|
4. Здесь может быть элемент ассимиляции широко распространенных убеждений о растратах и коррупции высоких чиновников в Китае. Но этот фактор если и присутствует, он второстепенен, так как жертвами враждебности, очевидно, являются скорее американские, чем китайские чиновники.
5. Правдоподобие истории придает конкретность; упоминаются точные суммы — 500 долларов и 7000 долларов. Часть процесса рационализации заключается в насыщении обсуждаемого сюжета псевдоправдивыми деталями.
6. Хотя местом действия этой истории не всегда называется Балтимор, мы знаем, что ярлык, сначала приклеенный к событию, имеет тенденцию оставаться неизменным, особенно если он служит введением. Первые стимулы в ряду имеют тенденцию лучше сохраняться в памяти.
7. Если бы история рассказывалась без указания имени мадам Чан, основная ее функция не изменилась бы. Но введение хорошо известного человека — это общее средство персонализации слухов, приспособления их к обычным общепринятым темам, представляющим интерес в данное время.
148 Статьи разных лет
Руководство к проведению анализа слухов
Предлагаем читателю провести свой собственный анализ других случаев, взяв их из заключительного раздела «Дополнительные случаи для анализа» или из собственного повседневного набора слухов. Предпринимая собственный анализ, читатель может использовать следующие полезные вопросы. Каждый основан на установленных принципах слухов, но нет нужды говорить, что не все вопросы применимы ко всем видам слухов.
1. Предлагается ли рассказ для принятия на веру в актуальном новостном контексте?
2. Достает ли рассказчику и слушателю доказательств правдивости?
3. Присутствуют ли и неоднозначность, и важность? Какой фактор проявляется сильнее?
4. Каким образом история отражает усилия по поиску смысла?
5. Предлагает ли слух экономное и упрощенное объяснение запутанных обстоятельств и эмоциональной ситуации?
6. Объясняет ли он какое-то внутреннее напряжение?
7. Является ли напряжение главным образом эмоциональным или неэмоциональным?
8. Чем порождено напряжение — тревогой, враждебностью, желанием, виной, любопытством или каким-то другим состоянием психики?
9. Оправдывает ли история существование у рассказчика эмоции, в ином случае неприемлемой?
10. Что делает историю важной для рассказчика?
11. В каком смысле пересказ слуха приносит облегчение?
12. Какие присутствуют элементы рационализации?
13. Содержит ли слух возможность проекции?
14. Похож ли он на грезы наяву?
15. Может ли слух выполнять функцию уклонения от чувства вины?
16. Отражает ли он смещенную агрессию?
17. Есть ли вероятность того, что, рассказывая историю, рассказчик приобретает престиж?
18. Может ли слух рассказываться для того, чтобы доставить удовольствие другу или оказать любезность?
19. Может ли он служить для фатической коммуникации? (Иными словами, служит ли он для избегания неловкого молчания, давая кому-то возможность что-то сказать?)
20. Можно ли обнаружить ядро правды, из которого, возможно, слух вырос?
21. Является ли он слухом «для домашнего употребления»?
22. Была ли возможность ошибки при первоначальном восприятии?
23. Каков мог быть ход творческих вкраплений?
24. Есть ли вероятность, что слух содержит уточнения? Какого типа?
25. Быть может, он претерпел искажение имен, дат, количества или времени?
Анализ слухов 149
26. Есть ли конкретные названия чего-либо, например, местности?
27. Возможно ли, что произошла полная перемена темы?
28. Есть ли свидетельства конвенционализации? Морализации?
29. Какие культурные ассимиляции он отражает?
30. Используется ли в нем легендарное действующее лицо?
31. Может ли он быть противоположным истине?
32. Остроумен ли он?
33. Способствуют ли циркуляции слуха условия, в которых он распространяется?
34. Что в процессе передачи слуха могло сгладиться?
35. Есть ли в его изложении странности или настойчиво повторяющиеся формулировки?
36. Было ли заострение с помощью умножения?
37. Играли ли роль в заострении движение, размер или знакомые символы?
38. Была ли конкретизация или персонализация?
39. Какие завершающие тенденции можно отметить?
40. Имеет ли слух связь с текущими событиями?
41. Оживляет ли он прошлые события?
42. Отражает ли он относительно более интеллектуальные или более эмоциональные, ассимилятивные тенденции?
43. Все ли детали поддерживают главную тему?
44. Могла ли произойти конденсация тем?
45. Есть ли признаки дальнейшего успешного развития слуха?
46. Каким образом происходит приспособление к ожиданиям?
47. Адаптирована ли история к лингвистическим навыкам слушателей?
48. Было ли приспособление к профессиональным, классовым, расовым или другим формам личных интересов?
49. Есть ли ассимиляция к предрассудкам?
50. Возможно ли, что какая-то часть слуха базировалась на неверном понимании слов?
51. Каково экспрессивное (метафорическое) значение слуха?
52. Представляет ли он сплав страстей или антипатий?
53. Включен ли он в цепочку слухов? Какова его аудитория? Почему?
54. Люди легко верят в эту конкретную историю, потому что их сознание «не фиксировано» или «чересчур фиксировано»?
55. Этот слух следует классифицировать как страшный, враждебный или желательный?
56. Может ли он быть частью организованной кампании слухов?
57. Существует ли его связь с новостями, и какова она? С прессой?
58. История передается как слух или как факт? Приписывается ли она авторитетному источнику? С каким эффектом?
59. Может ли слух являться стадией в распространении слухов о кризисе (бунте)?
60. Каким мог бы быть лучший способ опровергнуть его?
150 Статьи разных лет
/Дополнительные случаи для анализа
Читатель может сам попытаться проанализировать следующие слухи:
Случай 5 3
За 24 часа до того, как значительный контингент моряков должен был получить увольнение со службы с хорошей аттестацией, среди них прошел слух, что по приказу командира они должны будут ждать отставки еще две недели, пока не будет переведен на консервацию корабль, на котором они служили.
Случай 2 4
Говорят, что русские «национализировали своих женщин».
Случай 2 5
Каждые несколько лет вновь появляются истории о том, что в Шотландии в озере Лох-Несс видели морского змея.
Случай 2 6
В начале второй мировой войны ходили слухи, что Филиппинские острова (по некоторым версиям, и Панамский канал) были атакованы японцами за неделю до нападения на Перл-Харбор, но сведения об этой атаке скрыли от населения.
Случай 2 7
Перед вылетом на боевое задание многие эскадрильи страдали от возникающих слухов о том, что их снаряжение имеет какие-то дефекты, что цель почти недоступна из-за противовоздушной защиты и что враг недавно усовершенствовал новое ужасное защитное оружие, которое почти наверняка будет пущено в ход против эскадрильи.
Случай 2 8
Рабочие в заводском поселке Новой Англии в самые темные дни депрессии 1930-х годов верили, что богачи беззаботно сбивают детей бедняков своими элегантными машинами, а также что сама депрессия является некоей разновидностью заговора высших классов с целью урезания зарплаты рабочих.
Становление:
основные положения психологии личности*
Посвящается Питириму А. Сорокину
Предисловие
Профессор, приглашенный прочесть курс лекций Фондом Терри, должен, согласно правилам, обобщить и прокомментировать состояние своей научной дисциплины в контексте общечеловеческого блага и широко понимаемой религии В случае психологии это особенно трудно, потому что единой психологии не существует В отличие от математики, физики или биологии, это не целостная наука, а скорее набор фактов и мнений, отношение которых к общечеловеческому благу и к религии зависит от того, какие именно факты и мнения мы выберем для рассмотрения Все же, несмотря на всю свою размытость, психологический способ мышления все же обладает своей спецификой и в настоящее время на удивление популярен
Каждое новое упрощение в психологии стремятся провозгласить очередным триумфом анализа Последнее время всю нашу душевную жизнь, либо большие ее части «объясняют» действием рефлекторной дуги, обусловливания, подкрепления, или ассоциативным слиянием ощущений, образов и аффектов, или динамическим взаимодействием ид, эго и суперэго, или в терминах другой привлекательной, но схематичной формулы Конечно, в задачи науки входит внесение порядка в накопленные факты без ненужного умножения понятий, однако сверхупрощение лишает науку доверия, а в психологии оно может породить только шарж на человеческую природу
Личность слишком сложная штука, ее нельзя затянуть в жесткий корсет однозначной теории Отталкиваясь от этого убеждения, данный очерк взывает к концептуальной незашоренности и к разумному эклектизму Он также представляет собой попытку заложить некоторый фундамент, требующийся для того, чтобы адекватная психология личности могла начать развиваться
Я признателен Лекционному фонду Терри за возможность выступить с этим материалом в Йельском университете в марте 1954 года Я бы хотел поблагодарить за особую любезность, проявленную в связи с этим курсом, профессора Леонарда Дуба, декана Эдмунда Синнота, Юджина Дэвидсона и Ребена Холдена Ценные замечания я получил от моей жены, Ады Ол-порт, и от моего друга Питера Берточчи, профессора философии Бостонского университета Эти лекции во многих местах затрагивают щекотливые философские вопросы Хотя профессор Берточчи не мог с чистосердечным одобрением относиться к моему вторжению во все эти вопросы, он оказал мне чрезвычайно конструктивную помощь За разнообразную помощь при подготовке этих лекций я весьма обязан миссис Элеоноре Спраг
На протяжении многих лет мой друг и коллега Питирим Сорокин доблестно боролся за расширение перспективы современных социальных наук Я посвящаю ему эти страницы в надежде выразить часть того преклонения, которое я испытываю перед его уроками и его моральной отвагой
Гордон Олпорт
* Впервые опубликовано в 1955 г Печатается по изданию Allport G W Becoming Basic Considerations for a Psychology of Personality New Haven Yale University Press, 1955
Основные положения психологии личности 167
* * *
Всякий, кто попытается охарактеризовать дух нашего времени, должен будет отметить, что в современной культуре психологическая наука постепенно приобретает определяющее влияние на формы мышления западного человека.
Эта тенденция (нравится она нам или нет) наблюдается повсеместно. Обычные люди употребляют в разговоре терминологию Фрейда и читают популярную психологическую литературу (поток соответствующих книг и периодических изданий постоянно возрастает). В зависимости от финансовых возможностей человек либо прибегает к услугам частного психиатра, либо посещает психологическую клинику или общедоступный центр психиатрического профиля. Под маской «человеческих отношений» или «групповой динамики» психология проникает на производство, в общественные организации и даже в область международных отношений. Многие учителя и школьные администраторы, применяющие положения Дьюи, Торндайка, Роджерса и психоаналитической школы, доказывают эффективность психологии в практике образования. Журналисты и литераторы (биографы, прозаики, драматурги, критики) заимствуют у психологов темы и приемы работы. Специалисты из смежных наук (особенно антропологи, социологи и политологи) часто ищут основания выявленных ими закономерностей в «базовой» науке о природе человека. Даже философия («мать всех наук») и теология («королева наук») до известной степени пересматривают свои положения в соответствии с современными психологическими моделями.
В наших школах и колледжах запросы на психологические тренинги достигли беспрецедентных размеров. Из 2328 докторских диссертаций, защищенных в Америке в 1951—1952 годах по рубрике «науки об обществе и человеке», 450 (23 %) посвящены психологии, 317 (17%) — истории, далее следуют английский язык (12%), экономика (10%) и философия — только 4 % от общего количества1. Таким образом, среди дисциплин, изучающих природу человека, психология (на счастье или на беду) является самой модной.
1. Положения «за» и «против» психологии
На эту ситуацию многие смотрят косо. Некоторые критики уподобляют психологию неграмотному выскочке: она говорит то же самое, что литература и философия, но выражается при этом менее художественно и менее глубоко. Лорд Дансени однажды заметил, что психологи отличаются от поэтов, как дорожные рабочие от шахтеров: первые углубляются только на два дюйма, тогда как вторые — на милю. Гуманисты (даже признающие влиятельность современной «науки о поведении») часто упрекают ее в надменности, поверхностности и «имперских амбициях». В особенности они порицают механистические предположения и ненадежные экспериментальные методы, лежащие в основе многих направлений современной психологии. Проведя обзор современной науки о человеке, Дж. Кратч заключает: «... методы, используемые сегодня для изучения человека, по большей части изначально создавались для работы с механизмами или крысами и, следовательно, годятся для исследования только тех характеристик, которые являются общими для этих трех объектов»2. Кратч выступает за открытия Гамлета и против открытий Павлова.
1 Earned Degree Conferred by Higher Educational Institutions, 1951—1952 Federal Security, Office of Education, Circular № 360
2 KrutchJ W The Measure of Man N Y Bobbs-Mernll, 1954 P 32
168 Становление
Представители смежных социальных наук также тревожатся. В особенности историки, которые чувствуют себя задетыми, когда «выскочки» требуют от них более точных интерпретаций биографического и событийного материала. В то же время многие историки используют психологические подходы и методы. Социологи и антропологи часто восстают против психологической редукции их наук (хотя иногда бывает, что и они отступают). Несколько лет назад Американская ассоциация политологов образовала специальную комиссию по определению ценности психологии для политологии. Заключение этой комиссии было хоть и не полностью дружественным, но «оправдательным»: политология должна принимать вклад новой психологии con amore та поп troppo* 3.
На разнообразные критические замечания сторонники психологии отвечают так: именно дух научного поиска последовательно довел человечество от земледелия каменного века до нынешней эпохи электроники и атомной энергетики. Почему тот же дух, обращенный на человеческую природу, не может вывести нас из каменного века человеческих отношений, в котором мы все еще пребываем? Большие энтузиасты могут добавить: мы уже достаточно знаем о человеческой природе, мы можем заметно улучшить ее за одно поколение и снизить напряженность между индивидуумами, группами и нациями, если наши знания будут использованы теми, кто располагает для этого возможностями.
Действительно, и большинство приверженцев психологии охотно признает это, она — не нормативная дисциплина, в отличие от литературы, искусства, философии и религии, которые всегда стремились дать модель, наметить контуры того, каким должно быть зрелое общество. Однако этим моделям, по всей видимости, недоставало каких-то деталей, иначе человечество не завязло бы в трясине тревожности и фрустрации и ему не было бы так плохо. Возможно, эти модели и вероучения необходимо пересмотреть или, по крайней мере, придать им динамику, чтобы они приобрели эффективность в современную эпоху атомной энергии и угрозы тоталитаризма. С психологией связана наша главная надежда — прояснить человеческие цели и открыть средства их достижения.
Можно дискутировать дальше, приводя множество аргументов «за» и «против» психологии, но (нравится нам это или нет) психологическая революция налицо. Ничего хорошего из этой дискуссии не получится, поскольку ее предмет берется слишком грубо. Одинаковое заблуждение — низвергать или превозносить всю психологию, так как она, в отличие от математики, физики или биологии, представляет собой не целостную научную систему, а набор фактов, предположений и теорий, адекватность которых зависит от того, какие именно теории, гипотезы и факты мы выберем для анализа. Критик (если он не намерен просто придираться) должен точно указать, какую именно психологию он осуждает; сторонник же должен сообщить, какую именно психологию он защищает.
Иногда кажется, что кроме преданности своей профессии психологов мало что роднит. Возможно, все они склонны к использованию научного метода (хотя вопрос о том, как узаконить границы этого метода, еще не решен), но относительно предмета исследования их мнения расходятся. В разных психологических подходах в качестве такового фигурируют: переживание, поведение, психофизические связи, сознательные мыслительные процессы, бессознательное, человеческая природа и даже «тотальность психического существования человека».
* С любовью, но не чрезмерной (ит)
3 Меггшт С Е The Significance of Psychology for the Study of Politics // American Political Science Review 1924 Vol 18 P 469
Основные положения психологии личности 169
Так как в этом эссе мы сосредоточились на проблеме роста и развития личности, мы обсудим главным образом психологические доктрины, продвигающие наше понимание человека, и подвергнем критике положения, затрудняющие это понимание. Ни одно из направлений современной психологии не располагает полностью адекватным подходом к проблеме развития человеческой индивидуальности. Более того, психологи (и только психологи) не озадачиваются объяснением того, как организован и развивается отдельный индивид (со всей его глубиной, широтой, высотой и внутренним богатством). Если современная психологическая наука не полностью отвечает этой задаче, то мы должны ее усовершенствовать.
У других наук свои интересы. Социолог воспринимает индивида как часть семьи, группы, нации; антрополог рассматривает его как часть культуры. Теолог сосредоточивает внимание на его духовных аспектах и соотносит их с той или иной религиозной системой. Аналогично политологи, экономисты и другие представители так называемых «наук о поведении» выделяют из интегрального зерна личности те или иные аспекты и соотносят их с некоторыми внешними рамками, метками разных сторон действительности. Они рисуют портрет «политического человека» на фоне политической системы или «экономического человека» на фоне экономической системы, но не целостного человека в его собственной, индивидуальной системе. Биологи, физиологи и биохимики отходят еще дальше от феноменов общей организации и сознания и таким образом сводят человека к чему-то меньшему, чем сложный системный объект исследования. Одному психологу достается проблема целостной психофизической организации. Психолог в принципе не может удовлетвориться соотнесением отдельных частей личности с некими внешними координатами, а должен принимать во внимание систему как целое и исследовать взаимоотношения ее отдельных подсистем.
Но способы рассмотрения целостной системы кардинально различаются в зависимости от того, какими исходными воззрениеми руководствуется психолог. Управляется ли эта система извне или изнутри? Является ли она исключительно реактивной или активной, механически детерминированной или в некоторой степени спонтанной? (Именно в ответе на этот вопрос психологи в первую очередь и расходятся.) Некоторые современные теоретики личности следуют за Аристотелем (в смысле принятия «энтелехии»), другие (их в настоящее время становится все больше), подобно Декарту, ищут ответ в феноменологии сознания. Многие (в том числе фрейдисты) идут за Шопенгауэром в признании примата слепо действующей воли. Неотомисты видят человека как стремящегося и одновременно рационально приближающегося к идеалу совершенства (или отдаляющегося от него), в соответствии с его личным переживанием свободы4. Психологи, порой безотчетно, тяготеют к тем или иным философским концепциям природы человека.
Мы не можем описать здесь все современные психологические школы вместе с их философскими основаниями. Однако для наших целей будет полезно иметь в виду два ярко контрастных подхода к проблеме человеческого становления. Фактически все современные психологические теории можно разделить по их ориентированности на две противоположные концепции, которые я, рискуя впасть в некоторое историческое упрощение, называю «локковской традицией» и «лейбницевской традицией». Речь идет не о философских системах Локка и Лейбница в целом, а лишь
4 Arnold М, Gasson J A The Human Person An Approach to an Integral Theory of Personality N Y Ronald Press, 1954
170 Становление
об их взглядах на один аспект человеческого разума — его сущностно пассивную (Локк) или активную (Лейбниц) природу. Та же поляризация, как я полагаю, лежит в основе распространенных теорий развития и изменения личности.
2. Локковская тралииия
Джон Локк, как все мы помним, полагал, что сознание индивида в момент рождения — это tabula rasa*. Интеллект сам по себе есть пассивная субстанция, приобретающая содержание и структуру только через воздействие ощущений и наложение ассоциаций (почти так же сладкое тесто преобразуется в пряник с четким рисунком благодаря печатной доске кондитера). Локк утверждал, что в интеллекте не может быть ничего, чего сначала не было бы в ощущении (nihil est in intellectu, quod nonfuerit prius in sensu).
Эту формулировку Лейбниц язвительно дополнил: ничего — за исключением самого интеллекта (excipe: nisi ipse intellectus). По Лейбницу, интеллект постоянно занят своей работой, соответствующей его собственной природе, а именно рациональным решением задач и манипулированием сенсорными данными. Согласно Лок-ку, организм реагирует, когда его стимулируют; согласно Лейбницу, он обладает самостоятельной активностью. Локк был англичанином, и, возможно, поэтому его образ мышления, развитый Юмом и другими последователями, непоколебимо утвердился в английской и американской психологии. Точка зрения Лейбница, развитая Кантом, превалировала в немецкой психологии и в целом в континентальной Европе.
Конечно, не надо думать, что вся история психологии изящно упорядочится на основе этой простой базовой дихотомии. В любой системе мышления легко обнаруживаются следы обеих исторических моделей, и до определенной степени обе они верны и полезны. Будет поучительно перечислить в кратком обзоре течения современной психологии, делающие акцент на воззрениях Локка и на воззрениях Лейбница.
На точке зрения Локка, доминирующей в англо-американской психологии, базируется ассоцианизм всех типов (энвиронментализм, бихевиоризм, теория стимула и реакции, фамильярно сокращаемая как S—R) и все другие «стимульно» ориентированные направления психологии: зоопсихология, генетическая психология, позитивизм, операционализм и математическое моделирование — короче, большая часть того, что сегодня пестуется в наших лабораториях как истинно «научная» психология. Эти движения, которые на первый взгляд могут показаться различными, имеют общий фундамент — локковский эмпиризм.
Прежде всего, они утверждают, что внешнее и видимое более фундаментально, чем внутреннее и невидимое. Поскольку разум от природы есть tabula rasa, важно то, что случается с организмом, внешние воздействия, а не организм сам по себе. Даже мотивацию, которая кажется самым центральным и спонтанным феноменом личности, рассматривают как некое влечение, возникающее в ответ на периферические изменения, приводящие к избытку или недостатку стимуляции в полостях тела. Чтобы объяснить мотивы более сложным образом, мы говорим, что поведение, побуждаемое влечениями, в результате выработки условных связей сменяется поведением, побуждаемым раздражителями. Причина же тем не менее остается внешней по отношению к организму.
: Чистая доска (лат)
Основные положения психологии личности 171
Принципы обусловливания были открыты Павловым в России, но рвение, с которым их подхватили и развили американские психологи, является показателем того, что они созвучны преобладающей у нас локковской традиции. Обучение рассматривается как замещение одного действующего стимула другим, или одной реакции — другой. Зона между стимулом и реакцией (в эту зону Лейбниц «помещал» интеллект) считается маловажной или незначимой. Даже с трудом допускаемые в последнее время так называемые «промежуточные» переменные нужны только для того, чтобы придать рассмотрению поведенческих реакций более адекватный вид и при этом минимально отклониться от S—R- модели. Заметим, что теория обусловливания предлагает физиологическое описание взамен «организации идей». Популярность такой «экстернализации» понятна.
Эмпиризму Локка присущ еще один постулат: малое и молекулярное («простые идеи») более фундаментально, чем большое и молярное («сложные идеи»). Сегодня личность рассматривается как взаимосвязь рефлексов или свойств. Для Халла и Уот-сона личность — это иерархия свойств. Верхним уровням иерархии уделяется мало внимания. Внимание большинства психологов, работающих в области обучения и развития, поглощено именно уровнем элементарных навыков.
Преобладание внимания к молекулярным единицам приводит к уверенности в эквивалентности видов. Считается, что любое базовое человеческое свойство может быть без существенных потерь изучено на низших видах. Ведь человек — животное. Так почему бы не взять более простое животное (например, крысу) в качестве прототипа (модели) более сложного животного? Признание эквивалентности видов широко распространено в современной психологии, хотя иногда делаются некоторые оговорки. Так, профессор Халл, один из ведущих американских эмпириков, писал: «У человека есть дополнительные способности речи и символического поведения и сопутствующие преимущества высших психических процессов. Влияет ли это на первичные законы поведения — еще предстоит установить»5. Профессор Халл хочет проявить гибкость и открытость мышления, но его заявление ясно обнаруживает заведомую веру в видовую эквивалентность.
Еще одно положение, присущее эмпиризму Локка: более фундаментально то, что появилось раньше в ходе развития. Важны ранние отпечатки на воске разума. Можно быть уверенным, что первые впечатления позднее перемешиваются и накладываются друг на друга, но изначальные простые идеи продолжают быть элементами позднейшей психической жизни. Этот тип генетизма прочно удерживает власть в американской психологии6. Придерживаясь доктрины tabula rasa, американский ге-нетизм подчеркивает важность научения и обусловливания в раннем детстве. Позже мы увидим, что эта точка зрения создает значительные трудности для теории развития и изменения личности.
Все эти постулаты локковского эмпиризма близки по духу современному позитивизму. Отдавая предпочтение видимому, внешнему, позитивизм (операционализм) утверждает, что методики эксперимента и измерения должны быть специфицированы в определении каждого понятия. Идеалом этого строгого требования является построение психологии в одну шеренгу с физикой и математикой и достижение, таким образом, единства науки. Позитивизм стремится свести абстрактные понятия к данным наблюдения или к процессу наблюдения как таковому. Несмотря на то, что словесный
5 Hull С L A Behavior System New Haven Yale University Press, 1952 P 4
6 Я говорю о генетизме не как о врожденной или конституциональной предрасположенности, а как о раннем научении К сожалению, термин «генетизм» имеет эти два разных значения
172 Становление
отчет с неохотой признается операцией, допустимой в определенных условиях, скудость результатов, вытекающая из применения операциональных критериев, тормозит исследование сознания как такового и личности как сложной структуры, так как в этих областях можно выполнить, повторить и зафиксировать извне относительно немногие конкретные операции.
Именно из-за этого многие психологи не проявляют интереса к экзистенциальному богатству человеческой жизни. Они говорят, что у них нет методов. Точнее, имеющиеся методы ущербны с точки зрения строгих требований, лежащих в основе современного позитивизма. Стремясь соревноваться с «настоящими» науками, психологи поддаются искушению работать только над теми проблемами и лишь с теми объектами, которые отвечают принятым критериям. По этой причине зоопсихология и математическая психология оказались высокоразвитыми. Позитивистский идеал настолько доминирует, что другие области психологии воспринимаются как не вполне серьезные. Особую антипатию вызывают проблемы, относящиеся к сложным мотивам, высокоуровневой интеграции, сознанию, вопросам свободы и индивидуальности. Эта антипатия в значительной мере объясняется сравнительной слабостью объективных методов исследования. Но она объясняется также и тем, что позитивизм предпочитает внешнее внутреннему, элементы — структурам, идею «ге-нетизма» и пассивного (реактивного) организма — идее организма спонтанного и активного.
3. Лейбнииевская тралииия
Лейбницевская традиция, наоборот, утверждает, что человек — это не набор действий и не просто локус (место) действий, человек — это источник действий. И сама активность понимается не как возбуждение, возникающее в ответ на внутреннюю или внешнюю стимуляцию. Она целенаправленна. Чтобы понять, чем является человек, всегда необходимо обратиться к тому, чем он может стать в будущем, ибо на каждом его актуальном состоянии лежит печать будущих возможностей. Учение Лейбница о духе было предвосхищено учениями Аристотеля о желании и энтелехии и Фомы Аквинского об интенции. Спиноза считал, что тайна становления скрыта в ко-натусе — стремлении к самосохранению и самоутверждению. Позднее Франц Брента-но утверждал, что в каждый момент времени человеческий разум активен и целенаправлен — он непрерывно занят суждениями, сравнениями, пониманием, любовью, желанием, избеганием. Для Брентано моделью разума служило действительное причастие {active participle). Для Джона Дьюи ею был глагол, в той же мере символизирующий активный интеллект.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |