Родственников выбирают 3 страница

Роджер взял лист бумаги и начал записывать на нем.

- В виде формулы можно представить, что одна сторона спички - это a+bs1+hs1+ds+fs+Cs,

вся спичка - s=a+bs1+bs2+hs1+hs2+ds+fs+Cs, причем ширина и высота у нас равны bs1=bs2, hs1=hs2. Иголку сам зашифровать сможешь?

Гарри принцип уловил, но он еще не был совсем уверен.

- Хорошо, иголка в целом виде записывается как: i=a+bi1+bi2+hi1+hi2+di+fi+Ci, причем высота у нас отличается, то есть hi1 не равно hi2. На практике мы пошагово меняем эти свойства: длина остается прежней, сужаем спичку, заостряем один из концов, во втором проделываем ушко, делаем ее круглой по форме и заменяем материал. Это только звучит очень трудно. Потренируйся и ты будешь делать такие простые превращения, не задумываясь.

После этого объяснения Роджер придвинул свою тарелку обратно.

- Чуть не забыл. Всегда в голове держи образ, - покрутил он наколотой на вилку котлетой, - предмета в который превращаешь. И у тебя все получится

Гарри вначале научился превращать спичку в иголку, затем в перо, свечу, карандаш и так далее. Затем он уже без проблем делал из шкатулки книгу, а из пуговицы - пепельницу. Но все равно особого практического смысла в этом он не видел.

Грейнджер сидела в библиотеке и выписывала для каждого предмета свою формулу превращения. Вывести их самой ей не приходило в голову. Она всегда считала количество учебников, по которым готовились вороны. Когда стопка книг оказывалась меньше, чем у нее, она фыркала:

- Ваша слава, как любителей учиться, сильно преувеличена.

Почему-то Грейнджер была уверена в том, что только она одна прочитала учебники первого курса. Может быть, на Гриффиндоре все именно так и было. Просто вороны не хвастались своими знаниями. Она всегда следила за соответствием лекции и текста в учебнике и дотошно выспрашивала учителей при обнаружении отличий, и всегда недовольно хмурилась, если кто-то слишком свободно обходился с условиями заданий. Со временем, когда при одном ее появлении у стола рэйвенкловцев в библиотеке, раздавался громкий шепот: «Внимание, безумная маггла!» а за ним следовало сдавленное хихиканье, попытки заговорить с воронами она прекратила, но все так же ревниво отслеживала чужие баллы и успехи в учебе.

Первые Зелья со Слизерином прошли довольно спокойно. Снейп поначалу попытался вывести Гарри из себя, назвав «нашей новой знаменитостью», а потом гоняя его вопросами по всему учебнику первого курса, но Поттер на «знаменитость» усмехнулся, переглянувшись с соседом по парте, а на вопросы ответил, скучающе глядя куда-то в потолок: смотреть на Снейпа ему было физически неприятно. Придраться же к зелью у профессора просто не получилось: зелье Поттера было сварено почти идеально. Баллов ему профессор не начислял, но и оценки за зелья и эссе не занижал, видно, профессионализм брал свое.

Деду о своем профессоре Зельеварения Гарри написал после первого же урока и с нетерпением ждал, как же отреагирует дед на живого и здорового сына, преподающего в Хогвартсе. Дед с ответом не задержался.

«...Надо же живой, не убили. А могли из-за его характера-то. Ты, внук, не слушай, что он тебе говорить будет. Натура у него такая, не умеет он с людьми разговаривать».

Не умеет, мысленно согласился с дедом Поттер. «Не слушать снейповых придирок» постепенно превращалось в довольно увлекательный процесс отшелушивания лекции от собственно придирок. К лекциям Гарри готовился старательно, но еще старательнее он готовился к снейповой язвительности и неожиданным вопросам. Странно, но похоже, даже слизеринцы в этом противостоянии ставили не на декана, а на Поттера. Вообще-то Снейп со своей манией уколоть Поттера побольнее, напоминал ему Дурслей. Тем тоже ни в коем случае нельзя было показывать слабости: узнав о них, они старались непременно надавить на больное место. Поэтому то, что Зелья, как предмет, очень нравились Гарри – да что там, именно Зелья-то его интересовали больше, чем Чары и Трансфигурация! – он научился тщательно скрывать. И за все время уроков умудрился ни разу не посмотреть прямо в лицо профессора, чем, кажется, злил его просто до белого каления...

Учиться пользоваться столовыми приборами Гарри пришлось в экстренном порядке. Нет, он знал, конечно, что вилку держат в левой руке, а нож – в правой, многолетняя сервировка для Дурслей способствовала... Только вот, оказывается, чтобы управляться разом ножом и вилкой, требовалось умение, которого, увы, не имелось. Но сидеть за общим столом и неловко ковыряться в тарелке было стыдно. Тем более, что вороны, хоть и читали во время еды, подвешивая книги над столом и окружая их щитами от случайных капель, умудрялись в то же время сканировать взглядами весь Большой Зал, иногда сообщая результаты своих наблюдений вслух, для увеселения соседей по столу.

В последнее время они просто затаив дыхание каждый обед и ужин отслеживали стол Гриффиндора – происходящее там было веселей любой комедии. Роли комментаторов менялись, а вот объект наблюдения всегда был одним и тем же.

- Господа, номер шесть садится на место. Ну-с, приступим! Левая рука тянется к колбаскам... правая – к яичнице... замена, колбаска во рту, левая подгребает блюдо с картофелем, ап! Высший пилотаж, не прожевав колбасы, закинуть в себя картошечки. Столовых приборов не замечаем, как факта...

- Мерлин мой, он еще и говорит все это время, какой разносторонне одаренный молодой человек. Юлий Цезарь удавился бы от зависти. Правая сторона стола забрызгана, переходим к левой, отвечаем на вопрос...

- Рон, - прорезал ровный гул негромких голосов пронзительный взвизг Безумной Магглы, - прожуй, прежде чем говорить!

- Отвали, - после мычания, означавшего примерно то же самое, последовал ответ объекта.

«И вот там-то я должен был учиться, - думал в это время Гарри. – Туда меня старательно, как волка на красные флажки, загонял Хагрид. Ну как же, мама-папа-гриффиндорцы, ты не можешь не быть гриффиндорцем, Гарри... Вопли, тычки постоянные со всех сторон, и не хочешь – подавишься, отстраненно наблюдал он попытки какого-то старшекурсника проглотить еду, - стол весь залит соками и соусами... Ну, пролил ты, случайно, что, некому Эванеско или Тергео показать? Старшие братья номера шесть перебрасываются едой с каким-то парнем в дредах, весело им. А тем, по кому случайно прилетело колбаской или куском ветчины – ну, наверное, тоже должно быть весело. Это ж самый дружный факультет в мире... Вопли стоят, как будто там режут кого-то. Львятник. Да какой это львятник, это птичий базар!»

- Прелесть какая, - восхитился кто-то из «комментаторов», - вы посмотрите, как элегантно и не побоюсь этого слова, эстетически верно, свисает салат с головы нашего номера шесть! Светло-зеленое на рыжем, какие умопомрачительные оттенки!

- А какие оттенки красного приобретает, не побоюсь этого слова, физиономия нашего объекта. Есть, есть где разгуляться живописцам, господа!

Кстати, номер шесть, он же Рон Уизли, пару раз попытался подойти к Гарри на перемене с какими-то глупыми вопросами, вроде «а покажи шрам». Гарри смерил его задумчивым взглядом и спросил:

- А если бы он был не на лбу, а на заднице, ты тоже просил бы его показать?

Окружающие грянули хохотом, а Гарри Рона с тех пор обходил по широкой дуге. Нет, Рон-то, кажется, даже не понял, что ржали над ним, просто самому Гарри неприятно было.

Глава 6

Урок Полетов, предварительно намеченный на одну из пятниц сентября, перенесли на следующую неделю: тренер, мадам Хуч, устроила громкий скандал директору, поставившему в расписание Полеты разом для Гриффиндора и Слизерина. О том, какая бойня в воздухе разгорелась между двумя факультетами, поведала Падма Патил: ее сестра-близняшка, Парвати, имела сомнительное удовольствие наблюдать за бойней с земли, вместе с парочкой неприсоединившихся слизеринцев и Грейнджер, которая летать боялась. Началось все из-за пустяка: неуклюжий, похожий на плюшевого мишку, гриффиндорец Невилл Лонгботтом упал с метлы, повредив запястье в процессе и выронил стеклянный шарик-напоминалку, только тем утром присланный из дома. Невилла мадам Хуч отвела в Больничное Крыло, а пока она ходила с ним, за напоминалку Лонгботтома перегрызлись Уизли и Малфой. Слово за слово, метлы взвились в воздух, все, кто мог держаться на них и одновременно махать кулаками, от души продемонстрировали свое умение... К возвращению тренера из Больничного Крыла квиддичное поле было усеяно обломками метел и стонущими от боли первокурсниками обоих факультетов: неповрежденными оставались только те четверо, которые с самого начала в драку не влезли. Хотя Безумная Маггла и хотела – но страх высоты оказался сильнее ее.

Оба факультета лишились ста баллов каждый, а мадам Хуч во всеуслышанье заявила, что уволится, если увидит еще раз «чертову парочку – Слизерин и Гриффиндор» в своем расписании. И чтобы не создавать прецедентов, для Полетов разделили все четыре факультета.

Летать Гарри неожиданно понравилось.

-----

Вечером Хэллоуина Гарри остался в своей спальне в полном одиночестве. Он загодя предупредил Пенелопу, что на пир не пойдет: негоже наследнику Поттеров, убитых в этот день, участвовать в маггловском карнавале. А то, что будет именно маггловский карнавал, его заранее предупредили. В очередном совместном обсуждении как раз затрагивались темы различия в праздниках магов и магглов, и кто-то из старшекурсников изрядно проехался по нововведениям, принятым в школе. Различия были иногда незаметны, например, обряды Йоля и Истера* вполне можно было выполнять на Рождественских и пасхальных каникулах, а то, что сами каникулы были названы в честь христианской религии, проигнорировать.

- Но Самайн и Бельтайн, - горячился старшекурсник, - обряды и их значение словно специально стираются из учебников, а ведь для магов и тот и другой праздник священны! И мы, как идиоты, устраиваем маггловскую пирушку на Самайн, вытесняя из сознания, что это не просто день, когда Завеса прозрачна, но и то, что этот день наиболее благоприятен для всяческих защитных чар! А потом удивляемся, как так – артефакторов в Британии днем с огнем не сыскать! А Бельтайн – и его значение? И такое же совпадение, надо же, со способными зельеварами. Ламмас – и тот празднуют только так называемые «Темные» семьи, ну Ламмас-то чем им не угодил – и Луг-искусник? Нельзя, - плевался огнем оратор, - нельзя забывать наше отличие от магглов, мы не магглы, мы просто – другие. Нет, не лучше или хуже: принципиально – другие, понимаете? То, что для них сказочки, мы видим и осязаем ежедневно. И если не хотим потерять это зрение и осязание – обязаны поддерживать в себе Магию...

Гарри тогда заинтересовался, прочел, все, что нашел в библиотеке о старинных обрядах и праздниках, понял, что нашел непозволительно мало – и заинтересовался еще больше. Оказалось, чтобы не смущать юные умы картинами кровавых жертвоприношений и прочих непотребств, якобы совершаемых на «Темных обрядах», дирекция школы упрятала все более-менее познавательные книжки в Запретную секцию. А в категорию «Темных» попали, собственно, все старинные обряды, творимые на старинных (иначе сказать, дохристианских) праздниках. Вот так. Замкнутый круг какой-то. Впрочем, праздновать он в любом случае ничего не собирался. Именно на Хэллоуин десять лет назад погибли, защищая его, родители – идти на пир и пялиться на вырезанные тыквы казалось ему кощунственным. Когда все ушли в Большой зал, он сжег в камине подношение духам Самайна и как мог, помолился за то, чтобы родители его не были среди Плачущих Пустошей одинокими и озлобленными, за их перерождение и новую жизнь, которая будет длиннее и спокойнее старой. А он, пока жив, будет помнить о них и гордиться их жертвой и любовью. Была ли то Магия ритуала, а может, ему просто надо было выговориться в тишине, глядя на огонь, но Гарри показалось, будто мамины ладони прикрыли его от враждебного мира, а папины объятия подарили тепло.

Долго в одиночестве он не оставался: пир по случаю Хэллоуина в Большом Зале прервали из-за сообщения профессора ЗОТИ о тролле в подземельях и перенесли празднования в гостиные факультетов. Гарри с интересом выслушал мнения соседей по спальне о вероятности попадания отдельно взятого тролля в Хогвартс, согласился с тем, что скорее всего, это либо чья-то глупая шутка(и все прекрасно знали, чья она в таком случае), либо диверсия неизвестных лиц с неизвестной целью(в этом случае неизвестную цель представлял собой разрекламированный директором первого сентября запретный коридор на третьем этаже), но в гостиную спуститься не пожелал: все вороны были целы, живы и здоровы, а праздновать он все-таки не собирался.

Первого ноября на завтраке взбудораженная Падма плюхнулась за стол, всем видом излучая «а что я узнала!» Разумеется, такую явную просьбу расспросить человека уважили.

- Вы себе не представляете! – делилась Патил. - Вчера Номер шесть на Чарах сорвался на Безумную Магглу – она поправляла его произношение заклинания. Ну, сорвался и сорвался – все знают, что Номер шесть обладает многими талантами, но учтивости ему с рождения не досталось. Безумная Маггла, вопреки здравому смыслу, на Номер шесть обиделась.

- Ну и где же здесь ее хваленый ум? – вопросил кто-то дальше по столу, - обижаться на идиота... «Умна» девица, ничего не скажешь.

- Бог с ним, ее «умом», - возразила Падма. – Главное, она ушла с уроков и прорыдала в туалете на втором этаже целый день. И объявления на пиру про тролля не слышала. Зато услышала тролля, который топал по коридору второго этажа, закрылась в туалете и орала все время, что тролль выламывал двери.

- Может, он просто в туалет хотел?

- Не сбивайте меня, а то я не закончу до конца завтрака. По этим крикам и грохоту учителя, наконец, догадались, что в подземельях тролля нет – и в последний момент его остановили. С Безумной Магглы сняли баллы за прогулы лекций и за «нахождение в ненужное время в ненужном месте», а Номеру шесть их декан устроила разнос прямо в гостиной, да такой, что у него кусок в глотке застрял.

- О-о-о-о, - слитно выдохнул стол Рэйвенкло в священном ужасе, - он не смог есть?

- Можете себе представить! – гордо завершила рассказ Патил, словно это была ее заслуга: Номер шесть, которому кусок не лезет в горло. – Еще она, правда, закатила лекцию всему факультету, про дружбу и взаимовыручку, мол, львы обязаны поддерживать друг друга...

«Воронья слободка» пронзительно каркнула смехом. Сдавленное фырканье и шипенье с соседских столов барсуков и змей подтвердило, что именно думают в Хогвартсе о львиной дружбе и взаимовыручке.

-------

Вечером старосты собрали общее собрание факультета. Гарри показалось, что лекция декана Гриффиндора просочившись мимо ушей ее воспитанников, каким-то образом зацепила рэйвенковцев.

- Итак, господа, - начал староста седьмого курса, Стивен Макдугал, - утром мы получили свидетельство того, что вчерашний тролль был настоящим. Следовательно, это не шуточки рыжих клоунов. Посещение третьего этажа, как всем известно, запрещено с первого сентября. Логично было бы предположить, что именно из-за таких вот сюрпризов. В сентябре рыжие пугали народ, мол, на третьем этаже сидит злая трехголовая собака, им тогда по привычке не поверили. Я сходил туда сегодня и проверил, снимаю с себя пять баллов за нарушение приказа директора. Цербер действительно там. На цепях. Но дверь открывается, оцените юмор – Аллохоморой. Никаких щитов на коридоре нет, сигнальные чары, если и есть, то в самой комнате цербера, не на входе на этаж, что, вообще-то подразумевалось бы.

Юмор почему-то не оценили, смеяться никто не спешил.

- Церберов держат для охраны, - начал перечислять шестикурсник Ален Кромби, - на троллей слабо влияет магия, как минимум, там проект Дамблдора, требующий охраны и нейтральной к магии среды.

«Проект Дамблдора» разбудил в Гарри полузабытое уже воспоминание о посещении Хагридовой хижины в сентябре. Тогда он посчитал неудобным отказаться от приглашения на чай, и лесник целый час гудел ему то про разных зверюшек, которые водятся в Запретном лесу, то про то, какими храбрыми ребятами были Лили и Джеймс Поттеры, правда, Гарри, видать, умник, что попал не на Гриффиндор, а на Рэйвенкло. А еще лесник ненароком проговорился, что вовремя выполнил поручение Дамблдора в банке. Мол, не успел он вытащить из сейфа то, что там лежало, как, глянь, Гарри, в газете описано – сейф тут же попытались ограбить. Газета была аж за первое августа, Хагрид ее любовно свернул и спрятал. А на вопрос, что же там такое было, в том сейфе, ответил, что это дело Дамблдора да Фламеля, а им с Гарри в дела таких магов лучше и не лезть.

Макдугал заметил вспыхнувшие глаза первокурсника и спросил:

- Похоже, ты знаешь что-то, а, Поттер?

Гарри пожал плечами:

- Я не знаю, связано ли это, но... – и пересказал всю историю.

- Фламель, - задумчиво протянул Стив. – Понятно.

- А нам непонятно, рассказывай! - выкрикнул кто-то из второкурсников.

- Николас Фламель – величайший алхимик магического мира, прославился в первую очередь тем, что создал Философский Камень, - сказал Стив. – Камень, по легенде, обращает металлы в золото и с его помощью готовят Эликсир бессмертия. Судя по тому, что чета Фламелей живет больше шестисот лет, второй пункт считается доказанным. А наш директор известен тем, что с Фламелем не только дружит, но и работал под его руководством, изобрел двенадцать способов использования драконьей крови. Вопросы есть? Вопросов нет: в Хогвартсе хранится для каких-то директорских нужд Философский камень, его охраняют цербер и тролль. Впрочем, тролль может быть и для опытов. Дело не в самом проекте, дело в потенциально опасной живности в замке, полном детей. Отбиться от этих зверушек могут не всякие взрослые... Ну-с, господа вороны, что предпринимать станем?

Декан факультета тенью сидел на своем высоком стуле в углу и изображал из себя скульптуру. Каменную и очень молчаливую. К нему все так привыкли, что и не замечали его присутствия, только первокурсники втихомолку косились, да сравнивали: это не Макгонагалл, с ее указанием дружить.

- В первую очередь, - сказала Пенелопа, - нужно удостовериться в том, что там нет еще и драконов. Мало ли.

Она подошла к статуе Основательницы Ровены, положила руку на ее сомкнутые ладони и произнесла:

- Леди, нам нужна ваша помощь.

Минут через пять напряженного молчания в стену факультетской гостиной вплыла Серая Дама, призрак Рэйвенкло. Пенелопа присела перед ней в реверансе.

- Спасибо, миледи, что откликнулись так быстро. Нам действительно необходима помощь.

Макдугал и Кристалл пересказали призрачной Леди все выводы, сделанные в гостиной, и попросили узнать, нет ли еще потенциальных живых опасностей в запретном коридоре. Когда Леди (или Дама, Гарри не очень-то понял, как к ней обращаться) кивнув, исчезла, он шепотом поинтересовался у второкурсницы Мариэтты Эджкомб, сидевшей рядом с ним:

- Это что, сама Основательница Ровена?

- Нет, это Хелен, ее дочь, - так же, шепотом, - ответила Мариэтта. – Ее убил Слизеринский Барон из ревности, а потом и сам бросился на меч, не хотел без нее жить. Очень романтическая история.

«Девчонки! Какая в этом романтика – убить любимую и зарезаться самому?» - недоумевал Гарри. А Мариэтта продолжала:

- Вот, с тех самых пор они в Хогвартсе и существуют. Если правильно к ним обратиться, помогают своим факультетам. Или если действительно происходит что-нибудь опасное, то они могут сообщить об опасности директору или деканам. Сам понимаешь, это не почтовые совы, их просто так заставить никто не сможет...

Пока они болтали, Леди вернулась и о чем-то негромко переговаривалась со старостами. Макдугал спешно чертил что-то на пергаменте. Флитвик наблюдал и хитро улыбался. Наконец, старосты поклонились призраку, громко сказав: «Спасибо, Леди», - факультет нестройным хором повторил, а Серая Дама величественно кивнула воронам и растворилась в тенях.

*Безусловно, от названия этого праздника и произошло английское слово Easter (Пасха) — одно из тех языческих слов, которые так и не смогли искоренить хpистиане («Библейское» название пpаздника Пасхи — Passover — так и не прижилось в английском языке).

Глава 7

- Гхм. Ну что, ж, господа вороны и воронята, подытожим, - наконец проговорил Стив. – Имеется запретный коридор на третьем этаже. Система ловушек – простейшая, думаю, сегодня наши первокурсники ее не одолеют, но к концу года – вполне. Спешу обрадовать, кроме тролля и цербера живности нет, но есть дьявольские силки, прямо после собаки, за ними – масса летающих ключей, один из которых открывает следующую дверь. Для удобства рядом с ключами стоят метлы, на которых предлагается погоняться за ключиком, как за снитчем. Дверь ведет на шахматное поле, фигуры расставлены, чтобы пройти его, необходимо выиграть партию – впрочем, если предположить, что ключи зачаровывал Мастер Чар, – он цепко взглянул на декана и уловил незаметный другим знак согласия, - то шахматы – работа Мастера Трансфигурации. Она, как известно, неплохой игрок. Но раз фигуры преобразованы, то и обратное преобразование, либо уменьшение доски – дело нехитрое. Еще более нехитрое дело...

- Раздолбать их Бомбардой? – предположил кто-то.

- Еще проще. Ну, команда, соображаем!

- У нас же метлы в соседней комнате! – воскликнул Роджер.

- Вот именно. Лети - не хочу. Прилетим мы в комнату, где держат тролля. Аккуратно, поверху, все на той же метле...

Вороны от души хохотали.

- Далее – комната Мастера Зелий. Семь пузырьков в ряд, листочек с загадкой рядом. Требуется решить логическую загадку, в котором из пузырьков зелье, позволяющее проходить через огонь. Огонь – натуральный, фиолетовый такой... За огнем еще один зал, в зале – тренога, на треноге – камень. Все.

- И никакой лаборатории? – усомнились слушатели. - То есть, полоса препятствий для школьников уровня первого-второго курса с призом в конце? Зачем такое в Хогвартсе? И если это для детей, то к чему там опасные животные? А если для старших, то почему такие легкие препятствия? И ладно бы, препятствия – но зачем объявлять о мучительной смерти на третьем этаже первого сентября? Чтобы все гарантированно туда сходили и убедились, что их, мягко говоря, обдурили? Гриффиндор, благодаря клоунам, в курсе. Мы – в курсе. Змеи – скорее, всего тоже там отметились. Барсукам, если им лениво задницы приподнять, не наши, так змеи все расскажут. А в чем прикол-то такой, кто понял?

- Ну, положим, полоса препятствий для настоящего Камня действительно примитивная. Значит, отвлекалочка. Камень – есть он, нет его, неважно в принципе. Артефакты такого уровня хранят совсем по-другому. И вряд ли, - прости, Поттер, - доверяют о них информацию болтливым лесникам. Значит, это на что-то нацеленная дымовая завеса. Но звери-то настоящие. И тролль уже один раз удрал. В следующий раз может не обойтись без жертв. Возвращаемся к потенциальной от них опасности. Что мы должны – и главное, можем – сделать?

- Это по-прежнему остается проектом директора, согласись, Стив. Значит, стоит известить его о том, что его «дымовая завеса» развеяна, и попросить убрать опасных животных из школы. Как-то мне не очень уютно знать, что в одном замке с нами находятся эти звери... – проговорила Пенелопа. – Сэр, - обратилась она к Флитвику, сияющему широчайшей улыбкой от гордости за своих воронов, - вы не могли бы...

-Я поговорю с директором, мисс Кристалл, - пообещал декан. – Не совсем уверен, что остальные факультеты так споро разобрались бы в подоплеке происходящего, но ученики факультета Ровены всегда обладали острыми и любознательными умами. Пятьдесят баллов Рэйвенкло! Я вами доволен, дамы и господа.

Дамы и господа радостно захлопали и заулюлюкали.

Убрал ли директор опасную живность из школы, осталось неизвестным. Но коридор на третьем этаже с того времени перегородили защитными чарами, как объяснил всем желающим Стивен, по всей вероятности, настроенными на возраст и еще несколько параметров. Школьники там пройти больше не могли. Это не значило, конечно, что они не пропускали вообще никого, а самое главное, никто не знал, могут ли нарушить такие чары с той стороны сбежавшие тролли или церберы, но вороны славились кроме цепких умов, еще и отсутствием ненужных рефлексий. Они сделали все, что могли, пусть те, кто сможет, сделают лучше.

Гарри нашел в факультетской библиотеке жизнеописание Фламеля, внимательно его прочитал и понял, что Философский Камень – вовсе не панацея от всех болезней, как он первоначально предположил, а скорее, наоборот, ядовитая дрянь с наркотической составляющей. Эликсир, дарующий бессмертие, выжигал из крови практически все, кроме чистой магии – а значит, совершенно не подходил для лечения магглов, а именно о них, точнее, одном-единственном маггле на свете, Гарри заботился.

Как бы ни странно это звучало, но проще всего Гарри давались предметы, непосредственно связанные с «глупыми помахиваниями волшебной палочкой». Трансфигурация после объяснения Роджера с упором на маггловскую математику (а ее Гарри в последний год здорово подтянул) не представляла собой ничего сложного. Чары Флитвик и на уроках разбирал так, что никаких дополнительных объяснений не требовалось. Кстати, декан заметил его возню с перьевой ручкой и дал неожиданный совет, за который Гарри был ему потом страшно благодарен:

- Мистер Поттер, вам все-таки лучше пользоваться перьями, хотя бы первое время. Перья для волшебников - не глупый анахронизм, а осознанная необходимость. Они... - подбирая слова продолжил профессор, - своеобразный тренажер для развития мелкой моторики рук. Перо очень узкое - вам приходится прилагать больше усилий при письме и одновременно контролировать свою силу, чтобы его не сломать. Это упражнение делает движения руки более отточенными и заклинания выполняются намного проще.

Спустя неделю тренировок Гарри сам убедился в правоте своего декана.

На уроках ЗОТИ заклинаний они еще не разучивали, и Гарри всерьез сомневался, что будут: бедный профессор Квиррел, казалось, заикался сильнее с каждым уроком. А что бывает с волшебниками, если неправильно проговорить заклинание, им популярно объяснял декан на уроках Чар. Впрочем, по вечерам старшекурсники иногда показывали малышне простенькие чары вроде Ступефая или Риктусемпры, которые были в учебнике ЗОТИ за первый курс. Сами старшекурсники занимались вместе со змеями и барсуками в клубе по изучению Защиты. Змеи всегда были сильными дуэлянтами, с ними было интересно и полезно оттачивать заклинания. Со второго курса в этот клуб принимали всех желающих и Гарри собирался в него вступить.

А вот Гербология оказалась для Гарри неожиданным ударом по самолюбию. Год занимаясь травами, он тешил себя надеждой, что кое-что в этом деле понимает... Как же он ошибался! Начать с того, что деление магических растений на низшие и высшие связано не только с наличием корней, стеблей и листьев, а с их разумностью и магической составляющей. Вот почему магглы относят грибы к низшим, а маги - к псевдовысшим. Растения делились не только на виды и семейства, но и на стихии. Причем последних было пять. Помимо огня, воды, земли, воздуха, существовала еще стихия дерева. А еще было влияние на них времени суток, лунных фаз и астрономического цикла. У каждой части растения было свое время созревания и сбора. И все это надо было учитывать. Вот почему отвары Гарри получались такими слабыми: он просто ничего этого не знал.

- Теперь ваша очередь, мистер Поттер, опишите любое присутствующих здесь растений.

- Эмм... Полынь горькая. Аrtеmsiа аbsintium. Или абсент. Семейство Астровые. Стихия земли. Растение высотой до 50 дюймов, стебли прямостоячие, ребристые. Листья очередные... Цветет в июне-июле. Плоды собирают в августе. В зельеварении используются цветущие верхушки с листьями. Применяется при лечении болезней мочевого и желчного пузыря, усиливает секрецию желчи, панкреатического и желудочного сока. Кроме того полынь в виде благовоний способствует ясновиденью и предсказаниям. Ее используют и как защитное средство. В канун Самайна (Хэллоуина) ее бросают в огонь, чтобы отпугнуть злых странствующих духов...

- Пять баллов Рэйвенкло и просыпайся, Поттер, - заржал Майкл Корнер. - Эта Гербология тебя доконает. Еще чуть-чуть и ты станешь вторым Лонгботтомом.

- А он-то здесь при чем, - злой и невыспавшийся Гарри сел на кровати.

Дата добавления: 2015-08-29