Конечные истины религии непостижимы, но психология, которая препятствует пониманию религиозных возможностей человека, едва ли заслуживает того, чтобы вообще называться наукой о человеческой душе.
1 Rumke H G The Psychology of Unbelief / Trans from the Dutch London Rockliff, 1953
Основные положения психологии личности 215
22. Эпилог: психология и демократия
Я написал это эссе, потому что чувствую, что нынешняя психология стоит перед дилеммой. В общем и целом она снижает образ человека, породившего демократическую мечту. Пока это снижение соответствовало реальности, оно было к лучшему, ибо жить иллюзиями вредно. Концепции человека восемнадцатого века, давшие начало энтузиазму по отношению к демократии, нуждались в коррекции. Современная психология указывает на то, что в человеческой природе есть болото неразумности, чьи испарения затуманивают суждения человека у избирательной урны и сужают его кругозор. Культурная и классовая принадлежность (и соответствующие предубеждения) в заметной степени формируют сознание и поведение. Ранние детские фиксации часто оставляют в характере инфантильные следы, связывающие психику таким образом, что демократические взаимоотношения во взрослой жизни становятся невозможны. Инфантильные комплексы вины могут нанести поражение развитию зрелой совести, несущей в себе кодекс уважения ко всем людям.
Все это верно, но встает вопрос, не является ли такой «реализм» столь же односторонним, как и рационалистская теория человеческой природы, на которой основывалась демократия. Не может ли оказаться, что локальные методы и сверхупрощенные модели приспособлены только для обнаружения более грубых механических детерминант личности? На ранних стадиях научной психологии понятны аналогии с животными, интерес к патологии и акцент скорее на внешних, чем на внутренних силах. Потребуется время для развития методов и теорий, пригодных для менее доступных областей личности, отраженных в ее структуре, зрелой совести и проприативных схемах.
До сих пор «поведенческие науки», включая психологию, не дают нам картины человека, способного создавать демократию или жить при ней. Эти науки большей частью подражали физической модели бильярдного шара, теперь, конечно, устаревшей. Они дали нам в руки психологию «пустого организма», подталкиваемого влечениями и формируемого внешними обстоятельствами. Основное внимание создателей психологических систем привлекло то, что является маленьким и частичным, внешним и механическим, периферическим и сиюминутным. Но теория демократии требует также, чтобы человек обладал рациональностью, свободой, зрелой совестью, собственными идеалами и уникальной ценностью. Мы не можем защитить избирательную урну и либеральное образование, свободную дискуссию и демократические институты, если у человека нет потенциальной способности обратить все это себе на пользу. Джозеф Вуд Кратч в «Измерении человека» указывает на то, как логично идеалы тоталитарных диктатур следуют из предпосылок «сегодняшнего мышления» психологических и социальных наук. Он боится, что те самые ученые, которые извлекли наибольшую выгоду из демократического принципа свободы исследований, молчаливо саботируют демократию.
Достаточно любопытно, что многие горячие приверженцы теории «пустого организма» являются весьма ревностными борцами за демократию. Нет более поразительного парадокса, чем парадокс ученого, который в качестве гражданина исходит из одного ряда психологических допущений, а в своей лаборатории и работах выдвигает противоположные допущения относительно природы человека.
В данное время кажется вероятным, что психология будет созревать в направлении базовых постулатов демократии. Некоторые из рассмотренных нами соображений указывают, что процесс эволюции идет. Вырисовывается фигура человека,
216 Становление
обеспеченного достаточным полем разума, автономией и выбором, чтобы получать пользу от проживания в свободном обществе. Однако этот портрет отражает и более темную часть истины, обнаруженную молодой психологией недавнего прошлого. Эта истина остается в силе. Коррекция идеалистической жизнерадостности всегда будет оставаться долгом психологии.
Но так как психология не является нормативной дисциплиной, она сама не в состоянии дать ценностный шаблон, по которому нужно оценивать ход становления. Демократия — вот ценностный шаблон, предложенный для проверки уровня развития индивида и общества. Психология может только обнаружить, жизнеспособны ли демократические идеалы. Согласно некоторым из установленных сейчас и широко признанных частичных истин, ответ оказывается негативным. Но этот ответ далеко не окончательный. Когда мы станем более сведущими в обращении со всей структурой личности, мы обнаружим более многообещающие возможности. Рискнем предсказать, что скоро психология предложит образ человека, более согласованный с теми демократическими идеалами, которыми психологи как индивиды на самом деле живут.
Структура
и развитие личности
Глава 1. Психология и индивидуальность
Наследственность — Биохимическая индивидуальность — Организованная индивидуальность — Дилемма науки и уникальности — Смысл «закона» — Предлагаемые решения — Три группы норм — Дифференциальная психология — Типы — Клиническая психология — Резюме
Начнем со сравнения двух утверждений: (1) «Уолтер — интереснейшая личность». (2) «Какая интересная вещь — личность».
В первом утверждении я исключаю Сэма, Джима и Руфь; я обращаю внимание на уникальный психологический паттерн, представляющий Уолтера как индивида. Во втором утверждении я имею в виду Уолтера, Сэма, Джима, Руфь и всех остальных в мире.
Эти два утверждения полярны в том смысле, что одно из них относится к одному человеку, а другое — к миллионам людей, но оба равно верны. Понятие «личность» относится и к конкретной душе и к душе вообще. Если мы хотим изучать личность, то должны быть готовы быстро переключать внимание с частного на общее, с конкретного человека на абстрактного человека и обратно. Это переключение полезно. То, что мы узнаем об Уолтере, помогает нам узнать человека вообще, а то, что мы узнаем о человеке вообще, отчасти применимо к Уолтеру.
На страницах этой книги вы встретите много примеров такого переключения. Наша цель — раскрыть общие принципы развития, организации и проявления личности, хотя мы особо подчеркиваем, что выдающимся свойством человека является его индивидуальность. Каждый человек — уникальное творение сил природы. Точно такого же, как он, никогда не было и не будет. Вспомните отпечатки пальцев; даже они уникальны.
Все науки, включая психологию, склонны пренебрегать этим первостепенным фактом индивидуальности по причинам, которые мы ниже рассмотрим. С другой стороны, в повседневной жизни нам не грозит опасность забыть о том, что индивидуальность — высший знак человеческой природы. Во время, пока мы бодрствуем, и даже в наших снах мы признаем людей и имеем дело с ними как с отдельными, отличными и уникальными индивидуумами. Мы знаем, что они рождаются и умирают в определенное время и на протяжении всей своей жизни проявляют свой соб-
218 Структура и развитие личности
ственный особый паттерн физических и психических черт. Учитывая уникальность наследственности и окружения каждого человека, иначе и быть не может.
Наследственность
Природный (сексуальный) метод воспроизводства гарантирует каждому рожденному смертному наиновейшее генетическое оснащение. Теоретически половину нашей наследственности мы получаем от матери и половину — от отца. Подумайте прежде всего об уникальности бракосочетания. Один конкретный мужчина из миллиардов мужчин в мире сочетается браком с одной конкретной женщиной из миллиардов женщин. Ни одна другая комбинация не даст именно такого конкретного источника наследственности.
В зародышевых клетках человека 48 хромосом, каждая содержит примерно 30 000 генов. Для наследования одной черты требуется один или несколько генов. На определенной стадии развития зародышевые клетки подвергаются «редукционному делению» и остаются с 24 хромосомами, тем самым отбрасывая множество возможностей для наследования, так как хромосомы обладают различными комбинациями разных генов. Далее, лишь один конкретный сперматозоид (из всех 300 000 000, попадающих во влагалище во время полового сношения), содержащий свои собственные своеобразные варианты генов, соединится с данной яйцеклеткой, в результате чего произойдет зачатие новой жизни. Нелепо полагать, что любые два индивидуума на земле (за исключением только идентичных близнецов, образованных одними и теми же яйцеклеткой и сперматозоидом) могут обладать общим генетическим материалом. Добжански оценивает число возможных комбинаций человеческих генов с их возможными мутациями как «значительно большее, чем число атомов во всей Вселенной. Очевидно, только бесконечно малая частица возможных генных комбинаций реализуется или может реализоваться где-либо в мире. Таким образом, каждое человеческое существо является носителем уникального генотипа»1.
Из этого впечатляющего факта мы заключаем, что нет двух людей (за возможным исключением идентичных близнецов), обладающих хотя бы возможностью одинакового развития. А если ко всем этим генетическим различиям мы добавим различия в окружении и переживаниях каждого смертного человека, то еще более утвердимся в своем заключении.
Однако — и здесь мы делаем шаг назад — мы не должны забывать, что гены создают у всех представителей Homo sapiens определенные и явные общие черты. Все мы обладаем прямохождением, двумя глазами и двумя ушами, руками и ногами, все мы двусторонне симметричны (более или менее). Наши тела состоят из одних и тех же химических элементов, все мы способны чувствовать, думать, говорить, воображать, вспоминать, воспроизводить. Исключения редки.
1 Dobzhansky T The biological basis of human freedom N Y Columbia Umv Press, 1956 P 56 Данн и Добжански добавляют «Биолог должен утверждать абсолютную уникальность каждого человеческого индивида То же самое утверждение, переведенное в метафизические или политические понятия, является фундаментальным и для этики, и для демократии» (Dunn L С, Dobzhansky T Heredity, race and society N Y Penguin, 1946 P 46, см также Hernck С J The evolution of human nature Austin Umv of Texas Press, 1956 P 115)
Психология и индивидуальность 219
Биохимическая индивидуальность
Мы знаем, что железы внутренней секреции оказывают глубокое влияние на темперамент, на протекание роста, на мотивацию. Их различия по весу и размеру, даже в нормальных пределах, громадны. Уильяме приводит следующие примеры вариаций веса желез внутренней секреции2:
гипофиз — от 350 до 1100 мг;
щитовидная железа — от 8 до 50 г;
паращитовидные железы — от 50 до 300 мг (количество долей от 2 до 12);
яички — от 10 до 45 г;
яичники — от 2 до 10 г (содержат при рождении от 30 000 до 400 000 яйцеклеток);
надпочечники — от 7 до 20 г (10-кратные различия в толщине коры).
Факт огромной вариативности индивидуальных различий касается не только желез, но и скорости метаболизма, реакции на медикаменты, потребности в воде, калии, натрии, кальции, йоде и аминокислотах. Потребность в витаминах различается в несколько раз; на одной и той же диете у одного моряка разовьется цинга из-за недостатка витамина С, а у другого — нет. Люди широко различаются по восприимчивости к болезням, по реакции на кислородное голодание и чувствительности к разным веществам. В одном эксперименте определялась концентрация раствора сулемы, вызывающая раздражение кожи. Из 35 испытуемых один дал реакцию на 1 часть сулемы в 100 000 частей воды, еще пятеро прореагировали на 10 частей; еще 11 — на 30 частей; четверо не реагировали ни на какую использовавшуюся концентрацию3.
Не менее разнообразна морфология нервной системы. У многих людей есть три группы висцеральных нервов вместо более обычных двух; паттерны зрительных нервов почти столь же различны, как речные системы на разных континентах. Примерно у 15 % людей нет прямого пирамидного нервного пути в спинном мозге. У некоторых индивидов седалищный нерв проходит глубоко и хорошо защищен, а у других он относительно открыт. Громадные различия обнаруживаются и в обычной анатомии, и в микроанатомии мозга. В своем обзоре на эту тему Лэшли пишет: «Однако даже имеющиеся ограниченные сведения показывают, что индивиды вступают в жизнь с чрезвычайно различающимися по своей структуре мозгами, непохожими по количеству, размерам и организации нейронов, а также по более крупным деталям»4.
В течение двенадцати лет Диаборн и Ротни ежегодно измеряли рост 3 000 детей. Все дети действительно росли и большинство демонстрировало предподростковый рывок в скорости роста, но их индивидуальные индексы столь сильно различались, что авторы сделали следующий вывод: «...не обнаружено и двух детей, обладавших совершенно одинаковыми паттернами роста»5.
При таком диапазоне генетической, структурной и биохимической изменчивости мы должны ожидать широких вариаций темперамента, мотивации и вообще каждой известной психологической функции. Некоторые люди будут воспринимать жизнь как горькую ношу, другие — как бокал шампанского. Индивидуальные проявления
2 Williams R J Biochemical Individuality N Y Wiley, 1956 ibidem P 110
4 Lashley К S Structural variation m the nervous system m relation to behavior // Psychological Review 1947 Vol 54 P 325-334
5 Deaborn W F, Rothney J W M Predicting the child's development Cambridge (Mass) Sci-Art, 1941
220 Структура и развитие личности
интеллекта, силы и направленности разных мотивов принимают у людей все мыслимые формы. Разнообразие интенсивности и выражения сексуального влечения, продемонстрированное в хорошо известных исследованиях, удивило тех, кто считал, что в этой области мотивации преобладает единообразие6.
Подумайте на минуту о значении этой широкомасштабной индивидуальности людей для их лечения, будь оно хирургическим, медицинским или психологическим. Терапевт не может успешно следовать простому «правилу большого пальца». Никто не является нормальным (то есть средним) более, чем по нескольким качествам. Можно смело сказать, что никто не является средним по всем своим эндокринным, анатомическим, нервным, кортикальным и мотивационным способностям.
Рассмотрев обсуждаемую нами проблему, Гете воскликнул: «Кажется, природа все поставила на индивидуальность»7.
Организованная в паттерны индивидуальность
Таким образом, каждый человек тысячами особенностей отличается от гипотетического среднего человека. Но его индивидуальность — не сумма всех этих отдельных отклонений. Это крайне важный момент, и пока читатель его не поймет, ему не удастся уловить суть этой книги.
Возьмем, к примеру, легкие — ваши и мои. Не существует связи ни между вашими легкими и моими, ни между вашим кортикальным метаболизмом и моим. Но мои легкие действительно влияют на мой кортикальный метаболизм, то же происходит и у вас. Моя потребность в калии взаимодействует с моей потребностью в натрии. Эти химические потребности можно сравнивать с вашими, но у них нет органической функциональной связи с вашими. Это моя наследственность, мои детские переживания, мой темперамент, мои качества мозга, эмоции, мотивы, частота пульса, память, культурная история и воображение связаны в едином индивидуальном функционировании; они составляют одну систему, образованную из различных подсистем.
К несчастью, наука главным образом изучает мою частоту пульса в сравнении с вашей, мои эмоции — как отличающиеся от ваших, мой вес — как отклоняющийся от нормы; она редко изучает мои вес, пульс, эмоции как взаимодействующий паттерн.
Поэтому я сильно возражаю против точки зрения, принятой ныне в психологии. Айзенк сформулировал ее так: «Для ученого уникальный индивидуум — это просто точка пересечения ряда количественных переменных»*.
Что означает это утверждение? Оно означает, что ученого не интересует взаимозависимость подсистем внутри целостной системы личности. Его интересуют
6 Kinsey А С etal Sexual behavior m the human male Philadelphia Saunders, 1948, Kinsey А С et al Sexual behavior in the human female Philadelphia Saunders, 1953
7 Утверждение «Sie schemt alles auf Tndividualitat angelegt zu haben» появилось во фрагменте, озаглавленном «Die Natur»
8 Eysenck H J The scientific study of personality N Y Macmillan, 1952 P 18 Трудно понять, как автор примиряет эту концепцию индивидуума со своим собственным определением личности как «более или менее стабильной и продолжающейся организации характера человека, его темперамента, интеллекта и телосложения, определяющей его уникальное приспособление к окружению» (Eysenck H J The structure of human personality London Methuen, 1953 P 2)
Психология и индивидуальность 221
только раздельные измерения, по которым можно сравнивать многих людей. Его интересуют сердца (ваше и мое) или легкие (ваши и мои), а не взаимодействие моего сердца с моими легкими или вашего сердца с вашими легкими. Его интересует некоторая черта (например, интроверсия), ваша и моя, но не интересует то, как ваша интроверсия взаимодействует с другими вашими чертами, с вашими ценностями и вашими жизненными планами. Согласно этой точке зрения, ученого интересует не система личности в целом, а только общие измерения. Человек остается просто «точкой пересечения», лишенной внутренней структуры, связности и одушевленности. Я не могу согласиться с такими взглядами.
Дилемма науки и уникальности
Легко, однако, видеть, что мы сталкиваемся с затруднительным положением. Индивидуум (чем бы еще он ни был) — это внутренне последовательная уникальная организация телесных и психических процессов. Но его уникальность приводит науку в смущение. Науке положено иметь дело с широкими, предпочтительно универсальными законами. Таким образом, наука — это номотетическая дисциплина. Индивидуальность же подлежит исследованию не в рамках науки, а в рамках таких дисциплин, как история, искусство или генеалогия, чьи методы являются не номотетическими (ищущими универсальных законов), а идиографическими9. Еще средневековые схоласты декларировали: scientia поп est individuorum.
Если мы примем эту догму, касающуюся возможностей и ограничений науки, то вынуждены будем отказаться от познания человека как человека. Но это не должно обескураживать нас. Факт, что индивид — это система организованной в паттерны уникальности. Другой факт, что наука любит универсальное, а не особое. Однако сама личность — это универсальное явление, хотя она обнаруживается только в индивидуальных формах. Так как личность — универсальное явление, наука должна изучать ее, но она не может изучать ее корректно, пока не обратится к индивидуальному характеру формирования структурных паттернов! Такова дилемма.
Не можем ли мы, подобно некоторым ученым, сказать, что особое — то, как оно фактически выступает, — есть комплексная комбинация универсалий? Даже если мы отвергнем выражение «комплексная комбинация» как пустословие, то все равно будем введены в заблуждение. Здесь утверждается, что все люди состоят из одних и тех же качеств (универсалий), а комбинация этих универсалий создает уникальность. Давайте возьмем только две универсалии и посмотрим, как это происходит:
Качество А Качество В
Индивидуум Ум (в процентилях) Доминирование (в процентилях)
Джон 90 10
Генри 10 90
9 Эти термины первоначально ввел В Виндельбанд, но сейчас их употребление довольно широко распространено (Windelband W Geschichte imd Naturwissenschaft 3nd ed Strassburg Heitz, 1904, см также Eider R Worterbuch der philosophischen Begnffe Berlin Mittler, 1904 P 512)
Обращаем внимание читателя на написание слова «идиографический» Оно происходит от греческого idioz (собственный) Те же корни мы находим в словах идиома, идиосинкразия Не надо путать со словом «идеографический», которое, как и идеология, происходит от idea — идея (то, что видят, видимость) Понятие «номотетический» происходит от nomotheticos (номотетикос — данный, или предписываемый законами)
222 Структура и развитие личности
Здесь нам говорят, что Джон — очень яркий парень, но довольно покорный, а Генри — скучный, но доминирующий. Но не может ли качество А так взаимодействовать с качеством В, чтобы образовалась новая единица? Не может ли Джон быть блестящим последователем, а Генри — глупым агрессором? Прибавление других качеств будет придавать новый оттенок всему их поведению, появится паттерн, не предсказуемый на основе универсалий. Молекулы воды и перекиси водорода имеют одни и те же универсалии (водород и кислород), только по-разному количественно представленные (Н2О и Н2О2), однако небольшие количественные различия делают эти вещества совершенно непохожими друг на друга. Попытайтесь применить их к своим волосам, и вы увидите разницу.
Итак, проблема индивидуальности — это не то, как ум и доминантность Джона соотносятся с теми же качествами у других людей, а то, как ум Джона связан с его доминантностью, с его ценностями, с его сознанием и со всем остальным в его личности. Это «внутренняя система», ставящая в тупик традиционную науку об универсалиях.
Смысл «закона»
Общепринятая наука находится в тупике из-за того, что ей не удается увидеть, как номотетический поиск общих законов может быть применен к внутренней организации особенного случая. Здесь могли бы оказаться полезными несколько идей.
Во-первых, само утверждение, что личностные паттерны индивидуальности уникальны, является универсально истинным и, следовательно, это закон. Психологии личности следовало бы признать это в качестве своего первого закона.
Во-вторых, мы обращаемся ко многим общим принципам биологии и динамической психологии в надежде, что они раскроют нам процессы, ведущие к уникальности. Например, общими принципами генетики являются законы, говорящие нам о том, как случается уникальность.
В-третьих, поведение каждого индивида закономерно по-своему. Нам не надо понимать жизнь каждого для того, чтобы раскрыть закономерность в нашей жизни. Вы можете очень хорошо знать, почему ваш близкий друг ведет себя так, как ведет, и уметь предсказывать и отчасти контролировать его поведение в будущем просто потому, что вам известна закономерность его жизни. И для этого вам не нужно знать человеческую природу в целом.
Этот последний момент важен, ибо здесь возникает противопоставление статистической (актуарной) закономерности и индивидуальной закономерности отдельного человека. Номотетическая наука, как мы уже сказали, склонна предпочитать первую и игнорировать вторую. Ее критерии статистической значимости приспособлены к большой популяции людей, а не к отдельному случаю.
Предположим, сотня заключенных слышит слова тюремного надзирателя: «Ваша жизнь в тюрьме — подготовка к вашему возвращению в общество». И предположим (это вполне вероятно), что девяносто девять заключенных молча смеются над этой банальностью и немедленно забывают ее. Статистически мыслящие психологи сказали бы, что отсутствие эффекта этого благочестивого увещевания — закон. И в определенном смысле они правы.
Но предположим, что для одного человека эти слова «прозвенели звоночком» и поставили его на путь подлинного исправления. Что скажет статистик? Что это «дело случая» и данное событие не является «статистически значимым»? Такой ответ был бы абсурдным. Дело в том, что в этом случае существуют важные причинные отношения. Это происшествие может быть редким (даже уникальным), но оно пол-
Психология и индивидуальность 223
ностью законно и неизбежно, если принять во внимание внутренний паттерн человека, к которому обращены слова.
И поэтому мы делаем вывод, что не должны поддаваться запугиванию узкими определениями «закона» или (в нашем случае) узкими определениями науки. Дело науки — освещать то, что есть, а не только то, что удобно или традиционно принято. Задолго до того, как психология пристроилась в кильватер к такому флагману, как естественно-научный метод, существовало древнее значение слова scientia. Оно не предписывало метода, не ставило ограничений, оно означало просто знание.
Предлагаемые решения
Как и следовало ожидать, многие наблюдательные авторы замечали эту дилемму науки и уникальности. Наиболее очевидное ее решение, конечно, заключается в декларации того, что всеобщность принадлежит науке, а индивидуальность — искусству. В сущности, это положение гласит: давайте признаем ограничения науки. По самой своей природе она не может отдать должное индивиду; сделать это могут только драма, поэзия, жизнеописания. Наука беспощадна в исключении особенного. Следовательно, наука (в лучшем случае) — это просто «доступ к мудрости»10. Такое решение привлекательно для многих ученых и, вероятно, для всех гуманистов.
Это, однако, совет отчаяния. Психология — молодая дисциплина и в идеале должна бы стремиться к овладению и абстрактными, и конкретными явлениями. Преждевременно ограничивать ее исключительно номотетическим способом мышления. Нам следовало бы сохранить индивидуальность внутри науки.
Такова была точка зрения Сэмюэля Бэйли, который столетие назад критиковал психологию за то, что она обращает внимание почти исключительно на «общее для человечества» и имеет дело с индивидуальным характером «только случайно и мимолетно, слишком кратко для такого важного предмета»11.
Другое решение состоит в провозглашении двух отдельных психологии, одна из которых стоит на номотетической позиции, а другая — на идиографической. Второй психологии, конечно, пришлось бы работать рука об руку с историей, жизнеописаниями, литературой и, возможно, стать неотличимой от них. Многие немецкие авторы одобрительно склоняются к этой точке зрения, относя номотетическую психологию к естественным наукам (Naturwissenschaften), а идиографическую — к духовно-культурным наукам (Geisteswissenschaften). Первая — это психология «элементов», вторая — психология «структур». Первая использует метод анализа и причинное объяснение, вторая применяет метод «понимания» (Verstehen). «Мы объясняем природу (с помощью анализа и закона), — говорят они, — но мы понимаем людей» (в их структурированной индивидуальности)12.
wMurrayH A etal Explorations m Personality N Y Oxford, 1938 P 716, см также Allport G W Personality a problem for science or for art'? Personality and social encounter Boston Beacon, 1960 Ch 1
nBmleyS Letters on the philosophy of the humanmmd London Longmans, Green, 1855—1958 Vol П P 265
12 Об этой точке зрения cm Spranger E Types of men/Transl by P Pigors Halle Niemeyer, 1928 По существу, такой же точки зрения придерживается Бергсон Он резко противопоставляет метод анализа, посредством которого мы принимаем окончательно определенные элементарные взаимоотношения и пренебрегаем потоком и непрерывностью жизни, методу «интуиции», который позволяет нам связать родственные аспекты человека в смысле их непрерывного развития (см BergsonH Tntroduction to metaphysic N Y Putnam, 1912)
Структура и развитие личности
Сформулирую кратко мою собственную позицию касательно этого решения. Разделение психологии на две противоположные ветви — чересчур радикально. Я согласен с французским психиатром Азамом, который много лет назад писал, что наука о характере «не может развиваться ни посредством обобщений, как это делает психология, ни посредством индивидуальности, как это делает искусство. Она занимает промежуточную позицию»13. Нет причин, запрещающих нам опираться на любое доступное обобщение о человеческой природе. В то же самое время нам надо быть готовыми к разработке концепций и методов, которые позволят нам понять организованную в паттерны индивидуальность. Как мы видели, индивидуальность представляет законный порядок в природе. Нам следует использовать все подходы в развитии научной психологии личности.
Мы еще не рассмотрели все предложенные решения дилеммы «наука—уникальность». Давайте более подробно взглянем еще на некоторые предположения.
Три группы норм
Как мы узнаём человека? Отчасти мы делаем это, сравнивая его характеристики с тремя группами стандартов (норм). Клакхон и Мюррей14 сформулировали это следующим образом.
Каждый человек в определенных отношениях: а) похож на всех других людей (универсальные нормы), в) похож на некоторых других людей (групповые нормы), с) не похож на каких-либо других людей (идиосинкразические нормы). Это утверждение истинно и полезно до определенного момента (вскоре мы увидим, какая ловушка в нем расставлена специально для неосторожных). Однако психология личности использует все эти нормы, как показано на рисунке 1.
Рис. 1. Три группы норм, используемых в психологии личности
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |