно то, что было когда-то профессором ЗОТИ распалось в клочья, словно взорвалось изнутри. Ладонь деда из зеркала прикрыла глаза внука – мол, не смотри, не надо на такое смотреть, – и больше Гарри ничего не видел.

Глава 11

Потом, кажется что-то еще взрывалось и шипело вокруг, словно фейерверки, а он, покачиваясь плыл по волнам, на мягких подушках и удивлялся, что в хогвартские лодочки постелили мягкие перины, голоса вокруг бубнили сердито и хлопали какие-то двери, и звякало стекло, и снова взрывы и вопли, но, скорее всего, все это ему снилось. В какой-то момент, он решил, что выспался и попытался открыть глаза. Над головой был светлый побеленный потолок – ничего общего с каменным мешком, в который его приволок Квиррел. Он лежал на широкой кровати, отгороженной ширмой, а за ширмой почти по-квирреловски шипел его декан:

- Альбуссс, ты должен мне объяссснение! Что ты за игры затеял с мальчиком?

Скрипнули пружины, вероятно на соседней кровати кто-то сидел:

- Филиус, я и сам не пойму, почему такое произошло! Вот чем хочешь могу поклясться...

- Мне твои клятвы сто лет не нужны. Ребенок под моей опекой, я его декан, а его защиты реагируют на тебя, как будто ты Тот-кого-не называют! Да еще и в бессознательном состоянии – это тебе не шуточки твоих любимых гриффиндорцев! Что ты сделал, Альбус?

- Не знаю, Филиус, честное слово – не знаю. Если позволишь, я поприсутствую при вашем разговоре, когда он очнется, может быть, сумею рассмотреть, что на нем за защиты...

- Я разговаривал с Северусом. Похоже, мальчик что-то сделал с Неназываемым: метка Северуса исчезла, будто ее и не было никогда. Его шрам, кстати, тоже исчезает, Поппи сказала, что это обычная ссадина, на пару дней работы заживляющей мази. Если эти его защиты воспримут тебя, как врага, я просто тебе не завидую, Альбус.

Невидимый Альбус по-стариковски закряхтел, совсем, как дед, когда стеснялся признать, что опять выпивал в одиночестве. Тут края ширмы раздвинулись, и в поле зрения Гарри появилась школьная медиведьма, мадам Помфри, с подносом в руках. На подносе яркими цветами переливались пузырьки с зельями.

- Мистер Поттер, с возвращением, - обрадованно проговорила мадам Помфри. – Как вы себя чувствуете?

Голоса за ширмой замолчали, будто обрезанные. Гарри подумал немного, потом пожал плечами:

- Нормально я себя чувствую. Ничего нигде не болит. А должно?

- Слабость? Головокружение? Темные точки в глазах? – продолжала настаивать медиведьма.

- Нет, ничего такого. Выспался. Э-э-э-э-э... голоден немного, и в туалет бы... А так – все в порядке.

Медиведьма пристроила поднос на тумбочку рядом с кроватью и вытащила палочку, объясняя:

- Сейчас я наложу на вас диагностирующее заклинание, оно покажет уровни вашего магического и физического состояния.

Гарри кивнул, посмотреть на диагностику было интересно. Рядом с кроватью заколыхалась призрачная проекция, как графики в классе геометрии, отметил Гарри про себя. Медиведьма пристально их изучила и улыбнулась:

- И в самом деле, все в порядке. Вот видите: это ваша магия, а вот это – ваша физическая форма. – Две линии шли параллельно друг другу и уходили куда-то вверх по графику. – Можете встать, душ и туалет – в конце коридора, направо. После душа выпьете вот эти зелья – это укрепляющие, и ложитесь. Сегодня я за вами еще понаблюдаю, но думаю, завтра вас уже можно будет выписать.

Гарри покосился на ширму, но ничего не сказал. Разговор декана и директора был очень интересен, и он собирался его обдумать в тишине и уединении.

Когда он вернулся в кровать, ширму уже убрали, и на соседней кровати Гарри почти без удивления обнаружил директора Хогвартса. Рядом на высоком табурете сидел декан Рэйвенкло Филиус Флитвик.

- Доброе утро, - поздоровался с ними Гарри.

- Доброе, мистер Поттер, доброе, - ответил декан. – Если позволите, мы зададим вам несколько вопросов о вчерашнем дне. Скажите, как вы оказались в запрещенном коридоре третьего этажа?

- Я даже не знал, где мы, - ответил Гарри озадаченно, - это был тот самый коридор? Скорее всего, профессор Квиррел приволок меня туда под Петрификусом, потому что последнее, что я помню – это то, что я сидел у озера. А потом сразу – комната с зеркалом. И морда у него на затылке... такая... неприятная, знаете. А как же он пронес меня через защиту на третьем этаже, она вроде должна была не пускать школьников? – вспомнил он объяснения Макдугала.

- Альбус? – повернулся декан к директору, - ты что, оставлял лазейку? Для кого?

- М-м-м... - видно было, что директору очень не хочется отвечать на этот вопрос, - Я подумал, если кто-нибудь... вроде Гарри... захочет спасти камень, то его не стоит останавливать.

- То есть, - резюмировал Флитвик, - ты намеренно включил в защиту Гарри Поттера? Для чего? Мне казалось, еще в ноябре мы с тобой прояснили этот вопрос с ловушками и героическим их преодолением? Разве ты не понял, что мальчику было наплевать на все твои «секреты»?

- Надежда – такая хрупкая, но в то же время – такая прочная вещь, Филиус... Как видишь, она оправдалась.

- Простите, я не понял, как оправдалась ваша надежда, - жестко произнес Гарри. – И если можно, мне хотелось бы узнать, что за игру вы играли со мной и со всей школой, поселяя в замке тролля и цербера. Это что – игра на выживание для сильнейших?

- Видишь ли, мальчик мой...

Гарри вопросительно взглянул на декана, тот покачал головой:

- Альбус, боюсь, твоих мальчиков в этой палате нет. Гарри воспитан магглами, может неправильно тебя понять. Ты продолжай, продолжай.

Директор продолжил. И Гарри вместе с его деканом с ужасом услышали о том, что в школе действительно хранился Философский камень – но вовсе не для опытов, как предположили вороны в ноябре, а как приманка для выжившего в Хэллоуин восемьдесят первого года Волдеморта. И поскольку его победитель собирался поступить на первый курс Хогвартса, Альбус Дамблдор не нашел ничего лучшего, как постараться столкнуть в стенах замка двух кровных врагов. И у него получилось: Волдеморт повержен навсегда! И если Гарри не против, то директору очень бы хотелось посмотреть на их финальное противостояние, если возможно. Он попытался взглянуть на это вчера, по горячим следам, но видимо, защита мистера Поттера восприняла попытку Легиллименции, как проявление враждебных намерений... приложив почтенного директора о стену, да так, что и сегодня он еще не может передвигаться. Посему пришлось просить милейшего декана Воронов вытащить своего подопечного из опасного коридора и доставить его в Больничное крыло – самого директора от Гарри откидывало, даже при полном и несомненном обмороке последнего...

- Легиллименция – это способ проникновения в воспоминания, - объяснил декан Поттеру, - магглы называют ее телепатией. Но поскольку активную Легиллименцию ваши щиты не пропускают, могу предложить поделиться воспоминанием в Омуте памяти. Я научу вас, как им пользоваться.

Омут памяти был доставлен коротеньким ушастым существом, замотанным не то в тогу, не то в наволочку – «Это домовой эльф, они служат волшебникам испокон веков» - и водружен на табуретку между кроватями. Флитвик показал Гарри, как сосредоточиться на воспоминании и вытянуть его палочкой в Омут. Втроем они отсмотрели сцены в комнате с зеркалом, при этом Флитвик комментировал движение щитов вокруг Гарри:

- Смотрите, вот вы прислонились к зеркалу – и щиты утроились. И когда вы отказались от «его», что бы там «его» ни было, смотрите – лопается шрам, из него вместе с кровью вырывается что-то темное и летит прямо к нему. Альбус, что это было?

Альбус невнятно пробормотал что-то и закашлялся.

- Вот еще несколько таких же темных пятен – все они входят в него, прошивают тело насквозь, и похоже, именно они способствуют тому, что Волдеморта с нами больше нет.

Несомненно, ваше «Сгинь», Гарри – новое и неизвестное науке заклинание. Что вы имели в виду, когда произносили его?

- Именно то, что произнес. Это... ну... из фильма про экзорциста, вообще-то. «Сгинь-пропади, нечистая сила!» Как-то так.

Директор снова закашлялся – подавился чем-то, что ли? Но тут воспоминание закончилось и их вышвырнуло из Омута памяти.

- Я хотел бы узнать, - начал Гарри, и декан благожелательно кивнул, - почему Волдеморт вообще так настроен был убить именно меня. Мне, конечно, интересно, почему у него не вышло, но основной принцип я понял. Но вот его зацикленность на мне... Почему?

- Видишь ли, мальчик мой, - начал Дамблдор, потом поправился, - видите ли, мистер Поттер, вас спасла любовь. Любовь вашей матушки, пожертвовавшей ради вас своей жизнью.

- Вы хотите сказать, что каждая мать, закрывая собой ребенка спасает его от Авады? А почему я единственный, который выжил? И потом, что значит – мать? А отца у меня не было, что ли? При чем здесь любовь, я вообще-то спрашивал о причинах, по которым Волдеморт пришел в октябре восемьдесят первого года в дом Поттеров, убил моих родителей и собирался убить меня. А через десять лет повторил эту попытку.

Дамблдор мялся, жался, юлил, но под напором двух рэйвенкловцев, один из которых был еще и мастером дуэлинга, наконец, спекся. Видно здорово его вчера приложило о стенку, отстраненно подумал Флитвик, быстро сдался. Альбус наконец рассказал о пророчестве, о том, как прятали Поттеров, о предательстве лучшего друга, который по сей день сидит в Азкабане – и снова перешел к любимой теме:

- Любовь – великая сила... Она хранила тебя все эти годы, живым и невредимым...

- Да какая любовь, - наконец взорвался Поттер, - обычная кровная магия, защита Последнего в Роду, что вы тут сказки рассказываете? И устанавливала ее не мама, которая, хоть и была принятой в Род, как Новая Кровь, таких возможностей не имела, а отец, как Глава Рода, защищая маму и меня - Наследника Рода. Если бы мама выжила тогда, защита стояла бы и на ней до моего совершеннолетия. Ее жертва могла усилить эту защиту, но не намного – у магглорожденных сил меньше. Что? – вызверился он на Дамблдора, скорбно качающего головой, - у нас на факультете, если чего не понимаешь, принято спрашивать. Я – спросил.

- Там, где течет кровь твоей матери, ты защищен наиболее, - убежденно пробормотал Дамблдор.

- Да откуда вы вообще всю эту галиматью вычитали? А еще Верховный маг Визенгамота... Как-то неудобно вас поправлять, но защита крови ставится не на «кровь», а на «кров». То есть, на дом, который я искренне считаю своим домом. И кто в нем живет – родня мне по крови или нет – не имеет никакого значения. Главное условие – они принимают меня, как родного, я принимаю их, как родных. Все. Хоть волки в лесу, хоть тигры в зоопарке. Мало того, в любом доме своих магических родственников – хоть какой степени родства – такая защита распространялась бы и на них. Но вы отдали меня магглам. Почему?

- Я не хотел, чтобы ты вырос избалованным принцем, купаясь в лучах своей славы...

- Поэтому отдали меня тем, кто гарантированно лупил меня ремнем за малейшую провинность, а за любой всплеск магии наказывал недельной голодовкой на хлебе и воде в чулане. Спасибо, добрейший Верховный маг!

Последние слова сочились таким горьким сарказмом, что Дамблдор вскинул голову и потрясенно уставился в глаза мальчика. Из них на Дамблдора смотрела Смерть. Лютая, мучительная – только подойди, только протяни руку...

- Гарри, я... не знал... я не догадывался, что твои тетя и дядя так плохо к тебе отнесутся. Мои наблюдатели рассказывали мне, что ты не очень счастлив с ними, но...

- То есть, и наблюдатели были. И рассказывали, - удовлетворенно кивнул Поттер. – Героев воспитывают в лишениях, не так ли? А подумать, что не было бы тех, кто меня любит, не было бы дома, в котором я не боюсь этих ваших «лишений для героя» - и вчера был бы у вас мертвый Герой? Потому что... пророчества там или не пророчества, а я в Герои не собирался. Или вам не рассказали? Или рассказали, но вы не поверили?

- Я могу только попросить прощения, Гарри. Все, что я делал – я делал на благо магического мира... - Альбус уже трижды проклял и этого мальчишку и его неудачное распределение! Готовые шаблоны для разговоров с героями-гриффиндорцами у него были, с политиками-слизеринцами – тоже, пусть и не настолько отточенные, но чертовы вороны вцеплялись в любую логическую неувязку и начинали долбать по ней своими клювами, пока не пробивали насквозь, а этот, конкретный вороненок, похоже был из лучших...

- А какое отношение имею я – к магическому миру и его благу, позвольте спросить? Вы вышвырнули меня к магглам, среди них я вырос и живу, и собираюсь жить там дальше. Что именно дал мне лично магический мир, кроме как – убил моих родителей и попытался убить меня, в первый же мой год в нем? Да даже элементарно – о том, что у меня есть деньги, я узнал только прошлым летом. Если вы так лихо распоряжались моей судьбой и моим ключом от сейфа, может, мне попросить гоблинов провести ревизию – мало ли, на какое благо шли мои деньги, пока я носил обноски кузена и слушал тетку, какая я неблагодарная тварь, выращенная ими из благотворительности?

- Если соберетесь, я могу помочь, - кивнул Флитвик, - у меня с гоблинами налажены хорошие связи.

- Спасибо, профессор. Непременно воспользуюсь вашим щедрым предложением. И что теперь?

- В смысле – что теперь, - не понял Флитвик.

- Ну, я так понял, что директор школы воспользовался случаем и устранил с моей помощью Волдеморта. Окончательно. Поэтому и интересуюсь – что теперь? Надеюсь, у вас, господин директор, нет на меня каких-то дальнейших планов героя-победителя Темных Лордов? Потому что я заранее от них отказываюсь. Я вообще-то в школу учиться пришел, а не с Волдемортами сражаться. Поэтому... мне нужна страховка.

Дата добавления: 2015-08-29