Безумство королей.
Он — король, а она — его безумство. Возможно, ему даже повезет, и он умрет от собственного тщеславия. Это намного лучше, чем сдохнуть от сумасшедшего желания к грязнокровке.
Ведь он себе никогда не простит этого. Того, что не сдержался. Это будет изъедать его изнутри месяцами, годами, до конца жизни. Но остановиться он не мог, и оставалось надеяться только на то, что она...
- Малфой.
...Остановит его сама.
- Малфой!
Драко поймал себя на том, что прижимает Грейнджер к себе.
Даже не целует. Просто обнимает.
- Малфой? - она осторожно отпрянула назад.
- Что? - Драко непонимающе уставился на нее.
- Есть хочешь?
Что?!
Она совсем свихнулась? Они были в каком-то шаге от головокружительного секса, а она спрашивает его про еду?
- Грейнджер, ты...
- Исключительно проницательна, - Гермиона усмехнулась и выключила душ. - Я знаю.
* * *
Спустя двадцать минут.
- Что это, Грейнджер?
- На упаковке написано, что итальянские спагетти.
- Я ел настоящие итальянские спагетти, и у них совершенно точно не было такого ужасного вкуса.
- Не я их готовила, Малфой. И если тебе не нравится, можешь не есть, - Гермиона поудобнее устроилась на диване и подтянула под себя ноги.
Малфой, расположившийся в кресле напротив нее, возмущенно вскинул брови и поставил тарелку на стеклянный стол.
- Отравиться я не хочу, - прокомментировал он.
Гермиона равнодушно пожала плечами.
- Твое дело, - хмыкнула она.
- Мое? - Малфой подозрительно посмотрел на нее. - Полчаса назад ты горела желанием меня накормить, а сейчас тебе все равно: умру я от голода или нет. Ты не постоянна, Грейнджер.
Гермиона подняла на него раздраженный взгляд. Она не хотела ему ничего говорить, но, похоже, выбора не было.
- Тебя же чуть не стошнило, Малфой, - громко сказала она, опуская ноги на пол. - От меня. Поверь мне, но по твоему виду это было заметно. И, если у тебя в каком-то месте и сыграли подростковые гормоны, то в голове ты совершенно точно понимал, кого целуешь. И тебя явно воротило от самих только мыслей... И поэтому, я тактично предложила тебе поужинать. Чтобы ты, бедняжечка, не пострадал от своих же идиотских желаний...
Горечь, горечь, горечь... Последняя фраза потонула в ней. Гермиона, к собственному удивлению, даже не пожалела об этом.
-...Поэтому, мое постоянство зависит исключительно от твоих ежесекундных безумных противоречий, Малфой.
Она взяла со стола стакан с соком и сделала глоток.
- Да-а-а, Грейнджер, - после нескольких секунд молчания протянул Малфой. - Ты действительно можешь заставить любого человека, находящегося рядом с тобой, чувствовать себя самым низшим существом на планете...
Гермиона подавилась соком.
-...Но со мной этот номер не прокатывает, - продолжил Малфой, проводя рукой по волосам. - И чтобы ты там ни говорила. Чтобы ни замечала в моем поведении, лице, жестах — все это бред. Сейчас имеет смысл только то, что ты сама остановила меня.
Гермиона со стуком поставила стакан на стол. Раздражение росло и, казалось, ему не было предела.
- Ты просто не видел своей кислой рожи, Малфой, - сказала она. - Мне надо было подставить тебе зеркало?
- Да какое тебе было дело до моего лица? - спросил он. - Это так важно?
- Представь себе, Малфой, важно, - язвительно откликнулась Гермиона. - Я не хочу, чтобы меня целовали с таким видом, будто я не девушка, а вонючее, разлагающееся тело, которое пролежало под солнцем не меньше года...
Малфой посмотрел на нее таким взглядом, словно она сказала что-то совершенно идиотское.
- Ты даже не представляешь, как ты права, Грейнджер, - он хохотнул. - Я именно это себе и представляю. Разлагающееся тело. Это помогает мне настроиться.
- Поразительно, Малфой, - Гермиона приторно улыбнулась. - Такое роскошное хамство может исходить только от тебя.
- Я люблю роскошь, Грейнджер,- Малфой развалился в кресле. - Я к ней привык.
Гермиона хмыкнула и снова забралась с ногами на диван. Часы пробили одиннадцать, а она так и не могла понять: какого черта впустила к себе в дом этого заносчивого человека. Основные причины можно было пересчитать по пальцам, но Гермиона, даже не желая думать о них, опять посмотрела на Малфоя. Он сидел в кресле, совершенно не вписываясь в простой интерьер комнаты, и с безразличным видом рассматривал гостиную. Его спокойствию в данный момент можно было позавидовать. Он же не думал о том, зачем притащился к ней домой. А ведь ему, в первую очередь, стоило поразмышлять над этим. Потому что Гермиона не собиралась просто сидеть и молчать.
- Зачем ты пришел, Малфой?
Он медленно опустил голову.
- Зачем? - он усмехнулся. - Дай-ка подумать, Грейнджер... Я не знаю.
- Я серьезно, - Гермиона нахмурилась.
- Я тоже.
- Так, - Гермиона покачала головой. - Я поняла. Ты просто издеваешься надо мной.
- Грейнджер,- усмехаясь, протянул Малфой. - Я еще даже не начинал издеваться.
- Тогда что?! - Гермиона возмущенно всплеснула руками.
- Ни-че-го, - по слогам произнес Малфой. – Я действительно не знаю, зачем меня к тебе принесло. Мой план, вообще-то, состоял из того, чтобы просто сходить в Косой переулок, найти там какой-нибудь хороший бар и напиться до чертиков. Ясно? Я не знаю, как оказался у тебя. Это, надеюсь, ты можешь понять.
- Ладно, - Гермиона медленно наклонила голову, соглашаясь. - Но все это ты собирался делать вместе с моим шарфом?
Малфой несколько секунд немного озадачено разглядывал ее, но потом кивнул.
- Да.
- Мерлин! - Гермиона взвыла. - Малфой, ты просто меня...
- Возбуждаешь? - он ухмыльнулся.
- Бесишь! - Гермиона сверкнула глазами.
- Это — одно и то же, - довольно откликнулся Малфой. - Эмоции при этих чувствах очень похожи. Их легко перепутать.
- Я уверена, что ничего не перепутала, - процедила Гермиона. - Ты меня бесишь.
- Не делай поспешных выводов, Грейнджер, - сказал Малфой, опуская глаза. - Ты ведь меня тоже... бесишь.
Гермиона нервно дернулась на диване.
- Да что ты можешь вообще знать об этом?! - тихо возмутилась она. - Ни одни чувства не похожи друг на друга. Нет одинаковых. Нет!
- Они все одинаковы, Грейнджер, - бесстрастно отрезал Малфой. - Все. Ярость и страсть. Симпатия и презрение. Привязанность и ненависть. Боль и наслаждение. Названия разные, но смысл один. Один и тот же человек. Одно и то же чувство. Из одного получается другое. Одно может перерасти в совершенно противоположное. Они убивают слова. Обладатель одного из этих чувств не нуждается в объяснениях. Достаточно взгляда. Достаточно прикосновения. И ты — как на ладони. И это даже не волшебство, Грейнджер. Это — чертова жизнь...
Он замолчал.
А Гермиона захотела разреветься. Но гордость не дала. Она продолжала упрямо идти вперед, таща ее за собой.
- Не все чувства похожи, - прошептала Гермиона. - Есть одно, отличающееся от всех. То, о котором ты никогда не узнаешь...
- Любовь? - перебил ее Малфой, вопросительно приподнимая бровь.
- Любовь, - кивнула Гермиона, с силой сжимая в руках подушку. - Пять баллов за догадливость.
- Любовь, - повторил Малфой, не обращая внимания на издевку. - Любовь не должна быть выше, Грейнджер.
- Выше чего? - она почти выкрикнула вопрос.
- Выше собственных сил, - пояснил Малфой. - Выше возможного. Допустимого. Дозволенного.
- Твоя ошибка, Малфой, - вдруг усмехнулась Гермиона. - Любовь поэтому и отличается от других людских чувств. Она может пересекать границы. У нее нет предела.
- Предел есть у всего, Грейнджер, - жестко сказал Малфой.
- Будем спорить об этом после того, как ты полюбишь, Малфой, - отрезала Гермиона, не желая продолжать этот разговор. - Если, конечно, сможешь.
- Ты говоришь так, Грейнджер, будто действительно кого-то любила...
- Я люблю свою семью, - Гермиона провела рукой по волосам, - своих друзей. Моя любовь к ним не имеет предела. Ради них я готова умереть.
- Ошибаешься, Грейнджер, - Малфой покачал головой. - У твоей любви есть предел. И этот предел — смерть.
- Это уже не подвластно мне, - возмущенно сказала Гермиона. - И если бы я могла хоть чем-то помочь им после смерти, то я бы непременно это сделала.
- Святая! - Малфой картинно возвел руки к небу.
- Нет.
- И отрицаешь это! - поразился он. - Точно святая.
- Ох! - Гермиона резко отвела взгляд в сторону и скрестила на груди руки.
Малфой снова замолчал, и на этот раз стало действительно легче. Эти разговоры с ним насчет любви и другой ерунды не вносили никакой ясности. Они скорее еще больше ее запутывали. Да и любое проявление человечности со стороны Малфоя тоже мешало нормально мыслить.
А Гермионе нужна была ясная голова, чтобы держать себя под контролем рядом с ним. Контролем, неустанным контролем над своей больной фантазией, над поехавшим сознанием, идиотскими желаниями наброситься на него и...
В любом случае гробовое молчание — лучшее средство от любого извращения с ее стороны...
Извращение. Какое некрасивое слово. Его ни в коем случае нельзя относить к ней. Она ведь правильная. Она умная. Она рассудительная... И Она опять его целовала!
Мерлин!
Прорвалось!
К черту тишину!
- Странно как-то! - почти воскликнула Гермиона, прогоняя свою сдвинутость подальше.
Малфой немного удивленно взглянул на нее и усмехнулся.
- Что странно?
- Мы находимся в одном доме вот уже несколько часов,- Гермиона повела плечами. - И до сих пор живы! Это — странно.
- Не обольщайся, Грейнджер, - Малфой прищурился. - Я с трудом держу себя в руках.
- Да? - Гермиона прикусила губу. - Несчастный. Можешь не сдерживаться. Больнее мне уже не будет.
Малфой замер. Внимательно проследил за движением ее руки, отдергивающей задравшуюся майку. Его взгляд застекленел, потеряв тот живой блеск, который приобрел во время разговора.
Гермиона нервно сглотнула, осознав, что сказала опять что-то совершенно не то. Опустила на пол ноги и попыталась выдавить улыбку.
- Ладно, Малфой, не обращай...
Она осеклась. Он резко поднялся с кресла.
- Малфой? - Гермиона немного испугано покосилась на слизеринца.
Он молча смотрел на нее, и Гермиона нехотя ощущала мерзкий, глупый страх, заползающий под кожу.
- Малфой, черт, хватит! - она попыталась сказать это жестко.
Он продолжал молчать и просто смотреть на нее. Гермиона разозлилась.
- Прекрати этот идиотский спектакль немедленно! - угрожающе сказала она.
Малфой сорвался с места так резко, что Гермиона даже не поняла в чем дело. Только то, как он быстро обогнул стол и повалил ее на диван.
Она могла бы закричать. Могла бы оттолкнуть. Остановить. Он бы, скорее всего, послушался. Отстранился, ушел, как всегда, с растерянным взглядом, не попрощавшись. Она бы, разумеется, гордилась потом своим разумным решением. С довольным видом расхаживала по этому грешному миру. В школе бы они встретились, обменявшись привычными любезностями, и все было бы как раньше. Ненависть. Вражда. Соперничество. Недосказанность.
Все это, конечно, замечательно, но зачем? Зачем упускать случай? Ведь он выдается всего один раз.
* * *
Пряталась.
Она бы никогда не призналась себе в том, что со дня приезда в школу пряталась от него. Как дура.
Низко так, старалась даже не встречаться с ним в коридорах. Не пересекаться взглядами. С трудом отсиживала спаренные уроки, пытаясь концентрироваться только на черной грифельной доске.
Трусиха.
Ведь она позволила ему почти все. Тогда, у себя дома, на бежевом диване. И если бы не звонок в дверь, оповещающий о слишком поздней доставке пиццы, ей сейчас пришлось бы жалеть об очень многом. О минутной слабости. О секундной жалости. О мгновении полного забытья. О чертовом серебряном фейерверке перед глазами. О том, чему не суждено было случиться.
Потому что очередная ссора. Оскорбления, так приятно ласкающие слух. Его уход «по-английски» после ее особенно безобразных фраз. Трансгрессия и еще более мерзкие оскорбления, вылетающие из ее рта, уже на абсолютно пустую улицу. И все бы ничего, если бы не мерзкий привкус горечи, так и не исчезнувший после первого приступа слабости. Все бы ничего, если бы не ее идиотские прыжки вверх-вниз со сжатыми кулаками и почти прорывающимся сквозь зубы рычанием.
Все бы ничего.
Если бы она не пряталась от него.
Боясь. Услышать... Оскорбления? Напоминания...
С каким-то яростным ужасом Гермиона понимала, что боялась это услышать.
Странно.
Ведь она сама готова была осыпать его с ног до головы самыми отвратительными проклятиями. За то, что ушел, наверное...
Наверное...
Мерлин, как же она ненавидела это «наверное»!
Постоянные сомнения. Постоянная неуверенность. Малфой вносил в ее жизнь только неопределенность. Она находилась в вечном противоречии чувств и поступков. Эмоции шли вразрез правильным на первый взгляд размышлениям. А недосказанность жгла.
С обеих сторон. Память не жалела.
Ошибочные ходы вслепую. На удачу пришедшая несвоевременность. Все это заглушало душевные крики. Но раны, открытые по всему телу, не собирались заживать. А она просто мечтала о прекращении этих мучительных пыток. Так, для небольшой разрядки накаляющейся обстановки. Потому что уже все вокруг чувствовали этот обжигающий воздух вокруг нее. Все закипало, а она медленно плавилась в собственном озарении. Когда на секунду понимала, что же с ней происходит...
«Бред».
Гермиона повторяла себе для убедительности.
«Бред».
Натягивала тетиву потуже и верила в это.
«Бред».
Улыбалась и говорила, что все хорошо.
«Бред».
И он уже не снился. Так часто...
- Мисс Грейнджер...
Такая значительная драма была слишком оглушительной для ее маленького тела.
- Мисс Грейнджер.
И если он не придет как можно быстрее, то будет поздно.
Вечная утопия станет жизнью...
- Мисс Грейнджер!
- Да, профессор?! - Гермиона подняла голову на сердитую Макгоногалл и нагло уставилась ей в лицо. - Я Вас слушаю.
Мерлин, в кого она превратилась...
- Мне так не кажется, мисс Грейнджер, - профессор трансфигурации раздраженно постучала палочкой по доске. - Вам надо быть внимательнее, если вы хотите сдать экзамены на «превосходно».
- Простите, профессор, - Гермиона с трудом улыбнулась. - Больше такого не повторится.
Макгоногалл покачала головой и продолжила:
- Как я говорила ранее, набор формул, предназначенный для трансфигурирования неживого предмета в живую материю, не является главным компонентом удачного превращения...
И Гермиона больше не смогла ничего разобрать...
- Не обращай внимания, - Кормак, сидевший рядом, осторожно дотронулся до ее руки. - Она сегодня на всех кидается.
Гермиона смогла благодарно улыбнуться в ответ. Победа духа над телом восторжествовала.
Она бы, возможно, внутренне порадовалось этому ободряющему факту, но человек, находящийся с ней рядом, мешал это сделать.
Кормак.
Эту часть своей школьной жизни Гермиона не собиралась обсуждать даже сама с собой в каких-нибудь потайных уголках собственного сознания. Стыд и так заставлял ярко пылать обычно бледные щеки и прятать виноватые взгляды. Объяснять было, в общем-то, нечего, а чувство вины накапливалось с каждым днем, образовывая вакуумный пузырь презрения к самой себе. И все это не было бы так противно, если бы в этом не был виноват предмет всех ее проблем.
Со своими наглыми серыми глазами.
Со своими невероятно элегантными руками.
С этой небрежной походкой.
Взглядами а-ля: «Мне начихать даже на апокалипсис».
Мерлин, и когда она успела окончательно двинуться на этом?
Гермиона тряхнула головой и посмотрела на соседние ряды парт, где когтевранцы с усердием конспектировали то, что диктовала Макгоногалл. Перья скрипели, раздваивая мысли и нарушая заново восстанавливающееся равновесие. Она опустила глаза, подтянула к себе пустой пергамент и поблагодарила Мерлина за когтевранцев. За то, что именно они сейчас здесь. Ведь змеям нет места рядом со львами. Змеи отравляют, а львы раздирают на части. Несовместимо. И Гермиона могла бы каждую секунду вбивать себе это в голову. Если бы помогало... Если бы позволило нормально жить...
- Гермиона.
Она подняла голову. Кормак протягивал ей руку.
- Урок закончен.
Гермиона кивнула, скорее себе, чем ему, и поднялась из-за парты.
Голова кружилась. Горло саднило. И это была явно не простуда.
- Мне надо сходить в лазарет, Кормак, - сказала она, забирая у него свою сумку. - Иди на обед.
- Проводить тебя? - он участливо вгляделся в ее лицо.
- Не нужно, - Гермиона уже повернулась к выходу из класса. - Я потом пойду к себе.
- С тобой все хорошо?
- Да, - Гермиона оглянулась. - Просто голова болит… Увидимся на ужине.
Она махнула ему на прощание и, толкнув дверь, вышла в коридор.
Сквозняк был кстати. Остудил немного.
Гермиона закинула на плечо сумку и медленно побрела к лестнице. Поняла вдруг, что слепой быть легче. Не видя разочарования на лицах знакомых людей, обманывать проще. Главное преимущество — воспринимать все на слух — открывало бы совсем незначительное...
Странные мысли.
Гермиона почти захохотала от собственного идиотизма, повернула за угол и впечаталась точно в чью-то грудь. Быстро заморгала и, встряхнув головой, осторожно подняла глаза.
Мило.
Вот такими буквами: «Мило».
- Малфой, - Гермиона усмехнулась, разглядывая застывшего слизеринца. - Не надо так на меня смотреть. Я, разумеется, знаю, что выгляжу паршиво...
Он внимательно оглядел ее с ног до головы и снова посмотрел в лицо. Под влиянием каких-нибудь лекарств можно было бы уловить в его глазах беспокойство.
- Расслабься, - Гермиона протянула руку и поправила ему галстук. - Скоро ты уже сможешь сплясать на моей могиле. Чечетку, фокстрот... что-нибудь на свой выбор...
Малфой молчал, как и всегда, заставляя ее еще больше беситься.
Гермиона уже чувствовала, как ее мелко колотит от этого взгляда.
И, Мерлин! У нее дрожали колени! Первый раз в жизни ноги почти не держали, подкашивались, становились ватными и деревенели одновременно.
- Знаешь, что я недавно поняла, Малфой? - она оперлась рукой об стену. - Жить вечность, чтобы насладиться одним днем... Это полный бред. После одного дня наслаждения только еще больше начинаешь ценить жизнь. Поэтому теория неверна. Проверено на личном опыте...
Гермиона прикусила губу, чтобы не вырвался смех. Это было бы слишком шикарно для него.
- Голова кружится? - Малфой кивнул в сторону ее руки, которой она держалась за стену.
- Коленки дрожат, - Гермиона с горьким смешком оттолкнулась от стены и выпрямилась. - Нравится?
- Нет.
- Ну, тогда извини, - Гермиона извиняюще развела руками. - Я твоим персональным требованиям не соответствую.
Малфой опять промолчал. Это уже не просто бесило, это заставляло выворачиваться наизнанку.
Гермиона поглубже вздохнула и, медленно обойдя его, остановилась.
- Я хочу, чтобы ты знал, Малфой, - не поворачиваясь, сказала она. - Что бы ни случилось. Я во всем буду винить тебя...
Гермиона не успела договорить. Резкий рывок назад, и она чуть не упала на пол. Ноги подкосились, голова закружилась. Малфой еще раз с силой дернул ее за локоть и толкнул к стене.
- А с чего ты взяла, Грейнджер, что меня это хоть как-то волнует? - его яростный шепот возле уха, и она уже почти сползла вниз по стене.
Сердце продолжало пропускать по несколько ударов сразу. Горящие ненавистью слова впечатывались в память. Было нестерпимо приятно слышать что-то такое знакомое...
- Не знаю, - Гермиона выдохнула ему в щеку. – Может, с того, что ты так отреагировал на мои слова...
- Не надо, Грейнджер, - Малфой тряхнул ее за плечи, приподнимая. - Не надо испытывать мое терпение!
- Я бы даже не рискнула, - Гермиона почувствовала, как мелко дрожат пальцы на руках.
- Этого ответа недостаточно, - шепот стал еще ненавистнее, и блаженство начало растекаться по телу.
- А, по-моему, в самый раз, - Гермиона еле сдержалась, чтобы не закрыть глаза.
- Я ослышался? - она скорее почувствовала его язвительную ухмылку. - Или Гермиона Грейнджер действительно мелочится?
- Именно так, - Гермиона усмехнулась. - Неужели это тебе тоже не нравится?
- Напротив, - он сдавил ее плечи еще сильнее, - это как раз отлично тебе подходит.
Гермиона зло фыркнула и дернулась. Только он может оборачивать ее же удары против нее.
- Малфой, тебе не кажется, что ты находишься слишком...
- Близко? - догадался он.
- Ближе, чем близко, - Гермиона схватила его за запястье и попыталась оттолкнуть.
- Ты какая-то странная, Грейнджер...
- Мерлин, - Гермиона закатила глаза. - Перефразирую это в комплимент...
- Неужели так хочешь получить его от меня? - почти прижимаясь щекой к ее щеке, спросил Малфой.
-...и попытаюсь представить перед собой кого-нибудь другого, - закончила Гермиона.
- Маклагена, например? - невозмутимо поинтересовался Малфой, притягивая ее еще ближе.
- Возможно...
- Можешь начинать представлять, - откликнулся Малфой.
Гермиона не успела возмутиться. Не успела подумать. Впрочем, как и всегда. Горячие губы обожгли шею, и она пожалела, что завязала волосы в хвост.
- Какого черта, ты делаешь? - она не шелохнулась.
- Помогаю тебе фантазировать, Грейнджер, - Гермионе показалось, или он действительно рассмеялся?
- Сама справлюсь, - она уперлась руками ему в грудь.
- Я так не думаю, - Малфой потянул за ворот ее рубашки, одновременно расслабляя галстук.
- Черт, Малфой, прекрати! Мы же в коридоре!
- Значит, - он полностью стянул гриффиндорский галстук и поднял глаза, - тебя не устраивает только это?
- Что?! - Гермиона еще раз дернулась, и сумка с плеча упала на пол. – Разумеется, нет! Как ты думаешь, что меня в этой ситуации может еще не устраивать?! Просто разуй глаза, Малфой, и ты это увидишь! То, что не должно устраивать ни меня, ни тебя! Посмотри! Прямо перед собой...
- Грейнджер, - перебивая ее, протянул Малфой.
- Что?!
- Насчет вечности ради одного дня, - он резко отпрянул назад, и Гермиона с трудом сдержала себя, чтобы не потянуться за ним. - Твоя персона в очередной раз оказалась неправа. Чтобы насладиться одним днем, стоит прожить вечность. Потом и умереть можно. Проверено, - Малфой криво ухмыльнулся. - Не скажу, на чьем опыте...
Гермиона хотела возмутиться, но он снова заговорил.
- Это дико, Грейнджер, - Малфой кинул ей галстук, и она машинально схватила его кончиками пальцев. - Дико настолько, что мне иногда кажется, что все это происходит не со мной... Ведь я не мог такого допустить. Не мог так просчитаться. Ты настолько ниже даже того, что для меня всегда было только пригодным… Не говоря уже о том, что могло вызвать у меня хоть какой-то интерес, - он усмехнулся собственным словам. - И я ведь ненавидел тебя. Действительно. Так сильно, что руки чесались пустить в тебя каким-нибудь заклинанием. А теперь посмотри. Теперь я почти ползаю по школе, надеясь, что твоя всезнающая рожа появится в одном из коридоров. Теперь я мысленно прошу тебя остановить меня, когда уже совсем слетаю с катушек. И ты хочешь сказать, что я ничего не вижу?! Не вижу, что сам медленно убиваю себя?! Не вижу, что ты дрожишь, как сумасшедшая, когда я рядом? Не вижу, как сильно хочу тебя, если ты просто дышишь в метре от меня?! Не вижу...
- Малфой! - Гермиона хрипло позвала его, прижимая руки к груди. - Я...
- Грязнокровка! - он яростно прошипел, делая несколько шагов назад.
- Что? - Гермиона удивленно посмотрела на слизеринца.
- Грязнокровка, - повторил Малфой.
- Еще раз скажешь? - Гермиона наклонила голову.
- Грязнокровка, - Малфой прищурился.
- Стало легче?
- Намного, - бесстрастно отозвался он.
- Поздравляю, - Гермиона наклонилась и подняла сумку. - Повторяй почаще и, может быть, вылечишься...
Она развернулась так резко, что закружилась голова. Круги заплясали перед глазами.
Несколько шагов почти в темноте и уже другой коридор.
Она в порядке.
Лестница, поворот, еще лестница.
Это пройдет.
Виадук. Поворот. Дубовая дверь.
Нужно просто оставить и забыть.
Лестница. Башня. Узкие витражные окна.
Можно все сделать так, как прежде.
Еще коридор. Дверь.
Он-то вылечится сам, а ей нужна помощь...
Гермиона толкнула дверь, и ей в нос сразу ударил запах лечебных зелий.
- Мадам Помфри! - крикнула она уже на пути к больничным койкам.
Она быстро отдернула белую ширму и опустилась на застеленную кровать. Медсестра уже спешила к ней из кабинета.
- Мисс Грейнджер! - мадам Помфри всплеснула руками. - Что-то случилось?
- Да! - с жаром ответила Гермиона. – Похоже, я заболела. У меня болит горло. Голова кружится. Все тело ломит. Я не могу спать и есть. Все внутри скручивает и мне нечем дышать. Со мной определенно что-то не так. У вас есть какое-нибудь лекарство от этого? Мне срочно надо вылечится!
Гермиона оттараторила все это на одном дыхании и выжидательно уставилась на медсестру. Та медленно кивнула, соглашаясь, и тут же нахмурилась.
- Мисс Грейнджер, - медленно сказала она. - Все ваши симптомы говорят мне о том, что у вас самая обычная хандра...
- Что? - Гермиона непонимающе захлопала ресницами.
- Хандра, - повторила мадам Помфри. - Подавленность. Вызванная, возможнее всего, большими нагрузками, недосыпанием, какими-то нерешенными проблемами... Вас что-то гложет мисс Грейнджер?
Нет. Нет, совершенно ничего. За исключением того, что она похоже...
- Нет!!! - Гермиона выкрикнула это так, что медсестра вздрогнула.
- Так, - мадам Помфри вынула из кармана мантии палочку. - Думаю, вам стоит провести эту ночь в лазарете, мисс Грейнджер.
- А как же занятия? - она ведь должна была это спросить?
- Я сообщу учителям, - медсестра легко взмахнула палочкой, и на кровать упал белый сверток. - Вот ваша пижама. Переодевайтесь и ложитесь. Я сейчас схожу за успокаивающим зельем...
Мадам Помфри вышла из-за ширмы и засеменила к своему кабинету.
- Неужели я такая сволочь? - Гермиона вздохнула и поднялась с кровати.
Или это он сволочь?
Скорее всего...
А сволочность передается при поцелуе?
Гермиона поняла, что в голову опять проползает омерзение к себе.
Наверное, на сегодня хватит во всем себя винить...
Она наклонилась и развернула сверток.
- Хм, - Гермиона поморщилась. Еще раз повертела в руках пижамные штаны и бросила их обратно на кровать. - Мадам Помфри!
Несколько секунд было тихо, но затем ширма отодвинулась, и вошла медсестра с подносом в руках.
- Вы звали, мисс Грейнджер? - она поставила поднос на тумбу и повернулась к Гермионе.
- Да, - Гермиона покосилась на кровать. - Почему пижама в змейках?
- Простите? - мадам Помфри непонимающе посмотрела на гриффиндорку.
- Почему на пижаме вышиты змеи? - Гермиона стянула с одеяла штаны и подняла их повыше.
- А что в этом такого, мисс Грейнджер? - медсестра удивилась.
- Это же слизеринская пижама, - хмуро прошипела Гермиона. - Я ее не надену.
- Вот еще глупости, мисс Грейнджер, - мадам Помфри покачала головой. - У нас нет ни слизеринских, ни гриффиндорских пижам. Они все одинаковые. И если узор разный, это не значит...
- Я ее не надену!
- Мисс Грейнджер! - медсестра нахмурилась. - Перестаньте вести себя как ребенок. Надевайте пижаму и ложитесь в постель. Немедленно!
Гермиона недовольно поджала губы.
- Вот здесь успокаивающее зелье, - мадам Помфри показала рукой на высокий стакан, над которым поднимался серебристый пар. - Выпейте.
Гермиона кивнула, и медсестра с победным видом вышла, оставив ее одну.
Пижаму пришлось надеть. Сквозь стиснутые зубы и немые проклятия.
И почему ей все время приходится кому-то уступать?
Наверное, потому, что она слабохарактерная...
Гермиона выпила зелье и, с головой накрывшись одеялом, окунулась в болезненную дремоту.
Сон был беспокойным, почти, как при лихорадке. Она то просыпалась, то проваливалась в какие-то беспорядочные сновидения. Было нестерпимо жарко и одновременно жутко холодно. Казалось, этот кошмар уже не закончится никогда, но вскоре, когда, похоже, кто-то свыше сжалился, все прекратилось и к вечеру ей удалось заснуть.
Около восьми часов к ней заглянули немного взволнованные Гарри с Роном.
- Почему ты не сказала нам, что тебе было плохо? - Гарри укоризненно взглянул на Гермиону и сел на край кровати. - Мы всё узнали от Маклаггена в самую последнюю очередь!
- Мальчики, - Гермиона, находясь еще под воздействием успокаивающего зелья, с трудом разлепила глаза. - Это и для меня стало неожиданностью. Я почувствовала себя нехорошо после трансфигурации и сразу же пошла в больничное крыло. Вы просто так быстро убежали из класса, что я вам даже слова не успела сказать...
- Оу, - Рон извиняюще поднял глаза. - Мы, если честно, подумали, что ты хочешь побыть с Маклаггеном наедине... Ну, поэтому и не стали вам мешать... Прости нас, недалеких.
Гермиона, что позволяли силы, рассмеялась.
- А сейчас-то ты как? - Гарри все также обеспокоенно вглядывался в ее лицо.
- Нормально, - Гермиона подтянула одеяло к подбородку. - Голова уже не кружится...
- Говорил я, что твои дополнительные занятия тебя до добра не доведут, - Рон с самодовольным видом сел на прикроватную тумбу. - Тебе надо научиться отдыхать. Жить не только для тела, но и для души.
Милый Рон! Если я начну жить для души, то натворю такого, что мне потом от этого не отмыться за всю свою жизнь.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |