11. Титченер Э.Б. Учебник психологии. В2тт. М., 1914. Т. 2.
12. Титченер Э.Б. Учебник психологии. В2тт. М., 1914. Т. 1.
13. ДжемсВ. Научные основы психологии. СПб., 1902.
14. КоулМ., СкрибнерС. Культураимышление. М., 1977.
15. ВведенскийА.И. Психология без всякой метафизики. Пг., 1917.
16. КавелинК.Д. Задачипсихологии. СПб., 1872.
17. Сеченов ИМ. Кому и как разрабатывать психологию // И.М. Сеченов. Элементы мысли. М.; Л., 1943. С. 7-74.
18. Пуанкаре А. Математическое творчество // Хрестоматия по общей психологии: Психологиямышления. М., 1981. С. 356-365.
19. Кюлъпе О. Психология мышления // Там же. С. 21-27.
20. ЯрошевскийМ.Г. Историяпсихологии. М., 1985.
21. Коффка К. Самонаблюдение и метод психологии // Психологическая хрестоматия // Под ред. К.Н. Корнилова. М.; Л., 1927. С. 123-132.
22. АвгустинА. Исповедь // Творения Блаженного Августина, Епископа Иппонийского. В 8 тт. Киев, 1880. Т. 1.
23. РубинштейнМ.М. Юность по дневникам и автобиографическим записям. М., 1928.
24. РудестамК. Групповаяпсихотерапия. М., 1990.
25. Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса //Л.С. Выготский. Собр. соч. вбтт. М., 1982. Т. 1. С. 291-436.
26. Теплое Б.М. Об объективном методе в психологии // Б.М. Теплов. Избранные труды. В 2 тт. М., 1985. Т. 2. С. 281-309.
27. ТолстойЛ.И. Поли. собр. соч. М.; Л., 1937. Т. 9.
Диалог 6. ЧТО МОЖЕТ НАБЛЮДАТЬ ПСИХОЛОГ? КОНЕЧНО, ПОВЕДЕНИЕ (О различных вариантах "объективного подхода" в психологии) С: Чем мы сегодня займемся?
А.: Продолжим разговор о критике интроспективной психологии, которая исходила от направлений и школ, называвшихся "объективной психологией". С: А-а, ты имеешь в виду бихевиоризм, о котором говорил в прошлый раз? А.: Не только. Под объективной психологией понимается целый ряд школ и психологических идей отдельных авторов, которые хотели сделать психологию по-настоящему объективной наукой. Все они выступали за необходимость объективного, а не субъективного интроспективного, метода исследования, однако расходились в том, что именно следует изучать этим объективным методом. Даив понимании самой объективности тоже наблюдались значительные различия... С: Я ничего не понял.
А: Давай начнем с первых попыток внедрения в психологию объективного подхода и
обратимся к отечественному ученому Ивану Михайловичу Сеченову...
С: Опять, небось, сплошная физиология! Какое отношение имеет Сеченов к психологии?
А.: Самое прямое. Одновременно с Вундтом и Брентано, а может быть, даже чуть раньше их,
Сеченов выдвигает свою собственную программу построения психологии как
самостоятельной науки...
С: Какую же?
Творческий путь И.М. Сеченова — родоначальника объективного подхода в психологии А.: Прежде чем говорить о ней, хочу немного рассказать о нем самом. Сеченов был самым младшим ребенком из де-
вяти детей мелкопоместного дворянина и крестьянки. В своих "Автобиографических записках" Сеченов отмечал атмосферу спокойного счастья, которая царила в семье, где все прекрасно понимали силу образования и стремились дать его детям несмотря ни на что. Первое свое образование Сеченов получил в деревне, где он жил до 14 лет... С: Неужели в деревне можно получить "образование"? А.: Не сравнивай ту деревню с современной.
И.М. Сеченов: Обстоятельство это имело очень важное значение для моей будущности — из всех братьев я один выучился в детстве иностранным языкам. Дело в том, что родители не считали нужным обучать дома мальчиков, полагая, что они научатся языкам в школе, а для девочек считали такое обучение необходимым. С этой целью в доме нашем, за год до смерти отца, появилась ради сестер смолянка Вильгельмина Константиновна Штром, знавшая французский и немецкий языки; и меня, уже кстати, в придачу сестрам, отдали ей на руки... Вильгельмина Константиновна оказала мне истинное благодеяние, научив меня обоим языкам настолько, что я не забыл их за время пребывания в инженерном училище (где обучение языкам было неважно) и мог пользоваться этими знаниями во время студенчества И, с. 11-13].
А.: Потом это владение языками облегчило обучение Сеченова в лабораториях Германии и Франции у знаменитейших физиологов XIX столетия. Кстати, Сеченов отмечал, что "незнание языков у большинства наших студентов представляет большое зло" и "пора положить этому конец, изменив способы обучения языкам". С: Я смотрю, с тех пор практически ничего не изменилось...
А.: Итак, сначала Сеченов поступает в военно-инженерное училище, поскольку при поступлении туда требовалась самая низкая плата за обучение да давали какое-то казенное обмундирование. Но там Сеченов недоучился год, поскольку однажды на исповеди признался в том, что написал анонимное письмо начальнику училища, в котором осуждал фискальство в училище. Тайна исповеди открылась для начальства, и Сеченова, в том числе и за другие его дисциплинарные "проступки", не перевели в выпускной класс, к его счастью, как он потом сам говорил... Перед окончательным отчислением из училища Сеченов побывал в Киеве в качестве пра-
242 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
порщика саперного батальона, и одна из местных дам, о которой у Сеченова нашлось немало теплых слов в его "Записках", сориентировала его на поступление в Московский университет, на медицинский факультет. И в 1850 году Сеченов становится сначала вольнослушателем, затем студентом университета. И здесь он обнаруживает колоссальную работоспособность и жажду новых знаний, которая так поражала его современников — ине только их. Он изучил латынь меньше чем за год настолько, что читал Овидия в подлиннике (позже он выучит и английский); посещал все лекции и практические занятия (кстати, в отличие от других студентов), занимался дополнительно в анатомическом театре по вечерам, что было и вовсе необязательно... Однако вскоре учеба и на медицинском факультете не удовлетворяет его...
И.М. Сеченов: На первых двух курсах я учился очень прилежно и вел трезвую во всех отношениях жизнь, а с переходом на 3-й курс свихнулся в самом начале года и от медицины, и от трезвого образа жизни [1, с. 85]. С: Ага, значит, и великие оступаются? А.: И вовсе не потому, о чем ты думаешь.
И.М. Сеченов: Виной моей измены медицине было то, что я не нашел в ней, чего ожидал, — вместо теорий голый эмпиризм.
Первым толчком к этому послужили лекции по частной патологии и терапии профессора Николая Силыча Топорова — лекции по предмету, казавшемуся мне самым главным. Он рекомендовал нам французский учебник Гризолля и на своих лекциях очень часто цитировал его... Купив эту книгу, начинавшуюся, сколько помню, описанием горячечных болезней, читаю...и изумляюсь — в книге нет ничего, кроме перечисления причин заболевания, симптомов болезни, ее исходов и способов лечения, а о том, как из причины развивается болезнь, в чем ее сущность и почему в болезни помогает то или другое лекарство, ни слова... Нужно, впрочем, отдать справедливость лекциям Николая Силыча: для тех, кто не ожидал от него, как я, теории болезней, они могли быть даже поучительны, потому что, будучи большим практиком, он много говорил о виденных им интересных случаях [1, с. 85-86]. С: Опять в мой огород камешек. Великий ученый не может ограничиться набором эмпирических фактов — ему теории нужны...
А.: Не обижайся. Ведь есть два рода деятельности психологов. Одни больше занимаются исследовательской деятельностью, и тогда мы условно называем их психологами-исследователями; другие больше занимаются практической работой (психодиагностикой, психотерапией и так далее), и тогда мы условно говорим о них как о психологах-практиках. С: Почему "условно"?
А.: Поскольку иногда в особых случаях исследователь и практик соединяются в одном лице. Таковыми были, например, Выготский и Лурия... Но Сеченов, действительно, тяготел больше к исследовательской работе, причем не медика даже, а физиолога. И эта неудовлетворенность преподаванием медицинских дисциплин сыграла с ним интересную шутку, благодаря ей Сеченов вошел не только в историю физиологии, ноив историю психологии: он начинает ходить на лекции для студентов других факультетов, посещает лекции по истории и психологии. И вот что интересно. Сеченов был, что называется, "махровым идеалистом" в самом начале своего психологического пути. От одного приятеля Сеченов узнал о существовании немецкого психолога-идеалиста Бенеке... И.М. Сеченов: Я купил два сочинения Бенеке...и... погрузился по уши в философские вопросы... Начитавшись Бенеке, где вся картина психической жизни выводилась из первичных сил души, и не зная отпора этой крайности со стороны физиологии, явившегося для меня лишь много позднее, я не мог не сделаться крайним идеалистом и оставался таковым вплоть до выхода из университета. Это я помню по следующему случаю. Будучи на 5-м курсе, я получил раз от проф. Пикулина (он был женат на сестре СП. Боткина и знал обо мне, конечно, от последнего) приглашение к нему на вечер, где между гостями был проф. Мин и тогдашний издатель "Московских ведомостей" Евгений Корш... На этом вечере велись жаркие психологические споры. Мин был последователем энциклопедистов и доходил до того, что считал психику родящейся из головного мозга таким же образом, как желчь родится из печени, а Евгений Корш и я были защитниками идеализма [1, с. 89-90]. А.: Я думаю, что именно это прохождение через ряд гуманитарных наук и глубокое знание идеалистических учений как раз и помогло впоследствии Сеченову избежать той вульгаризации в понимании психической деятельности, ко-
244 Диалог б. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
торой, увы, не избежали его последователи и представители других "объективных" течений в психологии...
Окончив 5-й курс и получив диплом доктора, Сеченов уезжает на несколько лет учиться за границу. Трудно даже перечислить всех крупных физиологов, у которых он учился. Это были немецкий физиолог Иоганн Мюллер, вошедший в психологию "теорией специфических энергий органов чувств", тогда еще молодой Эмиль Дюбуа-Реймон, считавший, что проблема возникновения психического никогда не будет решена, знаменитый Герман Гельмгольц, измеривший скорость нервного импульса. Учился Сеченов и у австрийского физиолога Карла Людвига в Вене, явившись к нему однажды без всяких рекомендаций. Исследования Сеченова, выполненные в то время, печатались в немецких журналах и принесли ему определенную известность. Но всемирную славу принесли ему казавшиеся вначале скромными физиологические исследования в лаборатории знаменитого французского физиолога Клода Бернара, автора учения о гомеостазисе. Эти исследования Сеченов описал в работе "Рефлексы головного мозга", получившей буквально скандальную известность в России. С: А что такое?
"Рефлексы головного мозга" Сеченова и проблема физиологических механизмов произвольного поведения
А.: О, это целая история. Вот что писал один современник Сеченова: "Осенью 1863 г. появились в "Медицинском вестнике" "Рефлексы головного мозга" (они в 1866 г. вышли отдельной книгой)... Не одна молодежь, но и люди более зрелых поколений прочли "Рефлексы" с самым серьезным вниманием; номер "Медицинского вестника" переходил из рук в руки, его тщательно разыскивали и платили большие деньги. Имя И.М. Сеченова, доселе известное лишь в тесном кругу ученых, сразу пронеслось по всей России. Когда через 3 года я очутился в Сибири и прожил в ней с лишком восемь лет, мне даже и там пришлось встретить людей, не только с большой вдумчивостью прочитавших "Рефлексы", но и усвоивших те идеи, к которым они логически приводили... Не обходилось и без комических проявлений, указывавших, однако, на широкую популярность "Рефлексов"; так, в Енисейске одна купчиха любила повторять: "Наш ученый профессор Сеченов говорит, что души нет, а есть рефлексы" (Цит. по [2, с. 14-15]).
С: Что-то напоминает об ажиотаже вокруг работ Ламет-ри... А.: Ты прав, работы Сеченова, как и Ламетри, тоже называли "богохульными". Х.С. Коштоянц: 4 апреля 1866 г. в Петербургский цензурный комитет было представлено напечатанное в виде отдельной книги первое издание "Рефлексов головного мозга", отпечатанное в количестве 3000 экземпляров, без предварительной цензуры, 7 апреля Совет главного управления по делам печати вынес постановление о наложении ареста на книгу, а 9 июня 1866 г. было возбуждено судебное преследование против автора книги... Возбуждая судебное преследование против Сеченова, Петербургский цензурный комитет сообщил прокурору окружного суда ряд мотивов обвинения и среди них следующие: "Сочинение Сеченова объясняет психическую деятельность головного мозга. Она сводится к одному мышечному движению, имеющему своим начальным источником всегда внешнее, материальное действие. Таким образом, все акты психической жизни человека объясняются чисто механическим образом... Эта материалистическая теория, приводящая человека, даже самого возвышенного, в состояние простой машины, лишенной всякого самосознания и свободной воли, действующее фаталистически, ниспровергает все понятия о нравственных обязанностях, о вменяемости преступлений, отнимает у наших поступков всякую заслугу и всякую ответственность; разрушая моральные основы общества в земной жизни, тем самым уничтожает религиозный догмат жизни будущей; она не согласна ни с христианским, ни с уголовно-юридическим воззрением и ведет положительно к развращению нравов. И поэтому... книга Сеченова... подлежит судебному преследованию и уничтожению как крайне опасная по своему влиянию на людей, не имеющих твердо установленных убеждений". В обвинении приводится и тот мотив, что книга стоит дешево (80 коп.) и что это указывает на намерение автора "сделать свою теорию наиболее доступной для публики" [2, с. 15-16].
С: То, что любая материалистическая работа в чем-то подрывает религиозные догматы, мне более или менее по-
246 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
нятно. Настораживает другое: Сеченов действительно сводил всю психику к физиологии, то есть к рефлексам?
А.: Вот что значит изучать чьи-то идеи не по первоисточнику: действует механизм "испорченного телефона". Давай же обратимся к самой работе Сеченова, чтобы понять его позицию.
В ней описывается, прежде всего, открытое Сеченовым явление "центрального торможения". До того было известно всего два-три случая тормозящего влияния нервов на функционирование органов. В 1845 году немецкий физиолог Ве-бер открыл тормозящее влияние раздражаемого блуждающего нерва на частоту сердечных сокращений, да чуть позже немецкий же ученый Пфлюгер открыл подобное действие одного из черепных нервов на движение кишок. Сеченов же обнаружил, что раздражение некоторых центров в головном мозгу (он использовал химическое раздражение поверхности мозга лягушки поваренной солью) оказывает тормозящее влияние на деятельность спинного мозга, задерживая, например, движения конечностей. Этим, казалось бы, сугубо физиологическим открытиям Сеченов придал "широкий жизненный смысл" [3, с. 277]. Сеченов увидел в данном явлении материальный механизм произвольного (волевого) поведения, которое объяснялось ранее и в современной ему психологии исключительно из принципа свободной воли. Если элементарные психические процессы еще рассматривались в парадигме детерминистского способа объяснения, то уж произвольные действия считались как бы выпадавшими из всеобщей детерминистской связи. Эту позицию, как бы вытекавшую из "здравого смысла", хорошо выразил однажды Лев Толстой: "Вы говорите, я не свободен. А я поднял и опустил руку. Всякий понимает, что этот нелогический ответ есть неопровержимое доказательство свободы" [4, с. 331]. Сеченов впервые сказал, что и кажущиеся свободными — в смысле ни от чего не зависящими, кроме свободного волеизъявления человека, — акты подчиняются определенным объективным законам. Так что всеобщий принцип детерминизма (всеобщий, конечно, для материалистической философии) торжествует и здесь. С: Значит, опять выведение механизма работы сознания из работы мозга? А.: Ты хочешь сказать, что Сеченов свел всю психическую деятельность к физиологической работе мозга?
Смысл понимания психической деятельности как рефлекторной 247 С: А разве не так?
А.: Что ты называешь физиологической деятельностью мозга?
С: Ну, все эти рефлексы.
А.: А что такое рефлекс?
С: Физиологическое явление.
А: Оно такое же физиологическое, как и психологическое. Это в нашем обыденном языке оно стало отождествляться с сугубо физиологическими явлениями. Но ведь слово "рефлекс" означает "отражение", отражение каких-то условий, прежде всего внешнего мира, которые организм учитывает в своих реакциях на них. Да, действительно, Сеченов проводит аналогию психической деятельности с элементарными рефлексами типа безусловных рефлексов чихания или глотания... С: Иты хочешь сказать, что это правильно?
А.: Ты не дослушал до конца. Аналогия, кстати, еще не означает отождествление. К тому же, чтобы ее понять, надо основательно поработать с текстами.
Попробуем это сделать. Итак, рефлекс — это всегда процесс, происходящий, кстати, в реальном пространстве и времени, процесс отражения каких-то свойств внешнего мира. Под этим же углом зрения мы можем взглянуть и на психическую деятельность, что и делает Сеченов в "Рефлексах головного мозга". Впоследствии эти же мысли получат свое развитие в 1873 году в работе "Кому и как разрабатывать психологию", ставшей, как я уже говорил, новой программой построения психологии как самостоятельной науки. Смысл понимания Сеченовым психической деятельности как рефлекторной И.М. Сеченов: Мысль о психическом акте как процессе, движении, имеющем определенное начало, течение и конец, должна бытъудержана как основная... Мысль о психической деятельности с точки зрения процесса, движения, представляющая собою лишь дальнейшее развитие мысли о родстве психических и нервных актов, должна быть принята за исходную аксиому, подобно тому как в современной химии исходной истиной считается мысль о неразрушаемости материи [6, с. 30].
248 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
А.: Точнее будет сказать, что эта мысль представляет у Сеченова не аксиому, а вполне
доказанное положение.
С: Несколько похоже на функционализм. Представители его тоже говорили о психической деятельности.
А.: Верно. Но у них речь шла о сугубо духовной деятельности, актах души, которые неизвестно откуда берутся и никак причинно не объясняются. У Сеченова речь идет о психической деятельности как вполне реальной деятельности живого организма, "вписанной" во всеобщую взаимосвязь явлений действительности. Пойдем же за Сеченовым в доказательстве этого его основного положения.
Во-первых, в любой психической деятельности есть "начало", то есть, как и в элементарном рефлексе, "возбуждение чувствующего нерва". Как правило, это происходит благодаря стимулу из внешнего мира. Сеченов предположил, что без стимулов извне психическая жизнь вообще невозможна (что было впоследствии подтверждено чрезвычайно редкими и жестокими "экспериментами природы": люди, лишенные почти всех чувств, круглые сутки спали и просыпались только при прикосновении к "чувствующему нерву"). Такое же возбуждение, по Сеченову, всегда можно отыскать в любом кажущемся самым что ни на есть произвольным и свободным психическом акте.
И.М. Сеченов: Мой противник говорит: "Явэту секунду имею мысль, хочу согнуть через минуту палецруки и действительно сгибаю его...; при этом сознаю самым непоколебимым образом, что начало всего акта выходит из меня, и сознаю столько же непоколебимо, что я властен над каждым моментом всего акта. В доказательство выхождения всего акта из себя он приводит, что то же самое может повторить во всякое время года, днем и ночью, на вершине Монблана и на берегах Тихого океана, стоя, сидя, лежа и т.д., одним словом, при всех мыслимых внешних условиях... Отсюда он выводит независимость хотения от внешних условий...
Я постараюсь, насколько возможно, показать читателю, что мой почтенный противник, несмотря на столько доводов, говорящих в пользу его мнения, сгибает, однако, свой палец передомноймашинообразно... [5, с. 132-133]. А.: То есть рефлекторно.
И.М. Сеченов: Во-первых, разговор мой с противником о бесстрастном хотении не может начаться ни с того ни с сего, ни в Лапландии, ни в Петербурге, ни днем, ни ночью,
Смысл понимания психической деятельности как рефлекторной 249
ни где бы, ни когда бы то ни было. Всегда причина такому разговору есть. Мне возразят: но ведь разговор в воле вашего противника: он может говорить или нет. На это ответить легко; для обоих этих случаев должны быть особенные причины...
Заговоривши же раз, он может говорить о занимающем нас предмете и без всякого дальнейшего внешнего влияния, может закрыть глаза, заткнуть уши и пр.... Но какая причина тому, спросят меня теперь, что он мысль свою выразил именно сгибанием пальца, а не другим каким-нибудь движением. На это ответить я могу лишь в самых общих чертах... Люди, разговаривающие с азартом, только в крайних случаях двигают ногами, руками же всегда. Ясно, что рука скорее подвернется для выражения мысли, чем нога. В руке... кисть опять-таки имеет преимущество подвижности и частоты употребления перед прочими частями... Стало быть, пояснить мысль, подобную разбираемой, движением пальца, и именно сгибанием, как актом наиболее частым, в высокой степени естественно. А что значит естественно? То, что за мыслью движение пальца следует само собой, т.е. невольно... Итак, противник мой действительно обманут самосознанием; весь его акт есть в сущности не что иное, как психический рефлекс, ряд ассоциированных мыслей, вызванных первым толчком к разговору и выразившийся движением, вытекающим логически из мыслей наиболее сильных [5, с. 133-135].
А.: И Сеченов делает из этого следующий вывод: "Первая причина всякого человеческого действия лежит вне его" [Там же, с. 136], то есть любое человеческое поведение суть рефлекторное явление.
С: Да, первая причина, может быть, и лежит извне, но ведь есть и вторая, третья и так далее причины, которые, что называется, "внутренние": голос моей совести подсказывает мне, что в том или ином случае я должен поступать так-то и так-то, несмотря на все соблазнительные внешние влияния...
А.: В том-то и дело, что Сеченов и то, что ты называешь "внутренними" причинами, считал производными от первоначально внешних причин. Сеченова поэтому можно рассматривать как родоначальника идеи интериоризации в психологии... О ней у нас будет особый разговор, а пока вот суть данной идеи: то, что было внешним, стало внутренним, то
250 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
есть, в данном случае, "голос совести", кажущийся внутренним, был когда-то внешним
стимулом, а затем подвергся ин-териоризации, или, как любил говорить Выготский, который
разрабатывал эту идею далее, "вращиванию внутрь".
С: Как это?
А.: Сеченов пытается доказать это положение рядом наблюдений за психическим развитием ребенка, что было одной из первых попыток ввести в психологическую науку объективно-генетические исследования.
И.М. Сеченов: Мы приучаемся вкладывать вяне только причину и возможность как совершающихся в данную минуту, так и всех вообще знакомых нам действий, но относим к я, как к причине, даже самое бездействие (я хочу и делаю, хочу и не делаю...)... Легко понять, что воля ребенка здесь не при чем, он не делает того, что ему велено, потому что голос более сильный зовет его в другую сторону... В этом периоде жизни мочь положительно — значит для человека следовать слепо тем голосам, которые его манят в поле, на луг, бегать, играть, бросать камнями в прохожих, гоняться за собакой, а мочь отрицательно — увернуться от назойливого голоса матери или учителя. Но вот в душе школьника начинает происходить какой-то перелом: голоса первого рода начинают бледнеть, на место них промелькнет в голове то образ Александра Македонского в латах и шлеме, о котором он слышал в школе, то рассказ, как живет муравей, пчела, то картинка из книги, и рядом с этим из голоса матери и даже учителя начинают как будто исчезать докучливые тоны, хотя они продолжают по-прежнему приказывать. Это — период крайне важный в жизни, эпоха, когда в душу всего легче вложить такие голоса, как чувство долга, любовь к правде и добру. Вкладывание это как следует совершается, к несчастью, лишь в редких случаях, а еще реже те — когда вкладывание длится через всю юность. Но зато при таких исключительных условиях и развиваются те прелестные типы, которые совсем забывают, что они могут не делать того, что говорит им разум или сердце, и делают поэтому всякое доброе дело непосредственно, легко, без усилий, с полнейшим убеждением, что дело иначе и быть не может [6, с. 72-74]. А.: Сеченов, несомненно, имел в виду своих замечательных современников, с которыми неоднократно сводила его судьба, а это были Дмитрий Иванович Менделеев, Александр Порфирьевич Бородин, Сергей Петрович Боткин, а также
Смысл понимания психической деятельности как рефлекторной 251 крупнейшие русские писатели XIX века, в творчестве которых нашла определенное отражение гласная или негласная полемика с его научными идеями. О Сеченове неоднократно с уважением упоминает в своих очерках Салтыков-Щедрин, полемику с его идеями ведет герой романа Льва Толстого "Анна Каренина" Левин, с ним спорят герои Достоевского, а сам Достоевский посвящает Сеченову много строк — причем часто далеко не хвалебных — в своих записных книжках; Сеченовым интересуются Александр Николаевич Островский и Иван Сергеевич Тургенев. По преданиям, прототипом героя романа Чернышевского "Что делать" Кирсанова послужил не кто иной, как Сеченов. Да и сам Сеченов был примером такого "прелестного типа" личности, ученого-подвижника, обладающего страстью учить любого человека, причем часто совершенно бескорыстно (среди его учениц, кстати, была и математик Софья Ковалевская). Сеченов неоднократно читал бесплатные публичные лекции, "принципиально бесплатно", как подчеркивает современный его биограф, преподавал на бестужевских курсах и учительницам в Москве, бесплатно перевел с немецкого языка и издал объемистую книгу по медицине одного немецкого исследователя, чтобы таким образом выразить благодарность "приютившему на старости лет" Сеченова Московскому медицинскому факультету (См. [7, с. 44]). И столь же трогательно звучат строки из его завещания, в котором 6000 рублей из всего своего капитала в 10000 рублей он завещает крестьянскому обществу села, где родился. A.M. Браган: 6000 рублей — это именно та сумма, которую при отказе Сеченова от прав на имение ему вручили братья и на которую он смог три года стажироваться в научных центрах Европы. Желая вернуть долг крестьянам, Иван Михайлович копил эту сумму из пенсии и редких гонораров за статьи, экономя на многом (один только вид сеченовского рабочего халата, аккуратно заплатанного и заштопанного, свидетельствует о подчеркнутой бережливости профессора) [7, с. 47-48].
А.: Но мы несколько отвлеклись. Разберем теперь третью, завершающую часть рефлекторного процесса. В любом рефлексе (в том числе в психической деятельности) есть окончание, которое выражается либо движением, либо его "торможением" (задержкой), что имеет место, например, в случае мыслительного акта.
252 Диалог 6. Что может наблюдать психолог? Конечно, поведение
С: А-а, я слышал формулу Сеченова: "Мысль есть заторможенный рефлекс".
А.: Давай послушаем, что он этим хотел сказать.
И.М. Сеченов: Что такое, в самом деле, акт размышления? Это есть ряд связанных между собою представлений, понятий, существующий в данное время в сознании и не выражающийся никакими вытекающими из этих психических актов внешними действиями. Психический же акт...не может явиться в сознании без внешнего чувственного возбуждения. Стало быть, и мысль подчиняется этому закону...
Мысль есть первые две трети психическогорефлекса. Пример объяснит это всего лучше. Я размышляю в эту минуту совершенно спокойно, без малейшего движения: "колокольчик, который лежит у меня на столе, имеет форму бутылки; если взять его в руку, то он кажется твердым и холодным, а если потрясти, то зазвенит"... Разберем главные фазы развития этой мысли с детства.
Когда мне было около года, тот же колокольчик производил во мне следующее: смотря на него, или смотря и беря его вместе с тем в руки, или, наконец, просто беря без смотрения, я махал руками и ногами, колокольчик у меня звенел, я радовался и прыгал пуще. Психическая сторона цельного явления состояла в ассоциированном представлении, где сливалось зрительное, слуховое, осязательное, мышечное и, наконец, термическое ощущение. Через два года я стоял на ногах, тряс в руке колокольчик, улыбался и говорил динь-динь. Здесь рефлексы со всех мышц тела перешли лишь на мышцы разговора. Психическая сторона акта ушла уже далеко вперед: ребенок узнает колокольчик и по одной форме, и по звуку, и по ощущению его в руке... Все это продукты анализа.
Ребенок развивается дальше: способность задерживать рефлексы явилась вполне, а между тем и интерес к колокольчику притупляется больше и больше (... всякий нерв от слишком частого упражнения в одном и том же направлении устает, притупляется). Приходит время, когда ребенок позвонит колокольчиком даже без улыбки. Тогда он, конечно, уже в состоянии выразить мою мысль, поставленную в начале примера, и словом. Здесь мысль выражается словом — рефлекс остается лишь в разговорных мышцах...
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |